Последний игрок судьбы

Глава третья. МЕЛКОГОЛОВЫЕ

Лабардо, видимо, недолго пробыл в беспамятстве. Когда он очнулся, услышал, как Али что-то отвечает Амре, быстро и вместе с тем высокомерно.

— Он проиграл и умрет, — разобрал юноша слова туранца. — Они все умрут, не будь я Сам Али, Красный Брат с барахских островов!

— Здесь я решаю, кому умирать, а кому нет, — отвечал капитан черной галеры. — Заруби это на своем длинном носу, гаденыш.

— Что-о? — Голос туранца зазвенел, как натянутая струна. — Как ты меня назвал, дикарь?

— Как слышал. Не нравится — можешь сойти.

— Да ты понимаешь, с кем разговариваешь? Ты знаешь, что я — преемник Карбаросса Длиннобородого, властителя Барахских островов? Знаешь, раз согласился помочь мне бежать из кордавской тюрьмы. А раз согласился — ты служишь Красному Братству и изволь говорить со мною почтительно!

Лабардо услышал, как северянин хмыкнул — словно лошадь всхрапнула.

— С Длиннобородым у меня одно дело — ремонт галеры. За то и подрядился твою задницу из ямы вытащить. Но, видишь ли, могу и передумать. Говорят, бараханцы иногда ставят свои суда на верфи Гарзеи, а эта посудина, сдается мне, оттуда. Так что вислоусый капитан не откажет в любезности выкупить свою жизнь ценой пары заплат на прохудившихся боках «Белит».

— Не смеши, — хохотнул Сам Али, — тебя вздернут на первом же суку даже без отходной молитвы. Ты, варвар, не умеешь жить в цивилизованном мире. Ты — дикарь, и законы чести тебе не ведомы.

— Мне ведом один закон — закон сильного. Сейчас сила на моей стороне, и если ты не прикусишь язык, он пойдет на корм акулам. Вместе со всем остальным.

— Вот видишь, — туранец вздохнул и сбавил тон, — не можешь просчитать игру даже на два хода вперед. Если ты бросишь меня за борт, как думаешь, что сделает Карбаросс?

— Плевать я на него хотел.

— Послушай, Конан…

— Заткнись! Меня зовут — Амра!

— Хорошо, Амра, не будем ссориться. Доставь меня на Острова, как условились, а там делай, что хочешь. Отдай мне только мальчишку, этого желторотого наглеца, который думает, что может обыграть туранца…

— Но он тебя обыграл.

— Он победил нечестно! Перстень, который у него на пальце, подсказал ему последний, решающий ход.

— Морта сказал, пуантенец выиграл все партии.

— Да, выиграл, Нергал тебя задери! Но условия были такие: если он проигрывает хоть одну, я получаю все, включая его жизнь. А он непременно проиграл бы последнюю, если бы не кольцо…

Лабардо почувствовал пинок в плечо и перекатился на спину. Корсары нависали над ним, словно скалы над маленьким озерцом на дне пропасти. Губы Али подергивались, лицо северянина было спокойно.

— Говори, гусеница, — услышал пуантенец голос варвара, — твой перстень волшебный?

Лабардо кивнул, понимая, что подписывает себе смертный приговор.

— Что я говорил! — торжествующе воскликнул Али. — Я вернул золото, корабль и пленников. А тебя, колдун, ждет страшная смерть…

— Погоди-ка, — перебил его Амра. — Скажи мне, разве перстень двигал фишки по доске?

— Нет, но камень подсказал ход.

— Только один. Я так понимаю, мальчишка сделал все, чтобы расставить фишки нужным образом. Так какая разница, углядел он последний ход сам или с помощью кольца?

— О, Мардук и все небесное воинство! Щенок непременно проморгал бы «божественный трилистник» и сдал бы мне партию!

— Но этого не случилось. Проиграл ты.

Чернокожий Морта забавно хрюкнул и с удивлением уставился на своего капитана. Если Сам Али проиграл, это значит…

— Это значит — пуантенец получит золото, корабль и свободу, — сказал Амра.

