Последний рассвет Тарайи

Глава 6

Зор стоял у склона в долину, где они были накануне с Тарой, и внимательно вглядывался вдаль. Отряд верховых примерно в три десятка неторопливой трусцой направлялся в его сторону. Он пока не понимал – кто это. Было слишком далеко, но внутреннее чутьё подсказывало, что не бойцы Яра. Поравнявшись с крутым поворотом реки у середины долины, возглавлявший отряд всадник поднял руку вверх и процессия замерла. Он приподнялся в стременах и стал вглядываться в сторону Зора. Юный гариец не производил никаких движений, замерев у небольшого дерева, но светлые одежды всё-таки его выдали на фоне яркой весенней зелени. Всадник махнул рукой и ударил плетью коня по крупу, тот с места сорвался в галоп, чему тут же последовали и остальные. Кроме нарастающего топота, отряд больше не производил никаких звуков, что не было похоже на сирхов, а Зор теперь разглядеть мог именно их.

Не заставляя испытывать судьбу, Зор бросился бежать вдоль края склона в сторону утеса, в надежде найти укрытие среди скал, но, несмотря на всю свою прыть, все же не мог поспорить с хорошим степным скакуном. Топот нарастал, Зор не оборачивался – всё внимание, каждый мускул были сосредоточены на беге и цели, до которой оставалось не более сотни шагов. На огромной скорости мимо пролетел всадник и, опередив беглеца, резко натянув поводья, развернув коня.

– Мой Абардыш быстрее тебя, Урус-Зор! – оскалился в улыбке сирх, гарцуя перед ним на вороном коне. Это был тот самый Качудай, которого несколько дней назад Зор отпустил и которого видимо, упустили бойцы Яра. Спустя мгновение подоспели и остальные.

– Я не могу в стан свой вернуться с бременем за спиной. Ты жизни оставил при нас, плату не взяв, Гаруда не простит! – Качудай вытащил из-за пазухи небольшой продолговатый сверток и швырнул под ноги Зору. Сверток упав на землю, развернулся, блеснув желтым металлом. На хорошо выделанном пергаменте были полосами вшиты и перетянуты бечевкой узкие золотые пластины с чеканным изображением разнообразных сюжетов: охоты, пиршеств, битв. – Это плата тебе моя, Урус-Зор! Бремени больше нет на мне!

Сирхи тут же загалдели, заулюлюкали, обнажив кривые клинки, размахивая ими над головами.

– Мне ни к чему твоя плата, Качудай! Я жизнь вам сохранил не ради платы и бремени, а ради жизни. Мне жаль, что ты несчастен, пустым забивая разум, – степенно уверенно ответил Зор, пытаясь заглянуть в глаза сирху, но тот постоянно их отводил, как только пересекался взглядом с Зором.

– Я плату принес! – закричал Качудай, обращаясь к своему отряду. Сирхи в ответ одобрительно загалдели, дружно выставив в небо клинки, – Теперь, Урус-Зор, бремени платы нет, но есть бремя поражения. Ты хороший боец, но странный воин!

– Я не воин!

– Всё одно… Я бы не хотел тебя убивать, но в стан нет мне дороги, пока другое бремя не сброшу.

– В чем бремя, Качудай?

– А-ха-хах! – засмеялся сирх, – Плату за жизнь я отдал, теперь ты умрёшь, Урус, таковы законы. Ты жизнь без причины мою не забрал, позором окропив, Гаруда не простит! – Качудай одной рукой взмахнул плетью, хлестнув лошадь, другой замахнулся клинком для удара…

Время вдруг словно замерло – замер всадник, оскаленная пасть коня от натянутых поводий застыла, словно в камне. Зор пристально смотрел в большие черные глаза животного, погружаясь постепенно в этот остекленевший взгляд. Разум животного был как на ладони, Зор чувствовал его подавленность, безволие, даже видел запечатленные образы: высокие сочные травы и вольная степь, крики людей, битвы, бесконечный бег в никуда. Образы сменяли друг друга очень быстро и были все однообразны, смазаны, без чувств, создающие хаос и беспокойство. Зор искренне жалел этого статного зверя, и сильным своим желанием, чистой искрой попытался успокоить тот хаос, немного поделившись светом, пока еще способный сделать это…

Мгновение снова сорвалось с места. Сирх рубанул воздух в том месте, где миг назад стоял Зор, но тот уже прыгнул навстречу с другого бока и одним рывком вышвырнул Качудая из седла. Не останавливаясь, в несколько мощных прыжков он достиг основания спасительного утёса и быстро стал карабкаться вверх по почти отвесному склону, цепляясь за рваную породу. Опешившие сирхи кричали вдогонку всевозможные угрозы, а по зеленому ковру трав носился вороной Абардыш, за ним гонялся Качудай, но тот будто взбесился, не даваясь в руки хозяину.

