Последний Страж

Глава 16. Укрощение мага

– Должен сказать, это было настоящее вдохновение, – признался Медив, который одновременно был и не был Медивом. – Вдохновение! Вызвать тень моего прошлого, ту единственную сцену, которая могла остановить меня, заставить прекратить преследовать вас. Разумеется, пока вы отдыхали и набирались сил, я делал то же самое.

Кадгар взглянул на Гарону и кивнул. Женщина-орк передвинулась на несколько шагов вправо. На всякий случай надо отрезать старого мага от выхода из подземелья.

– Учитель, что с вами случилось? – спросил Кадгар, делая шаг вперед, чтобы привлечь внимание Медива.

Старый маг рассмеялся:

– Случилось? Со мной ничего не случилось! Это я – такой, какой я есть. Я был отмечен с самого рождения, порочен еще до зачатия; дурное семя, которое выросло и принесло горькие плоды. Ты никогда не был знаком с настоящим Медивом.

– Учитель, что бы ни произошло, я уверен, что все можно исправить. – Кадгар медленно приближался к старику.

Гарона двигалась по дуге вправо, ее кинжал вновь исчез – было видно, что в руках у нее ничего нет.

– А зачем мне что-то исправлять? – спросил Медив с неприятной улыбкой. – Все идет так, как я планировал. Орки перебьют людей, а я стану управлять ими через вождей-магов, таких как Гул’дан. Я приведу этих уродливых созданий к забытой гробнице, где лежит тело Саргераса, окруженное защитными заклятиями против демонов и людей, – но не против орков! – и моя физическая форма будет свободна! А тогда я смогу, наконец, скинуть это неуклюжее тело и ослабевший дух и сожгу этот мир, ведь он этого вполне заслуживает.

Кадгар отступил немного влево:

– Ты – Саргерас!

– И да, и нет, – ответил маг. – Да – поскольку, когда Эгвин уничтожила мое физическое тело, я скрылся в ее утробе и проник во все ее клетки. Когда она, в конце концов, решила соединиться с мужчиной-магом, я уже был там. Темный двойник Медива, полностью скрытый внутри его тела.

– Это чудовищно! – выдохнул Кадгар.

Медив ухмыльнулся:

– Это немногим отличается от того, что задумала Эгвин. Она поместила всю силу Тирисфаля в одного ребенка. Стоит ли удивляться, что там оставалось так мало места для самого Медива, – когда тут же, рядом, тьма и свет боролись друг с другом за его душу! Так что, когда сила начала по-настоящему проявляться в нем, я вырубил его на некоторое время, чтобы иметь возможность привести в исполнение кое-какие собственные планы.

Кадгар продолжал двигаться влево, стараясь не смотреть на Гарону, скользившую за спину старого мага.

– Есть ли внутри тебя что-либо от настоящего Медива?

– Кое-что, – ответил Медив. – Достаточно, чтобы я мог иметь дело с вами, низшими существами. Достаточно, чтобы морочить головы королям и чародеям ради достижения моих собственных целей. Медив – это маска; я оставил на виду достаточно от него, чтобы было, что показать другим. И если я покажусь кому-то странным или даже сумасшедшим, все это спишут на мою ответственность и на ту силу, которую вложила в меня моя дорогая матушка. – Медив хищно улыбнулся. – Я появился на свет усилиями Магны Эгвин, чтобы быть ее орудием; затем демонические руки обработали меня, чтобы сделать меня своим орудием. Даже Орден видел во мне лишь орудие, которое можно использовать против демонов. Поэтому неудивительно, что я представляю собой не больше чем просто сумму своих составляющих.

Гарона была уже за спиной мага, с кинжалом наготове. В ее глазах больше не было слез, лишь отчаянная решимость. Кадгар продолжал беседовать с Медивом, боясь выдать ее хотя бы взглядом.

– Как видишь, – продолжал безумный маг, – я являюсь всего-навсего еще одной частью большой машины, той самой, что была запущена, когда взорвался Источник Вечности. Единственное, в чем Медив и я сходимся во мнениях, – это в необходимости разорвать этот круг. Относительно этого, уверяю тебя, мы совершенно единодушны!

Гароне осталось сделать всего один шаг, ее кинжал был уже занесен. Она шагнула вперед.

– Прошу прощения, – улыбнулся Медив и, резко обернувшись, выбросил вперед кулак.

