Последний Хранитель

25

Мерантпос. Воин из клана Медведей

Мы опять бежали. Незнакомец первым, за ним – воин из клана Котов, потом я, Игратос, Охотник и Зовущая. За несколько дней все уже привыкли занимать свои места и занимали их, не раздумывая и не споря. В этот раз мы бежали не от санума, а от драки, которую я давно уже ждал.

Бег сменился шагом, потом походным бегом, опять шагом... Опытный вожак умеет много пройти и сохранить силу воинов.

С вожаком нам повезло: незнакомец – опытный вожак (или как у его народа называют того, за кем идут воины?). Глядя на его размеренный и неутомимый шаг, я думал, что ему не раз приходилось вести за собой стаю, отдавать приказы, следить за порядком, прекращать драки между глупым молодняком, сбивать наглость с самоуверенных «стариков», видеть дальше, делать больше, помнить и думать за всю стаю. Обычные заботы любого вожака, я и сам часто выполнял их.

Вожак всегда должен знать, что нужно сделать, как и когда. Этим он и отличается от воина.

Удача улыбнулась мне: здесь, в пустыне, я всего лишь обычный воин. Только старше других. Игратос может думать и хотеть что угодно, но я не стану искать места вожака. В пустыне – не стану. Вот в горах... Но до гор еще нужно дойти.

Краем глаза заметил бегущую Ипшу. Где-то за нами хромал четырехлапый Кугар. Когда у ветра появлялся запах крови, Зовущая начинала идти медленнее, оглядываться, сбиваться с шага. Я не смотрел на нее, только слушал, и наш вожак не оглядывался, но идти он начинал медленнее. Хоть и не очень долго.

Не повезло Кугару. Четырехлапому идти по пустыне труднее, чем двуногому. Но пока на нем ошейник, ничего не изменишь.

Желтая луна уже прошла половину своего пути, а зеленая пряталась за верхушками холмов, когда вожак поднял руку, призывая к осторожности, и остановился. В пути мы не разговаривали, но привалы не всегда были безмолвными. На этот раз никто не издал ни звука. Все замерли, настороженно принюхиваясь и прислушиваясь.

Я не чуял опасности, но торопиться не стал – это не мой поход, не я веду стаю, а вокруг меня совсем чужие места.

Вожак молча подозвал воина из клана Котов, и оба склонились над чем-то. Потом Кот добежал до подножия холма, вернулся... Слов я не слышал, но на расстоянии ощутил настороженное внимание незнакомца и горячее нетерпение Кота. Как раскаленный на солнце камень и холодную тень за ним. Даже летом в горах не бывает слишком жарко. Иначе мы не носили бы такую густую шерсть.

Со стороны Игратоса потянуло сомнением и недоверием. Как ветром от ледника. Без слов я приказал Младшему приготовить копье, а еще поделился уверенностью и спокойствием, которые если и не переполняли меня, то хотя бы не оставляли.

Потом вожак подозвал меня, тоже без слов, и я смог рассмотреть, из-за чего он остановил стаю.

Ряды полузасыпанных ямок. Одни чуть больше, другие поменьше. Кажется, ничего особенного. Но когда я присмотрелся, то понял, что это следы, и они тянутся поперек нашей тропы. Похоже, нам придется добавить к ним свои. Если вожак не проложит другой путь.

И я повернулся к вожаку. Молча. Ведь не только смотреть на песок он позвал меня. Тихо хмыкнув, вожак заговорил:

– Караван. Прошли перед санумом. Туда, – он указал в темноту между холмами. – Их больше, чем нас. Есть верховые животные.

– Караван Ловчих?

Это первое, что просилось с языка.

– Нет, – быстро ответил молодой Кот. – Следы у их тварей другие.

А я продолжал смотреть на вожака, притворяясь, что не слышал Кота. У отряда может быть только один вожак – ему решать, ему и отвечать. Незнакомец понимающе усмехнулся и негромко сказал:

– Пока будем считать их обычным караваном. Но постараемся не попадаться на глаза.

– Рабы... – буркнул я словно бы сам себе.

Ни один караван не обходится без рабов. И без охраны. И охранники не откажутся от еще одного раба или от беглеца в ошейнике. Хоть один колдовской кнут в караване да найдется. А где за беглеца могут заплатить, знает любой караванщик.

– Можем стать, – согласился со мной вожак. – Если будем неосторожны. Пока нам по пути. Вот и пойдем по их следам. Только не очень быстро.

