Последний рассвет Тарайи

Глава 5

Зор сидел под сводом напротив сапфировых столпов, глядя на редкие едва заметные клубы тумана. Утром, добравшись до пещеры, он предпринял еще несколько попыток оживить врата, но снова и снова ничего путного не выходило. Он в который раз в памяти прокручивал тот вечер, пытаясь до малейшего своего движения воспроизвести все те действия, и казалось, повторял всё в точности, но каждый раз терпел неудачу. Луч солнечного света медленно скользил по стенам свода, постепенно выравниваясь, всё ближе двигаясь к центру. Он отражался вверху от идеально полированного камня цвета стали.

– Точно! – Воскликнул Зор. Он вдруг понял, что чем ближе солнце клонилось к горизонту, тем ближе к столпам двигался луч. Полированная плита железняка была установлена у отверстия свода кем-то специально и именно для направления света. Вот она, та незначительная деталь, которая постоянно ускользала из виду, а оказалось всё довольно просто – свет.

Он подошел к столпам, поднял взгляд на покоившийся наверху шар. Луч коснулся сферы, туман стал обволакивать сапфир. Вскоре свет полностью накрыл его. Зор потянулся, коснулся шара, затем столпов. Туман немного обжигал, пощипывая кончики пальцев. Повторив всё в точности, он отошел немного, пристально уставившись в густеющий туман, быстро обволакивающий постамент с вратами.

Прошло мгновение, другое. Время, казалось, тянулось неумолимо долго. Зор напряженно всматривался в проход. С каждым мигом его сердце замирало, делало несколько хаотичных ударов, снова замирало. Он ждал, и ожидание было невыносимым, мучительно долгим. Это чувство терзало, пульсируя в груди частым сердцебиением, каждый раз отдавая в голову, обдавая волнами жара, что казалось, волосы на голове шевелятся. Зор уже не боялся этого чувства, оно было хоть и странным, до конца непонятным, но чистым, и это он понимал явно.

Вдох-выдох, еще раз, глубже… Попытки обуздать противоречивые ощущения особых плодов не приносили, а из врат никто так и не появлялся. Каждый новый миг ожидания усиливал волнительный трепет.

Не в силах больше терпеть мучительное волнение, он шагнул на постамент, протянув руку вперед. Туман тут же окутал руку, плотно обвивая, продвигаясь к предплечью. Зор ощущал множество мелких покалываний, но его это беспокоило меньше всего. Он сделал шаг еще ближе, оказавшись вплотную к белесой дымке. Послышался отдаленный звук, похожий на голос. Сердце тут же отозвалось короткой, но сильной дробью, что пришлось крепко зажмуриться, чтобы пережить момент. Вдох-выдох, вдох-выдох. Лицо вдруг обдало теплотой, повеяв знакомым приятным ароматом весенних первоцветов, Зор открыл глаза.

Казалось мир замер, замерло всё: движения, мысли, сердце в напряжении на пике сделать удар тоже замерло. Тарайя стояла напротив, очень близко, чуть приподняв голову, пристально глядя в глаза, дыханием касаясь его лица. На ее губах играла едва заметная улыбка. Зор пытался удержать эту невесомость сознания, но время против его воли вновь сорвалось с места и мощным ударом непокорного сердца, ознаменовало продолжение своего бесконечного течения, что даже слегка помутнело в глазах.

Тарайя улыбнулась шире, взяла за руку Зора, продолжая смотреть в его глаза. Ощущение какой-то странной защищенности вдруг разлилось по сознанию огромной успокаивающей волной. Ритм сердца стал настолько размеренным, что казалось, оно вовсе и не бьется, будто это и не нужно. Разум наполнялся невероятным умиротворением. Мысли исчезли, мгновение замерло, но уже в спокойствии, а не перед бурей. В глубине души Зор это прекрасно понимал, как и то, что всё это исходит от Тары. Он был восхищен той мощью. Мощь казалась первородной, настоящей и простой. Ее величественность и абсолютная чистота ощущалась явно и всенепременно без малейшей тени сомнения.

Тара вдруг засмеялась, отпустила руку Зора и прошмыгнула мимо, тут же принявшись разглядывать стены пещеры, или делая лишь вид, не спеша прохаживаясь вдоль них. Зор следил за ней неотрывно, пытаясь запечатлеть каждое движение, жест, блеск больших красивых глаз. Он понимал где-то в глубине души, что это важно, важен каждый миг в памяти, но не понимал для чего.

