Последний шанс (СИ)

Глава 83. Гулкие шаги командора.

Судя по всему, Гитлер также оценил встречу со "Сталиным" очень высоко. По крайней мере, определенные изменения с известной мне историей начались буквально сразу же после его возвращения в Берлин. Французская операция началась на два дня раньше срока. Уже восьмого, а не как в моем мире десятого, мая. Двумя ударами, направленными на Голландию и Бельгию, немцы открыли "горячую фазу" Второй Мировой. Конечно, таковым началом можно было бы считать и идущую уже месяц датско-норвежскую операцию Рейха. Бои в Норвегии не стихли до сих пор, а помимо непосредственно норвежской армии против вермахта в ней принимали участие и подразделения английской и французской армий, а также осколки польской. Но все же основная война началась именно сейчас. Уже первые дни боевых действий на западном направлении показали, что здесь немцы совершенно не собираются либеральничать. Любое сопротивление сначала бельгийских и голландских войск, а затем и англо-французских, выдвинувшихся навстречу немецкой армаде, подавлялось немцами максимально быстро и с примерной жестокостью, которая совершенно не наблюдалась в Скандинавии. Раззадоренные длительной и грубой информационной кампанией, направленной против Гитлера и Рейха, немцы были полны решимости делом доказать, кто здесь настоящие мужики. В течение трех дней против четырех в моей истории капитулировала Голландия, Бельгия продержалась чуть больше, целых три недели.

Тактика немцев была все той же. Перед важными объектами, которые могли быть взорваны, такими как мосты, или которые могли за счет активного сопротивления существенно замедлить поступь "немецкого командора", такими как форты и прочие укрепленные пункты обороны, немцы высаживали с воздуха парашютные соединения, осуществлявшие захват объектов, а затем мимо них уже, не снижая скорости, проносились основные ударные группировки войск, закрепляя успех и беря объекты под постоянный контроль.

Поводом для вторжения для Германии послужила старая как мир причина - "Не так сидишь, не так свистишь". Германия обвинила Голландию и Бельгию в нарушении статуса нейтралитета, который, честно говоря, и впрямь воспринимался этими странами излишне односторонне. В частности все укрепления в этих странах располагались только вдоль границ с Германией, а английская авиация беспрепятственно пропускалась национальными силами ПВО в направлении рейха.

В свое время, когда я изучал, как и все в школе, историю Второй мировой войны, то всегда считал, что войну спровоцировал именно Гитлер. Только у него я видел реальные причины, требовавшие внешнего расширения государства за счет других. Здесь и национальное унижение Германии, кстати, очень сильное, после Первой мировой. Здесь и реальная потребность в ресурсах, без которых Германия, не успевшая к разделу колоний, физически не могла развиваться и была обречена. Позже я видел и другие версии, которые говорили о том, что при всей правильности такой постановки вопроса, сами сроки начала боевых действий Германии против Северной и Западной Европы были во многом вызваны внешними причинами. Имей такую возможность, Гитлер постарался бы задержать войну года так до сорок седьмого. Не уверен, что такая точка зрения полностью оправдана, но, пребывая в этом мире в качестве живого очевидца событий и следя за развитием ситуации, я бы не стал уже поспешно отбрасывать эту версию.

Начнем с того, что сама война была предопределена условиями мирного договора по итогам Первой Мировой. Этот договор либо ставил крест на будущем Германии, либо должен был рано или поздно спровоцировать взрыв ее пассионарности, что в итоге и произошло. Причем именно через те 20 лет, которые и предполагал премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж после Версальского договора 1919 года.

Но и гораздо более близкие события говорили о том, что действия немцев были во многом вынужденными, если не по логике, то по срокам. Гитлер попросту сыграл на опережение, обогнав своих противников иногда всего лишь на сутки, как это случилось в Норвегии. Если бы немецкий десант промедлил с высадкой на побережье Норвегии всего один день, то неизвестно состоялось бы это десантирование вообще. И уж во всяком случае исход операции был бы крайне сомнителен. Одновременно с немцами к берегам Норвегии выдвинулся флот и подразделения морской пехоты Великобритании. Фактически Гитлер впрыгнул в последний вагон. Стоило промедлить, и Германия осталась бы без норвежской стали.

