Послушная жена

Глава тринадцатая Мэгги

Нико купил мне чудеснейший рабочий стол с подсветкой и множеством ящиков и ящичков. Заказал просто сказочный шкаф с вешалкой, достаточно высокой для самого изысканного длинного платья. От большинства коробок мы избавились, а те, которые, по мнению Франчески, ей могли понадобиться, когда она станет старше, сложили в угол. Золотую шкатулочку я спрятала под грудой ткани в задней части одного из шкафов и каждый божий день вытаскивала ее, задаваясь вопросом, могла ли ошибиться. Франческа с Анной вбили мне в голову образ святой стройняшки, в чьем доме, да и в жизни все аккуратно рассортировано и разложено по полочкам, где нет места даже пончикам с джемом, не говоря уже об откровенных разговорах и греховном сексе. Поэтому Кейтлин совершенно не подходил облик бесстыжей шлюхи, таскающейся в Бат на тайные свидания. Мог ли другой мужчина, не муж, жадно ее ласкать, задыхаясь от похоти? Женщина, у которой даже для уборки пыли за батареями имелась специальная щетка, как-то не ассоциировалась у меня с опрометчивой и безрассудной страстью.

Я водила пальцами по гравировке на дне коробки, щурясь на открытки и заметки, изучая незнакомый почерк и сравнивая его с почерком Нико. Сомневалась и злилась. С какой стороны ни посмотри – а сторона тут явно одна, сколько ни крути, – ореол святости теперь болтался у Кейтлин вокруг лодыжек вместе со спущенными трусами.

Было безумием цепляться за тайну, которая могла причинить мужу только боль. Конечно, разумнее всего выбросить шкатулку, отнести на свалку, чтобы навсегда похоронить ее грязные секреты среди гниющих подгузников, прохудившихся кроссовок и поломанных видеокассет. Возможно, лет через сто кому-то повезет и он металлоискателем обнаружит драгоценную вещицу, но сейчас правда могла вызвать лишь кучу болезненных для Нико вопросов, которые все равно останутся без ответа. И подольют масла в костер противоречивых чувств, которые Франческа отчаянно пытается укротить.

И все же я почему-то сохранила шкатулочку, не в силах или не желая расстаться с ней. Может, мне виделась в ней некая странная защита от Анны, когда та в очередной раз станет намекать, что Нико никогда не будет со мной так счастлив, как с Кейтлин. Доказательство, что это не моя выдумка, не фантазии извращенного и ожесточенного ума «той, которая пришла следом», не происки самозванки, ищущей измену и предательство там, где их не было.

Сначала я думала показать шкатулку Нико. Возможно, нашлось бы очень простое объяснение, хотя непонятно какое. Но мне не хотелось ставить мужа в неловкое положение или служить гонцом, приносящим плохие вести. Кому сказать: вторая жена утешает мужа, узнавшего об измене первой. Право слово, легче принять его горе из-за смерти Кейтлин, чем смятение из-за измены.

Сарказм ситуации зашкаливал. Необходимость хранить секрет от Нико, конечно, тревожила, но настоящим испытанием было не поддаться искушению увидеть лицо Анны, когда я объявлю, что ее легендарная первая невестка трахалась с любовником в Бате.

Однако по мере того, как май плавно перетекал в июнь, эти мысли стали отходить на второй план. С тех пор, как я сшила Франческе пару платьев, она стала ходячей рекламой моего бизнеса. Впервые надев мое творение на вечеринку, она выглядела так сногсшибательно, что мне захотелось отправить с ней Сэма – отбиваться от парней. К тому же именно мое платье девочка выбрала из сотен нарядов, разбросанных по полу спальни, а это свидетельствовало о признании. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не испортить момент чрезмерными восторгами. Пошли разговоры, что «мачеха Франчески строчит реально крутой прикидон». Несколько родителей попросили меня сшить выпускные платья к концу июля, и я была очень занята. Мне даже заказали вечернее платье с лифом из павлиньих перьев на юбилей. Каждый раз, работая над ним, я чувствовала себя портнихой голливудской звезды.

Больше всего в моей маленькой мастерской на чердаке мне нравились два мансардных окна, откуда открывался вид на окрестности. Когда приходилось напрягаться, пришивая крючки и петли, а особенно, как сегодня, пайетки, я время от времени давала глазам роздых, устремляя взгляд вдаль и фокусируясь на верхушках деревьев. Из окон мансарды был виден сад Лары и Массимо, похожий на элитный парк: домик на дереве, качели из шин, батут. Сэм притворялся, будто слишком взрослый для подобных развлечений, но, оказываясь в гостях у соседей, опрометью мчался к батуту и крутил такие сальто, что смотреть было страшно.

