Последний в Саре. Эмиссар

Глава 34 Сон разума

— Чего ты хочешь, лейтенант?

Вопрос казался неуместным в сложившейся ситуации. Служитель полиции стоит посреди тёмного леса, направив на меня оружие и приказывает поднять руки и остановиться. А стою я над трупом. Даже над двумя. Один из них только что пытался забросить в могилу.

Вроде примерно понятно, чего он хочет. Но быть арестованным и уехать в какое-то закрытое помещение для меня было крайне нежелательным. Потому я и вёл себя… странно. Даже руки не поднял.

— Я сказал руки вверх, оба! Иначе я стреляю!

— Ты не полный идиот, чтобы стрелять в гражданских ночью в лесу. В безоружных и совершенно тебе не угрожающих. С расстояния в десяток метров. Любая экспертиза покажет, что следов пороха на мне нет. Но главное даже не это.

Чернов наконец нашёл его. Ещё и застал на горячем. Поймал с поличным!

Чуйка его всё же не подвела — перед ним на самом деле маньяк. Ему пришлось потратить кучу денег чтобы подкупить парня, который работает в департаменте ответственном за дорожные камеры. Попросил прогонять видео с камер, висящих на основных крупных улицах, через специальную программу, которая распознаёт лица.

Ирония ситуации заключалась в том, что несколько лет назад Андрей участвовал в разработке этой самой программы. Но знать этого младший лейтенант, конечно, не мог.

И вот, после нескольких ложных срабатываний, ему всё же удалось определить номер машины, которую использует «летучий маньяк». Установить маячок, чтобы отслеживать движения — было уже довольно легко.

Сегодня он поехал в лес.

Несложно было догадаться, зачем.

— Скольких ты убил?

— Человек или гоблинов? — неожиданно спросил Андрей

— Каких ещё гоблинов?

— Чернокожих, ушастых, полутораметровых.

— Чего? Зубы мне заговариваешь?

— Думаю, ты хочешь ответов. Опусти ствол и мы поговорим.

Не угадал. Он хотел удавить эту мразь своими руками. И тюрьма его не особо пугала. Перед ним стоит зло, циничное и безжалостное.

Раздался выстрел.

В землю.

Окей, он заявил серьёзность своих намерений.

— Я сказал поднять руки! Если не поднимешь — следующая пуля полетит тебе в рожу.

— Мы так не договоримся. Если я пойду на уступки, ты тоже должен. Опусти ствол и тогда я отвечу на твои вопросы. С десяти метров я тебе всё равно ничем не угрожаю.

Лёха молчал. Хорошо было бы договориться отпустить его, но вряд ли это возможно сейчас, когда товарищ полицейский всё ещё мыслит категориями «преступник с соучастником».

— На какие вопросы?

— Какого хрена вообще происходит, конечно.

— И какого же?

— Опусти ствол.

Что он вытворяет? Спокойным он, конечно, не выглядит, но и испуганным его тоже не назвать.

Это какая-то хитрость? Но правда, что он может с десяти метров? Достать своё оружие и выстрелить? Вряд ли быстрее, чем сам Чернов. Стоит ли идти на такой риск?

Он немного опустил пистолет. Теперь он смотрел в землю прямо под маньяком.

Быть может это будет стоить ему жизни, но чёртово любопытство оказалось сильнее. С ним действительно происходило что-то очень странное. Он вдруг как будто повернулся, помешался на этом Андрее. Да и тот продолжал удивлять. Бабка клялась и божилась, что он улетел на крышу. На крыше были следы, его следы!

— Я нашёл верёвку. Что это такое?

— Ты про ту, что свисала с крыши?

— Да. Я отдал спецу, он сказал что это какое-то неизвестное растение.

— Угу. Это гоблинская верёвка.

— Опять ты?

— Я всерьёз.

— Ещё одна тупая шутка и я стреляю в тебя. Пусть меня даже посадят, но твою рожу я продырявлю.

Нервы у лейтенанта, кажется, на пределе. Думаю, он может пальнуть даже ненамеренно.

Что же делать? Сумка осталась лежать на земле в полуметре от моей левой ноги.

— 23 сентября меня и сотни людей со всей планеты забросило в другой мир. Через сутки мы вернулись. Туда же, откуда исчезли. Побитые, израненные, я, например, был весь в крови. И измазал ею все стены.

