Повелители тьмы - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Амелия Винтерс (ч. 3)

К тому времени, как я закончила, его глаза сверкали гневом и нерастраченным желанием, и он снова схватил меня за руку. Но на этот раз он был нежен и держал меня свободно. Я не пыталась вырваться.

Его другая рука поднялась, и он провел пальцем по моим губам.

— Ты чертовски меня выводишь, Уиллоу, прохрипел он. — Ты ведешь себя не так, как положено. Ты совсем мне не подчиняешься.

— Но тебе это нравится, — сказала я и провела языком по подушечке его пальца.

— Тебе действительно это чертовски нравится. Ты хочешь большего.

— О да, — сказал он, и его резкий вдох выдал, насколько сильно он принадлежал мне в тот момент. — Я хочу от тебя большего. Я хочу тебя всю.

— Ты не можешь получить меня всю, но я дам тебе попробовать, — сказала я и взяла его руку в свою. Я обхватила губами его палец и пососала его так, как пососала бы его член, если бы он был у меня во рту. Его дыхание было хриплым и прерывистым, когда я вытащила его палец, заставила его руку опуститься вниз по моему животу и приподняла подол моего платья. — Ты можешь взять это.

Я покачала бедрами и открылась ему.

Он обхватил мою насквозь мокрую киску всей ладонью, и его длинный средний палец скользнул в мою горячую щель. Я ахнула, когда он коснулся моего клитора, проводя подушечкой по моему чувствительному комочку нервов, как будто он контролировал ситуацию. Как будто он здесь главный.

В тот момент мне казалось, что ни один из нас не контролирует другого. Мы кубарем катились вниз по крутому склону прямо навстречу опасности, и нам было все равно. Ни один из нас не мог остановить импульс, который мы начали и к тому времени, когда мы врезались друг в друга внизу, мы оба были бы в крови и синяках, если бы попытались направить его в каком-либо направлении.

— Тебе нравится? — спросил он и отпустил мою руку. Его рука скользнула мне под волосы, и он снова запустил в них пальцы, удерживая мою голову на месте. — Тебе нравится, когда я трогаю тебя там, маленький воробушек?

Я застонала и кивнула, наслаждаясь тем, что он заставлял меня чувствовать. Моя неприязнь к моему жениху сочеталась с предательством моего тела при его прикосновении, и я осталась с коктейлем из отвращения и животной потребности. Я хотела трахнуть его, я хотела скакать на члене Александра Ремингтона, я хотела, чтобы он разорвал меня и силой проник в мое трепещущее влагалище.

Но я ненавидела его за все, что он олицетворял. Моя привязь к нелепым, устаревшим правилам быть Высшей женой. Тот факт, что я не смогла увидеть Люка или осуществить свое желание попасть к Рому, несмотря на то, что они оба уже зашли дальше Александра.

По крайней мере, Люк точно, но Ром был настолько знакомым, что я не могла представить, что может быть по-другому.

Дело было в том, что они были мне известны, Александр был незваным гостем. Он был незваным и единственным препятствием на пути к моей свободе. Он олицетворял тюрьму, в которой я была поймана в ловушку, и жизнь, которой я не хотела.

— Я чувствую, какая ты влажная для меня, — сказал Александр, его губы приблизились к моим. — Я чувствую твою горячую маленькую киску, моя принцесса. Котенок-принцесса.

Он скользнул пальцем дальше и нашел мой вход. Он толкнулся внутрь, и я ахнула, когда он изогнул его определенным образом, нажимая на что-то внутри, похожее на кнопку удовольствия.

— Черт.

Я зашипела и вцепилась в его бицепс.

Его руки были мускулистыми и вздувались от усилий.

— Тебе нравится, — сказал он. Я кивнула, и он ухмыльнулся, раздражающе самоуверенной ухмылкой, которая вывела меня из себя.

— Эй, Алекс, нам доставят что-нибудь вкусненькое?

Голос Рома разнесся по комнате прежде, чем он вошел внутрь. Как только он увидел, что мы делаем, он остановился как вкопанный и сказал:

— О черт, не бери в голову. Мы поговорим, когда ты закончишь.

Он повернулся на пятках, чтобы уйти, и по наитию я окликнула его:

— Не уходи. Иди сюда.

Он напрягся, не оборачиваясь, а Александр уставился на меня сверху вниз, замешательство и ревность играли на его красивом лице. Затем его губы изогнулись в высокомерной улыбке, и он понял, в какую ловушку я его заманила.

Если бы он сейчас отослал Рома, то выглядел бы слабым, ревнивым мальчиком, который не может контролировать свою невесту. Тот, кто не владеет женщиной, с которой был помолвлен.

Итак, мой план сработал. Он сказал:

— Да, Роман, тащи свою задницу сюда.

Плечи Рома расслабились, он повернулся, подошел к нам и встал рядом.

— В чем дело? — спросил он, неуверенность делала его напряженным и встревоженным.

— Ты должен прикоснуться ко мне, — сказала я, бросив взгляд на Александра. — Ты должен почувствовать, как сильно я этого хочу.

Ром вздрогнул. Его желание было неприкрыто на лице, когда он вдохнул, прижимаясь ко мне. Казалось, он упивался моим запахом, и его глаза были полузакрыты, экстаз окрашивал его черты.

— Ты так чертовски вкусно пахнешь, — сказал он, наклоняясь ближе. — Как летние цветы и сладкая сахарная корица.

— Я ещё вкуснее, не так ли, Александр?

Я вытащила его руку из своих трусиков и поднесла ее к его рту. Он лизнул палец, который только что был у меня в складочках, и кивнул, не сказав ни слова. Его глаза сверкали, и я чувствовала, как желание и гнев исходят от него, как жар от костра.

Я не отвела взгляда, когда поднесла его руку ко рту Рома и позволила ему высосать мои соки со среднего пальца Александра.

Ром издал звук, как будто был ранен, как будто вкус меня на плоти его друга физически ранил его. Александр опустил руку мне на плечо, и Ром с тоской уставился на нее.

— Хочешь попробовать меня снова?

Я спросила его, и он кивнул, ерзая по мере того, как его дискомфорт возрастал. Я взглянула вниз, и хотя я могла бы рассказать в точности обо всех деталях толстого члена Рома, насколько мне говорили, я никогда раньше его не видела. Но я почти могла видеть тонкие вены на его брюках, когда он снова пошевелился, пытаясь найти место для своего массивного члена.

— Тебе лучше спросить своего друга, — сказала я Рому и прислонилась к Александру. — Он мой жених. Он владеет этим телом настолько, насколько кто-либо может владеть другим человеком.

Лесть дала бы мне то, чего я хотела, и в тот момент я хотела, чтобы Ром прикоснулся ко мне. Чтобы лизал меня и целовать мою киску своими красивыми, полными губами.

Я жаждала этого, того, чего у меня никогда не было, и того, что, как мне казалось, я испытывала сотни раз раньше, когда Александра не было в моей жизни или в моих мыслях.

— Это то, чего ты хочешь, маленькая шлюшка? — прохрипел Александр мне на ухо. Он притянул меня к себе, прижав спиной к своей груди, а его руки скользнули вниз по моему платью. Он обхватил ладонями мои груди и рассеянно поиграл с ними, в то время как Ром провел рукой по своим густым волосам.

Ром остановился и посмотрел на Александра. Он вздохнул и прошелся взглядом вверх и вниз по моему телу. Его точеное лицо было напряженным и целеустремленным, и в тот момент я поняла, что он принял решение ввязаться в это дело. К черту последствия. Теперь он принадлежал мне. Одобрение Александра больше не имело первостепенного значения. Моё имело.

— Я хочу, чтобы он попробовал меня на вкус, — прошептала я в безмолвную комнату. Вдалеке послышался приглушенный звук бита. Кто-то включил музыку, и радостные возгласы тусовщиков то усиливались, то исчезали под ударами басов. — Я хочу, чтобы он поцеловал меня.

— Ты не хочешь моих прикосновений или поцелуев, но ты хочешь его?

Александр зарычал мне на ухо и почти до боли сжал мою грудь. Он покрутил мой сосок в пальцах, и осколки яркой боли пронзили туман вожделения.

— Вот как мы собираемся это разыграть?

— Вот как ты собираешься обращаться со мной?

Его разочарование было таким чертовски сексуальным. Что-то глубоко надломилось внутри меня, если я разозлилась на беспомощность Александра, но я была там не для того, чтобы исследовать себя психологически. Я была там, чтобы исследовать свою сексуальность и выяснить, что доставляет удовольствие.

— Да, — сказала я и прислонилась к нему спиной. Я задрала платье на бедрах и раздвинула ноги. — Это именно то, что должно произойти. Ром встанет на колени и будет поклоняться мне, пока ты смотришь, потому что ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Он будет поклоняться твоей горячей маленькой киске, — сказал Александр хриплым низким голосом прямо мне на ухо. Он жестоко ущипнул меня за соски, и боль была блаженством. — Встань на колени и попробуй мою девочку, Роман. Она вся твоя.

Ром смотрел на меня, и только на меня.

Он знал, кто теперь главный, и одобрял это.

Он опустился передо мной на колени и положил руки мне на бедра. Он провел пальцем по шраму, который остался у меня на левой руке после аварии, о которой мне рассказали. Он просунул его под тонкую ткань моих трусиков и отодвинул их в сторону. Когда они не предоставили ему достаточно места, чтобы уткнуться лицом в мою киску, он потянул их и сорвал шелк и кружева, как сахарную вату под дождем.

— Ты так чертовски хорошо пахнешь, — сказал он и прижался носом к верхушке моих складочек, к холмику, где у меня была тонкая полоска волос, оставшаяся невощеной. — Я люблю твою киску, Уиллоу. Мне это так чертовски нравится.

Я застонала, и Александр покрутил мой сосок, прижимаясь ко мне своим огромным твердым членом.

Я на мгновение задалась вопросом, со сколькими женщинами они были и сколько мужчин было в моей постели. Я не была уверена, но сквозь туман в моем сознании я вспомнила еще кое-кого, кроме Рома и Люка, но все это смешалось со встречами, которых все равно никогда не было.

Они не могли этого сделать. Как я могла заниматься сексом с Ромом, когда это был первый раз, когда он пробовал меня на вкус? Как я могла заниматься сексом с Люком, если он ни разу не сделал попытки сделать это, что мы были вместе?

И как я могла заниматься сексом с Александром, когда он все еще вел себя так, словно я была какой-то девственницей-весталкой, его чистой и невинной невестой с телом двадцатиоднолетней шлюхи?

Все это не имело смысла, и чем больше я думала об этом, тем сильнее болела моя голова. Сильнейшая головная боль от давления грозила обрушиться на мой череп, если я не остановлю ход мыслей, поэтому я просто отпустила все это и погрузилась в ощущения момента.

Ром снова поднял голову. Я почувствовала, как Александр кивнул головой и крепче прижал меня одной рукой к груди, а другой — к горлу. Он просунул его мне под мышку и приподнимал меня над полом с одной стороны, раздвигая мои бедра еще шире.

Ром не терял времени даром. Он раздвинул мои ноги и поцеловал мой холмик, затем скользнул языком в мою щелочку. Я ахнула и откинула голову назад, когда он провел ею по моему набухшему, ожидающему клитору.

— Верно, тебе это нравится, маленькая Высшая шлюшка, — сказал Александр мне на ухо. Его рука крепче сжала мою шею, а пальцы покрутили мой сосок, пока я не застонала от боли и удовольствия.