Сегодня я увидела, как Сандро лежит на боку на батуте и во что-то играет. Потом он сел, когда из французского окна в задней части дома выскочил их родезийский риджбек. Потрясный зверь. Массимо сообщил, что их вывели в Африке для охоты на львов, и мне подумалось, не тесно ли бедняге Лупо в пригородном саду в Суссексе.

Что-то привлекло мое внимание в движениях Сандро. Мальчик осторожно полз по батуту, словно уклоняясь от снайперского огня. Затем внезапно спрыгнул и что есть духу помчался через весь сад к домику на дереве, а там принялся в явном страхе торопливо взбираться по веревочной лестнице, оскальзываясь и едва не падая. Все стало ясно, когда Лупо рванул за ребенком и его глухой лай эхом разнесся по окрестностям. Сандро вскарабкался на платформу домика на дереве, а Лупо встал на задние лапы, передними цепляясь за лестницу.

Я распахнула окно и изо всех сил заорала: «Лупо! Лупо!» Но пес, словно одержимый, рвался взобраться по лестнице, как будто там, наверху, истекала кровью раненая газель. Слышно было, как вопит Сандро. Где, черт возьми, Лара? Я одним духом сбежала по чердачной лестнице, стараясь не свалиться. Объяснение, зачем я подглядывала, можно придумать и позже. Я долетела до соседнего дома и принялась колотить в переднюю дверь.

Наконец вышла Лара с пыльной тряпкой в руке. Не будь я в такой панике, запросто могла бы подпустить язвительную шпильку.

– Мэгги! – Лара не отступила в сторону, не предложила войти, лишь в замешательстве глядела на нежданную гостью.

– Лупо загнал Сандро в домик на дереве. Мальчик по-настоящему напуган. Пес вряд ли туда доберется, но ведет он себя явно недружелюбно.

– Боже мой! Я пылесосила наверху и ничего не слышала. Пес ведь был заперт в кладовке. Должно быть, перепрыгнул через заграждение.

Лара ринулась по коридору и тоже выскочила через французское окно на кухне. Я последовала за ней, хотя меня так и не пригласили. Мы понеслись по саду туда, где пес приплясывал на задних лапах. Сандро же в отчаянии прижимался к задней стенке домика на дереве и плакал.

Лара попыталась схватить пса, но тот зарычал на нее, и она отскочила. Сердце у меня колотилось от страха: как бы нам самим не стать добычей зверя. Лара попыталась прикрикнуть на Лупо, но от ужаса издала лишь слабый писк.

Тут я напомнила себе, что Паркеры ничего не боятся, не говоря уже о рыжей псине из чужих краев, и кинулась обратно в дом, ожидая скрежета когтей позади и стараясь не представлять себе, какой процент моих ягодиц поместится в пасти у Лупо, если он решит атаковать. Я подбежала к холодильнику, схватила первый попавшийся продукт – которым оказалась куриная грудка, завернутая в прошутто, вполне в духе Лары, – и выскочила наружу.

– Эй, Лупо, смотри-ка, что у меня есть!

Пес перестал лаять, опустился на все четыре лапы и принялся нюхать воздух. Затем рванулся ко мне с такой скоростью, что захотелось рухнуть на землю и прикрыть голову руками. Но Лупо вдруг завилял хвостом, широко растянув пасть в зубастой улыбке. Я выставила ладонь вперед, командуя собаке сесть и надеясь, что к концу операции удастся сохранить все пять пальцев.

– Сидеть. Сидеть! – Я выпрямилась во весь рост, тщетно стараясь выглядеть большой и доминирующей.

Невероятно, но пес послушно приклеился задом к земле. Я оторвала кусок ветчины и жестом велела Ларе позвать Сандро. Через несколько мгновений ей удалось уговорить мальчика подползти к верхушке лестницы. Лара подхватила сына, который обвил ручонками ее шею, и бросилась к дому.

Я оторвала кусок цыпленка, и пес прямо-таки запел от удовольствия, издавая горлом счастливое поскуливание.

Услышав, что Лара закрыла французские окна, я раскрошила остатки мяса, бросила их на землю и рванула прочь. Лара открыла мне дверь и рухнула на стул.

– Ох, Мэгги, спасибо тебе. Огромное спасибо. Гребаная ублюдочная собака. Ненавижу эту сволочь до усрачки.

