Последний бандит

СЦЕНА ПЕРВАЯ

СЕРЖАНТ. Эй, мужик, вали отсюда! О, извините, это вы, господин вице-мэр. Обознался.

ВЛАД. Что ты там делаешь?

СЕРЖАНТ. Охраняю объект. (Указывает на столик с шампанским.)

ВЛАД. Ясно. А вообще как служба идет?

СЕРЖАНТ. Да нормально. Служба как служба.

ВЛАД. Ну а перемена какая-то есть? Что год назад, что сейчас?

СЕРЖАНТ. Это что людей не мочат? Да с этим вроде получше стало...

ВЛАД. Ты что-то недоговариваешь?

СЕРЖАНТ. Да приспособиться трудно. Тогда было четко: каждый час перерыв, на белых плитках не трогать, своих дворовых пацанов не трогать, пенсионеров – ни-ни, с женщинами вообще целая система знаков, как с ними можно, а как нельзя поступать. У нас, ментов, тоже свой порядок: каждого седьмого мы отпускали не глядя. Все нарабатывалось не один десяток лет. А когда вышел ваш мораторий на убийства людей, вы меня, конечно, извините, но недовольных по городу становится все больше и больше.

ВЛАД. Скажи, а ты не хотел бы уехать отсюда?

СЕРЖАНТ. Зачем? Там везде другие законы. Точнее, написаны точно такие же, но их там по-другому исполняют. Мне здесь хорошо. Извините, вон идут уже. Пора работать.

НАВОДЧИК. Сюда, пожалуйста. (Проводит их всех на смотровую вышку.)

ТУРИСТКА (Сержанту). Вы очень любезны.

НАВОДЧИК. Только закрывайте дверцу, а то она может и сюда забежать. Внимание! Бегут!

ОРЕХ. Куда! Бей ее!

ГЛАША. Я, я!

ОФИЦИАНТКА. Попала!

ГЛАША. Нет, я!

ОРЕХ. Не уйдешь, зараза! А, получила!

ЖЕНА. И это все?

НАВОДЧИК. Да, сегодня они как-то быстро. Бывает, эти крысы такую акробатику устраивают, что только держись. Не волнуйтесь, через полчаса другой забег. А пока можно освежиться.

ТУРИСТКА. Какая гадость! Думала, просто отвратительно, но чтобы так отвратительно!

НАВОДЧИК. Вы, кажется, были у нас год назад. Вам что, больше нравится, когда на людей охотятся?

ЖЕНА. Крысы, это, в самом деле, так неприятно. Бр-р!

КОМПАНЬОНКА. А мне жалко этих бедных животных.

ТУРИСТКА. А блюститель порядка что скажет?

СЕРЖАНТ. Мертвые крысы лучше, чем живые.

МУЖ. А туристам можно принимать в этом участие?

НАВОДЧИК. Не бесплатно, конечно. Вы готовы?

МУЖ. А почему нет?

ЖЕНА. Дорогой, я тебя не узнаю. Тебе – и такое!

МУЖ. Я буду всю жизнь жалеть, если не попробую.

ЖЕНА. У тебя нет подходящего костюма.

НАВОДЧИК. Комбинезон можно взять напрокат.

МУЖ. Тогда я пошел. (Уходит.)

ЖЕНА (Наводчику). А это не опасно?

НАВОДЧИК. Стопроцентной гарантии, конечно, нет. Иногда крысы в агонии стараются вцепиться в человека. Совсем недавно она одному парню прокусила сонную артерию, спасти не удалось. Теперь вот сержанта приставили, чтобы такое не повторялось.

ЖЕНА. Дорогой, дорогой! (Убегает за мужем.)

ТУРИСТКА. Что за парочка!

(О шампанском.) По сравнению с прошлым годом совсем другое дело.

НАВОДЧИК. Улучшаем сервис.

ТУРИСТКА. А вы, сержант?

СЕРЖАНТ. Я с утра водки принял. Спасибо.

ТУРИСТКА. Говорите, это все придумал ваш Влад?

НАВОДЧИК. Он самый.

ТУРИСТКА. Ну и как стало с преступностью?

НАВОДЧИК. Наш отрыв от Чечни и Колумбии стал еще больше.

КОМПАНЬОНКА. На крысах и больше?

НАВОДЧИК. Представьте себе. Есть еще эксклюзив...

ТУРИСТКА. Понятно. (Протягивает ему купюру.)

НАВОДЧИК. Наши местные крысы уже адаптировались к такому делу, днем с огнем не сыщешь. Пришлось завозить специально из других городов, не пуганных. Зато теперь даже те, кто раньше носа не высовывал, с большой доблестью за ними гоняются, нагоняют, так сказать, упущенное. Ну вы же видели. (Жест в сторону ушедшей пары.)

ТУРИСТКА. И Влад теперь главный охотник на них?

НАВОДЧИК. Ни в коем разе.

КОМПАНЬОНКА. А правда, что они теперь с Ксаной муж и жена?

НАВОДЧИК. Не совсем так. Пока что только гражданский брак.

КОМПАНЬОНКА. Это они свои чувства проверяют, да?

НАВОДЧИК. Свекрови, ну, матери Влада, нужны внуки. Но это строго между нами. А с беременностью как-то все не получается.

ТУРИСТКА. Как все это банально!

НАВОДЧИК. И не скажите.

ВЛАД. Верни мне этого... экскурсовода.