— …

— Знакомо?

— Я… я не знаю.

— Ты был у меня дома, когда меня телепортировало обратно. Я был после тяжёлого боя, с ранами на спине, лице, руке и ноге. Часть были перемотаны, часть — свежие. Помнишь? У меня кровь была по всему лицу.

Побледневший лейтенант кивнул.

— Её, — я показал на труп Лейлы, — убили в том бою.

— Кто?

— Гоблины. Прошили руку особой стрелой, — Лейла и вправду выглядела так, как будто умерла пару недель назад.

— Да тебя же лечить надо…

— Я могу доказать.

— А второго — тоже эти твои гоблины? А ты что молчишь, как там тебя? — обратился он к Лёхе.

— А мне он всё доказал. Я видел невообразимое своими глазами, да и раньше он меня не обманывал. Таких вернувшихся сейчас около сотни по всей Земле, я с некоторыми общался.

— Психи… секта у вас какая что ли? Так кто убил второго? Ну? Отвечай!

— Второго убил я.

Лицо лейтенанта перекосилось и ствол снова поднялся выше.

Гоблины… иногда так называли всяких бандитов. Но что имел ввиду сумасшедший — неизвестно. Возможно он и вправду видел каких-нибудь гоблинов, эльфов, да хоть чертей с ангелами. Слушая какие-нибудь голоса, убивал людей и потом закапывал их в лесу.

Но с другой стороны — он ведь и вправду знал про его кошмары. Про квартиру залитую кровью и такое же кровавое лицо. Да и полёт на крышу объяснить было пока решительно нечем. Со стороны окна верёвки не было, даже закрепить её было негде.

В голове Чернова разразилась война. Нервы были на пределе. Привычный мир рухнул, когда его стали преследовать кошмары. Он больше не мог жить как раньше, верить себе как раньше. Происходила какая-то чертовщина. И чем дальше, тем хуже всё становилось.

И вот сейчас он стоял напротив источника всего этого. И не знал как быть. Выслушать объяснение, которое может склеить его мир заново? Но ведь может и разрушить его окончательно. Вдруг он запудрит ему мозги снова?

Или, быть может, просто застрелить его и дело с концом? Да, он никогда не узнает, какого рожна вообще происходило. Но ничего такого больше и не будет происходить. Он очень постарается и забудет всю эту мистическую дрянь как страшный сон. Даже если забывать придётся в тюремной камере.

В конце концов, он убийца. И только что признался в этом.

Трудно сказать, что именно боролось в его разуме. Быть может это профессиональное боролось с человеческим. Может норма боролась с ненормальным. А может мужество, способное принять новую реальность воевало со слабостью, желающей только зарыть голову в песок. Выкинуть из своей жизни и из своей головы то, что неудобно.

Верил ли он в то, что Андрей маньяк? Честно говоря — нет, не верил.

Но всем нутром чувствовал, что он опасен. Не для людей, гуляющих по тёмным переулкам, а для него. Для младшего лейтенанта Ивана Семёновича Чернова.

Одним своим существованием он принуждал мириться с другой реальностью. Не с той, к которой лейтенант привык. Не с той, в которой он чувствовал себя комфортно.

Мысли об Андрее и всём, что с ним связано, заставляли его испытывать почти физическую боль. Которой он находил оправдание. Которая помогала ему дорисовывать больше крови в воспоминаниях, представлять страдания людей, которых «маньяк» мучал.

Но что важнее всего — он понимал что обманывает себя в поисках оправдания. Ненавидел себя за это. И ещё больше хотел уничтожить причину этой ненависти.

Мужество принять реальность проиграло бой, победила слабость.

Он направил ствол в ненавистное лицо и спустил курок.

Андрей дёрнулся и стал заваливаться набок.

В кино, играх и фильмах я не раз встречал понятие «телекинетический щит». Что это такое? Какая-то мерцающая полусфера из чистой энергии, способная отражать все снаряды. Иногда — даже отражать их обратно в стрелка.

Я немало думал о том, как же реализовать его на самом деле. Ведь больше всего за время своей миссии я пострадал именно от летающих кусков стали.

И почти ни к чему не пришёл.

Сама идея такого щита — вроде как логична, ведь если я могу поднимать и двигать предметы силой мысли, значит я как бы создаю нечто «твёрдое» в пространстве около себя? Некое силовое поле? Почему бы это поле не поместить между собой и снарядом?