— Нравится, — прошептала я и положила руки на голову Рома. Я направила его глубже, прижимая его лицо к своей киске, отчаянно желая большего.

В ответ он жадно впился в меня своим ртом и языком. Большими пальцами он широко раздвинул мои губы и атаковал мою чувствительную плоть безжалостными долгими ударами чистого блаженства.

Все закончилось достаточно быстро, искусный рот Рома отправил меня в бурлящий океан чистого оргазмического экстаза, а руки Александра на моем теле закружили меня, как в водовороте посреди всего этого.

Когда я кончила, я изо всех сил старалась держать ноги раздвинутыми, потому что мне хотелось прокатиться верхом по лицу Рима и тереться о его нос до тех пор, пока я не перестану держаться прямо. Пока я не превратился в колышущуюся кашицу.

Но я этого не сделала, потому что не могла. Мне поклонялись как королеве и оказывали то уважение, которого я требовала от этих двоих. Я не могла позволить себе стать человеком, потеряв контроль.

— Хорошая девочка, — прохрипел Александр мне на ухо, когда я вздрогнула всем телом. — Хорошая маленькая девочка.

Ром в последний раз долго лизнул мою киску и поцеловал меня там, внизу. Он снова поцеловал меня вдоль моего гладкого живота, вверх по ребрам и под грудью, которую держал Александр. Он перешел к другой, поцеловал выше и приподнялся, чтобы накрыть мой рот своим.

Я почувствовала вкус себя на его губах, и Александр ослабил хватку на моей шее, когда обошел вокруг, чтобы присоединиться к нам двоим. Они по очереди целовали меня, и я потеряла счет тому, чьи губы были на моем рту, а чьи — на моей шее.

Мы втроем сблизились, и вскоре языки всех трех вплели друг в друга, а две сильные руки обхватили мои груди,

Мы целовались до тех пор, пока время не потеряло всякий смысл, и я не провалилась в них вместо темноты.

Глава 18

Вечеринка была в самом разгаре к тому времени, когда мы вышли из задней комнаты и присоединились к остальной группе.

— Где, черт возьми, ты была, — Виктория вскрикнула, увидев меня.

— Ты должна догнать меня. Я уже так пьяна!

Она действительно казалась изрядно пьяной, ее слова были невнятными, а глаза едва могли сфокусироваться на мне. Один из друзей Александра висел на ней, следя за тем, чтобы она не уходила из его поля зрения.

— Я думаю, ты уже ушла со станции, и поездов сегодня вечером больше не будет, — рассмеялась я, но тем не менее взяла бокал из ее рук. Я сделала глоток и поморщилась. Вкус был не очень. Я никогда не была любителем вина.

— Давай, выпей это залпом! — закричала Виктория. — Это твой любимый рислинг! Только на прошлых весенних каникулах ты, должно быть, выпила пару бочек!

— Вообще-то я не люблю вино, — сказала я, поднимая бутылку и разглядывая этикетку. — У вас есть пиво?

— Предпочтительно какой-нибудь IPA?

— О боже, пиво, чертовски отвратительно! Виктория сплюнула.

— Мы смеемся над сучками, которые пьют пиво, как парни!

— Я чувствую, что мне бы понравилось, — сказала я, делая еще один глоток вина и находя его еще более горьким, чем раньше. — На вкус как моча.

— Откуда тебе знать, какова моча на вкус? — спросила Грейс, бросив на меня взгляд, полный преувеличенного отвращения. — Ты увлекаешься золотым дождем?

Я свирепо посмотрела на нее, и она немедленно заткнулась; она знала, что это не так.

— Принеси ей пива, IPA, если у нас есть, — сказал Александр, глядя на меня со странным выражением. — Она может пить все, что захочет, даже если это несколько странно для женщины.

Они были такими сексистами. Это была еще одна вещь, которая раздражала меня в толпе Кримсон.

Женоненавистничество было укоренено во всем, что они делали, начиная с того, как были разделены наши классы, и заканчивая браком. От меня ожидали, что я просто стану домохозяйкой, если выйду замуж за Александра, и все мои мечты о том, чтобы кем-то стать, будут забыты.

И не то чтобы я планировала какую-то большую карьеру, но мне не нравилось, когда мне говорили, что я не смогу получить ученую степень, если решу стать женой. Идея Кримсон о получении ученой степени была смехотворной, но были варианты на потом. Я могла бы пойти дальше и стать врачом или ученым- исследователем, но я должна была быть незамужней Низшей, если это был тот вариант, которого я хотела.

Будучи Высшей, я могла бы иметь больше денег и лучшую жизнь на бумаге, но как у женщины, ограничений было много. Мне не разрешалось ничего делать для себя, и, насколько я могла судить, станет только хуже, если мне удастся родить пару Высших отпрысков.

— Нет ничего странного в том, что женщина любит пиво, — огрызнулась я, чувствуя, что раздражение слишком велико, чтобы его сдержать. — Думаю, это странно — приписывать алкоголю пол. Это полный пиздец.

Виктория покачала головой и закатила глаза. Она запрокинула голову и начала раскачиваться в такт музыке.

— Просто заткнись! — крикнула она, но в ее голосе не было злобы. Она не была стервозной. Она была так же расстроена из-за меня, как и я из-за них. — Серьезно, Уиллоу, ты стала такой гребаной занудой после аварии. Так что, пожалуйста, просто заткнись на хрен и постарайся хорошо провести время.

— Дайте мне пива, и я выпью, — весело ответила я.

Кто-то сунул мне в руку бутылку. Я попыталась открыть крышку, но поняла, что она не открывается. Это было странно, все наблюдали за мной, пока я оглядывалась в поисках открывалки для бутылок, а потом ни один из них не был готов к тому, что я сделала дальше.

— Не открывается крышка, а?

Я рассмеялась и поднесла её ко рту.

— Не проблема!

Я откусила и дёрнула бутылку, сорвала крышку и выплюнула её на пол. На заднем плане гремела музыка, но никто не произнес ни слова.

Я без понятий, откуда узнала, как делать этот трюк, но мой зуб все еще был цел, так что было ясно, что кто-то когда-то научил меня этому.

— Теперь мы можем повеселиться!

Я хихикнула и подняла бутылку, затем поднесла ее к губам и начала пить.

Внезапно разразилась какофония шума, когда они все заговорили одновременно.

Некоторые из них подбадривали меня, а Ром и Александр просто наблюдали за мной, как будто я была чужаком среди них.

Только Люк улыбнулся мне через всю комнату, когда наши глаза встретились. Он внимательно наблюдал за мной, его глаза блестели от гордости, когда я вела себя как Низшая, с телом Высшей девушки.

Вскоре после этого он подошел ко мне, когда я допил три кружки пива глубокой ночью.

— Кто ты, Уиллоу Авалон? — спросил он меня, когда мы танцевали в зале. — Я имею в виду, кто ты на самом деле, потому что ты больше не она, не так ли?

— Это то, о чем я тебе все время говорила!

Я хихикнула и выпила еще.

Ночь пролетела как в тумане, и через некоторое время, когда солнце выглянуло из-за деревьев леса, окружавшего кампус, я, пошатываясь, вернулась в комнату между Викторией и Александром, и я чувствовала себя не в своей тарелке.

Когда мы добрались до нашего этажа, Виктория, пошатываясь, добралась до своего конца коридора, а Александр помог мне добраться до моего. Я открыла свою дверь, отсканировав отпечаток ладони, и мы вошли внутрь.

Я сразу же погрузилась в хаотичный рев, сработал сигнал, раздался ритмичный пронзительный звон колокольчиков и невыносимо болезненный уровень децибел.

— Что это? — спросил Александр, лихорадочно ища источник.

— О боже, мои таблетки! — воскликнула я и побежала к своей сумочке. Я оставила их на своем столе, когда мы уходили прошлой ночью. Внутри была моя пропущенная доза. Я открыла пузырек, закинула их в рот и залила водой, прежде чем проглотить.

— Как мне это отключить? — спросил Александр.

Я промчалась мимо него к будильнику на прикроватной тумбочке, ударила ладонью по верхней кнопке, и сразу наступила тишина.

— Что это значит? — спросил Александр, хватая меня за руку и притягивая к себе. — На что нам нужно обратить внимание?

— Я не знаю, — простонала я. — Черт возьми, я надеюсь, что я только что не стала причиной собственной смерти, будучи такой глупой. Мои родители сказали, что это может вызвать отек мозга или инсульт.

— Я останусь здесь с тобой и прослежу, чтобы с тобой все было в порядке, — сказал Александр. — Я не оставлю тебя, пока мы не будем уверены, что с тобой все будет в порядке. Я больше не брошу тебя, Уиллоу. На этот раз я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он помог мне раздеться, осматривая мое тело с хладнокровием медицинского работника, а не похотливого жениха.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он и помог мне добраться до кровати. — Выглядишь неважно. Ты дрожишь.

— Не знаю, — ответила я, влезая в свои удобные пижамные штаны и натягивая через голову майку «Академия Кримсон».

— Я чувствую себя странно, но, вероятно, это из-за выпивки.

— Тебе следовало остановиться пару часов назад, — сказал он и положил тыльную сторону ладони мне на лоб. — У тебя жар.

— Мне просто нужно поспать, — сказала я, забираясь под одеяло. Александр поднял его, чтобы остановить меня, но затем остановился.

— Думаю, с тобой что-то не так, — сказал он, и его беспокойство было тревожным. В его голосе слышался страх, от которого у меня в голове прошла ударная волна.

Я села и посмотрела вниз.

— В смысле?

— Ты… — начал он, прервавшись на полуслове. — Как будто ты глючишь. Ты расплывчата по краям.

— Наверное, это из-за твоих глаз, — ответила я, глядя вниз. Но то, что я увидела, было ужасающим. Он был прав. Было что-то не так с тем, как я выглядела, как будто мое тело то появлялось, то исчезало. Край моего тела, моя кожа — все это дрогнуло и распалось на крошечные водянистые цветные волны. Я не могла сосредоточиться на нем, и мое зрение потемнело.

— Александр!

Я закричала, когда тьма овладела мной.

— Что со мной происходит?

Последнее, что я помнила, было ощущение его рук вокруг меня, он крепко прижимал меня к себе, когда говорил, что собирается позаботиться обо мне.

Это было приятно.

И когда я потеряла сознание, я поняла, что все наконец-то стало правильным.

* * *

— Вот и она, — сказал доктор Норрис бодрым голосом, когда мои веки приподнялись. Мне стоило больших усилий натянуть их на глаза, чтобы я наконец смогла увидеть свет.

Я была в другой палате, не совсем больничной, а похожей на процедурный кабинет, но с кроватью и мониторами в ней. Окон не было, только одна высокая дверь с тонким стеклом наверху.

Все стены были белыми, Норрис был одет в белый медицинский халат, и Флора была там, тоже в белом.

— Ты вернулась, — сказала Флора с улыбкой. — Мы собираемся провести несколько небольших тестов, а затем отправить тебя на лечение еще на пару часов, прежде чем мы сможем позволить Александру навестить тебя.

— Тебя ждут трое молодых людей, — сказал Норрис, неодобрительно сдвинув кустистые брови. — Я сказал Александру отослать двух других прочь, но он сказал, что это зависит от тебя.

