Последний Иггдрасиль

ОСЕННИЙ ЛИСТ

Тот день он помнил, словно это было вчера, хотя с тех пор минуло уже несколько лет. Стояла середина осени, когда, кружась, опадают последние багряные листья. Вооружившись винтовкой, он забрался в ореховую чащу. Привалившись к сухому стволу пекана, пристроил винтовку на коленях — и стал ждать.

Недалеко в кроне застыла первая белка. Именно застыла — присела на лапки и замерла, будто творение художника, на фоне голых ветвей и молочно-голубого неба.

Он лениво вскинул винтовку, прицелился. Спешить некуда, времени навалом. Направив дуло точно промеж глаз, мягко спустил курок. Грянул выстрел. Маленькая тушка, кувыркаясь в воздухе, полетела вниз и приземлилась на кучу палой листвы.

Стрелок не удосужился встать и проверить добычу. Он всегда бил без промаха. Ведь стоит чуть сместить прицел, и жертва будет биться в конвульсиях, верещать — трать потом лишний патрон, чтобы оборвать мерзкую какофонию. Конечно, если звук не раздражает, патрон можно приберечь для следующей цели, но лучше стрелять сразу между глаз — тогда назойливый писк не распугает собратьев зверушки и лишний раз вставать не придется.

Первая готова.

Вторая по спирали метнулась вниз, периодически останавливаясь, чтобы оглядеться. Глазки-пуговки смотрят в упор, но не замечают, пока не шевельнешься. Пуля настигла ее, когда она была вниз головой, вошла прямо под ухом и отбросила рыжее тельце в заросли дикой ежевики.

Стрелок небрежно закурил и поудобней устроился под деревом. Ноябрь радовал погодой — тепло, самое время бродить по лесу, охотиться, стрелять вредителей и всякую мелочь, какими пренебрегаешь с наступлением сезона кроликов и фазанов; самое время оттачивать мастерство, чтобы потом в первый же день добыть красавца-оленя. Рыжие белки — чересчур легкая мишень, не по статусу истинному охотнику, но набить руку — самое то.

Стрелок зевнул и краем глаза заметил рыжий всполох на дереве справа. Не оборачиваясь, вскинул ствол на плечо; металл приятно холодил щеку. Выстрел грянул без малейшей отдачи, и маленькая тушка, кружась в хороводе смерти, с характерным звуком плюхнулась в сухую листву.

Третья готова.

Четвертая и пятая не заставили себя долго ждать.

После этого белки слегка наскучили. Захотелось разнообразия. Стрелок просунул дуло между сдвинутыми коленями и застыл в долгом ожидании.

Шестая спустилась на землю, в несколько прыжков очутилась на опушке и замерла — эдакая статуэтка с блестящими глазками. Идеальная мишень, но охотник не торопился, смакуя каждый миг.

Мгновение спустя белка преодолела еще пару метров, оказавшись почти на одной линии с дулом. Потом присела, выгнув пушистый хвост знаком вопроса. Сложила передние лапки и замерла, словно молилась. (Этот момент запомнился особенно ярко).

Шевелиться даже не пришлось. Чуть сместив ствол, пока прицел не уперся в воображаемую точку на лбу, охотник играючи спустил курок. Пуля снесла зверьку череп. Исполнив крутое сальто, бездыханное тельце распростерлось в листве.

Больше он не стрелял по деревьям. Куда интересней, когда добыча выберется на опушку и сядет прямо перед тобой. Навыка оно не прибавит, зато весело — отличный способ скоротать скучный осенний денек: дрова на зиму уже заготовлены, урожай собран, крыша сарая починена, отец уехал в город и не донимает мелкими, назойливыми поручениями.

Он настрелял одиннадцать белок, так ни разу и не промахнувшись. Теперь можно отнести их домой, похвалиться матери, прежде чем скормить бесполезные тушки псам.

Он размял затекшие ноги и с опаской глянул сквозь густую листву на охотника. Первоначальный страх слегка поутих после осознания, что в кронах его не засекут — подобно ему, новоявленные охотники стреляли только по открытым мишеням.

На деревьях безопасно — по крайней мере, пока. Возможно, лучшего убежища и не сыскать. От сердца немного отлегло. Однако в душе еще теплилась толика животного страха, который поселился там после метеоритного дождя. Страх нагрянул в то утро, когда отец влетел в сарай с криком: «Города! Все города уничтожены! В мире больше нет городов. Сейчас передавали, пока радио не вырубилось. Нас захватили!»

Захватили? Кто? Первая мысль — русские. Нет, Россия тоже стерта с лица земли. Отец же сказал, все города во всем мире.

Внезапно на дороге появились люди. Насмерть перепуганные, они брели спотыкаясь в сторону холмов — холмов и лесов, куда не доберутся ни корабли, ни бомбы. Не доберется никто, кроме охотников. С невероятными серебряными винтовками, в невероятных агрегатах, они неслись по дорогам, ведущим к холмам и лесам, спешивались на обочине и через поля ковыляли к лесополосе; выслеживали людей среди вязов, дубов, кленов, акаций и зарослей сумаха, выкуривали, точно кроликов, и градом пуль убивали на месте.

При виде первого агрегата он бросился наутек, в лес, забыв про папу и маму. Забыв про винтовку. Он испугался до умопомрачения.

Зачем они убивают людей? Чем им не угодили люди?

Он зябко поежился на холодном ветру — предвестнику грядущей зимы. Захватчики наверняка марсиане. Явились на Землю, чтобы все прибрать к рукам, а людей истребляют, чтобы не делиться. Алчные марсиане! Подавай им целый мир.

Силуэт внизу шевельнулся, и страх накатил новой волной. Охотник привалился к дереву, устроив на массивных щупальцах ног сияющую винтовку, и ждал. А что если спуститься и, упав на колени, молить о пощаде?

Нет, пустая трата времени. Холодные, нечеловеческие глаза не ведали жалости. В них читалась одна только смерть.

Единственная надежда — деревья. Деревья, с их густой листвой и высокими ветвями. На деревьях при известной сноровке можно прятаться вечно. Главное, быть начеку и не высовываться.

Он с опаской глянул вниз. Сквозь кроны проступали серые очертания громадного тела.

Внезапно с ветки сорвался первый тронутый морозом лист и на секунду застыл перед глазами, давая полюбоваться новым осенним окрасом.