В Бельгии и Голландии происходило примерно то же самое. Формально именно немцы первыми пересекли границы этих стран. Но французские и английские части выдвинулись им навстречу практически мгновенно. Уже на следующий день после вторжения передовые части вермахта в лице 9-й танковой дивизии вступили в бой с частями 7-й французской армии. А ведь для этого последней пришлось еще пересечь всю территорию Бельгии. И кто-то может всерьез подумать, что французы мирно спали в казармах, как делали это больше, чем полгода до этого, а потом вдруг, узнав о немецком вторжении, спешно поднялись по тревоге и за сутки, пройдя Бельгию, оказались в Голландии? Не смешите. По всей видимости, к началу весенне-летней операции были готовы обе стороны. И обе видели себя атакующей стороной. Ну или, если кому-то станет от этого легче, то англо-французские войска могли назвать это планом активной обороны.

И даже тот факт, что "мозговой центр" в самый последний момент понял, что происходит что-то не то, что план дал сбой и требуется как минимум пауза, чтобы переосмыслить ситуацию, не могло ничего изменить. Так всегда бывает, когда имеет место быть гигантский замысел, разрабатывающийся на протяжении многих лет, и в который осознанно или втемную вовлечены десятки, если не сотни тысяч людей. Никакой управляющий сигнал сверху не может пройти до исполнителей мгновенно, и нижние уровни исполнителей, не догадываясь об изменении обстановки, продолжают добросовестно исполнять последние приказы, уже противоречащие изменившейся логике замысла.

Фактически в Голландии и Бельгии Гитлер также сыграл на опережение, причем, не исключено, что это заслуга даже не его разведки, а той же английской, подбросившей в нужный момент нужную информацию. Тем более, что адмирала Канариса, главу Абвера, при желании вполне можно было бы считать и тем, и другим одновременно.

Несмотря на стремительное продвижение немцев в Голландии и на севере Бельгии операция по оккупации этих стран вряд ли была бы настолько успешной, если бы немцы ограничились только этими ударами, как во времена Первой Мировой. К такому развитию ситуации в равной степени были готовы обе стороны. О чем говорило и первое крупное танковое сражение между немцами и французами около бельгийского городка Анню, в котором немцы потеряли подбитыми 164 танка против 104-х у французов. И это при том, что всего в операции у Германии было задействовано чуть более 2400 танков против более 4000 у ее противников.

Но, видимо, проигравший всегда лучше делает работу над ошибками, чем победитель. Общий план наступления, известный как план "Гельб", предусматривал второе, неожиданное для французов, направление удара. Южнее, через Арденны. Группа армий "А" вермахта под руководством генерал-полковника фон Рунштадта стремительно преодолела арденнские перевалы, легко сбив незначительные заслоны противника, и совершенно неожиданно для него вышла фактически во фланг частям, стремящимся на север для помощи обороняющимся войскам. Удар оказался страшным. Рассеяв французские части, войска вермахта вышли к берегам реки Маас, захватив город Седан на восточном берегу реки, а затем сходу форсировали ее, овладев и его западной частью. В результате в районе Седана в течение суток после его захвата у немцев возникли два плацдарма и прорванными оказались укрепления линии Мажино, полностью обесценив огромные деньги, вложенные в ее строительство. Немцы вырвались на оперативный простор. Судьба Франции была предрешена.

Но все эти события, хоть и с незначительными временными отклонениями лишь повторяли известную мне историю. А вот в Норвегии ситуация поменялась весьма существенно. В моем мире 12 мая английский экспедиционный корпус при поддержке франко-польских частей, высадившиеся севернее Нарвика, а также норвежской дивизии, предпринял мощное наступление на захваченный немцами Нарвик и к 28-му мая полностью освободил этот стратегически важный город-базу. Здесь все пошло по-другому.

