Повешенный

Глава I. Шулер

Сентябрь, 1931

– О, дон Куэрво! Сеньора! Вы, как всегда, обворожительны! Какая приятная встреча! Не ожидал вас сегодня здесь увидеть!

Уильям Белл, будучи в своё время студентом прилежным и весьма одарённым, довольно быстро усвоил правила игры в обществе, в котором по долгу своей профессии ему приходилось вращаться, а к концу первого вечера и вовсе выучил имя каждого пришедшего в бар и то, с кем общаться стоит, а к кому лучше не подходить, даже чтобы поздороваться. Он довольно быстро учился и схватывал на лету все новое. А финансовое положение сначала студента, а потом и врача, подталкивало Уильяма к поиску стабильного источника дохода, не несущего за собой серьёзных уголовных последствий или же конфликта с влиятельными людьми этого города. Да, у Уильяма было все, о чем может мечтать врач, но только это не решало вопросов, для которых обычно требовалась кругленькая сумма денег.

Сидящий напротив Уильяма мужчина скривился, внимательно наблюдая за тем, как Уилл ловко тасует карты.

– Я уже не раз говорил тебе, не называть меня так, – мужчина нервно дёрнулся, стряхнув с кончика сигары пепел, и смерил Уильяма предупреждающим взглядом болотистых глаз. – Люди могут неправильно подумать.

Законопослушность была характерной чертой семьи Куэрво, владеющей сетью небольших ювелирных салонов в городе, предлагающих своим клиентам украшения из самых редких и дорогих металлов и камней. А вовремя оплаченные налоги позволяли избегать ряда лишних вопросов со стороны властей. К тому же семья Куэрво была хорошо знакома с некоторыми членами правительства, благодаря чему ей очень часто удавалось сглаживать возникающие в результате ведения бизнеса острые углы.

Поэтому никто не обратил внимание, когда на задний двор одного из ювелирных магазинчиков приехал небольшой грузовичок, полностью загруженный тяжёлыми ящиками, и люди стали спешно заносить их внутрь.

– Разумеется, – Уилл обворожительно улыбнулся, небрежным жестом раздавая карты. – Просто вам так идёт это обращение.

Сеньор Куэрво только сел за стол к Уильяму, как его толстые, покрытые тяжёлыми массивными кольцами пальцы сжались в кулак, неприятное чувство поселилось в груди выходца из Испании, а пристальный взгляд тут же стал следить за действиями сидящего напротив молодого человека. Сколько бы раз он не играл с Уильямом – тот практически всегда выигрывал, пару раз позволяя другим сорвать куш, чтобы в следующий момент забрать весь выигрыш себе. Сеньор Куэрво не знал, как Уилл это делал, хотя и догадывался.

Но поймать Уильяма за руку у него так и не получалось.

Уильям улыбнулся, чувствительными кончиками пальцев незаметно скользнув по обращёнными к нему рубашкой пяти картам на столе, а затем отложил оставшиеся карты в сторону. Уилл предпочитал каждый раз играть новой колодой, чаще всего предлагаемой самими оппонентами, так что вопросов к его победе и сомнений в честности выигрыша практически никогда не возникало: даже самый цепкий взгляд стороннего наблюдателя не мог заметить, как лёгким движением Уилл оставляет на новеньких картах только одному ему заметные метки. Сначала мать, обучившая его игре на фортепиано, а затем и медицина убедили Уильяма в том, что кончики пальцев могут творить чудеса, если найти им правильное применение.

Взгляд Куэрво переметнулся с Уилла на кого-то за его спиной, и мужчина нахмурился, негромко хмыкнув и даже несколько помрачнев. Куэрво задумчиво почесал гладко выбритый подбородок, ещё не тронутый новой щетиной, и издал звук, похожий на покашливание, словно он пытался вернуть себе куда-то исчезнувший голос. Карты уже лежали перед его взглядом и манили к себе куда больше, чем внезапно открывшаяся перед ним сцена, поэтому, резко выдохнув, испанец взял в руки розданные Уильямом карты. Между его густых чёрных бровей пролегла глубокая складка, а пристальный взгляд по несколько секунд останавливался на каждой карте в руках, оценивающе изучая её и с каждым мгновением становясь ещё более серьёзным.

– Что это с ним? – наконец спустя несколько минут молчания и повышения ставок произнёс Куэрво низким хриплым грудным голосом и кивнул куда-то за спину Уильяма.

Уилл несколько удивлённо посмотрел на испанца и обернулся, окинув взглядом барную стойку и заливавшего в себя очередной шот мужчину.

– Энтони? – в голосе Уильяма читалась какая-то лёгкая апатия и безразличие по отношению к заливавшему алкоголем горе человеку, когда он обернулся к Куэрво. – Да он только что проиграл фамильное кольцо своей жены, – Уилл недобро усмехнулся. – Жаль паренька: ему восемнадцать, а он уже по уши в долгах.