Флора присоединилась к его неодобрительному взгляду и сказала:

— Это очень нетрадиционно. Я бы не стала так торопиться, если твой будущий муж предоставил тебе такую большую свободу.

— Что со мной случилось? — спросила я, игнорируя их идиотский совет. Они даже не говорили мне этого из чувства доброты и заботы. Они просто беспокоились, что я нарушу их прежний статус-кво.

— Я думаю, у тебя был приступ средней тяжести, — сказал Норрис. — Александр указал, что ты не приняла свою ночную дозу лекарства, и это вызвало цепную реакцию в твоем мозгу, которая привела к этой проблеме.

— Сейчас что-нибудь не так? — спросила я, пытаясь сесть, но не могла пошевелиться. Я посмотрела вниз и поняла, что мое тело покрыто знакомой металлической простыней, а я пристегнута ремнями к кровати под ней. Я изо всех сил старалась освободиться, но ничего не поддавалось.

— Почему я не могу пошевелиться?

— Твой приступ поставил тебя в опасное положение, — сказал мне Норрис. — Ты вертелась и, вероятно, поранилась бы. Мы пристегнули тебя ремнями для твоей же безопасности.

— Сейчас я в порядке. Вы можете позволить мне встать, — ответила я, устраиваясь обратно на кровати. Я перестала бороться со своими путами, пытаясь показать ему, что готова сохранять спокойствие. Что мне можно доверить позаботиться о себе.

— Я думаю, будет лучше, если мы пока оставим тебя так, — ответил Норрис, заглядывая в свой блокнот. — По крайней мере, еще на несколько часов.

— Может, пригласить сюда этих юных посетителей? — спросила Флора. — Это могло бы помочь ей сосредоточиться на том, где она находится.

— Всех троих? — спросил Норрис, приподняв бровь. Все, что он делал, выражало неодобрение, как будто его установкой по умолчанию было не соглашаться ни с чем, что я делала или в чем нуждалась.

— Да, почему бы и нет? — спросила Флора с улыбкой. — Все, что угодно, лишь бы держать ее мысли в центре внимания.

— Я сосредоточена, — ответила я. — Мне не нужны никакие посетители, чтобы сообщить мне, где я нахожусь. Я знаю, где я.

— Конечно, дорогая, — ответила Флора с улыбкой. Она похлопала меня по руке, а затем снова натянула на меня металлическую простыню, оставив открытой только мою голову.

— Я просто думаю, что присутствие твоих друзей рядом с тобой поможет тебе преодолеть эту маленькую проблему.

— Особенно твои друзья-парни, с телом что- то происходит, когда человек испытывает сексуальное влечение к другому. Они начинают вибрировать с другой…

— Достаточно, — рявкнул доктор Норрис и со стуком положил ручку на свой блокнот, прежде чем наброситься и ударить Флору по лицу тыльной стороной ладони. — Довольно твоего языка. Ей не нужно слышать об этих вещах.

Его жестокость шокировала меня.

Норриса всегда смутно раздражала Флора, но подобной вспышки гнева у него раньше никогда не было. Это был первый раз, когда я увидела в нем что-то иное, кроме снисходительности и превосходства. Он вообще никогда не проявлял никаких эмоций, особенно таких, как сейчас.

Флора закрыла лицо руками и захныкала.

— Да, я понимаю. Простите, я сказала слишком много.

— Так и есть, — пророкотал Норрис. — Но все прощено. Ты не будешь наказана за эту ошибку.

— Спасибо, — сказала Флора, наклонилась, словно кланяясь ему в знак уважения, и, пятясь, вышла из комнаты.

— Не обращай внимания на ту чушь, которую она несла, — сказал он и посмотрел на меня сверху вниз, его взгляд скользнул вверх по металлическому листу, снова как будто не одобряя само мое существование.

— Она придерживается некоторых очень устаревших и странных теорий человеческой анатомии. Мы держим ее рядом, потому что она очень эффективно справляется со своей работой по приему лекарств и уходу за нашими пациентами.

Я не знала, что сказать. Она была не из тех, кто поддается странным идеям. Она была очень приземленной и практичной, так что то, что он говорил, не имело смысла.

И было скрытое ощущение, что Норрис лжет. Вдоль моего позвоночника пробежало покалывание, а ладони сжались. Это всегда было признаком того, что кто-то говорит неправду.

Мгновение спустя доктор Норрис вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, и Флора вернулась.

— А вот и твои друзья, — объявила она, и тонкая улыбка просвечивала сквозь красные следы пощечины на ее щеке. — Я оставлю тебя с ними, и когда доктор скажет, что ты можешь вернуться в свою комнату, они будут рядом и помогут тебе.

Она отступила в сторону, Александр, Ром и даже Люк ввалились внутрь.

Каждый из них пытался опередить другого, все соперничали за мое внимание, собравшись вокруг моей кровати.

— Что с тобой случилось? — спросил Александр, его лицо было осунувшимся и бледным. — Ты исчезала у меня на глазах!

— Мы же просили тебя не упоминать об этом, если захочешь ее увидеть, — резко сказала Флора. — Осторожней!

Александр не взглянул на нее, но все его существо изменилось. Он напрягся, и его энергия иссякла, отгородив его от остальных из нас.

Они собрались вокруг моей кровати, и Флора наблюдала за ними всего мгновение, пока не убедилась, что заставила Александра замолчать.

Она на мгновение ушла, а Александр присел на край кровати, взял мою руку в свою, просунул ее под металлическое покрывало и сказал:

— Ты замерцала и почти исчезла, Уиллоу. Расскажи мне, что, черт возьми, произошло.

Глава 19

— Хотела бы я знать, — сказала я и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Однако я не была расстроена, не плакала от огорчения. Я не была побеждена или охвачена печалью. Слезы были от разочарования, потому что я хотела дать отпор. Мне нужно было бороться. Я чувствовала, как мои пальцы впиваются в ладони и плоть Александра, когда он держал меня. Я хотела вырваться оттуда, как Халк, и выйти на свободу.

— Все, что я знаю на данный момент, это то, что ты должен помочь мне встать, — сказала я и кивнула вниз, на свое тело. — Я привязана здесь внизу. Освободи меня!

— Не думаю, что Норрису это понравится, — сказал Александр, его брови сошлись вместе, как будто он был очень сосредоточен. Я выдохнула и издала крик гнева.

— Убирайся на хрен с дороги. Позволь мне помочь ей, — настаивал Люк и оттолкнул Александра в сторону. — Если ты слишком связан своими Высшими правилами, позволь мне сделать это.

— Я ничем не связан. Ты не видел, что произошло прошлой ночью. Тебя там не было. Но не беспокойся об этом. Я могу это сделать, — ощетинился Александр, пытаясь оттолкнуть Люка, но Люк был слишком напорист. Оба они упорно стянули с меня металлическое покрывало и принялись ослаблять тугие путы вокруг моих запястий и лодыжек.

Когда я освободилась, они помогли мне сесть, и Ром встал передо мной, наклонившись, чтобы подхватить меня руками под мышки и поставить на ноги.

Казалось, что она вырвали меня из-под опеки Норриса — совершенно спонтанное событие, спровоцированное соревнованием между двумя, нет, скорее тремя молодыми мужчинами с гормональным всплеском.

Это было поистине эпично — количество усилий, которые возбужденный парень приложил бы, чтобы защитить то, что, по его мнению, принадлежало ему. И каждый из этих троих предполагал, что я принадлежу ему. Они и не подозревали, что все было наоборот. Они принадлежат мне, если я решу, что это то, чего я хочу. Я стала жертвой Норриса и всей этой дурацкой ситуации с аварией, комой и даже моей потерей памяти. Но внутри я держала себя в руках. Было странно полностью не контролировать свое окружение, но контролировать свой внутренний мир.

Я была не той, за кого они меня принимали. Я полагала, что в этом была моя величайшая сила. Норрис, Флора, мои родители и все остальные здесь, в Академии Кримсон, недооценивали меня.

Они понятия не имели, какую силу я несла в себе.

Я прислонилась к Рому с Люком с одной стороны и Александру с другой. Мы направились к двери, вышли в коридор и прямо столкнулись с Флорой.

— О, — сказала она, и ее рот стал идеальной круглой формы. — Куда ты направляешься? Доктор Норрис сказал тебе, что ты можешь уйти?

— Нет, но мне нужно вернуться в свою комнату, — сказала я. — Мне не может стать лучше, когда я здесь. Я так напряжена, и здесь все такое чужое.

— Ты должна дождаться доктора! — сказала она с почти истерическими нотками в голосе. Я никогда раньше не слышала ее такой эмоциональной. Она схватила меня за руку и попыталась удержать.

— Подожди его!

— Я просто так устала. Мне нужно хорошенько выспаться, — сказала я, пытаясь урезонить ее. — Пожалуйста, я хочу свое уютное одеяло и свою собственную кровать.

— Я не знаю, — ответила Флора, ее решимость, наконец, смягчилась. — Доктор. Норрис очень четко давал указания. Держать тебя здесь, пока он не вернется. Он должен провести еще несколько тестов на тебе и убедиться, что ты не…

— Не что? — спросила я, когда голос Флоры прервался. — Чтобы убедиться, что я не что?

— Неважно, подождите здесь, пока я приведу доктора Норриса, — пробормотала она и попятилась от нас. — Пожалуйста, подождите. У меня будут неприятности, если ты уйдешь.

— Мы забираем ее, — сказал Александр, держа меня за руку. — Если у доктора Норриса с этим проблемы, скажи ему, чтобы он поговорил с моим отцом. Ну знаешь, человек, который финансирует все это.

Он махнул рукой, указывая на исследовательский центр, куда они привезли меня после моего приступа. Неужели поблизости не было больницы? Почему они привезли меня сюда, а не в отделение неотложной помощи?

Флора оглянулась, отворачиваясь от нас, и побежала по коридору за Норрисом.

Проблема была в том, что мне нравилась Флора. Она делала все возможное, чтобы помочь мне исцелиться. Она была на моей стороне.

— Давай отведем тебя обратно к тебе, — сказал Люк, и они втроем снова пошли со мной, по мере того как мои ноги становились сильнее, и я чувствовала себя более отяжелевшей, более закрепленной с каждым шагом. Это было странное ощущение, словно я шагнула по воздуху в воду, где гравитация притягивала мое тело до тех пор, пока я больше не перестала чувствовать, что вот-вот уплыву или растворюсь в воздухе во взрыве атомов.

— Откуда ты знаешь, где она живет? — спросил Ром Люка, когда он направил нас к моему зданию, когда мы выходили из исследовательского центра. — Ты, кажется, чертовски уверенным, что идешь в правильном направлении.

Голова Люка резко повернулась, и он посмотрел на меня, затем на Рома и снова на меня. Его глаза вопросительно смотрели на меня, задаваясь вопросом, как мы должны были сказать им, что он был в моей комнате. Что мы были там совсем недавно, и даже больше, до аварии.

Но Александр знал. Он должен был знать. Александр не был глупым. Он мог показаться избалованным и властным парнем, привыкшим к тому, что ему все преподносят на золотом блюдечке, но он не был глупцом.

Он знал это с того момента, как Люк появился на вечеринке, даже раньше. Даже Ром знал, если быть честными. Он предупредил меня в кафетерии о том, чтобы я не пялилась на Люка.

Все трое были осведомлены о том, что происходит, но ни один из них не хотел первым заявить об этом.

