Повешенный

Глава III. Друг

– Такси!

Отливающая солнечным глянцем жёлтая машина плавно остановилась перед Уильямом, и он поспешил забраться внутрь, придерживая шляпу и тяжело дыша. Пробежка от работы до ближайшей широкой улицы никогда не шла Уиллу на пользу, а отработанные полностью два дня тяжёлым свинцом разливались по его ногам. Солнце уже почти опустилось за горизонт, и надежда поймать такси рассеивалась вместе с последними розовато-персиковыми лучами, отражавшимися в окнах небоскрёбов.

К счастью для Уильяма, депрессия выгнала людей на улицы не только из-за потерянного жилья, но и из желания заработать лишние деньги, поэтому свободную машину он нашёл достаточно быстро, просто вскинув руку перед первой показавшейся из-за поворота.

– Куда едем? – водитель небрежным жестом поправил твидовую кепку, стоило Уильяму захлопнуть дверь, и бросил на него взгляд в зеркало заднего вида.

– Маленькая Италия.

Светлые перчатки и шляпа безжизненно рухнули на колени Уильяма, и он запустил пальцы в волосы, растрёпывая их. Радио тихо заскрипело трубными фанфарами, а скрипки застонали в такт слипшимся тормозам машины. Даниэль позвонил поздно вечером на работу и точно таким же скрипучим голосом, сообщил Уиллу место, где он будет его ждать на следующий день. Не то чтобы Уильям плохо знал Даниэля, напротив, он мог предугадать каждое действие или слово своего друга, но в этот раз он превзошёл все ожидания Уилла, заплетающимся языком пробормотал невнятное название, из которого Уильям смог разобрать только «кабанчик».

«Грустный кабанчик». Именно так называлось питейное заведение, о котором Даниэль часто рассказывал Уиллу, и накануне он именно там собирался провести свой вечер.

– Почему мы так плетёмся? – Уильям выглянул в окно и мог поклясться, что в мельчайших подробностях рассмотреть пальто прошедшей рядом старушки с тростью

Водитель пожал плечами, вцепившись в руль и неотрывно глядя на дорогу перед собой. Тормоза заскрипели, и машина остановилась, пропуская перебегающих через дорогу людей. Уилл бросил нервный взгляд на наручные часы и вздохнул: он освободился слишком поздно, чтобы позволить себе ехать по правилам, а водитель явно тоже был не в восторге от скоростного ограничения, установленного в городе властями.

– Давайте так, вы довезёте меня как можно быстрее, а я никому не скажу, что вы превышали скорость, – улыбнулся Уильям и, достав из кармана несколько купюр, протянул одну из них водителю.

Тот тут же выхватил зеленоватую бумажку двумя пальцами, зажав ее, как сигарету, и спрятал в кармане.

– Замётано. Только скажите, если знаете короткий путь. А то, знаете ли, Маленькая Италия не такая уж и маленькая.

– А?

– Я обычно работаю в другом районе, – тут же ответил водитель, – сегодня вот пришлось подменить товарища. Плохо ориентируюсь здесь. Так что не уверен, что смогу довезти вас быстрее, даже если вдавлю педаль в пол.

– Хорошо, я покажу, где свернуть.

Автомобиль снова тронулся, но на этот раз ехал намного быстрее, так что Уильям даже позволил себе расслабиться и не обращать внимания на недовольные гудки других водителей, на яркий слепящий свет фар за окном и на лёгкую тошноту, подкатывающую к горлу. Все же не стоило ужинать перед поездкой, но проводить еще несколько часов на голодный желудок Уильяму не хотелось. А заливать накрапывающую язву алкоголем виделось Уиллу не лучшей идеей: он в принципе никогда не любил привкус крови во рту, а появляющееся иногда жжение он пытался загасить молоком.

Водитель нервно крутил колёсико радио, переключая станции, и динамики недовольно хрипели в ответ, кашляли пылью и извергались энергичной ночной музыкой, пришедшей на смену медленным звукам уходящего дня.

– Какая у вас новенькая машина, – взгляд Уильяма оценивающе скользнул по обивке сидений и замер на свежелакированном дереве дверей. – Давно я не ездил в таком чистом такси.

– Только из ремонта, – с какой-то гордостью ответил водитель. – Пришлось изрядно ее подлатать, особенно с обшивкой корпуса, но оно того стоило.

– Это в какую аварию могло попасть такси, чтобы чинить машину полностью?

– Старушку объезжал, – беспечно пожал плечами мужчина. Кажется, для него объезжать старушек было уже чем-то привычным и настолько незначительным, что даже мысль о том, что придётся рассказывать об этой ситуации, вызывала на лице скуку. – Возвращался в парк, как обычно, было темно, – ну, знаете вот эту вот нашу электрификацию, – а старушенция решила перебежать дорогу в неположенном месте. Ну я руль крутанул и снёс парочку столбов. Машина пострадала. Старушка, слава богу, нет.

– Осторожней надо быть, когда объезжаешь старушек.

– Хах, определенно.

Мужчина хотел сказать что-то еще, но осёкся и плотно сжал губы. Пальцы с силой вцепились в руль, так что побелели костяшки, и он больше не бросал на Уильяма взгляд в зеркало. Двигатель зарычал, и автомобиль, даже не подав никакого сигнала, обогнал сразу несколько машин по трамвайным путям, а затем резко повернул за угол. Уилл с силой вцепился в дверную ручку и придержал шляпу с перчатками.

– И с каких пор автопарк оплачивает такой ремонт? – Уильям знал очевидный ответ на свой вопрос, но выслушать версию водителя было не менее интересно.

Мужчина за рулём промычал себе под нос и уклончиво повёл головой.

– Есть у нас неравнодушные люди на работе, – уже более сухо наконец обронил водитель. – К тому же, как нам зарабатывать, если машина разбита.

– Мне казалось, что это проблема водителей. – Уилл повёл плечами, поудобней перехватывая пассажирскую ручку. – Не знал, что в этой стране стали беспокоиться о рабочих. К тому же сейчас. – Уилл мягко улыбнулся и, немного склонив голову на бок, поймал взгляд водителя в отражении. – Рад, что вам так повезло. Здесь направо. Мимо парка. И потом налево квартал. Остановитесь на углу.

Водитель нервно усмехнулся в ответ и послушно выкрутил руль, едва не столкнувшись с машиной на встречной полосе. Та разорвалась надрывным пронзительным гудком и свернула на тротуар, а Уильям поймал себя на том, что негромко бормочет под нос первую попавшуюся молитву. Водитель выругался на итальянском и резко крутанул громкость радио, позволив музыке заполнить салон.

Весь оставшийся путь они ехали в молчании. Лишь изредка обменивались понимающими хмурыми взглядами и хмыкали под нос. Дома быстро проносились мимо Уильяма, сливаясь в разноцветное покрывало, и десять минут незаметно промелькнули, растворившись в визге тормозов и финальных фанфарах саксофона.

Машина остановилась, и водитель буркнул под нос сумму и требовательно обернулся к Уильяму, ожидая свою положенную плату за поездку. Уилл неспешно натянул на руки перчатки и устроил шляпу на коленях. Он бросил хмурый взгляд на таксиста, нырнул рукой за скреплёнными скрепкой деньгами, отсчитал нужное количество и протянул их водителю.

– Сдачи не надо, – Уильям спешно свернул купюры и сунул их обратно в карман. – И… берегите себя.

– И вам удачи.