Уголки губ Куэрво нервно дёрнулись в ответ на слова Уильяма, исказив привлекательное лицо испанца, и мужчина выдвинул вперёд несколько фишек, заранее поданных ему на входе в бар.

– Уверен, что ему просто не повезло, – Куэрво улыбнулся, у него были лучшие карты за всю его жизнь и он был уверен в том, что эту партию он точно выиграет.

Уильям вновь снисходительно улыбнулся в ответ на слова сеньора Куэрво и уже хотел было выставить столько же, как вдруг замер, поражённый странным холодом, оцепенением, внезапно охватившим все его тело. Пальцы свело, и мужчина с трудом смог удержать в руках карты, а затылком он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. На мгновение Уильяму показалось, что его голова взорвётся от напряжения, которым наполнилось его в миг опустошённое сознание. Шум, жужжание окружили Уильяма, словно рой диких пчёл, и он потряс головой, отгоняя от себя внезапное наваждение. Уилл попытался собраться с мыслями, но вместо этого в голове стояла звенящая пустота, словно ветер с громким завыванием унёс их всех прочь, оставляя после себя лишь выпотрошенные поля и леса, на которых некогда произрастали самые тёмные мысли Уильяма Белла.

– Анхель!

И Уильям, и испанец одновременно подпрыгнули на месте и чуть было не открыли друг другу свои карты, когда чей-то голос неожиданно и слишком громко раздался у Уилла за спиной. Смутить или вывести Уильяма из равновесия было достаточно сложно, однако вся начатая им до этого линия давления на Анхеля могла в один миг провалиться из-за внезапного появления незнакомого для Уильяма человека.

– Натаниэль! – Анхель улыбнулся и протянул подошедшему руку. – Неожиданно как-то. Ты ведь обычно предпочитаешь избегать… таких мест.

Голос Куэрво был снисходительно мягким и надменным, именно таким, от которого у Уильяма сводило челюсть, а желание уравнять социальные слои усиливалось с каждой секундой в геометрической прогрессии. Он хорошо относился к Анхелю, но проскальзывавшее в его взгляде высокомерие слишком сильно било по самолюбию Уилла каждый раз, когда молодой мужчина замечал его в темных глазах испанца.

– Как и ты, – отрывисто, как маленькими льдинками, бросил Натаниэль, скривился и отряхнул идеально отороченный пиджак, словно на него попала пылинка. – Впрочем, я не мог позволить себе пропустить дегустацию новой партии текилы, которую завезли два дня назад в город. Уверен, носящий твоё имя напиток не может быть чем-то отвратительным на вкус или же столь же женственным, как какое-нибудь итальянское игристое вино.

Анхель дёрнулся, словно по его телу пропустили новомодный электрический разряд: о том, что поставляемый в подпольные бары алкоголь был результатом его трудов и хлопот, знали немногие.

И Натаниэль никогда не входил в число этих посвящённых.

Незнакомец довольно улыбнулся и резко обернулся к Уильяму, обводя его взглядом своих прозрачных серых глаз. Мужчина тряхнул головой, даже не разметав уложенные гелем волосы, и белозубо улыбнулся. Ему было около тридцати, что по меркам только что выпустившегося из университета Уилла если и не было ещё глубокой старостью, то несомненно признаком её скорого приближения. И то, что ему самому было двадцать пять лишь больше подогревало подобные мысли. Натаниэль был высоким, но недостаточно, чтобы Уильям со своим ростом почувствовал себя на его фоне карликом, а его широким плечам и торсу не нужны были дополнительные подкладки в пиджак, чтобы казаться более внушительными, – как это делали многие мужчины в окружении Уилла и даже сеньор Куэрво. А тёмная фетровая шляпа в облачённых в молочно-кофейные перчатки руках, которую мужчина не стал оставлять вместе с пальто у входа, судя по внешнему виду была только недавно куплена в одном из модных салонов.

Внимание, с которым Уильям рассматривал незнакомого ему человека, не могло остаться незамеченным. Сам Уилл не торопился представляться. Незнакомец улыбался, но в этой улыбке не было ничего дружественного и тёплого. Лишь формальная вежливость и неловкость повисшей паузы, которая вскоре была точно так же, как и прежде, бесцеремонно прервана:

– Натаниэль Кёниг.

– Рад знакомству.

– Это ненадолго.

Уильям поёжился: от мистера Кёнига исходил холод, а давящее чувство, возникшее в душе Уилла, отказывалось покидать молодого человека, стоило ему только столкнуться взглядом с Натаниэлем. Уильям ещё никогда в своей жизни не видел таких глаз: бледных, несколько водянистых и почти прозрачных. Эти глаза пугали своей стеклянностью, отражали яркие лучи света и горели изнутри мрачным тусклым огнём. Уилл не мог выдавить из себя ни звука. Только молча открывал рот на дерзость Натаниэля и его обворожительную до сведённой от боли челюсти улыбку.