СЕРЖАНТ. Так точно. (Убегает.)

ВЛАД. Личная жизнь вице-мэра тоже входит в круг твоих обязанностей?

НАВОДЧИК. Ты же знаешь за хорошие чаевые я еще и не то могу рассказать. О любом.

ВЛАД. А если я тебе скажу, что об этом нельзя?

НАВОДЧИК. Сказать можешь.

ВЛАД. Неужели это тоже ошибка?

НАВОДЧИК. Ты о чем?

ВЛАД. Об этом. (Указывает на вышку.)

НАВОДЧИК. А что, мне нравится. И многим, знаю, тоже.

ВЛАД. А дальше что?

НАВОДЧИК. Слушай, после шампанского я туго соображаю. Ясней нельзя?

ВЛАД. Мне не на кого опереться.

Еще один красавец.

ОРЕХ. Да, я хорош собой, не спорю.

ВЛАД. Не стыдно в тридцать пять лет в бирюльки играть?

ОРЕХ (Наводчику). Что это с ним?

НАВОДЧИК. Ему не на кого опереться.

ОРЕХ. Ну и не опирайся. Какие проблемы? Ты же всегда волка-одиночку из себя корчил. А теперь что, в жилетку поплакаться захотелось? У меня жилетка только для баб.

НАВОДЧИК. Ты всегда недооценивал нашу общественную жизнь. Думал, если ты хорошо кулаками машешь, то можешь что-то переиначить. Ничего подобного. Тихой сапой все всегда возвращается туда, где должно быть.

ОРЕХ. А ты сам у себя в мэрии не в бирюльки играешь? Я только довожу до полного идиотизма твои же собственные идеи.

ВЛАД. Значит, ничего не выйдет?

ОРЕХ. А что должно выйти, ты нам сказал?

ВЛАД. Неужели это само по себе ясно не было?

ОРЕХ (Наводчику). Тебе ясно? Мне – нет.

НАВОДЧИК. Ты думал, что если мы с людей переключимся на крыс, то все изменится.

ВЛАД. Ну ни сразу, но постепенно.

НАВОДЧИК. Проще говоря, ты предложил городу не питаться свежим мясом, а перейти на падаль, а потом на лучок со свеколкой.

ОРЕХ. Буду я свеколкой питаться, жди!

ВЛАД. Вы хоть понимаете, что именно сейчас и здесь идет программирование всех наших потомков. Уже сейчас в любом городе страны, когда узнают, откуда мы, сразу спрашивают: «Сидел?» И мы почти всегда отвечаем: «Сидел».

ОРЕХ. Ну и что?

ВЛАД. Посмотрите на Германию. Она всего один раз в истории спустила себя с поводка, с тридцать третьего по сорок пятый год – и все. Вся планета еще тысячу лет будет помнить и не прощать им этих каких-то двенадцать лет.

НАВОДЧИК. Не то сравниваешь, дорогой Владик. Мы не немцы и даже не чеченцы, мы бьем и мучим только сами себя, не других.

ВЛАД. И за это нас называют черной дырой человечества.

ОРЕХ. Мне наша дыра в самый раз, а вы как хотите.

ВЛАД. Неужели вы думаете, что за это никогда не наступит расплата?

ОРЕХ. О, началось занудство! Я пошел. (Уходит.)

ВЛАД. А ты?

НАВОДЧИК. Ты так никому и не рассказал, где был последние десять лет.

ВЛАД. Ты хочешь знать это?

НАВОДЧИК. Парни говорят, что тебя там хорошо обработали. А как ты начинал! Драка на драке. И все ведь знали, как тебе это не по душе. Тебя удивляло, как все на тебя лезут, зная, что ты непобедим. Так ведь дрались не с тобой, а с тем нежеланием драться, которое у тебя даже на затылке написано было. Никто не мог допустить, что хоть одному не нравится, как они живут. Копченый первым придумал нападать на тебя шоблой, хотя это и шло вразрез с нашими не писанными законами. И что же? Ты и здесь оказался пацанам не по зубам. Тебя гоняли как зайца по всему городу, а ты не давал себя ни разу загнать в угол, да еще умудрялся на бегу дубасить тех, кто вырывался из шоблы впереди всех. Потом Копченый напал на тебя с ножом, но и тут ты вышел победителем. Наконец он взялся за пистолет, и ты послушно сел к нему в джип. Представляю, какие у него были тогда глаза, он думал, что наконец-то победил тебя. Скажи, так и было?

ВЛАД. Мне было жалко его, он чувствовал себя в ужасно глупом положении, не знал, что делать с этим дурацким пистолетом.

НАВОДЧИК. Ты сразу решил скинуть джип с плотины?

ВЛАД. Нет. Просто он от неловкости такую околесицу понес, что мне захотелось, чтобы он замолчал. Я и не предполагал, что под водой они так запаникуют и не смогут выплыть.

НАВОДЧИК. Чтобы ты не говорил, ты – убийца. Разве нет? И не о городе ты сейчас думаешь, а только о себе. Тоже попал с этими крысами в глупейшее положение и не знаешь, как из него выбраться. Ладно, меня новая экскурсия ждет. Ксане привет. (Уходит.)

МАЙОР (подает бумагу). Мое заявление об отставке.

МЭР. Послезавтра сколько угодно. Сегодня – нет.

МАЙОР. А мне надо именно сегодня.

