Последний аватар

ГЛАВА 20. ИДЕАЛЬНЫЙ КАТАРСИС

1

Диктор Шестого Канала был на редкость весел, хотя дикторам программ новостей больше к лицу озабоченность.

Хорошие новости — не материал для программы. Их попросту игнорируют. Иное дело новости плохие. Они будоражат самые трезвые умы, собирают у экранов многомиллионную аудиторию. Именно поэтому веселье дикторам новостей ни к чему.

— Сегодня утром, в десять часов тридцать минут, на Главный Корпус компании ВИН было совершено беспрецедентное нападение. Вооруженный отряд наемников зарубежных спецслужб, прикрываясь мандатом Интерпола, при помощи новейших боевых вертолетов предпринял попытку штурма. Охрана ВИН, действуя всецело в рамках Закона о Защите Корпоративной Собственности, обезвредила нападавших. Часть боевиков уничтожена, остальные, и в том числе их главарь — некто Мак-Интайр — взяты в плен. Наш репортаж с места событий.

На экране телевизора появился Главный Корпус.

Солнечный день. Опрятная лужайка перед парадным входом. На ней — четыре целых и невредимых вертолета "Навахо". Четырнадцать человек, заложив руки за голову, стоят у розовой стены. Охрана общается с ними через переводчика.

— Мы попросили так называемого специального агента Интерпола господина Мак-Интайра прокомментировать случившееся.

На экране появился Мак-Интайр. Он с независимым видом курил толстую сигару и выпускал дым прямо в камеру.

— Господин Мак-Интайр, какую цель преследовали вы и ваши люди, предпринимая этот беспрецедентный штурм?

Мак-Интайр говорил на сленговом английском, глотая артикли. Переводчик гнусавил ему в тон.

— Это наша работа, за которую нам платят деньги. Ну и, конечно, мы хотели немного поразвлечься. Как говорится, спустить пар. Это было замечательно! — Мак-Интайр осклабился. Стопроцентно американская улыбка. Даром что ирландец.

Общий план — охрана ВИН и президент Щюро. Он треплет отличившихся по плечу, заботливо беседует с ранеными, осматривает кабину "Навахо" и сокрушенно цокает языком.

Наконец, на экране снова возникло лицо диктора.

— Ничего не скажешь, хорошо зарабатывают и отлично развлекаются парни из Интерпола. Но чем же было их нападение на самом деле? Отчаянной попыткой добыть новые нанотехнологии? Политической провокацией? Или промышленной диверсией? Ответы на эти вопросы сможет дать только всестороннее расследование Департамента Безопасности. Ну а господин Щюро еще раз напоминает всем честным людям России, что настало время сплотиться под знаменами Социальной Партии Справедливости.

— …А сейчас генерал Воронов прокомментирует ситуацию в стране, — заявила смазливая ведущая.

На экране проделала сальто внушительная единица Первого Канала. Вслед за этим возникла говорящая голова Воронова.

— Для беспокойства нет ни малейших причин. Ситуация во всех отношениях находится под контролем наших органов безопасности. Сегодня ночью в результате специальной операции, проведенной под моим руководством, была полностью уничтожена пресловутая террористическая организация "Снарк". Несколько позже была пресечена попытка наемников зарубежных конкурирующих фирм внести разлад в деятельность компании ВИН. Все это — только первые шаги России к истинному порядку, который обязательно наступит после избрания господина Салмаксова на пост президента…

— И так далее, и тому подобное, — подмигнул Щюро Мак-Интайру.

Щюро громко приказал:

— Шестой!

Первый Канал снова сменился Шестым.

— Только что стало известно решение Конституционного Суда России по поводу предстоящих выборов. Суд единогласно признал легитимность предстоящих выборов по причине наличия трех кандидатов. Выборы начнутся завтра в восемь часов утра, в соответствии с предыдущими решениями избирательной комиссии.

— Суров закон, но закон! — ликующе воскликнул Щюро, снова подмигивая Мак-Интайру.

Специальный агент, который давно уже находил директора компании ВИН, мягко говоря, эксцентричным малым, остался нарочито невозмутим.

— Правительственный канал, пожалуйста! — вежливо приказал Щюро.

Теперь Мак-Интайру была представлена возможность насладиться руладами здравствующего российского президента.

— …не имеет никакого значения. Старое, отжившее, уходит. Новое, молодое, талантливое приходит ему на смену. Не вызывает сомнений тот факт, что истинным олицетворением нужд и чаяний российской нации в настоящий момент является партия господина Салмаксова. Поэтому я призываю народ России сделать правильный выбор…

— Тоже ведь не дурак, а? — Щюро вскочил и прошелся по комнате взад-вперед. Потом он неожиданно резко развернулся и, ткнув пальцем в сторону растекающегося мыслью по древу президента, неожиданно гаркнул:

— Вот он, гений Бориса Деппа! Вот то, чего вы так боялись, Мак! Депп делал блистательные кластеры, Депп стабилизировал кусок Утгарда, Депп творил замечательные аватары! Но последнее творение, последний аватар Деппа — это что-то особенное. Вот он, смотрите!

Мак-Интайр для верности еще раз посмотрел туда, куда указывал палец Щюро, но ничего, кроме президента, не увидел. В первый раз за все время общения с директором компании ВИН он был действительно удивлен.

— Вы хотите сказать, что вы подделали своего президента? — спросил он осторожно.

Щюро коротко хохотнул. Потом замолк на секунду. Потом на него напал приступ совершенно безудержного смеха.

— А-а! Можно, да, — он продолжал смеяться, — конечно, можно. Киборги третьего поколения! Но дорого, боже, как дорого! Потом еще надо подменять тела! Да и кроме президента еще остается куча придурков. Все вместе — дорого. А главное…

Щюро отсмеялся и сделал торжественную паузу.

— …а главное, что все это совершенно излишне. Олаф Триггвассон подарил человечеству возможность менять аватары, как перчатки. Менять форму, оставляя в неприкосновенности мозг. Дом души, понимаете ли. Наш путь проще. Тело остается телом. Но мозги мы чистим и чистим основательно, чистим до тех пор, пока в них не остается последняя, кристальная, единственная ясность! Это и есть лучший, это и есть наш последний аватар. Тело без души.

Щюро перевел дух и, обращаясь к телевизору, сказал:

— Достаточно.

Телевизор, однако, продолжал работать.

— Достаточно, спасибо! — Щюро повысил голос.

Телевизор снова переключился на Первый Канал.

— Мелочи, не беспокойтесь, — Щюро любезно улыбнулся Мак-Интайру. — Маленький непорядочек.

Мак-Интайр не успел и глазом моргнуть, как Щюро выхватил из-под мышки АПЛ-9 и в пять выстрелов разделал телевизор как Бог черепаху.

— Вот видите, Мак, — сказал он странным тоном, возвращая пистолет обратно в кобуру, — что вы наделали одной-единственной электромагнитной бомбой. Вечор уж на дворе, а по моей бедной сети все еще бегают разные завихрения. Надо было, все-таки, угробить вашу "Пандору" еще над Шереметьево.

— Сочувствую, — сухо сказал Мак-Интайр. но его одно-единственное слово потонуло в надсадном вое сирены.

В центральном командном пункте Щюро, расположенном на двадцатом подземном уровне, загорелось табло "Защита отключена".

Щюро побледнел.

Мак-Интайр понял: сейчас или никогда.

Согласно агентурным сведениям (правда, непроверенным), Щюро располагал простой и надежной системой экстренной эвакуации центрального командного пункта. Это был сверхскоростной реактивный лифт в изолированной шахте.

Мак-Интайр уже давно прокручивал в сознании трехмерную карту Главного Корпуса. Он уже имел возможность убедиться в том, что многое в этой карте было ложным, и лишь кое-что — истинным. Является ли сверхскоростной лифт фактом или химерой Мак-Интайр не знал.

Его все равно ждет смерть. Быстрая или медленная. Мучительная или легкая.

Мак-Интайр пулей вылетел из кресла, всем телом ударил Щюро — директор компании ВИН грузно повалился на пол — и бросился к неприметной двери, на которую косился уже давно.

2

Когда Августин открыл глаза своего физического тела, он с испугом обнаружил, что он и его "братья по сааме" находятся под более чем пристальным наблюдением нескольких вооруженных людей.

"Теперь точно конец", — подумал он. Подобные мысли навещали его за сегодняшний безумный день уже несколько раз, но Августин все никак не мог к ним привыкнуть.

Говорят, фронтовики Второй Мировой войны привыкали со временем ко всему, но только не к вою пикирующего бомбардировщика. Августин был проще. Он никак не мог привыкнуть к осознанию того, что уже больше суток его могут убить практически в любую минуту.

Августин приподнялся на локте, пытаясь различить эмблемы на форменной одежде вооруженных людей — но низкое солнце било в глаза, сделать это было не так-то просто.

— Проснулся наконец, — дружелюбно сказал один из них, садясь на корточки перед Августином.

— Черт побери… — пробормотал Августин.

Перед ним сидел капитан "Перуна" Сергей Гаспаров.

— Да, Августин. У меня тоже голова кругом идет. Вас уже пятый час нету, а тут такое творится… — грустно сказал он. На его лице была написана нечеловеческая усталость.

В кармане у Сергея что-то пискнуло.

— Гаспаров! — бросил он в трубку.

С полминуты он слушал чей-то доклад, а потом лицо его расплылось в широченной улыбке.

— Сукин ты кот, будь я неладен! — завопил Сергей, крепко обнимая Августина.

Августин ничего не понимал.

— По машинам! — скомандовал Сергей трем сержантам, которые продолжали стоять у них над душой. Сержанты зарысили прочь.

— Защита снята! Ты понимаешь это или нет?! — воскликнул Сергей, обращаясь к Августину.

После пребывания в виртуальной реальности Августин соображал исключительно плохо.

— Ну, снята. А зачем бы мы еще туда лазили?

Сергей фыркнул.

— Тоже мне, супермен! То есть для тебя уже снять защитный экран вокруг Главного Корпуса как мне два пальца об асфальт?

— Я только на кнопку нажал, — скромно пробормотал Августин. — А остальное делал мой отец…

— Вы, извините, до ночи болтать будете? — деликатно вмешался Хотой, который уже давно вышел из транса и лежал на спине с закрытыми глазами, чтобы как следует сконцентрироваться.

События последних дней тоже не прошли для него даром. Хотой ощущал себя сосудом, прежде полным до краев, а теперь растрескавшимся и наполовину опустевшим.

