Последний бой Каина

Глава двенадцатая

Несмотря на мое нетерпеливое желание поскорее добраться до Долины Демонов, осторожность требовала соблюдать легенду, придуманную для прикрытия своей истинной цели, поэтому мы воспользовались кружной дорогой, с промежуточными посадками в нескольких поселениях по пути. Где бы мы ни остановились, в городе или деревне, прием был абсолютно одинаковым: духовой оркестр, извергающий какой-нибудь до неузнаваемости искаженный, но бравурный марш; несколько местных шишек, не очень убедительно врущих о том, как они рады приветствовать меня; парад только что набранных рекрутов ополчения. Хотя последние, надо признать, выглядели вполне целеустремленными. Впрочем, так выглядят почти все, кто еще не видел кровавых реалий настоящего боя. Романтично.

В конце концов на второй день мы прибыли в Чилинваль, самый близкий город к моей настоящей цели, и сделали перерыв на обед, прежде чем продолжить инспектировать ополчение. Городок оказался довольно приятной маленькой общиной, угнездившейся в холмистых предгорьях того самого хребта, что отделял внутреннюю часть восточного континента от береговой океанской равнины и узкого перешейка, ведущего на более населенный и индустриализованный западный континент. Архитектура в южной части городка была удивительно однообразной, и дома по большей части выглядели довольно новыми, все построены в стиле, которому не было и ста лет. Я отметил этот факт, беседуя с нашим гидом, младшим сержантом Манрином, присланным в городок из ближайшего гарнизона СПО натаскивать местное ополчение. Сержант только кивнул, потому как рот его был набит хлебом и сыром.

— Работы по восстановлению, — сообщил он мне, наконец проглотив. — После Освобождения.

— Орки порезвились, — понимающе кивнул я, насмотревшись в свое время на ту разруху, которую оставлял за собой этот противник.

Манрин покачал головой.

— На самом деле это были вы, — уточнил он. — Вода фактически смыла все в этой долине, когда вы разрушили дамбу. От городка после этого мало что осталось.

Затем, видимо не желая, чтобы я счел его слова за осуждение, он пожал плечами:

— К счастью, тогда это местечко кишело зеленокожими, так что все к лучшему, как я думаю.

— Рад, что вы одобрили, — сухо заметил я.

Группа ополченцев, которыми он командовал, была похожа на все прочие, которые мне удалось до сих пор повидать: десяток мужчин и женщин в возрасте от позднего отрочества до преклонной старости и могущих похвастаться скорее энтузиазмом, нежели каким-либо опытом. К несчастью, когда начинают сверкать лазерные лучи, энтузиазм быстро улетучивается. Я совершенно не завидовал Манрину в его работе, которая сведется к тому, чтобы эти люди оставались в живых и продолжали смотреть в сторону противника. В данный момент ополченцы расположились вдоль линии ворот на поле для скрамбола, которое было оборудовано под импровизированное стрельбище, и глазели на меня и Юргена, даже не пытаясь скрыть изумления. Я не мог их винить, потому как ничего более отдаленного от красавцев с агитационных плакатов, чем Юрген, придумать было бы невозможно.

— Еще рекафа, комиссар? — Мой помощник приблизился к нам с горячим чайником, и Манрин поморщился, но, к его чести, не сдвинулся с занимаемых позиций ни на дюйм.

— Благодарю вас, Юрген, — ответил я, протягивая ему свою чашку, хотя, честно говоря, уже не хотел рекафа, мне лишь нужно было адресовать Юргену следующую свою фразу так, чтобы присутствующий здесь сержант не обратил на нее внимания. — Возможно, мы могли бы немного задержаться, чтобы взглянуть на поля былых сражений, прежде чем отправляться в обратный путь. Я совсем забыл, что это место так близко к старой дамбе.

Это поможет избежать неудобных вопросов о том, куда мы подевались, если вдруг кому-то взбредет в голову нас искать. Пусть знают, куда мы направляемся: в конце концов, отдать дань памяти павшим товарищам — это именно тот поступок, которого вправе ожидать от меня окружающие. Если хочешь сохранить что-то в тайне, не стоит выглядеть так, будто тебе есть что скрывать.

— Я посмотрю, можем ли мы что-то организовать, — отозвался Юрген. — Уверен, что смогу найти нам какое-нибудь средство передвижения после того, как вы закончите трапезу.

Он удалился, не забыв прихватить стопку сандвичей с ближайшего стола и запихнуть их в один из своих бесчисленных подсумков.