И тут же обрушил мощный кулак на голову ближайшего пирата, заставив того проглотить слова, готовые сорваться с губ. Остальные сочли за благо сохранять молчание и не испытывать выносливость своих черепов.

Сам Али злобно глянул на варвара и пожал плечами.

Пожалуй, призови он команду «Белит» к неповиновению, еще посмотрели бы, чья возьмет. Но туранец был расчетлив и решил не испытывать судьбу. В конце концов, с варваром куда удобней разобраться на Барахских островах…

— Хорошо, — сказал он, — поступай, как хочешь. «Белит» — твой корабль, я же — всего лишь гость на его борту. Извини за вспышку гнева и не таи зла. Учти только, что зингарка, которую ты увел с собой на галеру, входит в число тех, кто был ставкой в игре.

— Плевать мне на зингарку, — сказал Амра, — бабу можно взять на любом пассажирском корабле или в порту. Приведите ее на «Ласточку» и пусть убираются.

С глухим ропотом корсары отправились в трюм освобождать пленников. Когда капитан Поулло узнал, что ему возвращают фазелу, груз, ценности и всех людей, он решил, что сошел с ума. Пока его выводили на палубу, капитан то плакал, то смеялся, то молился, то принимался поминать всех демонов преисподней порознь и скопом.

Представ пред очами грозного Амры, капитан хотел было встать на колени, но, вспомнив о гарзейской гордости, только поклонился и застыл, скрестив на груди руки.

— Сажай своих молодцев на весла и отчаливай, — сказал варвар, сплевывая на палубу. — Даю тебе время до заката, а там — игра начнется снова. И, даст Кром, она обойдется без дурацкой «мельницы».

— До заката! — просиял Поулло. — Да за это время мы доплывем до Северных морей!

И, спохватившись, добавил с поклоном:

— Благодарю вас, месьор капитан Амра, надеюсь, что наши старейшины позволят отныне вашему судну время от времени заходить на верфи Гарзеи.

— Пусть твои старейшины молят богов, чтобы «Белит» никогда не приближалась к вашему порту, — мрачно изрек корсар. — Иначе у них не останется ничего, даже воспоминаний. Скажи лучше спасибо ему, — Амра указал на туранца, — игрочишке хренову…

Смуглое лицо Али побледнело, но он сдержался и только махнул рукой кланяющемуся Кроче.

С палубы на капитанский мостик поднялся Морта, посланный на галеру за Эстразой. Зингарка шла с трудом, чернокожий поддерживал ее под руку. Увидев разорванное платье, ссадины и кровоподтеки на лице девушки, стоявший возле борта Лабардо бессильно сжал кулаки. Увы, варвар успел надругаться над его спутницей, и пуантенец испытывал сейчас бессильную ярость: у него не было ни оружия, ни сил, чтобы вызвать пирата на поединок и отомстить за честь дамы. Лабардо только кусал губы и клялся себе самыми страшными клятвами, что непременно убьет Амру, хотя и не мог представить, как осуществить сие праведное дело.

Корсары перебрались по доске на галеру, кто-то обрубил удерживающую фазелу веревку, и «Белая ласточка», подгоняемая дружными ударами весел, резво полетела прочь от черного пиратского судна. Ветра по-прежнему почти не было, но гребцы старались так, что фазела легко обогнала бы любой корабль, идущий под полными парусами. Сам Али, стоя возле заднего борта, провожал «Ласточку» тяжелым взглядом.

— Еще свидимся, — бормотал туранец, — я достану тебя, щенок…

— Кто-то недавно говорил о законах чести, — хмыкнул стоявший рядом Амра.

Красный Брат не успел ответить. Фазела отошла уже на три лиги, когда с вершины передней мачты «Белит» раздался крик дозорного:

— Лодки, капитан! Много лодок!

— Дерьмо Нергалье! Откуда в открытом море взялось столько тростниковых лодок?