Томас тоже был здесь. Он подошел и лизнул своего хозяина в щеку.

— Да, правда, заболтались, — Сергей встал, привычным жестом поправил бронежилет и сказал:

— Все, Августин. Ты свое дело сделал так, как не смог бы ни один из нас. Дальше — наша работа.

— То есть как это?! — возмутился Августин. — Что значит "наша"? Чья это — "ваша"?

— Бойцов Департамента Безопасности, которые остались верны присяге, и натуралов Хотоя.

— Томас, ты слышал? Нас хотят оставить здесь жрать зеленые яблоки, в то время как они будут развлекаться вовсю! Нет, ребята, так дело не пойдет!

— Слушай, Августин, — Сергей начинал нервничать, — ты чересчур важный свидетель. Даже если мы победим, пойдет такая буча, что без тебя мы в Верховном Суде загремим под трибунал. Ну а если всех нас перестреляют люди Щюро, то кому будет прок в том, что заодно с нами шлепнули и тебя?

— А много мне будет проку, если всех вас перестреляют и я останусь один? — тихо спросил Августин.

— Пусть идет, — неожиданно сказал Хотой. — Молодой берсерк не может не пойти.

— Только пусть молодой берсерк имеет в виду: Воронова мочить нельзя. У него на груди — кардиодатчик. Если его сердце остановится — Черный Спецназ активирует крылатые ракеты.

— Чего-чего? — не понял Августин. — Да при чем тут вообще Воронов?

— Мое дело предупредить, — пожал плечами капитан Гаспаров.

3

Главный Корпус был похож на декорации к постмодернистской постановке драмы "Осада Родоса".

На крыше догорали два "Навахо".

В большинстве окон были высажены стекла — пуленепробиваемые, но не снарядостойкие. Стена в районе первого этажа зияла огромным проломом, из которого торчал изуродованный скелет сбитого интерполовского вертолета.

— Садиться на крышу глупо, — авторитетно заявил Августин Сергею, когда Ми-40 завис в километре от затаившегося строения. Еще три Ми-40 стояли под ними прямо на шоссе. Они прибыли несколько раньше, еще до того как Августин снял защиту, а перуновцы, рассредоточившись, только ожидали сигнала.

Сергей молча изучал здание в бинокль через открытую десантную дверь.

— Глупо, — подхватил Хотой. — Ну вы тут решайте, что глупо, а что нет, а я пожалуй, сойду.

— Куда? Один в поле не воин, — Августин окончательно терял ориентировку в этой сногсшибательной лавине событий.

— Во-первых, на Хотоя это правило не распространяется, — авторитетно заметил Сергей и отдал приказание пилоту посадить машину на шоссе. — А, во-вторых, там, внизу, его людей сейчас видимо-невидимо.

4

Локальная ВР ВИН не понравилась Локи.

Полный бардак.

Равнины, безжизненные поля, разрушенные строения, звуки из ниоткуда. И неистребимый бой африканских барабанов!

В общем, то же, что и в Утгарде. Попадались и зоны стабильности — заброшенные, никому не нужные. Ни одного праздношатающегося аватара.

На запястье у Локи невесть откуда появился красный тумблер, а ноги начали неожиданно быстро уставать (точнее, у Локи возникло ощущение того, что его ноги сильно устают). Сила тяжести казалась выше обычной — но, разумеется, лишь казалась. Локи был достаточно бесплотен, чтобы не зависеть напрямую от виртуальных физических сил.

Идеальное чутье аса ВР подсказывало ему, что совсем недалеко должен быть выход на мониторы Главного Корпуса ВИН. И верно — у гряды лысых кочек, всхолмивших берег вонючей реки, вода в которой была отчего-то жирной и теплой, он приметил видеовходы, торчащие из пластиковой почвы, словно обрубленные корни неведомого нейрокомпьютерного дерева.

Локи нырнул в один из видеовходов и понесся вперед, отдавшись течению виртуального эфира. Куда его несет он знал лишь приблизительно.

Разумеется, его принесло вовсе не туда, куда требовалось. Он сразу узнал лабораторию "Техкиб".

ВР умела зализывать раны и кое-что уже успело зажить.

Стараниями Интерпола целостность и функциональность приватной виртуальной реальности ВИН была сильно нарушена. И все-таки, благодаря одному из своих базовых свойств — способности к самовосстановлению и самосовершенствованию — ВР смогла подлечить многое.

Если бы не это, Локи оказался бы в том самом новоявленном приватном Утгарде, в который провалился аватар Венедикта Щюро через несколько секунд после взрыва электромагнитной бомбы "Вамп".

Нанотехнологии в очередной раз показали свое принципиальное превосходство перед традиционной микроэлектроникой.

То, что он увидел, скорее обрадовало его чем расстроило. Проект, который выпил из него массу сил еще на заре своего осуществления, был, наконец, окончен. Вот они, прекрасные биосинтетические юноши, не знающие ни горя, ни усталости. Лежат словно спящие красавицы в хрустальных саркофагах. Киборги. Гомункулусы. Чудо инженерной генетики.

Локи улыбнулся. "Это уже, видать, второе, если не третье поколение", — подумал он не без сентиментальности.

Один из саркофагов пустовал, а капсула входа была открыта. "Значит, одного уже попробовали, гады".

Он не раздумывал долго. То, что произошло потом, было чистейшей импровизацией.

Локи облюбовал альфа-станцию, напрямую связанную с бледнолицым киборгом, телосложением смахивающим на Геркулеса, а лицом — на Аполлона.

Киборг имел свое собственное имя — Шалун Фрэнки, но Локи не знал об этом.

Локи упивался новым телом. Локи ликовал. Он жил в теле молодого юноши, который всегда попадает в "десятку". Такому не страшны выстрелы в спину. Такой плевать хотел на своих хозяев, ибо его настоящей душой была душа Локи.

Киборг вышел из "Техкиба", чей пол был подозрительно обильно заляпан кровью, и голыми руками удавил двух подскочивших к нему охранников.

Дальше было еще проще. Куда идти — ясно. Цель — лаборатория "Биомос" на минус девятом уровне.

Двигаться к цели легко. В его правой руке — АПЛ-9, на плече — РПГ-32. За спиной ранец с боеприпасами, который оставили ему в наследство охранники. Аватар настоящего, реального, материального киборга очень нравился Локи.

"Это был самый лучший аватар в моей жизни", — скажет когда-нибудь Локи, а пока он идет к лифту.

Пять мертвых тел отмечают его путь.

Лифт везет его вниз.

Никто не ждал Локи в светлых коридорах "Биомоса".

Это было заметно сразу. Несколько выстрелов из гранатомета — и застигнутые врасплох отправляются прямиком в рай.

Вскрикнет АПЛ — и еще один часовой разрешает ему проход без карты доступа.

В эти минуты больше всего Локи опасался нескольких вещей. Во-первых, ошибиться.

"В глючном мире — глючные вещи", — гласит один из афоризмов, приписываемых Олафу Триггвассону. В соответствии с ним карта, найденная в Зоне Стабильности, вполне могла оказаться неверной, а значит Пантеры вполне могло и не оказаться в том месте, куда он так стремился.

Во-вторых, Локи не знал, как долго продолжается действие саамы и опасался, что не успеет завершить задуманное.

А в-третьих, он не был уверен в том, что Пантера, его возлюбленная Бриджит Льюис, жива. Но об этом Локи думать не хотелось.

Конечно же, в него стреляли. В его синтетическом теле зияло не менее тридцати дырок. Но киборгам не страшны огнестрельные ранения.

Конечно же, его пытались поймать в ловушку. Держи карман шире! Многие из этих ловушек были поставлены еще при его, Локи, власти. Многие из них были изобретены лично им — например, схлопывающийся лифт. Поэтому его продвижение к цели было медленным, но неуклонным.

Когда двери "Биомоса" разошлись перед ним в стороны, голый и чудовищно побитый киборг по кличке Шалун Фрэнки бросил внутрь осколочную гранату. Это было как раз то, что нужно. Когда внутрь зашел сам Локи, воевать было уже не с кем.

Вскоре ему пришлось горько пожалеть об этом. Он долго и мучительно искал гробницу пантеры, ибо справиться о ее местонахождении было не у кого.

Он шарил по пультам контроля, включал без разбору все устройства, какие попадались ему на глаза, щелкал всеми тумблерами, подавал массу дурацких речевых команд. Но найти пантеру не удавалось!

И только когда он непонятно зачем сел в кожаное кресло перед телевизором, произошло чудо.

Пол перед его босыми ногами разъехался и в освещенном стеклянном боксе из-под пола поднялась панель управления, сказавшая приятным голосом:

"Объект "Пантера" приветствует вас. Для вызова меню скажите "Меню", для встречи — пройдите в четвертую секцию."

Локи не успел войти в четвертую секцию. В спину ему ударила волна свинца. Он обернулся.

— Ты мне не нравишься, — сказал человек с автоматом, чье лицо было искажено звериной ненавистью.

Впрочем, даже звериного в нем было мало. Присмотревшись получше, Локи понял, что противник его, как и он сам — киборг.

Локи не стал тратить время на разговоры. Вместо него заговорил трофейный автомат.

Куски биосинтетической плоти отваливались от его противника, словно комья снега от снежной бабы, бомбардируемой булыжниками.

Локи ощущал свое преимущество. Он знал толк в искусственных людях. Модель, которая пыталась загородить ему путь к пантере, явно уступала ему самому.

"Этот — из первых выродков!" — быстро сообразил Локи.

Локи не подозревал, что Пьеро не уступит ему ни в выносливости, ни в боевом потенциале. Разве что в способности анализировать и сопоставлять. И это спасло жизнь его аватару по имени Шалун Фрэнки. Нахальство, напор и решимость победить в конце концов сделали Локи победителем.

К несчастью, боезапас Локи был на исходе. Вести огонь из тяжелого гранатомета в закрытом помещении он не решился, опасаясь большого пожара. Правда, была еще одна осколочная граната…

— Лови! — крикнул он и бросил незнакомому киборгу гранату. Словно теннисный мяч или апельсин.

Пьеро все-таки был очень туп. Его можно было научить играть в нарды и высказывать не очень сложные суждения о том, о сем. Но вот не ловить то, что тебе бросают с криком "лови", не ловить теннисные мячи и толстошкурые апельсины, Пьеро просто не умел!