— Вы могли бы просто полететь туда, — предложил Манрин, кивая на Спри, чья рыжая шевелюра мелькала в рядах ополчения. Пилот болтал с парочкой молоденьких ополченок, которых явно впечатлила его военно-космическая форма. Оказавшись вне регламентированного мира Схолы, кадет выглядел несколько ошарашенным свалившимися на него новыми впечатлениями и явно собирался получить от этого все удовольствия, какие только успеет.

— Могли бы, — произнес я, как будто это совершенно не относилось к делу. — Но, думаю, наш пилот высоко оценит небольшую передышку.

Это было совершенной правдой, поскольку парень весь прошедший день и еще половину только тем и занимался, что перебрасывал нас с одной точки глобуса на другую. И, что уже серьезнее, он не имел ни малейшего понятия об истинной цели нашей поездки. Я полагал, что будет лучше, если его неведение продлится как можно дольше, а если мне сильно повезет, то так никогда и не будет развеяно. Когда я обнаружил, что городской совет закатил нам фуршет в павильоне, возведенном на самом краю спортивного поля, мне показалось невежливым не пригласить Спри к столу. И пока он работает челюстями и пытается выяснить, для чего существуют на свете симпатичные девушки, Юрген и я вполне могли бы отлучиться и совершить уединенную ностальгическую прогулку.

— Как проходит подготовка новобранцев? — спросил я сержанта, и Манрин пожал плечами.

— Настолько хорошо, насколько вообще можно ожидать, — ответил он. — Люди настроены решительно, но они не умеют думать, как настоящие солдаты. Большинство из них с тем же успехом могли бы ходить по полю боя с нарисованными на груди мишенями. — Он тяжело вздохнул. — Но обещаю вам, некоторые сумеют прихватить с собой на тот свет по парочке мерзавцев. Да, это я вам обещаю.

— Большего не смею просить, — заверил я его, надеясь, что до этого дело вообще не дойдет. — Как у вас обстоят дела со снабжением?

— Достаточно хорошо, — сообщил мне Манрин после небольшой заминки. — По лазгану на каждого, и три запасных батареи в придачу. Если они не забудут про дисциплину и не станут просто истерически поливать все вокруг огнем, то смогут продержаться до прибытия подкрепления.

Он мог бы добавить, что те немногие солдаты-любители, что не погибнут в первую же минуту боя, смогут взять запасные батареи с тел своих товарищей, но не стал — мысль эта была угнетающе очевидна.

— Что меня волнует, так это… — сержант оборвал сам себя, видимо, размышляя, не зашел ли он слишком далеко в неформальном разговоре.

— Продолжайте, — попросил я его ободряющим тоном. — Насколько я могу судить, никогда не стоит отмахиваться от тревог простых солдат.

— Ну, сэр, — произнес Манрин. — Все эти лазганы и батареи должны были откуда-то взяться. Тысячи, по всей планете.

— Это кошмар для любого снабженца, — признал я. — По большей части ополченцы тренируются с рукоятками от метел. Но мы вручим каждому его оружие до того, как прибудет враг, в этом можете быть уверены.

— О, я не сомневаюсь! — сказал он, старательно изображая искренность. — Но единственное место, откуда они могут взяться, — это неприкосновенные армейские склады, созданные на случай чрезвычайного положения.

— Это верно, — согласился я.

Поколения назад для СПО Перлии была создана целая сеть складов снаряжения и продовольствия, раскинувшаяся по всей планете, так что в случае полномасштабного вторжения боевые соединения могли эффективно сражаться, даже будучи отрезанными от верхушки командования. И я не уставал благодарить неведомых интендантов за эту предусмотрительность в ходе моих приключений на оккупированной орками территории во время Первой осады. Если бы не эти раскиданные повсюду склады продовольствия, оружия и боеприпасов, моя собранная на живую нитку армия была бы разорвана на куски, если бы раньше не загнулась от голода.

— Значит, крайний случай действительно настал, и мы собираемся сражаться в последнем окопе, — подытожил Манрин.

Я кивнул, отдавая должное его проницательности.

— Боюсь, что так, — признал я. — Но мы можем победить, и мы победим.

— Именно так, сэр, — к нам подошел мужчина настолько старый, что я удивился, как он может стоять без посторонней помощи. Тем не менее он отдал мне честь по всей форме, четко, как на параде. — Еретики — они трусы, я их во сколько повидал. Они боятся серебра и побегут, едва мы примкнем штыки. — Он усмехнулся. — А затем можно просто пристрелить их в спину.