Поэтому я решила заткнуть их всех, пока они не начали бодаться лбами, как молодые лоси во время гона или что-то в этом роде. Кроме того, они бы узнали, что меня более чем достаточно, чтобы ходить вокруг да около, особенно учитывая медленный контакт, который у нас был в Кримсон.

— Это не твое дело, верно? — рявкнула я и стряхнула руку Рома со своего плеча, чтобы наказать его за то, что он спросил. — Тебе не нужно беспокоиться об этом. Ты не защищаешь имущество своего друга или что-то в этом роде. Я не принадлежу Александру

— Он твой жених! — воскликнул Ром и побежал трусцой, чтобы не отстать от меня. Они все так и сделали, пока я топала в общагу, радуясь, что в тот вечер не надела туфли на высоких каблуках. — Он заслуживает того, чтобы знать, кто входит в твою комнату.

— Ты или он? — потребовала я и развернулась, чтобы посмотреть на каждого из них по очереди. Они были похожи на трех угрюмых мальчишек, которых поймали на краже из банки с печеньем. Их лица были великолепными, но виноватыми.

— Как насчет того, чтобы с этого момента мы решали все это по мере необходимости? Как и на вечеринке, Ром, тебе нужно было знать, что Александр хотел увидеть, как ты попробуешь меня на вкус. У тебя, кажется, не было с этим проблем.

Щеки Рома покраснели, и Люк резко повернул голову, чтобы посмотреть прямо на Александра. Он приподнял брови и ухмыльнулся. Александра, воспитанного влиятельным человеком, с юных лет учили не реагировать. Итак, он не отреагировал. Его лицо было бесстрастным, когда он выдержал пристальный взгляд Люка.

Было удивительно сексуально видеть, как они вот так смотрят друг на друга, и впервые с тех пор, как я очнулась после аварии, мне не было противно быть помолвленной с Александром Ремингтоном. Было что-то чувственное в той силе, которую он заключал в себе. Он знал, что у него есть все, и он знал, чего стоит сохранить это.

И как раз в этот момент я была для него всем, и я была единственной вещью, которую он собирался сохранить. Если бы только он понимал, что я буду той, кто поддержит его, как в той цитате о том, что у каждого сильного мужчины за спиной стоит сильная женщина, или что-то в этом роде. Я собиралась держать все под контролем, если когда-нибудь смогу прорваться сквозь туман и вернуть себе воспоминания и саму себя.

Спустя, казалось часы, хотя прошла всего лишь минута, Люк не выдержал первым, посмотрев на меня, и его ухмылка превратилась в смех.

— Пригласи меня в заднюю комнату на следующей вечеринке, котенок, — усмехнулся он. — Похоже, я пропустил все самое интересное.

Александр явно почувствовал облегчение от того, что ему не пришлось продолжать сверлить Люка взглядом.

— Могу я теперь пойти в комнату, пожалуйста?

Я ответила, не дав никому из них понять, как я взволнована мыслью о том, что буду со всеми тремя сразу… или насколько чертовски я устала. Как будто энергия вытекала из меня, всасывалась вниз через мои конечности, вытягивалась гравитацией.

— О боже, да, — быстро сказал Ром. — Хватит этого дерьма. Давайте отведем ее в комнату отдохнуть. Не имеет значения, что мы думаем друг о друге. Потребности Уиллоу важнее, чем выяснение иерархической лестницы.

Все трое согласились, ярость покинула их тела, когда они вспомнили обо мне.

Они снова собрались вокруг, поддерживая меня и помогая двигаться вперед. И это сработало. Я чувствовала прилив сил, когда мы двигались по территории кампуса. Словно я могла черпать из них энергию, пока мы шли.

После этого мы быстро поднялись на мой этаж, и когда мы вышли из лифта, я услышала смех Виктории, доносящийся из ее комнаты. Она все еще отлично проводила время и не стеснялась быть громкой.

Мы подошли к моей двери, и я услышала, как открылась ее дверь. Я обернулась и ожидала увидеть ее там, отчитывающую меня за то, что я привела сюда троих парней, но тут же шокировала и замолчала.

Один из друзей Александра, Квинтон Норт, высунул голову из проема и посмотрел на нас.

— Это твой Низший друг? Скажи ему, чтобы шел сюда на наш секс втроем!

Из комнаты донесся голос Виктории. Ее голос звучал требовательно и нуждающе, как всегда.

— Э-э, нет, — пробормотал Квинтон. — Ложная тревога. Должно быть, это ветер или что-то в этом роде.

— Тогда закрой дверь и возвращайся сюда, чтобы закончить то, что начал, — крикнула Виктория, и Квинтон поднял брови, глядя на нас.

Именно тогда было заключено негласное соглашение. Никто из нас никогда больше не упомянет этот момент. Мы не видели друг друга, и говорить было не о чем. По крайней мере, между комнатами мне до смерти хотелось поговорить об этом с ними троими, как только мы останемся наедине.

— Что это было?

Я хихикнула, выдохнула и покачала головой. Мои волосы снова напугали меня. Они были такими длинными и темными, с густыми завитками. Я всегда ожидала, что они будут короче и ярче.

— Она что, распутничает? Какой скандал! Если кто-нибудь узнает о диких выходках Виктории, особенно с Низшими, вы можете себе представить?

Я была немного драматична, но какая- то часть меня вкладывала в эти слова немного обиды. Она была такой лицемеркой, говоря мне следить за собой, когда тайком приводила в свою комнату больше одного мужчины. Какой образец добродетели, подумала я, закатывая глаза.

— Пристрастия Виктории — самый тщательно хранимый секрет Кримсона, — сказал Ром с улыбкой. Он перевел взгляд с Александра на Люка и обратно на меня.

— Разве ты не помнишь, какая она на самом деле? То есть под фальшивой оболочкой?

— Очевидно, нет, — ответила я, выгнув бровь. Я подавила зевок и потянулась, чувствуя, как на меня снова накатывает усталость.

— Хотя мне следовало бы вспомнить, но я не могу думать об этом прямо сейчас.

На этот раз я зевнула и снова потянулась, и с каждым шагом к своей кровати я снимала платье, лифчик и трусики.

К тому времени, как я голышом скользнула под свои мягкие, скользкие простыни, я чувствовала себя маленькой овечкой, которую выставляют напоказ перед клетками со львами. Выражение голода на лицах каждого мужчины было впечатляющим зрелищем, но я слишком устала, чтобы что-либо с этим поделать.

На этот раз меня не затянуло в темноту. На этот раз мне действительно приснился сон. И пока я грезила, мой мозг восстановился, и я еще немного поправился.

Помогло то, что большинство моих снов были наполнены удовольствием и одними и теми же тремя великолепными мужчинами, снова и снова.

* * *

Я проснулась другим человеком. По крайней мере, не так, как днем ранее. В кои-то веки мой разум прояснился и наполнился воспоминаниями, которые, казалось, соответствовали этому миру.

Я открыла глаза, и в них хлынул яркий солнечный свет. Я посмотрела на площадку у двери и увидела, что трое мужчин спят в разных местах, и каждый из них выглядит более неуютно, чем предыдущий.

Люк лежал, раскинувшись, положив голову на одну из моих бархатных подушек с шезлонга под окном. На мгновение я представила, как мы лежим вместе, запутавшись конечностями в простынях. Просыпаюсь при солнечном свете после долгой ночи секса.

Но это была не эта комната, и я не была этой девушкой. Я была другой, с розовыми волосами и дерзким характером. Та, которая дралась как сумасшедшая, и у нее были шрамы от ударов кулаками по людям и стенам, изрезавшие кожу на костяшках пальцев.

Я ахнула и поднесла руки к лицу, чтобы посмотреть на шрамы. Это были складки с маленькими узелками и линиями, края шрамов, но не такие глубокие, как мне помнилось.

Так что мои руки не были изящными, гладкими, нежными руками Высшей, и все же они не были покрытыми шрамами, грубыми руками из моей памяти.

Как странно.

И снова меня затянуло обратно в мою собственную голову, где, казалось, все встало на свои места. Конечно, я помнила моменты с Люком, но я также помнила моменты с Ромом.

Ром сидел в кресле. Он каким-то образом завоевал лучшее место для сна, хотя и свернулся калачиком в неудобной позе. Его длинные ноги были наполовину подогнуты под него, а голова покоилась на спинке, отчего шея изгибалась под болезненным углом.

Он был так красив. Свет играл и танцевал на завитках его черных волос, и я страстно желала, чтобы он открыл свои зеленые глаза, украшенные драгоценными камнями, и поймал мой пристальный взгляд.

Я любила Рома. По-другому это описать было невозможно. Я любила его всем сердцем, но каждый раз, когда я смотрела на него, я чувствовала потерю. Я видела его избитым и в синяках. Я видела, как он прыгал по тротуару под дождем в унылом, грязном городе где-то далеко отсюда. Я держала его голову в своих руках, когда он умирал, и ни одна скорая помощь не приехала за нами в эту часть города.

Итак, откуда взялось это воспоминание?

Я была Высшей. Я родилась Высшей и выросла в привилегированной жизни Высших. Из того, что я узнала до сих пор, Роман Венеди был лучшим другом и правой рукой Александра. Я знала их много лет, еще со школы, но мы никогда ничего не делали до вечеринки. Мы никогда не были наедине, так как же я могла любить его, и откуда у меня были интимные знания о том, каков на ощупь его член в моей руке и как он звучал, когда кончал?

— Ты ведь не она, да?

Голос Александра ворвался в мои мысли.

Он сидел рядом с шезлонгом. Он спал на полу, свернувшись калачиком и обнимая другую бархатную подушку.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала я.

Он встал и подошел ко мне. Теперь, когда я узнала его лучше и почувствовала внутреннюю борьбу, я смогла увидеть его привлекательность.

Он хотел быть хорошим человеком, но отец воспитал его ублюдком.

И я его не знала. Не так, как двоих других. С Александром поначалу я чувствовала себя не в своей тарелке каждый раз, когда мы оказывались рядом друг с другом. Как магниты, когда их переворачивают, они прижимаются друг к другу, отчаянно стараясь держаться порознь.

Теперь я не была уверена. Он больше не ощущался неправильным, но он не был одним из моих. Мое сердце еще не любило его, но потенциал был.

Он сел на мою кровать и погладил меня по волосам. Он поднял его в руке и опустил мне на плечо, затем потер мою руку.

— Ты не та Уиллоу, которую я знаю, — сказал он, изучая меня. — Ты не та, с кем я был помолвлен. Ты не безмозглая маленькая Высшая, которая жаждала члена Низшего и подкрадывалась ко мне тайком, выполняя приказы Виктории.

Я не знала, что ему сказать. Я могла бы солгать и притвориться, что это из-за аварии. Я могла бы продолжать притворяться и заставить его замолчать обманом.

Но, возможно, лечение, проведенное доктором Норрисом накануне вечером вылечило какую-то часть меня, или, может быть, это было потому, что я на время освободилась от таблеток, но я не лгала. Я не могла продолжать обманывать.

Я села на кровати, взяла его за руку и посмотрела ему в глаза.

— Ты знаешь, что я не она, — осторожно ответила я. — Теперь я другая, и я пойму, если ты не захочешь оставаться помолвленным со мной. Я не та девушка.

Он изучал мое лицо, и его глаза сузились. Он наблюдал за мной, словно ожидая реакции, взвешивая свои следующие слова и тщательно подбирая их.

