Последствия греха

9

— Готово, — сказала Джулия, прикалывая на корсаж Урсулы массивную серебряную брошь в виде павлина. — Теперь у туалета законченный вид.

— Ох, Джулия. — Урсула вздохнула. — Поверить не могу, что мне придется туда идти.

Она еще не вполне опомнилась после дерзкого (и весьма опрометчивого) предложения, которое сделал ей Том. Ей не хотелось присутствовать на сегодняшнем вечере, но и расстраивать отца отказом она тоже не желала. Разочарование буквально душило ее. Урсула чувствовала, что с каждой секундой вокруг ее шеи как будто все туже затягивается удавка.

— Вы же знаете, мисс, как много это значит для вашего отца, — ответила Джулия с притворным негодованием. — Вы обязательно должны сопровождать его — как настоящая леди.

Урсула что-то пробормотала, но тем не менее смирилась с тем, что должна быть на приеме.

Она знала деловых партнеров отца и членов их семей с самого детства. Она выросла в их среде, но по-прежнему чувствовала себя далекой от интересов этих людей. Проведя бок о бок более десяти лет, они наслаждались своей дружбой. Тем не менее с ранних лет Урсула была прекрасно осведомлена о том, какое количество вещей, лежащих в основе этих отношений, остается невысказанным. Она никогда не могла с точностью определить, что это такое, знала лишь, что их связывают прочные узы и непререкаемая верность.

Разумеется, сегодня за ужином был Дэниэль Эббот, отец Сесилии, который успел основать широкую сеть железных дорог в северо-западной Англии к тому моменту, как с ним познакомился Роберт Марлоу; это случилось в 1879 году — незадолго до того, как мистер Марлоу приобрел фабрику в Престоне. Владельцы недвижимости в Америке и Европе, Эбботы уделяли все внимание тому, чтобы составить богатое приданое своей единственной дочери — Сесилии. Урсуле правилось, что та презирала отцовские деньги и насмехалась над его ожиданиями.

— А Сесилия приедет? — спросила Урсула, спускаясь вслед за отцом по лестнице. Горничная шла в двух шагах позади, бережно держа ее пальто и перчатки.

Отец, не оборачиваясь, отозвался:

— Похоже, Сесилия влюблена в Фабиана, хотя перспектив у него меньше, чем у кого бы то ни было. Полагаю, Эббот сейчас держит ее на коротком поводке, поэтому сегодня она вряд ли будет.

Настроение у Урсулы испортилось окончательно, когда она поняла, что за ужином ей даже не с кем будет поговорить. Не будет спасения от Андерсонов. Ужин давали в их кенсингтонском особняке. Шотландец Джерард Андерсон был настолько же румян и дороден, насколько его жена Элизабет бледна и худа. Джерард меньше всего походил на бухгалтера; он скорее напоминал трактирщика, но при этом был финансовым консультантом мистера Марлоу и, по его собственным признаниям, своими силами сколотил миллион (американские капиталовложения оказались невероятно выгодными). У Андерсонов было три дочери. Старшая, Миранда, была на пять лет старше Урсулы. Она вышла замуж за молодого артиллерийского офицера, не успев еще достигнуть совершеннолетия, и вскоре овдовела — ее супруг погиб в Восточном Трансваале. С тех пор с лица Миранды не сходило выражение мученического высокомерия, и это бесконечно раздражало Урсулу. Ее решение вступить в орден Святой Клары стало серьезным испытанием для всей семьи. Две младшие дочки Андерсонов, Марианна и Эмили, еще не выезжали в свет, так что об их перспективах можно было лишь гадать. Но поскольку Марианна была глупа, а Эмили некрасива, Урсула иногда задумывалась, хватит ли у мистера Андерсона денег на то, чтобы устроить обеим приемлемые партии.

Должен был приехать и вечно недовольный Обадия Доббс. Мистер Доббс был единственным в числе друзей Роберта Марлоу, кого небеса благословили сыном. Молодой Кристофер Доббс с величайшим рвением готовился продолжать семейное дело. Обадия, в девятилетием возрасте поступивший в юнги, основал собственную судовую компанию при помощи Дэниэля Эббота и Роберта Марлоу, с которыми познакомился в Ливерпуле в 1881 году. Хотя Кристофер был довольно мил, Урсула находила его увлечение кораблями просто скучным.