Оказавшись на вершине утеса, Зор бросил беглый взгляд вниз, чуть отдышался и бегом направился вглубь каменистой долины, поросшей мелким кустарником – в сторону, где вдалеке виднелись зеленеющие холмы. Он бежал неторопливо размеренно, сохраняя четкое дыхание. Мысли снова путались, сшибая друг дружку, не давая выстроить их в логический ряд. Зор пытался уловить смысл в действиях сирхов, но всё было столь нелепо по его разумению, что объяснений не находилось. Они его вновь пытались убить, но уже за то, что он оставил им жизни. Это было странно, хотя впервые пытались убить лишь только потому, что он чужак для них. Выходило, что любая причина вела лишь к одному. Нелепые условности, строгие, кем-то определенные границы сущего, казалось, губили на корню любые попытки изменить взгляд строптивого народа на жизнь.

Гул погони вновь постепенно нарастал позади. Начинал накрапывать мелкий дождь, погода хмурилась. Сирхи неслись во весь опор, нагоняя беглеца. До спасительных холмов оставалось совсем немного, сразу за ними протекала бурная река, которую они с ходу не смогли бы преодолеть на лошадях, а Зор прекрасно бы с ее помощью ушёл.

Внезапно из-за холма, на вершине появились трое пеших. Зор всмотрелся, это были не сирхи, но и не гарийцы. Они никуда не спешили, лишь наблюдали за происходящим внизу, сложив руки на груди и казалось, будто то происходящее было столь обыденным, что в их виде, действиях, взглядах чувствовалась некая безразличность. Довольно высокого роста, смуглого цвета кожи, издали даже какого-то сероватого. Одеты были однообразно: тёмно-серые с неким едва заметным блеском плащи по щиколотку – свободные ниже пояса и плотно-обтягивающие выше со шнурованными рукавами по всей длине. Зор не мог понять – кто они такие, но времени на эти размышления не было совсем.

– Эй, урус! – Послышался знакомый окрик сзади, – Не трать силы, не уйдёшь!

Зор обернулся, сирхи были уже в нескольких шагах во главе с Качудаем. В несколько мгновений, вороной конь сирха поравнялся с беглецом, Зор встретился с ним взглядом, животное резко дернулось, рвануло в сторону, не слушаясь крепко натянутых поводий. Качудаевский Абардыш вновь взбесился и, носясь по округе, пытался всячески сбросить с себя седока.

Зор в этот момент уже преодолел основание холма, боковым зрением заметил замахивающегося клинком сирха, рванул чуть в сторону на небольшой гранитный валун и оттолкнувшись от него, прыгнул на преследователя, одним рывком выбросив того из седла.

Сирхи разделились примерно пополам – одни направились вверх на холм к чужакам, другие продолжили преследование гарийца.

Зор стремился тоже к вершине холма, отбиваясь по возможности, ловко маневрируя между лошадьми и сбрасывая одного за другим наездников на землю. Его рывки были столь мощные, что местами даже трещала крепко сшитая амуниция сирхов, а те в свою очередь не меньше удивлялись своей беспомощности, больно приземляясь о твердую землю.

Зор рванул очередного наседавшего, метнулся снова вверх, улучив паузу и, чуть не споткнулся о катившуюся вниз оторванную голову сирха. Тому, что она была именно оторвана, свидетельствовали лоскуты кожи и рваных частей внутренностей. Подняв взгляд, он увидел, как трое незнакомцев буквально разрывали голыми руками нападавших на части. Двое действовали сообща без оружия, а третий умело взмахивал очень тонким ровным клинком, с лёгкостью разрубая лошадей и людей без разбора. Зор сейчас видя их вблизи, отчетливо понимал, что во всей округе, вплоть до Великого Дакана и Красного Солнца, он не встречал столь странных людей. Их ярко выраженные резкие черты лица в контрасте с бледным каким-то сероватым оттенком – пугали, отторгали, словно чистое сознание отторгает порочные помыслы. Действия, движения были настолько быстры, что разве гарийцы могли похвастаться подобной прытью, да и то не наверняка. Худощавые, высокие статные странные бойцы, являли собой, своим видом и действиями пугающую мощь, перед которой сирхи мгновенно спасовали, потерпев сокрушительное поражение. Даже Зор, никогда в своей жизни не испытывавший страх в том его самом мерзком проявлении и то ощущал некие пугающие нити неприятия чужаков.

