Посылка

Октябрь

На лекции по английской литературе Эдди Фостер впервые обратил внимание на эту девушку.

И не потому, что она села позади него. Конечно, девушка и раньше попадалась ему на глаза, когда он оглядывал аудиторию, пока профессор Юстон что-то писал на доске или зачитывал отрывок из учебника. Конечно, он видел ее, входя в аудиторию или выходя из нее. Иной раз проходил мимо нее в коридорах учебных корпусов или по дорожкам кампуса. Однажды она даже коснулась его плеча и протянула ему карандаш, который выпал из кармана.

Но никогда раньше он не мог разглядеть в ней женщину. Во-первых, если у нее и была впечатляющая фигура, то девушка очень искусно прятала ее под одеждой свободного покроя. Во-вторых, молоденькое лицо не блистало красотой. В-третьих, тихий и высокий голос.

Эдди невольно задался вопросом, а почему, собственно, он обратил на нее внимание в этот день. Всю лекцию он думал о рыженькой, которая сидела в первом ряду. В пьесе, которая проигрывалась перед его мысленным взором, роли исполняли он и она, одна сладострастная сцена сменяла другую. И когда перед очередным актом поднимался занавес, он услышал за спиной голос:

— Профессор?

— Да, мисс Элдридж.

Эдди через плечо глянул на мисс Элдридж. Вопроса не расслышал, зато пригляделся к простенькому личику, услышал голосок, увидел широченный свитер. И внезапно в голове сверкнула мысль: «Возьми ее».

Эдди резко отвернулся, сердце забилось так, словно слова эти он произнес вслух. Что за идиотская идея? Взять ее? Без всякой фигуры? С детским личиком?

И только тут понял, что идею подсказало ему это самое личико. Детскость, похоже, и возбудила его.

За спиной что-то упало на пол. Эдди обернулся. Девушка уронила ручку и теперь поднимала ее. Эдди словно прошибло током, когда он увидел, как свитер обтянул грудь. Может, насчет фигуры он зря. Просто ребенок боялся показать свое созревшее тело. Эдди обдало жаром.

«Элдридж Джулия,— прочитал он в ежегоднике, выпущенном колледжем Сент-Луис.— Искусство и наука».

Как он и ожидал, она не входила ни в женские студенческие общества, ни в какие другие организации. Он смотрел на ее фотографию. Воображение разыгралось: застенчивая, нелюдимая, снедаемая тайными желаниями.

Он должен ее взять.

Почему? Этот вопрос он раз за разом задавал себе, но ответа так и не получил. Однако теперь ее образ никак не желал покинуть его. Он буквально видел, как их тела сплелись на кровати в бунгало мотеля «Хайвей». Настенный обогреватель гонит горячий воздух, а они пируют плотью друг друга — он и этот невинный ребенок.

Зазвенел звонок. Когда студенты выходили из аудитории, Джулия выронила из рук книги.

— Подождите, я их сейчас подберу,— вызвался Эдди.

— Ага.

Она покорно ждала, пока он соберет книги. Уголком глаза он заметил, что ноги у нее гладкие, как слоновая кость. По телу пробежала дрожь, он поднялся, протянул ей книги.

— Вот.

— Спасибо.

Она опустила глаза, на щеках затеплился румянец. А ведь она ничего, подумал Эдди. И фигура при ней. Во всяком случае, есть за что подержаться.

— А что мы должны прочитать к следующему занятию? — услышал он собственный голос.

— «Столик у оркестра»,— без должной уверенности ответила она.

— Вроде бы да.

Пригласи ее на свидание, потребовал внутренний голос.

— Точно, «Столик у оркестра».

Он кивнул. Пригласи немедленно, повторил внутренний голос.

— Так я пошла.— Джулия начала поворачиваться к двери.

Эдди улыбнулся, почувствовал, как скрутило живот.

— Еще увидимся,— выдавил он из себя.

Он стоял в темноте, глядя на ее окно. В комнате зажегся свет, как только Джулия вышла из ванной. В махровом халате, с полотенцем, мочалкой и мыльницей. Эдди наблюдал, как она кладет на комод мочалку и мыльницу, садится на кровать. Стоял, не сводя с нее глаз. «Что я здесь делаю? — спрашивал он себя.— Если я попадусь на глаза охране, меня арестуют. Надо уходить».

Джулия встала. Развязала пояс, халат соскользнул на пол. Эдди обомлел. Губы разошлись, засасывая влажный воздух. Да у нее тело женщины. Полные бедра, налитые груди. В сочетании с детским личиком...