– А это у нас, —беспокойство и напряжённость Уилла уже передались Анхелю и он вклинился в молчание, – Уильям Белл. Один из лучших игроков в покер в городе. Он практически никогда не проигрывает, – Анхель нервно усмехнулся, тряхнув растрепавшимися за вечер каштановыми волосами.

– Вот как? – с удивлённым и заинтересованным видом Натаниэль вскинул светлую бровь, изогнувшуюся острой стрелой; плавно, как кот, опустился на принесённый подсуетившимся официантом стул и бросил шляпу на стол. – Что ж, видимо, я действительно не зря пришёл сегодня. Хотелось бы поближе познакомиться с человеком, который практически никогда не проигрывает. – Стягивая с рук перчатки, Натаниэль откинулся на резную спинку и закинул ногу на ногу, сверху вниз поглядев на Уилла своими серыми глазами.

Натаниэль смаковал слова, пробовал их на вкус и растягивал, как тёплую карамель. Его голос был словно обит мягким бархатом, создавая ложное ощущение приветливости, резко контрастировавшее с холодными серыми глазами. Уильям нервно сглотнул, покрепче сжав свои карты, и отвёл взгляд, надеясь, что хоть так липкое чувство, захватившее его голову, исчезнет. Оба они с Анхелем уже забыли про начатую партию, а сверлящий их взглядом Натаниэль не добавлял никакого спокойствия и сосредоточенности двум закадычным карточным партнёрам.

Анхель вздохнул и ещё раз посмотрел на свои карты, которые уже не казались ему такими уж выигрышными, как в начале партии. Неловкое чувство, зародившееся в его душе пару минут назад, проклюнулось и стремительно разрасталось с каждой секундой, проведённой в компании Натаниэля. Он был хорошо знаком с одним из ярчайших представителей немецкой общины Чикаго и был также прекрасно осведомлён о методах, которыми Натаниэль разбирался со своими соперниками. Жестокость, с которой порой действовали подручные немца, могла посоперничать даже с характерным поведением ирландцев, заправлявших доброй половиной города. Тем не менее Натаниэль практически никогда не высовывался на большую арену, разделённую пополам между итальянцами и ирландцами, предпочитая оставаться в тени. Куэрво даже не до конца был уверен в том, какую цель преследовал этот загадочный для всех человек, потому что он не гнался за авторитетом среди кланов, не стремился захватить чей-то рынок или установить контроль над торговыми путями. Он просто… был и этим наводил ужас на всех, кто его знал.

– Что ж, я думаю… – Анхель неуклюже замялся, бросив на Натаниэля опасливый взгляд, и отложил карты в сторону. – Думаю, мне пора идти. Уже слишком поздно. Уверен, вы и без меня сможете познакомиться поближе.

Стул со скрипом отодвинулся, а Куэрво отвесил обоим игрокам короткий кивок головой: желания находиться ещё хоть пару минут в компании Натаниэля у Анхеля не было, да и к тому же в последнее время по городу ползли слухи о том, что где бы не появился мистер Кёниг, за ним тут же выкладывалась дорога из трупов. Оказаться на первой полосе завтрашней газеты сеньор Куэрво не стремился, а потому спешно широкими шагами направился к маячившей вдалеке фигуре своей жены. По его лицу катился пот, который он безуспешно пытался отереть ажурным платком, а напряжение, пронзившее его тело, лишь усиливало звон натянутых до предела нервов.

Натаниэль хмыкнул и по-хозяйски подобрал карты Анхеля.

– Ха, да у него каре!

Натаниэль присвистнул и, качнувшись, с грохотом опустил стул на все четыре ножки. Стол подпрыгнул, а вместе с ним раскидались по столу и выдвинутые фишки. Уилл не успел заметить, как Натаниэль сгрёб к себе все карты и манящим жестом попросил Уильяма отдать и те, что он держал сейчас в руках. Уилл с трудом смог сглотнуть, почувствовав, как слюна со скрипом поползла по стенкам пересохшего горла, и протянул Натаниэлю свои карты.

– Замечательно, – улыбнулся мужчина и подмигнул Уильяму.

Расстегнув пиджак, под которым Уилл успел своим намётанным глазом врача заметить что-то напоминающее кобуру, Натаниэль вновь растасовал колоду, делая это так, будто всю свою жизнь только и промышлял игрой в покер. Карты скользили в руках незнакомого Уильяму до этого вечера мужчины настолько быстро, что даже привыкший к тасованию карт глаз Уилла не мог заметить ни одного намёка на блеф со стороны Натаниэля. Уильям даже засмотрелся на длинные тонкие пальцы мужчины, отдалённо напомнившие ему лапки паука; эти пальцы не были похожи на пальцы сеньора Куэрво, на пальцы его жены или же на пальцы самого Уилла – они были ловкими, искусными и быстрыми, скользящими по гладкой поверхности карт, как по стеклу. От Натаниэля не укрылось внимание, которое Уилл уделил его движениям, и он улыбнулся, сбросив в сторону Уильяма и себе по очереди две карты.

