Посредник

Глава 19

Выполнение задания было намечено на конец недели, когда на улицах не так многолюдно. Действовать следовало с большой осторожностью. Вечером в пятницу люди в длинных кожаных пальто дождались сообщения по рации от наблюдателей из здания в центре Москвы о том, что интересующий их объект покинул город.

Оперативные агенты терпеливо ждали на длинной узкой дороге у изгиба Москвы-реки, недалеко от поворота к деревне Переделкино, где высокопоставленные члены Центрального Комитета, видные академики и крупные военачальники имеют свои дачи.

Когда автомобиль приблизился, машина оперативников выехала вперед и перегородила дорогу. «Чайка» замедлила ход и остановилась. Шофер и телохранитель — оба прошедшие выучку в «спецназе» — ничего не могли поделать. С обеих сторон к машине подскочили вооруженные люди, и дула автоматов уперлись прямо в стекло.

Старший офицер в штатском рывком распахнул заднюю дверцу и заглянул внутрь машины. Сидевший в ней человек, оторвавшись от чтения досье, невозмутимо поднял глаза.

— Маршал Козлов? — спросил затянутый в кожу гебист.

— Да.

— Прошу выйти из машины. Вместе с вашими людьми. Сопротивление бесполезно. Вы арестованы.

Дородный маршал, отрывисто приказав спутникам повиноваться, выбрался из машины. На морозе дыхание клубами вырывалось у него изо рта. Любопытно, подумал он, когда-то еще снова удастся вдохнуть в себя свежий воздух. Внешне он не выказывал ни малейших признаков растерянности.

— За превышение полномочий вы ответите перед Политбюро. Тоже мне, чекисты нашлись.

Маршал назвал агентов КГБ пренебрежительным прозвищем, данным сотрудникам тайной полиции.

— Указание Политбюро мы и выполняем, — не без удовлетворения ответил офицер, бывший полковником Второго главного управления. Теперь пожилому маршалу стало ясно, что с оружием он распростился навсегда.

Двумя днями позже, в предрассветной тьме, агенты саудовских сил безопасности окружили скромный домик на окраине Эр-Рияда. Без накладки не обошлось. Один из агентов нечаянно опрокинул урну для мусора. В доме залаяла собака. Из окна выглянул слуга — уроженец Йемена, спозаранку уже варивший себе крепкий кофе, и немедля оповестил хозяина.

Полковник Истерхаус прошел хорошую выучку в американском авиационном отряде. Нравы Саудовской Аравии ему были известны как нельзя лучше: он знал, что участия в тайном заговоре ему не простят. И давно был готов ко всему. Пока ломали ворота, пока шла перестрелка, в которой погибли два его охранника-йеменца, он успел принять нужные меры. Взбегая по лестнице, агенты услышали короткий выстрел.

Полковник лежал на иолу ничком. Кровь заливала дорогой персидский ковер, украшавший изысканный, в восточном стиле, кабинет. На шелковом полотнище над письменным столом было вышито арабское изречение: Инш-Алла. Такова воля Аллаха.

На следующий день группа агентов ФБР во главе с самим Филипом Келли оцепила поместье в гористых окрестностях Остина. Сайрус Миллер любезно принял Келли и благосклонно согласился его выслушать. Услышав о том, что он арестован, Сайрус Миллер принялся громко и страстно молиться, призывая своего могущественного друга обрушить праведный гнев на головы идолопоклонников и антихристов, не пожелавших постичь Божественные предписания, явленные в поступках Его избранника.

В тот же час Кевин Браун со своими подручными взял под стражу Мелвилла Сканлона в его роскошном доме под Хьюстоном. Та же участь постигла Лайонела Мойра в Далласе. Были также выписаны ордера на арест Бена Залкинда в Пало-Альто и Питера Кобба в Пасадене. Предчувствие тому виной или простое совпадение, но Залкинд накануне вылетел в Мехико-Сити. Кобба рассчитывали застать на рабочем месте. Но он в то утро остался дома из-за простуды. Такие случайности и сводят на нет даже самые выверенные планы. Этим полицию не удивишь. Преданный секретарь успел сообщить Коббу по телефону о том, что к его дому направляется автомобиль ФБР. Кобб поднялся с постели, поцеловал жену и детей и заперся в гараже. Агенты ФБР опоздали на двадцать минут.

Четырьмя днями позже президент Джон Кормак вошел в правительственную комнату и занял свое место во главе стола. Члены кабинета и ближайшие советники были уже в сборе. Все заметили разительную перемену в его облике. Плечи его расправились, взгляд прояснился.