Не было такого блока в его управляющей программе. Он умел только ловить. Ему оторвало руку и снесло полголовы.

Локи оставалось лишь закрепить успех.

Он, то есть киборг Шалун Фрэнки, был едва жив и потому Локи пришлось активировать мыслеприказом регенерационную систему своего нового аватара. Щупальца впились в поверженные останки Пьеро и выжрали все, что только могло быть переварено.

Последними пулями Локи расстрелял в упор беззащитное ядро регенерации своего противника. Путь к черной пантере был открыт.

5

Штурм начался через двадцать минут, ровно в восемь часов вечера.

Четыре Ми-40 вышли на Главный Корпус со стороны заходящего солнца. Сергей дал "добро" и на цитадель ВИН обрушилась лавина стали. Отвлекающий удар есть отвлекающий удар. Даже если отвлекать некого.

В это время смешанная штурмовая группа натуралов и перуновцев, приблизившись к тем самым воротам, через которые Августин днем бежал на джипе, с удивлением обнаружила, что они никем не охраняются.

Спустя несколько минут союзные силы проникли на первый этаж Главного Корпуса. Там тоже не было никого.

Судя по всему, надземная часть ВИНовской цитадели была пуста, как скорлупа ссохшегося лесного ореха.

Но стоило им попытаться проникнуть на первый подземный уровень, как крепость ожила. На лестницах перуновцы были встречены ураганным огнем.

— Ладно, — зловеще сказал Сергей. — Будем работать без спешки. По старинке. Братва, доставай бетонобойные.

Заряды быстро образовали на полу коридоров четыре аппетитных прямоугольника.

Хотой скептически посмотрел на возню перуновцев и, подойдя к Сергею, хитро спросил:

— Слушай, а зачем так долго? Пробьетесь на первый ярус, они отступят на второй, потом — на третий… Так ведь и до утра провозимся. Ты можешь ткнуть пальцем в вентиляционную шахту?

Сергей немного растерялся.

— Есть тут одна проблема, — ответил он. — Не вижу я, понимаешь, вентиляции…

— О! — Хотой многозначительно поднял палец. — Не видишь. Если бы видел, давно бы уже в нее полез, верно?

— Верно, — опечаленно вздохнул Сергей.

Августин взирал на совещание Цезаря и Бонапарта с глубочайшим безразличием. Ему начало казаться, что эта война никогда не кончится.

— Но мы ведь знаем, что внизу находится термоядерный реактор, который питал энергией защитное поле, верно?

— Верно, — второй вздох Сергея был куда печальнее первого. Но вдруг его лицо озарилось радостью гончей, которая напала на след:

— Ну да, а реактор нуждается в очень серьезном теплоотводе. Но сейчас, когда защита вырубилась, он еле дышит на минимальной мощности, достаточной, чтобы сохранять стабильность плазменного шнура.

Хотой довольно кивнул:

— Водяные трубы — и есть наша дорога. Вы пойдете так, как и собирались — сквозь проломы в полу. А мы опустимся насколько нам хватит дыхания по трубам вниз и нападем на них с тыла.

— И насколько же вам хватит дыхания? — насмешливо спросил Сергей.

— На полчасика достанет, — серьезно ответил Хотой.

От апатии неожиданно не осталось и следа.

— Сергей, у вас ведь есть несколько гидрокостюмов? — как можно более небрежно спросил Августин.

К их разговору заинтересованно прислушивался один натурал-новичок. Ему тоже был позарез нужен гидрокостюм.

Направленный взрыв мины с пневматической присоской вырвал из трубы огромный кус и разворотил стену. Поток теплой технической воды хлынул на линолеум, которым были выстелены полы двадцатого подземного уровня.

Но взрыв принес с собой не только потоп. Вместе с водой на двадцатый уровень проникли люди Хотоя.

По сведениям, которыми располагала личная гвардия Щюро, бой сейчас шел на третьем уровне. Сигнализация и редкие промежуточные посты, разбросанные в ключевых точках, не сообщали о проникновении противника. Здесь, на сверхзащищенном двадцатом уровне, можно было пережить ядерную зиму. Поэтому охрана чувствовала себя как у Христа за пазухой.

Четверо охранников, перекуривавших у лестничного пролета, не успели даже выбросить сигареты, когда метательные ножи передовых боевиков Хотоя уложили их без единого звука.

Августин после путешествия по непроглядному мраку трубы чувствовал себя, мягко говоря, неважно. Он совершенно не мог взять в толк, как люди Хотоя смогли провести двадцать четыре минуты в воде (или, точнее, под водой) без кислорода.

"Ихтиандры, понимаешь ты", — мысленно проворчал он, снимая маску и плоский кислородный баллон.

Кроме Августина, аквалангом не побрезговал только Владимир. За два дня может научиться получасовой задержке дыхания под водой разве что урожденный кашалот.

Потоки воды разливались по двадцатому уровню. Четырех убитых охранников перекатывало по ступеням лестницы и влекло вниз, туда, где находились секретные уровни реактора.

— Хорошо. Вода тепленькая, — улыбнулся Хотой, стряхивая воду с волос. — Правда хорошо, самураи?

"Самураи", которых было около трех десятков, закивали головами. Складывалось впечатление, что они действительно не испытали никакого дискомфорта в утробном мраке трубы.

От площадки, на которой они оказались, расходились три коридора. Группе, в которой оказались Хотой, Августин и еще восемь "самураев", достался центральный.

За первым же поворотом их встретила струя импульсного огнемета.

— Я, сэнсэй, — сказал один, когда они, вжавшись в стены, смотрели, как неистовая струя огня проносится мимо и лижет противоположную стену. С их мокрой одежды валил пар.

Хотой молча кивнул. Его люди понимали друг друга почти без слов. Второй его человек вынул из стенной ниши огнетушитель. Доброволец перезарядил арбалет и прикрыл глаза. Он постоял несколько секунд, почти не дыша, и, гортанно вскрикнув, выскочил прямо в струю огня, на ходу вскидывая арбалет. Вслед ему била пена из огнетушителя.

Охранник в конце коридора, уронив огнемет, скорчился со стрелой в животе.

— Андрей еще может выжить, — сказал Хотой, когда они, потушив охваченное огнем тело, склонились над обожженным товарищем.

Из-за отъехавшей в сторону панели ударил автоматический пулемет с телекамерой наведения.

Двое "самураев" рухнули на пол, обагряя его своей кровью. Остальные успели вовремя упасть ничком. В следующий момент Хотой совершенно неуловимым жестом отправил в зрак телекамеры увесистый шарик с шипами. Сила броска была такова, что объектив сразу же брызнул осколками толстенного стекла, а телекамера, сорвавшись с турели, повисла на лохмотьях проводов.

Пулемет теперь бил вслепую. Они двинулись дальше.

— Стоп, — сказал Хотой. — Впереди — пустота.

Августин уже научился понимать, что Хотой замечает многое, чего не видит и физически не может видеть обычный человек. И хотя впереди был нормальный ровный пол, он мгновенно остановился.

Уже целых восемь минут с ними не происходило никаких неприятностей. Для двадцатого уровня — подозрительно много. Что теперь?

Теперь оказалось, что коридора впереди нет, а вместо пола они видят лишь его голографическое изображение!

Не вызывало никаких сомнений, что под ним — заминированная "волчья яма". С двух сторон были глухие стены, позади — пройденный путь.

— Я, сэнсэй, — к этим словам Августин тоже стал постепенно привыкать.

Хотой кивнул.

Натурал совершил гигантский прыжок, но даже его было не вполне достаточно. Он смог зацепиться за противоположный край ямы, но его пальцы проскользили по линолеуму и смельчак сорвался вниз. Это смотрелось дико — человек проваливается сквозь пол, в котором с виду нет ни малейшего изъяна. В недрах ловушки грянул оглушительный взрыв.

Голограммы больше не было. С потолка капала кровь. Августин отвернулся.

— Чисто, — бесцветным голосом сказал Хотой. — Идем, Августин.

6

Не так уж много охранников оставалось в распоряжении Щюро.

Многие погибли в схватках сегодняшнего безумного дня, другие сейчас сражались на третьем подземном уровне с бойцами "Перуна".

Шестнадцать человек блокировали остатки коммандос во главе со Стэнли Мэрдоком в производственном цеху.

Судя по сообщениям с постов, натуралы проникли на двадцатый уровень сразу с трех направлений. Теперь они были повсюду.

Отключение защиты и бегство Мак-Интайра могли поставить любого человека на грань отчаяния. Любого, но не Щюро.

Неподалеку от командного пункта, в бронированной сфере, покоился алмаз "Сердце Тайги". И это было главным.

Поэтому, когда поступили сообщения от поста номер два, прикрывавшего непосредственные подступы к командному пункту, что натуралы приближаются, Щюро только самодовольно потер руки. Пусть приближаются, пусть приближаются, пусть приближаются…

Но это были уже не его мысли.

Эти слова нашептывал своему рабу великий якутский бог.

7

Воронов нехотя взял радиотрубку, которая битых пятнадцать минут разорялась на подоконнике.

— Анатолий Андреевич? Спишь?!

Видеосвязь Воронов специально отключил — ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его пирующим в обществе своей подчиненной накануне столь важных для него и для всей страны событий.

Ксюша уже давно покончила с желе, мороженым, салатом из тропических фруктов. Съела кекс, заливную рыбу, крабовые тефтели в горчичном соусе. Она ела уже несколько часов. Теперь она набросилась на дары моря. Ее пальцы разделывали маринованного омара.

— Веня, что у тебя происходит? Что там за девочки шалят? — Воронов был уже навеселе.

— Анатолий Андреевич, — сказал Щюро совершенно бесцветным голосом, — перестань дурачиться и слушай меня внимательно. Если пойдешь против меня, то потом даже Черный Спецназ твоих костей не соберет.

— Сейчас, минутку, переключусь на видео.

Щюро никогда не опускался до пустых угроз, а потому хмель слетел с Воронова моментально.

Он жестом извинился перед Шельновой и скрылся в соседней комнате, которая предусмотрительно пустовала — секретарь был отправлен в увольнение. Щюро включил экран. Все-таки неприлично говорить о важных делах по радиотелефону.

Перед ним возникло вспотевшее и весьма обеспокоенное лицо Стального Венедикта.

— Слушай сюда. Ты знаешь где сейчас твоя дура Шельнова? — по всему было видно, что разводить прения Щюро не намерен.