— Может быть, рядом какой-нибудь остров?

— Али, ты сам ходил не раз в этих водах и знаешь, что на много лиг вокруг нет никакой земли. Барахские острова далеко к северо-западу.

— Здесь есть неизвестные течения, возможно, одно из них снесло галеру, пока мы… хм… пока происходили все эти события.

Лодки быстро приближались. Их было не менее трех дюжин — длинные, широкие тростниковые суденышки с высокими бортами, из-за которых виднелись головы гребцов.

— Что-то не так, — сказал Сам Али, внимательно вглядываясь в эту странную армаду. — Какие-то они маленькие…

— Лодки? — не понял Амра.

— Нет, гребцы.

Варвар глянул из-под руки на море и кивнул. Теперь он тоже отметил эту особенность: головы сидевших в лодках людей были не более кулака среднего мужчины.

— Детишки поплыли на прогулку, — пробормотал северянин. — А где же няньки?

— Посмотри чуть правее, — тихо сказал Али.

За лодками плыло необычное судно: тоже из тростника, с высоко загнутыми носом и кормой, но с мачтой, на которой надувался косой полосатый парус.

— Кром! — стукнул по перилам мостика кулаком Амра. — Какой ветер они ловят, хотел бы я знать?

В тот же миг свежая струя воздуха ударила им в лицо.

— Пора ставить паруса, — все так же тихо заметил туранец.

— Паруса? Ты что, собираешься удирать от этого выводка недоносков?

— Ты прав, это недоноски. Но я не стану завидовать тому, кто попадет им в руки. Это брагоны, Конан.

На сей раз капитан «Белит» пропустил мимо ушей свое настоящее имя. Он слышал о брагонах, но считал рассказы о них легендами, которые выдумывают трусы, дабы пугать друг друга в тавернах за кружкой кислой браги. Говорили, будто мелкоголовые многочисленны, как саранча, и совершенно не ведают страха.

Говорили также, что время от времени они нападают на мореходов со своих тростниковых лодок, тех, кто оказывает сопротивление, убивают без жалости, остальных уводят в плен, где в мрачных пещерах пьют из несчастных кровь. Еще говорили, что брагонов боятся даже Красные Братья, а командуют мелкоголовыми будто бы женщины.

Глядя на стремительно приближающиеся лодки, варвар вспоминал эти побасенки. Что ж, если брагоны на самом деле существуют, тем хуже для них.

— Эй, — крикнул он, перегнувшись через перила вниз, на палубу, — дети шакалов! Видите эти лодки? Ублюдки, которые в них сидят, собираются на нас напасть. Даю по десять монет за каждые сто отрезанных голов!

— Чего так мало? — прокричали с палубы.

— А ты глянь на те головы. Каждая не больше ореха, а мозгов, сказывают, внутри совсем нет. Так что резвись бесплатно.

— Я бы не стал этого делать, — проговорил сзади Сам Али, — можно не бояться тигра, но как ты станешь воевать с комарами?

— Вот так! — Варвар хлопнул ладонью по перилам, словно прикончил докучливое насекомое. И тут же отдернул руку: в дерево впилась маленькая, не более локтя длиной, но острая, как игла, стрела с зазубренным костяным наконечником.

Потом дождь этих стрел обрушился на палубу. Человек десять пиратов упали, оглашая воздух воплями: стрелы брагонов не могли бы причинить особого вреда крепким коренастым морякам с задубевшей на соленых ветрах кожей, но костяные наконечники, видимо, были пропитаны ядом, и все, кто получил даже легкую царапину, умерли быстро, не успев даже помолиться.

Морта мгновенно скрылся в капитанской каюте и тут же вернулся, протягивая Амре медный продолговатый щит с искусно выкованной львиной головой. Себе и туранцу чернокожий прихватил щиты поменьше, круглые и выпуклые, как панцири черепах.

Пираты попадали вдоль бортов галеры, стараясь укрыться от летающей смерти. Однако брагоны были искусными стрелками: они дали навесной залп, и еще пяток корсаров отправились на Серые Равнины.