Дыхание шумно вырвалось из груди.

— Джулия, Джулия, Джулия...— забормотал он.

Джулия повернулась к кровати, чтобы взять ночную рубашку.

Он знал, что идея безумная, но ничего не мог с собой поделать. Какие бы он ни изобретал варианты, мысли возвращались к первому.

Он пригласит ее в автокинотеатр, подмешает снотворное в коку, отвезет в мотель «Хайвей». А чтобы гарантировать собственную безопасность, сфотографирует и пригрозит, что отошлет фотографии родителям, если она раскроет рот.

Безумная идея. Он это знал, но ничего другого не лезло в голову. И реализовывать ее надо быстро, пока она для него — незнакомка. С детским личиком и женским телом. Это его вполне устраивало. Более близкого знакомства он и не хотел.

Нет! Это безумие! Он пропустил два занятия по английской литературе. На уик-энд уехал домой. Он читал журналы и подолгу ходил пешком. Он знал, что не поддастся безумию.

— Мисс Элдридж?

Джулия остановилась. Повернулась к нему, солнце превратило ее волосы в золотую корону. А ведь она симпатичная, подумал Эдди.

— Могу я прогуляться с вами? — спросил он.

— Да,— ответила она.

Они пошли по дорожке.

— Я все думаю, а не согласитесь ли вы в пятницу вечером поехать со мной в автокинотеатр? — Он удивился спокойствию собственного голоса.

— Я? — Джулия застенчиво посмотрела на него.— А что показывают?

Он сказал.

— Звучит неплохо.

Эдди шумно глотнул.

— Так когда мне за вами заехать?

Потом он гадал, не удивилась ли Джулия тому, что он не спросил, в каком корпусе общежития она живет.

Над крыльцом горела лампа. Эдди нажал на кнопку звонка, подождал, наблюдая, как около лампы кружатся два мотылька. Через несколько мгновений Джулия открыла дверь. Да она просто красавица, подумал Эдди. И как хорошо одевается.

— Привет,— поздоровалась она.

— Привет,— ответил он.— Готова?

— Только возьму пальто.

Через холл она прошла в коридор, потом в свою комнату. Ту самую, в которой стояла обнаженной, купаясь в ярком свете. Эдди стиснул зубы. Ошибки не будет. Она никому ничего не скажет, когда увидит фотографии, которые он сделает.

Джулия вернулась в холл, и они зашагали к автомобилю. Эдди открыл ей дверцу.

— Благодарю,— прошептала Джулия. Когда она усаживалась, перед глазами Эдди мелькнули ее обтянутые нейлоном колени, но она тут же поправила юбку. Эдди захлопнул дверцу, обошел автомобиль. Во рту у него пересохло.

Через десять минут он въехал в последний ряд автокинотеатра, выключил двигатель. Высунул руку, снял с подставки динамик, втянул в окно. Фильм еще не начался, показывали мультик.

— Тебе брать попкорн и коку? — спросил он и насмерть перепугался: а вдруг она откажется?

— Да. Спасибо,— ответила Джулия.

— Сейчас вернусь.— Эдди вылез из кабины, направился к магазину-бару. Ноги у него дрожали.

Он стоял в очереди студентов, занятый своими мыслями. Вновь и вновь он захлопывал дверцу бунгало, запирал ее, сдвигал портьеры, зажигал все лампы, включал настенный обогреватель. Вновь и вновь подходил к беспомощной, лежащей на кровати Джулии.

— Тебе чего? — спросил продавец.

— Э... два попкорна и две коки, большую и маленькую.

Его затрясло. Он не сможет это сделать. За такое можно загреметь в тюрьму до конца жизни. Автоматически он расплатился, с подносом в руках поплелся к автомобилю. Фотографии, идиот, пришла в голову спасительная мысль. Они — твоя защита. Тело прошибло жаром желания. Теперь уже никто и ничто не могло его остановить. По пути он высыпал в маленький стаканчик с колой две заранее растолченные таблетки.

Джулия спокойно сидела, когда он открыл дверцу и скользнул за руль. А тут и начался фильм.

— Вот твоя кола.— Он протянул Джулии маленький стаканчик и пакет с попкорном.

— Благодарю,— ответила Джулия.