— Ты моя, Уиллоу, кем бы ты ни была, — сказал он, удивив меня. — Я не знаю, как это выглядит и чем все это закончится, но сейчас ты моя, потому что я, черт возьми, сойду с ума, если отпущу тебя.

На этом моя судьба была решена. По крайней мере, на какое-то время я все еще была в безопасности.

Теперь мне просто нужно было выяснить, что, черт возьми, происходит.

Глава 20

После той ночи все изменилось, но на самом деле ничего особо не изменилось.

Я все еще принимала таблетки, даже дополнительные, которые прислал доктор Норрис. Ощущение того, что я разрываюсь на части, растворяюсь и не привязана к этому миру, было для меня слишком сильным. Я боялась, что это повторится.

Однако доктор Норрис все еще был недоволен моим пренебрежением к его приказам. Меня отправили на академический испытательный срок, но мы все знали, что на самом деле ничего не произойдет, если я что-нибудь сделаю. Я была практически неприкасаема, и все это знали.

Но, несмотря на это и мою огромную неприязнь к этому человеку, я продолжала свои еженедельные процедуры и принимала эти чертовы таблетки, как хорошая девочка из высшего общества. Безмозглая, бездушная Высшая, чьим единственным долгом было служить своей семье и своему будущему мужу, и никому другому. Это бесило, но я смирилась, и стало терпимо.

С туман в мозгу теперь стало возможно жить. Я наконец-то начала привыкать быть собой и не мной, с Уиллоу и другой Уиллоу, сосуществующими одновременно в одной клетке из мышц и костей.

Мои дни в Кримсон начали перетекать один в другой, рутина стала первостепенной задачей для поддержания меня в стабильном состоянии, а скука стала тем, что прочно привязывало меня к этому миру.

Я все еще пыталась разобраться в своих чувствах к трем разным парням в моей жизни. Александр всегда был рядом со мной в обеденном зале и на каждом мероприятии Академии Кримсон, от собраний до вечеров кино в большом зале.

Большую часть времени я видела Рома рядом с Александром, и раз или два он застал меня врасплох, когда я стояла под стеной и ждала Александра. Он застал меня там одну, и мы поговорили, но не прикоснулись друг к другу. Мы хотели этого. Я чувствовала это между нами, как якорь, стягивающий нас вместе.

Но мы этого не сделали. Ради Александра, потому что Ром считал его братом, но также и ради меня. Мне казалось, что если я зайду слишком далеко с Ромом в одиночку, то потеряю хрупкую связь, которую сохраняла со своей реальностью, и с головой окунусь в причудливые вещи, которые танцевали по краям моих воспоминаний.

Всякий раз, когда Александр заставал нас там одних, он сначала был напряжен, но в то же время заинтригован. Я чувствовала, что мог бы исследовать вместе с ним, если правильно разыграю свои карты. Я могла бы подтолкнуть его и выяснить, как далеко он зайдет.

Возможности были безграничны. Мне просто нужно было сбросить оковы Академии Кримсон и их смехотворно длинный список правил и предписаний для Высших женщин.

Нам с Люком удавалось немного бывать наедине на краю лабиринта из живой изгороди, в том месте, где я впервые нашла его. Не часто, но иногда. В основном я была там с Харлоу, и я не хотела, чтобы она думала, что я просто использую ее для доступа к Люку, поэтому я не стала вести себя странно и не начала целоваться с ним у нее на глазах или что- то в этом роде.

Сентябрь пролетел быстро, и мы плыли весь октябрь, пока не подошли к концу. В ночь Хэллоуина был осенний танец в большом зале, где Александр и Грейс исполняли свой первый танец в качестве своего рода неофициальных короля и королевы Академии Кримсон.

Мне сказали, что это только для одного танца, но Грейс вела себя иначе. Конечно, она приняла титул королевы близко к сердцу и бежала с ним, делая каждый невыносимый урок еще хуже, чем он должен был быть.

Единственное, в чем я была хоть немного хороша и что мне действительно нравилось, — это фехтование, которое по- прежнему не имело для меня никакого смысла, но обошла Викторию в мгновение ока. Это было неудивительно, поскольку все по-прежнему настаивали на том, что я уже достигла следующего уровня в тренировках до аварии.

— Но почему все-таки бои на мечах? — спросила я Генри во время урока. Мне только что удалось защититься от его натиска ударами меча и танцующими движениями ног. Мы оба тяжело дышали, и ему потребовалось мгновение, чтобы ответить.

— Из-за восстания, — сказал он наконец.

— Восстание оставило свой след, несмотря на то, что произошло так давно. Разве вы не учили это в школе?

— Я уверена, что учили, но у меня проблемы с памятью, — сказала я ему. Мы тренировались одни в комнате рядом с тренажерным залом, и я не знаю, что на меня нашло, когда я сказала ему это. Что- то побуждало меня поделиться своим самым темным секретом с этим человеком, надменным придурком, который только что попытался ударить меня плоской стороной своего тонкого оружия.

— Я задавался вопросом, — ответил он, все еще слегка задыхаясь. Его седые волосы были влажными на висках, и он пристально посмотрел на меня, когда продолжил. — Что, ты другая. Я уверен, ты слышала это от других людей о твоей личности, но моя работа заключается в том, чтобы обращать внимание на физическую форму. Твое тело другое.

— Я попала в довольно серьезную аварию, — ответила я. — Может быть, это меня деформировало или что-то в этом роде.

— Дело не в этом, — сказал он. — У тебя больше мышц. Ты более сильный человек. Если только они не привязали тебя к гантелям и бы не поднимали их все время, пока находилась в больнице, это не имеет смысла.

Его темные глаза блестели от невысказанного любопытства. Он хотел сказать больше, возможно, высказать свое мнение, но я не была готова к этому. Как бы сильно мне ни хотелось поделиться своим сокровенным секретом с Генри, быть разоблаченной подобным образом было просто чересчур.

— Я тренировалась в своей комнате, — быстро сказала я и взмахнула мечом. — А теперь закончи историю происхождения или познакомься со своим создателем.

Я рассмеялась, поднеся острие меча к его горлу, а он просто улыбнулся и покачал головой.

— Восстание было около сорока лет назад. Произошел всплеск низших слоев населения, которые устали от того положения, которое они занимали в обществе, поэтому они решили что-то с этим сделать. Они дождались, пока мужчины уйдут на работу, и напали на женщин. Как ты можешь себе представить, это была катастрофическая ситуация.

— Что произошло? — спросила я. Где-то, каким-то образом, это показалось мне знакомым, как будто я слышала об этом раньше.

— Женщины и дети были убиты в своих домах, и мы поклялись как нация никогда больше не оставлять наших женщин уязвимыми.

— Почему бы просто не купить им оружие?

— Пистолеты — не женское оружие, — ответил Генри, скривив губы в гримасе отвращения. — Женщины также не смогут справиться с ними под давлением. Попав не в те руки, они могут принести больше вреда, чем пользы.

— Итак, вы уходите на работу и оставляете своих Высших женщин одних в доме с мечами. Имеет смысл, — сказала я, сарказм сочился из моих слов. Это была ужасная идея, и я даже не была той, кто любил оружие. Но почему в стране, которая боготворила их, заставлять своих женщин защищаться устаревшим оружием?

— Можно списать это на еще одну вещь, которая не имела никакого смысла в нашей культуре.

Генри был не в настроении спорить со мной, а я все еще чувствовала себя уязвимой из-за того, что спонтанно открылась ему, поэтому отступила и позволила этому утихнуть. Он завершил наше занятие, показав мне несколько движений, чтобы остудить натруженные мышцы, и заставил меня задуматься о восстании. Не то чтобы это произошло, но эта часть имела смысл. Но тот факт, что женщины были убиты, когда мужчины были на работе.

Почему их не было на работе или, по крайней мере, не было возможности? И как будет выглядеть моя жизнь, если я буду замужем за Александром? Окажусь ли я запертой в прекрасной тюрьме?

* * *

— Большой зал будет полон людей, — сказала мне Виктория за ужином за несколько дней до танцев. В обеденном зале было многолюдно, и все помещение гудело от волнения по поводу предстоящего события. — Там будут все, кто что-то значит. Студенты, выпускники Кримсон, родители, исследовательская группа Ремингтона — все будут там.

— Я слышала, — сказала я и подцепила вилкой ломтик ветчины. Я все еще ненавидела еду в Кримсон. Все это казалось мне излишним, устаревшим, слишком жирным, соленым и прочими вещами, которые я не хотела бы видеть в своем теле. Но все это ели.

Глава 21

— Это платье идеально для тебя, — сказала Виктория, держа в руках серебристое блестящее платье, которое облегало бы мои изгибы и, скорее всего, демонстрировало бы шрамы, которые у меня все еще были после аварии.

Мне не понравилась мысль о том, что ткань подчеркнет мои шрамы, поэтому я покачала головой.

— Я думаю, это больше подошло бы блондинке, может быть, тебе или одной из девушек, — сказала я. — Оно прекрасно.

— Да, оно не очень хорошо смотрелось бы на тебе, — согласилась она. — Но это будет.

Она держала в руках великолепное золотое платье от Диор. Оно было покрыто крошечными бриллиантами, которые мерцали и искрились, когда ткань двигали. Оно идеально подойдет мне по фигуре. У него были зубчатые бретельки и сборка в груди, которая подчеркивала бы её.

Оно хорошо смотрелось бы на моей загорелой коже и контрастировало с моими длинными темными кудрями. Как бы мне ни хотелось, чтобы мои волосы были короче и окрашены в розовый или любой другой неестественно яркий цвет, с этим платьем это выглядело бы только броско. Естественность была самой лучшей, и я действительно была взволновала танцем, когда увидела его.

— Это великолепно, — медленно выдохнула я и взяла его у нее. Дамы, которые пришли с стойками для одежды, установленными на втором этаже нашего общежития, улыбались и кивали, соглашаясь со мной.

— Оно как будто было сделано для тебя, — сказала Грейс, и на этот раз она не звучала как полная задница. Даже она вынуждена была признать, что это платье для меня.

— Хорошо, я думаю, оно подойдет, — сказала я, не в силах сдержать затаенного предвкушения. — Честно говоря, я никогда не думала, что найду что-нибудь.

— И подумывала натянуть какую-то старую попону и назвать её кутюр, — хихикнула Виктория.

Я взяла платье и позволила двум ассистенткам помочь мне одеться. Они застегнули на мне молнию, и я вышла из- за ширмы в главную зону. В конце его было установлено одно трехстороннее зеркало, и я подошла, чтобы посмотреть на себя.

Я должна была признать, что выглядела хорошо. Более чем хорошо, я выглядела сногсшибательно. Даже Низшие помощницы Виктории вынуждены были согласиться. Все были согласны с тем, что это то самое платье, поэтому я решила взять его. Танцы были назначены на следующий день, и это дает мне время подобрать обувь и определиться с макияжем и прической.

— Как мне за это заплатить? — спросила я, перекидывая красивое платье через руку. — У меня нет наличных, и я не видела ни кредитной карты, ни чего-либо еще.

Виктория, Грейс и их приспешницы разразились смехом, а я перешела от волнения к гневу примерно за одну секунду.

— Все в порядке. Мы запишем это на ваш счет, — сказала одна из продавщиц и похлопала меня по руке. — Я знаю, что волнение может быть немного чрезмерным, но вы должны помнить, как все устроено.