– Что предпочитаете, классику или техасский? – карты замерли в руках Натаниэля, острая светлая бровь надломленно изогнулась в вопросительном движении, а бледные глаза, на дне которых заплясали маленькие чёртики в окружении отражавшихся огней лампочек, сузились, устремившись взглядом куда угодно, но только не на Уильяма.

Уилл даже растерялся от такого вопроса, хотя обычно именно он решал, какую партию они будут разыгрывать на этот раз.

– Классику, – спустя несколько секунд раздумий ответил Уилл.

– Классику? Не любите пробовать что-то новое, мистер Белл? – Натаниэль несколько разочарованно хмыкнул, но все же раздал недостающие три карты. – А как же эксперименты, ранее неизведанные ощущения? Мне казалось, что такой человек, как вы, несомненно, должен стремиться к самосовершенствованию, – едко усмехнулся мужчина.

От взгляда Натаниэля хотелось поскорее спрятаться, убежать как можно дальше. Взгляд этих бледных серебристых в отблеске огней глаз был тяжёлый, он разом давил на Уилла и проникал сквозь него, пробирался в каждый уголок его сознания, копаясь в воспоминаниях, мыслях, идея. Натаниэль был похож на тех людей, от которых не могло укрыться ничто, которые словно могли читать твои мысли и предугадывать все, что ты ещё только мельком запланируешь. Натаниэль был тем самым человеком, чьё одно лишь присутствие в помещении заставляло воздух становить тяжелее и гуще, опускаться на пол и лишать людей воздуха, выбивая из лёгких остатки кислорода. Натаниэль словно копался в мыслях Уилла и знал уже о нем все. Уильям не был уверен в том, кажется ли ему все это или нет, но его щеки все же вспыхнули, однако Натаниэль этого уже не видел, обратив свой взор на проходящего мимо них официанта.

– Не думаю, что мне повезёт так же, как и мистеру Куэрво, – Натаниэль отложил оставшиеся в колоде карты в сторону и поднял свои собственные. – А вам, мистер Белл, и вправду везёт столь часто, что наш общий знакомый решил непременно упомянуть об этом?

Уильям не был уверен в том, что ему в этот вечер везёт: ни одна из полученных им карт не могла привести к выигрышу, даже если бы он напряг все свои возможности. Фишек у Уилла было не так много, чтобы разбрасываться ставками необдуманно, однако достаточно, чтобы вести и контролировать игру, – он мог либо бросить эту затею в самом начале, либо вынудить своего противника сдаться, повысив ставку в несколько раз, – а те, на которые мужчина положил глаз в начале партии с Куэрво, были единолично отобраны Натаниэлем, хотя Белл не сомневался в том, что у него и без того было достаточно денег, чтобы вести игру.

Тусклый отблеск упал на рубашку карт в руках Натаниэля, и Уилл почувствовал, как вся кровь отливает от его лица – тонкие длинные, едва ощутимые засечки, сделанные Беллом собственноручно на этой колоде, хорошо виднелись на нескольких картах в руках соперника. Было ли это просто совпадением или же Натаниэль был непросто любителем сыграть в покер Уильям не знал, но предупреждающий его голос в голове советовал как можно скорее уйти отсюда.

– Боюсь, сеньор Куэрво склонен преувеличивать некоторые вещи, – негромко хохотнул Уилл, унимая пронзившую руки дрожь. – Особенно когда они касаются моего таланта к игре.

В горле было сухо, настолько, что даже его голос показался Уильяму хриплым и надломленным, когтями по школьной доске процарапывающим себе путь на свободу, чтобы произнести эти несколько слов. Уилл чувствовал себя неловко, осторожно выдвигая вперёд несколько фишек, но казалось, что лишь он испытывает тёмные давящие эмоции в присутствии этого человека. Окружающие словно бы и не замечали того тёмного тумана, расползающегося вокруг их столика, скользящего по полу, окутывающего каждого присутствующего в этом баре. Рука сама потянулась, чтобы добавить ещё несколько фишек к уже выставленным в начале.

– Десять кругов, – голос Натаниэля вырвал Уилла из охватившего его тумана и вернул обратно за игральный стол и карты.

Уильям не сразу сообразил, о чем только что сказал ему Натаниэль, однако его взгляд упал на выдвинутые вперёд к уже находившимся там двум фишкам парочку черных, чья сумма слишком явно превышало месячную зарплату Уилла.