В этот раз на ней было легкое светлое платье ниже колен с едва заметными отблесками изумруда. Туго стянутая пышная коса светлых волос, чуть светилась каким-то бархатистым отливом белого жемчуга. Зор следил за всем этим великолепием, грацией, чистотой, исходившей от девушки, запоминая навсегда. Эти мгновения он старался загнать как можно дальше, в самые потаенные закоулки памяти, чтобы ненароком не растерять, не забыть, и он знал, что не забудет никогда.

– Покажешь мне землю свою, сын Амура? – Подошла она к нему ближе, заговорщицки заглядывая в глаза.

– Конечно, да! – воодушевился и одновременно растерялся Зор. Он сначала ринулся к выходу из пещеры, затем вернулся к Таре, продолжавшей стоять на месте, и протянул руку. Девушка улыбнулась, вложив свою ладонь в его, в который раз заставив вздрогнуть сердце юного гарийца.

Быстро добравшись до зияющего просвета выхода, Зор приложил палец к губам, жестом указав девушке обождать. Осмотревшись, он выпрыгнул наружу, прошелся вдоль скальной стены, внимательно вслушиваясь в окружающее пространство.

– Пойдём! – шепотом позвал он Тарайю, убедившись, что в округе всё тихо.

– Ты тревожишься? – вопросила девушка, оказавшись снаружи горы.

– Сирхи зачастили. Яр собрал их наверняка уже, но все же…

– Кто они?

– За хребтом к югу станы их. С тех пор, как путь в Гарию проложили из-за хребта, вот они и не оставляют попыток проникнуть сюда. Нажива – их цель, ничего более.

– Я поняла, у нас нечто подобное, только иначе чуть.

– Часть гарийцев оружие в руки взяли, чтобы их сдержать… Хотя нет, оружие они взяли до этого… – Зор умолк, сложил руки на груди, уставившись на едва виднеющуюся луну, на еще светлом небосводе.

– Пойдём! – Протянул он вдруг руку, схватив Тару за запястье и потянув за собой.

Зор старался не спешить, но Тара довольно шустро продвигалась по каменистой местности, без особого труда преодолевая различные препятствия. Перебравшись через неглубокий ручей, они обогнули уступ и по пологому склону забрались на просторную ровную площадку. Она была останцем когда-то большой скалы, но время и ветра разрушили ее, оставив лишь часть. Останец был узкий, но длинный, обрывавшийся у большой равнины, на которой Зор накануне встретил Сирхов. Перемахнув через небольшой провал, они оказались на мягком ковре весенних пышных трав, еще невысоких, но с каждым днём стремительно тянувшихся к солнцу.

– Туда, – махнула Тара рукой в сторону холма у края долины, – Я бы хотела встретить Ра-свет там, – она крепче ухватила Зора за руку и потащила за собой. Он мог идти конечно же быстрее, но делал вид, что запаздывает слегка, только бы она не отпускала его. Ощущения легкости, странного покоя разума при каждом ее касании были для него бесценны. Зор даже не совсем понимал – куда они идут, это было не важно, только бы идти вместе, только бы касаться…

С вершины холма открывался вид на долину, укрытую со всех сторон величественными кедрами и пышными остроконечными пихтами. Долину разрезала надвое река, петляя извилисто, отражаясь серебристыми отблесками в свете полной луны.

– Приветствую тебя, мой дорогой Урай! – воскликнула девушка, протянув руки к уже ночному небу, усыпанному звездами, – Твоя сестрица Мидея прекрасна! – Тарайя улыбалась, прикрыв глаза, медленно глубоко вдыхая полной грудью. Легкий ветер разносил по округе запах весеннего разнотравья, свежести и некой странной чистоты, витавшей в воздухе.

– А где же Гария твоя, Зор? – вопросила Тара, повернувшись к нему, и слегка коснулась уже затянувшейся раны у виска.

– Там, – указал Зор вдаль, тут же воодушевившись, – за теми холмами, в двух переходах дневных. Я покажу с радостью тебе дом наш, если захочешь, скажи только!

– Я и так его вижу, он красив!

– Ах, да… – улыбнулся Зор, – Я совсем позабыл…

Тара присела, скрестив ноги меж собой, Зор не медля последовал её примеру. Они молча смотрели вдаль, на красивую долину и каждый думал о своём. Сердце юного Зора вновь начинало выстукивать ритмично, постепенно усиливая содрогания. Он медленно тянул руку к девушке и чем ближе был к цели, тем сильнее кружилась голова. Тара улыбалась еле заметно, продолжая разглядывать долину, будто ничего не замечая, но она прекрасно чувствовала намерения своего спутника, стараясь не подавать виду. Едва коснувшись руки девушки, Зор сжал несильно её ладонь в своей, Тара ответила тем же. Цель была достигнута, он снова её касался, это всё чего он сейчас желал и ничего более – просто касаться…

Уже знакомым потоком по разуму разлилось спокойствие. Умиротворение ласкало нежно сознание, что мгновение замерло. Зор не знал и не понимал – что будет дальше, что будет поутру, через вечность, но он четко осознавал, что эту вечность дочь Дивьи и Перинея будет так же держать его крепко за руку и никогда несмотря ни на что не отпустит, где бы ни находилась. Это знание было незыблемым, оно не появилось вдруг, оно было всегда.

