Последняя битва

Глава 3. ОБЕЗЬЯН ВО СЛАВЕ

– Господин Конь, господин Конь, – сказал Тириан, поспешно обрезая постромки, – как удалось этим пришельцам поработить вас? Нарния завоевана? Была битва?

– Нет, сир, – тяжело дыша ответил конь. – Аслан здесь. Это по его приказу. Он приказал…

– Осторожно, король, – закричал Алмаз. И Тириан увидел, что тархистанцы, вперемешку с говорящими животными, бегут к ним со всех сторон. (Те двое умерли без крика, и прошло несколько мгновений, пока другие поняли, что случилось). У большинства из них в руках были обнаженные ятаганы.

– Быстрее! Ко мне на спину! – воскликнул Алмаз.

Король вскочил верхом на своего старого друга, тот повернулся и поскакал прочь. Чтобы скрыться от врагов. Алмаз дважды или трижды менял направление, затем пересек ручей и закричал, не замедляя бега:

– Куда теперь, сир? В Кэр-Паравел?

– Тебе тяжело, друг, – отозвался Тириан. – Позволь мне слезть. – Он соскользнул со спины единорога и оказался прямо перед ним.

– Алмаз, – сказал король, – мы совершили ужасный поступок.

– Нас спровоцировали, – ответил Алмаз.

– Напасть на них, ничего не подозревающих, без вызова, пока они были безоружны. Фу! Мы двое убийц. Алмаз. Я опозорен навсегда.

Алмаз опустил голову. Ему было слишком стыдно.

– И потом, – добавил король, – конь сказал, что это делалось по приказу Аслана. Крыса говорила то же самое. Все они говорят, что Аслан здесь. А что, если это действительно правда?

– Но, сир, как может Аслан приказывать такие ужасные вещи?

– Он не ручной лев. Что мы знаем о том, что он должен делать? Мы, двое убийц. Алмаз, я вернусь назад. Я отдамся в руки тархистанцев, и отдам свой меч, и попрошу их отвести меня к Аслану. Пусть он судит меня.

– Ты идешь на смерть.

– Ты думаешь, меня заботит, что Аслан осудит меня на смерть? – ответил король. – Это ерунда. Лучше умереть, чем жить в страхе, что Аслан пришел и оказался не похож на того Аслана, в которого мы верили и к которому стремились. Представь себе, что солнце взошло однажды и оказалось черным.

– Я понимаю. Ты пьешь воду, а она оказывается сухой, Вы правы, сир, это конец всего. Пойдемте и отдадимся им в руки.

– Нет нужды идти обоим.

– Во имя нашей любви друг к другу, позволь мне пойти с тобой. Если ты умрешь, и если Аслан – не Аслан, зачем мне жить?

И они пошли назад, проливая горькие слезы.

Как только они вернулись туда, где продолжалась работа, тархистанцы подняли крик и бросились им навстречу с оружием в руках. Но король протянул меч рукоятью вперед и произнес:

– Я был королем Нарнии, теперь я – обесчещенный рыцарь и отдаюсь на суд Аслана. Ведите меня к нему.

– И меня тоже, – сказал Алмаз.

Темнолицые люди сгрудились вокруг них плотной толпой, пахнущей чесноком и луком, белки их глаз ярко сверкали на коричневых лицах. Они накинули на шею единорогу веревку, забрали меч короля и связали ему руки за спиной. Один из тархистанцев – он носил шлем вместо тюрбана и, вероятно, был начальником

– сорвал с головы Тириана золотой обруч и поспешно спрятал его в своей одежде. Они повели пленников наверх, туда, где был расчищен большой участок леса. И вот что увидели пленники.

На вершине холма, в центре расчищенного участка стояла похожая на хлев маленькая хижина с тростниковой крышей. Дверь была заперта. На траве перед-дверью сидел Обезьян. Тириан и Алмаз, которые ожидали увидеть Аслана и еще ничего не слышали про Обезьяна, были сбиты с толку. Обезьян был,конечно, сам Хитр, но выглядел он куда более важным, чем у Котелкового озера, ведь теперь он был одет. На нем был алый жилет, сидевший не слишком хорошо, потому что был сшит на гнома. На задних лапах у него были шлепанцы, расшитые драгоценными камнями. Одеты они были не совсем правильно: как вы знаете, задние лапы у обезьян все равно, что руки. На голове у него было нечто, похожее на бумажную корону. Позади лежала огромная груда орехов, он щелкал их и сплевывал скорлупки, и к тому же все время задирал жилет, чтобы почесаться. Огромная толпа говорящих зверей стояла перед ним, и все выглядели ужасно обеспокоенными и смущенными. Звери застонали и заохали, когда увидели пленников.

– О, лорд Хитр, глашатай Аслана, – произнес главный тархистанец, – мы привели двух пленников. Благодаря нашему умению и отваге, и с позволения великой богини Таш, мы взяли живыми двух отчаянных убийц.

