Последний рассвет одиночества

Глава 14

Второго декабря отмечали пятый день рождения Ниночки.

Получив множество подарков, Нина с грустью в голосе констатировала:

— Почему я всегда дарю Оксане подарки, а она мне нет?

Виктор переглянулся с матерью.

Людмила посмотрела на циферблат часиков.

— Ксюша задерживается, я ее позову.

— Не стоит. — Алла Леонидовна разглаживала край скатерти. — Она не спустится.

— Оксанка не любит праздновать мой праздник, — плаксиво сообщила Нина.

— Я все-таки к ней зайду.

Постучав, Люда толкнула дверь.

Ксюша сидела на полу, пристально вглядываясь в цветные фотографии, разбросанные рядом.

— Оксан, тебя ждут внизу.

— Пусть ждут, я не выйду из комнаты.

— Нина сегодня именинница.

— Только не для меня. Пять лет назад в этот день умерла мама, а ты хочешь, чтобы я смеялась и помогала Нинке задувать свечи на торте?

Людмила села на корточки.

— Можно посмотреть с тобой фотографии?

— Смотри.

Со всех снимков улыбалась Татьяна.

— Эта фотография моя любимая. — Девочка протянула фото, на котором были запечатлены смеющиеся супруги Леонтьевы и хохочущая Ксюша. — Мама уже ждала Нинку, видишь, какой живот большой.

Людмила заплакала. Стараясь, чтобы Оксана не увидела ее слез, быстро обняла девочку за плечи и прижала к себе.

— Осторожней. Что с тобой?

— Ты права, я, наверное, сильно ошибалась, думая, что смогу заменить тебе мать. — Алимова всхлипнула.

Ксюша не прореагировала.

— Оксан, а давай сейчас попросим Олега отвезти нас на кладбище к маме?

— Ты не врешь?

— Честно-честно.

— Поехали! — Нижняя губа Ксюши задрожала.

На удивленные расспросы Виктора и Аллы Людмила отвечала весьма туманно:

— Нам с Оксаной необходимо побыть наедине.

— А меня не возьмете? — вопрошала Нина.

— Нет. — Ксения потянула Люду за руку. — Идем.

Алла Леонидовна вернулась в столовую.

— Напустили на себя таинственности. Интересно, куда они поехали и почему не захотели сообщить нам свой маршрут?

Виктор был заинтригован не меньше матери.

— Одно хорошо, они уехали вместе, это уже кое-что.

Леонтьева скривилась.

За окном бушевала метель, в воздухе кружились крупные хлопья снега. Тусклый оранжево-желтый свет уличного фонаря падал на высокий сугроб. Отрешенно глядя на заснеженную землю, Людмила едва слышно шептала молитву.

Сегодняшняя ночь — переломная. Она решающая. Уже утром Алимова узнает решение Ксении.

Решение… какое страшное слово. В настоящий момент чувства Людмилы были схожи с ощущениями тех, кто в ожидании приговора ждет судебного заседания. А исход один — вас либо оправдают, либо…

— Как медленно идет время. — Алимова сканировала взглядом настенные часы.

Четыре утра. О сне не могло быть и речи. Натянутые нервы отбили желание погружаться в тревожную дрему.

Люда прошлась по спальне. Возможно, она коротает ночь в особняке Леонтьева в последний раз. Может оказаться, что спустя двадцать четыре часа Людмила, заливаясь горькими слезами, будет плакаться в жилетку Марине в их маленькой уютной комнатке. Разумеется, сестра начнет говорить о светлом будущем, непременно сообщит, что все лучшее у Людмилы впереди, но сама-то Алимова прекрасно знает — без Виктора у нее нет абсолютно никаких перспектив.

Он — ее свет в окошке, человек, заставивший скромную, вечно комплексующую женщину почувствовать себя любимой и желанной. Благодаря ему Людмила научилась не бояться всех и каждого. Виктор, подобно доброму волшебнику, одним своим присутствием творил с сознанием Людмилы чудеса. С ним ей было хорошо, комфортно, спокойно. Леонтьев оказался именно тем мужчиной, с которым она могла бы прожить долгие годы и вместе встретить мудрую старость.

Но всего этого не будет, если Ксения не захочет увидеть в Людмиле вторую половинку отца.

Правильно ли Люда поступила, предложив девочке весьма странное соглашение? Не станет ли она кусать локти от отчаяния и безысходности, услышав режущее слух «уходи»?

Станет, еще как станет. Но видит бог, иного выхода у нее не имелось. На чашу весов было поставлено слишком много чувств: и ее, и Оксаны.

Ксюша — родная дочь, Люда — потенциальная супруга. Для Виктора они обе любимы. Но пока, к большому сожалению, эти три человека не могли соединиться в одно целое.

Во рту пересохло. Людмила решила спуститься вниз.

В кухне, налив себе молока, положила в чашку ложку липового меда.

В помещении стояла невыносимая духота. Людмила открыла окно. Где-то далеко слышался лай собак.

Налитое свинцом тело заныло. В висках закололо, затылок отдавался тупой болью.

— Как же все нелепо. Нелепо и трагично.

Утром стоило Людмиле появиться в дверях, как Оксана, ойкнув, быстро встала с кресла.

— Ксюш, сегодня семнадцатое число.

— Я в курсе.

— Помнишь наш разговор?

— Да. — Девочка судорожно растирала запястье.

— Ты… приняла решение?

Вместо ответа Ксения сказала:

— Я видела, как ты ночью спускалась вниз.

— Не могла заснуть, а под самое утро, представляешь, отключилась.

— Папка уже уехал на работу. Сегодня он ушел раньше обычного — без четверти семь. Я тоже не спала, всю ночь думала.

Людмила подняла с пола книгу.

— Я готова тебя выслушать.

— Нина проснулась?

— Не знаю, я сразу пришла к тебе.

— А бабушка?

— Оксана, к чему эти вопросы? Я еле стою на ногах, скажи, ты разрешишь мне выйти замуж за папу?

Ксюша начала обкусывать губы.

— Ты видела, сколько снега выпало? На дорогах наверняка заносы, папка простоит в пробке.

— Не хочешь отвечать?

— А в прошлом году в декабре снега вообще не было. На Новый год шел дождь, бабушка тогда сказала, что погода сошла с ума.

Алимовой сделалось дурно.

— Я поняла. Ты против нашей свадьбы. Против… против. — Людмила развернулась.

— Ты никогда не станешь моей мачехой! — бросила Ксения.

— Не переживай, я выполню обещание. Мои вещи собраны, я ухожу. Прости меня за те страдания, которые доставило тебе мое присутствие. Больше мы не увидимся.

Вопреки ожиданиям слезной истерики не последовало. Людмила написала Виктору длинное письмо, в котором в очередной раз призналась в вечной любви и просила Леонтьева никогда не искать с нею встреч.

Перекинув через плечо спортивную сумку, Алимова спустилась вниз. Когда она на мгновение остановилась у входной двери, в гостиную вбежала Оксана.

Ее пронзительный крик заставил Людмилу вздрогнуть.

— Мама!.. Не уходи! Останься с нами, мама…