Эдди не отрывал глаз от экрана. Сердце выскакивало из груди. Он чувствовал, как по спине и бокам бегут капельки пота. Сухой безвкусный попкорн не лез в глотку. Эдди то и дело прикладывался с стакану с кокой. Уже скоро, думал он. Плотно сжав зубы, смотрел на экран. Слышал, как Джулия ест попкорн, пьет коку.

Мысли ускорили бег: дверь заперта, портьеры сдвинуты, комната — ярко освещенная духовка, они на кровати. И проделывают такое, чего раньше Эдди и представить себе не мог. А виной тому — ее ангельское личико. Оно заставило его подсознание показать свою темную половину.

Эдди искоса глянул на Джулию. Дернулся так, что плесканул кокой на брюки. Пустой стаканчик валялся на полу, остатки попкорна вывалились из перевернутого пакетика на колени. Голова покоилась на подголовнике, и на мгновение Эдди почудилось, что она мертва.

Но тут она шумно втянула в себя воздух, медленно повернула к нему голову. Он увидел, как медленно ворочается за губами язык.

Ледяное спокойствие разом вернулось к нему. Он возвратил динамик на подставку. Выбросил стаканчики и пакетики. Завел двигатель, подал автомобиль задним ходом. Включил подфарники и покатил к выезду из кинотеатра.

Мотель «Хайвей». Мигающую вывеску он заметил за четверть мили. На мгновение Эдди показалось, что чуть ниже он видит надпись «Свободных мест нет», и он испуганно вскрикнул. Но тут же понял, что его опасения напрасны. Все еще дрожа, он съехал с дороги, припарковался у стены административного корпуса.

Взяв себя в руки, вошел в холл, твердым шагом направился к регистрационной стойке. Ночной портье не сказал ему ни слова. Эдди заполнил регистрационную карточку, заплатил, получил ключ.

Поставил автомобиль у бунгало, отнес в комнату фотоаппарат, вышел за дверь, огляделся. Ни души. Подбежал к автомобилю, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, подхватил Джулию на руки. Под ногами хрустел гравий дорожки. Он переступил порог, в темноте добрался до кровати, опустил на нее Джулию.

Вот тут и начала реализовываться его мечта. Он запер дверь. На негнущихся ногах прошелся по комнате, сдвигая портьеры. Включил настенный обогреватель. Нащупал на стене у двери выключатель, нажал на клавишу. Включил настольные лампы, снял с них абажуры. Уронил один. Абажур покатился по ковру. Поднимать его Эдди не стал. Шагнул к кровати, на которой лежала Джулия.

Юбка задралась, обнажив бедра. Он видел верхний срез чулок, пуговки резинок, на которых они крепились к поясу. Шумно сглотнув, Эдди сел рядом. Снял с нее пальто, потом свитер. Расстегнул бюстгальтер. Груди вывалились на свободу. Эдди быстро расстегнул молнию юбки, стащил вниз.

Через несколько секунд она лежала на кровати в чем мать родила. Эдди подтянул девушку к подушкам, подложил их ей под спину. Господи, какая роскошная у нее фигура. Он закрыл глаза, по телу в который уже раз пробежала дрожь. Нет, сказал он себе. Это очень важно. Сначала сфотографируй ее, и тогда ты будешь в безопасности. Она ничего с тобой не сделает, она испугается что-либо сделать. Он поднялся, взял фотоаппарат. Снял с объектива крышку. Поймал ее в видоискатель. Заговорил.

— Открой глаза,— приказал он.

Джулия подчинилась.

У ее общежития он появился на следующее утро, около шести часов. Осторожно подкрался к окну. Он не спал всю ночь. Глаза горели, покраснев от напряжения.

Джулия лежала так, как он ее и положил. Его сердце гулко забилось. Он постучал в окно.

— Джулия.

Она что-то простонала, повернулась на бок, лицом к нему.

— Джулия.

Ее глаза приоткрылись. Еще окончательно не проснувшись, она уставилась на него.

— Кто это?

— Эдди. Пусти меня.

— Эдди?

Внезапно у нее перехватило дыхание, она сжалась в комок, и он понял, что она все вспомнила.

— Пусти меня, а не то тебе не поздоровится,— прошипел он. Опять задрожали ноги.

Джулия несколько секунд лежала не шевелясь, не отрывая взгляда от глаз Эдди. Потом встала, пошатываясь, и направилась к двери. Эдди поднялся на крыльцо в то самое мгновение, когда Джулия открыла входную дверь.

— Что тебе надо? — прошептала она. Мятая одежда, спутанные волосы.

— Пошли к тебе.

Джулия напряглась.

— Нет.

