Постучи в мое окно

Скажи «привет!»

— Может, пригласите меня в квартиру, или так через порог и будем разговаривать? — нарушил тишину незнакомец.

— Извините! — смутился я. — Заходите, пожалуйста.

— А это что за собрание? — поинтересовался он, когда увидел ребят.

— Никакое не собрание! — возразил я. — Мы просто так… Вы проходите на кухню, он там.

— Что — «он»? — удивился незнакомец.

— Не «что», а «кто»! — поправила его Витуня. — Потому что он живой.

— Конечно, «кто»! — сказал я. — Ваш Гриня.

— Простите, но я не очень понимаю, о каком Грине вы говорите. Нет у меня никаких Гринь!

— Как нет?! — удивился теперь Сергей. — А ваш грачонок?

— А, так вы о граче! — наконец понял незнакомец. — Так бы и говорили, а то «он», «Гриня»! А вы почему, собственно, решили, что он мой? Вы знаете, кто я?

— Конечно, знаем! — ответил Славик. — Вы его хозяин.

«Плохой хозяин!» — подумал я, и промолчал.

— Вот и не угадали! — улыбнулся незнакомец. — Я — ваш новый управдом! Хе-хе…

— Вы… правду говорите? — не поверила Витуня.

— Девочка! — строго оборвал ее управдом. — Запомни: Зиновий Всеволодович Панько, то есть я, всегда говорит правду!

— Извините нас, Зиновий Всеволодович! — зашумели сразу все. Мы это… ну, мы того…

— Я вижу, что вы «это» и немного, видимо, «того», но, — и он посмотрел на меня, — запомните раз и навсегда, гражданин Почепцов: никаких объявлений без моего разрешения вывешивать нельзя! В нашем доме, который борется за звание лучшего в районе, возле первого подъезда есть специальная доска для объявлений и объявлений. Двери — не для этого! Ясно?

— Ясно! — ответили мы как один.

— Тогда бывайте и об этом не забывайте! — заговорил вдруг стихами управдом и сам удивился. — Ах ты, поэт!.. Ну хорошо, ушел. А объявление снимите, «товарищи граждане»!

— Кажется, все! — сказал Славик, и мы облегченно вздохнули.

— Нам тоже пора. Бывай! — попрощались ребята. — А объявление мы снимем.

Они помахали Грине — нашему Грине! — и пошли, а я накормил грачонок и сел за уроки.

Скоро пришел папа.

Он заглянул в кухню и сразу — точь-в-точь как я у ребят спросил у меня:

— Ну как?!

— Люкс! — ответил я словцом Сергея, и папа счастливо улыбнулся.

— Ты уроки делаешь? — заметил он. — Делай, делай, потом расскажешь.

Папа отрезал хлеба и сыра, налил чаю и спросил:

— Ты прости, я на минутку. Можно, я побуду с ним… с грачонком?

— Конечно, можно! — щедро разрешил я, потому что прекрасно знал: папа тоже давно мечтал о нечто живом.

— Я немножко, пока ты учишь, — обрадовался папа, взял коробку с Гриней и поспешил к себе.

А когда я справился с уроками, мы с папой сидели на кухне и разговаривали. Я рассказал ему про все наши приключения. А потом папа рассказал мне о грачах.

Оказывается, они живут почти во всех уголках Советского Союза, а весной прилетают первыми. Гнездятся они огромными колониями и из года в год возвращаются на старые места. Грачи уничтожают вредных насекомых, очищают леса и поля, и что интересно — их можно научить разговаривать! Конечно, не так хорошо, как человека, но хоть несколько слов.

— Папа, а давай Гриню научим, — попросил я.

— А что, попробуем! Представляешь, приходим домой, а он нам: «Привет!» Или кто-то спрашивает, как его зовут, а он «Гриня!» Здорово?..

— Здорово! — согласился я. — А как его учить?

— Не так и просто, — признался папа. Надо ему каждый день повторять одно и то же, может, и научится, если не ленивый.

И он лучше всех! — восторженно воскликнул я.

— Даже за нас с мамой? — прищурился папа.

— Ой, что ты! Гриня лучше всех грачей.

— Если так — научится! — согласился папа и пошел встречать маму с работы. А я убрал на кухне, собрал на завтра портфель, подбросил Грине сыра — вдруг есть захочет! — и пошел спать.

Сегодня я заснул сразу. Даже не слышал, когда пришли родители. И всю ночь мне снилось, как мы с Гриней болтаем про все, про все на свете.