Ничего себе! Лара, которая, как мне всегда казалось, дважды подумает, прежде чем воскликнуть «Вот черт!», уронив себе на ногу кирпич, может так ругаться? На волне адреналинового шока это вызвало у меня такой неудержимый хохот, словно я высосала полбутылки водки и скурила изрядный косяк. Сандро сидел на столешнице, подтянув ноги к подбородку.

– Лупо раньше гонялся за ребенком?

– Массимо хотел настоящую сторожевую собаку, – вздохнула Лара. – Чтобы охраняла нас, когда его нет рядом. Но Лупо нужна твердая рука, а нас он не слушается. Лично я предпочла бы волнистого попугайчика. – Она было рассмеялась, но потом опять погрустнела и даже всхлипнула, отчего Сандро снова заплакал.

– Так, может, стоит отдать пса? Вряд ли Массимо хочет, чтобы Лупо вас всех терроризировал.

Лара покачала головой и решительно возразила:

– Нет. Нет. Ничего не выйдет. Массимо обожает пса и очень огорчится, если нам придется от него избавиться.

– Думаю, он огорчится куда больше, если псина вырвет у Сандро кусок щеки.

Мальчик посмотрел в сад, потом спустился со столешницы. И робко вмешался в нашу беседу:

– А когда Лупо укусил маму, папа сказал, что она сама виновата, раз не воспитала собаку должным образом.

– Лупо тебя укусил?!

– Да ерунда, – отмахнулась Лара, – просто щенячья игривость. Ты же знаешь, какие у щенков острые зубки. И Массимо прав: я даже не наказала собаку.

– Мам, у тебя кровь хлестала. – Сандро, насупившись, настороженно смотрел на нас темными глазами.

Лара рассмеялась:

– Ну что ты, милый, просто несколько царапинок. У щенков ведь зубки как иголочки. И вообще, иди-ка лучше нарисуй картинку для тети Мэгги, ладно?

Сандро исчез в игровой комнате.

– Лупо действительно тебя укусил? – снова спросила я.

– Не совсем. Он резвился, как все щенки, и в шутку покусывал меня, но слишком увлекся, а я не сумела его остановить.

– А что сказал Массимо? Или поведение Лупо его не пугает?

– О, для мужа Лупо на вес золота, – улыбнулась Лара. – Пес, в общем-то, нормальный, иногда, правда, немного перевозбуждается, когда Сандро его раздразнит.

– Лара, я все видела из окна. – Я осеклась, поняв, как странно это звучит, и пояснила: – Просто услышала лай, вот и выглянула. И Сандро вовсе не дразнил Лупо. Мальчик занимался своими делами. Ты же сама понимаешь, пес отнюдь не играл, он нападал, причем очень агрессивно. Даже ты его испугалась.

– Это потому, что я не слишком-то люблю собак. Меня в детстве укусили, – призналась Лара, показывая неровный шрам на правой руке. – Предпочитаю кошек, но когда Мисти пропала, мы решили, что лучше взять собаку. А Лупо начнет вести себя прилично, если продемонстрировать ему, кто в доме хозяин.

Я недоуменно уставилась на нее. Эта женщина тратит полжизни, валандаясь с точным соотношением помидоров /огурцов /красного перца для сыночка, пичкает его скумбрией, «в которой так много омега-три, необходимой твоему мозгу, Сандро», и бразильскими орехами, богатыми селеном, невесть для чего нужным, – а вот вероятность, что собака отхватит от сынишки аппетитный кусочек и сбежит в сад, похоже, беспокоит ее гораздо меньше.

Лара засуетилась, вытирая и без того безупречный стол и начищая дверные ручки.

– В любом случае прости, что из-за нашей ерунды тебе пришлось прервать работу. Я знаю, как ты занята.

Она явно уже отстранялась от меня, возвращаясь к прежней себе, холодноватой и сдержанной. Может, ей показалось, будто я ее осуждаю: она ведь возилась с уборкой наверху, вместо того чтобы присматривать за сыном в саду.

Я попыталась снова:

– Значит, говоришь, ничего страшного. Но ведь ты не можешь следить за Сандро каждую минуту, согласна? Хочешь, научу его вести себя с собакой увереннее? Когда я была подростком, мы держали джек-рассела. Поначалу был просто кошмар и мама с ним изрядно намучилась. Как оказалось, просто нужно показать ему место в нашей семейной иерархии, и вскоре песик уже ходил по струнке.

