Последний день осени

6. Музыка

Только в музыке Костя был уверен до конца. В себе нет, в окружающих – тоже, даже в Женьке на девяносто девять процентов. А музыка была цельной и настоящей, она никогда не подводила. Звук как будто проходил через тело Кости, наполняя его энергией. В такие моменты легко было чувствовать себя по-настоящему живым. Костя никому не взялся бы объяснять такое, потому что незамедлительно получил бы в лоб предсказуемый вопрос: «А что, в другое время ты чувствуешь себя мертвым? К психологу, срочно!» Нет уж, спасибо. Ему достаточно было самому знать, что для него важно.

Именно поэтому Костя ввязался в конкурс: чтобы сделать музыку частью своей жизни, получить возможность заниматься ею профессионально и постоянно. Слава как таковая его не прельщала, тяготила даже. Он терпеть не мог, когда на него пялятся, когда задают ему странные вопросы… любые вопросы, если уж на то пошло. Но он готов был все это вытерпеть.

Для следующего номера наставник подобрал ему песню The Winner Takes It All группы ABBA. До конкурса Костя не знал о существовании такой песни – или такой группы. Но ему нравились ноты, бросавшие вызов, позволявшие показать голос. Так что репетиции его даже развлекали, но платить за них приходилось вынужденным общением. Костя старался, сдерживался, и окружающие наверняка представляли его совсем не таким человеком, каким он был на самом деле. Он к этому привык… почти. Порой ему задавали вопросы, способные выбить его из колеи.

Сегодня такой вопрос прилетел от одного из ассистентов продюсера – или редактора, Костя так и не разобрался. Такие ассистенты в любом случае выглядели одинаково: парни и девушки лет двадцати в джинсах, майках и кепках, вечно замотанные, нервные, говорящие одновременно с окружающими и в смартфон. Их постоянно окружали незримые облака суеты и нервозности. Обычно Костя старательно держался от них в стороне, а тут не смог, потому что очередная ассистентка искала именно его.

– Ты ж у нас мальчик-сирота? – поинтересовалась она, гоняя во рту изжеванную резинку.

– Оба определения оспорить сложно, – сухо отозвался Костя.

– Чего?.. Слушай, не выпендривайся, я слабо представляю, какие у меня сутки без сна пошли! А тут еще юмористы кругом… Отвечай кратко и по делу. Ты своих родителей знаешь?

– Я знал мать, она умерла.

– Это была твоя биологическая мать?

– Нет. Своих биологических родителей я никогда не знал – и мне на них плевать.

Костя терпеть не мог вспоминать об этом. Да он обычно и не вспоминал, сразу посылал спросившего в предсказуемом направлении. Но ассистентку послать было нельзя, Костя и сам понимал, что в нынешнем конкурсе у него серьезные шансы на победу. Глупо будет лишиться этого, нахамив кому-то из персонала.

– Плевать не надо, желательно бы узнать, – рассудила девица. – Есть наводки на них?

– Нет. Я был усыновлен по всем правилам, по закону у меня только одна мать – и меня это вполне устраивает.

– Но ее ведь мы не оживим, да? Зато этих, если они живы, отыскать можно. Для шоу это будет очень хорошо! Тебе не обязательно с ними сюсюкать, можешь послать их на хрен, но перед камерой. Рейтинги сделает любая реакция. Только дай мне подсказку! Где их искать?

– Я не знаю.

– Ладно, с сестрой твоей поговорю… Научись расслабляться, никому не интересна звезда, похожая на куриную жопу!

На это Костя даже отвечать не стал. Он с силой сжал кулаки, вынуждая себя молчать и улыбаться. Так нужно. Так все делают. Ну а ее бредни про воссоединение с биологическими родителями все равно ни к чему не приведут. У Кости были все основания полагать, что этих людей давно уже нет в живых.

Ассистентка больше не обращала на него внимания. Вряд ли она даже поняла, как повлияла на него, – потому что не хотела понимать, в этом не было выгоды. Зато это заметил кое-кто другой.

Люда появилась рядом с ним неожиданно, будто из-под земли выросла. Костя слабо представлял, каким чудом ему удалось не шарахнуться от нее. Хотя она еще меньшее зло, ее сестрица и бабка были куда страшнее. А Люда… она даже милая.