МЭР. Не получится.

МАЙОР. Хочешь, чтобы я придумал болезнь и лег в больницу.

МЭР. Ложись. Отлично. Это будет расценено как трусость.

МАЙОР. Трусость чего?

МЭР. Откуда я знаю. Просто трусость.

МАЙОР. Я же тебе говорил: не сходи с ума. Ну какой юбилей, парню тридцать лет?

МЭР. И что, только из-за этого?! Чем тебе не нравится его юбилей? Круглая дата. Даже мать не возражает. А родное УВД против.

МАЙОР. Ведь эта его идея с крысами типичная обманка и фуфел.

МЭР. А почему ты решил, что все проекты обязательно должны быть правильными и умными.

МАЙОР. Не понял, ты что же знал, как все это будет?

МЭР. Откуда? Мог только предполагать.

МАЙОР. Это же такое позорище – всех нормальных мужиков в крысятников превратить! Раньше хоть стресс можно было на ком сорвать. А теперь что? И ему за это еще праздник. За что?

МЭР. Разве не удивительно – машина для насилия против насилия?

МАЙОР. Не понимаю.

МЭР. А перемены за этот год какие-нибудь уловил? Насчет общей городской атмосферы?

МАЙОР. Какие еще перемены?

МЭР. Честно говоря, город меня удивил. Я думал, они его освищут, забросают камнями, пальцем будут тыкать. Ан, нет, человек ничего не делает, и это ему ставится в главную заслугу. И ты еще спрашиваешь, почему нам надо отмечать его тридцатилетний юбилей. Потому и надо, что народ этого хочет. Поэтому только послезавтра.

ТУРИСТКА. Это вы специально придумали? Да?

МЭР. В чем дело?

ТУРИСТКА. Меня старшего инспектора как какую-нибудь бомжиху.

МЭР (Сержанту). Что случилось?

СЕРЖАНТ. Документов нет, говорит, вы ее знаете. И нарушает.

ТУРИСТКА. Ну да, нарушила, пакетиком из-под чипсов в мусорку не попала.

МЭР. Это не ко мне. К вице-мэру.

ТУРИСТКА. Ну так скажите ему, что я из статистического управления. Год назад у вас с проверкой была. Не помните, что ли?

МЭР. Помню. Но я в чужую епархию не лезу. (Сержанту.) Проводи к Владу.

СЕРЖАНТ. Пошли.

ТУРИСТКА. Это какое-то издевательство, даром вам не пройдет.

МЭР. Завтра чтоб был при полном параде. Больше не задерживаю.

КСАНА (читает). «Пятнадцать ноль-ноль. Выступление бойцов с нунчаками. Пятнадцать тридцать. Награждение победителей конкурса «Последняя жертва». Шестнадцать ноль-ноль. Поездка на плотину на автобусе...»

ВЛАД. Как?

КСАНА. Поездка на плотину на автобусе. По пригласительным.

ВЛАД. Зачем на плотину?

КСАНА. Там установлен специальный подъемник, который подхватит автобус на глубине пять метров и подаст назад на плотину.

ВЛАД. Почему я об этом ничего не знаю?

КСАНА. Решили тебе сделать сюрприз.

ВЛАД. Нет.

КСАНА. Что нет?

ВЛАД. Этого не будет.

КСАНА. Ну ты что? Это же главный гвоздь программы. Кто-то даже предлагал, чтобы ты за руль этого автобуса сел.

ВЛАД. Я сказал: нет.

СЕРЖАНТ. Господин вице-мэр, к вам. Мусор мимо урны бросает.

ВЛАД. Пять суток общего режима как всегда.

ТУРИСТКА. Послушайте, что за дикость!

ВЛАД. Пять суток шизо.

СЕРЖАНТ (Туристке). Ни слова, а то больше получишь. (Уводит ее.)

КСАНА. За мусор мимо урны пять суток штрафного изолятора? Фантастика! А если она в суд подаст?

ВЛАД. Никто не читает туристических инструкций, а там все наши прибамбасы черным по белому. Самый бандитский город, что с нас взять?

КСАНА. Но если б это был мужчина, ты бы еще подумал.

ВЛАД. Не только подумал, но и освободил бы.

КСАНА. Давно хотела узнать, почему ты так ненавидишь всех женщин?

ВЛАД. А что, заметно?

КСАНА. Не то слово.

ВЛАД. За то, что их все всегда устраивает. Что присутствие рядом условно обязанного мужчины, перевешивает для них все остальное. Что они готовы носиться с этим мужчиной как с писаной торбой. Раз меня кто-то любит и любит, значит, жизнь прекрасна и удивительна.

КСАНА. Никто не заставлял тебя жить со мной.

ВЛАД. Это было проще, чем объяснять, что я хочу жить один.

КСАНА. Значит, у меня нет никакой надежды?

ВЛАД. Ну скажи, зачем тебе большая и сильная любовь? Зачем все эти придыхания и восторги: «Ах они так любят друг друга!» Почему не любить ближнего своего в полсилы, или в четверть?

КСАНА. Или на осьмушку.

ВЛАД. О, вот это был бы идеал!

КСАНА. Идеал чего?

ВЛАД. Идеал свободы и самосохранения.