Прыжок, другой и вот он уже почти на вершине. Сирхи, поначалу резво бросившиеся на новую добычу, разбегались в диком ужасе по сторонам. Кто успел, коня развернул ещё до того, как вступить в схватку, а кто-то уже пешком, свалившийся с перерубленной лошади уползал ошарашенный, но всё же сумевший ушмыгнуть. Многим так не повезло, и они погибали быстро, даже не сумев понять произошедшего.

Зор инстинктивно метнулся в гущу кровавой вакханалии. Он даже успел уловить некое новое чувство, но оно пронеслось мимо сознания столь стремительно, что зацепиться и прочувствовать его не вышло. Непонятные рефлексы управляли разумом и телом.

Чужак, который орудовал странным мечом, заметил Зора и, сделав шаг навстречу, как-то изящно взмахнул клинком, будто рисуя некий невидимый узор в воздухе. В этот момент Зор уже был в двух шагах от него. Он в последний миг сумел отшатнуться в сторону от блеснувшей перед глазами стали, и со всего размаха ударил чужака в голову. Не останавливаясь, рванулся к двум другим, которые добивали не успевших ретироваться сирхов. Схватил ближайшего за руку, дернул на себя, чуть присел и мощным рывком вперед, ударом в шею свалил того на землю. Тут же последовал сокрушительный ответный удар в голову, рывок и в мгновение Зор с какой-то неимоверной отдачей ударился о землю, что казалось, затрещали кости. Было очень больно, настолько, что подобное он ощущал впервые в жизни. Это было необычно, ново, противно до искр перед глазами.

Сирхи, кто уцелел, с ужасом в глазах наблюдали за развернувшимся поединком на вершине холма. Они видели подобное впервые, происходящее казалось нереальным. Трое чужаков и Зор, сцепились в каком-то диком безумном хаосе боя. Их движения выглядели со стороны столь молниеносными, что взгляд не успевал цепляться за какое-либо действие. Зор изворачивался, как мог, мобилизовав все возможные ресурсы своего тела. Он и сам был удивлён столь странным бойцам не меньше сирхов. Кто-то схватил его за ногу, потянул, еще мгновение, жилы натянулись, словно тетива перед дальним выстрелом.

Зор собрался с силами, крутанулся, изловчился и, схватив обеими руками одного из них за голову, дернул со всей силы, швырнув того через себя, с хрустом ударив о землю и тут же получил несколько ударов по телу, а по руке больно полоснуло. Он отпрыгнул в сторону, пытаясь за мутной пеленой напавшей вдруг, разобрать происходящее. Один из «серых», как их прозвал про себя Зор, кое-как пытался подняться после неожиданного броска об землю. Его действия были неуверенны и слабы, но действия его товарищей стали тоже менее уверенными и более осторожными. Чужаки были даже озадачены столь необычным противником и немного терялись. На их резких безэмоциональных лицах все же появилось некое недоумение. Они разошлись в стороны, окружая.

Орудовавший клинком, сделал резкий выпад вперед, второй прыгнул сбоку. Зор среагировал молниеносно: дернулся немного в сторону, затем вперед, четким сильным ударом ломая запястье противника. Серый боец оказался не так прост и мгновенно перехватил другой рукой выпавший клинок, тут же попытавшись достать Зора, полоснув ему по предплечью. Второй нападавший схватил за руку сзади, затем за голову, попытавшись крутануть и свернуть шею. Зор вывернулся, нырнув вниз, сжав ладонь крепко в кулак, и нанёс тому длинный мощный удар в шею, чуть сбоку. Было слышно, как хрустнула гортань. Не теряя ни мгновения, он прыгнул на другого, вновь попытавшись выбить сталь из руки. Уже увереннее увернувшись от просвистевшего у лица клинка, дернулся в сторону и сбоку всадил кулак в голову серого. Третий их собрат все-таки поднялся на ноги, неуверенно, пошатываясь направился к ним. Цепко кто-то схватил за ногу, потянув. Зор обернулся. Хрипевший с переломанной гортанью одной рукой вгрызался в дерн, второй – пытался свалить Зора за ногу. Гариец не удержался и соскользнул вниз.

Силы были на исходе, противники, словно не знающие усталости, упорно давили его, но все же было видно, что вымотаны все. Хрипящий крепко хватал за ноги, подтягиваясь. Зор пытался вырваться, нанес один удар, другой, они сцепились уже вплотную, и не удержавшись на краю склона, покатились вниз кубарем, вскоре сорвавшись с обрыва, полетев в бурлящую воду крутого русла реки.

