Потерянный маяк

Глава 1

1899 год.

Баренцево море

Близ архипелага Новая Земля

Семидесятый градус Северной широты

Буря гремела и буйствовала, а вокруг сосредоточилась вязкая, невыносимая и, казалось, противная на ощупь тишина. Она была осязаемой. Липкой. Обволакивающей. Но это только казалось.

С высоты раздался ошеломляющий треск: это перебило горящую мачту.

- Господи, пронеси! – раздался вопль.

Господь Бог рассудил иначе. Огонь с упавшей мачты вдруг скакнул прямо в люки, пламя быстро пробежало до крюйт-камер, где хранились запасы пороха, и корабль внезапно раздулся бортами, словно пузырь, затем разом исчез в бурном извержении взрыва. БАХ!

Помощник капитана взлетел выше всех, закрутившись телом, а рядом в бешеном круговороте носились горящие снасти; потом старпом Кудрявцев начал падать, обозревая с высоты панораму катастрофы. Наконец холодная вода разомкнулась под ним, он увидел на глубине испуганных рыб, тонущие предметы и матросов. Вынырнув, захлёбываясь и, широко разинув обожжённый рот, отплёвываясь, дико заорал во всю глотку:

- Людей! К чертям собачьим корабль! Людей спасайте!

Буря и пламя только начинали набирать обороты, поглощая собой всё, что было в радиусе их досягаемости. Это была уже не катастрофа. Это было сплошное истребление всего и вся. Люди, выкинутые взрывом за борт, погружались в пучину со скоростью тяжёлых цементных мешков, глотая воду и разбухая телами прямо на глазах. До берега было далеко, но он просматривался сквозь рваные клубы свинцового тумана. Кругом всё вздымалось, опадало навалившимися волнами, крутило, свистело и трещало. Последний фрагмент мачты мелькнул среди вздыбившихся волн, переломился пополам, объялся языками пламени и погрузился в пучину с яростным шипением, словно взорвалось сразу несколько котлов.

- Есть кто в шлюпках? – кричал, отплёвываясь Кудрявцев. Он крутил головой, пытаясь ослепшими от взрыва глазами рассмотреть сквозь бушующий ветер хоть кого-нибудь. В мозгу пронеслась нелепая в данный момент мысль: и зачем нам в трюмах порох? Теперь ни корабля, ни экипажа… Захлёбываясь и теряя силы, он колотил руками по холодной воде, разом превратившей его в безвольный тонущий манекен. Ещё минута, и он уйдёт на дно, к тем самым рыбам, что успел разглядеть, погрузившись с головой в пучину. Чёрные тучи монолитными глыбами висели над ним, извергая из себя сплошные потоки ливня, который тут же превращался в ледяные иглы, вонзающиеся в тело. Старпома подняло волной над уходящим под воду судном, крутануло вокруг себя, рвануло, поглотило стремительным напором и швырнуло к ближайшей шлюпке, едва не размозжив голову об её нависший борт. Чьи-то руки подхватили обессиленное тело, рывком перевалили внутрь, бросили и накрыли куском разорванного брезента. Дальше он ничего не помнил: сознание провалилось в небытие.

Море ещё немного поволновалось, тучи сразу, будто по волшебству рассеялись, проступила луна и ледяные иглы ливня утихли. Шхуна перестала существовать, как, впрочем, и весь наличный состав, ушедший под воду с её останками. На всё про всё ушло не более пяти минут. Была катастрофа, и тут же исчезла. Словно кто-то неведомый, громадный и неподдающийся человеческому разуму, руководил нагрянувшим внезапно коллапсом природы, одним махом разворотив судно, истребляя за минуты экипаж. Сорок человек ушли под воду, так и не достигнув вожделенного берега, который маячил на горизонте. Теперь он просматривался отчётливее.

- Видать что-нибудь? – сквозь прорывы сознания уловил Кудрявцев голоса.

- Вроде свет какой-то пробивается.

- Откуда?

- Со стороны берега. Не могу разобрать, не то маяк, не то костёр на скале. Подзорную трубу бы сейчас, да ведь утонула вместе с останками корабля.

Голоса кашляли, отплёвывались, уходили куда-то в пустоту и снова возвращались. Кудрявцев то погружался в беспамятство, то снова выныривал из пустоты, обрывками сознавая лишь одно: его каким-то чудом спасли. На шлюпке их трое. Остальные? А что остальные? Их уже нет. Ни боцмана, ни матросов, ни капитана.

Потом опять обморок и тишина.

********

Их прибило к скалам прибрежными волнами спустя несколько часов после катастрофы. Кудрявцев за это время несколько раз приходил в себя, но лишь на краткие моменты. Ему давали пить из уцелевшего анкерка, укутали в брезент, меняли уксусный компресс на пылающей жаром голове. Откуда оказался уксус в шлюпке, он в провалах сознания не ведал. Очевидно в шлюпке уцелела аптечка, и два матроса ухаживали за ним, пока их несло течением к берегу.

- Выжил кто-нибудь ещё? – хрипел он в бреду. – Капитан, боцман?

- Нет, - отвечал голос. – Одни мы туточки. Пытались кого-то искать, но буря и взрыв поглотили всех без разбору. Только вас и подобрали, когда вы упали с высоты. Едва не захлебнулись.

- Он мог замёрзнуть в одну минуту, - добавлял второй голос. – Хорошо, что успели выловить.

Сейчас Кудрявцев лежал на спине, открыв заплывшие глаза, созерцая над собой первые всполохи наступающего рассвета.

- Всю ночь несло к берегу, - уловил он откуда-то издалека. – Хорошо, что маяк давал ориентир и одно весло сохранилось.

Одежа немного подсохла, но знобило старпома капитально.

- Ничего! Костёрчик разожжём, обогреемся и двинемся к маяку, - донёсся до него голос.

- Нас трое? – сквозь обожжённую гортань прохрипел Кудрявцев?

- Трое и есть. Лежите, мы сейчас всё справим. Перенесём вас из шлюпки ближе к огню.

Старпом откинулся головой к борту, закрыв глаза. Отчаянно мутило и тошнило; видимо, он порядочно впечатался головой при взрыве, отчего могло быть лёгкое сотрясение мозга. Спустя несколько мину его перенесли к костру, на котором уже дымился чудом уцелевший котелок с кипящей водой.

- Подобрали среди обломков, - объяснили ему. – На берег выбросило много испорченных вещей и предметов, но кое-что подобрать можно.

Говоривший с ним пожилой матрос указал на второго, бродившего среди прибрежных скал и камней:

- Ищет. Уже много чего насобирали.

- Как тебя величать? – отхлебнув кипятка из котелка, наконец спросил Кудрявцев.

- Макаром. Я из механиков. Как только буря внезапно навалилась на шхуну, наш старшой приказал закрыть котлы. Но не успели. Тот порох, что лежал в трюме, всеми бочками взлетел вверх. А дальше вы, почитай, сами всё видали.

- Причём с высоты, - попытался впервые пошутить Кудрявцев. – Знаю. Садануло так, что я взлетел едва ли не к небесам. Как жив остался, ума не приложу.

Говоря это, старший помощник, морщась от головной боли, оглядывал берег и видневшийся далеко на вершине одинокий маяк. Уже рассвело, но он продолжал светить безликим светом куда-то в пустоту. Отсюда строение казалось крохотной коробочкой, своим убогим силуэтом прислонённый к вершине скалы.

- Странно, - приподнимаясь на локте, отметил Кудрявцев. – Уже рассвело, а он продолжает светить. Будто выключить забыли.

- И я о том, - кивнул Макар, перебирая собранные на берегу нехитрые предметы. – Мы уже с Данилой заметили. И остров пустой, и маяк словно омертвевший. – Он перекрестился. – Как в загробный мир попали. Только из смерти выбрались, а тут тишина какая-то мёртвая. Даже чайки не летают.

- Того второго Данилой зовут? – кивнув, перевёл взгляд Кудрявцев на бродившего матроса, поминутно наклонявшегося и что-то ковыряя палкой.

- Да. Он как раз сдал вахту, когда налетел шквал и громыхнуло взрывом. Он-то и успел спрыгнуть в шлюпку, насилу перерезав лямки лебёдки. Было ещё две, но их с треском расшибло, а кто был в них, ушли под воду. Вначале меня подобрал, а потом мы уже сообща и вас.

- Капитан, не видали, как умер?

- Он видал, я нет. Да вот он идёт - сам всё расскажет.

К костру приблизился матрос в потрёпанной, но уже обсохшей одежде, совершенно ещё молодой, почти юнга. Старпом вспомнил его. Это был рубаха-парень и весельчак, любимец всей команды, молодцеватый парень из семьи архангельских рыбаков. Отдуваясь под тяжестью подобранных вещей, он задорно кивнул Макару, сваливая у костра нашедшие пожитки.

- Принимай, дед Макар. Облазил почти всё побережье. На первое время сгодится. – И только тут заметил пришедшего в себя старпома. – Простите, вашбродие, сперва не увидел. Как здоровьице?

- Спасибо, - улыбнулся старший офицер. – Много ли насобирал?

- О да! – оживился тот. – Все камни усеяны обломками. Снасти, куски парусины, обломки палуб и мачт. Всё что разворотило взрывом, всё что не поглотилось пучиной, всё что выкинуло волнами. Вот, поглядите! – он развязал большой кусок парусины. – Котелок ещё один. Бочонок полупустой с водой на волнах качался. Ящичек деревянный, пустой из-под инструмента. Боцманская табакерка, табак внутри можно высушить. – Потом нахмурился. – Тело боцмана прибило волнами к камням, всё разбухшее. Там я его и схоронил, придавив сверху валунами. Ещё Степана и Петра. Там же лежат.

Кудрявцев приподнялся и сел.

- Помню их.

- Больше никого? – подал голос Макар, мешая в котелке какую-то нехитрую похлебку.

- Никого. Но много изорванной одежды. Даже ботинки чьи-то плавают. Не стал брать.

Среди собранных предметов было несколько необходимых вещей, которые тут же положили сушиться ближе к огню.

- А костёр-то как развели? – после минутного скорбного молчания вспомнил Кудрявцев. Почтив память погибших, они расположились вокруг очага, укрытые от бриза бортом шлюпки. Море давно утихло, побережье было по-прежнему пустынным и нелюдимым. Их тут никто не ждал. Непрошеные гости, казалось, побеспокоили вековую тишину, совсем не привыкшую к подобным вторжениям. Природа словно затаилась, ожидая чего-то зловещего, непонятного и недоступного их мышлению. Трое чужаков были лишними на этом унылом острове. Ни чаек, ни грызунов, ни другой живности. Даже прибрежные крабы попрятались в свои норы. Лишь гуляющий в расселинах ветер, да перекати-поле, своими сухими кустами встревоженные бризом. Все трое в очередной раз бросили взгляд на далёкое строение маяка.

- Уж дым-то могли заметить давно, - предположил Макар. – Второй час костёр пылает.

- Может, здесь и нет никого, - заключил Данила, подавая Кудрявцеву котелок. – Крупы наскребли, промыли, сварили. Есть ещё размокшие сухари, я их выложил на камнях сушиться. Чаек-то нет, воровать некому.

- Вот и я о том, - поддержал Макар. – Живность будто корова языком слизала. Одни стрекозы да муравьи. Даже поморников и олушей нет. Мёртвый остров какой-то.

- Странно всё это, - согласился Кудрявцев. Затем, доев кашу, решительно поднялся, отчего сразу закружилась голова.

- Вот что, - заключил он. – Ты, Данила, оставайся здесь в лагере, поддерживай огонь, сооруди вон под теми скалами какой-нибудь шалашик на троих, это нам на случай ночёвки, если придётся вернуться сюда. А мы с Макаром нанесём визит вежливости к тому маяку. Найдём кого в живых – дадим условный сигнал, направив зеркало маяка сюда на побережье. Не найдём – вернёмся назад и сообща будем думать, что нам делать дальше. Эта часть архипелага почти не изучена, так что помощи нам ожидать, полагаю, нескоро. У нас не осталось ни карт, ни компаса, ни других приборов и инструментов. Единственное спасение в маяке. Там должно быть всё необходимое. Там люди. Там хоть какая-нибудь цивилизация. Найдём их – найдём средство связаться с остальным миром. А пока мы одни. И остров этот, судя по всему, не слишком желает нас приветствовать. - Он бросил взгляд вверх на скалы. – Возможно, взбираться придётся долго. Но тебе времени как раз на постройку шалаша.

- Я и оградку какую-нибудь присобачу, - воодушевился парень.

Что дальше?

А дальше было вообще странное…

********

Когда Кудрявцев, превозмогая усталость и боли в голове, наконец добрался до возвышенности, следуя за впереди идущим Макаром, у него уже не оставалось никаких сомнений, что остров необитаем. Необитаем в прямом смысле этого слова. Они три с лишним часа карабкались по ущельям, пробирались средь чахлых кустов и карликовых арктических деревьев, но никаких зверей не повстречали. Мало того, они не видели даже птиц в глубине острова. Уж гнёзда-то их должны были быть в зарослях, верно?

- Положим, - делился он со старшим по возрасту матросом, - побережье пустынное, хотя и это уже наводит на неутешительные мысли. На любой скале должны гнездиться хотя бы вездесущие чайки, но их нет. А в глубине суши уж точно должен кто-то летать. Вот ты, Макар, сколько ходишь по арктическим морям?

- Да, почитай, уже третий десяток лет миновало, как юнгой вышел.

- Много земель полярных повидал?

- Не счесть. Но такую пустынную, вы правы, никогда не видал. Словно мёртвая.

- А ведь природа здесь на острове что надо, - заключил Кудрявцев, отдуваясь, выходя из пролеска, в видимости которого находился маяк. – И ни одной птицы, ни одного зверя. – Он прикрыл рукой воспалённые глаза, всматриваясь в каменную кладку строения. При свете дня едва можно было различить исходящий луч прожектора, по-прежнему светившего в морскую даль.

– Или здесь никого нет, или смотрители маяка настолько безалаберные, что не выключают его днём.

- Скорее, нет никого, - хмуро и отчего-то загадочно произнёс Макар. – Как и зверей с птицами.

- А мы сейчас проверим, - сложил рупором ладони старпом. – Эй! – выдал он в пространство хриплый крик. – На маяке! Есть кто? Встречайте гостей!

В ответ была всё та же всепоглощающая тишина. Лишь слабый ветерок шелестел над ухом.

- И собаки у них нет, что ли? – удивился Макар. – Насколько знаю, при всех маяках есть хоть какое-нибудь хозяйство. Куры там, собака, может даже гуси. Ведь провизию сюда должны завозить поди раз в полгода, не меньше. Место-то больно шибко далёкое.

Никто не гавкал, ни кудахтал, ни приветствовал оживлённым радостным криком. Рядом с каменной башней в три этажа высоты располагался сарай, какая-то пристройка, и невесть откуда взявшаяся лодка, иссушенная, перевёрнутая вверх днищем. Сразу у сарая вращался на ветру флюгер, прикреплённый к высокой мачте. К строению вела давно заросшая лишайником тропинка, по которой, очевидно, никто не ходил самое малое несколько месяцев. Всё было уныло, покинуто, заброшено. Будка собаки тоже пустовала.

- Интересно, как тогда крутится зеркало с прожектором, если за ними никто давно не ухаживает? – задался вопросом Макар.

- Придётся подняться без спросу, - вздохнул Кудрявцев. Он ещё что-то крикнул, затем последовал за старшим товарищем, который уже пересекал тропинку.

Тяжёлая дубовая дверь со скрипом растворилась, когда они вдвоём налегли на неё плечами. Сразу дунуло смрадом и застоявшейся сыростью.

- По этим ступеням давно никто не ходил, - зажимая нос, во мраке констатировал Макар, поднимаясь вверх первым. По стенам висела паутина с остатками каких-то испарений в виде тёмных бесформенных пятен.

- Факелы видите, вмурованные в стены?

- Вижу.

- Их тоже давно никто не зажигал. И запах тления повсюду.

- Давай доберёмся в головную башню, там и будем рассуждать. И так уже ясно, что маяк покинут.

Поднимаясь по кольцевым ступеням каменной лестницы, оба непрошеных гостя совершенно не представляли, что ждёт их на верхнем этаже обзорной башни. Слышался гул вращающегося механизма, и это были единственные звуки на расстоянии добрых пары километров. Кругом было темно, безжизненно и жутковато.

- Эх, факел бы сюда или фонарь какой, - озадаченно проворчал Макар, впотьмах открывая дверь верхней комнаты обзора. Та со скрипом подалась на него, сразу ослепив обоих путников хлынувшим изнутри светом. Переступили порог и замерли.

Внутри круглой панорамной площадки возвышался старый ржавый прожектор, вокруг которого механически на цепной передаче вращалось огромное зеркало, всё потускневшее, покрытое толстым слоем пыли. Прожектор, видимо давно уже отживший своё, продолжал каким-то чудом светить, издавая тот самый вибрирующий гул, что они слышали. Зеркало совершало свой оборот, отсвечивая в пустоту пространства направляющий луч, перебегавший по скалам, уходя в далёкие волны неспокойного моря. Агрегат, давно и безнадёжно устаревший, никем не присмотренный, тем не менее продолжал работать, отчего у Кудрявцева на голове зашевелились волосы. Было что-то жуткое и пугающее в этом бездушном механизме. Что-то мистическое, что-то странное, и оттого отталкивающее.

- Чудеса… - прошептал он. – К этому механизму не притрагивалась рука как минимум несколько лет. А он продолжает жить своей собственной жизнью.

Беглым взглядом они осмотрели брошенное помещение. Два дубовых стула, такой же стол, несколько шкафов, часы настенные, давно остановившиеся. На столе свернутые листы пожелтевшей бумаги, пришедшие в негодность задолго до их появления.

- Посмотри, что в шкафах, - указал Кудрявцев Макару. Тот с опаской, на расстоянии, обошёл вращающееся зеркало, будто оно было заговоренное, приблизился к шкафам, открывая поочерёдно дверцы. Старший помощник меж тем перебирал осторожно всё то, что лежало на столе.

- Что там? – обернулся он через плечо.

- Журналы, книги какие-то. Всё покрыто плесенью, вот-вот развалится в руках. Такое ощущение, что они пролежали здесь нетронутыми несколько десятилетий.

- Такого не может быть, - заключил Кудрявцев, внимательно осматривая свернутый в трубку документ. – Если механизм продолжает работать и прожектор до сих пор посылает лучи света, то этому помещению не больше двух десятков лет. А покинуто оно и того позже. Лет пять-шесть назад.

- Откуда знаете?

- По бумагам, Макар. Вот по этим бумагам.

Он осторожно развернул свиток. Скрип вращающегося зеркала, казалось, заполнил всю комнату, словно нехотя приняв незваных посетителей, указывал им, что они оказались не в своём месте, не в своём времени, и вообще их тут не ждали.

- Слышал? – кивнул головой в сторону прожектора Кудрявцев. – Заскрипело как колесо в телеге. Того и гляди, развалится прямо на глазах.

- Это не тот скрип, - хмуро откликнулся старый моряк. – Нам дают понять, что мы тут незваные гости.

- Кто даёт понять? – изумился старпом. – Колесо оборота?

Макар лишь пожал плечами, прислушиваясь к изменившемуся гулу скрежещущего механизма. Теперь гул приобрёл какой-то не улавливаемый прежде оттенок. Скрип стал сильнее, прожектор уже не просто гудел, а вибрировал крупной дрожью, отчего его железная обшивка корпуса едва не ходила ходуном. Отвалился большой кусок ржавчины. За ним ещё один. Задрожал пол. Стены с их каменными кладками, казалось, пришли в движение, смещаясь в разные стороны. Это была уже не вибрация. Пол под ногами вздрагивал, гул перерос в настоящий вой, отчего у обоих путников заложило барабанные перепонки.

- Хватай журналы! – крикнул ошеломленно Кудрявцев, сам в свою очередь сгребая свитки на столе. – Бежим! Сейчас всё рухнет!

Подхватив под мышки первые попавшиеся истлевшие документы, Макар кинулся к двери. За ним успел выскочить Кудрявцев, схватив свёрнутые рулоны. Дверь захлопнулась. Всё строение маяка, казалось, сейчас обрушится вниз, погребая под собой каменные кладки. За дверьми громыхало и выло, будто внутрь ворвался стремительный шквал снежного бурана. Маяк трясло крупной вибрацией, отчего оба морехода едва держались на ногах, цепляясь свободной рукой за выступы стен.

- Ничего себе, приняли гостей! – прокричал Макар, перескакивая сразу через две ступеньки. За ним поспевал Кудрявцев. Тёмная лестница внезапно осветилась каким-то тусклым светом, возникшим, казалось, ниоткуда. Они почти кубарем скатились вниз, преследуемые сзади грохотом, свистом и скрежетом разбушевавшегося механизма. Рванули дверь, выскочив наружу, и только тут замерли на месте, задрав головы к высокой башне обзора. То, что они увидели, заставило их позабыть всё на свете.

…Маяк, до этого спокойный в своей жуткой пустынной тишине, теперь ходил ходуном, потрясаясь крупной дрожью как при землетрясении. Ещё минута, и он, казалось, развалится по кускам. Рваный луч света плясал где-то в морских глубинах, направленный туда вращающимся зеркалом.

- Вот тебе и гостеприимство! – отдышавшись, изрёк Кудрявцев, поправляя под мышкой документы. Оба были оглушены внезапно вырвавшимся грохотом, ошеломленно стоя в нерешительности перед башней маяка. Гул постепенно начинал стихать. Что-то странное и жуткое было в этом утихающем звуке. Будто они только что побывали в потустороннем мире, едва не оставив там свои останки. Что-то тревожное и смертельно опасное разливалось в воздухе вокруг них. Оба ещё не совсем понимали, что именно сейчас произошло. Землетрясение? Здесь? На семидесятой широте недалеко от Новой Земли? Но это же абсурд. Быть такого не может!

- Нас попросту выгнали оттуда, - заключил Кудрявцев.

- Он будто ЖИВОЙ, - загадочно произнёс Макар.

- Кто живой?

- Маяк.

И умолк, не проронив больше ни слова.

Старпом помялся на ногах, не зная, что делать дальше. Старик прав. Здесь творилось что-то непонятное. Что-то мистическое и потустороннее. Башня маяка словно отвергла их от себя. Оттолкнула.

Выгнала прочь, едва не похоронив под своими обломками.

Потом внезапно всё стихло. Земля перестала дрожать. Вибрация исчезла. Дрожащее строение башни успокоилось. Маяк застыл как ни в чём не бывало. Словно и не было того грохота со скрипом вращающегося зеркала.

- Мы не одни здесь, - заключил Кудрявцев, делая ударение на слове «не одни».

Макар пристально смотрел на пристройку сарая. Подняв в предупреждении руку, он хотел было сделать первый шаг, но внезапно встал как вкопанный, словно наткнулся на какую-то невидимую преграду. Сделал ещё шаг и оторопел, повернувшись к офицеру с округлившимися от испуга глазами.

- Что? – спросил напряженно Кудрявцев.

- Не… - запнулся тот, недоумевающе тыкая рукой в пространство. – Не… пускают.

- Чего? – не понял старпом.

- Дальше хода нет. Какая-то стена невидимая.

Он ощупывал воздух, бросив журналы на влажный лишайник. Теперь было не до них. Кудрявцев подошёл вплотную, недоверчиво покосившись на старого матроса.

- Какая ещё стена?

- Вот эта… - запнулся вторично Макар. – Невидимая. Господи спаси! – перекрестился, уступая место старшему офицеру.

Кудрявцев протянул руку. Отдёрнул, уставившись на Макара. Протянул снова. Наткнулся на что-то вязкое, недоступное и едва дрожащее в пустоте.

- Эт… это что?

Он ощупью буквально «погладил» неведомую субстанцию, которой в природе по всем физическим законам не должно существовать априори. Она была прозрачна! Но «стена» сейчас находилась перед ним. Мягкая. Податливая. Отталкивающая от себя, словно резиновая губка под натиском. Он нажал снова. Упругая преграда откликнулась на его нажим слегка отталкивающим движением. Словно ты пальцем нажимаешь на домашний пудинг в форме сладкого желе, а оно колыхается от твоего прикосновения.

- Чертовщина какая-то! – почти выругался Кудрявцев. – Такого… - он осёкся. – Такого не должно существовать в природе. Воздух прозрачен, мы видим сквозь него сарай и пристройку. Даже будку собачью пустую видим. И что? Перед нами какой-то упругий состав воздуха, стеной не пускающий нас дальше! – он едва не схватил камень, чтобы запустить, но вовремя одумался.

- Если это не природное явление, тогда…

- Тогда что?

- Тогда… - Кудрявцев помедлил, подыскивая слово. – Тогда… тогда, друг мой, оно… РУКОТВОРНОЕ!

Последнее слово он отчеканил, словно забил молотком гвозди.

- Господи Иисусе! – обомлел Макар. – Этого ещё не хватало! Как понять «рукотворное»?

- То, что сотворено че-ло-ве-ком! - внушительно протянул Кудрявцев, продолжая ощупывать податливую, но упругую субстанцию, сотворенную из пустоты. – Не матушкой-природой, старый ты мой моряк, а самым настоящим человеком. Что-то осязаемое, но нами не видимое! – он схватился за голову. – Понимаешь?

- Ни беса не смыслю! – потупился Макар. – Мы физику с математикой не кончали.

- Да погоди ты! – воодушевился Кудрявцев. – Помнишь, как наше судно буквально примагнитило к этим координатам? Вспомнил? Два дня назад наш капитан всё удивлялся, что нас буквально притягивает к этому месторасположению. – Кудрявцев лихорадочно развернул один из свитков, отыскивая пальцем нужное место. – Вот. Нашёл эту карту на столе. Здесь обведён кружком заданный район, где находится островок с маяком. Видишь? – он очертил ногтем линию. – По всем данным мы с шхуной находились вот здесь, направляясь от острова Вайгач в Карском море, огибая мыс Желания на Новой Земле, выйдя затем в Баренцево море. Улавливаешь? Потом мы попадаем во внезапно налетевшую ниоткуда бурю, теряем корабль с экипажем и спасаемся на шлюпке. Верно?

Макар не понимал, к чему клонит старший помощник, но согласно кивал, подобрав с земли старые документы. С ними они ознакомятся, когда вернутся в лагерь к Даниле.

- И нашу шлюпку прибивает к этому берегу. Этому острову, - продолжил Кудрявцев, выделив ударением слово «этому». – Нас привлекает лучом маяка. Мы высаживаемся. Пробираемся к башне. Не встречаем ни зверей, ни птиц, словно остров вымер напрочь. Поднимаемся, находим какие-то документы и… - он прищёлкнул пальцами, - нас тут же «вежливо» в кавычках, намеренно выпроваживают вон. Прочь отсюда, незнакомцы!

- И что?

- А то, друг мой! – поднял палец Кудрявцев, - что как только мы прихватили с собой какие-то (ещё не ясно, какие) документы, буйство маяка сразу успокаивается. Понимаешь теперь?

- Нет.

- Иными словами, нам дали понять, - по слогам изрёк старпом, - что мы свою миссию ВЫПОЛНИЛИ.

- Вы насчёт этих документов?

- Точно! – с облегчением выдохнул Кудрявцев. – Кому-то, уж, прости, не знаю кому… кому-то было нужно, чтобы эти пожелтевшие старые листы попали в руки людям. Не важно каким. В данном случае ими оказались МЫ. Уловил? Чтобы эти документы добрались до ци-ви-ли-за-ции!

Макар уставился на старшего помощника:

- А как же эта стена прозрачная, бесы её возьми?

- Во-от! – победоносно протянул Кудрявцев. – Теперь мы подошли к самой сути. Стена эта прозрачная, не пускающая нас дальше, друг мой, есть ничто иное, как разделительная граница, за пределы которой нам не дозволено пройти. Документы захватили, миссию выполнили – будьте добры уйти вон. Мы вас ждали, вы пришли, дело сделали, идите теперь ко всем чертям собачьим!

Они ещё минуту постояли, ощупывая прозрачную преграду, которая под их нажимом методично отталкивала назад, прошлись вдоль границы несколько шагов, вернулись назад и, подхватив наконец документы, оставили это место. Необходимо было как можно скорее вернуться в лагерь, чтобы уже втроём обсудить создавшееся положение. Заодно и с картами ознакомиться.

Уже спускаясь вниз, Макар, обернувшись через плечо, заметил едва дрожащую пелену молочно-белого тумана, окутавшего башню.

Как мираж какой-то, чертыхнулся он про себя, но старшему офицеру ничего не сказал. Тот шёл впереди, уткнувшись в развернутые свитками, бормоча что-то под нос, лишь изредка бросая взгляд под ноги. Что-то сверял, что-то высчитывал, задирая голову к небу. Макар обернулся вторично. Дымка тумана окутала башню маяка; он колыхался в воздухе, вибрируя елкой рябью, как бывает, когда в воду бросишь камень. Концентрические круги расходились от обзорной площадки словно звуковые волны. И круги эти были идеальной геометрической формы. Тот сарай, до которого они так и не сумели добраться из-за прозрачной стены, теперь расплывался своими очертаниями прямо на глазах, меняя форму во всех направлениях.

- Точно, что чертовщина какая-то! - сплюнул он под ноги, перекрестившись, не заметив, что проговорил вслух. Кудрявцев на миг оторвался от бумаг, едва не оступившись.

- Ты звал?

- Нет-нет. Не хотел отвлекать. Но взгляните назад.

- На маяк?

- Так точно. С ним происходит что-то непонятное.

Оба остановились, обернувшись к покинутому только что месту.

То, что оставалось от маяка, прямо на их глазах превращалось в размывчатое бесформенное пятно, меняя очертания, расползаясь по частям.

- Пресвятая Богородица, - едва не сел старый моряк, отчаянно покрывая себя крёстным знамением. – Да что ж творится-то!

- Тише! – осадил его Кудрявцев. – Слышишь?

Не отводя зачарованного взгляда от расплывающегося в пространстве каменного строения, они напряжённо вслушались в пустоту. Недоуменно переглянулись. Где-то вспорхнула птица. В кустах прошмыгнул лемминг. Послышался далёкий хруст под лапами пробежавшего зверя, причём, зверя крупного. Росомаха? Полярная рысь? А может… медведь?

Они с оторопью улавливали нахлынувшие звуки ожившей внезапно природы. Все разом – и крики птиц, и писки грызунов, и рык крупного хищника – все эти звуки одним махом обрушились на них, словно матушка-природа в один миг пробудилась от беспробудного сна. В уши хлынули привычные звуки обитаемого леса, а не мёртвой пустыни. С вибрацией и колыханием в дрожащем воздухе маяка пришло всё то, чего они прежде не слышали, поднимаясь к башне. Остров ожил в одну секунду. В один миг. В одно короткое мгновение.

- Бежим в лагерь! – рванул Макара за рукав Кудрявцев. – Здесь творится что-то непонятное. Неизвестное ни нашему разуму, ни законам природы. Там побережье, там укрытие, там спокойнее.

Быстро спускаясь к расщелине, за которой начинался берег, они уже не оборачивались. И так становилось ясным, что наверху, у маяка, происходило что-то непонятное, что-то тревожное и неподдающееся никаким физическим постулатам. Кудрявцев был весьма образованным и начитанным офицером, недаром его капитан выбрал в свои помощники. Но даже сам Кудрявцев со всей его образованностью сейчас не мог понять совершенно ничего, что творила природа назло всем законам физики. Окутанный туманом, колыхающийся в пустоте маяк исчез из виду, словно растворился в инородном пространстве. На месте его крутилось молочно-белое облако, превращаясь в свинцовую тучу небывалых размеров, которая ворочалась и разбухала, меняя очертания на огромный кусок монолита. Внутри сверкали зигзаги змеевидных молний. Воздух наполнился озоном, того и гляди шарахнет либо разрядом тока, либо оглушительным громом.

- Бежим! – повторил, прибавив хода Кудрявцев

…Там их и встретил Данила. Ошарашенных, испуганных, ничего не понимающих. Глаза у Макара вылезли из орбит, он поминутно крестился. Только упав в изнеможении около костра, оба путника-морехода, наконец смогли перевести дыхание.

Побережье встретило их полнейшей тишиной.

********

- Что? Всё так и было?

Данила сидел с открытым ртом, уставившись на обоих собеседников округлившимися от недоумения глазами. Рассказывал в основном Макар, с набитым ртом поглощая кашу, сваренную на костре его младшим товарищем. Кудрявцев едва прикоснулся к котелку, уткнувшись с головой в карты с журналами, что-то высчитывая в уме, сверяясь с побережьем и определяясь по координатам. Изредка отрывался, чтобы вставить слово. Когда Макар закончил, перекрестившись в очередной раз, старпом развернул один из свитков, раскрыв ветхий журнал.

- Вот что мы обнаружили, - начал он. – Вахтенные записи и карты острова вместе с ближайшим месторасположением архипелага. Дата последней записи – 24 августа 1891 года.

- Ух ты! – опешил Данила. – Выходит, маяк был покинут ещё восемь лет назад?

- Выходит, так… - подтвердил Кудрявцев.

- Жаль, из-за грохота в обзорной башне не успели осмотреть их комнату отдыха, где они обитали, - с сожалением вздохнул старый матрос.

- Кто?

- Да смотрители же. Те, кто здесь служил и жил вдалеке от Большой земли.

- Точнее, от Новой Земли, - поправил Кудрявцев.

- А сколько их было, этих смотрителей? – заёрзал на брезенте парень. Они сидели у входа в большой уютный шалаш, смастерённый им из валежника на берегу. Пылал костёр. Было тихо. Присутствие зверей и птиц в глубине острова они уже обсудили, но ещё никак не могли взять в толк, отчего их нет здесь, на побережье? Решили об этом поразмыслить на досуге.

- Судя по записям в вахтенном журнале, смотрителей вначале было четверо, затем осталось двое. Они и собака. И те и те исчезли.

- Каким образом?

- Тут не написано, - перевернув страницу, начал читать дальше Кудрявцев. – Но вот что интересно… Этим журналам, судя по их состоянию, никак не меньше полусотни лет: того и гляди рассыпятся в прах от тлена. А прошло всего восемь лет.

Данила с опаской взял одну из тетрадей, боясь, что та расползётся по швам прямо на глазах. Страницы были пожелтевшими, все в разводах каких-то зловещих бурых пятен, похожих на засохшую кровь.

- Что у них здесь произошло? – прошептал он с содроганием. Макар смотрел через плечо, Кудрявцев читал:

- Две последние записи. Числа: 23 и 24, август месяц 1891 года. Цитирую:

«Меня зовут Алексей. Делаю запись в дневнике, пока Василий бродит по острову в поисках пропавших товарищей. На нашем маяке творится что-то непонятное. Два месяца назад исчезли бесследно двое наших напарников, ожидая баркас с материка, куда их должны были забрать на отдых. Мы вдвоём остались одни. Баркас так и не прибыл. Его нет и по сей день. О нас словно забыли. Искали товарищей по всему острову, обшарили едва ли не каждый аршин земли. Никого. С ними исчезла и собака, до этого обитающая в будке. Цепь на месте, а пса нет. Вместе с исчезновением напарников пропали и птицы. Сначала птицы, потом звери. Башня маяка посылает свет, но он какой-то пустой, мёртвый, жуткий и странный. Василий говорит, что это происки каких-то духов, с давних пор посещающие наш маяк. Месяц назад было вообще что-то несуразное. Отчаявшись в поисках, мы провели весь вечер в своей комнате отдыха, боясь выходить наружу. Остров затих, будто вымер напрочь. Ни звука, ни шороха, ни шелеста ветра. Сейчас пишу, а у самого от страха дрожат руки. Не спали всю ночь, прислушиваясь снаружи. Когда вечером закрылись в башне, спустя какое-то время нам показалось, что маяк начинает дрожать. Эта дрожь усилилась в тот момент, когда над смотровой площадкой громыхнуло громом. Мощность удара была настолько огромной, что у нас заложило уши. Теперь каменная кладка не дрожала, а ходила ходуном. Казалось, разверзлись все небеса над нами. Ни ливня, ни дождя, только оглушительные раскаты грома…»

Кудрявцев перевернул страницу. Макар с Данилой сидели с открытыми ртами, ловя каждое слово. Костёр потрескивал, лениво шевелились волны, по-прежнему всё было тихо. Старпом продолжил:

«А потом среди грохота наступила тишина. Полная и звенящая. Мы с опаской отворили дверь, выглянув наружу. То, что мы увидели, заставило нас едва ли не поседеть на месте. Василий даже присел от ужаса. И посмотреть было на что.

Прямо над нами, в каком-то непонятном шуме зависло железное чудовище с вращающимися лопастями. Какая-то винтокрылая машина, настолько огромная, что от её вихрей и гула сыпалась штукатурка внутри маяка, разбрасывая вокруг себя потоки воздуха, казалось, вот-вот накроет нас с головой. Это чудище зависло над башней, затем, вращая винтами, сделало облёт, поднимая с земли вихри пыли. Нас едва не снесло на месте. Василий упал на колени, неистово крестясь, а я всё не мог рассмотреть эту махину. Такого я прежде никогда не видел. Чтобы машина летала по воздуху? Да это же самое настоящее исчадие ада! Она была настолько совершенной, что не поднимается перо написать это сотворённой руками человека. Небесное божество, не иначе!..»

- Запись обрывается, - заметил Кудрявцев. – Следующая страница – последняя.

Данила с округлившимися глазами переводил взгляд с одного на другого. Макар как обычно крестился.

«Дописываю сегодня. Что будет со мной – не знаю. Если кто прочтёт эти записи – знайте: я не полоумный. Не сошёл с ума и не лишился рассудка. Всё так и было! Когда небесный механизм с пропеллерами уже начал опускаться к земле, Василий выскочил и с диким воплем побежал в сторону будки. Там его и застигла белая пелена тумана. Небо словно раздвинулось и упало к ногам. Образовалась пустая дыра, куда начало засасывать моего напарника. Воронка вихря закружила его, всосала в себя и растворила без остатка. Туда же пропало и железное чудовище с винтами. Дыра закрылась, стало тихо, всё исчезло. Я остался один.

Теперь я думаю, что и наших товарищей поглотила эта раскрывшаяся дыра. Их и собаку. А потом птиц и зверей. Сейчас я один уже целый месяц. Ни вестей, ни баркаса, ни живности на острове, ни-ко-го! Вчера слышал снова этот гул над башней. Если пустая дыра окажется вновь над маяком и из неё что-то вывалится, не знаю, что буду делать. Пропаду вместе с остальными? Исчезну? Растворюсь в воздухе? До сих пор не представляю, с чем меня свела судьба. Заканчиваю писать. Снова слышу грохот.

Кто найдёт эти записи, передайте моей семье, что я честно дежурил всю смену, ожидая отправки домой. Но баркаса всё нет. Месяц один на острове! Грохот становится сильнее. Маяк колыхает в разные стороны.

Я - Алексей, и вот мои дневники. Читайте, люди!

Прощайте!

Да сохранит меня Господь!»

Кудрявцев закрыл журнал, осмотрел его со всех сторон, бережно держа в руках как настоящую святыню. Никто не проронил ни слова.

Они долго сидели в молчании, переваривая только что прочтенное, совершенно не понимая смысла. Было ясно только одно. Какой-то громадный механизм, имеющий способность летать по воздуху, посетил маяк и группу людей, которая затем исчезла вместе с этой винтокрылой машиной. Исчезла и собака, а потом и звери с птицами. Всё это произошло восемь лет назад, но свитки карт и сам дневник были настолько старыми, истлевшими от времени, что создавалось впечатление, что они побывали в совсем ином измерении. В ином пространстве. В другом отрезке времени.

- А потом мы услышали звуки ожившей природы, - заключил Кудрявцев. – Вернулись птицы, появились звери, но нас с Макаром так и не пустили дальше. Прозрачная преграда стала нашей границей дозволенности. Дальше нам не разрешили.

- Кто… - осёкся Данила, - кто не разрешили?

- А бес их знает, - пожал плечами старший помощник. – Наверное, те, кого мы ещё не видели. Те, кто имеет возможность сотворить эту чёртову дыру, откуда вываливается нечто похожее на летающую машину. Те, кто смог потопить нашу шхуну с экипажем. Те, благодаря кому вначале исчезли, а потом появились птицы с животными. Иными словами, Хозяева острова.

И умолк, предоставив недалёким матросам обдумывать каждое его слово.

…Именно в этот момент раздался гул над их головами. Внезапно дунуло стремительным потоком ветра. Небо раскрылось, образуя крутящуюся воронку величиной с кратер вулкана. Полыхнуло огнём. Раздался оглушительный раскат грома. Гигантская молния прочертила змеевидную стрелу до самой земли, ударив мощным разрядом в ближайшее дерево. С треском разломился ствол, их прижало к земле небывалой силой, протащило по камням, сшибло построенный шалаш, разметало костёр и впечатало телами во влажный мох. Громадная волна накрыла берег, послышался раздирающий крик Данилы, которого уже всасывало в воронку. Кудрявцев, весь оглохший и, казалось, раздираемый на части, успел заметить, как в эту же воронку увлекало Макара, отчаянно пытавшегося схватиться за кусты. Ещё миг, и вместо воронки в небе начала раскручиваться колоссальная спираль, поглощая собой всё, что было в пределах её досягаемости.

- А-а! – орал молодой парень. – Что… это-о? По-мо-ги-те-е!

Кружило его, кружило Макара. Грохотало так, будто камни, попавшие в молотилку. Старший помощник ещё цеплялся содранными в кровь руками за камни и кусты, но и его уже несло к центру концентрических кругов, разверзшихся над побережьем. Далёкий маяк расплылся прямо на глазах, превращаясь в бесформенное пятно. Последнее, что успел заметить Кудрявцев, это то, как мелькнули ботинки Данилы. Затем он пропал в бешено крутившейся спирали, следом исчез и Макар. Молния прошла зигзагом сквозь тело последнего гостя на острове, прошила насквозь и ушла в пустоту. Кудрявцев исчез бесследно, растворившись в инородном пространстве совершенно другого, параллельного измерения. Всё стихло, волны успокоились, наступило полное безмолвие. Секунда – и остров затих.

А где-то в пустоте образовавшейся дыры, из её недр, из её временного континуума, на свет божий вынырнула та самая винтокрылая машина, что так напугала прежних смотрителей маяка. Вынырнула, пронеслась секунду над островом и тут же исчезла.

Другое измерение перестало существовать.

Меж тем, в совершенно ином пространстве, в абсолютно другом временном векторе происходило следующее…