КСАНА. Для всех мы образцово-показательная пара. Своим подругам я должна врать сколько раз за ночь мы занимаемся любовью. И с психикой и с физиологией у тебя полный порядок. Ты просто не хочешь. Молодой мужик, который не хочет женщин. Может тебе другую найти, ты мне скажи, я найду. Ну что мне, уйти от тебя? И уйду, и на весь город тебя опозорю, просто сдерживаюсь пока, вдруг эта твоя дурь пройдет.

ВЛАД. Хорошие пирожки приготовила, между прочим.

КСАНА. Я старалась.

КОМПАНЬОНКА. Ну я вас очень прошу: отпустите ее. Она не нарочно. Мусорка неудобно стояла. Одно дело поднять эту чертову упаковку по своей воле, другое – когда милиционер на глазах у всех приказывает. Ну она и возмутилась. Мы тут же уедем и никогда не появимся. Клянусь вам. Все же мы люди.

ВЛАД. Пускай за нее моя жена попросит.

КОМПАНЬОНКА (Ксане). Ну, пожалуйста. Вы же тоже женщина. За пакет чипсов, пять суток шизо. У Юлии Альбертовны больная печень.

КСАНА. Очень сожалею. Если мы не будем придерживаться самых жестких правил, то у нас никогда не будет никакого правопорядка.

ВЛАД. Ты забыла, что я тебе в первую ночь сказал?

КСАНА. Что город обречен?

ВЛАД. Да.

КСАНА. Но ведь ты его спасешь.

ВЛАД. С какой стати?

КСАНА. А с какой других людей обычно спасают. Просто спасают и все.

ВЛАД. Конкретно я могу спасти только сорок человек.

КСАНА. Ты уже список составил?

ВЛАД. Ты зря смеешься. Все это вполне серьезно. Помнишь, нам в детстве рассказывали, что в плотине нашего водохранилища заложен целый склад динамита? Стоит только в нужном месте чиркнуть спичкой, и плотина взлетит на воздух, а весь город смоет к чертям собачим.

КСАНА. «Черной, черной ночью, из черной стены, выползает черная, черная рука»…

ВЛАД. Веселись, веселись.

КСАНА. Ладно береги себя для другой дуры, только без этой тухты, пожалуйста. Это еще завтра с тобой целый день всем улыбаться. Убью всех этих поганых сводников. (Уходит.)

МУЖ. Вот, друзья мои, и мой магарыч.

ОРЕХ. Годится.

ОФИЦИАНТКА. Прелестный мальчик.

ГЛАША. Зачем столько много?

МУЖ. А я думаю, что мало. Потом еще доберу.

Сегодня такой день, что даже не верится, что он у меня наступил. Как я по ней попал! Руки до сих пор помнят это. Сорок лет, а как будто заново родился.

ОРЕХ. За это и пьем.

ОФИЦИАНТКА. В моем ресторане по этому поводу существует шестой комплекс.

ОРЕХ. Как шестой? Для первой крови пятый, я же помню.

ОФИЦИАНТКА. Это для первой крови, а для первого убийства – шестой. Учить меня будешь!

МУЖ. А я сразу и почувствовал, что убил ее. Буквально пополам ее перерубил.

ОРЕХ. Да, удар хрестоматийный получился.

МУЖ. Хрестоматийный? Ты так считаешь? У меня? Не поверите, я в детстве ни разу ни с кем не дрался.

ОФИЦИАНТКА. Ну да, бреши другому.

ГЛАША. Даже я дралась в детстве.

ОРЕХ. Да мы тебя сейчас в банку со спиртом и в музей.

МУЖ. Нет, серьезно. У нас в классе, если пацаны дрались, то это значит друг друга в грудь и в плечи толкали. И все. Я когда первый раз увидел, как на улице парнишку ударили по лицу и из носа кровь пошла, мне стало дурно.

ОРЕХ. Ври больше.

ОФИЦИАНТКА. Три свидетеля, не меньше, пожалуйста.

ГЛАША. А мне почему-то верится.

МУЖ. И потом, когда вырос, стоило какому парню просто голос повысить, у меня внутри все холодело, я тут же стремился смыться.

ОФИЦИАНТКА. Как же ты жену выбирал, такой робкий.

МУЖ. Это она меня выбрала. Я ей сразу сказал: руку на меня подымешь – я сразу ухожу. Она поверила, и действительно меня ни разу даже шутя за двенадцать лет не толкнула.

ОРЕХ. Ты – уникум. Девочки, давайте его к нам на развод. Кто смирных детей хочет?

ОФИЦИАНТКА. Говори за себя.

ОРЕХ. Глаша, соглашайся.

ГЛАША. Не приставай.

ОФИЦИАНТКА. У нее одна страсть.

ГЛАША. Перестань.

ОФИЦИАНТКА. Безмерная такая любовь до гроба.

МУЖ. Меня слушайте.

ОРЕХ. Неужто?

ОФИЦИАНТКА. Он самый.

ОРЕХ (Глаше). То-то я не мог понять, почему ты к нам подалась.

МУЖ. Пьем дальше.

ГЛАША. Я сейчас уйду.

ОРЕХ. Теперь понятно. Хочешь быть его боевой подругой? Не получится.

ГЛАША. Ничего я не хочу.

МУЖ. Я вам дальше не рассказал. (Целует Официантку.)

ОФИЦИАНТКА. Ой, вы посмотрите! (Хохочет.) А если толкну?

МУЖ. А толкни!

ОФИЦИАНТКА. А толкну! (Толкает его.)

МУЖ. А я тебя. (Толкает ее.)