Дверь хлопнула за спиной у Уильяма, и автомобиль тут же тронулся, отправившись на поиски очередного ночного гуляки, который не постесняется выложить двойную стоимость за поездку после заката. Шляпа опустилась на голову Уилла, скрыв взгляд его потемневших глаз в тени ее полей, и Уильям поднял воротник, скрываясь за ним, как за хлипким щитом, он резких порывов ветров надвигающейся зимы.

Небольшой шумный квартал затесался среди высотных зданий островком чужой и незнакомой культуры. Низкие приземистые дома из красного кирпича в путах металлических лестниц и балконов горели вывесками на незнакомом Уильяму языке, – он только иногда видел знакомые по французскому слов, которые, тем не менее, не вносили никакой ясности, – а доносившиеся из-за их дверей ароматы заставляли сытый желудок молодого мужчины сворачиваться в узел от голода. Найти нужный бар среди столь пёстрого окружения казалось Уиллу нереальным. Но и на этот раз судьба благоволила Уильяму.

Даниэль переминался с ноги на ногу, низко подпрыгивал на месте и всячески пытался согреться, стоя около выбивающегося своей серостью и мрачностью здания. На нем не было вывески с цветастым изображением пиццы или пасы, а буквы не складывались в итальянскую фамилию. Напротив, «У Донована» звучало настолько привычно и знакомо, что Уилл даже забыл о том, что находится в самом сердце итальянского квартала.

Вот только хмурые косящиеся лица людей около ресторана напротив очень быстро вернули Уильяму чувство реальности. Пальцы скользнули по краю полей шляпы, и Уилл зашагал в сторону друга.

– Найдёшь меня в «Грустном кабанчике», – не скрывая ехидства протянул Уильям, вальяжной походкой подплыв к другу. – Ты ведь именно так сказал перед уходом со смены? Или мне показалось? Ах да. Ты же еще и упоминал его, когда звонил мне напившийся вусмерть и не мог связать даже двух слов.

Куэрво вздрогнул и обернулся к Уильяму.

– Я тебе звонил? Не помню этого, – Даниэль виновато улыбнулся. – Нет. У тебя определенно чертовски хорошая память, дружище. Хотя я ничуть не удивлён этому. Хирург должен помнить все.

– Правда, – Уилл обвёл здание позади Даниэля скептичным взглядом и покачал головой, – ты сказал, что это бар недалеко от Маленькой Италии. Ты не говорил, что он находится прямо посреди итальянского квартала. Это не очень… благоразумно.

– Ну забыл, немного. С кем не бывает. – Даниэль поднял взгляд к ночному небу с видом великомученика. – Посмотри на себя, к слову. У тебя такой вид, словно ты не спал несколько суток. И к тому же благоразумие никогда не было нашей сильной стороной.

– Я и не спал несколько суток, если ты забыл, – Уилл дотронулся пальцами до распухшего после встречи с Натаниэлем Кёнигом носа. – Но… почему «Грустный кабанчик»? Я не вижу нигде этой вывески. Только если ты не перепутал адрес.

– Его владелец Джеки Донован. Весь квартал зовёт его Джеки Кабанчик. Он похож на кабанчика. – Истеричный смешок вырвался из Даниэля. – Да и в городе ты скорее узнаешь о нем информацию, если спросишь про Кабанчика. Никто не знает его по фамилии. Вообще он ирландец. Я до сих пор не понимаю, что он забыл в итальянском квартале. Тут везде за милю пахнет тушёными помидорами, розмарином и вином, а тут Джеки со своим ирландским виски. Но на удивление, его никто не трогает. Пока что.

– А почему грустный?

– Ему никогда не дают чаевых. Потому что он ирландец. И потому что воняет как сто свиней. Да и бар у него отвратительный, скажу тебе.

– И именно поэтому мы в него идём?

– В точку!

Даниэль, казалось, сиял изнутри. Он с самым довольным видом вскинул голову и поднял в верх указательный палец, явно намереваясь продемонстрировать Уильяму всю тяжесть его скепсиса и предвзятости к гениальности Даниэля. Уилл тяжело выдохнул и, оглянувшись, потуже затянул пояс на своём пальто.

– Кстати, – спохватился Даниэль. – Джеки уже два месяца нет. Так что можно не волноваться за свои зубы и все выяснить.

– Неужели его подстрелили? – Уилл насмешливо выгнул дугой бровь и хмыкнул.

– Нет, к сожалению. Этот раунд остался за кабаном, – хохотнул Даниэль. – Но отбыть свой срок ему все же придётся. Разбойное нападение на ювелирный магазин и разбитое лицо полицейского не тянут на штраф. Но ничего. Лет через семь ты сможешь лично убедиться в том, что этого кабанчика очень сложно загнать в ловушку.

– Заканчивал бы ты со своими книгами.

– А что такое? Я люблю французскую литературу. – Даниэль пожал плечами. – И тебе советую читать что-то помимо медицинских журналов и справочников.

– У меня не так много свободного времени, чтобы наслаждаться любовными похождениями сытых французских дворян. Мне самому хотелось бы не сдохнуть с голоду. Если ты еще не забыл. – Уильям нервно сунул руки в карманы, тут же нащупав смятую пачку сигарет.

– Да-да, – язвительно ухмыльнулся Даниэль. – Ты же у нас на самообеспечении. Так это называют в армии, да? Слишком гордый, чтобы помириться с отцом и попросить у него помощи.

– Зато тебе, я смотрю, – зажав сигарету зубами, процедил Уильям, – гордость не мешает клянчить деньги у брата.

– Не клянчить, а брать в долг, – с важным и многозначительным видом заметил Даниэль.

Он с завистью посмотрел на сигарету Уилла, пока тот пытался чиркнуть спичкой по отвлажневшему коробку, и грустно вздохнул.

– Ну и как? – кончик сигареты вспыхнул алым, и Уильям тут же выпустил вверх струйку дыма. – Когда возвращать все Анхелю собираешься? Он еще не подослал к тебе пару крепких ребят, чтобы выбить ту тысячу, которую ты у него, – Уильям запнулся, а затем улыбнулся и елейным тоном протянул: – занял три месяца назад и клялся могилой своей мамы, что вернёшь через три дня?

– Зачем так сразу? Хорошо же общались, ей-богу, – Даниэль раздражённо отмахнулся. – Всему своё время, дружище. Как только разбогатею – сразу все верну.

Верить Даниэлю было сродни вере в то, что через пару дней кризис закончится и все станет как раньше. В любом случае Уильям предпочёл бы, чтобы все оставалось как раньше, потому как вытаскивать с того света очередного банкира, пустившего себе пулю в висок, чьи кости оказались слишком толстыми, Уиллу нравилось больше, чем вырезать аппендицит старушкам.

Они продолжали стоять перед тусклой вывеской бара: Уильям неторопливо курил, а Даниэль то и дело буквально заглядывал ему в рот. Была бы его воля – он определенно вырвал бы сигарету из рук Уилла и прикончил бы ее своими объёмными лёгкими. Но вместо этого он грустно вздыхал и откидывал в сторону носком ботинка валяющиеся вокруг него окурки. Уильям молча присвистнул: их количеством можно было обеспечить целую армию, но, кажется, все их скурил один Даниэль. И брошенная мимо урны пачка «Gitanes» подтвердила эту догадку.

– Так почему все-таки этот бар? – спустя несколько минут молчания наконец поинтересовался Уильям. – Я все же немного сомневаюсь, что идти в этот отвратительный, как ты сам сказал бар, хорошая идея.