— Проклятие!

Прикрывшись щитом, Амра стоял на капитанском мостике, словно памятник на главной площади Кордавы. Но, в отличие от монумента, варвар обладал живой волей, не раз выручавшей его из самых безнадежных передряг.

— Вниз! — проорал он во всю силу легких. — Тупорылые свиньи, укройтесь на второй палубе и стреляйте в них зажженными стрелами!

Несколько человек поползли к люкам, и троим даже удалось скрыться внизу — семеро остались лежать на палубе. Остальные поднимали вдоль бортов окованные железными полосами щитки, за которыми можно было укрыться от выстрелов. Это, конечно, надо было сделать раньше, но кто же знал, что стрелы мелкоголовых бьют на такое расстояние, да еще столь метко!

Тем временем немногочисленные гребцы, предпочитавшие духоту второй палубы свежему воздуху верхней, очнулись ото сна и вместе со своими товарищами, спустившимися сверху, предприняли некие осмысленные действия. Несколько стрел с подожженной паклей на наконечниках просвистели в воздухе и вонзились в тростниковый борт ближней лодки.

Казалось, суденышко вспыхнет и сгорит, как пучок сухой травы. Однако лодка так и не занялась: вяло полизав борт, пламя угасло.

— Они пропитывают свои посудины специальным составом, — мрачно сказал Али, — прикажи не тратить попусту стрелы.

— Гребная команда, на весла! — скомандовал капитан «Белит» своим людям. — Мы пойдем на них и раздавим, как тараканов!

— О, боги, — простонал туранец, — лучше бы я остался в кордавской темнице…

Тем временем лодки приближались. Уже стали видны лица гребцов — сморщенные, как вяленые груши. На этих коричневых личиках тускло поблескивали маленькие острые глазки. Весла, просунутые сквозь круглые отверстия вдоль бортов, равномерно поднимались и опускались, вспенивая морские волны. С мостика галеры было видно, что все дно лодок между гребцами завалено какими-то тюками, прикрытыми грубой рогожей.

Команда «Белит» тем временем оправилась от смещения, вызванного неожиданным появлением противника. Корсары занимали места, готовясь к бою. Гребцы под прикрытием деревянных щитков пробрались к люкам, длинные тяжелые весла упали на воду, и пиратское судно заскользило по воде навстречу тростниковой армаде, словно жук-плавунец, готовый смести со своего пути ничтожных водомерок.

Однако черная галера была слишком неповоротлива: быстро набирая ход, в маневренности она значительно уступала вертким суденышкам, лишенным киля, — брагоны легко поворачивали свои лодки, уводя их в стороны от опасного, снабженного зазубренным бревном-тараном носа «Белит».

Пропустив корабль, мелкоголовые окружили его кольцом и стали приближаться. Со стороны тростникового парусника донесся протяжный звук: видно было, как предводительница недоносков трубит в большую раковину. По этому сигналу лодки ринулись к бортам галеры. Полетели веревки с костяными крючьями на концах — миг, и «Белит» была опутана ими, словно великан, пойманный карликами.

А потом на палубу хлынул настоящий поток мелкоголовых. Словно сонмища муравьев, они молча и быстро карабкались вверх по веревкам, переваливались через борта и растекались по палубе, разя направо и налево короткими копьями.

Пираты, привыкшие больше атаковать, чем обороняться, были буквально сметены этим бесшумным валом. Наконечники копий, как и стрелы, были пропитаны ядом, и малейший укол отправлял корсаров прямиком в пасть Нергала. Самым страшным было то, что брагоны нападали молча — ни боевых криков, ни предсмертных воплей, когда сабли защищавшихся косили их, словно траву…

Стоя на высокой корме, Амра видел, как гибнет его команда. Мелкие головы нападавших ввели его в заблуждение: он ждал, что брагоны окажутся настоящими недомерками, но нападавшие оказались вполне обычного роста, крепкими и мускулистыми — головы же были непропорционально малы и делали брагонов настоящими уродами.