Позже Сталин признался, что это с его подачи один из наших генералов, участвовавших во встрече в Бресте, слил немцам информацию о готовящейся против них операции на севере Европы. Объяснив это данными нашей разведслужбы в Англии и обосновав, что действует с разрешения советского руководства, желающего таким образом на деле доказать свои слова о миролюбивом характере действий наших войск в Финляндии. Неизвестно, насколько немцы поверили, но совершенно точно решили подстраховаться, заодно доказав, что способны принимать быстрые решения и прекрасно осуществлять их на практике. В течение всего трех суток после получения данных целая парашютная дивизия была сброшена с самолетов в районе Нарвика на усиление имевшейся там группировки. А с моря к городу для поддержки наземных частей подтянулись карманный линкор "Лютцов" и легкий крейсер "Эмден". В то же время восемь немецких эсминцев и четыре подлодки нарезали круги неподалеку, защищая старшие корабли от нападения английского флота.

Операция переброски к Нарвику дополнительных сил прошла столь стремительно и тайно, что англичане ее проворонили и с началом своего наступления угодили в ловушку, практически сразу начав нести существенные потери. В течение недели ожесточенных боев союзникам так и не удалось зацепиться в Нарвике, и они были вынуждены отойти, преследуемые немецкими частями. Фактически это был еще не разгром, но близко к тому.

Впрочем, самое главное было еще впереди. Вместе с Нарвиком англичане потеряли прекрасную базу для высадки дополнительных частей и создания мощного плацдарма для дальнейших операций, как и удобное защищенное место для эвакуации в случае провала. Именно это позже произошло в моей истории.

Преследуемые немецкими частями здесь англичане были вынуждены приступить к эвакуации на неделю раньше и из гораздо менее удобного места. Оттуда, где они и высаживались, из Харстада. Но еще печальнее было то, что эта неделя оказалась ключевой и для способности английского флота обеспечить безопасность эвакуации экспедиционного корпуса. И если на суше англичане еще могли по своей давней традиции прикрываться другими союзниками, попеременно бросая в арьергардные бои норвежцев, поляков и французов, драпая в первых рядах от наступающих на пятки немцев, то в море такого удобного прикрытия не уже было.

В море всех, кто сумел вырваться из Норвегии уже с нетерпением ожидали корабли и подводные лодки Кригсмарине, которые в отличие от спешащего на подмогу Грандфлита обладали достаточным временем для занятия удобных позиций.

Маневренные немецкие эсминцы выдвинулись далеко в море, чтобы связывать борьбой военные суда, охраняющие транспортный караван, и отсекать их от гражданских пароходов, на которых должен был эвакуироваться личный состав экспедиционного корпуса. А уже ближе к берегу беззащитные транспорты поджидали подводные лодки и крейсера. Немцы даже не стали заморачиваться с тем, чтобы дать англичанам погрузиться на суда, с тем, чтобы потом покончить с ними одним ударом. Они топили пустые корабли, спешащие на помощь своим войскам, а наземные части перемалывали своими наступающими войсками и бесконечными налетами бомбардировочной авиации, в которой имели подавляющее преимущество. Время было важнее. Командование Рейха прекрасно отдавало себе отчет в том, что пока Германия не могла на равных соперничать в море с британским флотом, уступая ему, как численно, так и качественно. Причем, это касалось не только кораблей, но и подготовки личного состава. А потому все силы были брошены на то, чтобы успеть разгромить наземные части до того момента, пока корабли Кригсмарине еще были в состоянии сдерживать англичан в море. И им это удалось в полной мере. Уже к концу мая немцы полностью овладели Норвегией, а из 25-ти тысячного экспедиционного корпуса англичан до родины смогли едва ли три тысячи выживших в этой мясорубке.

Огромные потери живой силы и техники, как и бесславный провал военной операции в Норвегии вызвали громкий скандал в Британии, который чуть не стоил поста премьер-министра Уинстону Черчиллю, назначенному на эту должность всего пару недель назад вместо подавшего в отставку его предшественника. Причем, по той же самой причине.