– Где как не в отвратительном ирландском баре можно узнать все самые грязные тайны города? Здесь можно найти почти каждого, дружище. – Даниэль по-братски хлопнул Уилла по плечу и приглашающим жестом обвёл бар. – Уверен, в этом месте побывал когда-нибудь каждый житель Чикаго. А уж что творится здесь по вечерам. – Даниэль экспрессивно дотронулся кончиками пальцев до губ, послав в небо воздушный поцелуй. – Ты точно останешься доволен.

– Предпочитаю одиночные драки.

– Но на массовых побоищах ты сможешь больше заработать. И как врач, и как участник. Подумай об этом, Уилл. Ты сможешь делать деньги. И очень неплохие. Удар у тебя поставлен. Да и опыт есть.

– Непременно обдумаю твоё предложение, когда потеряю работу.

Уходить со с таким трудом найденной работы Уильям не планировал. Как и не планировал идти на поводу у всех безумных идей Даниэля, которые тот в силу своей профессии придумывал с такой скоростью, что уследить за хаотично мечущимися мыслями было невозможно.

Молчание, повисшее в воздухе, взрывалось клубами серого дыма, тонкой струйкой вырывающегося сквозь приоткрытые губы Уильяма, а Даниэль несколько раз развязывал пояс, чтобы тут же снова его завязать в тугой узел. Куэрво забавно подпрыгивал на месте, бессвязно бормотал себе что-то под нос и бросал косые взгляды на бар. За широкими панорамными окнами витрины было хорошо видно столпившихся внутри людей, и Уильям даже засмотрелся, заметив, как некоторые из посетителей бесследно исчезают за одной из обшарпанных деревянных дверей. Видимое с улицы помещение было слишком маленьким, чтобы удовлетворить потребность людей в выпивке, а в зале не было видно даже барной стойки: только ряд круглых столов, парочка развешанных по стенам картин и натирающий столы официант.

– Итак. – Даниэль хлопнул в ладоши, а его лицо неожиданно оказалось слишком близко от Уильяма. – Что мы ищем?

Уилл недовольно покосился на друга и сделал шаг назад. Сигарета в его руках почти полностью истлела, но он продолжал вытягивать из неё последние крупицы терпкого вирджинского дыма, согреваясь под холодными северными ветрами.

– Кого, – рассеянно поправил друга Уилл и затянулся.

– Не понял.

– «Кого мы ищем». – Уголки губ Уильяма дёрнулись в нервной улыбке. – Натаниэля Кёнига.

– Какое занятное имя, – притворно-задумчиво потёр подбородок Даниэль. – Немец? Если да, то возможно, нам стоило в таком случае отправиться в немецкий квартал и поспрашивать там. Но ты мне об этом не сообщил заранее, поэтому… Мы имеем то, что имеем. Впрочем, чего я ожидал от человека, который был двое суток на дежурстве?

– Твоя вера в меня, поражает, Даниэль, – кисло отозвался Уилл. – Я думаю, что мы пришли куда нужно. У меня нет уверенности, что это имя не выдуманное, и к немцам он не имеет никакого отношения. Если же его действительно так зовут, то… О нем определенно должны знать в барах.

– Что ж, в таком случае пора заявить о нас этому месту.

– Последний раз, когда ты так сказал, – полным скептицизма голосом заметил Уильям, – мы напились до чёртиков и нас за шкирку выкинул на заснеженную улицу охранник бара.

– Мы были молоды и глупы. Больше мы такой ошибки не повторим. Пойдём уже. Пока я себе все не отморозил. Почему сегодня такая холодрыга? – поёжившись от ветра, пробормотал Даниэль.

Уильям неопределённо пожал плечами, мол, «отстань от меня с глупыми вопросами, ты в Чикаго», вдавил выкуренную сигарету носком в асфальт и, поправив поднятый воротник, поспешил за Даниэлем. Тот уже распахнул дверь бара и смело шагнул внутрь под настороженные и хмурые взгляды посетителей. Уилл успел нырнуть в щель закрывающейся двери ровно в тот момент, когда Даниэль, подойдя к высокому темнокожему мужчине, привстал на цыпочки и, тыкая пальцами тому в лицо, громко и медленно прокричал:

– Нам два пива, пожалуйста.

Мужчина нахмурился и значительно тише, чем был до этого голос Даниэля, пробасил:

– Вход только по личному приглашению хозяина. И не надо так орать. Я не глухой.

– О, поверьте, у нас приглашение определенно имеется. Моя фамилия – Куэрво. Вам это о чем-нибудь говорит? Нет? Точно нет? – уже менее уверенно переспросил Даниэль, а затем обернулся к Уильяму и понимающим тоном протянул: – Наверно новенький. – Он вздохнул и вытащил из кармана первую попавшуюся купюру. – Если нет, то вот этот серо-зелёный кусок помятой бумаги с изображением… – Даниэль скривился, вглядевшись в портрет американского политика, – какого-то мужчины, без понятия, если честно, кто это, должен сойти за приглашение. Надеюсь, конфликт исчерпан, здоровяк?

Даниэль похлопал мужчину по плечу и уверенно отодвинул его в сторону. Уилл нервно-виновато улыбнулся охраннику и, прошмыгнув за Даниэлем в открывшийся проем неприметной обветшалой двери, – Уильям припомнил себе, что именно в эту дверь входили многие посетители заведения, – обогнал друга.

– Ты сколько уже живёшь в этой стране, Даниэль?

Уилл преградил Даниэлю путь и уперся рукой в стену. Тот только растерянно захлопал глазами, спешно пытаясь свернуть деньги так, как они хранились до этого, но вместо этого зелёные бумажки только сильнее пушились и путались между собой. Даниэль резко выдохнул, поднял взгляд на Уильяма и широко улыбнулся фирменной улыбкой каждого члена семьи Куэрво.

– Всю свою жизнь. У меня даже акцента нет! Ты за кого меня принимаешь?!

– Вот именно, – Уильям вырвал из рук Даниэля одну из купюр и указал пальцем на портрет. – И ты никак не можешь запомнить, что это Улисс Грант?

– Да хоть сам Одиссей, Уилл, – вяло повёл плечами мужчина. – Моя семья сделала достаточно, восстанавливая ваши южные штаты после войны. Уверен, этот милый мужчина простит то, что я не помню его имени.

– Твоя семья обязана ему своим приездом в Америку, Даниэль.

– Вот как? Определенно это повод, чтобы я запомнил его имя. Уилл… Грант?

– Улисс, Даниэль.

– Пойдём, нас уже ждут, – Даниэль похлопал Уильяма по груди и кивнул на пятьдесят долларов. – Можешь оставить себе. У меня еще есть.

Даниэль никогда не упускал случая похвастаться своими испанскими корнями и упомянуть о вкладе его семьи в восстановление разрушенной войной страны. Однако, знания этого человека об остальной части американской истории заканчивались ровно на границе отцовского имения, там, где покосившийся белый деревянный забор отделял маленький мирок семьи Куэрво от остальной части общества. В политике Даниэль разбирался так же, как Уильям в литературе, а скучным университетским лекциям предпочитал пабы и дорогие рестораны, куда можно было привести очередную охотницу за деньгами.

Поэтому при любом удобном случае Даниэль проявлял чудеса ловкости и переводил тему в благоприятное для себя русло.

Отцепив руку Уильяма от стены, Куэрво подвинул друга в сторону и поспешил ступить на первую хлипкую дощечку лестницы, ведущей куда-то вниз под бар. Уильям потёр глаза и, сунув купюру себе в карман, шагнул в неизвестность следом за своим другом.

Лестница была достаточно крутой, чтобы при желании можно было с неё упасть и сломать себе шею, а ссохшиеся, покрытые занозами перила радушно вели гостей в глубь, под землю, подальше от солнечных лучей и пристальных взглядом полицейских. На последней ступеньке Уиллу пришлось пригнуться, чтобы не удариться лбом об низкий дверной проем, а затем Уильям замер, оценивая масштаб развернувшегося бара, который буквально был подпольным.