Девушка вздохнула, опускаясь рядом с отцом на заднее сиденье «Берти». Она даже не знала, что хуже — глупая болтовня девиц Андерсон или бравада Кристофера. Окруженная волнами расшитого шелка и бархата, Урсула тщетно пыталась подобрать юбки, чтобы отец мог сесть.

— Я пригласил лорда Розема, — сообщил мистер Марлоу, когда Урсула наконец устроилась, насколько это было возможно на узком сиденье. Урсула взволнованно затеребила жемчужную сережку. — Возможно, нам придется заняться кое-какими делами, — продолжал Марлоу, усаживаясь поудобнее и начиная говорить с заметным ланкаширским акцентом, который он обычно скрывал. — Поэтому, детка, возможно, отправлю тебя домой пораньше. Там не будет ничего для тебя интересного…

Отец порой относился к ней с таким высокомерием! Но в душе Урсула испытала облегчение. Присутствие лорда Розема лишь усилило ее досаду: зависимость отца от этого человека раздражала.

Сэмюэльс остановил машину перед дверью кенсингтонского особняка Андерсонов и обошел автомобиль кругом, чтобы помочь Урсуле и мистеру Марлоу выйти. В пальто, фуражке и кожаных перчатках Сэмюэльс выглядел как заправский шофер. Урсула не сдержала улыбки. Она подозревала, что парень рад поскорее выпроводить хозяев и отправиться на кухню выпить чашечку чаю с новой служанкой Андерсонов, Молли, которая (если верить Джулии) была копией Лили Элси — любимой актрисы Сэмюэльса.

Урсула взяла отца под руку, когда они поднимались к парадной двери с массивным латунным молотком. Окинув взглядом внушительный четырехэтажный особняк красного кирпича с черепичной кровлей, девушка задумалась о тех домах, которые были разрушены, чтобы их место могли занять подобные «современные» постройки. По инициативе Джерарда Андерсона снесли целый квартал старых домов, чтобы возвести этот особняк. Вместо того чтобы восхититься всеми его удобствами и электрическим освещением (у Андерсонов даже было центральное отопление), Урсула с тоской подумала, что эта новизна нагоняет на нее грусть: как бы ей хотелось узнать о семьях, которые жили здесь прежде, о том, как они любили, страдали и умирали! Когда Джон, лакей Андерсонов, открыл дверь, мистер Марлоу подтолкнул дочь, чтобы вывести из задумчивости, и поспешно провел внутрь.

Джон проводил их в обитую деревянными панелями прихожую, где гостей встречала Элизабет Андерсон. Потирая руки, хозяйка стояла в промежутке между красным восточным диваном и торшером. Обычно Элизабет прилагала значительные усилия к тому, чтобы хорошо выглядеть, но сегодня, в новом платье и с чересчур тугой прической, она излучала некоторую неуверенность. Ей как будто было неуютно.

— Миссис Андерсон, — произнесла Урсула с улыбкой и легким кивком.

— Мисс Марлоу! — воскликнула Элизабет. — Вы сегодня превосходно выглядите.

Урсула приподняла бровь, но ничего не сказала. Прежде Элизабет Андерсон никогда не отпускала комплиментов по поводу ее внешности.

— Разве Марианна и Эмили не присоединятся к нам сегодня? — спросила девушка с наигранным интересом. Урсула сразу заметила, что в этот вечер она — единственная представительница младшего поколения среди присутствующих. В дальнем углу комнаты спиной к ней стоял Обадия Доббс. Его прямая худощавая фигура вырисовывалась в свете ламп на фоне стены — мистер Доббс разглядывал недавно написанный семейный портрет. Дэниэль Эббот сидел в кресле с высокой спинкой, поглощенный своим виски с содовой. Время от времени он поднимал глаза на Доббса, затем снова переводил взгляд на бокал. Джерарда Андерсона видно не было, но Урсула заметила, что отец быстро покинул комнату, обменявшись с Элизабет лишь коротким кивком. Урсула встревожилась: царившая здесь атмосфера мало напоминала те званые ужины, на которых она присутствовала прежде.

— Нет, — ответила Элизабет. — Девочки поехали за границу.

— За границу? — Урсула была так удивлена, словно юные мисс Андерсон отправились на Луну. — Но кто же их сопровождает? Когда они уехали? И куда? Папа даже не упоминал, что вы собираетесь в путешествие!

Элизабет пришла в необъяснимое смущение.