Натаниэль сбивал: своими жестами, своими ухмылками, своими фразами, из которых Уильям половину пропускал мимо ушей, – а ставки, которые новый знакомый уверенно выдвигал вперёд увеличивали растущую в центре стола гору довольно быстро. Больше всего сейчас Уилла волновало то, какие из помеченных им карт оказались в руках этого наглого и самоуверенного человека, решившего, сыграть партию с Уиллом. Ему самом удалось вытащить неплохую комбинацию, сменив парочку карт, однако у него не было ни одной старшей карты. Да, разумеется, при должном стечении обстоятельств и неожиданной удаче, у Уильяма были все шансы уйти сегодня ночью домой не с дырой в кармане, однако он был уверен в том, что в Натаниэль собрал в своих руках всех королей и просто ждёт момента, чтобы раздавить своего соперника.

Спокойствие давалось Уиллу с большим трудом, но он смог совладать с поначалу бьющимися мелкой дрожью руками и скатывающимися по коже капельками пота. Пальцы сами толкнули вперёд ещё несколько фишек, при проигрыше загонявших Уильяма в долговую яму на ближайшие пятьдесят лет. Разумеется, лишь теоретически: рабство было уже давно отменено в этих краях. Уилл даже улыбнулся, представив, как он отрабатывает проигранную сумму, трудясь на благо мистера Кёнига следующие несколько десятков лет. Возникшая в голове картина его повеселила, отчего Уилл, пару мгновений подумав, выставил ещё парочку черных фишек, поднимая предложенную соперником ставку в два раза.

– Пятьсот пятьдесят долларов? – Натаниэль скептично выгнул бровь и вопросительным взглядом уставился на Уильяма. – Мистер Белл, скажите честно, кем вы работаете, что можете позволить себе поставить на кон целых пятьсот пятьдесят долларов? Вы чей-нибудь личный адвокат? Или, возможно, брокер? Или… как там эта фраза звучит? – Натаниэль начал что-то припоминать и характерно цокнул языком. – Точно! Юноша чести?1 – Натаниэль прищурился и театрально вздохнул: – Ах, я знаю. Вы чей-то консильери2, ведь так, мистер Белл? Признавайтесь.

Уилл повёл плечами, подняв на Натаниэля апатичный взгляд карих глаз, и поджал губы. Нахождение в этом баре и общение с такими людьми как Анхель Куэрво и ему подобными, как само собой разумеющееся предполагало наличие определенного положения в иерархической лестнице местных кланов, которого, однако, у Уилла не было. Возможно, поначалу юному начинающему врачу, ищущему средства к существованию, казалась привлекательной идея стать полноправным членом одной из «семей» или же быть достаточно близко к ней, но довольно скоро юношеский максимализм и азарт авантюриста покинули Уильяма Белла, и он предпочёл оставаться в стороне от непосредственных действий. Собственная жизнь и спокойствие семьи стояли для него первее в списке целей, которые он планировал достичь, чем карьерный рост в криминальном мире. Тем не менее в этих кругах его знали многие, а он тщательно выбирал себе знакомых, чтобы в одно прекрасно утро не обнаружить себя с пулей во лбу.

– Вы не угадали, – Уильям покачал головой, с задумчивым видом играясь одной рукой с фишкой. – Я всего-навсего врач, мистер Кёниг. Это вас удивляет?

Натаниэль помедлил, сверкнув массивным перстнем с причудливо выведенными на потускневшем металле узорами.

– Вра-ач, – смакуя, протянул Натаниэль. – Занятно. Значит… простой врач может позволить себе поставить полугодовую зарплату в весьма рисковой карточной игре? Неужто в этой стране люди стали так хорошо зарабатывать, мистер Белл? Я даже как-то рад за наш средний класс. Не думал, что после такого разгромного кризиса, простой врач сможет ставить в покере пятьсот долларов! – по-детски восхищённо воскликнул мужчина.

Натаниэль улыбнулся, широким уверенным жестом повышая ставку Уильяма в два раза. Уилл выдохнул, покрепче сжав в руках карты, и подкинул воздух три фиолетовые фишки, сверкнувшие серебристыми потёртыми цифрами.

– А кем же работаете у нас вы, мистер Кёниг, в свободное от работы время? – широкая рука Уилла накрыла упавшие на поверхность стола фишки и, накинув их друг на друга, пододвинула к остальным.

– У меня нет конкретной профессии. Я разнорабочий, не в прямом смысле этого слова, конечно. Тружусь то здесь, то там. Не люблю долго задерживаться на одном месте. Быстро выгораю, – улыбка Натаниэля была слишком обезоруживающей и располагающей к себе, чтобы вызывать хоть малейшее подозрение в правдивости его слов. – Поэтому предпочитаю пробовать все и сразу.

– Вот как. Значит вы богатый безработный, – с ухмылкой присвистнул Уильям, выдвигая фишки; это была уже шестая ставка и Уилл начал чувствовать себя весьма комфортно, поставив на кон своё годовое жалование и готовясь удвоить его на следующем круге. – Должно быть вы много, где побывали, мистер Кёниг? Любите путешествовать?