— Она ударилась головой, и теперь она, по сути, Низшая, — сказала Виктория женщине, и мои щеки вспыхнули от стыда. — Я имею в виду необразованных Низших, а не тех, которые знают, что делают, как вы все.

Я бросила на нее неприятный косой взгляд из-за ее ужасной социальной оплошности и вышла из комнаты, тряхнув волосами и подпрыгивая на ходу.

Мой гнев и смущение были очень временными. Я была слишком взволнована всем этим, чтобы вообще обращать на это внимание.

* * *

— Я не знаю, что надеть, — сказала Харлоу, выдыхая длинную струю дыма. Мы снова прятались в лабиринте, позволяя изгородям скрывать нас от осуждающих взглядов всех Высших придурков, с которыми я ходила в училище. До начала танцев оставалось несколько часов, и мне нужно было отдохнуть от непрекращающегося хихиканья и визга в моем общежитии.

— Я могла бы надеть клетчатую юбку и высокие кожаные сапоги и заявиться как олдскул гот.

— Хотела бы я так же, — сказала я. — Мне бы понравилось.

— Не могу представить тебя так, — фыркнула Харлоу. — Я имею в виду, что было достаточно плохо, когда ты надела свой костюм панк-рокера на Хэллоуин в первый день после возвращения в колледж. Помнишь? Я думала, это было весело и задиристо. В тот день я поняла, что в тебе есть что-то особенное.

— Я думала, Виктория сойдет с ума, — рассмеялась я. — Серьезно, она вела себя так, словно я была из другой планеты или что-то в этом роде.

— Ты все еще выглядишь неуютно в чем угодно, кроме формы, — сказала Харлоу. — Знаешь, можешь заказать новую одежду через тот же сервис, что и платья. Они приезжают в кампус два раза в месяц, чтобы дать нам возможность закупиться. Не то чтобы я могла себе что-то позволить, но примерять одежду всегда весело.

— Я понятия не имела, — ответила я и нахмурилась. Как много еще я упустила из-за пробелов в моей памяти? — Я не знаю, почему мы не можем делать покупки онлайн и получать их с доставкой.

— Делать покупки онлайн? — она рассмеялась громким лающим смехом. — Это безумие. Откуда тебе знать, подойдет ли тебе?

У меня был ответ, но он улетучился прежде, чем я успела ухватиться за него. Теперь, когда количество лекарств увеличилось, такое случалось часто.

Сначала это огорчало меня, когда я теряла сны, которые были у меня со времени пребывания в коме, но теперь это успокоило меня. Мне все меньше и меньше казалось, что я живу неправильной жизнью, и все больше казалось, что я нахожусь именно там, где мне самое место.

Я больше не стояла одной ногой в темноте, а другой на свету. Я существовала там, где должна быть.

— Без понятий, — сказала я. — Просто кажется хорошей идеей, например, как мы можем отправить документ на печать, чтобы потом отправить его нашим учителям. Представь, если бы мы могли использовать Интернет так же для связи с магазинами.

— Это классная концепция, — сказала Харлоу и на мгновение задумалась. — Интересно, сработает ли это? Если я превращу эту идею в бизнес, ты сможешь получать половину прибыли.

Она рассмеялась над последней фразой, но я протянула руку, схватила ее сигарету и глубоко затянулась. Когда я выдохнула и вернула его обратно, я сказала:

— Ни за что. Ты заберешь каждый пенни, у меня и так слишком много денег, и они просто управляют моей жизнью.

Она покачала головой, как будто я была сумасшедшей, и продолжила рассказывать о своей идее. Я надеялась, что она сможет воплотить это. Казалось, что единственный выход из дерьмовой жизни для Низшей женщины — это самостоятельно зарабатывать деньги или выйти замуж за богатого. И Харлоу не делала ничего, чтобы превратиться в идеальную Высшую жену, так что ее единственным спасением было бы зарабатывание денег. В противном случае её ждёт тяжёлая работа — либо чистить туалеты людей, либо их раны, в зависимости от того, в каком направлении ее подталкивали.

Я не знала, как живут низшие за пределами Кримсон или нашего Высшего круга, но из того, что я поняла из слухов и перешептываний, это была тяжелая, ужасная жизнь. Я не хотела этого для Харлоу. Она была моим единственным настоящим другом здесь, и я хотела бы спасти ее от такого будущего.

Она докурила сигарету и затушила ее о каменную дорожку у наших ног. Она подняла ее и положила обратно в свой рюкзак. Она всегда была осторожна, чтобы случайно не спалить все это место дотла, как она говорила.

— Мелкая! — сказала она с ухмылкой. — Я думаю, на это все. Я лучше пойду покопаюсь в своей куче грязной одежды и найду что-нибудь для танцев. Ты будешь пить сегодня вечером?

— Я не думаю, что нам разрешено, — ответила я. — Я слышала, за этим довольно тщательно следят.

— Это ничего не значит, — сказала она. — Я принесу флягу. Никто не должен знать.

— Звучит заманчиво, — улыбнулась я и встала вместе с ней. — Думаю, в следующий раз, когда ты увидишь меня, я буду одета в золото и буду выглядеть как ценная скаковая лошадь.

— Я не могу дождаться, когда увижу это, — ответила она, протискиваясь сквозь изгородь, когда мы покидали наше убежище. Ей нужно было повернуть налево, чтобы попасть в общежитие Низших, а я направлялась направо.

Было горько покидать ее в так. Она была единственным человеком в мире, с которым я хотела бы подготовиться, и я не могла привести ее в свою комнату. Это казалось несправедливым, как и миллион других вещей в этом дурацком месте, но я не могла рисковать тем, что у нее будут неприятности, настаивая, чтобы она следовала за мной.

Мне каким-то образом удалось добраться до своей комнаты, лишь несколько раз меня раздражали хихикающие визжащие девчонки из моего общежития. Куда бы я ни посмотрела, везде, казалось, была их стайка, как будто они каким-то образом размножались.

На моем этаже было еще хуже. Когда я вышла из лифта, они потоком выходили из комнаты Виктории, как будто это была сцена на подиуме, а не коридор.

Я протиснулась мимо них, безымянных, неизвестных Низших и Высших, соперничающих за одобрение Виктории Лейтон, и наконец добралась до своей двери.

Я проскользнула внутрь, захлопнула ее, убедилась, что она заперта, и плюхнулась на свою кровать, уже обессиленная. Я поднесла пальцы к шраму через волосы, там, где, как мне сказали, была повреждена моя голова. Сегодня он пульсировал и казался горячее, чем обычно. По какой-то причине пребывание в окружении всех этих людей выводило меня из себя. Возможно, я расскажу об этом Норрису или Флоре, когда увижу их в следующий раз.

Наконец, время танцев было слишком близко, чтобы я могла игнорировать неизбежное. Я заставила себя подняться, быстро приняла душ и привела в порядок волосы, прежде чем заняться макияжем.

Я надела платье и повесила на шею цепочку с бриллиантами в качестве дополнения, выбрала сумочку-клатч, чтобы при необходимости носить с собой флягу Харлоу, и закончила одеваться как раз в тот момент, когда Виктория постучала в дверь.

— Поторопись! — пожаловалась она, когда я открыл ее. — Мы все ждем тебя.

— Извиняюсь, — сказала я и почувствовала себя несколько подавленной из-за того, что ни один из них ничего не сказал о моем платье. Я подумала, что выгляжу прекрасно, и была бы не прочь услышать это хоть раз. — Ты выглядишь великолепно, чего бы это ни стоило.

— О, я знаю, — сказала Виктория и, повернувшись, взяла меня за руку. — Ладно, все должны пользоваться лестницей. В лифте хватит места только для двух человек, которые этого заслуживают.

Девушки рассеялись в облаке дорогих духов и шуршании не менее дорогих тканей, спускаясь по лестнице, чтобы встретить нас на втором этаже.

Мы передвигались стаей, шумной, как гуси, и такой же организованной. Они все тащились за своей королевой Викторией, когда мы пересекали кампус. Мне просто посчастливилось быть рядом с ней из-за моих связей, а не из-за моей выдающейся личности или моей приверженности правилам и предписаниям Высшей женщины.

Оказавшись внутри, я огляделась в поисках Харлоу и высвободила свою руку из руки Виктории, пока она была занята разговором со студентом. Один из четверокурсников, который собирался весной окончить Кримсон. Высокий, красивый парень, на которого Виктория положила глаз.

Большой зал был красиво украшен душистыми лилиями и георгинами, куда бы я ни повернулась. Их огромные кусты, тысячи цветов, занимающих место везде, где они могли бы поместиться. Это было похоже на джунгли цветов, со свисающей зеленью и крошечными волшебными огоньками, мерцающими среди всего этого.

По краям танцпола были расставлены большие круглые столы, и по меньшей мере сотня официантов в униформе сновала туда-сюда, разнося подносы с едой и напитками.

Во главе танцпола находилась сцена, на которой струнный квартет мягко играл элегантную и красивую музыку. Помимо этого я могла слышать звуки взволнованных разговоров и смеха студентов, которые в целом хорошо проводили время. Казалось, не имело значения, был ли ты Высшим или Низшим, все общались, и все были там, чтобы повеселиться.

— Привет, ты, великолепное чудовище!

Я обернулась и увидела Харлоу, бегущую ко мне, ее глаза блестели, а лицо уже раскраснелось. Она была пьяна.

— И тебе привет, — засмеялась я и приняла ее объятия, когда она обвила меня руками. Она была одета так, как и обещала. Поверх были небрежно наброшены юбка, белая рубашка, высокие кожаные сапоги с серебряными пряжками и жакет. От нее также пахло алкоголем, как только ее дыхание приблизилось достаточно близко, что подтвердило мои подозрения.

— Я тебе кое-что принесла, — сказала она, похлопывая себя по нагрудному карману.

— Небольшое угощение, чтобы расслабиться.

— Она принесла тебе водку, — сказал Люк через мое плечо, присоединяясь к нам двоим. — Однако, плохие новости.

— Какие? — спросила я.

— Не для тебя, а для нее, — сказал он и приподнял брови. — Адамс видела, как ты прокралась внутрь, ты должна ей час волонтерской работы, и она хочет тебя сейчас.

— Ах, черт, — выругалась Харлоу. — Дважды черт.

Она поняла, что у нее в руках, и теперь ей нужно было пойти на общественную волонтерскую работу, то, что должны были делать Низшие, чтобы компенсировать расходы на проживание и питание.

— Я принесла это, — сказала я, открывая свой клатч. — У меня было предчувствие, что это может пригодиться.

— Ты спаситель, — выдохнула она и открыла свой внутренний карман, положив маленькую плоскую фляжку водки в мою сумочку. Он был полон наполовину. Она нормально напилась. — Бери столько, сколько захочешь. Это позволит тебе лучше воспринимать сие мероприятие. А теперь мне нужно пойти проверить одежду или помочь с приготовлением закусок на кухне.

Она неуверенно отсалютовала мне, хлопнула Люка по плечу и направилась прочь сквозь толпу.

— Она веселая, — рассмеялась я, наблюдая, как она уходит. — В ней всегда так много энергии. Я не знаю, откуда она её берет.

— Она довольно крутая, — согласился Люк. Затем его голос понизился, и он сказал:

— Хотя и не такая потрясающая, как ты.

— Ты собираешься отвести меня в заднюю комнату? Я сходил с ума, не прикасаясь к тебе.