— Положим, знаю, — спокойно ответил Воронов.

— Это хорошо, — кивнул Щюро, нервно постукивая пальцами по дубовой ручке кресла. — Тогда делаем так. Ты ее приводишь к этой или любой другой камере и ставишь ей пистолет вот прямо сюда, — Щюро ткнул пальцем себе в висок. — А дальше делаешь все, что я попрошу. Понятно?

Воронов молчал. Может быть, лучше сейчас просто вырубить связь и послать этого маньяка ко всем чертям? Но что-то подсказывало ему…

— Ты что, в рот воды набрал, Анатолий Андреевич? — раздраженно спросил Щюро. — Или ты хочешь, чтобы о твоих крылатых ракетах заговорила вся страна? Мне это не трудно, у меня прямая связь с президентом России…

— Ну, предположим, я сделаю так. Шельнову, конечно, будет трудно уговорить на такое, но я постараюсь, — Воронов пытался держаться с достоинством.

— Никаких "уговорить"! — Стальной Венедикт был бледен, как смерть. — Все должно быть так, как это бывает, когда бабу хотят отправить на тот свет. И если я скажу тебе нажать на курок — ты нажмешь. А если не нажмешь, то…

Связь прервалась. Воронов закусил губу. Он был в нерешительности. За дверью Ксения Шельнова медленно кушала фуа-гра.

8

В хранилище прогрохотала гулкая очередь и охранник, отброшенный пулями прямо на гладкий бок металлической сферы, медленно сполз на пол. Августин наконец снял палец со спускового крючка.

Он не умел пользоваться холодным оружием и арбалетами натуралов. Августин выбрал "Мистраль" — с ним, по крайней мере, все было понятно.

Они находились в круглом зале, под потолком которого голубели лампы аварийного освещения. Их оставалось трое — Хотой, натурал с простым русским именем Владимир и он, Августин.

Семь "самураев" отдали свою жизнь, чтобы довести их до хранилища. Августин видел, как они гибли, как самоубийственно подставлялись под пули, чтобы защитить своего сэнсэя. Августин не понимал этого. Ведь война с ВИН была совсем уж не их войной.

Да и Хотоя Августин не понимал. После всего происшедшего ему было настолько наплевать на "приличия" и "правила хорошего тона", что он задал свой вопрос напрямую, совершенно не смущаясь присутствием Владимира.

— Я отвечу, — сказал Хотой. — Но давай сделаем то, зачем мы сюда пришли. Возьми свой амулет и положи его на ладонь.

Августин уже давно успел забыть о маленькой костяной безделушке, которая, по словам Хотоя, хранила его в жестокой мясорубке последних трех дней. Так забываешь только о том, с чем успел полностью свыкнуться. Так забываешь о воздухе. О цвете своих глаз.

Хотой произнес над амулетом длинную распевную фразу.

Из-под бронированного кокона, заляпанного кровью убитого охранника, раздался негромкий звон. В тот же момент полумрак хранилища озарился ярким багряным светом.

— Мать-перемать, — прошептал Августин.

На полу лежал огромный алмаз размером с кулак. Владимир охнул.

— Подыми его, — попросил Хотой Августина.

В голосе якута не было ни угрозы, ни приказной интонации. Но Августин почувствовал, что отказаться нельзя. Если он откажется, может произойти нечто ужасное. Что?

Августин осторожно прикоснулся к алмазу и ощутил сильный укол в сердце. Он отдернул руку.

— Не бойся, — мягко сказал Хотой. — Он не тронет того, кто под защитой Оберега Воина. Бери его.

Легко было сказать "бери его"! В момент первого прикосновения Августин ощутил странную, чужую, совершенно неподвластную человеческой воле жизнь, которой был буквально переполнен алмаз. Но на проявления силы своего амулета он за последние дни насмотрелся предостаточно.

Августин взял "Сердце Тайги" и, ощущая его роковую тяжесть, протянул Хотою. Тот, вопреки его ожиданиям, отстранился.

— Нет, если бы я мог взять его сам, я бы это уже сделал. А теперь я отвечу на твой вопрос, — взгляд Хотоя, пронзивший Августина насквозь, был полон ярости. — Эта война — моя война. Много лет назад Щюро — тогда еще сравнительно молодой и сравнительно неопытный уголовник — убил моего старшего брата. Мой брат был просветленным человеком. Совет старейшин моего народа назначил его хранителем этого алмаза, чье имя — "Сердце Тайги". Твой амулет тогда принадлежал ему. Мой брат, как я уже сказал, был просветленным, а на языках европейцев "просветленный" означает "странный". Ему были не ведомы алчность, осторожность, страх смерти. Когда к нему явился Щюро во главе трех ублюдков, мой брат не сопротивлялся. Он знал, что алмаз и так сожрет своих новых обладателей. Они убили его, похитили алмаз, но оставили на шее моего брата никчемную с их точки зрения костяную пластинку с лодкой. Без нее человек беззащитен перед "Сердцем Тайги".

— Я понял. Может, пойдем? Еще не все сделано, — заметил Августин, которому теперь, как никогда, захотелось добраться до Щюро и свернуть голову счастливому хозяину разваливающегося на глазах Главного Корпуса.

Августин не знал, что его устами говорит сейчас воля алмаза.

— Нет, — властно ответил Хотой. — Нам некуда торопиться. Карма Щюро проявляется каждую секунду и это дурная карма. Ты должен дослушать меня до конца. Я не просветленный, как мой брат. Всю свою жизнь я положил на то, чтобы подобраться к Щюро вплотную и своими глазами увидеть "Сердце Тайги". "Байкал" был построен мною именно для того, чтобы создать армию, способную в удобный момент побороть его могущество. Чтобы уничтожить Щюро, я вверил свой рассудок власти саамы. Чтобы уничтожить Щюро, я разыскал тебя и, когда настало время, дал тебе всю мощь своего амулета. А они, мои ученики, — Хотой, не смущаясь, кивнул на Владимира, — безраздельно принадлежат мне, потому что каждый из них пришел ко мне как неудачник-самоубийца, разуверившийся в жизни. Я научил их быть сильными и дал их жизням новый смысл. Если бы любой из них отказался идти сюда, я понял бы его. Но все они пошли за мной. Пошли добровольно. Потому что моя война — их война тоже.

9

Дверь командного пункта распахнулась с пугающей гостеприимностью. В следующую секунду грудь Владимира разорвал свинцовый смерч из однозарядной картечницы. Так нашел свою вторую и последнюю смерть центурион Клавдий.

Но Августин и Хотой уже были внутри. В глубине командного пункта виднелась фигура Щюро. Августин вскинул "Мистраль", беря директора на мушку, и приказал:

— Руки за голову!

— Автоматика, господа, — холодно сказал Щюро, не обращая никакого внимания на призыв Августина. — Стреляет, когда ей вздумается.

В левой руке Щюро держал АПЛ-9. Его ствол был направлен прямо в переносицу Августина.

— Бросить оружие, руки за голову! — повторно приказал Августин, которому не очень нравилось находиться под прицелом.

Щюро снова проигнорировал его требование.

— Дорогой мой Депп, — сказал он. — Ты, конечно, очень крепкий сукин сын. Но ведь тебя не далее как четыре часа назад уничтожила моя охрана! Поэтому мне очень легко предположить, что ты — это, извини, не ты. Но проверить это очень просто. Дай на большой экран видеофон! — громко приказал Щюро.

Справа от Августина разъехались две шторы.

Августин покосился вправо и увидел лицо, которое мечтал увидеть уже семнадцать часов кряду. Это была Ксюша. Но была одна деталь, которая заставила Августина выругаться черными словами.

К виску Ксюши был приставлен ствол пистолета.

— Дай звук! — приказал Щюро. — Можешь сказать ей "до свиданья", — бросил он в сторону Августина.

— Ксюша, детка! — единственное, что мог сказать в этот момент Августин сквозь плотный ком, подступивший к его горлу.

— Ага, ты — это все-таки ты, — не забыл ввернуть Щюро.

— Августин, со мной все в порядке, — по голосу Ксюши чувствовалось, что в порядке далеко не все.

— Надеюсь, ты видишь, — ненавистный голос Щюро не смолкал, — что у нас с генералом Вороновым более чем полное взаимопонимание. Сейчас я держу с ним прямую видеосвязь, но у меня в кармане лежит еще на всякий случай заветная трубочка. Одного моего слова хватит, чтобы сквозь голову твоей милой впредь можно было наблюдать луну и звезды. Поэтому ты сейчас медленно положишь "Мистраль" на пол.

Хотой в продолжение всего, так сказать, общения, оставался спокоен и неподвижен, как бронзовый Будда. И только сейчас он заговорил:

— Сделай господину Щюро одолжение.

В голосе Хотоя не слышалось и тени иронии.

— Значит, я убью тебя голыми руками, — все-таки заметил для острастки Августин, кладя автомат на пол.

Щюро хохотнул.

— Какой смелый мальчик! Вообще, в семействе Деппов, как я вижу, наблюдается серьезная наследственная патология. Ну твоего папашу мы, положим, за десять лет вылечили. Конечно, лечение оказалось слишком интенсивным и полгода назад его тело пришлось кремировать без особого почета…

При этих словах Августина пронзила страшная догадка. Действительно, почему Щюро, столь падкий до театральных эффектов, не устроил ему очную ставку с отцом, а отделался какой-то видеофальшивкой? Августин с трудом удержался от слез.

— …но все-таки спесь мы с него сбили и теперь его разум служит компании как нельзя лучше. К сожалению, история не отпустила нам времени проделать аналогичную терапию с тобой, а поэтому…

Щюро выпустил первую пулю. Августин громко вскрикнул от боли в правой ноге и упал на здоровое колено. Его крику вторил испуганный вопль Ксюши на экране.

— …поэтому придется лечить наскоро, наспех…

Щюро выстрелил во второй раз. Сейчас он был слишком взвинчен, чтобы стрелять безупречно, как раньше, и пуля только разорвала правое ухо Августина, не причинив ему особого вреда.

Хотой оцепенел. Он знал, что стоит ему шевельнуться — и обезумевший Щюро, словно геккон, рефлекторно реагирующий на любое движение, выпустит в него всю обойму.

— …но, думаю, и в этом случае все получится отлично!

Третья пуля опрокинула Августина навзничь.

Четвертого выстрела, однако, не последовало.