— Отлично сказано, — признал я, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Возможно, старик этот и выглядел не намного лучше Юргена, но плечи его были расправлены, а в глазах сохранялась живость. — По вашей выправке понимаю, что вы военный.

— Солдат Жак, Триста шестьдесят первый Коранийский полк. Двадцать лет в Гвардии. Демобилизован на Перлии в девятьсот сорок третьем, и с тех пор здесь. — Он покачал головой. — Но не настолько стар, чтобы не встать под знамена. — Он с гордостью указал на свою нарукавную повязку.[46] — Мы обратим этих негодяев в бегство раньше, чем вы успеете сказать: «Император защищает!»

— Уверен, что так оно и будет, — произнес я со всей искренностью, которую только смог изобразить. Правда же состояла в том, что если враг примет решение атаковать Чилинваль, независимо от причины эти восторженные идиоты будут вырезаны все до единого. Единственная причина, по которой они нам потребовались, — это выиграть время и позволить регулярным войскам СПО перегруппироваться для контратаки, но то, что я до сих пор наблюдал, не давало сколько-нибудь твердой надежды даже на такой результат.

— Командуй войскам построение, Жак, — сказал Манрин, затем поправился: — Ополчению, я имею в виду.

Как и большинство солдат СПО, приставленных няньками к ополчению, он все еще не привык к тому, что под его началом оказались не просто гражданские, но вдобавок еще и женщины.[47]

— Будет исполнено, сэр! — Жак снова отдал честь, повернулся на каблуках и зашагал к ополченцам удивительно бодрой и пружинистой для мужчины его лет походкой, при этом он еще и голосил во всю глотку: — Строиться, да поживее!

— Он хороший человек, — проговорил Манрин, и в голосе его прозвучали извиняющиеся нотки. — По крайней мере, еще помнит, с какого конца держать лазган.

Мне стало ясно, что новобранцы, во всяком случае, на данный момент, имели о том весьма смутное представление. При построении они для начала сбились в какой-то бесформенный комок, а затем разбрелись на две примерно параллельные линии и взяли на караул.

— Равнение на середину! — проревел Манрин. — Франка, к тебе это тоже относится!

Одна из отроковиц, флиртовавших со Спри, с явным неудовольствием оторвала взгляд от флотского кадета.

— А моя мама говорит, что неприлично не смотреть в лицо гостям, мистер Манрин.

— Это не гость, а проверяющий офицер, — проговорил Манрин, с видимым усилием выдерживая ровный тон. Очевидно, отдельные новобранцы ополчения испытывали особенные проблемы с тем, чтобы следовать требованиям воинского протокола. — Десять отжиманий, сейчас же!

Молодая женщина вздохнула, но тем не менее принялась, отдуваясь, отжиматься приказанное число раз.

— Я вижу, с чем вам приходится иметь дело, — произнес я с пониманием в голосе.

Манрин кивнул.

— Отсутствие дисциплины является серьезной проблемой, — признал он. — Это всего лишь добровольцы, так что я не могу по-настоящему надавить на них, иначе они просто развернутся и уйдут.

— Мне, когда я подобным занимался, было гораздо легче, — сказал я. — Угрозы расстрела на месте обычно хватало. Да и в любом случае им некуда было деваться.

— Да, я об этом наслышан, — кивнул Манрин с ноткой зависти в голосе и стал дожидаться, пока Франка сумеет подняться на ноги, снова возьмет лазган и встанет в строй.

Я пошел вдоль строя, старясь не морщиться при виде небрежных поз ополченцев. Только Жак стоял, как положено солдату, и его выправка даже создавала иллюзию, будто на нем гвардейская форма.

— Отличные солдаты, — сказал я Манрину, повышая голос так, чтобы мои слова услышали все. В ответ на это в строю раздались смешочки, а Франка снова навела прицел своих глаз на Спри. — Уверен, что они хорошо покажут себя в бою.

— Милостью Императора, — отозвался Манрин, прекрасно понимая, что сказал я это не потому, что так считаю, а затем, чтобы поднять боевой дух новобранцев.

«Императору придется здорово попотеть с этим сбродом», — подумал я и попрощался настолько поспешно, насколько позволяли приличия.