Разумный план. Наши следы смешаются со следами каравана. Ловчим будет труднее найти нас, даже если их твари такие хорошие нюхачи, как о них говорят.

По следам каравана мы шли почти до рассвета. Не очень быстро, как и обещал вожак. Четырехлапый уже не отставал от нас. Я постоянно чуял его запах.

Места вокруг медленно менялись: высокие холмы становились все ниже, их уже и холмами назвать было нельзя. Так, кучи слежавшегося песка, поросшие травой. Перед заходом зеленой луны сильно похолодало. Почти как в горах. Молодому Коту было холодно. Нашему вожаку тоже. Но согреться бегом он не захотел. А скоро и совсем остановился. Неожиданно и не предупреждая об опасности. Устроить привал он тоже не приказывал, вот мы и стояли молча, ждали. Потом вожак обернулся, зацепился взглядом за меня и за Кота. Я не стал гадать, зачем нас зовут. Подойду – узнаю. Вожак не делает глупостей или быстро перестает быть вожаком. Если он остановился, значит, надо стоять, если зовет – надо идти.

Мысли появлялись и исчезали, как ночные бабочки в костре, а ноги быстро несли к вожаку. Я остановился в шаге от него. Рядом молча замер Кот.

– Ну, и как вам это нравится?

Я уже начал привыкать к кривоватой усмешке незнакомца. Когда он так улыбался, о веселье можно было не думать.

Вот и сейчас ничего веселого я не увидел. Впереди лежала ровная поверхность, без единой травинки и... без следов каравана. Вид сверкающего под луной песка мне не понравился. После лавины остается очень похожий след и снег лежит так же ровно и красиво. Но можно сорваться в едва присыпанную трещину или разбудить еще одну лавину. И чем дольше я смотрел на песок впереди, тем меньше мне хотелось идти по нему. Потом у меня появился вопрос, и я спросил, надеясь, что ответ будет не таким, как я опасаюсь.

– Где дорога?

– Хороший вопрос, старик. Очень хороший. Дорога там, – и вожак махнул в сторону блестящего песка.

Я невольно зарычал. Нет, не на то, что меня назвали стариком. Незнакомец сказал это так, будто признал во мне такого же вожака, как и сам. Но когда сбывается неприятное, пусть оно и ожидалось, радоваться как-то не хочется.

Пока мы с вожаком улыбались друг другу, воин из клана Котов спросил сначала пальцами, потом голосом:

– А дальше что?

– А дальше всё. – Вожак повернулся к несмышленышу. – Дальше самим надо идти. По этой красоте.

– А почему мы не идем?

Ну точно несмышленыш, еще не принятый в клан!

– Скажи ему, – приказал вожак.

И я сказал. Про лавины и трещины. Как говорят детенышу, еще не ходившему по горам.

Вожак слушал меня и кивал, будто рассказ о горах и обвалах для него не шум ветра. Это воин-Кот каждое мое слово глотал, как снег глотает кровь.

Рано он оторвался от наставника, ему бы сезонов пять побыть возле него. Да и моложе он Игратоса сезонов на пять. А много ума накопилось в Игратосе за эти сезоны?

Вот и на этот раз, когда я замолчал, Кот не стал спрашивать (пальцами или голосом), истину ли я говорю и зачем рассказывать о лавинах в пустыне. А Игратос не сразу понял, что у других тоже есть уши и глаза и другие могут услышать и увидеть то, чего им не полагается. Он все еще думает, что мысленная связь нужна для того, чтобы наставник знал все мысли ученика. Делать мне больше нечего, как всякие глупости слушать! Дверь Тишины не зря придумали, закрыл – и никто тебя не слышит. Из-за Игратоса я себе такую Дверь нарастил – тараном не прошибешь.

– Мне этот песочек тоже не нравится, – сказал наш вожак. – Лавину мы здесь вряд ли разбудим, – он с удовольствием повторил мои слова. И даже зажмурился, будто что-то вкусное съел. – А вот провалиться можем. Ловушек в этих местах хватает. Какие будут предложения?

И посмотрел на Кота.

Правильно. Я тоже, когда устраивал совет, то выслушивал всех, от младшего до старшего, если им было что сказать. А уже потом решал сам.

– Идти вдоль следа санума? – спросил молодой Кот и тут же убил свой вопрос – Нет!..

– Почему? – заинтересовался незнакомец.