– Зачем ты истоки ищешь? – нарушила вдруг тишину Тарайя.

– Я хочу, чтобы люди искру себе вернули, чтобы сирхи не с войной, но с миром в мой дом пришли, а я с радостью их встретил. Хочу, чтобы отец мой не терял её, а мать не приносила в плату жизнь свою, чтобы он мог вновь вернуть ту искру себе.

– Путь к истокам сложен, он погубит нас, а я не желаю твоей гибели.

– Тот путь, по которому уже идём, погубит ещё быстрее и без возможности возрождения, – отозвался Зор.

Тарайя придвинулась ближе, обхватила его руку обеими своими и положила голову на плечо. Её фраза всколыхнула до того неведомые чувства. Она сказала – «нас». Зор всё понял, не нужно было тысячи слов, всё стало ясно и чётко. Её не волновала своя судьба, теперь она думала и о нём, не отождествляя себя отдельно. Она стала его частью, это поняли оба без малейшего сомнения.

Волнение новым потоком нахлынуло, что даже бросило в жар на миг. Зор ощущал себя сейчас целым изначальным существом. Пришло понимание, что сейчас он становится настоящим, обретая когда-то утерянное. Это было ново, непривычно, но в то же время было родным, до боли знакомым, оттого радостным и одновременно тревожным. Океан новых чувств обрушился на сознание: противоречивых, ошеломляющих, дарующих вдохновение и страх. Да, присутствовал страх потерять вновь обретенное. Он где-то на подсознательном уровне ощущал, что наконец-то обрел своё родное, но как теперь не совершить ошибку, ту оплошность, чтобы вдруг вновь не утратить часть своей сути.

– Чтобы ни произошло, я буду всегда рядом, Зор! – Приподняла голову и нежно, как-то самозабвенно взглянула на него. Её глаза отражали блеск луны, звезд, красочным океаном плескавшихся в ее взгляде. И хотя они виделись всего второй раз и даже толком не говорили ни о чем, но оба знали, что жизнь каждого – теперь их общая и навсегда.

– Давно ушли твои родители, Зор?

– Мать я помню только в начале своего пути здесь. Говорят, что это сирхи отняли её жизнь, а отец оставил гораздо позже, пятнадцатое лето пошло уж. Он к ней стремился – пути искал, как уйти, но боялся, что заблудится.

– Он нашел тот путь, я знаю наверняка, – прошептала Тара, прикрыла глаза, поджала под себя ноги, крепче прижавшись к нему.

– Ты говорила, что у вас тоже нечто похожее, как наши Сирхи?

– Боюсь, ты пока не поймешь.

– Я постараюсь, ты поведай. Я помочь хочу очень. Я знаю, что отыщу ответ и поделюсь им с твоим народом обязательно! Мы вернем искру всем! – Не унимался Зор, искренне веря в сказанное. Его вдохновение было сейчас настолько сильным, что мысли снова стали непослушными, суматошно путаясь, озаряя разум новыми, порой безумными идеями.

Они так сидели всю ночь, неторопливо болтая о разном, а когда, наконец, солнце стало едва появляться из-за горизонта, Тара замолчала и, прикрыв глаза, подставила лицо под теплые лучи. Она едва улыбалась, ее веки подрагивали, будто перед взором что-то происходило.

– Мне пора, – поднялась вдруг резко Тара со своего места.

– Куда?

– На Урай, – засмеялась она и, не медля направилась в сторону остроконечной сопки, видневшейся вдалеке.

Зор поспешил следом. Он сейчас был растерян и до того яркое вдохновение постепенно стало сменяться тоской и даже немного обидой. Обычной такой обидой – поганой, когда вдруг ты теряешь что-то очень тебе дорогое, что не желал бы оставлять, но реальность диктовала свои условия.

– Я бы хотел пойти с тобой, – поравнялся он с девушкой.