Пока я ужасался боеготовности (точнее, ее отсутствию) манриновских вояк, Юрген оставался верен себе. Он раздобыл для наших целей гражданскую наземную машину, и вскоре мы выехали из Чилинваля. Юрген был за рулем и демонстрировал свое обычное пренебрежение ко всему, чему не повезло оказаться с нами на одной дороге. Как правило, это не сильно меня беспокоило, потому что моим обычным транспортом была разведывательная «Саламандра», чья броня позволяла пережить, едва заметив, почти любые столкновения на дороге, но на этот раз от серьезной травмы меня защищал лишь хрупкий металл легковой гражданской машины. Ну и еще феноменальная реакция моего помощника. Надо сказать, что мы выбрались из городка без потерь, если не считать нескольких новых седых волос на моей голове, а на загородной трассе, где дорожное движение было менее интенсивным, я расслабился и начал наслаждаться поездкой.

Весна уже пришла в эти края, поэтому я опустил стекло (это очень полезная опция, когда находишься в замкнутом пространстве с Юргеном) и глотнул свежего воздуха. Горы отсюда выглядели монолитной стеной фиолетового оттенка, подобно приближающемуся грозовому фронту, и очерчивали горизонт именно так, как я запомнил с тех давних лет, когда вел к ним свою разношерстную армию. На этот раз, впрочем, они выглядели не столь угрожающими. Тогда же горы казались смертельной ловушкой, западней, которой невозможно избежать, поскольку за спиной у нас не было ничего, кроме орочьих орд. Как показали дальнейшие события, нам удалось обойти врага больше благодаря удаче, чем тонкому расчету, а в процессе еще и нанести оркам удар, переломивший ход войны в нашу пользу.

— Вон там, наверху, мне кажется, сэр, — проговорил Юрген, резко выворачивая руль и пересекая две встречных полосы под завывания клаксонов, визг шин, а также ругательства водителей, от которых на нашей машине должна была бы кипеть и пузыриться краска. Мы съехали на гораздо худшего качества дорогу, ведущую выше в горы, и запрыгали по ней так, что я мысленно попрощался с подвеской и начал беспокоиться о структурной целостности собственных внутренностей.

— Что-то я не узнаю местности, — признался я настолько ровным голосом, насколько было возможно при такой тряске, и Юрген кивнул.

— Все изменилось, это да, — согласился он. — И мы подъезжаем немного с другой стороны.

— Конечно же, — мне оставалось лишь признать его правоту и поймать себя на том, что я ожидал увидеть Долину Демонов такой, какой видел в последний раз. То есть до того, как мы спустили на нее потоп, значительно изменивший топографию. Сейчас же я почти не узнавал местности, пока, перевалив за гребень, мы не увидели отраженный блеск солнца на обширной водной глади.

То, что когда-то было узким ручейком, петлявшим между стен ущелья, фиолетово-зеленых от вереска и травы, кое-где разбавленных настойчивыми деревьями, теперь превратилось в пенный поток, пляшущий на перекатах. Голые камни склонов ущелья лишь кое-где были покрыты пятнами мха и лишайников, но они не слишком сильно оживляли этот пустынный пейзаж. Там, куда не достала прокатившаяся в свое время по долине стена воды, снова начинались верещатники, и линия раздела между ними и голыми стенами была проведена четко, будто обрезанная ножом.

Впрочем, трудно было не узнать обширное водохранилище в верховьях долины, как и тяжелые очертания храма Адептус Механикус, угнездившегося на склоне холма над ним. Эта часть ландшафта совершенно не изменилась, и когда я увидел это здание, то смог полноценно сориентироваться. Вместо того, чтобы повторить наш старый путь от устья долины и вверх, через дамбу, мы вошли в долину по гребню, с другой ее стороны. Я обвел взглядом противоположный склон, пытаясь найти хотя бы следы старой дороги, которая вилась по нему, упираясь в дамбу и храм, но от нее не осталось ни следа. Та новая дорога, по которой приехали мы, очевидно, была построена позднее, когда восстанавливали дамбу. Она была проложена по верхам и вела к основным воротам храма, вообще не приближаясь к озеру. Это было ее большим достоинством и облегчением для меня. Хорошо знакомый с манерой вождения своего помощника, я полагал, что приближаться к вертикальной серой стене, перегородившей долину и удерживавшей собой гекатонны воды, неразумно.

Новая дамба практически не отличалась от своей предшественницы — по крайней мере, мне так не показалось, хотя вроде бы внизу появились лишние ворота для водосброса и несколько лишних контрфорсов, чьим призванием было дополнительно укрепить дамбу, если еще кто-нибудь решит пострелять по ней из артиллерийского орудия. Несмотря на эти видимые меры предосторожности (не сомневаюсь, что были и такие, которых я не мог обнаружить, просто глядя на дамбу снаружи), я все равно ощущал себя неуютно перед этим огромным сооружением, легко представляя себе ту волну, которая сорвется с цепи, если камнебетон не устоит. Воспоминание о том, что мы устроили в наш прошлый визит сюда, было все еще слишком отчетливо. Огромная орочья армия была сметена как горстка щепок.