Протерев все, что можно, Лара огляделась, словно выискивая новые источники кишечной палочки, которые следует незамедлительно уничтожить. Вид у нее был настолько ошеломленный, будто я попросила ее перемножить несколько дробей и дать мне ответ в процентах от 319. Мне больше нравилось, когда она ослепляла горделивостью, а не погружалась с головой в уничтожение кухонных бактерий. Лора медленно кивнула, но ничего не сказала.

Я упорно продолжала гнуть свою линию:

– Лупо должен понять, что он в вашей стае стоит ниже Сандро. – И в общих чертах обрисовала, как мальчику следует кормить пса, дрессировать на свисток, в дверях всегда проходить первым и в итоге стать для Лупо старшим членом группы.

– А ты и в самом деле сумела перевоспитать свою собаку? – У Лары вечно был такой тон, словно она уже ничего хорошего и не ждет от жизни, хотя, по моим представлениям, все у нее складывалось не так уж плохо, если не считать, что сыну немного не хватало уверенности в себе. Мне вот, например, пришлось основательно придушить завистливое желание, чтобы Нико уделял мне столько же внимания, сколько Массимо Ларе. Поцеловать в макушку/щечку/ушко, погладить по руке: «Кофе/чаю/бокал вина, дорогая?» Они куда больше нас походили на молодоженов.

– Разумеется. Пожалуй, зайду-ка я к вам сегодня вечером и возьму с собой Сэма, когда он вернется с футбольной тренировки, и мы все немножко поиграем. Начать, наверное, стоит как можно скорее, пока Сандро не успел слишком погрузиться в сегодняшнее происшествие.

– Нет! Не надо тебе приходить сегодня вечером.

Должно быть, на лице у меня отразился гнев, вызванный странной напористостью ее тона: в конце концов, если бы не я, Сандро до сих пор трясся бы в домике на дереве.

– Извини, просто сегодня Массимо рано возвращается домой, а в такие дни он любит пообщаться с Сандро наедине. Считает, что свободное время следует проводить с толком. И у него очень хорошо получается.

Я с трудом удержалась, чтобы не съязвить: «Тогда возвращайся к пылесосу». Но вслух сказала другое:

– Да ладно, ничего страшного. Просто дай знать, когда будет удобно, и я приду. А сейчас можешь меня не провожать, иди лучше к Сандро. – Никто из моих знакомых не выставлял меня так откровенно, как Лара. Наоборот, на вечеринке обычно поднимался шум, если я пыталась улизнуть до полуночи.

Я топала домой по улице, бормоча: «Вот же свинья неблагодарная», когда ко мне подъехал Массимо.

Он выпрыгнул из машины и заключил меня в объятия.

– Как поживает моя великолепная невестка? Заходи на кофе. Мы к вам заскочим позже обсудить летний отпуск, а сейчас я хочу, чтобы ты честно, без подсказок братца, ответила, как вы поживаете.

Я медлила, не желая показаться грубой, но совершенно уверенная, что Лара мне не обрадуется. Попытки объяснить, что я только что от них, не увенчались успехом. А невестка, должно быть, смотрела в окно, поскольку внезапно появилась в дверях. Массимо взбежал по ступенькам и приник к ее губам. Поцелуй длился так долго, что я невольно скривилась, как Сэм во время романтических сцен по телевизору. В этом отношении Нико, слава богу, был куда менее пылок, чем Массимо. Хотя меня снова уколола зависть, что десять лет спустя они все еще увлечены друг другом. А ведь, судя по рассказам Нико, все были уверены, что Массимо, как старший по должности, просто использует Лару и быстро ее бросит. Этакий стереотип о романах на работе. Мне же он казался по-прежнему пылко влюбленным.

Массимо махнул рукой в мою сторону:

– Мэгги зайдет выпить кофе.

– Не хочу быть бесцеремонной, я и так уже отняла у Лары достаточно времени сегодня, – начала я, ожидая, что невестка расскажет о недавнем происшествии и, если уж совсем по-честному, проявит капельку благодарности.

– Ерунда. Мы всегда рады тебя видеть. Заодно расскажешь, чем вы там занимались. – И Массимо призывно махнул рукой, поднимаясь по ступенькам.

Лара зависла на пороге, словно забарахлившие автоматические двери, которые никак не могут решить, раздвинуться и пропустить человека или схлопнуться у него перед носом. Интересно, как такая холодная, застегнутая на все пуговицы мадам могла привлечь пылкого, открытого Массимо. По словам Нико, его первая жена была гораздо общительнее. Может, он впал в другую крайность и его потянуло к загадочным женщинам. А может, все объясняется гораздо проще и Массимо, при всем кажущемся интеллекте, банально купился на тело помоложе. И у меня мелькнула подлая мыслишка: если на момент их знакомства главной прелестью Лары был нижний этаж сорок шестого размера, то сейчас ее время на исходе.