Арбалетная стрела пробила правую руку Щюро выше локтя. В командный пункт ворвались натуралы. Щюро выронил пистолет, бросился к стене, юркнул в сверхскоростной лифт и исчез. В захлопнувшиеся за ним двери влип опоздавший на доли секунды шипастый шарик Хотоя.

Хотой не позволил Августину потерять сознание.

Еще не успел взвыть привод лифта, а Хотой уже сидел на корточках над Августином.

Первые две раны — пробитая нога и разорванное ухо — были совершенно детскими. Третья могла быть смертельной, но рубаха Августина, разорванная пулей, оказалась подозрительно чистой. Хотой энергично разодрал ее и увидел то, что собирался увидеть.

Треснувший костяной амулет, половинки которого держались только благодаря аккуратной свинцовой нашлепке, в которую превратилась пуля Щюро. Оберег Воина, сгусток Священной Протоэнергии отдал всего себя без остатка ради того, чтобы спасти своего владельца. Хотой отпустил Августину две хлесткие пощечины.

— Брось притворяться, открой глаза, собачий сын! — прокричал он прямо в ухо Августину.

Августин издал тихий стон.

— Подымайся, Ксения сейчас нуждается в тебе!

Полковник (а с сегодняшнего дня генерал-майор) Ксения Шельнова плакала.

Две минуты назад ее любимый был застрелен прямо у нее на глазах. То, что она сама находилась под стволом пистолета, было ей уже глубоко безразлично.

И хотя ее гибкие женские кисти, связанные за спиной, только что наконец смогли освободиться от неумелых, джентльменских пут генерала Воронова, она окончательно отчаялась в спасении. В кармане у генерала Воронова пискнула радиотрубка.

— Да? — спросил он глухо.

— Все отлично, Анатолий Андреевич! — раздался в трубке веселый голос директора компании ВИН. — Я твой должник. Твои ребята, надеюсь, держат лапы на кнопках?

— Держат-держат, — успокоил его Воронов, обращая свои мысли к датчику, прикрепленному липкой лентой у него на груди, рядом с сердцем.

— Вот и отлично, — бодро отозвался Щюро. — Не спускай ствола со своей красотки. Скоро буду.

Воронов презрительно покосился на трубку и сунул ее к себе в карман.

— Вы на меня не обижайтесь, Ксенюшка, — продолжил он фальшивым голосом давно начатый монолог. — Сами понимаете, друзьям надо помогать…

Ксюша его не слушала. Все ее внимание было приковано экрану, в котором появился какой-то человек, заслонив на время тело Августина. Потом его спина отошла в сторону и Ксюша увидела, как Августин приподнялся на локте. Живой!

— Могу вас уверить, что компенсация за моральный ущерб, причиненный вам событиями сегодняшнего дня, будет воистину королевской.

Ксюша во все глаза смотрела на Августина. Слезы быстро высыхали на ее горячих щеках. Августин приложил палец к губам. Потом он демонстративно провел рукой по волосам. Слева направо — два раза. Потом справа налево — два раза. Потом опять слева направо. Ксюша поняла.

— Королевской? — спросила она, поворачивая голову и подымая зареванные глаза на генерала. Пистолет теперь смотрел прямо ей в лицо.

Воронов был потрясен. Впервые с момента начала шантажа Ксюша сказала что-то, адресованное ему. В маниакальном мозгу генерала мелькнул лучик надежды. У него с ней все еще может получиться!

— Да, Ксенюшка. Королевский. Потому что вы — моя королева, — сказал генерал, отодвигая пистолет. Уж очень непристойно получалось — красивое лицо Ксении Шельновой и тяжелый ствол пистолета, подрагивающий у ее верхней губы.

— Постойте-ка, а пробор у вас в какую сторону? — спросила Ксюша, прищурившись.

— Пробор? — глаза генерала метнулись по комнате в поисках зеркала, а его левая рука инстинктивно провела по волосам.

В тот же миг Ксюшина правая рука, выскользнув змеей из-за спины, перехватила ствол, отводя его смертоносное жерло в сторону. Левая рука помогла правой, а по-женски жестокий удар ногой в пах поставил мятежного генерала на колени.

— Умница! — радостно завопил Августин, который видел большую и лучшую часть расправы над генералом по телевизору.

— Умница-то умница, конечно, — лицо Ксюши, вплывшее в поле видимости видеоприемника, было бледно и растерянно. — Но, понимаешь… Я, конечно, не уверена… В общем, мне кажется, я немного переборщила… Пульс у генерала не прощупывается.

— Ну и что? — беззаботно заметил Августин. — Убийство в целях самообороны. Я сам сегодня…

— Августин, — жестко сказала Ксюша. — Я не знаю, чем ты там сегодня целый день занимался, но, по-моему, тебе немного повредили голову. Пульс генерала…

— Ах, я, значит, сегодня целый день не тем занимался?! — вспылил Августин. — А сама тут, понимаешь, в вечернем платье, губы лоснятся от какой-то вкуснятины, да еще с Вороновым… Вертихвостка!

— Хватит! — Хотой, как всегда, вступил более чем вовремя. — Ксения, вы уверены, что генерал мертв?

Ксюша на несколько секунд исчезла с экрана и, появившись вновь, деловым голосом сказала:

— Целиком и полностью. Воронов мертв.

— Значит, ракеты получили команду "Пуск", — спокойно заметил Хотой и тут Августин понял, что он совершеннейший идиот.

Как он мог забыть? Если прибор, укрепленный на груди генерала, сработал, значит…

— Ой-ой, — только и смог сказать Августин, покрываясь холодным потом.

Хотой небрежно пожал плечами и, с легким укором поглядев на Августина, спросил:

— Августин, ты умеешь сбивать ракеты силой своего страха? Или мысли?

— Н-нет, — отрицательно мотнул головой тот, в глубине души надеясь услышать долгожданное "А вот я умею". Хотой — он такой. Он мог бы, наверное.

— И я не умею. Поэтому для нас этот факт сейчас совершенно неинтересен.

Хладнокровие Хотоя выходило за всякие рамки гуманистических приличий. Мог ведь хотя бы для виду сказать "О ужас, как жаль миллионов наших соотечественников!" То же, по всей вероятности, подумала и Ксюша, потому что она, покосившись на невидимого собеседника Августина, выпадавшего из поля зрения приемника изображения, заметила:

— Хорошие у тебя друзья, Августин. Это что, внебрачный сын Венедикта Щюро?

Хотой не обиделся, хотя, с точки зрения Августина, имел для этого все основания. Вместо этого он показался Ксюше и, мягко улыбнувшись, сказал:

— Нет, Ксения. Просто кроме нас с вами существует еще "Змей". И об этом не следует забывать.

10

Когда перестало биться сердце генерала Воронова, передатчик четко и бесстрастно выполнил то, что от него требовалось: послал в эфир одно исключительно короткое закодированное сообщение.

Раскодировать его, разумеется, за короткие минуты было невозможно. Но это было и не нужно.

Змей-1, вот уже восьмой час сидевший на крыше виртуального Центрального Управления ДБ в точности над кабинетом генерала Воронова, в ужасе отшатнулся. Прямо из крыши вырвался красный японский демон и, взвыв для наглядности, понесся прочь.

Змей-1 сразу же связался с Сергеем.

— Да, — рявкнул аватар капитана Гаспарова, появляясь рядом со Змеем.

— Либо Воронов мертв, либо окончательно рехнулся. Так или иначе — из его кабинета в эфир ушел очень характерный импульс. Вероятность того, что это приказ на запуск крылатых ракет — девяносто девять процентов.

Гаспаров молчал ровно полторы секунды.

— Нанести превентивный удар. Под мою личную ответственность. Надеюсь, вы ведете запись?

— Да.

— Тогда прокрутишь ее в Верховном Суде. Или в Страшном — если не успеешь. Ты меня понял, майор?

— Да… Сережа.

Аватар капитана Гаспарова исчез.

С сегодняшнего утра звания перестали играть какую-либо роль.

— Дать цели с первой по пятьдесят шестую общим планом! — потребовал Змей-1.

Через секунду он стал Гулливером в стране лилипутов. Под его ногами лежали вырезки из пятидесяти шести районов Москвы, в которых были расположены пусковые установки.

Двор дома, списанного под снос. А рядом с ним — теплоэнергоцентраль.

Свалка старых автобусов. Но в двадцати шагах от нее за высоким бетонным забором — несколько жилых "хрущевок".

И так далее, и тому подобное. Все огневые позиции крылатых ракет были выбраны злым, но гением. В какую пусковую установку не стреляй — всюду зацепишь либо мирных граждан, либо что-то потенциально опасное. Даже при самом прицельном ударе. Но делать было нечего. Число жертв в случае превентивного удара "Змея" составит порядка пяти тысяч человек, зато если они не успеют — перевалит за пятнадцать миллионов. Тут не до слез бедной сиротки!

— Дать связь с "Пандорой"!

Новый, на этот раз совершенно безликий аватар — кто его знает, как выглядят эти англосаксонские операторы? — сказал:

— Yeah, "Pandora" on line.

— Увы, ребята, для вас нашлась работа. Даю целеуказание…

11

Кодированный сигнал, который видел Змей-1 в виде красного демона, сидя на крыше Центрального Управления ДБ, поступил на мобильный пункт связи "Эскадрона С", когда его уже почти не ждали.

"Эскадрону С" в эти дни досталась тяжелая работа. В субботу во время экстренной ликвидации сравнительно мелкого уголовника из Веселого Квартала погибла в полном составе седьмая огневая секция, которой командовал удачливый, но чересчур самонадеянный старший лейтенант "Сонник".

В ночь с воскресенья на понедельник "Эскадрон С" в полном составе был поднят по тревоге и получил приказ на уничтожение опаснейшей террористической группировки "Снарк", следующей по направлению к Москве с целью дестабилизации обстановки накануне выборов.

Операция курировалась генералом Вороновым лично. Операция, в целом, была проведена успешно. Но во время преследования одного из главарей преступной группировки, некоего Августина Деппа, погибла вторая огневая секция капитана Васильева (кличка "Сухой"). И снова в полном составе.

Для "Эскадрона С", привыкшего к филигранной, неторопливой работе, которая завершается одним выстрелом из снайперской винтовки "Мгла", такая лихорадочная и массовая облава оказалась слишком накладным предприятием. Специалистами по "дуболому" считались перуновцы и в "Эскадроне С" тихо недоумевали по поводу того, куда же делись общепризнанные ковбои с борта ПБС "Змей".