– Да, стараюсь, когда выпадает подходящая возможность, – Натаниэль ответил на ставку Уильяма точно такой же суммой. – Жил довольно продолжительное время во Франции. Эти закаты на Монмартре, – с мечтательным видом протянул мужчина. – Поразительно очаровательная страна, знаете ли. И кухня у них приличная. Хотя я и не любитель мидий, – Натаниэль скривился. – Ещё вино, да, лучшее, что я пробовал со времён моей юности в Греции. Испанское даже рядом с ним не стоит. А какие там женщины! – Натаниэль громко хохотнул и стукнул ладонью по столу, заставив фишки несколько двинуться, но остаться стоять на месте неровными стопками. – Ах, мистер Белл, вам точно нужно съездить во Францию.

Уголки губ Уильяма потянулись в стороны в скромной улыбке, а сам он склонил голову на бок, рассматривая под замершей рукой фишки.

– Никогда не замечал за собой тяги к путешествиям, – тон Уильяма был мягким и осторожным. – Да и Франция, честно говоря, не так чтобы сильно меня привлекала. Французы слишком… высокомерны? По крайней мере я склонен так считать. Все французы, с которыми я сталкивался, были весьма неприятными личностями. Взять хотя бы мою учительницу французского…

– Ну что вы, – покачал головой Натаниэль. – Более высокомерных людей, чем американцы, поверьте, вам не найти ни в одном уголке этого мира. Никогда не видел, чтобы так кичились своими несуществующими корнями, как местные претенденты на аристократизм. Старушка Европа содрогается при виде американских удальцов, каждый раз, когда один из них ступает на её берега.

Ещё одна ставка больно ударила по карману начинающего врача, но проснувшийся в нем азарт и близость окончания партии не позволяли ему вот так сейчас сдаться и проиграть. Натаниэль замер на мгновение, оценивая выдвинутую ставку, а затем положил карты на стол, так что Уильям не смог бы даже при большом желании увидеть, что на них изображение, и стащил с пальца перстень. Он задумчиво покрутил его в своих руках и, подавшись вперёд, заманивающе поводил им перед взглядом Уилла. Кольцо вблизи выглядело таким же массивным, как и на пальце Натаниэля. Мастер, сделавший этот перстень, не использовал драгоценные камни, но от этого его работа не выглядела менее внушающе. Напротив, простое на первый взгляд кольцо притягивало к себе своей аскетичностью и заставляло рассматривать себя настолько пристально, что невольно становилось неловко из-за собственного любопытства. Металл немного потемнел и вряд ли существовал способ вернуть ему первозданную былую красоту, но золотой блеск, некогда прошедший через раскалённое пламя, все ещё был заметен. Перстень не был идеально ровным, какими сейчас делали кольца; в нескольких местах на его поверхности виднелись вмятины, но они лишь добавляли перстню резкости, острых углов, так подходящих к натуре хозяина. Причудливый узор на поверхности кольца поистёрся, оставив после себя едва возвышающиеся над поверхностью металла линии, а рубленое выточенное изображение на плоской части было слишком мелким, чтобы можно было беглым взглядом разобрать, что на нем было изображено – Уилл смог разглядеть лишь массивный глубоко вырезанный в жёлтом металле церковный крест.

– Что вы скажете на это, мистер Белл? – Натаниэль с вызовом посмотрел на Уильяма. – Испания, середина, хм, – мужчина на мгновение задумался, – четырнадцатого века.

Перстень с громким стуком опустился на стол, а Натаниэль с победоносным видом отпрянул от Уилла, взяв в руки карты.

Уильям замер: эта ставка была слишком крупной, чтобы её можно было перекрыть оставшимися у него фишками, да и денег в кошельке вряд ли бы хватило. Пальцы с силой сжали карты, отчего те начали складываться пополам, а в голове спешно просматривались все возможные варианты дальнейших событий. Проиграть сейчас означало для Уильяма тяжёлое поражение, которого он не мог допустить. Но у него не было ничего столь же дорогого и ценного, что могло позволить ему выйти из этого круга победителем. Он блефовал с самого начала игры и был уверен, что Натаниэлю об этом прекрасно известно. Этот взгляд, которым мужчина напротив смотрел на него, нельзя было ни с чем перепутать. Обычно таким взглядом его родители смотрели на него, когда пытались добиться от него правды. Вот и сейчас Натаниэль ждал, когда же Уильям прекратит свои безнадёжные слабые выпады и признает наконец поражение.

Внутренний карман пиджака Уилла был всегда тщательно защищён от ловких рук воришек, поэтому мужчина был уверен в том, что он найдёт нужную для него сейчас ставку именно в нем.

– Соединённые Штаты Америки, начало двадцатого века. – Небольшая бордовая книжка опустилась на стол рядом с кольцом Натаниэля.