И еще одно обстоятельство отметил капитан «Белит»: этим существам неведом был страх смерти. Они дрались бесстрастно, тела их, если не считать набедренных повязок, были обнажены и совершенно лишены защиты. Амра бывал в северных странах и видел ванов-берсеркеров, которые ходили в бой обнаженными. Но те, прежде чем вступить в битву, доводили себя до исступления и сражались, поглощенные всепобеждающей яростью. Ничего подобного не наблюдалось среди брагонов: лица их были бесстрастны, движения направлены лишь на то, чтобы поразить противника, — точные, выверенные движения. Они почти не делали попытки защититься, когда кривые сабли пиратов обрушивались на них, кромсая коричневые тела, отсекая головы и члены… Мелкоголовые десятками валились на палубу, заливая доски темной кровью, но на место каждого убитого становилось два новых бойца.

Рогожи в лодках откинулись, и стало видно, что скрывали они совсем не тюки. Там, на тростниковом дне, вповалку друг на друге лежали десятки мелкоголовых. По сигналу, долетевшему с главного корабля, они вскакивали и, хватаясь за веревки, ловко и быстро перебирались на палубу «Белит». А сзади подходили все новые и новые лодки…

— Я говорил тебе, северянин, что надо уходить, — раздался рядом хриплый, полный ужаса голос Али. — Теперь нам конец.

— Не каркай, — огрызнулся Амра. — На Серых Равнинах будешь каркать. Сдается мне, что эти безмозглые твари мало что будут стоить без своей предводительницы. Морта, спустись через мою каюту на нижнюю палубу, ступай на нос и попробуй подбить эту тростниковую лоханку из аркбалисты. Али, держи щит…

Туранец вдруг гикнул, его сабля молнией вылетела из украшенных драгоценными камнями ножен и со свистом описала сверкающий полукруг. Тело брагона, взобравшегося по веревке с кормы, полетело в воду, а маленькая, похожая на печеное, яблоко голова — на палубу.

Сам Али перерубил веревку и с отвращением вытолкнул голову между балясинами перил сафьяновой туфлей.

— Долго нам не продержаться, — сказал он, — это поистине саранча… Митра послал нам кару…

— Держи, — буркнул Амра, передавая туранцу медный щит с львиной головой.

Сам он, пригнувшись, почти ползком добрался до стоявшей в выемке на корме аркбалисты. Это была вторая метательная машина из двух, составлявших дальнобойное вооружение «Белит» — еще одна аркбалиста была расположена на носу. Морта уже исчез, выполняя приказ капитана.

Амра захватил аркбалисты в порту города Фриско, внезапно напав на него ночью. Тогда его корсары уничтожили большую часть гарнизона и разграбили все близлежащие склады. Капитану понадобилось хорошо поработать кулаками, прежде чем ему удалось убедить своих людей захватить на борт, помимо бочек с вином, дорогих тканей и сундуков, еще и творения хитроумных зингарских механиков. Аркбалиста представляла собой квадратную деревянную раму с длинным, окованным изнутри медью желобом, открытым с одной стороны и оканчивающимся чем-то вроде огромного лука. Тетиву натягивали с помощью двух коловоротов, снабженных ручками. Освобождаясь, тетива толкала железный поршень внутри желоба, а тот в свою очередь — каменное или железное ядро. Такой снаряд мог пробить борт судна на расстоянии ста локтей. Колеса с машин за ненадобностью сняли. Аркбалиста, установленная на носу, служила для выстрелов по атакуемым купеческим кораблям, на корме — для того, чтобы отстреливаться от преследователей.

Амра ухватил тяжелое сооружение, проволок по доскам и развернул жерлом к палубе, на которой кипело побоище.

— Прикрой! — бросил он туранцу.

Али подхватил медный щит и стал так, чтобы отгородить капитана от нападавших, которые уже оттеснили пиратов к самому трапу, ведущему снизу на кормовое возвышение.