– Долго. И может увести от Дороги.

Да, Кот умнее, чем кажется. Повезло его наставнику. Незнакомец, похоже, стал-таки наставником Кота. Жаль, что между мягкотелыми и т'ангами не бывает мысленной связи. Думаю, молодой Кот узнал бы много интересного не для чужих ушей, раз уж заполучил себе такого наставника. И когда только упросить успел? Ведь постоянно рядом и перед глазами. Шустрый воин растет. Доживет – вожаком станет.

– Долго, – согласился наш вожак, похвалив Кота взглядом, и воин будто выше ростом стал. – А что делают у вас, когда нельзя обойти след лавины?

Этот вопрос достался мне. И я почти уверен, что мягкотелый знает ответ, только хочет, чтобы другой сказал его. Я не стал усмехаться, принимая знакомую игру. Ничего веселого в ней не было. Ведь на месте Кота мог оказаться Игратос.

– Тогда первым идет самый легкий из стаи. – То, что он еще и самый молодой из воинов, я тоже не сказал. Понятно, что чем старше Медведь, тем тяжелее. – И все связываются поясами. Если кто-то провалится, можно вытащить.

Я не стал говорить, что не всегда пояс выдерживает, что лед бывает острее когтя, что в широкой трещине может исчезнуть вся стая или почти вся, как это случилось со стаей моего отца. В живых тогда остались только двое последних. Лопнул пояс или кто-то успел обрезать его... Зачем говорить о таком? Здесь другие места и другие опасности.

– Хорошо придумано.

Не ожидал, что похвала мягкотелого даст мне немного утешения. Не думал даже, что мне нужно это утешение, а вот поди ж ты... И дышать стало легче, и холод от сердца убрался. Будто сняли с груди ледяную глыбу.

– Только связываться со всеми мы не будем, – решил наш вожак. – Хватит и нас троих. Остальные пойдут по следам. Побудешь героем? – спросил он Кота, и тот радостно согласился на самое опасное дело. – Я пойду за тобой. Если вдруг что, вытащу сам. А он, – и оба посмотрели на меня, – запросто вытащит нас двоих.

Я согласно кивнул. Все правильно, вытащу, запросто. Эти двое весят меньше Игратоса. И задумано хорошо. Я и сам бы расставил воинов так же, и связывался бы только с теми, кому доверяю. Вот только кто будет вытаскивать меня, если и со мной случится это «вдруг что»? Еще двое воинов покрепче совсем бы не помешали. Игратос с Кугарами вряд ли удержат меня одного, а уж нас троих... И если Кугары еще захотят помочь...

Не сразу вспомнил, что мы не в горах и что таких широких трещин здесь быть не должно. Песок – не снег, он не может забить трещину только поверху. Так что вожак рассчитал правильно: нас троих хватит, чтобы проложить тропу для остальных. Вот только остальных четверых или Ипшу тоже считать?

– И копье свое используй, – приказал вожак, когда мы связали пояса. Каждый из нас нес по два копья, только у Кота было одно. – Сначала прощупай впереди, а потом уже ставь ногу.

Меня коснулось удивление Игратоса. Он и Кугары были уже рядом и во все глаза и уши следили за нами. Только Четырехлапый притворялся спящим.

Я открыл Дверь Тишины, чтобы Игратос узнал, что под песком есть ловушки и для чего Коту копье, если врага нет рядом. Я не учил этому Игратоса. И не потому, что забыл или не захотел, – я и сам этого не знал. В горах нет таких копий, у нас и дерева такого нет, вот и не пришло никому в голову прощупывать перед собой путь. Вот и топаем по опасному месту. И проваливаемся иногда. Вернусь домой, расскажу новый способ, он пригодится воинам. И не воинам тоже. А не вернусь, Игратос расскажет.

Он согласился и быстро закрыл свою Дверь Тишины. Слабенькая она у него, совсем тонкая...

– А мы берем длинный шест, когда идем по болоту. – И воин из клана Котов ткнул копьем в блестящий песок.

– Я и не знал, что у вас бывают болота. Думал, Сухие Земли похожи на это... – И я показал на низкие холмы за спиной и ровную поверхность перед нами.

– Конечно, бывают! И еще какие! – возмущенно зашипел Кот.

Мне даже показалось, что он ткнет в меня копьем. Не ткнул. Сдержался. А когда я извинился, то опустил острие книзу.