ОРЕХ. Ну вы, борцы сумо, посуду побьете!

МУЖ (хватает Официантку и целует). А если так!

ЖЕНА. Дорогой, ты что делаешь?

МУЖ. Отстань, мне сегодня можно.

ЖЕНА. Ты ее целуешь!

МУЖ. А ты хочешь, чтобы кусал?

ОРЕХ (Жене). Вы садитесь, у нас место хватит.

ЖЕНА. Дорогой, я тебя таким еще никогда не видела.

МУЖ. Я сегодня три крысы убил.

ОРЕХ. Одну.

МУЖ. Две.

ОРЕХ. Одну.

МУЖ. Хорошо, одну. Но зато какая это была крыса! Всем крысам крыса, большая, упитанная, изворотливая.

ЖЕНА. Мы должны вернуться в отель. Там поговорим.

МУЖ. Вернуться? Ни за что! Я лучший убийца крыс. А говорят, послезавтра, после юбилея Влада, снова откроется охота на людей. Неужели ты думаешь, я это пропущу. Все моих сорок лет, все мои комплексы и робкие мечтания, вся моя вера в божественную сущность человека, в его священную неприкосновенную плоть. Крови. Крови хочу! Только так и чувствуешь себя живым, забирая чужую жизнь.

ГЛАША. Его надо увести.

ОФИЦИАНТКА. Готов клиент.

МУЖ. И хочу создавать новую жизнь. После крови женскую плоть мне дайте. (Официантке.) Я выбрал тебя. Сегодня ты будешь моей! По любому. Смету с пути любые препятствия.

ОРЕХ. Да, да, сметешь. Пошли вместе сметать. (Уводит Мужа.)

ЖЕНА (девушкам). Как вам не стыдно. Напоили человека до белой горячки.

ОФИЦИАНТКА. Стыдно, ой, стыдно! А ты лучше иди, не упускай момент. Насчет женской плоти он не просто так говорил.

(Глаше.) А Орех правильно сказал: с Владом у тебя ничего не получится.

ГЛАША. Ну почему как сразу, так Влад. Мне, может, совсем другой нравится.

ОФИЦИАНТКА. Говори, говори.

БАНТИК. Твоей нет?

ВЛАД. К портнихе пошла.

БАНТИК. Поздравь, меня утвердили на твою роль.

ВЛАД. В этом дурацком сериале?

БАНТИК. Ну да. Я буду играть тебя девятнадцатилетнего, когда ты был в самом пике своей физической формы.

ВЛАД. В самом пике я был в семнадцать лет, до операции.

БАНТИК. До какой операции?

ВЛАД. До того, как мне сделали операцию на глазах.

БАНТИК. А почему об этом нигде не написано?

ВЛАД. Ну вот, а говоришь, знаешь обо мне все-все.

БАНТИК. Слушай, расскажи. Я – никому.

ВЛАД. Да чего рассказывать, съездил в Москву, там мне сделали операцию кератомии, после которой нельзя делать больших физических усилий.

БАНТИК. Так это была операция. А я читал, что от удара по голове у тебя неожиданно резко улучшилось зрение, и ты перестал нуждаться в очках. А я и очки приготовил.

ВЛАД. Зачем?

БАНТИК. Ты же рассказывал, как дрался в очках, что это очень здорово помогало избегать чужих ударов. Я хочу потренироваться. (Надевает очки.)

ВЛАД. У тебя ничего не получится.

БАНТИК. Но ведь ты это как-то делал. Ну покажи мне, мне очень нужно.

ВЛАД. Что показать?

БАНТИК. Твой стиль. Как ты наносил удары и уходил от встречных.

ВЛАД. Встречных не было.

БАНТИК. Как это не было? Столько драк и не было?

ВЛАД. Ты слышишь меня или только то, что сам говоришь? Я никогда не был ни хулиганом ни драчуном, ясно тебе?

БАНТИК. Не очень. Пятьсот драк было или нет?

ВЛАД. Я не считал, сколько их было. Единственное что во мне было сверх, это чувство самосохранения, больше ничего. Я просто всегда от любой опасности хорошо уворачивался и иногда, в крайнем случае, выбрасывал вперед руки и все.

БАНТИК. Ну так покажи как ты выбрасывал руки. Весь город тобой побитый ходил.

ВЛАД. Ладно, хватит, закрыли тему.

БАНТИК. Почему? Я что-то не то сказал?

ВЛАД. Я слышал, ты отказался от крысиной охоты?

БАНТИК. Кто тебе сказал?

ВЛАД. Это правда?

БАНТИК. Ну я же сейчас к съемкам готовлюсь...

ВЛАД. Ты не выкручивайся.

БАНТИК. Я... я...

ВЛАД. Ну?

БАНТИК. Я люблю их.

ВЛАД. Кого? Крыс?

БАНТИК. У меня все детство в доме жили белые крысы. Они такие умные и ласковые. Поэтому сейчас, когда я вижу, как за ними носятся с палками, у меня вся душа переворачивается. Для меня убить крысу все равно, что убить ребенка. И еще таким жестоким способом. Как они, наверное, страдают!

ВЛАД. Извини, я не знал, что они кому-то могут нравиться.

БАНТИК. А можно спросить? А ты к ним почему так плохо относишься?

ВЛАД. Да я к ним никак не отношусь. Просто надо было нашу агрессию с людей на что-нибудь другое переключить. Вот я и подумал...