— Хорошо.— Он грубо схватил ее за руку.— Поговорим в моей машине.

Вдвоем они подошли к автомобилю. Усаживаясь рядом с ней, Эдди увидел, что она вся дрожит.

— Я включу обогреватель.

Прозвучало глупо. Он привел ее сюда, чтобы пригрозить, а не успокоить. Злясь на себя, Эдди включил двигатель, и автомобиль тронулся с места.

— Куда мы едем? — спросила Джулия.

Он не знал. Потом внезапно вспомнил о лесной дороге за городской чертой, куда по вечерам любили приезжать студенческие парочки. В этот час там, естественно, никого быть не могло. Он надавил на педаль газа. Через шестнадцать минут автомобиль стоял на обочине среди молчаливого леса. По земле стелился туман.

Джулия больше не дрожала: обогреватель чуть ли не раскалил воздух в салоне.

— Так в чем дело? — тихо спросила она.

Эдди сунул руку во внутренний карман, рывком достал фотографии, бросил ей на колени.

Джулия не издала ни звука. Уставилась на фотографии. Потом взяла их непослушными, негнущимися пальцами.

— На случай, что у тебя возникнут мысли позвонить в полицию,— сквозь зубы процедил Эдди. Скажи ей, потребовал внутренний голос. И он рассказал ей обо всем, что проделывал с ней прошлой ночью. Лицо Джулии бледнело и бледнело. Она переплела пальцы рук. Туман за окнами начал подниматься, закутывая автомобиль в молочную пелену.

— Тебе нужны деньги? — прошептала Джулия.

— Раздевайся,— ответил Эдди. Это не мой голос, подумал он. Очень уж зловещий, просто нечеловеческий.

Джулия всхлипнула, и Эдди ослепила мощная вспышка ярости. Его рука, словно по собственной воле, взметнулась вверх, чтобы ударить Джулию по лицу. Он почувствовал укол боли: зубы содрали кожу на костяшках пальцев.

— Раздевайся! — В жаркой духоте салона голос прозвучал оглушающе громко. Эдди жадно схватил ртом воздух.

Джулия, плача, начала снимать одежду. Из уголка рта стекала струйка крови. Нет, не надо, услышал он внутренний голос. Не делай этого. Но руки, уже не принадлежащие ему, чужие руки, потянулись к обнаженной плоти.

Домой он вернулся в десять утра, с кровью и кожей под ногтями. Когда Эдди взглянул на пальцы, его чуть не вырвало. Дрожа всем телом, он улегся на кровать, уставился в потолок. С этим покончено, думал он. Фотографии у меня. А ее он больше никогда не увидит, новая встреча его просто погубит. И так жажда насилия, поднявшаяся из неведомых глубин подсознания, заливала мозг, не позволяла думать ни о чем другом. Он попытался заснуть, но перед его мысленным взором возникали синяки на ее прекрасном теле, царапины, следы от укусов. Эдди буквально слышал, как она кричит.

Ее он больше никогда не увидит.

Декабрь

Джулия открыла глаза и увидела крохотные тени, движущиеся на стене. Повернула голову, посмотрела в окно. Пошел снег. Его белизна напомнила ей о том утре, когда Эдди показал ей фотографии.

Фотографии. Вот что разбудило ее. Она закрыла глаза, сосредоточилась. Они горели. Джулия видела, как они и негативы горят в большом эмалированном лотке, в какой обычно наливают проявитель. Яркие языки пламени пожирали их, белая эмаль чернела от копоти.

Джулия задержала дыхание. Мысленно перенеслась в комнату, освещенную горящими фотографиями, огляделась, увидела тело, болтающееся на крюке в стенном шкафу.

Вздохнула. Быстро же все закончилось. Если у человека неуравновешенная психика, иначе и быть не могло. Та самая слабина, которая позволила ей войти в сознание Эдди, его же и погубила. Джулия снова открыла глаза, уродливое детское личико исказилось в улыбке. Ничего, он не первый и не последний.

Она лениво потянулась костлявым телом. Стриптиз перед окном, кока со снотворным, фотографии в мотеле, все это уже забывалось, хотя лесной эпизод вызвал довольную улыбку. Раннее утро, вокруг холодный белесый туман, зато в автомобиле температура как в духовке. На какое-то время она сохранит его в памяти. Как и изнасилование. А остальное ей ни к чему. В следующий раз она придумает что-нибудь получше.

На лекции по физике Филип Гаррисон впервые обратил внимание на эту девушку...