Я кивнула, немедленно желая его прикосновений. Я даже не знала, куда мы могли бы пойти, это место было мне незнакомо, но я взяла его за руку и пошла сквозь толпу студентов, преподавателей и некоторых родителей, чтобы найти место, где я могла бы снова побыть с ним наедине.

Мы нашли задний коридор, который был темным и пустым, и набросились друг на друга с голодными поцелуями и неистовыми объятиями. Я полностью погрузилась в ощущения от его прикосновения к моим губам, когда услышала Александра.

— Здесь не место для этого, идиот, — сказал он Люку. — Давай отведем ее в какое-нибудь уединенное место.

Он, Люк и Ром отвели меня в место, где мы могли исследовать в тишине и без помех.

В тот момент, когда меня подняли три пары сильных рук, я поняла, что наконец- то нашла дорогу домой. Наконец-то я полностью выбралась из темноты, когда они вот так держали меня.

Глава 22

— Черт, мне это было нужно, — сказал Александр, притягивая меня к себе.

Комната, которую мы нашли была складом, и в настоящее время в ней стояли ряды сложенных друг на друга стульев и высокая стопка столов с расплющенными ножками. Он сидел на одной из этих стопок и притянул меня к себе.

— Было пыткой — видеть тебя за ужином и не иметь возможности поговорить с тобой или быть рядом, — сказал Люк, занимая свое место передо мной.

— Говоришь о пытках? Я сидел рядом с ней и не мог прикоснуться к ней, — простонал Ром и подвинул Люка, чтобы он тоже мог встать передо мной.

— Вы, ребята, такие большие дети, — сказала я с лукавой усмешкой. — Настоящая пытка — быть мной, зная, что вы трое хотите меня, и не в состоянии ничего с этим поделать.

— Мы можем что-то сделать прямо сейчас, — выдохнул Александр с низким рычанием. Он убрал мои густые локоны с затылка и подышал туда, вдыхая мой запах, прежде чем поцеловать меня.

Его губы заставили меня вздрогнуть, и мурашки пробежали по моей коже, вызывая у меня то ледяное ощущение, которое я испытываю, когда возбуждена.

— Теперь мы определенно можем что-то сделать, — сказал Ром, взял мое лицо в ладони и наконец поцеловал. Его рот был мягким и податливым, в точности таким, каким я запомнила его из своего воображаемого сна в коме. Его щетина задела меня, и у меня еще больше мурашек пробежало по коже от ощущения грубого прикосновения к нежному.

— Да, определенно — сказал Люк, и я почувствовала, как его рука ухватилась за мое платье, скользя им вверх по бедрам, пока оно не оказалось выше моих бедер.

— Мы можем многое с этим поделать.

Он опустился на колени, и Ром отодвинулся с его пути, проводя языком по внутренней стороне моего бедра. Руки Люка не были мягкими, как у двух других, но мне нравилось чувствовать их прикосновение. Сильные и надежные, теплые и настойчивые.

Я ахнула, когда он отодвинул тонкую полоску моих трусиков в сторону, чтобы поцеловать меня там. Ром поцеловал меня крепче, и Александр задышал мне в шею, когда посмотрел через мое плечо, чтобы увидеть Люка между моих бедер.

— Посмотри на Низшего, стоящего перед тобой на коленях, — прохрипел он мне на ухо. — Открой свою горячую маленькую щель, дай ему попробовать ее на вкус.

Мне не понравился намек на то, что Люк стоял на коленях, потому что он был Низшим. Это раздражало меня, но не настолько, чтобы остановить происходящее. Я слишком далеко зашла в огненные глубины желания, чтобы заставить его остановиться в этот момент.

Ром прервал наш поцелуй и опустился на колени рядом с Люком, словно бросая вызов своему лучшему другу. Рука Александра на моей талии напряглась, и у него перехватило дыхание.

— Это так чертовски сексуально, мой маленький воробушек. Видеть, как поклоняются твоей киске, как это и должно быть. Они знают свое место у твоих ног. Они знают, что им нужно доставить тебе удовольствие.

— Как и ты, — ответила я и повернулась, чтобы заговорить с ним. — Теперь твоя очередь. Тебе нужно узнать свое место, иначе наш брак никогда не сложится.

Его свободная рука скользнула к моему горлу, и он поймал меня там. Он сильно сжал и прорычал:

— Думаешь, все так и будет? Ты что, настолько глупа?

Длинные пальцы Рома раздвинули мои припухшие половые губы и обнажили полоску чувствительной плоти прямо внутри моих складочек. Люк воспользовался этим и провел по ней языком, найдя нежный бугорок моего клитора, где он остановился. Он быстро лакал и щелкал по ней кончиком языка, пока она не набухла и не выскочила наружу, словно ожидая его прикосновения.

— Ты такая красивая, принцесса, — сказал Ром снизу. Он наблюдал, как Люк атакует мою киску, и его палец скользнул вниз по моей насквозь мокрой щели, чтобы найти вход. — Такая горячая и влажная. Я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сожмет мой член и выдоит меня досуха.

Затем он ввел в меня палец и начал трахать меня пальцами, в то время как Люк лизал все быстрее и быстрее.

— Я все контролирую, — выдохнула я и ахнула, когда мужчины заставили меня чувствовать себя так чертовски хорошо. Безумно хорошо. Даже твердая хватка Александра на моем горле ощущалась приятно, как будто я была схвачена и не могла избежать сильного удовольствия, которое они мне доставляли.

— Вы можете думать, что владеете мной, но я владею вами. Вы все принадлежите мне.

Последнее слово прозвучало слегка сдавленно, когда звезды выровнялись, и заключительный долгий, томный поцелуй пришелся мне как раз по вкусу. Я содрогалась и брыкалась в хватке Александра, а Ром и Люк делали все возможное, чтобы сосредоточиться на моей киске, когда я кончала.

Это был жесткий и быстрый оргазм.

Гроза молний, пронизывающая все мое тело и поднимающаяся в голову. Это взорвалось в темноте на краю моего зрения и уничтожило темные уголки моей памяти.

На одно яркое, сияющее, застывшее мгновение я вспомнила, кто я. Уиллоу Авалон, девушка, которая была и с Люком, и с Ромом. Девушка, у которой было разбито сердце, которая была влюблена и которую внезапно вырвали из Тьмы.

И когда я кончила, я наклонилась и нащупала мясистую часть руки Александра, чуть выше ладони, где он сжимал меня. Каким-то образом я провела по ней зубами, и когда моя киска затрепетала и сжалась в своем сладком, мощном освобождении, я прикусила

Это было так приятно, что я не могла остановиться. Александр сказал «Блядь» мне на ухо глубоким, гортанным голосом. Как у животного, в его голосе слышалось дикое безумие. Но он не отпускал меня.

Он держал руку на моем горле, даже когда я укусила его. Это было похоже на то, что мы застряли в смертельном поединке за то, кто причинит другому боль настолько, что он отпустит. И ни один из нас не хотел отпускать. Мы оба были такими упрямыми.

Я ненавидела его и ненавидела за то, что он заставлял меня чувствовать себя так хорошо своей рукой и своими командами.

Ром и Люк отстранились от меня, и я прижалась к Александру, когда они одновременно встали.

— Что происходит? — спросил Люк, потянувшись к руке Александра.

Ром удержал его и сказал:

— Позволь им сделать это. Им это нужно.

— Черт, — снова сказал Александр, более глубокое, гортанное восклицание у моего уха, когда я почувствовала во рту медный привкус крови.

— Ты сука. Ты гребаная сука!

Моя киска все еще пульсировала, когда он ослабил хватку вокруг моей талии и позволил мне повернуться к нему. В уголках моих глаз стояли слезы, когда я, наконец, посмотрела ему в лицо, мои зубы все еще были впиты в его плоть, а его рука все еще крепко сжимала мое горло.

— Отпусти, — приказал он, но я покачала головой, заставив его поморщиться от еще большей боли. — Почему ты такая? Такая чертовски упрямая?

Я не ответила, но он внезапно отпустил мою шею, и я отпустила его руку. Мы стояли, глядя друг другу в глаза, тяжело дыша и не двигаясь, пока Ром не положил руку каждому из нас на затылок и не прижал нас друг к другу.

— Просто, блядь, поцелуйтесь и забудьте об этом, — сказал он, и Люк рассмеялся у него за спиной.

— Это напряжение убьет одного из вас, если вы его не преодолеете, — добавил Люк.

Так мы и сделали. Наши рты почти яростно соприкоснулись, и мы боролись друг с другом за господство нашими языками.

И черт. Вопреки моему здравому смыслу, это было так невероятно сексуально. Александр был невыносимым и высокомерным, и, казалось, понимал весь свой мир, и по какой-то причине это сводило меня с ума. Я хотела быть гаечным ключом, брошенным в его идеально работающий двигатель. Я хотела разрушить его планы и перевернуть его мир.

Я не знала почему, но мысль об этом была настолько ошеломляющей и горячей, что я не могла отвлечься от нее. Я не могла удержаться, чтобы не вмешаться в его жизнь и не держать его в напряжении, чтобы он терялся в догадках и всегда отчаянно нуждался во мне. Как у человека с зависимостью, только не было бы другого лекарства, кроме как доставлять мне удовольствие.

Я хотела взять Александра и сломать его так же, как Академия Кримсон хотела сломать меня, но я также хотела любить его. Я была так противоречива во всех тех чувствах, которые он заставлял меня испытывать. Если бы только он смягчился и отдался мне.

Когда мы поцеловались, я опустила руку на пояс его брюк. На нем был прекрасно сшитый костюм, похожий на менее строгий смокинг, и ткань была изысканно мягкой и податливой под моими пальцами.

Я расстегнула его пуговицу и потянула молнию вниз, словно в замедленной съемке, все это время мой рот был на его губах, а мой язык бесконечно вращался вокруг него.

Он застонал, когда я обхватила пальцами его толстый член. Он был на удивление большим, хотя я и раньше чувствовала его через штаны. В моих руках это был зверь.

Я начала водить рукой намеренно медленными движениями, вверх и вниз, пока он не зарычал у моего рта.

В ответ он наклонился и дернул мое платье. Оно зацепилась за молнию, но Ром стоял рядом и расстегнул его для меня.

Люк стоял с другой стороны и пристально наблюдал за нами. Сексуальное желание исходило от обоих мужчин, обдавая меня феромонами и страстной потребностью.

Александр, наконец, обхватил мою киску ладонью, через ткань моих трусиков, но с силой и убежденностью.

— Моя, — прорычал он мне в губы. — Это, блядь, принадлежит мне. Твоя киска — моя.

— Мой, — сказала я и сжала его член. Он дернулся в моей руке, и мне понравилось то сильное чувство, которое он мне подарил.

— Твой член, твое сердце, твоя душа. Все принадлежит мне.

Он кивнул в знак согласия, скорее всего, просто потому, что у меня в руке был его член, но я бы взяла его.

Я снова погладила его, на этот раз быстрее, пока не почувствовала капельку предварительной спермы на кончике. Я скользнула рукой по его головке, играла с ним и целовала его до тех пор, пока его дыхание не стало прерывистым, а пальцы не скользнули в мои скользкие складочки.

Мы играли друг с другом и грубо целовались до тех пор, пока не начали задыхаться в рот друг друга и не охрипли от нашего желания.

Я начала оседать, когда у меня ослабли колени. Люк и Ром подняли меня и прижали к Александру, который все еще стоял спиной к стопке столов.