— О, это случилось так внезапно. Моя сестра с мужем решили ехать в Константинополь, и девочки буквально уцепились за эту идею. Миранда тоже поехала. Только подумайте! Они уехали вчера, и в доме настоящий разгром…

— Поверить не могу… — начала Урсула и заметила, что Элизабет отводит глаза. — Удивительно, что вы вообще решили сегодня устроить прием, — продолжала она, пристально наблюдая за миссис Андерсон. — Должно быть, все эти сборы вас страшно утомили.

Элизабет порозовела; Урсула заподозрила, что ее реплика была не самой удачной из возможных, и замолчала. Как странно — все дочери Андерсонов внезапно уехали, хотя до Рождества осталось несколько недель. В этом есть что-то неправильное, подумала Урсула.

В эту минуту лакей возвестил прибытие лорда Оливера Розема.

К удивлению Урсулы, лорд Розем явился не один. Он приехал с леди Эштон, и, когда они вошли в прихожую, девушка ощутила прилив зависти. Она помимо своей воли сравнивала невозмутимость лорда Розема с бурным рвением Тома Камберленда. Леди Эштон с завитыми светлыми волосами также казалась спокойной и умудренной жизнью — прямая противоположность Урсуле с ее каштановыми локонами и кипучей энергией.

Элизабет провела леди Эштон через гостиную, чтобы представить ей Урсулу, в то время как Розем направился туда, где мистер Марлоу и Джерард Андерсон пили шампанское.

— Мне так хотелось с вами познакомиться! Лорд Розем столько о вас рассказывал! — Леди Эштон не говорила, а чирикала, словно птица.

— В самом деле? Меня это в высшей степени удивляет, — заявила Урсула.

Леди Эштон улыбнулась, прищурила глаза цвета морской волны и произнесла:

— Какой замечательный образец севрского фарфора, вы не находите?

Урсула кивнула и притворилась, что рассматривает портрет Элизабет Андерсон кисти шотландского художника Рэнкина, одновременно прислушиваясь к беседе лорда Розема и отца.

— Нам нужно поговорить, — негромко сообщил лорд Розем.

Роберт Марлоу огляделся с видимым равнодушием.

— Здесь? — уточнил он.

— Нет. Но сегодня.

— Это так важно?

Урсула отлично видела, что ее отец лишь притворяется бесстрастным.

— Да.

Судя по всему, не только Урсула была заинтересована этой беседой. Доббс, сидевший в противоположном конце комнаты, внимательно следил за мистером Марлоу и лордом Роземом. Переведя взгляд с одного на другого, он отхлебнул виски.

Леди Эштон легонько дотронулась до плеча Урсулы:

— Скажите, милая, вы интересуетесь искусством?

— Э… да, — с удивлением ответила та.

— Хотя, полагаю, ваши вкусы разнятся с пристрастиями Элизабет Андерсон. Что вы думаете о таких художниках, как Пикассо и Брак?

— Мне кажется, у них очень интересные картины, — с искренним энтузиазмом отозвалась Урсула.

Леди Эштон лениво улыбнулась.

— Этот странный кубизм… Вам непременно следует однажды отправиться в Париж и побывать на Монмартре. Там подлинное вдохновение, — нараспев произнесла она.

— Занимаетесь образованием мисс Марлоу по части современного искусства, леди Эштон?

Урсула вздрогнула при звуках этого голоса; леди Эштон обернулась к лорду Розему, и ее светлые ресницы затрепетали.

— Разумеется, вы не станете возражать? Девушка уровня мисс Марлоу должна находиться в курсе последних веяний искусства в той же мере, что и последних новинок моды. Кроме того, я полагаю, что Париж ей понравится… — К ужасу Урсулы, леди Эштон игриво потрепала ее по плечу.

— Конечно… — с сомнением отозвался лорд Розем и коротко поклонился Урсуле.

Раздался удар гонга, означающий, что ужин подан.

— Идемте. — Лорд Розем предложил руку леди Эштон. Та в ответ опустила глаза и засмеялась. Оба раздражали Урсулу так, что ей с трудом удавалось это скрывать. Мистер Марлоу взял дочь под руку, собираясь проводить в столовую. Доббс извинился и ненадолго покинул комнату, чтобы позвонить, в то время как Дэниэль Эббот вынужден был по пути к столу довольствоваться обществом хозяйки дома.

Джерард Андерсон, угощая своих друзей, не экономил, и сегодняшний вечер не был исключением. На первое подали черепаховый суп, затем — тюрбо с соусом из омаров. Потом на столе появились цесарки, ягненок и жареная утка. Разговор за ужином крутился вокруг беспошлинной торговли и тарифов, но Урсула не вслушивалась. Сидя напротив леди Эштон, девушка чувствовала, что ее критически оценивают, точь-в-точь как призового поросенка на ярмарке.