БАНТИК. Значит, ничего личного?

ВЛАД. Ну да.

КСАНА. Опять, Бантик, ты здесь?

БАНТИК. На законном основании. Прошел видеопробы на роль твоего мужа. Сейчас консультируюсь.

КСАНА. Очень рада. Редактор «Вечерки» срочно просит текст твоей завтрашней речи.

ВЛАД. Я уже написал.

КСАНА. Покажи.

Не пойдет. Ты хочешь, чтобы тебя освистали. Твой пацифизм уже вот где у всех сидит. Ладно, я сама составлю.

БАНТИК. А можно я вам эту речь напишу?

ВЛАД. Ты?

КСАНА. Ну все за него всё готовы делать. Хорошо, пиши.

ОРЕХ. Крысы кончились.

НАВОДЧИК. Из Петербурга выписали две тысячи крыс, но они прибудут только послезавтра.

ОРЕХ. Народ требует снятия моратория на людей.

ВЛАД. Нет.

ОРЕХ. Что нет?

ВЛАД. Мораторий снят не будет.

ОРЕХ. Это ты так сказал. Парни говорят, что тебя подменили. Мы пришли проверить. Если ты настоящий Влад, ты вырубишь меня через двадцать секунд, если не настоящий...

ВЛАД. Завтра.

ОРЕХ. Завтра у тебя юбилей.

ВЛАД. Вот на юбилее и проверим.

ОРЕХ. Последний год я тренировался каждый день. Не боишься, что испорчу тебе презентацию.

ВЛАД. Я сказал, завтра.

ОРЕХ. Хорошо.

КСАНА. Ты зря согласился. Орех сейчас в самой лучшей своей форме. А у тебя в жилах сплошной пацифизм.

БАНТИК. Я могу быть спаринг-партнером до завтра. Ты все вспомнишь.

ВЛАД. Уходи.

БАНТИК. Ну и зря, подстраховаться никогда нелишне. (Уходит.)

КСАНА. Что-то у тебя не юбилейное настроение. У меня будет такое платье – закачаешься.

ВЛАД. Могу представить.

КСАНА. Да побьешь ты Ореха, побьешь!

ВЛАД. А у тебя, почему не юбилейное настроение?

КСАНА. Свекровь достала с твоим наследником. (Передразнивает свекровь.) «Ну почему он этого не хочет?» Что я ей могу сказать? Великий человек боится, что дети будут всего лишь слабым отражением боевого папы.

ВЛАД. Ты никогда не задумывалась, почему великие дети в основном рождаются у самых заурядных родителей? Но это мы так считаем, что они заурядные, на самом деле они на протяжении нескольких поколений просто не совершали никакого зла, и природа их за это наградила.

КСАНА. Вот это завтра на юбилее и скажешь своей матери.

ВЛАД. Скажи, почему ты всегда так со мной разговариваешь? Тебя никто не заставлял жить со мной.

КСАНА. Ты так думаешь?

ВЛАД. Ну вот опять! Тебе что доставляет удовольствие быть такой колючей и злой?

КСАНА. А ты хотел, чтобы я всегда была ласковой и пушистой.

ВЛАД. Хотя бы просто нейтральной.

КСАНА. А может ругаться с тобой для меня единственное средство почувствовать, что ты есть, что ты есть возле меня, что ты равен мне хотя бы в этой ругани?

ВЛАД. Ты же знаешь, что я исчез, когда мне было только девятнадцать. Что я знал тогда о женщинах? Только то, что от них можно получать сексуальное удовольствие. Я просто не замечал, как все наши городские девушки грубы и резки. Когда увидел тебя тогда со свечкой молчаливой и плавной, думал, ну хоть она ни на кого не похожа. А она оказалась все равно похожей.

КСАНА. Но я же дочь своего города.

ВЛАД. Ксана, ну ради бога, не отвечай мне так! Если бы только знала!.. Остались считанные дни, а может часы. Я надеялся, я хотел изменить свой город, но у меня ничего не получилось.

КСАНА. У тебя много чего получилось. Кто еще мог бы объявить в нашем городе мораторий на насилие, и чтобы его послушались.

ВЛАД. Он сказал, что убить крысу все равно, что убить ребенка.

КСАНА. Кто? Бантик сказал? Да слушай ты его! Он у нас всегда был с приветом.

ВЛАД. Наша агрессивность все равно, что большой кипящий чайник. Как бы мы его не укрывали и сдерживали, пар все равно где-нибудь да вырвется.

КСАНА. А до чего остались считанные часы?

ВЛАД. Ты ни разу не спрашивала, где я пропадал десять лет.

КСАНА. У нас об этом не принято спрашивать. Когда человек прячется от правосудия, он не должен никому объяснять где именно, вдруг оно ему снова понадобится.

ВЛАД. Я не прятался от правосудия.

КСАНА. А что ты делал?

ВЛАД. Я играл. Мне нужно было выиграть сто тысяч раз, чтобы спасти сто тысяч жителей нашего города. Я выиграл только сорок.

КСАНА. Ну выиграл и что дальше?

КСАНА (в трубку). Да... Не знаю. Сейчас спрошу... (Владу.) Мэр предлагает назавтра в честь твоего праздника всеобщую городскую амнистию.

ВЛАД. Делайте что хотите!

КСАНА (в трубку). Он согласен.