Ну и кто меня за язык тянул? Чужой дом хвалить надо, если можешь, а не можешь – молчи. Попробовал бы кто при мне горы обругать!..

И я опять извинился. На этот раз голосом, не пальцами.

Игратос дернулся, как от удара. И такая обида зарычала в нем! Все-таки тонкая у него Дверь, ничего не держит.

А молодой Кот принял мои извинения и заговорил уже спокойно. О том, что Игратосу и мне узнать больше не от кого. Молодому бы слушать да запоминать, а он обиду свою кормит.

– ...весной много рек и болот. Вода сама идет из земли! И везде, куда ни посмотришь, трава, цветы, кусты. Даже деревья есть! – Кто-то из Кугаров фыркнул, и Кот заговорил быстрее. – Конечно, не такие большие, как в настоящем лесу, но выше меня вырастают. А болотные шесты из особого дерева делают. Оно очень прочное и в воде не гниет. Отцу служит, и сыну, и сыну сына может послужить. А в жаркий сезон вода уходит глубоко в землю, реки и болота почти пересыхают. Тогда мы много охотимся. Но даже в жару легко найти воду. Не то что здесь... – Кот вдруг замолчал и оглянулся. – Здесь только Ипши могут выжить, – добавил он совсем тихо и засмотрелся на песок под ногами.

Да, много молодой Кот наболтал, а теперь вот стыдится. Я и сам так же хвастался перед другими, когда был глупышом, а наставник меня тогда услышал. Так я едва язык не проглотил от стыда. Я ведь своим наставником как раз и хвастался. И про горы я могу говорить долго и много. Наверное, как Кугары про свои леса или Ипша про пустыню. Все-таки хорошо, что Ипши живут в этих местах. Пока на земле живут, она не мертвая. Может, и мы здесь выживем.

Мы все-таки ступили на гладкий песок. Еще и Зеленая Мать не ушла на покой. Кугары легко согласились идти по нашим следам – только по следам! – это не трудно и привычно. А то, что трое первых связались поясами, так у воинов свои секреты. Как у охотников или у других мастеров. Все знают это и принимают спокойно, только Игратос разозлился. Он почему-то решил, что я выдаю тайны воинов клана. Он с такой обидой смотрел мне в спину, что у меня шкура зудела между лопаток. Я уже подумывал забрать у него копья, но потом решил наградить молодого доверием. Правосудие вершат Вождь и прародитель Медведь. Не думаю, что Игратос считает себя выше их. Но разочаровал я его сильно. Может, и отказ от наставника скоро услышу. Вот успокоится немного молодой, подумает – и услышу.

А кому он нужен, такой наставник?! То место вожака уступает, и не сильнейшему т'ангу, а какому-то чужаку, ущербному и мягкотелому, то позволяет оскорблять себя, все тому же слабейшему, то извинения приносит. И кому?! Да этого Котенка на одну ладонь посадить, а другой прихлопнуть можно!

Я не сразу понял, что ловлю не только обиду, но и мысли Игратоса. И не тонкая Дверь тут виновата. Молодой вообще не закрыл ее, чтобы я слышал и знал, что он обо мне думает. А мысли – это не слова, за мысли на поединок не вызовешь. Да и не стану я его вызывать. А без вызова – это не поединок, а наказание. А наказывать может только наставник. То есть я.

Бедный Игратос... Провалился в трещину между «правильно» и «надо» и не знает, как выбраться из нее. Придется поговорить с ним на привале. Я еще не рассказывал ему про поводыря слепых и слепого поводыря. Может, тогда Игратос поймет, что вожак не только приказывает, но и подчиняется, если надо. Я-то понял, когда Фастос рассказал мне про слепцов. Надеюсь, старик не слишком разозлится. Ведь такое рассказывают будущим вожакам, а Игратос... Ну а если Фастос разозлится, то пусть накажет меня, как захочет и как сможет. Ведь старик по-прежнему мой наставник.

Мне не пришлось нарушать правила, Младший сам нарушил их. Он ослушался вожака и сошел с тропы. Не захотел по моим следам идти...

...тропой, проложенной трусом и предателем...

Это все, что я успел уловить в его мыслях. Успел еще повернуть голову и заметить, что молодой идет рядом, но в паре шагов от остальных. А перед ним блестит гладкий песок. Едва заметный склон вдруг подался под ногой Игратоса, пополз и... стремительно рухнул вниз. Вместе с Игратосом.