Но у норвежской операции было еще одно следствие, которое не имело аналога в моей истории. Воодушевленные победой немцы решили использовать смену власти в Англии и сопутствующую ей всегда неразбериху в государственных учреждениях и службах по максимуму. Прямо из Норвегии часть освободившихся после ее капитуляции войск погрузились на транспорты и под защитой военных кораблей и подлодок рванули к Исландии. Эта операция оказалась настолько неожиданной для англичан, что немцам удалось полностью подчинить себе остров, включая Рейкьявик, за считанные дни.

Англичане оккупировали Исландию буквально за пару недель до этого силами бригады морской пехоты. Происходило это при откровенном, но мирном возмущении местного населения. А потому, когда, как черт из табакерки, на острове возникли еще и немцы, то местные жители заняли позицию полного нейтралитета.

Морская пехота Великобритании поначалу постаралась оказать немцам ожесточенное сопротивление, но силы оказались очень неравными. За те пару недель, что англичане провели на острове до начала битвы, они никак не успели полноценно закрепиться и создать серьезные рубежи обороны. Даже полевой аэродром, способный принимать транспортные самолеты, был только начат, но еще не готов. А потому военным кораблям Германии, стоящим на рейде, англичанам попросту нечего было противопоставить.

После пары суток довольно вялых боестолкновений на суше и массированного обстрела с кораблей, англичане сдались и продолжили возводить укрепления. Только теперь уже в качестве военнопленных.

Увязнувшие в войне на континенте английские войска, а также массированные налеты на саму Британию немецкой авиации не позволили новостям из Исландии даже занять первые строчки английских газет. И операция возмездия оказалась отложенной в дальний ящик. Про оставленную на острове морскую пехоты попросту предпочли молчаливо забыть.

На континенте в это время разворачивались куда более драматические события. Вышедшие уже к 17-му мая ( на три дня раньше) мая к устью реки Сомы в районе Абвиля передовые танковые соединения вермахта раскололи надвое позиции англо-французских войск, что послужило образованию первого в истории этой войны гигантского котла. В окружении, точнее прижатыми к морю, оказались сразу десять английских, восемнадцать французских и двенадцать бельгийских дивизий. Англичане мгновенно задумались об эвакуации, они всегда предпочитали браво отступать, попадая в сложные и невыгодные ситуации. Особенно, когда есть кому прикрыть на время их спину.

Сложность обстановки на побережье Бельгии мгновенно отразилась и на положении пытающихся в тот же самый момент эвакуироваться британских войск из Норвегии. Именно сложность обстановки на континенте не позволило британскому флоту создать требуемое преимущество на море около берегов Норвегии. Большая его часть оказалась прикованной к континентальному побережью.

События на суше разворачивались драматически.

18-го мая секретарь передал Гитлеру запечатанный конверт без каких-либо отметок. Лишь большая и затейливая сургучная печать, украшавшая конверт и контролировавшая его целостность, наводила на мысли о чем-то явно важном. Объяснить, как письмо, а внутри явно прощупывались листы бумаги, оказалось на его столе, секретарь не смог, но, ощупав конверт, распечатать его не решился и передал фюреру. Вскрыв конверт и прочитав находящиеся в нем бумаги, фюрер надолго задумался.

Теперь многое становилось понятным.

Письмо оказалось не подписано, но текст хоть и в неявной форме однозначно указывал на адресата. Англичане предлагали немцам позволить провести беспрепятственную эвакуацию английских войск из Дюнкерка и гарантировали свое дальнейшее максимально пассивное участие в военных действиях. Также в письме содержался явный намек на то, что многолетнее финансирование восстановления германской промышленности, стоившее немало денег, было осуществлено явно не для того, чтобы два родственных народа сошлись в смертельной схватке при том, что на востоке стремительно набирало силу совершенно чуждое европейскому духу, а потому враждебное советское государство.