Когда усталые бойцы "Эскадрона С" уже собирались мотать по казармам, гасить трудовые сто пятьдесят и дрыхнуть призовые шестьсот минут, на их головы свалился новый приказ.

Учения. Очень большие и очень интересные, мать их так, учения. Отработка оперативного развертывании наземного комплекса ПВО седьмого поколения. Пятьдесят шесть пусковых установок. Не шутка.

Для младшего лейтенанта Антона Скобелева ("Тон") учения выдались на редкость простыми и ненакладными.

Сменяясь с капитаном Коробовым ("Боксер"), они по очереди спали в мобильном пункте связи, в то время как большинство их сослуживцев было разбросано по всей Москве в ожидании сигнала на учебный пуск ракет.

Никто из них не знал, что металлические акулы, дремлющие в стеклопластиковых пусковых установках, не имеют ничего общего с ПВО. Никто из них не подозревал, что нажатием кнопки "Пуск" действительно будет произведен пуск. Не учебный, а боевой.

Командира секции боевого управления капитана Коробова в этот момент не было на пункте связи. Он только что разбудил Антона и теперь, исполнив свой служебный долг, отлучился отлить перед сном.

На пульте загорелась красная лампа. Антон нажал на кнопку "сигнал принят". Лампа погасла.

Теперь Антону оставалось только передать его непосредственно на пусковые установки. Он раздавил сигарету в пепельнице из консервной банки. Провел ладонью по заспанному лицу. Раньше не было ни таких операций, ни таких учений.

Вошел капитан Коробов.

— Черт, ну и духотища тут у нас! Топор можно вешать. А ведь капля никотина, как известно, убивает лошадь, — Коробов был убежденным борцом с табакокурением.

— А хомяка так вообще разрывает на куски, — тоном вроде бы послушного, но в глубине души очень хитрого и упрямого ребенка поддакнул Антон. — Да, курить надо бросать, господин капитан…

Сигнал, конечно, принят. Но это вовсе не значит, что он пошевелит хотя бы одним пальцем для того, чтобы передавать всю эту муть дальше. В конце концов, официально его принял капитан Коробов (как командир секции), значит и отвечать в случае чего будет он. Нечего в сортирах засиживаться.

С Боксером у Тона были свои давние счеты. Боксер был очень подлым человеком. Действительно подлым. Даже подставив его отнюдь не самым приличествующим честному человеку образом, Тон чувствовал себя ангелом.

Тон не знал, что он и есть ангел, потому что только что спас жизни и ему, Боксеру, и себе, и еще по меньшей мере нескольким тысячам человек.

12

— Господа, щенка не теряли?

Слова эти были произнесены по-английски. Августин обернулся.

У противоположной стены командного пункта на пороге стоял какой-то мужик в перепачканном кровью и копотью десантном комбинезоне. На его груди болталась автоматическая винтовка М-27. С ним были еще несколько таких же живописных драчунов, разве только помоложе. Но главный виновник торжества был одет в штатское.

Удивленному взору Августина предстал господин директор компании ВИН Венедикт Щюро собственной персоной.

Его руки были сведены за спиной и, видимо, украшены замечательными браслетами из закаленной стали. Судя по выражению лица подконвойного, настроение у него было так себе.

— А мы уж заждались, — на великолепном оксфордском английском сказал улыбающийся до ушей Хотой. Таким довольным Августин его еще не видел.

Насчет "заждались" Мэрдок, видимо, понял не совсем. Но как и всякий светский человек, не стал возражать.

— Позвольте представиться. Стэнли Мэрдок, капитан Девонширского полка. Силы специального назначения Ее Величества королевы Англии. А это мои…

Мэрдок хотел по привычке сказать "подчиненные". Но вышло несколько иначе.

— …мои боевые друзья, с которыми я провел чудесный день в этой обители земной юдоли.

Мэрдок обвел стволом "Беретты" все пространство вокруг себя.

— Как вы нас нашли? — спросил изумленный Августин.

— Да вот этот господин, который паршиво понимает по-английски, зато полностью отвечает фотографиям московского гангстера номер один, кое-как растолковал нам, что здесь имеет случиться нечто очень важное.

"Старик Щюро явно выжил из ума", — Августин в мыслях беззаботно махнул рукой.

— Ну вот и все. Война окончена, — не без легкой грусти сказал он Ксюше, которая продолжала бестелесно присутствовать с ними при посредстве вифона. И, понизив голос, добавил:

— Если бы ты знала, как я скучал весь сегодняшний день по твоим…

Последнее слово он произнес одними губами.

В этот момент раздался тихий зловещий голос, которому было бы лучше не звучать.

— Война еще не окончена.

Все с неудовольствием посмотрели на Щюро.

"Зря его, все-таки, этот бравый йомен Ее Величества не пристрелил под предлогом сопротивления. Да еще и раненую руку перебинтовал", — подумал Августин, замечая окровавленную повязку над локтем Щюро.

— Покончить с собой, уничтожить весь мир, — отчетливо и неожиданно громко сказал Щюро.

В ответ из-под потолка раздался квакающий заливистый смех, Каким обычно заливаются чертики в "шкатулках со смехом". Отсмеявшись, механизм спросил: "Правда?" И тогда Щюро, веско кивнув головой, сказал:

— Правда.

Августин и Хотой переглянулись.

Особо важные системы Щюро привык дублировать. Цепь саморазрушения Главного Корпуса относилась к разряду особо важных.

Основным вариантом активизации цепи саморазрушения Главного Корпуса являлась, разумеется, соответствующая процедура в приватной ВР ВИН. Но сейчас она, по существу, умерла, да и доступа к ней Щюро не имел.

Подобная ситуация была в свое время учтена дальновидным Щюро. Поэтому имелся совсем простой прибор, в котором использовался так называемый "акустический трансформер". Это был специальный полимер, способный изменять свою форму по сложному, заматрицированному в самой его молекулярной структуре алгоритму.

Пластик приходил в движение от кодовой фразы, то есть от заданной последовательности колебаний воздуха. Фраза "Покончить с собой, уничтожить весь мир", произнесенная тембром голоса Щюро, и создавала ту самую последовательность акустических колебаний. Пластик начинал течь и вибрировать, специальная мембрана — колебаться и производить смех. Это чтобы показать, что система в порядке.

Потом первый этап процесса завершался. Следовал перезапрос. Получив от Щюро подтверждение, пластиковый детонатор продолжал изменять форму и замыкал соответствующую электрическую цепь.

Все просто. Никаких компьютеров, никакой нейроники, никаких внешних источников питания. Обычная молекулярная механика.

Так завершался второй этап активации цепи самоуничтожения.

Ну а после второго наступал третий, заключительный. Самый важный и самый интересный.

Снизу, из-под пола, раздался приглушенный гул сервоприводов. На полу командного пункта появились узкие серпообразные щели. И они расширялись.

— Что за черт? — спросил Августин, прекрасно понимая, что сейчас начинается то самое "важное", на которое туманно намекал Щюро доверчивому англичанину.

Его вопрос был понятен даже Мэрдоку.

— Я не знаю, что происходит, но я знаю, что пора сматываться. Так или иначе, вам лучше перебраться к нам.

Действительно, расширяющиеся щели намечали что-то вроде лепестковой диафрагмы, которая, занимая центр командного пункта, не захватывала его края у двух входов.

— Что там у вас творится? — некстати спросила Ксюша, которая отходила налить себе шампанского и только теперь вернулась к вифону.

— Понятия не имею. Могу сказать только, что сеанс связи окончен, — Августин, которому было не до любезностей, шипя от боли приподнялся и при помощи Хотоя поковылял в направлении Мэрдока, Щюро и прочих.

Щели теперь были шириной в полметра. Сквозь них сочилось мутно-голубое сияние.

— Сэр Мэрдок, дайте мне, будьте добры, пистолет, — попросил Августин, недобро косясь на Щюро.

— Не надо, — Хотой сопроводил свои слова предостерегающим жестом.

Президент компании ВИН Венедикт Щюро расхохотался.

— Хочешь знать, что творится?! И для этого ты хочешь ткнуть мне в рожу паршивой "Береттой"? — Щюро посмотрел на Августина, глаза его были мертвы. Это было по-настоящему страшно — заливистый смех человека с мертвыми глазами. — А просто спрашивать ты уже разучился, щенок?

Сияние между щелями нарастало. Массивное кресло, на котором еще час назад сидел Мак-Интайр, провалилось в бездну Уровня Реактора.

Августин изо всей силы ударил Щюро. Кулаком. В рожу.

— Хорошо, — процедил Августин сквозь плотно сжатые зубы. — Хорошо. Я просто спрашиваю: "Что происходит, дорогой?"

По подбородку Щюро из разбитого и, кажется, сломанного Августином носа струилась кровь, но он продолжал улыбаться:

— Отвечаю. Только что пришла в действие система полной самоликвидации Главного Корпуса. Сейчас раскрывается верхняя диафрагма защитного свинцово-иридиевого экрана и, одновременно с этим, керамический кокон реактора. Через девять, пардон, восемь с половиной минут реактор выйдет на сверхкритический режим, по кольцевому магнитному полю пройдет быстрая, очень быстрая судорога, и плазменный жгут сделает с Главным Корпусом то же самое, что полковник Тиббетс сделал когда-то с Хиросимой. Только мой фейерверк будет ярче.

Когда Щюро замолчал, диафрагма была уже раскрыта полностью. В двух шагах от них лежала бездна, залитая ослепительным светом.

— Как ты рассчитываешь спастись? — спросил у Щюро Августин тоном опытного чекиста.

— Вообще-то тут был сверхскоростной лифт… И были в нем отличные капсулы, которые подавались в него из круглой обоймы, как пульки в револьвер…

Щюро говорил медленно. Щюро интриговал. Щюро издевался над своими победителями.

— …И ваш ирландский друг, — Щюро кивнул Мэрдоку, — очень ловко воспользовался одной из них, чтобы уволочься отсюда подальше, бросив вас подыхать в моем обществе… но все хорошее быстро кончается. Желающие могут идти пешком.

На Уровне Реактора что-то происходило. Казалось, внизу готова родиться сверхновая. По лбу Августина градом струился пот.

— Как остановить самоликвидацию? — он знал ответ наперед, но все-таки спросил.