Как я уже рассказывал раньше, проблема в том, что никакого силового поля нет. Нет «волшебной руки», которая хватает предметы и тащит. Вместо этого я могу превращать некоторое количество духовной энергии в энергию движения.

Да и даже если бы поле было, кто сказал что оно достаточно крепкое, чтобы его не пробивала пуля? У всего в нашем мире есть свои пределы прочности, «непробиваемую стену», как и «всепробивающее ядро», к счастью, не завезли.

Можно было бы, конечно, уплотнить воздух в небольшой области перед собой. Но до какой чудовищной плотности его нужно довести, чтобы он останавливал пулю? До плотности стали? Задача даже не на грани, далеко за гранью фантастики. К тому же, придётся постоянно прикладывать огромное количество сил, чтобы удерживать сумасшедшее давление внутри.

В конце концов я пришёл к мысли о «дефлекторе», то есть отклонителе. Его задача — вовсе не остановить снаряд, а только немного отклонить его траекторию. Но и тут не всё гладко. Со стрелами это могло сработать, если речь, конечно, не о системных снарядах. Системная сталь очень плохо реагировала на «чужую» ману и двигать её телекинезом было проблемно.

С пулями же — дела много хуже. Штатный полицейский пистолет макарова выкидывает пулю со скоростью около 300 метров в секунду. Предельное расстояние, на котором я могу более-менее эффективно расположить свою ману для телекинеза — 3 метра.

Получается что от щита до моего тела снаряд долетит примерно за одну сотую секунды. И если среагировать заранее настроенная мана может и самостоятельно (я такой скоростью реакции даже близко не обладаю), то вот вопрос — хватит ли её воздействия, чтобы достаточно отклонить пулю?

Мои эксперименты показали, что даже самый лёгкий объект без помощи копья я могу мгновенно разгонять примерно до 20 метров в секунду. Получается, что за сотую долю секунды пуля успеет уйти в сторону на сотую же долю от этого числа — на 20 сантиметров.

Если Чернов решит стрелять мне в корпус — скорее всего всё равно заденет. Вряд ли он станет целиться в мою правую сторону — ведь справа стоит Лёха, к которому он особой ненависти не испытывает. Не захочет задеть.

Я, конечно, немного довернул корпус, но особо не рассчитывал на эффект.

Проблема была ещё в том, что держать так много маны так далеко от тела — крайне затратно. Каждая секунда поддержания телекинетического щита обходилась мне примерно в 15 единиц, а запас далеко не бесконечен. Примерно полторы сотни я успел потратить на выкапывание могилы.

Трудно было оценить, в какой именно момент он станет стрелять, но я, вроде бы, смог. Его лицо перекосила ненависть за секунду до.

Я накачал в щит всё что только мог, но хватит ли этого?

Выстрел!

Андрей неуклюже завалился набок, и тогда до Чернова наконец дошло, что он только что сделал.

Что дальше? Убрать свидетеля и зарыть всех в этой могиле?

Или сдаться коллегам и сесть в тюрьму? Его руки затряслись, он в нерешительности опустил пистолет.

В этот момент труп Андрея буквально взлетел с земли каким-то нереальным рывком, прямо в сторону лейтенанта. Ни увернуться, ни поднять оружие он уже не успевал, на полёт ушла всего секунда.

Тяжёлое тело ударило в него всей своей массой, выбивая из лёгких лейтенанта воздух и, кажется, сломав пару рёбер.

Чернов летел кубарем пару метров, пока не стукнулся спиной об дерево. Больно, очень больно.

Там где он только что стоял, теперь поднимался труп летучего маньяка.

Поднялся…

И заговорил. В его руке было странное на вид копьё. И сам он был как будто бы… жив? Как такое возможно? Чернов точно видел, что попал. Любой маломальски опытный стрелок чувствует направление ствола в момент выстрела и сам может сказать, насколько хорошо улетела пуля. По крайней мере, на такой смешной дистанции.

Лейтенант пока не мог разобрать слов, в ушах звенело. Нет, он должен закончить начатое. Чудо, что он не выронил пистолет во время своего падения.