— Значит, выстроили ее заново, — прокомментировал Юрген и, судя по тону, он был совершенно не впечатлен этим обстоятельством.

Мы продолжили трястись по направлению к храму.

— И именно отсюда проистекает наше небольшое затруднение, — произнес я, оглядывая голые каменные стены. Спасибо Императору, свежих артефактов чужеродных рас, которые мог бы вскрыть устроенный мною потоп, я не обнаружил.[48]

Меня настолько поглотило это занятие, что я совершенно не заметил, когда мы очутились перед самым храмом. Грохот нашей колымаги по изрытой колеями дороге внезапно прекратился, и я обнаружил, что мы на огромной скорости пересекаем изощренную мозаику, украшавшую площадь перед главными воротами храма.

— Возможно, вам стоит сбросить скорость, — предложил я. — Не хотелось бы вызывать у хозяев лишнего беспокойства.

Это было слишком мягко сказано. В первый раз, когда мы забрели сюда и наткнулись на секрет, который скрывало это здание, нас встретил боевой сервитор — хоть и поврежденный, но весьма агрессивный. Это было единственное относительно живое существо, оставшееся после штурма Киллиана. Тот сервитор едва не прикончил меня прежде, чем мое ополчение смогло завершить его существование. У меня не было никаких сомнений, что подобные ему — только полностью функционирующие — системы и сейчас стоят на защите этого объекта, и я не испытывал ни малейшего желания провоцировать их.

— Слушаюсь, сэр, — Юрген вдавил педаль тормоза, оставляя полосы жженой резины на изысканной мозаике, и остановился в десятке метров от главных ворот. Они оставались все такими же огромными и внушительными, какими я их запомнил: двойные створки полированной бронзы восьми метров в высоту с выгравированной шестерней — символом Адептус Механикус.

Я с трудом вылез из машины, поправил фуражку, перевязь с оружием и собственное достоинство. Подождал, пока ко мне присоединится Юрген с лазганом, и когда это произошло, створки ворот начали открываться.

— Кажется, наше появление не прошло незамеченным, — проговорил я и сделал шаг, но затем одернул себя. Силуэты, которые можно было различить в ширящейся щели, выглядели слишком крупными для того, чтобы оказаться людьми, и настолько массивными, что заставляли вспомнить об огринах, а когда они ступили на солнечный свет, у меня едва не подкосились колени. Те охранники, которых я опасался встретить, были олицетворением гостеприимства по сравнению с выросшими над нами глыбами из плоти и металла, чье живое мясо соединялось с аугментикой столь искусно, что трудно было определить, где проходит граница. Чудовища преградили нам путь.

— Кажется, сервиторов они тоже подлатали, — заметил Юрген тоном, каким люди обычно говорят о погоде.

— Похоже, что так, — отозвался я и, намереваясь выглядеть столь же невозмутимым, как и мой помощник, направился к охранникам.

Однако эти сервиторы сильно отличались от своего предшественника. Тот был гибридным, вооруженным гранатометом вместо одной руки, а другая была усилена цепным кулаком. Двое из встречающих нас теперь несли только оружие дальнего боя — плазменную пушку и тяжелый болтер, в то время как третий был предназначен для ближнего боя, и его спаренные цепные лезвия взвыли, набирая обороты. Очень нервирующий звук. Спустя секунду или около того знакомый и удивительно приятный в данных обстоятельствах запах сообщил мне о том, что Юрген, как обычно, прикрывает мою спину. Ободренный этим обстоятельством, я поднял руку.

— Я комиссар…

Я успел произнести только эти два слова, а затем конструкция, стоявшая ко мне ближе всех, заглушила мои слова голосом, исходившим из вокс-динамика удивительной мощности:

— Сканирование завершено. Нарушители вооружены. Уничтожить.

— Погодите-ка минутку, — начал я, когда стволы орудий повернулись ко мне, а модель, предназначенная для ближнего боя, придвинулась поближе.

Мне не стоило тратить дыхание на попытки поговорить с ними.

— Уничтожить нарушителей. Защитить святилище, — проскрежетал сервитор, повторив фразу, которую мне довелось услышать восемьдесят лет назад, и остальные повторили за ним. — Уничтожить… Уничтожить…

Затем, едва ли не одновременно, два сервитора выстрелили в меня.