От каких-либо враждебных действий на континенте англичане отказывались полностью и рассчитывали, что континентальной Европой ограничится и наступательный порыв Рейха. В качестве доказательства своих серьезных намерений англичане приводили пример, что буквально на днях отказались выступать навстречу французам согласно утвержденного плана.

Такая странность в действиях противника действительно была замечена германским Генштабом, но поскольку она работала на успех немецкой операции, то размышлять над ней долго не стали.

При всем том, что само письмо было составлено в спокойном уважительном и явно дружественном ключе, Гитлер отметил про себя и намеки на явную угрозу в том случае, если он примет неправильное по мнению англичан решение. Фраза о том, что не стоит Германии, только начавшей возрождение своего державного статуса, вступать в жесткий спор с англосаксонской цивилизацией, неоднократно доказавшей всему миру свое превосходство, говорила о многом.

Гитлер надолго задумался. Письмо явно подталкивало его к решению быстро закончить европейскую компанию и нацелиться на войну с СССР. Но при всей очевидности такой альтернативы войне с Англией фюрер интуитивно страшился этого варианта. Особенно после встречи со Сталиным. Спокойный уверенный тон его собеседника при всем дружелюбии показывал, что Сталин явно готов и к такому варианту развития событий и в завуалированной форме дал понять Гитлеру. Что это может стать его роковой ошибкой. Особенно Гитлеру, который очень многое воспринимал на невербальном интуитивном уровне, запало в голову ощущение, что говорилось все это не из-за страха перед возможным противостоянием с набирающим мощь германским Рейхом, а скорее из-за крайнего нежелания делать тяжелую и ненужную работу, не сулящую серьезных прибылей. Но работу в успехе которой Сталин не сомневался.

С таким ощущением бросаться в омут в войну против СССР Гитлеру крайне не хотелось. А потому довольно быстро он перешел к анализу перспектив развития успеха на западном направлении. И здесь он опять вспомнил про встречу в Бресте. Сталин тогда открытым текстом предлагал ему сосредоточить усилия на полноценной оккупации Франции с последующим развитием операции в Африку, что должно было решить германские ресурсные проблемы, а заодно значительно ослабить, а потом и вовсе исключить английское влияние в Средиземноморье.

Гитлер все больше склонялся к мысли, что этот вариант действительно может оказаться наилучшим. Англия может и подождать. Пусть бриты сидят на своих островах как в осажденной крепости и постоянно ожидают нападения, одновременно тщетно пытаясь защитить расползающуюся колониальную империю. Время способно очень серьезно подточить дух нации, постоянно терпящей один за другим пусть и не смертельные, но болезненные укусы, не имея возможности нанести ответный удар.

А для блокировки контрударов с Островов будет вполне достаточно усилий подводников Деница, а также частей истребительной авиации Геринга.

Приняв для себя окончательное решение, Гитлер не стал отдавать приказа на приостановку наступления, и после взятия Булони и Кале немцы продолжили стягивать кольцо вокруг последней оставшейся в распоряжении союзников гавани, через которую можно было эвакуировать такое количество войск.

Битва получилась страшной. С каждой стороны в ней участвовали почти по полмиллиона человек. Прижатые к морю англичане, французы и бельгийцы сражались с яростью обреченных. Все прекрасно понимали, что в условиях боевых действий в лучшем случае транспорты успевают эвакуировать раненых. И даже для этого остальным приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть. Особенно ожесточенно защищались англичане после того, как поняли, что их план провалился, и Гитлер не намерен отступать.

Но и с другой стороны им противостояли не менее озверелые воины. Уже вкусившие вражеской крови и опьяненные первыми победами, немцы, униженные и оскорбленные длительными насмешками французов, рвались в бой как сумасшедшие, сметали все на своем пути и, не считаясь с собственными потерями, берсерками рвались добить противника. Этому во многом способствовал прямой приказ Гитлера. Из всех предложенных ему вариантов, среди которых били и те. что позволяли достичь успеха малыми потерями, он намеренно выбрал самый кровавый. Гитлер прекрасно понимал, что в его окружении достаточно сильна партия сторонников сближения с англичанами, да и их прямых агентов было явно не мало. Жестокая битва и масштабные потери немецких войск от рук англичан должны были по сути блокировать влияние и какую-либо открытую активность этой партии перед началом операции на южном направлении.