Мистические энергии заплясали на костяшках пальцев старого мага, удар пришелся Гароне прямо в лицо. Она пошатнулась и отступила.

Кадгар выругался и поднял руки, намереваясь произнести заклинание – какое угодно, просто чтобы вывести старого мага из равновесия. Что-нибудь простое. Что-нибудь быстрое.

Медив оказался быстрее. Обернувшись к юноше, он вскинул вверх руку со скрюченными пальцами. В тот же миг Кадгар почувствовал, как воздух сгустился вокруг него, образовав нечто вроде смирительной рубашки, которая спеленала его по рукам и ногам, лишив возможности двигаться. Он закричал, но его голос звучал приглушенно и доносился словно бы издалека.

Медив поднял вторую руку, и тело Кадгара пронзила боль. Его суставы словно проткнули докрасна раскаленными иглами, затем острая боль превратилась в тупую, мучительную пульсацию. Его грудь стянуло, а плоть казалась высушенной и с трудом натянутой на скелет. Он чувствовал, словно всю жидкость выкачали из его тела, оставив лишь сухую сморщенную скорлупу. И вместе с соками из него ушла магия. Он больше не мог произносить заклинания, вызывать необходимые энергии. Так чувствует себя опустошенный сосуд.

Боль прекратилась так же внезапно, как и возникла. Кадгар повалился на пол. Грудь болела так, что трудно было дышать.

В этот момент Гарона пришла в себя и с криком бросилась на Медива, целя ему в левую половину груди. Вместо того чтобы отступить, Медив шагнул навстречу девушке. Подняв руку, он поймал ее лоб своей ладонью; она застыла на месте, так и не закончив атаки.

Мистическая энергия тошнотворно-желтого оттенка пульсировала под ладонью мага, и тело Гароны, словно приклеившись к ней лбом, лишь беспомощно подергивалось.

– Бедная, бедная Гарона, – проговорил Медив. – Я думал, что ты, с твоей смешанной кровью, с вечным конфликтом между различными частями твоей сущности, одна из всех сможешь понять, через что мне пришлось пройти. Я думал, что ты поймешь, насколько важно уметь выбрать свой собственный путь. Но ты ведь такая же, как и все остальные, не так ли?

Женщина-полуорк, глаза которой были широко раскрыты, смогла в ответ лишь булькнуть что-то сквозь полный рот слюны.

– Позволь мне показать тебе свой мир, Гарона, – продолжал Медив. – Позволь мне перенести в тебя мои собственные противоречия и сомнения. Ты никогда не будешь знать, кому ты служишь и почему. Ты никогда не найдешь покоя.

Гарона попыталась закричать, но крик замер, когда ее лицо окуталось ослепительным лучистым сиянием, вырвавшимся из ладони мага.

Медив рассмеялся и отпустил свою жертву. Гарона, судорожно всхлипывая, рухнула на пол. Она попыталась подняться, но не смогла. Ее глаза были широко раскрыты, в них блуждал дикий огонь, а дыхание, прерываемое слезами, было коротким и хриплым.

Кадгар уже мог дышать, но все его суставы пылали огнем, мускулы болели. Он увидел свое отражение в полу из обсидиана…

На него смотрел тот самый старик из видения. Сумрачные усталые глаза, окруженные морщинами, седые волосы. Даже его борода стала белой.

У Кадгара упало сердце. Ограбленный, лишенный своей молодости, своей магии, он больше не верил, что выживет в этой битве.

– Это было полезно для меня, – заметил Медив, поворачиваясь к Кадгару. – Одной из отрицательных особенностей этой человекообразной клетки, в которой я заперт, является то, что человеческая часть меня постоянно завязывает знакомства. Заводит друзей. Помогает людям. Из-за этого их так трудно потом уничтожать! Я почти плакал, когда убивал Мороуза и кухарку, представляешь? Поэтому мне и пришлось спуститься сюда. Однако с этим дело обстоит так же, как и со всем остальным. Когда ты к этому привыкаешь, убивать друзей становится так же легко, как и любого другого.

Он стоял перед Кадгаром, расправив плечи, на его морщинистом лице сияли молодые глаза. Он выглядел более похожим на Медива, чем когда бы то ни было. Уверенный в себе. Спокойный. Пугающе, до безумия нормальный.