— Ну, если ты меня очень об этом попросишь… Если ты меня чем-нибудь задобришь… Я, конечно, могу ради былой дружбы с твоим отцом… Застрели этого якута, он мне очень не нравится, и тогда поговорим как мужчина с…

Железная рука Хотоя перехватила кулак Августина у самого подбородка Щюро.

— Есть путь и есть метод нейтрализовать реактор, — сказал Хотой по-английски. Мэрдок, услышавший хоть что-то родное после непонятных, но зловещих монологов московского гангстера номер один, навострил уши.

— Сэр, — это было адресовано Мэрдоку, — ситуация полностью под контролем. Вы честно выполнили свой долг солдата. Я прошу вас и ваших людей оставить нас наедине с преступником.

Мэрдок уже почти не сомневался в том, что узкоглазый монгол (ну откуда ему было знать, что Хотой — якут по обеим линиям до двадцатого колена?) и раненый молодой человек с синими кругами вокруг наполненных яростью байроновских глаз — московские гангстеры с номерами, соответственно, "два" и "три".

И уж подавно Мэрдок не сомневался в трех других прописных истинах: а) бежать гангстерам будет некуда, кроме как на ту лестницу, по которой он привел сюда Щюро; б) что бы ни произошло, восемь автоматических винтовок М-27 сильнее трех полусумасшедших уголовников; в) мертвые должны сами хоронить своих мертвецов, а гангстеры — сами убирать своих проштрафившихся коллег.

Мэрдок молча кивнул. Он и его люди вышли. Мэрдок снял с плеча М-27, сменил магазин и, устало привалившись спиной к стене, взял под прицел бесшумно затворившиеся двери. Его люди сделали то же самое.

13

До конца оставалось полторы минуты. Среди трех мужчин, оставшихся на командном пункте, страха не испытывал только один. Директор компании ВИН Венедикт Щюро.

Августин Депп боялся смерти. Хотой боялся, что ошибся в Августине Деппе. С того момента, как они побывали в хранилище, Августин менялся быстро и необратимо.

Совсем немного — и карма молодого берсерка надломится. Августин окончательно станет Демоном-Воителем. Он уцелеет в плазменном смерче. Уцелеет лишь для того, чтобы повторить страшный путь Щюро. Повторить без ошибок.

— Августин, — Хотой продолжал говорить на английском. — Достань алмаз.

Августин чувствовал, что с его памятью происходит что-то не то. Какой алмаз? Он молча поднял на Хотоя тяжелый взгляд.

— У тебя, в кармане нательного пояса.

Августин забыл, как Хотой передал ему еще в хранилище предусмотрительно прихваченный пояс. И начисто забыл, как он надел этот пояс под рубаху и что он положил в него.

Худшие предположения Хотоя сбывались. Он как можно более непринужденно похлопал по животу Августина и сказал: "Здесь".

В этот момент в мозгу Щюро черной змеей мелькнул недвусмысленный приказ сбросить Хотоя вниз. Но прежде, чем этот приказ снизошел по центральному нервному столу к мышцам ног, Щюро обнаружил себя сидящим на полу и орущим от невыносимой боли в лодыжке.

Хотой, в отличие от многих и многих, не выносил насилия. Но при необходимости он был беспощаден, как сама природа.

Августин окончательно терял ориентировку в происходящем. И все-таки его левая рука последовала за пазуху и извлекла "Сердце Тайги". Его взгляд опустился на ладонь и больше не подымался. Сознание Августина полностью ушло в багровый туман, который клокотал в бездонных недрах так называемого алмаза.

Поэтому Августин не видел и не чувствовал, как Хотой надавил на его руку у запястья. Мелко дрожа, разжались пальцы, сошедшиеся в мертвой хватке на "Сердце Тайги". Он не чувствовал, как Хотой выверенным тычковым ударом выбил алмаз из его ладони. Он не видел, как алмаз падал, падал, падал в ослепительное сияние реактора и как навстречу ему взметнулся выпущенный из магнитной бутылки плазменный джинн всеразрушения.

Августин балансировал на грани между человеком и Демоном-Воителем и не мог насладиться видом Щюро, безмолвно летящего в жерло угасшего реактора. Алмаз успел позвать за собой свою тень, Хотой не стал препятствовать звериному рывку обезличенного человека и последний директор компании ВИН пришел к Идеальному Катарсису через четыре секунды после того, как его лобная кость встретилась с холодным, как лед, иридиевым постаментом реактора.

Хотоя бил отвратительный нервный озноб. Он трясся и радовался, как ребенок, что не нашлось свидетелей этой самой страшной минуты в его жизни.

14

Киборг Шалун Фрэнки покинул Главный Корпус ВИН по-королевски.

Никто не чинил ему препятствий и не стрелял. Вся стрельба осталась где-то сбоку и выше. Локи вышел — через подземный водовод, который, если идти в одном направлении, вел прямиком к термоядерному реактору, а если в другом — то на свободу, в лес, окружавший Главный Корпус с севера.

Правда, прежде, чем выйти в лес, киборгу пришлось подняться по бетонированной шахте. А затем, развив усилие хорошего трактора, выдавить замаскированную крышку голыми руками.

Где-то неподалеку, по расчетам Локи, должен был стоять его "Форд".

На плечах киборга, словно агнец на Добром Пастыре, лежала миниатюрная коротко остриженная брюнетка. Она, похоже, спала. На ней были надеты белое трико и футболка. Всем своим видом она напоминала чахоточную постоялицу крымской туберкулезной лечебницы.

Брюнетке было далеко за тридцать и, не исключено, даже за сорок. Однако отказать ей в привлекательности не смог бы даже самый строгий критик.

Ее дыхание было глубоким и ровным и она, похоже, ведать не ведала о том, кто и куда ее несет. У нее было много имен — Бриджит Льюис, Рут Сакрифайд, Берил О'Ши и, наконец, Черная Пантера.

Тело ее лоснилось словно бы от жира. Требовался специальный растворитель для того, чтобы стереть остатки биораствора автономного жизнеобеспечения с нежной человеческой кожи. У Локи этого растворителя не было, однако, судя по счастливому выражению лица Шалуна Фрэнки, его это мало беспокоило.

За деревьями маячил "Форд" цвета "мокрый асфальт", на переднем сидении которого спал, положив голову на руль, человек. Этого человека его погибшие друзья звали Локи.

Сей причудливый парадокс позабавил Локи, который вел тело киборга, мечтая только об одном — чтобы действие саамы окончилось как можно скорее и иллюзорная реальность поскорее отпустила его назад, чтобы Берил наконец проснулась и увидела перед собой не побитого огненно-пороховой молью киборга Фрэнки без ресниц, бровей и волос, без четырех пальцев на правой руке и кожных покровов, а привычного Локи в его привычном теле. Когда-то она звала его Филом.

Локи открыл заднюю дверцу и положил Берил на заднее сидение. Теперь нужно было сесть рядом с водителем и дожидаться, пока… Но Локи не успел открыть переднюю дверь.

Нечеловеческая боль пронзила все его существо и разорвала мозг на миллион не связанных друг с другом островков боли. В спину киборга Фрэнки впились обладающие страшной сокрушительной силой шарики. Свинец? Пластик? Концентрированный Огонь?

Похоже, в него стреляли не то разрывными, не то термитными пулями.

Ему было больно, да, больно. И ему причиняли ощутимый вред. Конечно, причиняли! Но это, последнее, нападение было самым… странным. Ядро регенерации? Но ничего похожего на регенерацию Локи не ощутил.

"Неужели это смерть?" — горько усмехнулся он и провалился в многоголосую безликую бездну.

15

Когда голый, обожженный и, вдобавок, лысый здоровяк упал, уткнувшись затылком в переднее колесо "Форда", Мак-Интайр вышел из-за ствола массивного, древнего ясеня.

В его руках был "Унимаг".

Эффект был даже лучшим, чем ожидал Мак-Интайр, когда на скорую руку составлял сценарий импровизированного спасения Бриджит Льюис из лап полуголого урода.

Подобранный возле тела убитого человека в форме охраны ВИН "Унимаг" был зачем-то заряжен именно термитными пулями. Сама судьба ему улыбалась!

Мак-Интайр подошел к машине. Убитый лежал лицом вниз.

Он был определенно мертв. Притворяться столь натурально не сумел бы никто. Но ничего похожего на лужу крови возле колес не было. Лежащий был сух и опрятен, словно ненароком свалившийся с витрины манекен. Из-под кожи торчали нейропластиковые сухожилия, а мышцы неестественно обуглились вокруг тех мест, куда вошли термитные пули.

— Damn! — выругался Мак-Интайр.

— Да меня уже просто тошнит от ваших сраных киборгов, — добавил он почему-то по-русски.

Однако, несмотря на заявленную тошноту, Мак-Интайр продолжил осмотр. За рулем — еще один убитый. Сзади — Бриджит.

О, Бриджит! Он склонился над спящей брюнеткой. Она дышала. Она была жива. Значит, он еще увидит ее улыбку, услышит ее голос. Он знал Бриджит уже более пятнадцати лет. Они ссорились и ругались почти беспрерывно. Потом мирились и исступленно занимались любовью. А потом снова дрались и ссорились.

Вокруг нее роились мужчины, мальчики, старики, лесбиянки, геи и трансвеститы всех возрастов. Она нравилась всем — даже самцам гуппи. У нее всегда было готово оправдание — мол, агент Интерпола должен всегда находиться в гуще событий. Он любил ее. Он ненавидел ее. Он желал ее. Он стрелялся из-за нее на дуэли с каким-то влюбленным кретином, который даже бриться не умел как следует. Он едва выжил после этой дурацкой дуэли.

Он настоял на том, чтобы принять непосредственное участие в штурме ВИН, хотя вполне мог бы отсидеться на командном пункте в альпийских недрах… В общем, Рут Сакрифайд, она же Бриджит Льюис, она же Берил была для Мак-Интайра таким же фетишем, как "Сердце Тайги" — для Щюро.

— Руки за голову, дружище!

В шею Мак-Интайра впилось ледяное дуло пистолета. С чего он, собственно, взял, что водитель мертв? Мак-Интайр скосил глаза в сторону опасности. Человек, сидящий за рулем "Форда", был ему хорошо знаком. Это был Филипп Валерьевич Алтаев. Бывший президент проклятой компании ВИН. Только вроде как немного пьяный.

16

В наступившей ночи Китеж, столица Герцогства Велес, затемненная в преддверии рокового сражения, рисовалась на фоне восходящих лун виртуального мира плоской декорацией, вырезанной из черного картона и поставленной среди рощиц низкорослых карельских берез, таких же черных.