За столом сидели Ли Александер и Дэвид Вайнтрауб из ЦРУ, рядом с ними Дон Эдмондс, Филип Келли и Кевин Браун из ФБР. Садясь на свое место, Джон Кормак приветливо им кивнул.

— Ваши доклады, джентльмены.

Кевин Браун, взглянув на директора своего ведомства, заговорил первым.

— Господин президент! Наши агенты побывали в горной хижине в Вермонте. Найдено оружие: винтовка и «кольт» 45-го калибра. Там же обнаружены тела Ирвинга Мосса и Данкана Маккрея. бывших сотрудников ЦРУ. Тела опознаны.

Дэвид Вайнтрауб кивнул.

— В Куантико проведена экспертиза. Бельгийская полиция прислала нам увеличенные фотографии пули, извлеченной из обшивки сиденья чертова колеса в Ваврском парке. Установлено, что эта пуля, которой убит Марше он же Лефорт, выпущена из найденного нами «кольта». Голландской полицией извлечена пуля, застрявшая в бочке, которая стояла в подвале пивного бара в Ден-Боше. Пуля сплющена, но нарезки все же видны. Стреляли из того же «кольта». И наконец, в баре на проезде Вотрен в Париже из штукатурки извлечено шесть винтовочных пуль. Стреляли из обнаруженной нами винтовки. И винтовка, и револьвер приобретены на вымышленное имя в оружейном магазине Галвестона, штат Техас. Владельцу магазина показали фотографию Ирвинга Мосса: он узнал в нем того самого покупателя.

— Значит, все сходится?

— Да, господин президент.

— Мистер Вайнтрауб?

— К сожалению, вынужден подтвердить, что Данкан Маккрей был зачислен в штат ЦРУ еще в бытность его в Центральной Америке, по рекомендации Ирвинга Мосса. Его использовали в качестве помощника, а потом направили на обучение в Штаты. После увольнения Мосса всех его протеже, разумеется, следовало подвергнуть тщательной проверке. Этого по оплошности не сделали. Упущение серьезное. Глубоко сожалею.

— Но ведь тогда вы еще не занимали пост заместителя директора по оперативной части. Прошу вас, мистер Вайнтрауб, продолжайте.

— Благодарю вас, господин президент.

— Из наших собственных источников поступило подтверждение новости, которую сообщил нам в частном порядке резидент КГБ в Нью-Йорке. Некий маршал Козлов привлечен к ответственности по обвинению в передаче за пределы страны пояса, ставшего причиной гибели вашего сына. Согласно официальным сведениям, он подал в отставку по состоянию здоровья.

— Как вы думаете, он признает себя виновным?

— Допрашивать в Лефортовской тюрьме, я думаю, умеют, — заметил Вайнтрауб.

— Мистер Келли? — обратился президент к помощнику директора ФБР.

— Кое-какие обстоятельства, господин президент, по-видимому, останутся неподтвержденными. Тело Доминика Орсини так и не обнаружено. Корсиканская полиция установила, что в окно спальни на верхнем этаже бара в Кастельбланке действительно было выпущено два заряда дроби. Револьвер «смит-вессон», которым мы снабдили специального агента Сомервилл, по всей вероятности, покоится на дне реки Прунелли. Все, что возможно доказать, было доказано. Абсолютно все. Описание событий, данное в рукописи, полностью соответствует фактам.

— А те пятеро, так называемая «Группа Аламо»?

— Трое находятся под стражей. Сайрус Миллер, скорее всего, избежит суда. Врачи признали его клинически невменяемым. Мелвилл Сканлон признался во всем, не утаив подробностей заговора против законного монарха в Саудовской Аравии. Я полагаю, что государственный департамент уже принял соответствующие меры.

— Без сомнения, — подтвердил президент.

— Саудовское правительство было поставлено в известность и предприняло необходимые действия.

— А где остальные участники пятерки?

— Залкинду удалось скрыться. По нашим предположениям, он находится в Латинской Америке. Кобб повесился в собственном гараже. Мойр полностью подтвердил показания Сканлона.

— Остаются ли какие-то неясности, мистер Келли?