Натаниэль удивлённо вскинул брови, глядя на винно-красного цвета обложку, тиснёную золотыми буквами и государственным гербом. Уильям был немного непредсказуем, что не могло не восхищать Натаниэля, потому как он не ждал подобного хода. Но вот уверенность, с которой Уилл выложил на стол свой паспорт, была… неопровержимой? Натаниэль даже не мог точно сказать, что сейчас больше взыграло в Уильяме: юношеская глупость или же твёрдость опытного игрока.

– И как это понимать, мистер Белл? – вкрадчиво поинтересовался Натаниэль.

– Я ставлю себя, – обескураживающе улыбнулся Уильям. – Если я проиграю, то обязуюсь съездить с вами в Париж, мистер Кёниг, и поменять своё мнение о французах и французских женщинах, – мужчина развёл руками, подводя итог их взаимным ставкам в этот вечер.

Уильям ещё никогда не ставил на кон свою жизнь. Деньги, семейные драгоценности, автомобиль – все это было лишь детскими игрушками в руках опытного шулера, уверенного в своей победе и не оставлявшего для своих противников ни одного шанса. То, что он сделал сейчас, выходило за привычные для него рамки, но от этого было ещё более желанным. Риск опьянял, а тихий, шепчущий ему на ухо голос, убеждал Уильяма, что он должен был это сделать. Эмоции бурлили внутри него, а чувства зашкаливали. Он никогда ещё не испытывал ничего подобного. Былой страх проиграть ушёл, слился с заходящим за горизонт вечерним солнцем и уступил место неожиданно проснувшемуся авантюризму.

Натаниэль хмыкнул, поджав губы, и замер, подперев кулаком подбородок. Высокие напольные часы раздражающе тикали, приближая полночь и наступление нового дня. Натаниэль вскинул руку, так что край пиджака немного сполз вниз, обнажая часы на запястье мужчины. Маленькие стрелочки подрагивая двигались по кругу, а Натаниэль отчего-то нахмурился: его брови сдвинулись к переносице и между ними пролегла маленькая глубокая морщинка. Он как будто забыл о присутствии Уильяма, погрузившись в свой собственный внутренний мир. Тихий стук каблука донёсся до чуткого слуха Уилла, и он посмотрел под стол, заметив, как нога Натаниэля нервно отбивает ритм громыхавших на весь бар старинных часов. Натаниэль молчал, долго, мучительно долго для Уильяма, а затем резко посмотрел на него.

– О нет, мне такого счастья не надо, спасибо, – вежливо улыбнувшись, вскинул руки Натаниэль.

Взгляд серебристых глаз мужчины перебегал с внушительной горы в центре стола на зелёной бархатной ткани на довольное лицо Уильяма. Пальцы Натаниэля пропустили между собой светлые прилизанные пряди, растрепав их, так что несколько прядей упало ему на глаза. Губы обнажили белоснежную улыбку, а во взгляде опасным огнём заплясали искорки безумия, напугавшие Уильяма. Натаниэль не был похож на сумасшедшего, но его взгляд… Его взгляд и эта улыбка твердили о совершенно обратном. Натаниэль выглядел безумцем, и Уильям не был до конца уверен, является ли это игрой его воображения или же сидящий перед ним человек действительно лишён рассудка.

– Пасую.

Натаниэль откинулся на спинку стула и бросил карты на стол. Его слова застыли в ушах Уильяма пронзительным звоном. Пасует? С его-то картами? Рука Уилла сама потянулась к растрепавшимся темным волосам, и пальцы скользнули по ним, пропуская между собой каштановые прядки. Грохот, с которыми его собственные карты опустились на стол, казалось, сотряс до звона обитые мягкими обоями стены бара, и искусные хрустальные люстры, и светильники. Перед глазами Уильяма все плыло, и лишь острый мертвенный смех Натаниэля прорезал опустившуюся сплошной стеной в сознании Уилла тишину. Мужчина смеялся долго и достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание большинства людей в относительной близости, и неверяще смотрел то на раскрытые на столе карты, то на самого Уильяма. Собственные короли Натаниэля заговорщицки и одновременно предательски подмигивали Уиллу, словно бы насмехаясь над ним, а грустно разложенные тройки и шестёрки могли лишь траурно отсвечивать своей глянцевой поверхностью свет приглушенных светильников.

Смех Натаниэля резко прекратился, все ещё звоном отражаясь от маленьких кристаллов, украшавших собой весь интерьер, и растворяясь в мягком приглушенного цвета бордовом бархате.