Просторное помещение венчалось высокими потолками, а арочные столбы придавали иронично богатый вид обшарпанному помещению. Живи они в Средневековье, в таком подвале непременно проводили бы пытки и допросы Инквизиции. К счастью для Уилла единственным допросом, который его мог тут ждать, был допрос в полицейском участке. Напротив лестницы вдоль стены вытянулась барная стойка с высокими круглыми стульями и седым костлявым барменом. Низенькие столы для посетителей были хаотично разбросаны между колоннами, стянуты в длинные ряды из трех-четырёх столов и завалены пустыми бутылками и опрокинутыми бокалами.

Довершала всю картину едкая вонь от перегара и немытых потных тел, варившихся в собственном соку промёрзлого помещения.

Даниэль шагал достаточно быстро и уверенно лавировал среди нагромождённых столов, чтобы исчезнуть из вида Уильяма, но стойкий запах дорогого французского парфюма тонким шлейфом вёл Уилла по следам друга. Уворачиваться от пьяных посетителей Уильяму было не впервой, а несколько брошенных стаканов едва не угодили Уиллу в голову: он успел пригнуться в последний момент, позволяя оглушительному звону разлетающегося стекла потонуть в гомоне неспящего бара.

Догнал Уилл товарища, когда до барной стойки оставалось несколько метров, а окружающие их люди перестали оглядываться, качать головой и перекидываться ухмылками.

– Когда ты успел договориться? – Уильям склонился над ухом друга.

– Пока ты оперировал того старичка с грыжей. Кстати как он? А, впрочем, не важно, – Даниэль рассеянно махнул рукой, не дав Уильяму даже шанса ответить, а затем коротко кивнул бармену. – Джон, дружище, это Уилл. О котором я тебе говорил вчера.

Джон оказался тем самым костлявым барменом. Он был долговязым и худым, напоминая Уильяму молодое тонкое дерево, которое можно было согнуть, просто подув на него. Его редкие и седые волосы на голове едва ли могли прикрыть блестящую от пота и сала лысину, а длинные узловатые пальцы с такой силой обхватывали сколотые гранёные стаканы, что еще чуть-чуть и придётся зашивать его ладони прямо здесь, пользуясь ржавой булавкой, прицепленной к карману на жилетке, и торчащими из швов одежды нитями.

Даниэль грузно опустился на высокий стул перед барной стойкой и сложил перед собой руки. Куэрво улыбнулся бармену, и Джон обвёл Уилла оценивающим взглядом, пару раз причмокнул тонкими бледными губами и покачал головой:

– Что-то слабо верится. Не похож он на шулера.

Уильям, до этого спокойно опускавший свою шляпу на деревянную поверхность бара, в удивлении вскинул голову, невольно выпучил глаза и поперхнулся неожиданно застрявшим в горле воздухом.

– Простите, что?..

– Так, одно маленькое дельце, – торопливо перебил его Даниэль. – Ты же не думал, что люди согласятся нам помочь безвозмездно и по доброте душевной? Нужно будет немного завоевать их доверие. Для начала. А там и разговор.

– Хорош, заливать, Рэйвен. – Даниэль поморщился от столь грубого переиначивания своей фамилии, но промолчал, втянув голову и глупо улыбаясь. – Проигрался твой друг вчера, – Джон обернулся к Уильяму, активно полируя стакан. – А потом пугал нас каким-то своим знакомым. Мол, разденет нас в два счёта, мы и не заметим. Пообещал притащить его сегодня. Кто ж знал, что это будешь… ты. Прости, парень, но лучше иди домой, пока последние портки не проиграл.

Маленький голосок внутри Уильяма еще вчера кричал ему, что в приглашении Даниэля не все так гладко, как хотелось бы, но надежда разузнать побольше о своём новом загадочном знакомом не позволила Уиллу отказаться, как он часто это делал. Сейчас же Уильям смог только апатично посмотреть на своего друга, стянуть с рук светлые замшевые перчатки и с силой бросить их в шляпу.

– Мы это еще с тобой обсудим, Даниэль, – приблизившись к другу, сквозь до боли сжатые зубы процедил Уилл и уже намного громче, но с нескрываемой нетерпеливостью, обратился к бармену: – Налейте мне выпить. И давайте что-нибудь покрепче пива. Оно мне точно не поможет.

– А платить кто будет? – вяло отозвался бармен и бессвязно промычал себе под нос, кивнув на Даниэля. – Твой малахольный? У него ни гроша не осталось. С него выгребли все до последнего цента.

– Я заплачу. Не волнуйтесь так. А то давление поднимется. – Улыбка Уилла заострилась, и он требовательно хлопнул ладонью по стойке, осматривая тренированным взглядом помещение. – За каким столиком обычно играете?

– Вон тот, – с еще большим раздражением отозвался бармен; слова Уильяма явно его зацепили, и мужчина только коротко кивнул куда-то вглубь бара и тут же отвернулся, кажется, не собираясь уточнять за каким именно столиком. – Там уже Малыш Гарри ждёт. По твою душу, Дэн, между прочим. – Джон еще несколько секунд рылся среди рядов начатых бутылок и уверенным движением вытащил одну из них, поставив перед Уильямом. – И не забудь вернуть мне мои деньги! – рявкнул на улыбающегося Даниэля бармен; пальцы молниеносно свинтили с горлышка крышку, и янтарная жидкость тут же плюхнулась в стакан Уилла. – Этот придурок вчера занял у меня триста баксов. Сказал, что отыграется и вернёт мне пятьсот.

Тёмная бровь Уильяма изогнулась дугой, когда он посмотрел на Даниэля. Тот же в ответ смотрел куда угодно, кроме лица своего товарища.

Бармен больше ничего не сказал: наполнил стакан Уильям до краёв, выплеснув часть напитка на лежащую рядом шляпу и пальто Уилла, и, осклабившись, ушёл к другому концу барной стойки. Уилл в последнюю секунду успел выдернуть перчатки, тут же несколькими хлёсткими движениями отряхивая их о бедро. Тёмное карамельное пятно уже быстро расползалось по светлой ткани пальто неровным узором, а шляпа увенчалась подходящей в тон ленте алкогольной глазурью.

– Чёрт бы его побрал, – пробормотал себе под нос Уилл.

Уильям рваными движениями смахнул повисшие на мелком ворсе пальто капли виски и поднялся со стула, отряхивая остатки жидкости с пол пальто. Пальцы ловко расстегнули ряд крупных пуговиц, и Уилл стряхнул тяжёлую ткань с плеч – пальто безжизненной массой перекинулось через руку Уильяма, свесив свои длинные рукава-плети.

Уилл не заметил, как Даниэль быстро подался вперёд и, схватив налитый Уильяму стакан, одним залпом осушил его. Обнаружил это Уилл только когда потянулся за своим виски, на который мужчина возлагал сейчас столько надежд по улучшению своего самочувствия. Увы, его ждало лишь пустое место и довольный, как кот, Даниэль, вертящий в руках кусок стекла.

– И все же пойло у них тут отменное, – философски заметил Даниэль, со звоном опустив стакан на стойку.

Куэрво потянулся до хруста ниток в швах и соскочил со стула. Замутнённый взгляд темных глаз кричал, что это уже был его не первый бокал, – но именно он стал решающим для Даниэля. Тем не менее Даниэль вполне осознанным взглядом обвёл бар и, заприметив кого-то в его глубине, сорвался с места.