Леди Эштон почти не говорила, по, видимо, что-то взвешивала про себя. Урсула ощущала на себе ее взгляд каждый раз, когда откладывала вилку или делала глоток вина. Только когда отец вовлек леди Эштон в разговор, ее внимание несколько ослабло. Мистер Марлоу начал одну из своих излюбленных тем — вырождение англичан — и поинтересовался, каковы взгляды леди Эштон на функции аристократок в современном обществе. Урсула вздохнула; несомненно, все эти расспросы являлись лишь поводом к тому, чтобы отец мог еще раз подчеркнуть свое неудовольствие поведением дочери. Леди Эштон уклончиво отвечала, что охотно обзавелась бы семьей и таким образом внесла бы свой вклад в развитие грядущих поколений. Отец Урсулы энергично закивал и выразил свою обеспокоенность тем, что, в то время как количество детей в обеспеченных семьях снижается, бедняков одолевают нищета и болезни, и все это из-за угрожающе высокого уровня рождаемости.

— Я вырос в трущобах, — заявил Роберт Марлоу, делая энергичный жест ножом, — и знаю, что прокормить семью из восьми человек на шахтерское жалованье невозможно. Там, где я рос, дети умирали от болезней — либо их забирали в работный дом. Мы не можем позволить, чтобы деградация продолжалась. Раньше преступника просто вешали, а теперь мы предоставляем ему бесплатный суп и крышу над головой. Если так будет продолжаться, скоро мы все будем ночевать на скамейках в Грин-парке!

Урсула вздохнула. Она была не согласна с отцом, но удержалась и не начала спорить в этом обществе. Судя по выражениям лиц Андерсона, Доббса и Эббота, те вполне разделяли взгляды мистера Марлоу. Леди Эштон, впрочем, хранила молчание, ее взгляд снова упал на Урсулу.

Когда подали сырное суфле, Урсула поняла, что все чего-то ждут. Что бы это ни было, оно оставалось невысказанным и практически неощутимым — все равно что тонкая нить паутины, висящая в углу комнаты.

После десерта Роберт Марлоу намекнул, что леди могут удалиться, а джентльмены — отдать должное портвейну и сигарам. Урсула подавила вздох; она терпеть не могла уходить в тот момент, когда беседа только-только начинала становиться интересной. Тем не менее Урсула послушно последовала за миссис Элизабет Андерсон и леди Викторией Эштон, которые вышли из столовой и молча поднялись наверх, в гостиную.

Леди Эштон заговорила первой:

— Скажите, Урсула, вы много путешествовали?

Девушка была удивлена внезапной переменой в ее лице. Куда подевались улыбки и дрожание ресниц?

— Нет… почти нет, — ответила она. — Я, конечно, была в Шотландии, у родственников моей матери, но больше нигде. А почему вы спрашиваете?

— Не важно, — быстро отозвалась леди Эштон, а потом с хитрой улыбкой продолжила: — Я слышала, вы неглупы и обладаете опасной способностью попадать в беду.

— Простите, леди Эштон, но я не понимаю, о чем речь, — ответила Урсула, хотя отлично поняла намек. Уинифред.

— Я могла бы помочь вам и вашему отцу, — невозмутимо продолжала леди Эштон.

— Помочь? — переспросила Урсула.

— Да. Мне нужна компаньонка. Человек, который сопровождал бы меня во время путешествий.

Урсула нахмурилась. Неужели это и послужило причиной многозначительного молчания за столом?

— Мне жаль, но я решительно не могу понять…

Леди Эштон кивнула, и хозяйка тихонько покинула комнату.

— Ваш отец и лорд Розем полагают, что я в силах вас выручить. Вам необходимо покинуть Англию, а мне требуется компаньонка, способная сопровождать меня за границей. Что может быть проще?

— Вы ошибаетесь, — удивилась Урсула. — У меня нет ни малейшего желания покидать Англию. Простите, но я совершенно не нуждаюсь в вашей помощи.

Леди Эштон вздохнула и улыбнулась:

— Урсула, вы уедете. Ваш отец позаботится об этом. Я всего лишь предоставляю вам возможность повидать мир до свадьбы.

У Урсулы что-то оборвалось в груди.

— Я понятия не имею ни о какой свадьбе, — осторожно отозвалась она.