– Вам сегодня невероятно повезло, мистер Белл, – Натаниэль натянуто и угрожающе улыбнулся, склонил голову на бок и зажал зубами вытащенную из серебристого портсигара сигарету. – Причём не один раз. Впервые вижу настолько везучего человека, Уильям. Я бы вам поаплодировал, но…

Натаниэль в извиняющемся жесте развёл руками и чиркнул спичкой о шершавую поверхность коробка, а Уильям нахмурился: голос его собеседника и соперника на этот вечер был невероятно спокойным, но чувствительные кончики пальцев начинающего врача ощутили неприятное покалывание, словно от маленьких собиравшихся в воздухе электрических разрядов. Люстра в центре зала задрожала, зазвенев прозрачными хрусталиками, но, кажется, никто кроме Уильяма этого не заметил. Он услышал чей-то топот, но в зале были лишь те, с кем Уильям уже здоровался этим вечером.

– Тебе практически удалось убедить меня в том, что у тебя роял-флэш, – неожиданно перейдя на новый уровень близости общения произнёс Натаниэль, выпустив в лицо Уильяму облачко сладковатого дыма. – Я восхищён, Уилл. Правда. – Длинные аристократические пальцы Натаниэля потянулись за перстнем, возвращая его на положенное ему место на руке хозяина, а пепел с сигареты серым снегом опал на потрескавшийся от времени паркет. – Не каждому такое под силу.

Дым был сладким, приторным, практически таким же, как и сам Натаниэль. Уилл не понимал, чем он мог так восхитить Натаниэля, потому как ни один из продуманных им заранее манёвров не сработал так, как было нужно: Натаниэль словно бы предугадывал каждое действие мужчины и был на несколько шагов впереди, а сам Уильям поддавался ему, принимал его правила игры, хотя сам думал, что это он тут главный. Для Уильяма, который видел Натаниэля первый раз, тот был как открытая книга, как те самые карты, что он выложил на столе, но ни одной строчки, ни одной масти Уилл разобрать не мог – все сливалось, перепутывалось между собой и сгорало яркой вспышкой сигаретного кончика. Липкая иллюзия превосходства, затмившая разум Уилла, не позволила ему заметить самое главное.

Это Натаниэль выбирал, каким будет следующий шаг Уильяма.

А не он.

– Поэтому дружеский совет, – на этих слова Уильяма передёрнуло, а Натаниэль лишь глубже втянул в себя сигаретный дым, чтобы в следующее мгновение выпустить его в воздух маленькими неровными кружочками, – тебе лучше свалить отсюда, да побыстрее. Если ты, конечно, хочешь остаться в живых.

Уильям не понимал. Он нервно вздохнул, почувствовав, как его сердце учащённо забилось в груди. Он редко страдал головной болью, но сознание резко пронзило словно острыми копьями: мысли спутались, заметались, а перед глазами поплыло. Что-то липкое, тёмное стало окружать Уильяма, скользя по коже, проникая внутрь и обволакивая собой каждую клеточку его тела. Он вздрогнул: что-то тёплое упало ему на руку, – и опустил затуманенный взгляд на так и замершую над картами кисть. Жирное алое пятно медленно растянулось на коже и неровными краями начало сползать вниз, замерев на секунду на остро выпирающей косточке, чтобы в следующее мгновение сорваться вниз на тёмную поверхность стола. Уильям вздрогнул и поднёс руку к лицу, стирая побежавшую из носа дорожку. Пересохшие от напряжения губы разомкнулись и на языке ощутился мёртвый металлический вкус собственной крови, окрасившей бледные губы юноши в алый цвет. Манжет белой рубашки покрылся розоватыми разводами, а в глазах начало двоиться, и как бы Уилл не пытался – у него не получалось отогнать от себя этот медленно наползающий туман. Он не пил в этот вечер, но голова шла кругом, а улыбка сидящего напротив Натаниэля, острая настолько, что об неё можно было порезаться, выглядела слишком опасной и ядовитой.

Уилл тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя сонливость, но смог лишь вызвать смех Натаниэля, пристально разглядывающего лицо молодого мужчины.

– Тебе нужно поспать, Уильям Белл, ты неважно выглядишь, – Натаниэль небрежно вдавил ногтем сигарету в поданную ему пепельницу, а затем перегнулся через стол, приблизившись к лицу Уильяма и вглядываясь в его глаза. – Доброй ночи. Надеюсь, для тебя она пройдёт лучше, чем для остальных гостей.

За спиной Натаниэля скользнули расплывчатые тёмные фигуры, а затем яркие вспышки резью отразились в глазах Уилла и громкими хлопками разорвались внутри головы, проносясь дрожью и звоном по каждой мысли, каждому воспоминанию мужчины вместе со слившимися воедино криками людей. Задать вопросов Уильям не успел, потому как поверхность стола неожиданно оказалась слишком близко от его лица, а резкая тупая боль пронзила его нос и затылок, а вслед за ней пришла умиротворяющая тишина. Боль отступила, а её место заняла тьма, поглотившая в себя все пространство бара и лицо нового знакомого Уилла, принёсшего с собой гораздо больше вопросов и загадок, чем когда-либо стояло перед Уильямом.

Вопросов, которые не стоило задавать.

Загадок, которые не стоило разгадывать.