Уильям вздохнул и в три широких шага догнал друга, – правда, шаги эти были не настолько длинными, чтобы увести далеко от барной стойки.

– Так, – Уилл обогнул Даниэля, второй раз за вечер преграждая тому путь, и заглянул в бесстыжие глаза друга, – а теперь расскажи-ка мне, за что я сейчас буду класть свою голову на плаху?

– Не беги впереди лошадей, Уилл, – попытался привычно отмахнуться Даниэль, тщательно пряча бьющий дрожью тело страх, но по сложенным на груди рукам и поджатым губам, натянуто исказившихся в ухмылке, все было предельно ясно.

Уильям с обиженным и осуждающим видом поджал губы.

– Даниэль. Посмотри на этого человека за моей спиной, – Уилл наугад ткнул пальцем в первого попавшегося здоровяка. – А теперь посмотри на своего Джона, который ждёт свои пятьсот баксов. Если мы доживём до следующего утра, это уже будет победа. Поэтому я хочу знать, сколько ты оставил здесь вчера.

Даниэль зарылся пальцами в черные непослушные кудри и растрепал их, позволив нескольким прядям устало упасть ему на лоб.

– Ну, как бы тебе сказать… Пять тысяч.

– Что?.. – сохранить спокойной лицо Уильяму удалось, а вот голос истерично подскочил под конец слова. – Гхм. И как ты планировал их возвращать?

– Сначала игра шла хорошо, – в извиняющемся жесте развёл руками Даниэль. – Я выиграл три партии подряд. Поэтому подумал, что будет неплохо занять еще немного, чтобы было, что ставить. И я хотел с выигранных денег погасить часть долга перед местными… обитателями. Мне казалось это хорошим планом.

– А потом удача повернулась к тебе задницей?

– Какое меткое наблюдение.

– И ты решил, что занять у бармена – это надёжный план, чтобы отыграться? – Уильям успокаивал себя плавным перекатыванием с пятки на носок и невнятным мычанием под нос, пока пытался осознать всю глубину проблем, в которые зарылся Даниэль и пытался затащить Уилла. – Да, Даниэль, даже швейцарские мастера позавидуют надёжности твоего плана.

– Да, – скривившись, протянул Даниэль. – Тут есть маленький нюанс.

– Что еще?

– Я должен всему бару.

– Я даже не хочу знать, почему я все еще с тобой дружу.

Конечно, Уильям знал ответ. При всех своих недостатках, Даниэль первый пустил Уильям к себе домой, когда того выгнали из дома. Именно Даниэль поддерживал Уилла во время учёбы и познакомил со своим кузеном, который в свою очередь ввёл Уильяма в круги, где можно было неплохо заработать, имея определенные таланты. Ими Уилл, разумеется, обделён не был. И именно Даниэль первым объяснил Уильяму, что мир не делится на черное и белое, а бурлящие внутри юноши чувства нормальны. В определенной степени.

Но рассказывать о них всем вокруг все же не стоит.

Даниэль не смотрел на Уильяма: он привставал на цыпочках и высматривал кого-то за спиной товарища, так что в какой-то момент Уильяму и самому стало интересно, что такого особенного нашёл Даниэль, что все его внимание приковано к этому.

Ответ не заставил себя ждать. Даже без подтверждения Даниэля Уилл был уверен, что крупный грузный мужчина за одним из столиков, на которого смотрел его друг, был Малышом Гарри, – Уильям уже привык, что здоровяки вроде этого получают достаточно забавные прозвища. Так, один раз ему пришлось оперировать Коротышку Джона – долговязого мужчину, который был выше Уильяма где-то на голову. Почему ему прозвали Коротышкой, Уильям поднял только на операционном столе, но тактично промолчал, скрыв ухмылку под маской и только изредка посматривая на сторожащего у выхода полицейского. Как будто Коротышка мог куда-то сбежать из-под лошадиной дозы наркоза.

Но все же он решил уточнить у Даниэля ради приличия.

– Я так понимаю, – Уилл кивнул на здоровяка, – это тот самый Гарри?

Даниэль нервно сглотнул и оттянул воротник рубашки, хватая ртом воздух. С каждой секундой его немного смуглое лицо бледнело, а вся приобретённая с щедрой руки виски храбрость испарялась, как сигаретный дым.

– Да. Это он.

Та медлительность, с которой Даниэль кивнул, красноречивей, чем любые описания и дифирамбы из уст испанца, которые он мог бы использовать для описания всего своего спектра эмоций, испытываемых относительно Малыша Гарри. И почему-то сейчас Уильям был рад, что Даниэль обошёлся без лишних предисловий и уловок.

– Не думаю, что стоит оттягивать неизбежное. – Рука Уильяма нащупала ближайшую наполненную рюмку, и он тут же опрокинул ее в себя; терпкий алкоголь обжёг горло, отдавшись на языке древесным сладковатым вкусом. Уилл поморщился и коротко взглянул на бармена. – Запишите на мой счёт. А ты, – бросил он Даниэлю, – захвати мою шляпу.

– Я тебе не слуга!

Даниэль насупился, но Уильям уже сделал глубокий вдох, набираясь сил сделать первый важный к его цели шаг, и непонятно зачем опрокинул еще одну рюмку, заметив подозрительную лёгкую бежеватость напитка. Плечи свело от боли. Ладони вспотели, а алкоголь, который должен был придать ему смелости, неожиданно быстро ударил в голову. Бар немного закружился, и Уильям замотал головой. Это немного помогло. По крайней мере теперь столы перестали кружить, а люди раскачиваться, как маятники.

– Мы не записываем на личные счета! – донёсся ему вслед обиженный выкрик бармена.

С каждым шагом ноги Уилла становились ватными. Он шёл через силу, прижимая к груди испачканное пальто. Если выпитые рюмки и не прибавили ему смелости, то они определенно вселили в Уильяма уверенность в своих силах. Он бесцеремонно подлетел к столу Гарри, кинул пальто на спинку стула и оперся ладонями на край стола, нависнув над мужчиной.

– Вы должно быть Малыш Гарри, да?

– Ага, – хмуро кивнул мужчина, поднимаясь из-за стола. – Назовёшь меня еще хоть раз Гарри – я тебе все зубы пересчитаю. Усёк, пацан?

– Предельно ясно.

Как и ожидалось, Малыш Гарри оказался на голову выше Уилла. Его широкие плечи полностью закрывали обзор на то, что происходило за его спиной, а овальная шишкастая голова возвышалась над Уильямом фонарём, настолько ярким, что тому все время хотелось зажмуриться и прикрыть глаза ладонью, чтобы хоть что-то увидеть. Коротенькие почти незаметные волоски светились потусторонним светом и нимбом окружали голову Малыша Гарри, и, как Уильям выяснил через секунду, стоило тому двинуть головой, виновником столь контрастного представления громилы была яркая лампочка прямо над его головой.

– Во что играем? – Уилл с громким скрипом отодвинул стул и опустился на него, вальяжно закинув ногу на ногу; спокойствие едва ли давалось ему с лёгкостью, но выхода у него все равно не было. – Покер, вист или может быть преферанс?

– Бридж. Мы тут на ваши покерные уловки не поведёмся. Можете даже не рассчитывать. А попробуешь мухлевать, моя парни быстро подправят твоё милое личико, красотка. Усёк?

– Для человека, предложившего сыграть в бридж, ты используешь слишком грубые слова. Последний раз я слышал об этой игре от бабки. Она любила после обеда перекинуться картами с подругами. Помню, она до последних своих дней любила только играть в бридж и раскладывать пасьянс. А ей было восемьдесят. Ты не очень похож на почти столетнюю старушку, Гарри.