Леди Эштон снова улыбнулась:

— Милая моя, ваш отец все уладил. И на вашем месте я не стала бы ему препятствовать.

Урсула судорожно сжала край жакета.

— Не понимаю, о чем вы.

— Неужели вы еще не забыли того русского юношу? Ваш отец рассказал мне о том злополучном романе. Вам нужно смириться с неизбежным: брак с таким человеком, как Том Камберленд, — это наилучший вариант для вашей семьи.

Урсула прищурилась. Она услышала голоса на лестнице. Едва мужчины вошли в гостиную, чтобы присоединиться к дамам, как Урсула встала и, дерзко взглянув на леди Эштон, сообщила, что внезапно почувствовала себя дурно.

— Папа, — повелительно сказала Урсула, — пожалуйста, поскорее отвези меня домой.

— Нет, девочка. Ты никуда не поедешь, — возразил отец.

В открытую дверь негромко постучали; вошла молоденькая горничная с подносом, на котором стояли фарфоровые чашечки, блюдца и массивный серебряный кофейник. Никто не проронил ни слова, пока она не вышла.

— Папа, я настаиваю. — Урсула с трудом сдерживала ярость.

Отец не обратил на нее внимания. Остальные начали рассаживаться. Леди Эштон была поглощена тем, что оправляла свой жакет из серебристой парчи. Униженная и сердитая, Урсула исполнилась решимости расстроить все планы выдать ее замуж за несносного Тома Камберленда.

Ухватившись за край стола, она сделала вид, что ноги отказались ей служить.

— Папа… я… — воскликнула она и повалилась на пол, увлекая за собой фарфоровые чашки.

Урсула открыла глаза и обнаружила себя в незнакомой спальне. Над ней склонялся лорд Розем; прядь темных волос упала ему на глаза. Он расстегивал пуговички на высоком воротнике; его дыхание, ровное и теплое, щекотало ей шею.

— Недурная уловка, — проговорил он, и Урсула не сумела скрыть улыбку.

Краем глаза она увидела, что рядом с кроватью стоит Элизабет Андерсон и отжимает мокрое полотенце. Она осторожно отстранила лорда Розема и положила компресс Урсуле на лоб. Когда адвокат выпрямился, девушка заметила, как у него запали глаза — значит, его равнодушие было напускным.

В комнату поспешно вошел мистер Марлоу.

— Как она? — обеспокоенно спросил он. Урсула ощутила укол совести из-за того, что обманула отца.

Она попыталась сесть и сказала:

— Я чувствую себя немного лучше, папа. Пожалуйста, не беспокойся.

— «Не беспокойся»! — воскликнул отец. — Если бы ты только знала, как я испугался!

— Не тревожьтесь, Роберт. — Лорд Розем успокаивающе положил руку на плечо мистера Марлоу. При виде такой фамильярности у Урсулы глаза полезли на лоб. — Уверяю вас, с ней все в порядке. Это всего лишь из-за духоты. Здесь жарко, как в аду.

— Джерард рассердится, — сказала Элизабет. — Может быть, мы с леди Эштон…

— Сегодня никаких переговоров, — раздраженно отозвался Роберт Марлоу. — Я должен отвезти Урсулу домой. Передайте Джерарду, что мы с ним побеседуем завтра.

Урсула снова попыталась приподняться.

— А леди Эштон? — спросила Элизабет.

— Предоставьте ее мне, — резко ответил лорд Розем.

— Джерард сейчас прикажет лакею и Сэмюэльсу перенести вас в машину. А вот и они.

Прежде чем Урсула успела запротестовать, двое молодых людей подняли ее на руки и осторожно отнесли вниз по лестнице в стоящий у подъезда автомобиль. По пути вниз она заметила, что леди Эштон следует за ними.

Роберт Марлоу и остальные задержались наверху, занятые разговором. Урсулу усадили на заднее сиденье «Берти» и укутали ноги клетчатым пледом.

— Милая, вовсе не было необходимости разыгрывать такой спектакль. — Лицо леди Эштон возникло перед ней в открытом окне машины.

— Не понимаю, о чем вы, — отрезала Урсула.

— О том, что вам не следует беспокоиться. Я имею в виду насчет свадьбы. — Леди Эштон улыбнулась. — Вы так молоды, с вашей стороны было бы глупо отказаться от моего предложения. Это великолепная возможность обрести свободу перед принятием определенных обязательств.

Урсула холодно взглянула на нее. Голоса приближались.

— Подумайте хорошенько, — заключила леди Эштон, — мы и в самом деле беспокоимся о вашем благополучии.