Зор пытался разжать крепкую хватку, но ничего не выходило. Соперник не производил никаких действий, но держал крепко, сдавливая, что казалось, кости вот-вот захрустят. Они упорно погружались на дно, подхватываемые мощными вирами. Зор каждый раз делал огромное усилие, чтобы вынырнуть, затем снова погружение и снова движение вверх, отягощенное тяжелым грузом. Наконец удалось на одном из поворотов зацепиться за корягу и выбраться на берег. Серый мёртвым грузом повис, не реагируя ни на что и не двигаясь. Разжав кое-как цепкую хватку, Зор оттолкнулся сильно ногами от недвижимого противника, тот безвольно опрокинулся на спину, безжизненным стеклянным взглядом, уставившись в пасмурное небо. Чужак был мёртв – это Зор понял сразу, как увидел его сильно потемневшее неестественно перекошенное лицо. Рухнув на песчаный берег, тяжело дыша, Зор провожал взглядом быстро несущиеся хмурые облака. Запал боя стал понемногу спадать, и сильная боль вдруг навалилась, пронзая всё тело, сковывала, не позволяя больше двигаться.

***

Зор открыл глаза. Чистое ночное небо мерцало яркими искрами далёких звёзд. Он приподнялся на локтях, сел. Тело ныло остаточной болью. Несколько глубоких порезов покрылись бурой рельефной коркой. Рваная окровавленная одежда представляла собой жалкое зрелище. Штаны еще были целы, а вот верх весь в лоскуты, больше от порезов конечно и полностью испачканный кровью. Он сбросил с себя остатки рваной ткани,

поднявшись на ноги, глубоко вдохнул, огляделся по сторонам. Чужак лежал неподвижно у кромки воды. Зор подошел ближе, присел на корточки, внимательно посмотрев в его лицо. Сейчас он мог хоть и в свете луны, но уже внимательнее разглядеть противника. Да, черты лица были странными немного: слишком резкие, торчащие широкие скулы, тонкий острый нос и полностью исчезнувший взгляд побелевших глаз.

Зор не испытывал к нему сейчас почти никаких чувств – ни жалости, ни ненависти, ни страха, хотя отголоски странного сожаления все же были, но это сожаление было таким же непонятным, как и этот воин.

Он провел по его лицу ладонью, опустив веки, схватил за руки и потащил дальше от воды вверх по песчаному склону. Каждое движение, усилие – давались уже не с привычной ранее лёгкостью, а с пульсирующей болью.

Дотащив тело до небольшого пологого холмика, уложил его в центре, обошел со всех сторон, чуть поправил, сложив ноги вместе. Осмотревшись, поднял валявшийся рядом небольшой гладкий овальный камень и положил ему на грудь, чуть отошел, критично посмотрев на тело. Немного поразмышляв, хмуря брови, поднял еще один камень, положил рядом…

Почти до самого рассвета Зор собирал по округе камни, обкладывая ими мертвеца. Когда солнце чуть выглянуло из-за гряды, он притащил последний достаточно крупный валун и бережно водрузил его в центр на самую вершину образовавшейся горы чуть выше человеческого роста.

Зор бросил прощальный взгляд на каменную пирамиду и быстрым шагом направился в сторону реки, нырнул в воду, поплыл на противоположный берег. Он спешил скорее ко вчерашнему месту битвы, боялся не успеть, но к чему именно – не понимал.

Несмотря на безумие прошедших событий и измотанное тело, Зор бежал довольно быстро. В груди начинало неприятно щемить, что предательски сводило скулы, оттого он еще сильнее ускорялся, позволяя встречному ветру выбивать влагу из глаз.

Холм встретил молчаливой пустотой. Зор взбежал на вершину, на мгновение зажмурился. Вырванный дерн из земли, невысокая – до того зеленая трава была сплошь покрыта бурой засохшей кровью и более ничего, ни останков тел сирхов, ни серых чужаков.

Внезапно навалилась сильная усталость. Зор вдруг осознал, что убил человека. Это понимание ударило по разуму неожиданно внезапно, что стало гадко на душе. Почему он это сделал… Он только сейчас понял, что, не раздумывая бросился спасать неразумных сирхов, оказавшихся беспомощными, словно малые дети перед безжалостным матерым противником. Да, он спасал именно их – тех, кто накануне желал смерти и ему, кто устроил на него охоту. Но он четко понимал и разделял эту разницу, словно сирхи и были теми неразумными детьми – вредными, строптивыми, озлобленными, но детьми, а вот странные чужаки виделись ему как раз грозным, четко понимающим суть – врагом. Врагом чужим по сути, состоявшимся, безжалостным, видящим нужную правильную для себя цель, четко понимая причину и следствие. Да, это было именно так и для этого не нужно было каких-то доказательств, это знание шло из глубин души, он было явным и истинным.

– Прости меня, кто бы ты ни был, – прошептал юный гариец еле слышно, мысленно обращаясь к поверженному им чужаку, и направился в сторону гряды, откуда накануне пришел. До оговорённой встречи с Тарайей оставалась еще одна ночь.