Словно желая закрепиться в звании «даже милой», она улыбнулась Косте и протянула ему бумажный стаканчик с кофе.

– Держи, ты выглядишь как человек, которому это нужно, – объявила она. – И если что, я не следила. Просто Сашка сейчас поет, а мне нечего делать. Я бы вообще сюда не таскалась, мне вся эта музыка до лампочки, но бабка настаивает.

Костя не позволил ей заболтать его. Он принял стаканчик и поинтересовался:

– Как много ты слышала? Даже при том, что не следила.

– Все я слышала, – призналась Люда. – Как будто там так много прозвучало! Да и вы за громкостью не следили. Мне тебя осуждать, что ли? У нас с Сашкой родителей тоже нет. Разве мы согласились бы жить с бабкой по другой причине…

– Сочувствую, – буркнул Костя. Он слабо представлял, что нужно говорить в такой ситуации. – Ну и что случилось с вашими? Умерли?

– Бухают. Если у Сашки что получится на этом шоу и запахнет деньгами, они материализуются, вот увидишь! А твои?

– А моих нет. И, надеюсь, не будет никогда.

– Можешь вместе с ними и бабку нашу запаковать, жизнь только лучше станет, – засмеялась Люда, поднимая стаканчик так, будто только что прозвучал тост.

Костя невольно улыбнулся в ответ. Иногда вынужденное общение с людьми получалось не таким уж плохим.

Хотя главным все равно была музыка. На сцене Костя снова почувствовал это, он будто остался один – не в зале даже, на планете. Яркий свет бил по глазам, однако это к лучшему. За белым сиянием не видно было остальных людей… никого и ничего. Были только строки песни и возможность проводить через себя звук, как энергию. Косте казалось, что волшебный миг длился вечно – и при этом недостаточно, будто оборвался, и все, снова швырнув его в реальность, где нужно притворяться и улыбаться через силу.

Многих заставляли петь дольше, повторять по два-три раза, прежде чем наставник и режиссер давали добро. С Костей такого не случалось – и он порой жалел об этом. Необходимость уйти со сцены отзывалась холодом в душе, если бы удалось петь дольше, может, обошлось бы… Пока ему не доводилось попробовать.

После выступления ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Костя чувствовал себя едва проснувшимся, чуть ли не голым, притворяться становилось сложнее. Зная об этом, он попросту отходил подальше и давал себе столь необходимую паузу.

А в этот раз не получилось. Костя опасался, что его снова начнут выслеживать Люда или ее родня. Однако вместо них к нему подошел мужчина, которого он никогда прежде не видел.

На вид этому типу было около сорока пяти, хотя он старательно молодился – и прической, и браслетами, и костюмом, который казался одновременно деловым и спортивным. В итоге мужчина выглядел пожеванным, словно его швырнули в стиральную машину, запустили программу отжима, а потом позабыли о нем недели на две.

И все же он был здесь, охрана спокойно проходила мимо, не пытаясь узнать, кто он такой. Получается, он имел полное право находиться в павильоне.

– Емельян Серебряков, – представился мужчина, протягивая Косте руку. – Агент и продюсер. Вероятнее всего, твой агент.

– Чего? – растерялся Костя.

– Ну, у тебя же нет агента? А кто-то должен представлять твои интересы, парень!

– Где представлять?

– В шоу-бизнесе. Ты видел рейтинги твоих выступлений? Количество просмотров в интернете? Ты понимаешь, какой у тебя потенциал?

– У меня пока не было на это времени…

– Так ради чего ты здесь? – удивился агент. – Чтобы тебя похвалили и подарили плюшевого зайчика?

– Нам сказали, что, пока продолжается шоу, мы не должны участвовать в других проектах, – наконец опомнился Костя, – даже сольных.

– Да, я знаю. Прямо сейчас я тебе ничем помочь не смогу. Но я решил сработать на опережение, потому что, когда ты победишь, к тебе выстроится очередь из агентов. Вспомни тогда, кто поверил в тебя первым.

– Вы хотели сказать – если я смогу победить.

– Когда, парень, когда, – подмигнул ему Серебряков. Получилось неловко и странно, однако сам агент, похоже, был доволен собой. – Пока я отчалю, а то потом не отобьюсь от неудачников! Ну а ты начинай готовиться. Очень скоро ты поймешь: тебе повезло, что я тебя нашел.