— Как будто бы нет, господин президент. Насколько позволило время, мы проверили каждую деталь, упомянутую в рукописи мистера Куинна. Имена, даты, время и место встреч, адреса компаний по прокату автомобилей, авиабилеты, нанимаемые квартиры, гостиницы, виды транспорта, оружие — словом, ничто не осталось без внимания. Полиция и иммиграционные службы в Ирландии, Британии, Бельгии, Голландии и Франции в ходе проверки оказали нам всяческое содействие. Расхождений не оказалось.

Президент Кормак бросил взгляд на пустовавшее кресло.

— А мой бывший коллега?

Директор ФБР подал знак Филипу Келли.

— На последних трех страницах рукописи излагается беседа двух людей в ту самую ночь. Подтверждений тому, что разговор действительно был, не имеется. О мистере Куинне у нас до сих пор нет никаких известий. Но мы допросили обслуживающий персонал особняка в Джорджтауне. Шофер был отпущен домой под предлогом, что машина больше не понадобится. Двое вспоминают, что приблизительно в половине второго их разбудил шум в гараже. Один из них выглянул в окно и увидел, как машина выехала на улицу. Служитель подумал, что это воры. Он отправился к хозяину, но оказалось, что тот уехал.

Мы проверили все его акции и капиталовложения. Выяснилось, что громадные суммы были затрачены им на контракты в оборонной промышленности. Условия Нантакетского договора, несомненно, ставили его благосостояние под удар. Доводы Куинна вполне логичны. Определить достоверность прочих высказываний собеседника Куинна не представляется возможным. Остается одно: либо верить Куинну, либо нет.

Президент Кормак поднялся с места.

— А я верю, джентльмены, верю каждому его слову. Прошу прекратить розыск. Приказ подлежит немедленному исполнению. Благодарю вас за все старания.

Через дверь напротив камина президент прошел к секретарю и попросил, чтобы его какое-то время никто не беспокоил. Затем вошел в Овальный кабинет и затворил за собой дверь.

Он сел за огромный письменный стол под окном с зеленоватыми пуленепробиваемыми стеклами, в пять дюймов толщиной. Окна выходили в розовый сад. Президент откинулся на спинку высокого вращающегося кресла. Семьдесят три дня прошло с тех пор, как он последний раз сидел в этом кресле.

На столе стояла фотография в серебряной рамке. Саймон был снят осенью, перед самым его отъездом в Англию. Тогда ему было двадцать. Жизнерадостное молодое лицо. В глазах — юношеский задор и уверенность в будущем.

Президент взял фотографию в руки и пристально в нее вгляделся. Потом выдвинул левый ящик стола.

Прощай. Саймон, — тихо проговорил он.

Он положил фотографию в стол изображением вниз. Задвинул ящик и запер его на ключ. Затем нажал кнопку переговорного устройства.

— Вызовите, пожалуйста, ко мне Крейга Липтона.

Когда пресс-секретарь появился, президент сообщил ему о своем желании выступить завтра вечером по главным каналам телевидения с обращением к нации.

Хозяйка меблированных комнат в Александрии не без сожаления расставалась со своим канадским гостем, мистером Роже Лефевром. Столь тихие, благонравные жильцы, не причиняющие никаких хлопот, попадаются не часто.

Вечером мистер Лефевр зашел к ней попрощаться. Почтенная дама заметила, что он сбрил бороду. Так он выглядел явно моложе.

Телевизор в ее комнате был, как всегда, включен. Высокий человек на мгновение задержался у выхода. На экране ведущий, со строгим выражением лица, объявил: «Леди и джентльмены! Сейчас перед вами выступит президент Соединенных Штатов».

— Может быть, вы еще немного задержитесь? — спросила хозяйка. — Сейчас будет выступать президент. Говорят, бедняга вынужден подать в отставку.

— Меня ждет такси. Пора идти.

На экране появился президент Кормак. Он сидел выпрямившись за рабочим столом в Овальном кабинете, иод Большой Печатью. За последние восемьдесят дней его видели только мельком. Президент постарел, осунулся, морщин на его лице заметно прибавилось. Однако от того безучастно-отрешенного выражения, какое запечатлела фотография, снятая во время похоронной церемонии в Нантакете и ставшая известной всему миру, не осталось и следа. Президент твердо и уверенно смотрел прямо в глазок телекамеры, словно видел перед собой сто миллионов американцев и еще многие миллионы жителей нашей планеты. В его манере держаться не чувствовалось ни малейшей усталости. Говорил он размеренно.

Мои соотечественники-американцы! — начал президент свою речь.

Куинн прикрыл дверь и спустился по лестнице к такси.

— В Даллес, — сказал он шоферу.