– Дайте мне меч человека, – сказал Обезьян. Они взяли меч короля и дали его Обезьяну вместе с перевязью. Он обмотал ее вокруг шеи и стал выглядеть еще глупее, чем прежде.

– Мы разберемся с этими двумя попозже, – продолжал Обезьян, сплевывая скорлупу в сторону пленников. – Сначала я должен заняться другими делами. Они могут подождать. А теперь слушайте меня все. Первое, о чем я хочу сказать – это орехи. Где Главная Белка?

– Здесь, сэр, – сказала белка с красноватой шкуркой, выходя вперед и нервно кланяясь.

– А, это ты, – сказал Обезьян с противной усмешкой. Теперь слушай меня внимательно. Я хочу, я имею в виду, Аслан хочет, получать орехи. Того, что вы принесли недостаточно, надо принести больше, слышишь? Вдвое больше.

И орехи должны быть здесь завтра до заката солнца; плохие и маленькие не нужны.

Испуганное ворчание послышалось среди белок. Главная Белка набралась храбрости и сказала:

– Пожалуйста, пусть Аслан сам скажет нам об этом. Если бы нам было разрешено увидеть его…

– Может быть, он будет так добр, что выйдет к вам на минутку вечером, – сказал Обезьян, – хотя вы этого и не заслужили. Тогда все смогут увидеть его. Но вы не должны толпиться вокруг и докучать ему своими вопросами. Все, что вы хотите сказать, передавайте через меня – если я решу, что этим стоит его беспокоить. А пока вы, белки, лучше бы занялись орехами. И доставьте их сюда до завтрашнего вечера, или, даю слово,, вы поплатитесь за это.

Бедные белки рванулись прочь, как будто за ними гнались собаки. Это новое приказание было ужасно. Орехи, заботливо припасенные на зиму, были уже почти съедены, а из того немногого, что осталось, они отдали Обезьяну гораздо больше, чем могли.

Из толпы послышался низкий голос, принадлежавший косматому кабану с огромными клыками:

– Почему нам нельзя разглядеть Аслана как следует и поговорить с ним? Когда он в давние дни приходил в Нарнию, каждый мог разговаривать с ним.

– Не верьте этому, – сказал Обезьян. – Даже если так и было раньше, времена изменились. Аслан сказал, что был слишком мягок с вами. Он не собирается быть таким же на этот раз. Он призовет вас к порядку. Он покажет вам как считать его ручным львом! Стон и хныканье раздались в толпе зверей, а потом наступило мертвое молчание, и оно было еще страшнее.

– А теперь еще одно, что вы должны выучить, – сказал Обезьян. – Я слышал, что некоторые из вас говорят, что я обезьяна. Я человек. Если я похож на обезьяну, то только потому, что очень стар. Мне сотни и сотни лет. Поскольку я так стар, я мудр. И поскольку я так мудр, я единственный, с кем Аслан будет говорить. Он не может беспокоить себя, разговаривая с толпой глупых животных. Он скажет мне, что вам надлежит делать, а я скажу вам. Послушайте моего совета, делайте все вдвое быстрее, чем обычно, ибо он не потерпит всякой чепухи.

Стояло мертвое молчание. Был слышен только плач молоденького барсука, которого пыталась успокоить мать.

– И еще одно, – продолжал Обезьян, закинув свежий орех за щеку. – Я слышал, что некоторые лошади говорят: «Давайте работать быстрее, чтобы перетащить все бревна и снова стать свободными». Вы можете выбросить эту идею из головы. И не только лошади. Все, кто могут работать, будут работать и дальше. Аслан договорился обо всем с царем Тархистана, Тисроком, как его называют наши темнолицые друзья. Все лошади, буйволы и ослы будут посланы на работу в Тархистан: таскание тяжестей и перевозка грузов все, чем лошади и им подобные занимаются в других странах. А те, кто умеет рыть – кроты и кролики, а также гномы, пойдут работать в шахты Тисрока. И…

– Нет, нет, нет, – завыли звери. – Этого не может быть. Аслан никогда не посылал нас в рабство к царю Тархистана.

– Ничего подобного! Прекратите шум! – прорычал Обезьян. – Кто говорит о рабстве? Вы не будете рабами. Вам будут платить – и очень хорошо платить. То, что вы заработаете пойдет в казну Аслана и будет использовано для всеобщего блага. – Затем он подмигнул начальнику тархистанцев. Тот поклонился и отвечал в торжественной тархистанской манере:

– Мудрейший глашатай Аслана, Тисрок, да живет он вечно, полностью согласен с этим разумнейшим планом, предложенным твоей светлостью.