ВЛАД. Я готов снова сыграть.

ИГРОК. Нет.

ВЛАД. За этот год в городе не был убит ни один человек.

ИГРОК. Разве?

ВЛАД. Я имею в виду намеренно. Никто никого не убил намеренно, только случайно, в пылу охоты на крыс. Это ведь не считается.

ИГРОК. А сами крысы?

ВЛАД. Их перебили четыре с половиной тысячи.

ИГРОК. Вот видишь.

ВЛАД. Ну это же не считается. Они же крысы.

ИГРОК. Их убивали не как крыс, а вместо людей, значит, и как людей.

ВЛАД. Выходит, это тоже поставлено в вину моему городу.

ИГРОК. Я же говорил, сделать ничего нельзя. Наш уговор остается в силе: сорок человек – твои. И только.

ВЛАД. Неужели нет выхода? Что мне надо сделать, чтобы спасти город?

ИГРОК. Чтобы его спасти, ты сам должен предложить равную цену.

ГЛАША. Вот вы куда ушли. Тетя Тома вас ищет.

ВЛАД. Зачем?

ГЛАША. Я рассказала ей свой сон.

ВЛАД. Какой еще сон?

ГЛАША. Который приснился мне сегодня ночью. Как будто наш город кто-то должен сжечь со всеми его жителями. За то, что мы все преступники, даже те, кто ничего не делал...

ВЛАД. И что?

ГЛАША. Я закричала и проснулась.

ВЛАД. Хорошо. Иди. Я сейчас приду.

ГЛАША. Вы не осуждаете меня?

ВЛАД. Тебя? За что?

ГЛАША. Что я тоже стала драться. Я уже пятерых девчонок один на один победила.

ВЛАД. Иди, а то мама будет сердиться.

Вещий сон, да?

ИГРОК. Возможно.

ВЛАД. Она тоже входит в эту цену.

ИГРОК. Это зависит от тебя.

ВЛАД. Но она мне никто. Мне все равно, что с ней будет.

ИГРОК. У любого популярного человека всегда бывает какая-нибудь тайная поклонница. Она твоя платоническая возлюбленная. Причем из самых верных и преданных.

ВЛАД. Я же сказал, мне все равно.

КСАНА. Я все думаю о твоих вчерашних словах. На что ты намекал?

ВЛАД. Я могу спасти только сорок человек.

КСАНА. Надеюсь, я вхожу в их число?

ВЛАД. Входишь.

КСАНА. Тогда идем к гостям. Неприлично. Они про тебя такие красочные тосты говорят, а тебя нет.

ВЛАД. Скажи, там у входа уже стоит автобус?

КСАНА. Да, какой-то автобус только что подъехал. Но это не тот, что мы планировали. Падение в воду, как ты сказал, мы отменили. А что?

ВЛАД. Он подъехал за нами. Через десять минут мы уезжаем. Только не спрашивай: куда и зачем.

КСАНА. А мы вернемся?

ВЛАД. Назад, в город? Нет.

КСАНА. Хорошо. Только почему ты такой напряженный? Ну не вернемся и не вернемся. А уезжаем как, по-английски? Никому не сказав ни слова?

ВЛАД. Да.

КСАНА. А можно я прихвачу альбом с семейными фотографиями?

ВЛАД. Не знаю. Нет, нельзя.

КСАНА. Странно все это. (Уходит.)

ИГРОК. Ты кажется, уже выбрал.

ВЛАД. Да. Ее и мать. Хорошо?

ИГРОК. А Глашу?

ВЛАД. Причем тут Глаша? Глашу – нет.

ИГРОК. Как скажешь.

ВЛАД. И мы не поедем через плотину.

ИГРОК. С плотины открывается красивый вид на город.

ВЛАД. Мы поедем другой дорогой.

МАТЬ. Ты опять от всех спрятался. Даже веселиться, как следует, не умеешь.

ВЛАД. Мама, мы уезжаем.

МАТЬ. Я еще свой тост не сказала.

ВЛАД. Скажешь потом, в автобусе.

МАТЬ. Ты хочешь везти меня на автобусе? Это в том, что сейчас подъехал. Кто-то из гостей только что пошутил, что опять повезут матерей главных бандитов на плотину. Да, я совсем забыла, что тоже являюсь матерью одного из главных городских гангстеров. Как это ты тогда забыл десять лет назад про меня?

ВЛАД. Не шути так.

МАТЬ. Мы едем на плотину?

ВЛАД. Нет, в другую сторону.

МАТЬ. А я хочу на плотину.

ВЛАД. Я не хочу с тобой спорить. Мы поедем, а потом разберемся.

МАТЬ. Я в школе была чемпионкой по плаванью. Интересно, я бы выплыла тогда десять лет назад или нет. Уж наверное плаваю получше тебя.

ВЛАД. Мама, я тоже тогда не выплыл.

МАТЬ. Я пойду надену плащ, а то дождь, похоже, собирается.

ВЛАД. Мама, ты слышишь, я тоже тогда не выплыл!

МАТЬ. Все равно хочу на плотину. (Уходит.)

ИГРОК. Даже мать хочет, чтобы ты ехал через плотину. Больше никого не хочешь взять с собой?

ВЛАД. Ты был прав: сделать ничего нельзя.

МЭР. Что ты задумал? Твоя мать и Ксана сели в автобус. Но подъемник из водохранилища уже убрали. Разве это осталось у нас в программе?

