Последний рубеж

Пролог

Пестрый камень угодил меж двух кувшинок, и перепуганная лягушка, которая еще миг назад так громко и отвратно квакала, с шумом плюхнулась в тину.

«Какая же она все-таки глупая», — подумал Тамрофа-ица и, услышав чьи-то осторожные шаги, обернулся.

По ступеням беседки медленно, будто с грузом на плечах, поднимался заспанный Экоша-тофо.

Дойдя до порога, мерклый склонился в почтительном поклоне и, не смея поднять глаз, произнес обязательную фразу:

— Слышащий Всех и Всегда явился к Первому и Единственному Триангулятору империи не один.

Тамрофа-ица попытался угадать по его лицу, кто именно вышел на связь, но — как и всегда прежде — лицо живого передатчика ничего не выражало. Осознав, что сквозь маску безразличия и на этот раз не пробиться, светлейший повелел:

— Войди. — И как только Экоша-тофо переступил порог, спросил, с трудом скрывая нетерпение: — С кем пожаловал, Слышащий?

— Со Стоящим на Перекрестке, — доложил Экоша-тофо. Бесцветным голосом, еле слышно, но очень внятно.

Несколько секунд Тамрофа-ица собирался с духом, а после произнес, уже обращаясь к резиденту:

— Приветствую тебя, незамутненный. Готов принять и выслушать.

— И я тебя приветствую, Первый и Единственный, — ответил устами Экоша-тофо Стоящий на Перекрестке и огорошил дурной вестью: — Как ни прискорбно, светлейший, но сбываются твои худшие опасения — Пророчество Сынов Агана становится явью.

И больше ни слова.

Лицо Тамрофа-ицы окаменело, в глазах сделалось темно, оба его чутких сердца сжались от боли. Ему показалось, что рухнуло небо.

Но небо не рухнуло.

Оно, затянутое тучами, еще держалось.

Найдя в себе силы одолеть приступ вселенской тоски, Первый и Единственный смахнул капли холодного пота со лба и спросил со смесью тревоги и надежды:

— Скажи, незамутненный, готовятся ли к Охоте наши добрые друзья муллваты?

Стоящий на Перекрестке сначала успокоил:

— Разумеется, светлейший. Охотники никогда не забывают, кто они и зачем рождаются на свет. Все, как и прежде. Все, как всегда. — А потом вновь растревожил: — Но грядет нечто страшное. Настоящая беда. Времени в обрез, а Человека Со Шрамом все еще нет. Да и с металлом у муллватов…

— Что там у них с металлом?

— Может не хватить.

Тамрофа-ица охнул и огорченно закачал головой:

— Скверно. Очень скверно. Надо что-нибудь придумать. Обязательно.

— Светлейший, муллваты уже придумали.

— И что же?

— Решили напасть на конвой пятипалых.

— Вот как… И когда свершится?

— В свой срок.

Тамрофа-ица помолчал, обдумывая новость, а после паузы спросил:

— Ну а что пятипалые? Узнали хоть что-то о Пророчестве эти диковинные существа, которые поклоняются тысячам богов и не верят ни в одного?

— Должен огорчить тебя, светлейший: они пронюхали.

Это сказал тот, кому можно, даже должно верить, и у Тамрофа-ицы сразу заскакали в голове лихорадочные мысли: «Необходимо опередить землян. Необходимо опередить этих проныр. Необходимо опередить их, во что бы то ни стало».

И тут же, не откладывая в долгий ящик, он начал предпринимать безотлагательные меры. Встал в подобающую позу, топнул три раза ногой и произнес церемониальным тоном:

— Именем и словом Ончона-хице Семнадцатого, непобеждавшего и непобежденного императора тморпов, повелеваю тебе, Стоящий на Перекрестке, отправить на помощь муллватам одного из Спящих. — И уже понизив торжественность речи, добавил: — Сам выбери подходящий экземпляр. А чем снабдить и чем озадачить, знаешь лучше меня.

— Осмелюсь доложить, светлейший: уже исполнено, — чуть помедлив, признался Стоящий на Перекрестке.

Когда Экоша-тофо произносил эти чужие слова, его голос передал помимо сути еще и смущение. Но Тамрофа-ица, учитывая серьезность обстоятельств, не стал пенять резиденту за нарушение режима подвластности, спросил о главном:

— Спящий разбужен?

И услышал в ответ:

— Разбудим, когда наступит срок.

— Чем?

— Запретной Книгой.

— С Черной Птицей?

— Да, с Черной Птицей.

— Пусть так и будет, — благословил Тамрофа-ица и напоследок распорядился: — Когда угроза вторжения щиценов минует, не забудь тотчас доложить. Мне. Императору отрапортую лично. Слышишь меня, незамутненный?

— Слышу тебя, светлейший, — отозвался Стоящий на Перекрестке. — Слышу и повинуюсь.

— Чистых звезд тебе, незамутненный.

— Чистых и тебе, светлейший.

Распрощавшись с вернейшим из соратников, Тамрофа-ица, Первый и Единственный Триангулятор империи тморпов, величественным взмахом отправил мерклого прочь и неспешно вернулся к парапету. Вытащил из плошки гладкий камень (на этот раз темно-бурый), швырнул без замаха и стал наблюдать за тем, как разбегаются по воде круги. Кругов было много, и разбегались они долго.

А потом гладь пруда покрылась волдырями.

Пошел дождь.

Давешняя лягушка оказалась не такой уж и глупой.