— Виктория, — предупреждающе окликнул лорд Розем.

— Я всего лишь решила взглянуть, как дела у нашей юной леди, — бодро отозвалась леди Эштон. — Кажется, с ней все в полном порядке.

Поездка домой прошла в напряженном молчании. Сидя рядом с ней, отец казался погруженным в собственные мысли.

— Папа… — начала Урсула.

Мистер Марлоу смотрел и окно; его лицо было скрыто вечерними тенями Лондона.

Урсулой овладело беспокойство. Отец закурил. Девушка наблюдала за тем, как синие струйки дыма кружатся над его головой и свиваются, словно змеи.

— Прости, — наконец сказала она. — Я всего лишь хотела, чтобы нас оставили в покое.

— Так и было бы, если бы ты приняла предложение леди Эштон! — сердито ответил отец.

Урсула поборола слезы.

— А как насчет предложения Тома? — прошептала она.

Роберт Марлоу не ответил.

Неужели нельзя избежать его гнева, задумалась Урсула. Быть может, она была слишком неуступчива? Она не могла быть такой, какой отец хотел ее видеть, и сейчас Урсула понимала, что осознание этого причиняет ему боль. В конце концов, он ее отец. В эту секунду Урсуле мучительно захотелось соответствовать тому образу, который стоял перед его мысленным взором. Ей показалось, что она плывет по течению, тоскуя по уютным отцовским объятиям, его утешительным словам.

— Папа, я хочу понять, чего все так боятся.

Мистер Марлоу молчал.

— Почему ты хочешь, чтобы я покинула Англию? Отчего Андерсоны отослали своих дочерей? Это как-то связано с гибелью Лауры?

Лицо мистера Марлоу, на мгновение залитое светом уличного фонаря, оставалось бесстрастным.

— Папа, пожалуйста, расскажи. Я прошу тебя. Что на самом деле случилось с экспедицией Рэдклифа? Почему все вы так напуганы?

Он не ответил.

Автомобиль остановился перед домом, и Сэмюэльс открыл дверцу со стороны Урсулы, а потом обошел машину, чтобы помочь мистеру Марлоу.

— Оставь, Сэм, — огрызнулся тот. — Я сам.

Сэмюэльс заспешил обратно к Урсуле.

— Отнести вас, мисс? — добродушно спросил он.

Урсула покачала головой.

— Бегите в дом, Сэм, и попросите миссис Стюарт согреть чай.

Сэмюэльс заторопился к лестнице, ведущей к черному ходу, и скрылся за дверью, оставив дочь наедине с отцом.

Урсула осторожно выбралась из автомобиля; каблуки ее шелковых туфелек коснулись скользкого края тротуара. Разглаживая юбку и поплотнее запахивая пальто, Урсула взглянула через дорогу, ожидая увидеть знакомое лицо полисмена, стоявшего напротив дома на Честер-сквер. На улице, однако, было пусто и тихо. Тем временем Биггз открыл парадную дверь; луч света вырвался наружу и подбодрил девушку.

Урсула осторожно поднялась, стараясь не поскользнуться на льду, который уже намерз на ступеньках этим холодным ноябрьским вечером. Она ждала отца, стоя в освещенном дверном проеме и наблюдая за тем, как он тушит сигарету, прежде чем последовать за ней, пальто наглухо застегнуто, воротник поднят. Судя по лицу мистера Марлоу, сегодня у отца с дочерью было мало шансов на примирение. Урсула вздохнула.

Внезапно из тени возник силуэт человека.

Мистер Марлоу резко обернулся.

Урсуле показалось, что она заметила блеск металла, когда незнакомец поднял какой-то предмет и направил на нее. Все остальное случилось мгновенно… Отец окликнул ее, но девушка как будто не в силах была сдвинуться с места. И тогда он бросился наверх, закрывая дочь собой. Раздался оглушительный грохот, и оба рухнули наземь. Отец придавил ее своей тяжестью.

— Папа… — Урсула с трудом могла дышать.

Роберт Марлоу застонал, когда Урсула попыталась выбраться из-под него. Она жутко перепугалась.

— Папа! — Она с трудом села. Тело мистера Марлоу было тяжелым, обмякшим.

Девушка увидела темное пятно, расплывавшееся по платью. Кровь была на ее лице, на одежде, растекалась по льду. Урсула прижала отца к себе.

Мистер Марлоу взглянул в глаза дочери и умер у нее на руках.