– А теперь ты должен умереть, юноша Верный, – продолжал маг. – Видимо, в конечном счете, ты верил не в то, во что следовало. – Медив поднял руку, пронизанную магической энергией.

Справа от него раздался утробный рев.

– Медив! – крикнул Лотар, Первый Рыцарь Азерота.

Маг поднял голову, и его лицо, казалось, немного смягчилось, хотя мистический огонь по-прежнему пылал в его ладони.

– Андуин Лотар? – проговорил он. – Старый друг, зачем ты здесь?

– Остановись, Мед, – проговорил Лотар, и Кадгар услышал страдание в голосе Первого Рыцаря. – Остановись, пока еще не слишком поздно. Я не хочу сражаться с тобой.

– Я тоже не хочу сражаться с тобой, старый друг, – ответил Медив, поднимая руку. – Ты даже представить себе не можешь, что это значит – делать такие вещи, какие сделал я. Жестокие вещи. Необходимые вещи. Я не хочу сражаться с тобой. Так сложи же свое оружие, друг, и пусть с этим будет покончено.

Медив раскрыл ладонь, и капли магической силы полетели к Первому Рыцарю, окутав его облаком сияющих звездочек.

– Ты ведь хочешь помочь мне, не так ли? – продолжал Медив; на его лице вновь заиграла жестокая улыбка. – Ты хочешь служить мне. Так помоги мне избавиться от этого мальчишки, и тогда мы вновь сможем стать друзьями.

Блестящие звездочки, окружавшие Лотара, померкли, и Первый Рыцарь медленно, но твердо сделал шаг, затем второй, третий; и вот Лотар ринулся вперед, на бегу высоко вздымая над головой свой украшенный рунами меч. Однако он атаковал не Кадгара, а Медива. Из его горла вырвалось проклятие – проклятие, в котором слышались скорбь и слезы.

Медив был застигнут врасплох, но лишь на мгновение. Он отпрянул назад, и первый удар Лотара рассек то место, где только что стоял маг. Первый Рыцарь изменил тактику, заставив мага отступить еще на шаг. Затем последовал еще один рубящий удар, и еще один шаг назад.

Медив, наконец, опомнился, и следующий удар обрушился на щит голубоватой сияющей энергии; желтые огни, брызнувшие от меча, причинили ему не больше вреда, чем простые искры. Лотар попробовал удар снизу, потом колющий, потом вновь рубящий – каждая атака была встречена и отбита щитом.

Медив, зарычав, поднял руку со скрюченными пальцами, – в его ладони плясали мистические огни. Лотар вскрикнул – его одежда внезапно вспыхнула ярким пламенем. Медив улыбнулся, созерцая дело рук своих, затем резким взмахом отбросил пылающее тело Лотара в сторону, словно тряпичную куклу.

– Так… будет… проще, – процедил он, вновь поворачиваясь к тому месту, где стоял на коленях Кадгар.

Вот только Кадгара там уже не было. Повернувшись, Медив обнаружил внезапно постаревшего юношу с обнаженным мечом Лотара, приставленным к груди самого мага. Руны, бежавшие вдоль клинка, сияли ярким огнем, словно маленькие солнца.

– Даже не моргай, – вымолвил Кадгар. Прошло несколько мгновений. По щеке Медива скатилась капля пота.

– Значит, вот до чего дошло, – проговорил маг. – Не думаю, что ты способен или имеешь желание применить его по назначению, юноша Верный.

– Я думаю, – проговорил Кадгар, и его голос был хриплым и клокочущим, – что твоя человеческая часть, Медив, привлекала к себе других вопреки твоим собственным планам. В качестве запасного варианта на тот случай, если ты окончательно сойдешь с ума. Чтобы твои друзья смогли остановить тебя. Чтобы мы смогли разорвать круг, если ты не сможешь.

Медив тихонько вздохнул, и черты его лица смягчились.

– Я никогда не хотел действительно причинить кому-либо вред, – вымолвил он. – Я просто хотел жить своей собственной жизнью.

Внезапно он рывком поднял ладонь, сиявшую мистической энергией, намереваясь поймать лоб Кадгара и спутать его мысли так же, как он проделал это с Гароной.

Но не успел. При первом же движении Кадгар сделал выпад, вонзая тонкое лезвие рунического меча между ребер Медива, прямо в его сердце.

Медив казался удивленным, даже ошеломленным, но его губы все еще шевелились. Он пытался что-то сказать.