– Думаю, что – нет. Нужно открыть путь полностью, чтобы проход больше не замирал, иначе можно остаться в отражениях миров. Здесь ты открываешь, а вот на Урае открыть его в сторону Мидеи невозможно. Когда-то Раставан уничтожил один из ключей, открывающих путь к Мидее, чтобы сюда не смогли прийти дарбы-каращеи. С тех пор путь был утерян, но Мидея сохранилась, каращеи не смогли добраться до неё.

– Раставан – кто он? И каращеи эти и дарбы?

– Пращур мой далёкий, его нет уже давно на Урае, он за пределы миров шагнуть сумел. С тех пор Альтар уж много тысяч раз взошёл над Ураем. Дарбы – племя воителей из рода каращеев. Есть адивьи-каращеи и варры-каращеи. Адивьи – верховные правители, варры – высшие воители и собиратели земель, а дарбы – воины свирепые, они варрам служат, понимаешь? Дарбы тогда огромным войском прибыли к Ураю, успев посеять хаос на других землях. Земли были связаны путями быстрыми, что в миг шагнуть возможно было на любую, но лишь с чистыми помыслами. Путь извергнет за меру того, кто понесет в себе смрад в мыслях. Раставан великим воином был и, собрав славных урайцев, сумел защитить землю нашу, но пришлось уничтожить сферу, открывающую путь на Мидею, только врата остались. С тех пор никто не открывал их. Мне отец рассказывал про ту войну, она страшна была. Времена не лучшие настали, каращеи вновь примиряются ступить на Урай, но теперь они хитры и клятву впереди себя несут, что с миром идут, но я вижу помыслы их и они не светом покрыты, но тьмой, а цели их не ведомы. Каращеи не приходят просто так. Что-то важное в мироздании случилось, что спустя столь долгое время, они вновь явились из глубин вселенной. Да, несомненно, каращеи другие, тех больше нет, но суть у них та же осталась. Мне сложно тебе объяснить это. Если они доберутся хотя бы до одних врат, то попав сюда, смогут восстановить путь с той стороны, сотворив подобие сферы, которая находится здесь. Я поэтому незамеченной стараюсь быть, но подолгу с Урая отлучаться не могу, и рано или поздно обнаружат, что кто-то открывает путь. В первый раз я случайно заметила, что врата открылись, а во второй уже ждала, надеясь, что больше никто этого не обнаружит, я знала, что ты вновь попытаешься их открыть. Давным-давно, когда пути между землями были только выстроены, их оберегали, чтобы никто с дурными помыслами не мог ими воспользоваться. Пращуры наши – твои и мои, следили неустанно за этим, и был порядок, но с приходом каращеев всё сменилось. Путь на Мидею уничтожили, и с тех пор дорожка с твоей землёй исчезла на многие тысячи кругов Великого Ра – свет дающего Мидее. Не открывай этот путь больше, Зор, прошу тебя! Я сама сообщу, ты поймёшь, когда вновь можно будет. Пообещай, что не ступишь за пределы врат! Ты многое не понимаешь, как устроена система путей… – Тара остановилась, потянув за руку Зора, и пристально заглянула в глаза.

– Не всё могу понять тобою сказанное, – нахмурил он брови, задумавшись.

– Ваши сирхи покажутся добрыми старцами, степенно и мудро взирающими на закат, если дарбы-каращеи придут сюда. Пращуры твои, Зор, способны были совладать с ними, но те, кто сейчас живёт здесь – нет! Здесь другие дети Ра, утратившие не только искру, но с ней и прежний дух. Ты, конечно, преисполнен духом пращуров, но что сделаешь один на великом поле битвы? – Тарайя отпустила его руку и поспешила дальше, ловко перепрыгивая с камня на камень, быстро двигаясь и ступая на нужный клочок земли, камня, будто тысячи раз здесь ходила и знает каждую песчинку.

Зор, погруженный в свои мысли не заметил, как они добрались до пещеры.

Сводчатый чертог освещался голубым светом сверкающего сапфира. Туман, окутывающий столпы, слегка искрился.

Тарайя замерла в полушаге к постаменту, обернулась. Зор стоял позади, глядя на нее каким-то стеклянным взглядом. Она чувствовала его смятение, растерянность. Зор лихорадочно сейчас соображал – как поступить, как найти выход из сложившейся ситуации, но чем больше думал, тем больше путался.

– Не усложняй, сын Амура! – Тихо произнесла Тара, подошла, провела рукой по его волосам, потянулась на цыпочках и слегка коснулась его щеки своей, – Через два заката на третий мы встретимся, откроешь вход, я приду, – прошептала она ему на ухо, – Только сам не пытайся пройти!

Тарайя резко развернулась и, шагнув, исчезла в тумане.