Среагировать Уилл не успел: Гарри быстро перегнулся через стол, и его крепкая рука, схватив Уилла за воротник пиджака, отправила того в знакомство с шершавой и липкой поверхностью стола. Сломанный нос пронзила удушающая боль, перед глазами медленно проплыли ядовитые оранжево-лимонные круги, сталкиваясь друг с другом и разлетаясь в разные стороны, а металлический привкус на губах лишний раз напомнил, что стоит думать, прежде чем ввязываешься с авантюру Даниэля.

Гарри дружески похлопал Уильяма широкой тяжёлой ладонью по щеке и откинулся на спинку стула.

– Это было первое предупреждение.

Гарри улыбнулся и потянулся к стопке карт. Уилл безуспешно пытался проморгаться: каждое движение отдавалось в голове резью, а алкогольная патока, уже разлившаяся по телу, лишь больше усиливала болезненные ощущения. Кости черепа трещали и хрустели швами, и, казалось, их удерживали вместе только скальп и вросшие в него волосы. Уилл начал жалеть о своём импульсивном порыве выпить для храбрости и потёр глаза, как будто это могло хоть сколько-нибудь ему помочь.

Гарри улыбался. Карты приятным шелестом перекатывались в его руках, но даже этот звук не приносил Уильяму радости. Каждая карта яркой вспышкой пульсировала перед его глазами и оседала на языке липкой горькой плёнкой, которую было невозможно содрать даже зубами.

– На что играем?

– Ты же пришёл отыгрываться за своего друга? Так что ставлю его долг, – Гарри развёл руками и улыбнулся. – Плюс проценты, которые уже накапали за день.

– Мы не договаривались о процентах, – нахмурился Уильям

– А мы поменяли условия твоего кредита, – Гарри разразился мерзким смехом, который через мгновение перешёл в тяжелый надрывный кашель. – Выиграю я, и будешь мне должен двойную сумму долга своего дружка.

– А если выиграю я? – Уилл скептично вскинул бровь.

На мгновение показалось, что Гарри опешил от уверенного заявления Уилла. Он перестал тасовать карты и замер. Его взгляд сухо исследовал лицо Уильяма, и мужчина улыбнулся, настолько добродушно и фальшиво, что верить ему не хотелось ни единой секунды.

– А если выиграешь ты, то долг будет полностью погашен, – Гарри сунул в рот полускуренную сигарету из пепельницы. – Плюс получишь проценты своего дружка в виде подарка.

– Что-то это не очень похоже на честную сделку. Разве Даниэль не должен отдать занятые деньги людям в этом баре? Они между прочим твои дружки, – заметил Уильям. – Ты не можешь просто погасить его долг перед остальными.

– Могу. И пусть твой дружок скажет спасибо, что вообще жив останется. А с остальными я как-нибудь и сам разберусь. Договоримся.

– И под какой же процент Даниэль должен вам?

– Семьдесят.

Уильям хотел что-то ответить, но вместо этого прыснул воздухом и зашёлся громким кашлем. Он несколько раз ударил себя кулаком в грудь и смахнул повисшие на ресницах слезинки, чувствуя, как лицо запылало и налилось кровью. Сумма, которую Даниэль должен, раскалённым железом отпечаталась в сознании. В глазах Уильяма, уже давно не видевшего столь крупных сумм, даже потемнело на мгновение, когда он судорожно начал накидывать варианты, где бы он мог в случае чего найти такую крупную сумму. И пока что, кроме как пойти к Анхелю, идей больше не приходило.

– Что ж, хорошо, – Уилл оттянул узел галстука, ослабляя его. – Семьдесят так семьдесят.

Гарри ухмыльнулся и начал раздавать карты, смахивая их пальцами то в сторону Уильяма, то в сторону двух отсутствующих игроков.

– Это мой собственный вариант бриджа, – выпустив вверх струйку дыма, неожиданно пояснил Гарри, заметив взгляд Уильяма. – Чтобы удовлетворить любителей парного покера. Две недели придумывал, как в это играть. Ну, не буду тебе особо распинаться о правилах. Сам разберёшься. Не маленький уже.

Уилл хмыкнул, но возражать ничего не стал. Он больше был занят попытками разобраться в неожиданных для него правилах, когда Малыш Гарри закончил раздавать и громко пробасил: «Два, черви», – а Даниэль взволнованно ткнул Уилла в бок, кивком указывая, на его карты. Пять червей, четыре трефы, три бубны и туз пик.

– Э, – Уилл взъерошил волосы на затылке. – Я думаю…

– Не тяни за яйца. А то тебя потяну уже я.

Гарри предупреждающе сверкнул взглядом, и Даниэль прошептал что-то на ухо про масть. Уилл, увы, смог разобрать только одно слово сквозь заволакивающий сознание шум, так что принял единственное, как ему казалось, верное решение. Он глубоко вздохнул, еще раз оценил все полученные карты взглядом и чуть было не перекрестился, но вовремя одёрнул руку, зная, что бог ему сейчас точно не поможет.

– Четыре. Без козыря.

Гарри наморщил лоб настолько, что тот стал похож на вельветовый животик английского бульдога гувернантки Уильяма. Ирландец пару раз просмоктал слова Уилла и размашисто хлопнул ладонью по столу. Карты невидимого оппонента были вскрыты, и пробежавший внутри Уильяма вихрь подтвердил, что его выбор масти был верным, потому что иначе ему даже теоретически не светила бы победа.

Правда, Уилл и так не был уверен, что ему удастся не влезть в еще большие долги, чем уже сделал Даниэль.

И интуиция не подвела Уильяма. Первые несколько взяток Уилл бездарно проиграл, успокаивая себя тем, что он еще только разбирается в этой игре, но когда число выигранных Гарри взяток стало подбираться к шести, внутренний голос Уильяма почуял, что запахло жаренным. И тщательные попытки Уилла вырулить ситуацию напоминали ему те жалкие потуги его партнёров в покер, когда они изо всех сил пытались убедить его в том, что именно у них на руках лучшие карты.

– Знаешь, что-то не похоже, что ты выигрываешь. – Даниэль склонился над Уильямом, выдохнув ему слова на ухо.

По виску Уилла скатилась толстая капля пота, очертила скулу и проскользила дальше по линии челюсти, чтобы повиснуть на щетинистом подбородке. Масти, цифры и цвета мелькали перед глазами, кружились вокруг Уильяма и переплетались угловатым калейдоскопом. Он едва успевал уследить за скидываемыми картами и судорожно подсчитывал в голове каждое действие противника.

– Спасибо, Даниэль, – язвительно отозвался Уилл, спешно выбирая взглядом, какую карту скинуть на стол следующей. – Я же сам этого не вижу. Но я не могу понять в чем дело. Только если… Только если я не ошибаюсь в интерпретации правил. Черт возьми, – Уилл заводил рукой по краям карт, мечась между тузом и дамой, и слепо глянул на выкинутую Гарри карту. – К тому же я изначально не слишком хорошо знаю правила. Я последний раз действительно видел бридж у бабушки. Ты не мог этого не знать, когда угрожал тут всем, что приведёшь меня.

– Я рассчитывал на твой феноменальный талант разбираться на ходу. Ты же хирург, – так, словно это было самым весомым аргументом шёпотом воскликнул Даниэль. – Для тебя это привычное дело!

– У тебя неправильное представление о работе хирурга.

Уильям сглотнул. Пальцы с силой вцепились в карты, и те почти переломились пополам – Уилл тут же ослабил хватку и наугад кинул карту на стол, подняв взгляд на Гарри.