Кадгар воткнул меч по самую рукоять, так что его лезвие показалось из спины мага, прорезав мантию. Медив рухнул на колени, и Кадгар опустился рядом с ним, по-прежнему крепко сжимая руками меч. Старый маг хватал ртом воздух, борясь за каждое слово.

– Спасибо… – выговорил он, наконец. – Я боролся с этим, сколько мог…

И тогда лицо старого мага начало преображаться: борода полностью превратилась в пламя, надо лбом проступили рога. Со смертью Медива Саргерас, наконец, вышел на волю. Кадгар чувствовал, как рукоятка рунического меча становится горячей: по телу Медива плясали языки пламени, превращая его в существо из огня и тьмы.

Кадгар отошел и увидел, как позади стоявшего на коленях смертельно раненного Медива поднялась на ноги тлеющая фигура Лотара. Первый Рыцарь нетвердо шагнул вперед, его тело и доспехи все еще дымились. Он схватился за горячую рукоять меча и резким движением вынул его из тела Медива. Затем в последний раз поднял рунический клинок и мощным, ровным взмахом опустил его вниз.

Лезвие клинка вспыхнуло, словно солнце, соприкоснувшись с шеей Медива, и отсекло его голову от плеч одним точным ударом.

Это было все равно, что откупорить бутылку. Все, что было у Медива внутри, мгновенно ринулось наружу. Мощный поток энергии и света, тьмы и огня, дыма и ярости – все это фонтаном хлестало вверх, разбиваясь о потолок подземной пещеры и рассеиваясь в воздухе. Кадгару показалось, что в бурлящем котле мистических энергий он разглядел увенчанное рогами лицо, исходящее криком отчаяния и гнева.

А когда все закончилось, на полу остались только кожа и одежда мага. Все, что в нем было от человека, оказалось полностью уничтожено.

Лотар концом меча отодвинул в сторону тряпье и кожу – то, что осталось от Медива, и сказал:

– Нам нужно идти.

Кадгар огляделся вокруг. Гароны нигде не было видно. На обсидиановом полу он заметил откатившийся улыбающийся блестящий красно-белый череп Медива.

Бывший ученик покачал головой:

– Я должен остаться здесь. Мне нужно еще кое-что сделать.

Лотар проворчал:

– Может быть, самая большая опасность и позади, но самая насущная никуда не делась. Нам еще нужно отогнать орков и закрыть врата!

Кадгар вспомнил видение горящего Штормграда и смерти Ллейна. Он подумал о собственном видении, в котором его теперешнее, постаревшее «я» вело последнюю битву с орками. Но, тем не менее, он сказал:

– Я должен похоронить то, что осталось от Медива. Я должен найти Гарону. Она не могла уйти далеко.

Лотар хмыкнул, соглашаясь, и тяжело зашагал к выходу. У двери он повернулся и произнес:

– Здесь ничем нельзя было помочь, понимаешь? Мы пытались что-то изменить, но это все было частью более крупного плана.

Кадгар медленно кивнул:

– Я понимаю. Все это – часть более широкого цикла, круга, который теперь, возможно, будет, наконец, разорван.

Лотар вышел, оставив бывшего ученика в подземелье под башней. Кадгар принялся собирать то, что осталось от Медива. Поднявшись в конюшню, он отыскал лопату и деревянный ящик. Положив в ящик череп и клочки кожи вместе с разодранными остатками «Песни об Эгвин», он закопал его в глубокой могиле во дворе башни. Возможно, позже он поставит здесь памятник, но пока пусть никто не знает, где покоятся останки старого мага. Закончив копать могилу Медива, он выкопал рядом с ней еще две, где похоронил Мороуза и кухарку.

Глубоко вздохнув, он поднял взгляд на башню. Белокаменный Каражан, служивший домом для самого могущественного из магов Азерота, последнего Стража Ордена Тирисфаля, вздымался над его головой. Еще выше уже начинало светлеть небо, и первые лучи солнца вот-вот коснутся верхних этажей башни.

И еще что-то привлекло его взгляд – на балконе, нависшем над главным входом, мелькнул обрывок сна. Кадгар снова вздохнул и кивнул призрачному незнакомцу, наблюдавшему за каждым его движением.

– Теперь я могу тебя видеть, ты ведь знаешь, – сказал он вслух.