Ослабевшая рука медленно поднялась…

А затем пистолет выскочил из неё и лёг в руку Андрея:

— Слышишь меня? Ты вроде более-менее цел, приходи в себя и тогда поговорим. Лёх, есть ещё вода?

Надо зарубить себе на носу — всегда носить оружейную карточку где-то под рукой. На рукаве? В кармане? Да чёрт его знает, где угодно. Только не в сумке. Под рукой.

Пришлось ужасно рисковать, чтобы дотянуться до копья позволяющего мне делать сумасшедшие рывки.

Эх, если бы упрямец Чернов с самого начала подошёл поближе, может обошлось бы вообще без всего этого глупого спектакля.

Я, на самом деле, рассматривал и другие варианты. Метнуть в него камнем, например. Загородиться трупом бандита. Подозвать «арестовать» меня, надев наручники. Но было ощущение, что парень просто жуть насколько не в себе. Да и наручники он мог бы запросто передать Лёхе, приказав заковать меня.

Тогда бы всё стало ещё хуже.

Сейчас меня начало колотить. Руки и ноги дрожали. Уже очень давно я не был так близко к смерти. Очень давно не рисковал так многим. Даже на той многоэтажной парковке — меня скорее хотели захватить, чем убить.

Убили бы они меня сильно позже.

Ну а об землю я бы не разбился, скорее всего. Хотя стоп, я же ещё летал на крышу. Совсем забыл, что чуть не расстался с жизнью в тот момент. Значит не так давно.

Но всё равно очень нервно. Не уверен, можно ли привыкнуть к такому риску?

— Так, слушай… без обид, но сейчас веры тебе нет. Сильно ты нервный. Я на тебя пока надену наручники, а потом сниму. Договорились?

Бледный Чернов только кивнул. Как забавно вышло, бледный Чернов! Лёха держал его на прицеле, пока я защёлкнул замок на наручниках. За спиной. Ещё и прицепив его к небольшому дереву.

Только сейчас я рассмотрел его подробнее. Парень был, кажется, даже на пару лет младше меня.

Вот уж помешательство никого не щадит.

— Убивать тебя никто не собирается, можешь расслабиться. Убить тебя, честно говоря, я мог с самого начала. Немного рисковал бы, но… оно мне не нужно. Ферштейн?

Такие же зашуганные кивки.

Аккуратно обыскал его, не нашёл никакой рации. Только телефон.

— Пока заберу. Ты это… приходи немного в себя, нам правда поговорить надо. На все вопросы отвечу, если пообещаешь дальше не разбалтывать. А мы пока пойдём и похороним мою подругу. И этого урода, тоже.

Я успел немного отойти от полицейского, когда услышал слабый голос:

— Ты его убил… зачем?

Развернулся и честно ответил:

— Они хотели меня поймать и убить. Вероятно ещё и ограбить. Много стреляли. Я уже почти сбежал, когда этот появился как будто из ниоткуда. И направил на меня ствол. Выбора не было.

Молчит.

— Знаю, что это не законно, но разве ты не поступил бы также на моём месте?

Молчание.

— Предпочёл бы умереть?

— … нет, вряд ли.

— Ну вот и я выбрал свою жизнь, а не его. Не жалею об этом, но и совершенно не радуюсь что пришлось его убить. Тебе вообще стоит перестать считать меня жутким злодеем. Как и фантастической тварью. Сейчас вернёмся и я тебе всё объясню, хорошо?

— Хорошо.

— А ты пообещаешь никому не рассказывать и я тебя развяжу. Договорились?

— Договорились.

Фраза «в смешанных чувствах» не передавала в достаточной мере состояние лейтенанта, когда он помогал копать вторую могилу. К тому моменту уже прилично стемнело и они работали при свете фонаря.

Его не покидало опасение, что в последний момент его заставят копать и третью, но этого так и не случилось. Прежде чем закопать девушку, Андрей пробормотал несколько слов себе под нос. Не похоже, что его гложила вина. Скорее просто сожаление. Хотя и звучали фразы вроде «не сберёг, не учёл, не подсказал» и подобные.

Затем они уселись в машину лейтенанта и «летучий маньяк» долго говорил.

И доказывал.

Домой он вернулся заполночь. Как жить со всем этим дальше Чернов не знал.

Но вся та зубодробительная боль разума от неизведанного и необъяснимого прошла.

Впервые за последние пару недель он спал действительно хорошо.