Амра положил в желоб тяжелое ядро, быстро крутанул ручки коловорота, потом, крякнув, приподнял аркбалисту так, чтобы жерло ее смотрело несколько вниз…

— Давай! — гаркнул он.

Сам Али ударил ногой по запору, удерживавшему натянутую тетиву.

С громким хлопком ядро вылетело из аркбалисты и врезалось в гущу дерущихся, проложив между ними широкую борозду. Раздались вопли и проклятия. Среди убитых оказались и пираты, но иного выхода у Амры не было: еще немного, и брагоны оказались бы на мостике.

Капитан кинул в желоб новый снаряд, отметив, что выстрел лишь на миг задержал натиск мелкоголовых. Место убитых тут же заняли новые ублюдки, а его людей оставалось все меньше и меньше.

Он успел выстрелить еще раз, когда хлопнуло на носу, и железное ядро со свистом понеслось к тростниковому кораблю. Первый же выстрел Морты достиг цели: снаряд ударил в плетеный борт, пробив в нем хорошую дыру. Тростниковый парусник качнулся, светловолосая женщина в сверкающих доспехах с трудом удержалась на ногах.

Второй залп чернокожего сбил вершину мачты — она упала, едва не задев воительницу.

Протяжный звук раковины поплыл над волнами. Мелкоголовые, так же бесстрастно, как и нападали, отступили к бортам и заскользили по веревкам в свои лодки. Уцелевшие пираты не осмеливались их преследовать, опасаясь отравленных наконечников. Лишь трем наиболее отчаянным удалось прикончить несколько врагов, не успевших покинуть борт галеры.

Веревочная паутина отпустила «Белит», лодки стали быстро удаляться. Раковина на тростниковом корабле протрубила еще раз, парусник сделал левый полуповорот и двинулся в ту сторону, куда ушла «Белая ласточка». Суденышки брагонов потянулись за ним следом.

— Проклятие, — Амра бросил аркбалисту и оглядел залитую кровью палубу. — Почему Морта не стреляет? Они уйдут!

Он наклонился к раструбу медной трубки, соединявшей мостик с гребной палубой, и гаркнул:

— Право на борт! Идем за ублюдками!

— Мы не сможем этого сделать, — сказал Али, — посмотри.

Нагнувшись над перилами, он что-то рассматривал за бортом. Амра взглянул — там плавали обломки весел.

— Кром и Мардук! Как они это сделались

— Перепилили, а может быть, перегрызли — какая разница? Во всяком случае, на веслах идти мы не можем.

— Тогда поставим парус!

Амра спрыгнул с кормы на палубу и, оскальзываясь босыми ногами в лужах крови, побежал на нос, отдавая на ходу приказы. Немногочисленные уцелевшие матросы кинулись поднимать парус. На носовом возвышении возле аркбалисты лежал Морта. Из его груди торчал короткий дротик, в широко открытых глазах отражались плавающие в небе чайки.

Амра опустил чернокожему веки, выпрямился и глянул на горизонт. Армада брагонов быстро удалялась: лодки превратились в едва различимые точки, тростниковый парусник казался лепестком, плавающим в суповой миске.

Матросы подняли парус, но, вместо того чтобы повернуть и устремиться в погоню за мелкоголовыми, «Белит» набрала ход и заскользила в противоположном направлении: не то ветер успел измениться, не то здесь было два воздушных течения.

Амра вернулся на корму. Али стоял возле борта и печально смотрел за корму, на тающие в дали тростниковые лодки.

— Дерьмо Нергалье, — пробурчал Амра, берясь за рукоять рулевого весла, — ветер сменился. Попробуем идти галсами.

— Брось, киммериец, — откликнулся Али. — Это не простой ветер. Мы бессильны. Все в руках богов.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда капитан «Белит» оставил попытки управлять судном. Галеру стремительно влекло куда-то на запад.

Они с туранцем успели выпить по кувшину вина, когда крик дозорного возвестил о приближении неведомого берега.