Тротуары, расцвеченные рождественскими украшениями, были залиты ярким светом. Бесчисленные Санта-Клаусы в витринах магазинов, с транзисторами возле уха, весело подмигивали, притопывали в такт музыке. Водитель ехал по Мемориальному шоссе Генри Шерли, затем свернул направо к реке Тернпайк, и еще раз направо, к Кэпитал белтуэй.

Вскоре Куинн заметил, что многие водители притормаживают у обочины, из опасения пропустить хоть слово из радиопередачи. Пешеходы также начали собираться вокруг включенных транзисторов. Водитель такси слушал обращение президента через наушники. У самой развилки он вдруг громко воскликнул:

— Ну и ну! Вы только послушайте, что он говорит. Сроду бы не поверил.

Он повернул голову к Куинну, не обращая внимания на дорогу.

— Хотите, включу динамик?

— Нет, я послушаю потом, когда будут повторять запись, — сказал Куинн.

— На минутку можно и притормозить.

— Езжайте дальше.

В аэропорту Даллес Куинн расплатился с таксистом и вошел внутрь здания, направляясь к регистрационной стойке британских авиалиний. Большинство пассажиров и чуть ли не половина обслуживающего персонала столпились у высоко подвешенного телевизора. Куинн обратился к единственной дежурной.

— Рейс 210 до Лондона, — сказал он, протягивая билет.

Дежурная с трудом оторвалась от экрана телевизора и всмотрелась в билет, стуча по клавишам терминала.

— Из Лондона вы летите в Малагу?

— Да.

Голос Джона Кормака разносился над притихшим залом.

— С целью подрыва Нантакетского договора эти люди вознамерились прежде всего отстранить от дел президента…

Дежурная, глядя в противоположную сторону, передала Куинну талон на посадку.

— Я могу пройти к самолету? — спросил Куинн.

— Что? Да-да, конечно… Счастливого вам пути.

За службой иммиграционного контроля находился бар, в котором также был включен телевизор. Возле него тесно толпились ожидавшие вылета пассажиры.

В красно-бело-голубом автобусе на пути к стоявшему на летном поле «Боингу» один из пассажиров держал в руках включенный транзистор. Все молча слушали. У входа в самолет Куинн подал свой посадочный талон стюардессе. Та показала ему, как пройти в салон первого класса. Куинн позволил себе эту роскошь, потратив на нее остаток полученных от советского генерала денег. Нагнув голову, чтобы пройти в самолет, Куинн услышал за спиной слова президента:

— Такова подоплека недавних событий. Теперь страница перевернута. Собратья американцы! Ваш президент снова с вами…

Куинн уселся у окна, пристегнул пояс. От бокала шампанского он отказался и попросил красного вина. Взял предложенный экземпляр «Вашингтон пост» и углубился в чтение. Соседнее кресло оставалось незанятым.

Оторвавшись от взлетной полосы, «Боинг-747» повис над Атлантикой. В салоне взволнованно обсуждали президентскую речь, продолжавшуюся почти час. Куинн молча продолжал читать газету.

Редакционная статья на первой странице газеты оповещала читателей о предстоящей речи президента, не оставляя ни малейших сомнений относительно его намерения уйти в отставку.

— Чего бы вы еще хотели, сэр? — пропел над его ухом нежный голос.

Куинн вскинул глаза и радостно улыбнулся. Рядом с ним стояла Саманта.

— Только тебя, детка.

Он отложил свернутую газету в сторону. На заметку внизу страницы он так и не обратил внимания. Заголовок гласил: «Рождественский дар ветеранам вьетнамской войны». В подзаголовке уточнялось: «Армейский госпиталь для парализованных получает анонимный чек на пять миллионов долларов».

Саманта уселась в кресло.

— Поняла вас, мистер Куинн. Решено: я отправляюсь в Испанию вместе с вами. И даже не прочь выйти за вас замуж.

— Ну и отлично, — отозвался Куинн. — Терпеть не могу нерешительности.

— А то местечко, где вы живете — как оно выглядит?

— Крохотная деревушка, небольшие белые домики, старая церковка, низенький старичок священник…

— Надеюсь, с брачной церемонией он справится?

Саманта обняла голову Куинна и притянула его к себе. Губы их слились в долгом поцелуе. Газета соскользнула с колен Куинна и упала на пол. Стюардесса, понимающе улыбнувшись, подняла ее и положила на сиденье. До крупно набранного сенсационного заголовка никому не было никакого дела. Газета сообщала: