Потерянный «Эльф»

Глава 6

– Купите ребенка, пресветлый эльяр, – привычно жалобно, но, впрочем, и без особой надежды протянула нищенка, сидевшая на обочине в тени огромного дуба. Худенький, болезненно-бледный мальчуган лет трех самозабвенно копошился в дорожной пыли у ее ног.

Кэлахир остановился и задумчиво взглянул на женщину. Несмотря на то что на его лице не дрогнул ни один мускул, внутри у него бушевало пламя – обращение к нему, будто к чистокровному эльфу, в иных обстоятельствах закончилось бы для побирушки только одним – смертью!

Но не сейчас. Ибо сейчас он был вынужден делать вид, будто не обратил на оговорку ни малейшего внимания. Нет, Кэлахир, разумеется, прекрасно понял эту нехитрую игру – обратиться к нему заведомо неправильным, но гораздо более высоким, нежели он заслуживал, титулом в надежде польстить потенциальному клиенту. Откуда ей было знать, что только что она нанесла ему страшное оскорбление? Люди всегда были довольно черствым и эгоистичным народом, глухим к чужим обычаям и морали. Это, кстати, и было одной из причин того, что Дивные, изначально настроенные к роду человеческому более чем лояльно, ныне норовили попотчевать наглецов ударом клинка или не знающей промаха стрелой.

Ни слова не говоря, Кэлахир наклонился к ребенку и, бесцеремонно ухватив за шиворот потрепанной рубашонки, поднял с земли. Полуэльф легко держал мальчишку на вытянутой руке, с брезгливой усмешкой рассматривая его, словно зверушку. Мальчик безвольно болтался в воздухе, даже не пытаясь вырваться. На запыленном ничего не выражающем личике застыло выражение тупой покорности – чувствовалось, что к подобному обращению он уже привык. Внимательно осмотрев малыша, Кэлахир равнодушно осведомился у попрошайки:

– Что ты хочешь за него?

Нищенка оживилась. На лице ее отразилась целая гамма чувств – от робкой надежды до жадного предвкушения удачно провернутой сделки.

– Две… нет, три… Да – ТРИ серебряные монеты! – отчаянно выкрикнула женщина и, испугавшись собственной наглости, с тревогой уставилась на Кэлахира.

Полуэльф еще немного подумал – или, скорее, сделал вид, что подумал, – и согласно тряхнул своими роскошными золотистыми локонами.

– Хорошо, держи! – Он вытащил из потайного кармана под плащом несколько монет и не глядя бросил их к ногам нищенки. Та проворно потянулась за деньгами… и получила мощный пинок в бок:

– Это что ж это у нас здесь происходит, а?! – Невысокий взлохмаченный мужичонка с пропитым лицом, появившийся из-за придорожных кустов, глумливо скалился над жалобно скулящей побирушкой, демонстрируя Кэлахиру коричневые пеньки давно сгнивших зубов. – Нет, вы только гляньте, стоило отойти на минутку отлить, как эта дура по миру меня решила пустить! За бесценок сына… СЫНА!.. отдает! Нет, ублюдок, так дело не пойдет – или вертай пацана назад, или плати как следоват!

Кэлахир косо глянул на нахала и нарочито неспешно огляделся – злорадно посмеиваясь, вокруг него уже собиралась в ожидании бесплатного зрелища небольшая толпа из проезжавших по дороге людей. Это были преимущественно торговцы и крестьяне, хотя острый взгляд полуэльфа отметил и пару кожаных доспехов с отличительными знаками местного доминуса на груди.

В первых рядах стояли три довольно лыбящиеся личности, похожие на нахального мужичка так, словно являлись ему родными братьями (впрочем, возможно, так оно и было). В руках они сжимали увесистые короткие дубинки с металлическими шипами на концах. А один из них – Кэлахир скривил губы в презрительной ухмылке – явно готовил боевое заклинание: полуэльф уловил исходящую магическую ауру. Очень слабенькую ауру.

«Скорее всего «Клюв орла» или «Коготь ястреба», – привычно отметил он для себя. – Что ж, ладно, станцуем для быдла!»

Раз!

Пальцы полуэльфа разжимаются, и мальчишка летит вниз.

Два!

Люди даже не успевают охнуть от неожиданности, а в руке уже появляется Выжигающий Скверну – для этого сброда будет достаточно и одного клинка!

Три!

Выбросив вперед меч, удлиненный трескучей «Рассветной молнией», Кэлахир поворачивается на месте вокруг собственной оси.

Ну вот, собственно, и все. Определенная неряшливость исполнения, конечно, присутствует, но в целом? Да, пожалуй, Наставник не похвалил бы его, но и ругать бы не стал…

Какую-то долю мгновения нападавшие еще стояли на ногах, не понимая, что уже мертвы. А затем начали оседать на землю, распадаясь на части, будто сломанные куклы. Жуткие такие куклы, рассеченные верхним горизонтальным ударом[2] кто на уровне шеи, кто плеч и не пролившие при этом ни одной капли крови – заклинание рассекало плоть, одновременно прижигая края раны.

Перехватив у самой земли не успевшего упасть пацана, разинувшего от удивления рот, Кэлахир медленно распрямился. Мельком оглядел остолбеневших зрителей и, деловито подхватив «покупку» под мышку, лучезарно улыбнулся продолжавшей скулить побирушке:

– Я надеюсь, мы в расчете? – И, развернувшись, неспешно двинулся прочь.

В спину ему страшно заголосила какая-то баба…

Кэлахир свернул с тракта на неприметную, почти полностью заросшую травой тропку, ведущую к лесу. Углядеть ее мог разве что эльф. Ну, или полуэльф…

Скрип тележных колес, ржание лошадей, выкрики возниц и поднятая идущими и едущими людьми и животными противная мелкая пыль остались позади, и над головами путников сомкнулся зеленый свод. Кэлахир с облегчением сбросил капюшон и снял повязку, закрывавшую лицо до самых глаз, затем проделал ту же самую операцию с мальчишкой. Дорожный плащ, купленный ему в одной из деревушек, через которые они проходили, был серым от пыли, и Кэлахир, секунду поколебавшись, снял его с мальчика и сильно встряхнул, очищая от грязи. Чистить собственную одежду ему не требовалось – она была зачарована, и грязь к ней не приставала вовсе.

Ребенок стоял вялый после тяжелого для него перехода. Обращенный на Кэлахира взгляд, лишенный каких бы то ни было чувств или эмоций, кроме безмерной усталости, оставался безучастным.

Полуэльф быстро прощупал окрестности заклинанием, убедившись, что вокруг нет ни одной живой души. Удовлетворенно кивнув, он взял мальчугана за вялую ладошку и повел в чащу. Заросли, после некоторой заминки все же отозвавшиеся на призыв отпрыска одного из своих повелителей, послушно расступались, открывая кратчайшую дорогу. Не прошло и получаса, как путники выбрались на небольшую поросшую травой поляну, обрамленную исполинскими деревьями, где и остановились.

– Дяенька эльф, мы узе присли? – негромким голосом спросил мальчуган. Погруженный в свои размышления Кэлахир сначала даже не понял, что это говорят с ним, и с недоумением уставился на ребенка.

– Что ты сказал?

– Я сплосил – мы узе присли? Еще я хочу писать и пить…

Кэлахир неприязненно хмыкнул. Он осмотрелся по сторонам и, так и не ответив на вопрос, вновь прощупал все вокруг поисковым заклинанием.

Пусто…

Отпустив руку мальчика, Кэлахир мягким кошачьим шагом двинулся вперед, обходя полянку сначала по большому кругу и затем постепенно его сужая. Он внимательно разглядывал каждый кустик, каждую ветку, каждую травинку, стараясь ничего не пропустить. В некоторых местах он замирал, опускался на колено и что-то тщательно разглядывал у себя под ногами, настороженно к чему-то прислушиваясь. Но, видимо, пока это было не то, что нужно, – полуэльф поднимался и шел дальше.

Мальчику, стоявшему на краю поляны, быстро наскучило на это смотреть, и он неловко сел на землю, привалившись к замшелому стволу одного из лесных великанов. Кэлахир косо взглянул на него, но ничего не сказал, по-прежнему занятый своим делом. Малыш закрыл глаза и задремал.

Наконец, полуэльф нашел, что искал, замерев над местом, где трава была заметно смята и только-только начала распрямляться. Вновь опустившись на колено, Кэлахир простер над землей руку и заговорил. Мелодичные, напевные фразы на эльфийском поплыли в разом упавшей на поляну тишине физически осязаемо и гулко. Стих ветер, замолчали весело щебетавшие до этого лесные пичуги, даже, казалось, перестали шуметь листвой деревья.

Неяркое розоватое сияние вырвалось из ладони Кэлахира, накрыло землю невесомым облачком и запульсировало, все раздаваясь и раздаваясь в объеме. Внутри облачка клубился неприятный на вид грязно-серый туман.

Полуэльф торопливо отшатнулся назад и выпрямился, напряженно глядя на сотворенное облако. Затем вытянул вперед руки и замер, словно ощупывая его на расстоянии – в эту минуту он походил на гончара, что лепит на своем круге кувшин или чашку из куска подвластной ему глины. Кэлахир вновь не то заговорил, не то запел. Но если до этого слова звучали нежно, то теперь в них появились зловещие интонации. Разбуженный громким голосом, мальчик открыл глаза и непонимающе уставился на открывающееся ему магическое действо.

Меж тем облако начало принимать очертания лежащего на земле человека. Правда, выглядел этот человек очень странно – непривычно короткие волосы, незнакомого покроя одежда, странный доспех с множеством карманов и ремней, отчего-то прикрывающий лишь грудь, – все было донельзя чужеродным и непонятным.

В последнюю очередь сформировалось лицо чужака. Кэлахир вперил в него тяжелый взгляд, рассматривая и запоминая каждую черточку. Заметив, что очертания фантома начинают расплываться, он повелительно выкрикнул несколько гортанных слов, резко отличавшихся от прежних напевных звуков эльфийского языка.

При их звуке мальчик содрогнулся всем телом, неуклюже поднялся и, неестественно переставляя ноги, двинулся к Кэлахиру. Тот, не отрывая взгляда от незнакомца-облака, мягко скользнул в сторону, пропуская ребенка.

Низкий протяжный полувздох-полувсхлип, идущий откуда-то из-за плотного строя деревьев, пронесся над землей. Деревья начали гнуться под напором шквальных порывов ветра, которому, казалось бы, неоткуда взяться в лесной чаще. Кэлахир покачнулся; мальчик же шел как ни в чем не бывало.

Полуэльф, наклонив голову и превозмогая стихию, зашел за спину ребенка и, ухватив того за волосы, запрокинул ему голову назад. Короткий высверк ритуального кинжала – и из перерезанного горла толчками выплеснулась прямо на призрачную фигуру кровь. Цвет облака мгновенно изменился, став ярко-красным, и очертания чужака перестали расплываться. Кэлахир отбросил ненужное уже тельце ребенка в сторону и подскочил к фантому. Он склонился над ним и требовательно выкрикнул:

– Открой глаза! Я повелеваю тебе – открой глаза!

Веки призрака дрогнули. Очень-очень медленно ресницы распахнулись, и Кэлахир впился яростным взглядом в ставшие живыми глаза чужака, вбирая из них в себя нечто такое, что вряд ли сумел бы понять даже искушенный маг. И в этот миг возмущенный вскрик ударил по согнувшейся над землей фигуре полуэльфа. Он покатился от него по траве так, словно невидимый великан нанес ему сокрушительный удар.

С сильным хлопком разлетелась в клочья стремительно тающего тумана фигура-облако. Яростный рев множества невидимых для глаз существ постепенно стал смолкать; ветер, ярясь больше по инерции, тоже понемногу унялся. Тишина, правда, совсем не похожая на ту, что царила на поляне в начале страшного обряда, установилась в лесу.

Напряженная это была тишина… Недобрая…

Казалось, сам древний лес вдруг превратился в одно огромное живое существо, вдруг получившее страшную рану и теперь судорожно оглядывающееся по сторонам, стремясь как можно скорее найти обидчика, чтобы с лихвой отплатить ему. Стремясь найти – и… не находя. Полуэльф затих, уткнувшись лицом в землю. Лежал он совершенно неподвижно, и только пальцы левой руки слегка подрагивали, сплетая новое заклинание.

В этот миг бесшумно разошлись ветви близлежащего куста и на поляну выскользнули две фигуры в зелено-коричневых маскировочных балахонах. Золотистые волосы, собранные в пучок на затылке, красивые тонкие черты хмурых сейчас лиц – трудно было не признать в них эльфов, настоящих «чистокровных» эльфов.

В руках у Дивных были боевые луки с костяными накладками, служащими не только для красоты, но и ради придания оружию большей прочности и упругости. И только круглого идиота обманула бы та видимая небрежность, с которой изящные пальцы сжимали оружие. Любой же мало-мальски сведущий в военном деле знал, что стоит появиться сейчас противнику – и его утыкают стрелами в считаные доли секунды.

Кэлахир рассматривал гостей глазами взятой им под ментальный контроль белки. Зверек на свою беду оказался излишне любопытным – примчавшись по ветвям поглазеть на происходящее на поляне, он стал легкой добычей для поискового заклинания полуэльфа, нуждавшегося в видении места свершения чудовищного обряда со всех сторон. Правда, передаваемая «картинка» представала ему в перевернутом виде, однако Кэлахиру вполне хватало и этого: разглядев на нарукавном шевроне лучников атакующего ястреба, он довольно ухмыльнулся про себя – перед ним были всего-навсего стрелки. Пусть и из элитных подразделений лесного воинства, но… армейцы! Он-то приготовился к худшему: появлению на месте жуткого обряда егерей-Смотрителей. Вот против них шансов у него практически не было, а против лучников… ха…

Тем временем боевая пара уверенно подбиралась к центру поляны, бдительно отслеживая каждую мелочь, будь то покачивающаяся травинка или пролетающий жук. Неожиданно один из эльфов вскрикнул и, выронив лук, опрометью бросился к бездыханному телу ребенка. Его товарищ посмотрел в том же направлении и превратился в столб, замерев на месте в состоянии, близком к умопомрачению. Ведь у эльфов, несмотря на большую продолжительность жизни, всегда рождался один, максимум – два ребенка. И поэтому жизнь каждого малыша считалась для лесного племени величайшей святыней. Не было более верного способа превратиться для Дивных в кровного врага, нежели нанести – случайно либо по злому умыслу – малейший вред одному из их отпрысков. Доведись такому случиться – и эльфы мгновенно превращались в разъяренных, не ведающих жалости чудовищ. Оттого и замерли эльфийские стрелки, увидев на поляне в глубине своего леса детское тело с перерезанным горлом. Это чуть позже они бы сообразили, что это вовсе не их соплеменник, а человек, но в первую секунду шок, стараниями Кэлахира, был гарантирован наверняка. Как, собственно, и получилось. Кэлахир же с лихвой использовал миг, когда оба Дивных раскрылись и забыли о защите. Взлетев с земли подобно распрямляющейся пружине, он моментально атаковал. Два метательных ножа, прочерчивая в воздухе серебристые дорожки, рванулись к цели. А следом за ними устремилось простенькое, но не становившееся от этого менее действенным, заклинание «Первого Льда» – в детстве маленькие эльфы любили пошалить, обращая с его помощью водную поверхность на недолгое время в лед и соревнуясь, кто дальше пробежит по озеру или речке, не упав в воду.

Нет, сами по себе и ножи, и заклинание для лучников были не страшны – магическая защита Дивных отразила бы чужое воздействие и вернула им прежний облик, а завидная реакция позволила бы уйти от смертоносных лезвий, но…

Потрясение при виде смерти мальчугана лишило их мгновения, необходимого, чтобы привести в действие свою защиту! Плюс не успевший еще оправиться от чудовищного магического удара Лес, не способный в полной мере защитить своих сынов.

Магия опередила ножи, превратив стрелков в ледяные статуи. Следом в ставшую на мгновение хрупкой плоть ударили тяжелые обоюдоострые лезвия.

Дз-з-зынь!..

Кэлахир равнодушно отвернулся от не слишком приятно выглядевших останков, буквально рассыпавшихся в радиусе нескольких метров, и, не оглядываясь, пошел прочь. Он узнал все, что было нужно, а мертвецы… то есть то, что от них осталось? Тратить время на подобающие похороны было бы непростительной глупостью – в любую секунду на поляне могли появиться куда более подготовленные воины. Вот разве что подкинуть задачку следопытам? Полуэльф недобро прищурился и в задумчивости остановился.

Небрежный щелчок пальцев, исказившая лицо короткая судорога, вспышка огня – пламя резко взметнулось ввысь и тут же опало, оставив после себя лишь пятно выжженной земли. Негромкий хлопок ладонью – и из запорошенной мелким серым пеплом земли, стремительно прокладывая себе путь к солнцу, рванулись стебли молодой травы.

– Удачной дороги к Предвечному Лесу, родственнички! – с кривой ухмылкой бросил Кэлахир, скрываясь среди горестно шумящих деревьев.

Ошалелая белка, стряхнув с себя непонятное оцепенение, оглядела опустевшую поляну, недоуменно цвиркнула и стремительно унеслась прочь по своим неотложным беличьим делам. Ничто из случившегося, конечно же, не отложилось в ее крошечной памяти…