Массимо пропустил меня в дверь, пояснив:

– Я сейчас, только переоденусь. Лара, детка, сделаешь нам кофейку?

Пришлось идти за Ларой обратно на кухню. Невестка была напряжена, двигалась угловато и скованно. Веселее было бы только петь хором с монахинями, принявшими обет молчания. Возможно, Ларе нравится проводить время наедине с Массимо, и мне вовсе не улыбалось быть третьим лишним.

– Я ненадолго. Скоро с футбольной тренировки вернется Сэм.

Лара покосилась в сторону коридора и прошептала:

– А можешь не упоминать при Массимо обо всей этой истории с собакой? У него сейчас напряженка на работе, и не хочется давать ему повод думать, что я не могу справиться с домашними проблемами, когда он так много работает.

Я не сторонница нелепых призывов «не беспокоить занятого мужчину бытовыми мелочами», особенно когда у «бытовых мелочей» огромная рычащая пасть и щелкающие зубы. Да и Массимо вовсе не выглядел измученным, в шесть пятнадцать возвращаясь налегке из бухгалтерии, в отличие Нико, который, наломавшись в садовом центре, добирался домой едва ли к восьми. Но Лара выглядела такой вымотанной, что я кивнула:

– Ладно, но ты все-таки объясни ему, как трудно тебе справляться с собакой. Думаю, Массимо ужаснется, если узнает.

С минуту Лара угрюмо молчала. Потом лицо ее прояснилось.

– Уверена, Лупо перерастет фазу непослушания. Я никогда не оставляю его с Сандро наедине. Он и сегодня-то оказался в саду только потому, что сумел перескочить через загородку. Да и Сандро скоро подрастет и уже не будет так пугаться. А меньше всего мне нужно, чтобы о происшествии узнала Анна. Уж она-то непременно объявит виноватой меня. – Тут лицо у нее сделалось испуганным, словно она ненароком проговорилась о собственной слабости.

Мне захотелось утешить Лару. Ведь сколько я ее знала, это был один из немногих случаев, когда она говорила искренне. Я-то всего пару месяцев волей-неволей выслушивала, как Анна к месту и не к месту лезет со своим единственно правильным мнением. Причем начиналось все довольно невинно, с этаких крупиц наблюдения, которые постепенно разрастались и раздувались, словно воздушные шары, только накачиваемые не газом, а злобной критикой, и начинали носиться вокруг, разбрызгивая эту критику на всех присутствующих. Лара же варилась в этом соку, постепенно подрывавшем ее моральный дух, уже почти десять лет и с куда более раннего, более уязвимого возраста. Я уже собиралась спросить Лару, есть ли у Анны ключи и от их дома, когда вернулся Массимо, сопровождаемый легким ароматом лосьона после бритья. В светло-салатовой рубашке с открытым воротом он словно только что сошел с яхты, пришвартованной где-нибудь на Сардинии. Лара сразу отвернулась и принялась выкладывать печенье на красивую тарелку, а Массимо открыл французские окна и позвал собаку. Момент был упущен.

Когда Лупо бросился к хозяину поздороваться, Лара спряталась за барными стульями. Господи, если бы я так боялась собаки, то быстренько сплавила бы ее в центр перевоспитания. Массимо поспешно рявкнул: «Лежать!», и Лупо тут же рухнул на пол, опустив голову, будто целый день смиренно ждал, пока кто-нибудь вспомнит о нем и покормит.

– И чем вы сегодня занимались? – поинтересовался Массимо, когда пес перекатился на спину.

Лара метнула на меня взгляд и пробормотала:

– Да так, всяким-разным. Сандро играл на батуте. А я воспользовалась передышкой и навела порядок наверху.

Она напоминала пустую сетку судоку без цифр: понятно, что нужно решить головоломку, но разрази меня гром, если я понимала, с чего начать. Массимо такой открытый и дружелюбный, а из Лары, похоже, слова нужно клещами вытаскивать. Это насколько же она не уверена в себе, что не может быть честной даже с собственным мужем. Мне бы не хотелось такой участи. Впрочем, я не настолько поглощена домашними делами, поэтому подобные затруднения Сэму вряд ли угрожают. Шить – это еще куда ни шло, но целыми днями ходить по дому с тряпкой и пылесосом точно не для меня.

Забавные они, эти Фаринелли.