Республиканские легионы разворачивались в боевую линию. Поскольку теперь больше половины бойцов составляли шатуны-киборги, шансов уцелеть у Китежа не оставалось. Но его защитники были готовы сражаться до последнего.

Собственно, вариантов у них не было. Те, кому повезет дожить до планового выключения, выживут. Остальных ждет убийство до смерти. Нечего всякой буржуазной сволочи поганить своими идейками дело Порядка.

Первая линия герцогских укреплений затаилась в ожидании приказа на открытие огня. До легионов оставалось не больше виртуальной лиги.

И в этот момент над Китежем вспыхнули сотни "медуз", выпущенных республиканскими Джирджисами. Темнота хороша для обороняющегося, но наступать в темноте невозможно, господа. Наши Адамы и Агасферы ни черта не видят!

Через полтора часа бой шел уже в предместьях Китежа.

Огневое превосходство Республики было подавляющим. Потоки напалма, огнеметной смеси и магического огня бушевали на улицах столицы.

Штурмовые группы шатунов прорывались через наспех устроенные баррикады, обходили очаги сопротивления и били из "швеек" в спину стаям волков, в чьих аватарах бежали наутек разбитые и деморализованные части Герцогства.

Генеральный Политический Комиссар не покидал седла уже пятый час. Он мог, конечно, принять любой из двухсот пятидесяти пяти аватаров, которые были доступны его высшему классу, Зу-л-Карнайну, но ему больше всего нравилось именно так — на жеребце с белой звездой во лбу.

Когда три часа назад Генерального Политического Комиссара видел Августин возле Аквилеи Великой, он сделал сразу два ошибочных предположения.

Первое: аватар коня под комиссаром принадлежит какому-то конкретному человеку.

И второе: комиссар — не Салмаксов.

За аватаром Каменного Человека стоял именно Салмаксов. А его конь был шатуном, которого некогда нахимичили в ВИН специально в подарок лидеру Социальной Партии Справедливости. Родом из ВИН был и "форсаж", с помощью которого убитый три года назад до смерти Салмаксов мог появляться в виртуальном мире в аватаре класса Зу-л-Карнайн.

Салмаксов вошел в виртуальную реальность сегодня в четыре часа дня, когда победа уже лежала у него в кармане.

Вошел, чтобы лично возглавить апофеоз Республики и принести Идеальный Катарсис многим и многим поклонникам Желтого Дьявола. Салмаксов не знал, что с восьми часов вечера идет штурм Главного Корпуса, что в настоящий момент Августин и Хотой появились на командном пункте Щюро и что он не узнает уже об этом никогда.

Из горящего здания выскочил перепачканный сажей человек и, вскинув восьмиствольный пистоль, выстрелил Салмаксову в грудь.

Генеральный Политический Комиссар наставил указующий перст на дерзкого и сказал "кх-х". Перед ним застыл соляной столп, бывший некогда комтуром Герцогства в аватаре класса Гильгамеш.

— Хорошая магия, правильная магия, единственно верная магия у товарища Кетцаля! — подхалимски ввернул преданный телохранитель Салмаксова по кличке Гюнтер, неотступно следующий за ним повсюду в аватаре немецкой овчарки.

Тихий поначалу бой африканских барабанов стал достаточно громок, чтобы его можно было расслышать даже сквозь грохот последней ночи Китежа. Потом появились и другие звуки.

Центурион-примипил Седьмого Гренадерского Легиона имени Идеального Катарсиса, возглавляющий в третьем резервном эшелоне когорту огневой поддержки, отшвырнул древко славного красно-черного штандарта и с нечеловеческим воплем бросился бежать, не разбирая дороги.

На вверенную ему когорту, сплошь составленную из свеженьких, блестящих "шатунов", наполз гремящий, шипящий, перешептывающийся морок.

Хаос звуков постепенно перешел в чавканье и похрустывание. Спустя несколько минут мгла рассеялась. На месте когорты расплывались желтым туманом несъедобные останки "шатунов".

Воинский трибун Тринадцатого Гренадерского Легиона опасности не почувствовал и никуда не бежал. Он был обернут плотным сгустком хищной виртуальной флуктуации и съеден на месте, поскольку сам являлся шатуном. От него остался только почетный офицерский кортик с памятной гравировкой. Презент самого Генерального Политического Комиссара.

Цверги постепенно входили во вкус.

Реальные актанты в аватарах первых четырех классов их не видели, но чувствовали. Из ничего возникал леденящий ужас и они ударялись в повальное бегство.

"Шатуны" страха за свою жизнь испытывать не могли по определению. Они гибли, не осознавая факта своей гибели, как до этого не осознавали факта собственного существования.

И только Салмаксов, наделенный аватаром класса Зу-л-Карнайн и способностью видеть то, что недоступно остальным, пережил весь ужас этой ночи в полной мере.

17

В 22.47 по среднерусскому времени, в Марьинский Координационный Центр поступил сигнал медицинской тревоги. На место происшествия вылетел вертолет неотложной медицинской помощи.

Однако, врачами было установлено, что сердце у господина Ефима Салмаксова в полном порядке. Лидер СПС нуждался в медицинском вмешательстве иного рода.

Через полчаса вертолет с господином Салмаксовым на борту приземлился на территории Канатчиковой Дачи.

— Здорово, мужики! — ощерился рослый санитар, заталкивая в палату брызжущего слюной Салмаксова. — К вам тут какой-то Кетцаль.

Палата была с "испанским" уклоном. Двое Кортесов, Писарро и Торквемада с интересом воззрились на вошедшего.

18

— Пойдем, пойдем… Пойдем, Фродо сын Дрого. — Хотой загадочно ухмыльнулся.

Августин только-только вышел из оцепенения, вызванного "Сердцем Тайги", и плохо понял о чем это Хотой — наверное, о каких-то своих якутских духах…

Двери перед ними расступились и в лицо двум изможденным победителям уставились стволы пяти М-27.

— Господа, мне было очень приятно познакомится с вами. Но я вынужден арестовать вас, — вежливо, но непреклонно заявил Стэнли Мэрдок. Он ощущал себя хозяином положения.

— Это правильно, — согласился Хотой. — Но на вашем месте я бы поспешил в Шереметьево, на борт "Пандоры". В противном случае через полчаса арестуют вас.

Зрелище, которое предстало их взорам, было действительно внушительным. Коротко остриженный газон перед парадных входом в Главный Корпус был полон праздношатающихся людей.

Костры — рукотворные и нерукотворные — восполняли нехватку освещения, которое неспособны были обеспечить ни полная луна, ни звезды.

По расчетам Августина, было уже далеко за полночь. Вокруг ближайшего к крыльцу костра сидели натуралы — те, кто уцелел в кровавой бойне. Они сидели и молчали — не переговаривались, не шутили. Они медитировали, создавая своим отрешенным видом резкий контраст с бравыми жизнерадостными перуновцами, которые не растеряли своей здоровой витальности, даже побывав в ВИНовской мясорубке. Теперь они наводили порядок на оккупированных территориях.

Августин, скачущий на одной ноге, опираясь на плечи двух сержантов "Перуна", выглядел трагикомично. Хотой был по-прежнему сдержан и даже немного медлителен — на лице его застыла странная маска непричастности.

Сергей Гаспаров был возбужден и зол. Теперь, когда все кончилось, можно было позволить себе некоторую взбалмошность.

Томас был на редкость смирным и даже печальным. Видимо, и собачьи нервы имеют предел прочности.

Они остановились неподалеку от костра натуралов. Августин бесстрашно осматривал свою рану. Хотой сосредоточенно искал изъяны на бледно-желтом лунном лике, а, быть может, молился. Сергей пожирал взглядом спину своего заместителя, не решаясь позвать его к себе.

Казалось, они уже разбрелись по миру, каждый в свою сторону, по крайней мере, в мыслях. Но на самом деле все они думали об одном. О том как и почему все получилось именно так, как получилось. О том, почему каждый из них до сих пор жив, и о том, что будет дальше. И если кто-нибудь из них знал ответы хотя бы на половину этих вопросов, то это был Хотой.

— Ну что, ребята, я повалил. Думаю, сейчас прибудет полиция. Еще я, честно говоря, заказал правительственную комиссию. Думаю, она нагрянет с минуты на минуту, а к их приему нужно немного подготовиться, — сказал наконец Сергей и, зацепив взглядом кровоточащее колено Августина, добавил:

— Наш эскулап тебя сейчас посмотрит.

Он бодро зашагал туда, где уцелевшие пленные охранники ВИН и сотрудники лабораторий баловались пивом и перебрасываясь шутками с охранявшими их перуновцами. Все шутки вертелись вокруг да около лейтмотива "мы б вам дали, если бы вы нас догнали".

— А ты? — Августин вопросительно поглядел на Хотоя.

— Можешь считать, что меня уже нет, — загадочно ответил тот. — Нам не стоит задерживаться здесь до прихода представителей нашей замечательной власти.

— Где тебя теперь искать?

— Я думаю, в столице Вселенной, — только Хотой был в состоянии произнести такую фразу без напыщенной и пошлой интонации.

— В Москве, что ли?

Хотой улыбнулся как умел улыбаться только он. Августин понял, что сморозил очередную глупость.

— В Небесном Катманду.

19

— …а он меня и спрашивает: вас мучают эротические кошмары? А я ему отвечаю: почему "мучают"?

Компания разразилась хохотом.

На борту "Пандоры" никогда не случалось подобного. Люди пили можжевеловый джин "Lardson", поедали четырехэтажные сэндвичи, горланили песни и безостановочно курили.

На первый взгляд, общество "Пандоры" было сугубо мужским. Об этом свидетельствовали и соленые шутки пирующих, и некоторые вольности в обращении.

Ни коммандос, ни интерполовцы не привыкли отказывать себе в свободном выражении своих мыслей. Но если присмотреться повнимательней, то можно было обнаружить на откидном сидении, притаившемся в глубине салона, женскую фигурку, накрытую клетчатым пледом, которая представляла собой объект особого внимания сразу двух пассажиров "Пандоры". То один, то другой подходили к спящей брюнетке и, не обнаружив никаких изменений, присоединялись к остальным.

— Ну что? — спросил Мак-Интайр, когда возвратившийся из дозора сел по правую руку от него.

— До сих пор спит, — вздохнул Локи и таинственно подмигнул Мак-Интайру.