МАЙОР. Я сам вычеркнул падение в воду из сценария юбилея.

ВЛАД. Я устал. Я безумно устал. Все, что я говорю и делаю, уходит, словно в песок. Я пытаюсь найти хоть какое-то оправдание этой нашей жизни и не нахожу. Как и многим, мне всегда нравилось, когда нас называли самым бандитским городом. Самый бандитский город это когда всем должно быть очень страшно и невыносимо. Но на самом деле мы умеем здесь и смеяться, и радоваться, и получать удовольствия. И никто никогда не уедет отсюда. Дурость? – Да, дурость. Но это наша дурость и безумие.

МЭР. Там уже целая очередь из женщин выстроилась, все хотят ехать.

ГЛАША (Владу). Можно вас на минутку.

ВЛАД (отходит с ней в сторону). Ну что еще?

ГЛАША. Вы не должны никуда ехать.

ВЛАД. А кто мне может запретить?

ГЛАША. Второй раз одно и то же не бывает.

ВЛАД. Глаша, ты уже надоела со своей заботой.

ГЛАША. Пусть так, надоела, зануда, доставала. Но только не едь!

ВЛАД. Ей, это что такое? Ты что, плачешь?

ГЛАША. Лучше ничего не делать, чем делать непоправимое. Пусть оно само как-нибудь образуется…

ВЛАД. Сами и тараканы не рождаются.

ГЛАША. Если ты умрешь, я не буду тебя любить.

ВЛАД. Чего?!

ГЛАША. Ведь тебя никто никогда не любил самого по себе, без твоих бессмысленных подвигов. Ты не представляешь, какая я домашняя. Я никогда не буду с тобой спорить, никогда просить ничего лишнего, никогда позорить перед другими людьми. Приходя в дом, ты будешь приходить в дом, а не на еще одно место, где нужно держать вечный экзамен. Я научусь угадывать малейшее твое желание и замолкать и уходить в другую комнату, когда тебе будет угодно. У тебя будут свои мужские тайны, в которые я не буду вторгаться, моя ревность будет только для меня самой, ты никогда о ней не узнаешь. Я никогда не стану требовать всего твоего сердца, и выдержу угасание твоего чувства ко мне. У тебя будет все то, что ты хочешь от женщины и не будет никаких побочных минусов. Скажи только «да». Нет, молчи! Достаточно одного твоего неопределенного движения. И я буду счастлива.

ВЛАД. Обалдеть – не встать! Какого черта ты не сказала этого еще год назад!?

ГЛАША. Тамара Сергеевна…

ВЛАД. Что Тамара Сергеевна?

ГЛАША. Она сказала… что не я, а ты еще не готов к этому. Но разве уже поздно?

ВЛАД. Ну вот, ты уже и требуешь.

ГЛАША. Нет, это так сорвалось, от страха. Ведь ты не сказал «нет».

ОФИЦИАНТКА. А нас почему не берут?

МУЖ. Моя жена тоже очень хочет. Я заплачу.

ОРЕХ. Ты мне что обещал? Я готов с тобой драться.

НАВОДЧИК. Пусть он сначала женщин свозит. Потом.

БАНТИК. Хотите я вместо Влада за руль сяду?

ОРЕХ. Я в такие игры не играю. Я настроился на драку сейчас, а не тогда когда он искупается. (Владу.) Трусишь? Давай прямо сейчас и здесь.

ВЛАД (Мэру). Вы сказали, там целая очередь?

МЭР. Еще какая?

ВЛАД. И все хотят ехать на плотину?

ОФИЦИАНТКА. На плотину!

ВЛАД. Но почему?!

МЭР. Они уверены, что с твоей матерью и женой им ничто не угрожает.

ВЛАД. Хорошо, я иду.

ОРЕХ (Владу). А как насчет драки?

БАНТИК. Я вместо него.

ОРЕХ. Ну ты, молокосос!

ВЛАД. Я иду. (Игроку.) Я правильно тебя понял? Это и есть твоя цена?

ИГРОК. Хорошенько подумай сначала.

ВЛАД. Уже подумал. Иду.

ГЛАША. А мне где быть? С тобой или здесь?

ВЛАД. Здесь.

(Глядя на Игрока.) Здесь будь, я сказал! (Уходит.)

ЖЕНА. И я, и я!

ОФИЦИАНТКА. Мы к тебе на хвост!

ОРЕХ (Бантику). Ну так что, пацан, выходи! Позабавимся.

НАВОДЧИК. Автобус свернул в сторону плотины.

МЭР. Но это же не может снова случиться.

ИГРОК. Почему?

МЭР (Игроку). А вы, собственно, кто?

ИГРОК. Я собственно пришел сжечь ваш город.

НАВОДЧИК. Автобус выехал на плотину.

МАЙОР. Сам вижу.

СЕРЖАНТ. Как каскадер идет.

МЭР (Игроку). Он должен спасти наших женщин?

ИГРОК. Или спасти город.

МЭР. Но там же его мать и жена.

ИГРОК. Он волен принять любое решение.

НАВОДЧИК. Автобус заносит, он врезается в ограждение, он зависает над водой, он падает.

ИГРОК. Ну что ж, выбор сделан. (Уходит.)

143908, Московская обл., г.Железнодорожный, ул.Пушкина, 2, кв.70.

Тел. 8-916-712-42-36 Таганов Евгений Иванович