Наконец, он хмыкнул, и я почувствовала, как его член наполнился густой спермой. Он пролил свое семя мне на руку, горячее и липкое, пропитанное его едким ароматом.

— Кончи для меня, маленький воробушек, — прорычал он мне в губы. — Кончи, черт возьми, для меня.

Это вывело меня из себя, и я вцепилась в руки Рома и Люка и упала на грудь Александра, взорвавшись чистым блаженством.

— Хорошая девочка, — сказал Александр и убрал волосы с моего лба. Он наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку. — Мой маленький воробушек, какая хорошая девочка, слушается своего будущего мужа.

При этих словах я совсем чуть-чуть напряглась. Ром рассмеялся и сказал:

Она никогда не научится повиноваться тебе, мой друг.

— Такой котенок, как этот, никогда не должен втягивать когти, — сказал Люк и погладил меня рукой по спине. — Она слишком красива такая, какая есть. Тебе никогда не следует пытаться изменить ее.

— Я не буду, — пробормотал Александр мне в волосы. — Я обещаю тебе, Уиллоу, я никогда не буду пытаться заставить тебя что-либо изменить. Все, что ты захочешь — твое. Я отдам тебе любого, кого ты захочешь.

Я улыбнулась своей победе, но не позволила ему этого увидеть. Я закрыла глаза и позволила себе на мгновение погрузиться в остатки экстаза.

Вдалеке я слышала голоса, один из которых был громче остальных. Я проигнорировала это и позволила Александру засунуть свой полутвердый член обратно в штаны, в то время как я натянула трусики и поправила платье. Я выпрямилась и снова посмотрела на него снизу вверх.

Я уже собиралась сказать ему, что слышала его, но голос вдалеке стал громче, и я услышала его имя.

— Ты следующий, — сказал Ром. — Ты должен танцевать, помнишь?

— Черт, я совсем забыл об этом, — сказал он и снова зачесал мои волосы назад. — Пойдем со мной, потанцуй со мной. Я не хочу быть ни с кем другим.

— Я не умею танцевать, помнишь? Я рассмеялась и покачала головой.

— Ты иди, развлекайся.

— Я не буду этого делать, — настаивал он.

— Пойдем со мной. Пожалуйста?

— Потанцуй со всеми нами, — предложил Люк. — К концу вечера ты будешь знать все формальные шаги.

— Пожалуйста, принцесса? — взмолился Ром.

— Я тоже не хочу быть ни с кем другим.

— Я тоже, — сказал Люк. — Похоже, ты застряла со всеми нами троими.

Я вздохнула, как будто была раздражена, но на самом деле я чувствовала себя потрясающе оттого, что была так желанна, особенно на публике и особенно с тремя самыми горячими парнями в колледже.

— Ладно, отлично, — ухмыльнулась я. — Вы убедили меня.

— Тебе следует подождать пару минут, — предложил Ром. — Если мы все вместе выйдем из подсобки, тогда люди заговорят.

— Пусть говорят, — сказала я, пренебрежительно махнув рукой.

— Родители Александра здесь, — сказал Люк. Когда я все еще не поняла, он продолжил.

— Если будет хотя бы намек на неподобающее поведение, они могут расторгнуть помолвку и разрушить ваше будущее.

Я нахмурилась и собиралась разглагольствовать о том, как это несправедливо, но Александр остановил меня. Он взял меня пальцем за подбородок, приподнял мое лицо, чтобы я посмотрела на него, и сказал:

— Я знаю, маленький воробушек. Но мы должны играть в их игру, пока ты по закону не станешь моей, чтобы защищать, хорошо? Мы должны быть предельно осторожны в своем поведении в ближайшие месяцы.

— Это глупо, — сказала я, надув губы.

Он согласился и убрал поцелуем мои надутые губы.

Потом Ром поцеловал меня, и, наконец, Люк. Каждый из них оставил след в моей душе, поскольку они выразили свое желание заботиться обо мне и оберегать меня.

— Я подожду две минуты, — сказала я и посмотрела им вслед. — А потом я приду на вечеринку.

Я подождала, пока они скроются из виду, прежде чем достать водку Харлоу из своего клатча. Я отвинтила крышку, наклонил флягу и сделала большой глоток. Оно обожгло мне горло и было ужасным на вкус, но тепло распространилось в тот момент, когда оно попало в мой желудок, и я почувствовала расслабление в течение пары ударов сердца.

Я снова надела колпачок и положила флягу обратно в сумочку и поправила платье. Затем я взбила свои кудри и убедилась, что мой макияж не слишком размазался, воспользовавшись отражением в ножке ближайшего ко мне стола.

Я встала, стараясь вести себя как можно естественнее, и вышла из комнаты в коридор, ведущий обратно в большой зал.

Я сделала несколько шагов, когда услышала, как позади меня окликают по имени.

— Что, Уиллоу Авалон, ты здесь делаешь?

Я обернулась и увидела мистера Ремингтона и двух охранников, идущих ко мне. Охранники стояли по бокам от него, массивные мужчины в одинаковых черных костюмах, зеркальных солнцезащитных очках и с такими же квадратными, мускулистыми формами.

— Я искала уборную, — пробормотала я и одернула платье, как будто он мог понять, что я делала в комнате.

— Странно, — сказал он, останавливаясь прямо передо мной. Он был не таким высоким, как Александр, но мне все равно приходилось смотреть на него снизу вверх. Тем не менее, он был очень заметен.

Авторитетная фигура, которая десятилетиями полностью контролировала его жизнь.

Я могла видеть, откуда у Александра взялись некоторые его черты: длинный узкий нос, характерный для аристократов, и сильный подбородок с ямочкой на конце. У них также были одинаковые глаза, но глаза отца были тусклыми и почти черными, когда они смотрели на меня, не выказывая ни капли эмоций.

— Почему? — спросила я.

— Я мог бы поклясться, что только что видел, как мой сын выходил из этой комнаты, — сказал он, хватая меня за руку своей железной хваткой. Он сжимал мой бицепс, и его пальцы жестоко впились в плоть у меня подмышкой, и это причиняло боль.

— Он не пытался сделать с тобой ничего предосудительного, не так ли?

— Нет, — заикаясь, произнесла я, борясь со слезами, которые угрожали затуманить мое зрение. — Я его не видела. Я же сказала, что искала уборную.

Он наклонился ко мне, и я уловила запах алкоголя в его дыхании. Он был достаточно дорогим, чтобы скрыть большую его часть, но выглядел он довольно пьяным.

— Мы оба знаем, что это гребаная ложь, не так ли?

Я вскрикнула и оглянулась через его плечо на охранников в поисках помощи, но они стояли бесстрастно, как будто прямо у них на глазах не происходило ничего из ряда вон выходящего.

— Мы оба знаем, что он хочет то, что принадлежит мне, — продолжал мистер Ремингтон. — И мы оба знаем, что я — та крупная рыба, за которой ты на самом деле охотишься, верно?

— О чем ты говоришь?

Я ахнула, когда он подошел ближе, его лицо теперь было всего в нескольких дюймах от моего.

— Ты стремишься к деньгам и власти, и моя семья дает тебе это, — сказал он, ухмыляясь. — Но что мы получаем взамен? Таких нежных маленьких кисок, как у тебя, пруд пруди, а твои сиськи не совсем впечатляющие. Так что ты знаешь, чего я хочу — сделка, которую мы заключили.

— Я не понимаю, о чем ты, — рявкнула я, наконец, теряя самообладание, когда мой обычный кипящий гнев вернулся на место. — Убери от меня свои руки!

— Это именно то, что ты сказала в ночь аварии, — прошипел он, и, как змея, его голова дернулась вперед, и он запечатлел на мне поцелуй.

Его рот был слишком влажным, а язык — резиновым. У его дыхания был отвратительный привкус, и я почувствовала, как водка в моем желудке начала протестовать против самого его прикосновения, бурля и угрожая вылиться обратно.

Я боролась с ним, изо всех сил толкая, пока он, наконец, не потерял равновесие и не отступил назад, чтобы не упасть.

— Ты стал причиной аварии? — спросила я, широко раскрыв глаза от этого откровения.

— Ты сама стала, — сказал он. — Ты слишком расчувствовалась и выбежала из моего кабинета. Ты хотела больше денег, у тебя всегда все дело в деньгах, и я попытался забрать то, что принадлежит мне.

— Я никогда не буду принадлежать тебе! — воскликнула я и снова толкнула его. На этот раз он отступил назад, в объятия ожидавших его охранников. Они помогли ему не упасть, и он поднялся на ноги, когда я попыталась уйти.

— Хватайте ее, — приказал он, и они двинулись с пугающей скоростью. Они догнали меня, каждый взял за руку, и держали меня, пока он снова не подошел.

— Ты глупа, если думаешь, что пройдешь через это невредимой, — сказал он и поднес палец к моему лицу, провел по линии подбородка и провел им по контуру моих губ. — Или не трахнутой. Тебе решать, как все обернется, но я знаю, что хотел бы, чтобы ты вышла замуж за моего сына, чтобы я мог заполучить тебя в свою постель.

Он потянулся, чтобы снова поцеловать меня, и на этот раз охранники крепко держали меня. Это было не сексуально и не горячо, не так, как с Александром, Ромом и Люком.

На этот раз меня затошнило, и я поперхнулась. Но это его не остановило. Он снова поцеловал меня и засунул свой резиновый язык мне в рот.

Я сделала единственное, что пришло мне в голову.

Я укусила его.

Я почувствовала ярко-красный, горячий привкус крови, прежде чем почувствовала его крик на своих губах.

Он отстранился, и я выплюнула в его сторону сгусток кровавой слюны.

— Пошел ты, — сказала я. — Александр никогда бы тебе этого не позволил.

— Ты глупая маленькая сучка, — выкрикнул он и вытащил носовой платок из кармана своего пиджака. Он промокнул покрасневшие губы и поморщился от боли.

Затем его взгляд упал на мою сумочку, и он потянулся, чтобы выхватить ее у меня из рук. Он рывком открыл ее, и все его лицо просияло, когда он нашел водку.

— Дешево, но сойдет, — сказал он, наклоняя флягу и делая большой глоток. Он вернул колпачок на место, прополоскал им горло, промакнул прикушенный язык и с кривой улыбкой проглотил кровавый коктейль.

— Охрана, она должна быть наказана. Мне нужно позвать сестру Бейкер, но вы знаете, куда ее отвести.

— За что?

Я вскрикнула.

— За хранение алкоголя во время учебного мероприятия. Откровенно говоря, я ожидал большего от Высшей девушки, которая уже помолвлена.

— Куда ты меня отправляешь? — крикнула я ему вслед, когда охранники начали тащить меня в направлении, противоположном большому залу и трем моим парням, которые ждали, чтобы потанцевать со мной. — Куда меня ведут?

Мистер Ремингтон снова повернулся, открыл флягу с водкой и сделал еще глоток. Он ухмыльнулся мне и сказал:

— В яму. Пришло время тебе узнать свое место в этом мире, Уиллоу Авалон.

— Пришло время тебе научиться любить темноту. Или сойти с ума от нее.

И пока они тащили меня, мои каблуки оставляли следы на полированном деревянном полу, я услышала, как он разразился маниакальным смехом, и почувствовала, как мое собственное безумие закипает у меня в груди.

Тьма скоро поглотит меня. Потеряю ли я себя снова?