– Вот! Вы видите! – сказал Обезьян. – Все в порядке. Это для вашего же блага. С деньгами, которые вы заработаете, мы превратим Нарнию в страну, достойную живущих в ней. В ней будет довольно апельсинов и бананов, будут дороги, большие города и школы, конторы и корабли, намордники, седла и клетки, конуры, тюрьмы и все остальное.

– Но нам не нужно все это, – сказал старый медведь. Мы хотим быть свободными. Мы хотим услышать, что Аслан скажет сам.

– Не надо спорить, – ответил Обезьян. – Я еще не кончил. Я человек, а ты только жирный, глупый, старый мишка. Что ты знаешь о свободе? Ты думаешь, свобода – это делать все, что тебе нравится. Нет, ты не прав. Это не настоящая свобода. Настоящая свобода – делать то, что я тебе скажу.

– М-м-м, – проворчал медведь и поскреб голову, думая, что, это слишком трудно для понимания.

– Пожалуйста, пожалуйста, – прозвучал тонкий голосок курчавого ягненка, который был так юн, что все удивились, как он вообще осмелился заговорить.

– Это еще что? – сказал Обезьян. – Говори, но побыстрее.

– Скажите, – продолжал ягненок, – я не могу понять, почему мы должны работать с тархистанцами. Мы принадлежим Аслану. Они принадлежат Таш. У них есть богиня, которую они называют Таш. Они говорят, что у нее четыре руки и голова грифа. Они убивают людей на ее алтаре. Я не верю, что она существует, но если даже она есть, как может Аслан дружить с ней?

Все животные вскинули головы, и их горящие глаза уставились на Обезьяна. Они поняли, что это именно тот вопрос, который надо было задать.

Обезьян подскочил и легонько хлопнул ягненка по спине.

– Ребенок! – прошипел он. – Глупый маленький ребенок! Иди домой к маме и пей молочко. Что ты понимаешь в таких вещах? А вы, остальные, слушайте. Таш это только другое имя Аслана. Старая сказка о том, что мы правы, а тархистанцы – нет, глупа. Теперь мы поумнели. Тархистанцы пользуются другими словами, но все мы имеем в виду одно и то же. Таш и Аслан – это только два различных имени – вы сами знаете Кого, поэтому между ними никогда не было поводов к раздорам. Вбейте это в свои головы, глупые скоты. Таш – это Аслан, Аслан – это Таш.

Вы знаете, какой грустной может быть иногда морда собаки. Подумайте об этом, и вы сможете представить, как выглядели говорящие звери: честные, покорные, удивленные птицы, медведи, барсуки, кролики, кроты и мыши.

Только они были еще грустнее. Хвосты были опущены вниз, усы обвисли. Ваше сердце разбилось бы от жалости, если бы вы увидели их морды. И только один зверь не выглядел несчастным.

Это был крупный рыжеватый кот в расцвете сил, сидевший очень прямо, с хвостом, обвитым вокруг лап, в первом ряду. Все это время он пристально смотрел на Обезьяна и начальника тархистанцев и часто сверкал глазами.

– Извините меня, – сказал кот очень вежливо, – но вот, что меня интересует. Ваш друг из Тархистана говорит то же самое?

– Несомненно, – сказал тархистанец, – просвещенный Обезьян – человек, я имел в виду, прав. Аслан значит не менее и не более, чем Таш.

– А главным образом, Аслан значит не более чем Таш? – проговорил кот.

– Не более, – ответил тархистанец, глядя прямо в глаза коту.

– Тебе это достаточно. Рыжий? – спросил Обезьян.

– Несомненно, – ответил Рыжий холодно. – Благодарю вас. Я только хотел, чтобы все было совершенно ясно. Я думаю, что начинаю понимать.

До этого момента король и единорог молчали, они ждали, пока Обезьян предложит им говорить, потому что понимали, что прерывать его бесполезно. Но теперь, когда Тириан увидел вокруг себя несчастные лица нарнийцев, увидел, что они верят тому, что Аслан и Таш – одно и то же, он не мог больше сдерживаться.

– Обезьян, – закричал он страшным голосом, – ты лжешь. Ты лжешь отвратительно. Ты лжешь, как тархистанец. Ты лжешь, как обезьяна.

Он хотел продолжать и спросить, как ужасная богиня Таш, питающаяся кровью своего народа, может быть тем же самым, что и добрый Лев, чья кровь спасла всю Нарнию.

Если бы ему дали говорить, правление Обезьяна могло бы кончиться в тот же день: звери увидели бы правду и свергли его. Но до того как Тириан успел сказать еще хоть слово, два тархистанца сильно ударили его по лицу, а третий, стоявший сзади, ударил его ногой. Когда он упал. Обезьян завизжал в ужасе:

– Уберите его прочь! Уберите его прочь! Уберите его туда, где он не сможет слышать нас, а мы – ero! Привяжите его к дереву. Я хочу, я имею в виду, Аслан хочет, судить его позже.