– У меня есть предложение.

– У нас не принято менять условия игры, – не вынимая сигареты, процедил Гарри.

– А я их не собираюсь менять, – Уилл с бесстрастным лицом проследил, как Малыш забрал себе четыре карты. – Раз уж мы все равно здесь надолго, так почему бы не разбавить суровое молчание взрослых мужчин дружеским разговором?

– Что ты задумал? – взволнованно пробормотал у него над ухом Куэрво.

– Заткнись, Даниэль. Иначе я буду первым, кто тебя пристрелит. Можешь в этом даже не сомневаться.

Даниэль понимающе вскинул руки и отступил на шаг назад, скользнув взглядом по оставшимся у Уильяма картам. Малыш Гарри недовольно поджал губы. Он молчал, стучал себя указательным пальцем по жирному маслянистому лбу, тёр щетинистый подбородок и то и дело грыз кривой слоистый ноготь на большом пальце. Наконец пальцы вытащили одну из карт и бросили поверх остальных.

– Разговор? – хмыкнул Гарри. – Ну давай, Гиппократ. Вещай нам, неучам, чего ты там хотел.

– Натаниэль Кёниг, – без лишних предисловий холодно отчеканил тяжёлым молотом каждое слово Уильям.

Малыш Гарри дёрнулся. Уилл хорошо заметил промелькнувшее на его лице волнение и страх в глазах, но уже через секунду тот снова нахально скалился своими редкими пожелтевшими зубами. Уильяму даже подумалось, что это было лишь игрой его опьянённого воображения – последняя взятка могла на любого нагнать страху. Особенно, если от неё зависела дальнейшая судьба всех участников.

– Первый раз слышу это имя. – Гарри небрежно бросил на стол короля пик и с вызовом посмотрел на Уильяма. – Твой ход, красавчик.

Уилл посмотрел на карту в своих руках, но не торопился сбрасывать ее на стол. В помещении бара стало чересчур жарко, но, кажется, так чудилось только одному Уильяму, тщетно оттягивающему галстук на шее и смахивающему со лба налипшую чёлку.

– Повторю еще раз. Натаниэль Кёниг. Что вы знаете об этом человеке? Чем он занимается? Виски? Вермут? – Уилл подался вперёд, заглядывая Гарри в глаза. – Может, если не знаешь ты, то кто-то из твоих дружков сможет мне подсказать?

Лицо Гарри исказилось в кривой ухмылке и он обернулся к залу, перекрыв своим выкриком стоявший до этого гомон.

– Эй, парни, тут врачишка спрашивает, знаем ли мы некоего Натаниэля Кёнига!

На его голос обернулось несколько голов и тут же активно закивали в отказе. Взгляды людей забегали, и посетители начали тут же о чем-то перешёптываться к неудовлетворенному любопытству Уильяма. Гарри пожал плечами, скинув последнюю карту, и ногтем вдавил окурок в потёртую прожжённую столешницу.

– Видишь. Никто не знает таких, – гоготнул Малыш. – Еще вопросы?

– Я думаю, вы прекрасно понимаете, о ком я говорю, – чёрство отозвался Уильям. – Ты дёрнулся, когда я назвал это имя. Как, впрочем, и ты, Даниэль, – Белл смерил друга осуждающим взглядом. – Даже если вы лично его не знаете, вы определенно слышали о нем. Так что я повторю свой вопрос. Но немного в другой форме.

Уильям опустил оставшуюся карту рубашкой вверх и еще сильнее подался вперёд, наваливаясь на хлипкий стол всем своим весом. Тот заскрипел и покачнулся, но Гарри, вцепившись в край, вернул его на место, врезаясь острым краем в грудь Уильяма.

– Где. Натаниэль. Кёниг? – медленно по слогам протянул Уилл, будто Гарри был необразованным малышом, которому приходилось разъяснять самые базовые вещи, а все вопросы повторять по три раза, пока до того не дойдёт.

Теперь пришла очередь Гарри навалиться на стол, заставляя тот оттолкнуть Уильяма и едва не прижать к спинке стула. Глаза мужчины прищурились, под кожей заходили желваки, а пальцы до белых костяшек вцепились в стол, так что тот боязливо захрипел распыляющимися щепками. Уилл бы несомненно испугался, если бы не две рюмки текилы, которые задорно переливались сейчас в его желудке, – он буквально слышал как волны залива разбиваются о песчаный берег неподалёку от плантации, на которой были выращены прекрасные терпкие растения.

– Послушай, пацан, – Гарри перекатил во рту комок слюны и сплюнул под ноги Уильяму. – Мы тебе уже сказали. Предельно ясно. Мы не знаем никакого Натаниэля Кёнига. А даже если бы и знали, с чего нам рассказывать тебе что-то? – плюнул ядом Гарри. – Ты завалился к нам, делаешь вид, что ты крутой, а у самого поджилки трясутся. Ты даже карты еле держишь. Доигрывай партию, оставляй свои денюжки и проваливай, пока еще есть силы. А этого, – он кивнул на Даниэля, – оставь нам. Мы найдём способ стрясти с него долги.

В принципе, Уильям бы нисколько не соврал и не покривил душой, если бы сказал, что половина слов Малыша потонула в расслабляющем шуме прибоя, которым кровь бежала по его организму. Голос Гарри всплывал сквозь шум, как утопающий на поверхность, возвращая Уилла в реальность. Но ненадолго. Уже через мгновение Уильям снова плыл на мягких голубых перинах из агавы, а неожиданно умолкший Малыш Гарри, заставил Уилла озадаченно уставиться на него в ожидании продолжения.

Но его, увы, не последовало.

Уилл несколько раз быстро моргнул и зевнул, прикрыв рот кулаком. Время подбиралось к часу ночи, и недосып начинал медленно, но верно ступать рука об руку с накатывавшей усталостью, крича Уильяму встать и отправиться домой в тёплую постель. А разум достаточно упорно и терпеливо подсовывал воспоминания о том, зачем Уилл пришёл сегодня в этот бар. Еще раз зевнув, на этот раз уже не прикрывая рот, Уильям потёр переносицу и, сведя брови к ней, покачал головой.

– А теперь послушай меня, – скрывая за словами зевок, протянул Уилл. – Я не уйду, пока ты не ответишь на мой вопрос. Кто такой Натаниэль Кёниг.

– Не знаю.

Уильям поднял взгляд к потолку, тяжко выдохнул, довольно громко вопросил бога дать ему сил «вразумить этих несчастных грешников, которые не ведают, что творят» и снисходительно улыбнулся, прекрасно зная, что это будет последней каплей для уже давно вскипающей ирландской крови.

– Что ж. В таком случае, я вынужден вас огорчить. Если я правильно все понимаю и если я верно подсчитал заработанные мною очки, то, – Уилл бросил на стол свою последнюю карту и улыбнулся, – я выиграл.

Гарри неверящим взглядом смотрел на брошенный туз пик и сжимал руки в кулаки. Он тяжело дышал, его выпученные от злости глаза налились кровью, а вены на шее вздулись. Он подался вперёд, едва не перевернув на себя стол и навис над безмятежным Уильямом.

– Как?.. Ты меня заболтал, отвлёк своим Натаниэлем, пусть он катится к черту вместе со всем своим бизнесом. Ты провёл меня. Я так этого не оставлю. Ты за это заплатишь.

– Буду признателен, если для начала заплатите вы. Помнится, вы обещали погасить долг Даниэля. И, пожалуй, оставшуюся сумму вашего долга я перепишу на Даниэля, – отозвался Уилл, поднялся на ноги и надел пальто. – Отдадите ему деньги, как только найдёте их. Гарри.