Результат битвы при Дюнкерке оказался ужасающим. С обеих сторон в битве, продолжавшейся почти две недели, погибло более шестисот тысяч человек. Вместо трехсот с лишним тысяч эвакуированных в Британию в моей истории, на этот раз таковых набралось едва ли больше сорока тысяч, причем в лучшем случае это были легкораненые, способные в течение месяца вновь встать в строй. Союзники потеряли две сотни самолетов, более пятисот танков, почти три десятка кораблей различного класса, бессчетное множество транспортной техники и артиллерии.

Но и немцы умылись своей и вражеской кровью по макушку. Почти двести тысяч убитых, огромное число раненых разной степени тяжести, около семисот танков, триста пятьдесят самолетов. Мир на секунду застыл в ужасе и безмолвии от сотворенного, переваривая эти реки крови и горы человеческих трупов. Но Гитлер, несмотря на столь значительные потери, остался доволен результатами операции. Теперь на стороне немцев была не только реальная сила и отсутствие какого-либо серьезного в Европе противника. Теперь перед его войсками, надолго опережая их, мчался "ужас, летящий на крыльях ночи". Этот ужас сковывал тела и сознание еще не вступивших в войну частей французской армии. Давно смолкли шуточки насчет сексуальной ориентации немцев, давно прекратили стекаться к дорогам по которым к фронту отправлялись новые части девушки в нарядных платьях. А сами солдаты, сменив бравый вид на обреченность и уныние, старались как можно быстрее проскочить населенный пункт, чтобы не слышать вслед возгласы сострадания.

В Англии ситуация была не лучше. Черчилль с трудом переживший очередной правительственный кризис, обратился к нации с воззванием превратить британские острова в непотопляемый авианосец и несокрушимую крепость. А заодно пообещал скорый подход новых частей из колоний и всестороннюю поддержку со стороны Канады и США.*****

Доклад о положении на европейском театре военных действий в Кремле делал маршал Шапошников. Он подробно и обстоятельно обрисовал развитие ситуации на фронтах и тех перспективах, которые имелись с учетом уже проведенных сторонами операций и их последствий.

- Таким образом, - завершил свой доклад Шапошников, - успех немецкого наступления как на западном, так и на северном направлении стал следствием почти идеальной синхронности действий на всех участках боевых действий. Союзники по антигитлеровской коалиции оказались к такому попросту не готовы и не смогли вовремя что-либо этому противопоставить. Также следует отметить великолепное взаимодействие всех родов войск германской армии, которые органично дополняли друг друга, создавая в ключевых точках стратегическое преимущество, обеспечившее победу. И нам, товарищи, в этом направлении есть чему поучиться у вермахта. На сегодня именно тесное и эффективное взаимодействие всех видов войск и вооружений является нашим слабым местом, которое необходимо срочно исправить.

- Совершенно с Вами согласен, товарищ Шапошников. Очень важный и своевременный вывод, - проговорил Сталин. Именно этот вопрос давайте обсудим подробнее.

Но сам Сталин, уже знавший об основных событиях, слушая начавшееся обсуждение вполуха, думал совсем о другом. О том, что Гитлер с доверием отнесся к информации по Норвегии и Бельгии и не прогадал. А значит теперь волей - неволей будет внимательно относиться и к другим сделанным рекомендациям и переданной информации. И это очень неплохо. Но стоит еще подождать. Дюнкеркская операция, конечно, закончилась для Германии убедительной победой, но потери огромны. И Гитлер вполне может сделать из итогов вывод, что Сталин захотел специально заманить его на бойню, чтобы существенно снизить военный потенциал Германии. Стоит внимательно присмотреться к дальнейшим шагам фюрера, еще ничего не решено.

А значит, угроза войны по-прежнему висит над страной дамокловым мечом, и к этому надо быть готовыми.