Если бы Уильяма спросили, что произошло после этого, он затруднился бы с ответом, так как помнил только руки Гарри, схватившие его за воротник пальто, покрасневшее от подскочившего давления лицо ирландца и хруст проползший по черепу при встрече с кулаком Гарри. Уилл помнил, что очнулся на полу в останках какого-то стола и парочки стульев, весь в щепках и пыли, а Даниэль встал между ним и Гарри, пытаясь вразумить последнего. Уильям не слышал его слов – в ушах шумело, а вниз за шиворот стекала липкая густая дорожка крови.

Подняться на ноги оказалось не так просто, когда мир вокруг тебя вращается и раскачивается, как маятник, все тело кажется мягким мешком с мелкой картошкой, а в лицо тут же прилетает еще один удар, от которого Уилл успел увернуться. Кулак Гарри просвистел в нескольких миллиметрах от носа Уильяма. Следующий удар Уилл пропустил – воздух судорожно вылетел из легких, и Уилл согнулся пополам, захлёбываясь кашлем.

Мир потянулся красным туманом.

Гарри стоял перед ним быком. Остальные ирландцы окружили их плотным кольцом, улюлюкая и подбадривая своего Малыша. Пальцы сжались в кулак, мир на секунду перестал вращаться, и Уилл бросился вперёд, навалившись всем телом на ирландца и повалив его на пол. Хруст ломающихся костей опьянял. Уильям знал каждое слабое место. Переносица. Скулы. Челюсть. Багровые узоры расплывались под кожей беспомощно распластавшегося Гарри. Победа казалась такой близкой, что Уильям уже чувствовал ее металлический привкус на своих губах.

Чьи-то руки подхватили Уилла и оттащили от бессознательного ирландца.

– Легавые! Валим!

Ирландцы закружили вокруг Уилла, едва не утащив его толпой за собой. Они завертелись хороводом, дезориентируя Уильяма, устремились в несколько дверей, за которыми тут же раздались крики и выстрелы.

– Куда ты, Уилл?! Сюда.

Сильная рука Даниэля резко втащила растерявшегося Уильяма в небольшую кладовку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась узким и коротким коридором, в конце которого виднелась такая же поношенная, как и весь остальной бар дверь. Куэрво коротко шикнул на Уилла и приложил к губам палец, вслушиваясь в происходящее за дверью. Разрозненные мужские голоса сливались в один сплошной гомон. Грохот последних столов, которые в этот момент разваливались на части и хруст ломающихся костей довершал какофонию звуков в раскалывающейся голове Уильяма.

Дышать было тяжело: грудь болела, и каждый вдох отдавался резью по всему телу. Ребра ныли и тянули, а перед глазами все плыло, как если бы Уилл несколько раз хорошенько приложился головой об стену. К счастью, ноги все еще держали его, а пальто на плечах плотно сидело согревая.

Даниэль обхлопал Уилла руками и, убедившись, что тот не развалится по дороге, – это было первым, что пришло в голову Уильяму, – потащил за собой, в пару широких шагов преодолевая жалкие несколько футов, что разделяли их и потайной выход, о котором, судя по отсутствию ажиотажа, действительно знали не многие посвящённые.

Тяжёлая металлическая дверь хлопнула за их спинами слишком громко, но эти звуки тут же потонули в вое полицейских сирен, криках из-за угла и отборной брани.

– Браво, Уилл. Просто браво! – тяжело дыша, Даниэль хлопнул в ладоши и осуждающе посмотрел на Уильяма.

Тот тяжело дышал, положив руку на низ рёбер и согнувшись пополам. Легкие горели, из горла вырывались предсмертные крики, и в глазах все темнело и ходило беспорядочными кругами, пока Уильям соображал, где они сейчас находятся. Маленький переулок – не самое лучшее место, чтобы сооружать пути отхода на случай облавы, но владелец бара не отличался развитыми умственными способностями, а потому Уилл даже не удивился, столько банальному и очевидному выходу из ситуации.

Впрочем, насколько ему было известно, все рестораны предпочитали делать черный выход в точно такие же переулки. Именно это и делало ситуацию слишком обыденной.

Уилл усмехнулся собственным мыслям и сплюнул на землю собравшуюся во рту слюну. Губы саднило, их уголки трещали по швам и щипали, стоило только дотронуться до них кончиком языка, и все же Уильям был счастлив оказаться сейчас на улице в компании Даниэля, а не в полицейском участке.

– Хватит сыпаться сарказмом, Даниэль, – наконец, разогнувшись спустя несколько долгих минут, пробормотал Уилл. – Ты свои деньги вернул? Вернул. Долгов перед этими ирландцами больше нет. Не вижу смысла изливать на меня своё недовольство.

– То есть ты предлагаешь мне завтра идти на работу в таком виде?

Даниэлю осталось только топнуть ножкой, чтобы довершить весь свой обиженный вид, с которым он указал на своё лицо. Уильям только натужно выдохнул и не менее напряженно втянул сквозь боль воздух, чувствуя, как его кости вскрываются, словно ветка об чьё-то колено.

– У тебя всего лишь гематома вокруг глаза. Еще скажи, что это у тебя впервые. Как же больно, черт, – Уильям дотронулся до своей челюсти и несколько раз подвигал ей из стороны в сторону. – Хорошо, что у меня крепкие зубы. А то пришлось бы спустить весь выигрыш на дантиста.

– Твой нос точно должен быть таким синим и опухшим? – с сомнением пробормотал Даниэль.

– Ты явно прогуливал лекции, – с усмешкой покачал головой Уильям, переключая своё внимание на нос. – Кажется, не сломан. Опять. Если ты не заметил, он так выглядит с позавчера.

– Не присматривался к твоему лицу вчера. Оно все было такое… помятое, что твой нос на его фоне выглядел вполне нормально.

Даниэль еще раз перевёл дыхание и громко кашлянул в кулак. Вечер в компании Куэрво, как всегда, обернулся совершенно не так, как изначально предполагалось, но Уильям был полностью удовлетворён результатом. В отличие от недовольного Даниэля, на кислом лице которого читалось все, что он думал о своём друге. В начале их знакомства, это несомненно удивило бы Уилла, потому что именно он имел полное право возмущаться, но Даниэль каждый раз ловко изворачивался, прикидываясь несчастной жертвой.

– Все это было бессмысленно, – пробормотал Даниэль, нервно вышагивая из стороны в сторону и отдёргивая полы пальто. – Ты ничего не узнал. Только нашёл нам… проблемы. А мне еще хочется пожить между прочим! – Куэрво резко остановился перед Уильямом, бросая на него гневные взгляды.

Уилл, тяжело выдохнув, прижался к стене и ударился о выступающий из кладки кирпич. Сердце только сейчас начало успокаиваться, а хаотично мечущиеся в голове мысли стали выстраиваться в ровные ряды полученной информации. Выхватить среди неё нужное было сложно, но Уильям решил остановиться на самом очевидном.

– Успокойся, Даниэль, – обронил Уилл и потёр переносицу, широко зевая. – Я узнал все, что мне было нужно.

– Что например?

Губы растянулись в хитрой улыбке. Уилл поплотнее натянул шляпу на глаза и сунул руки в карманы, подставляя лицо под слабый ночной свет луны.

– Теперь я точно знаю, что Натаниэль Кёниг – существует, – хрипло прокашлялся Уильям. – И он не плод моего воображения. Осталось сделать самую малость.

Даниэль непонимающе уставился на Уилла:

– Что?

– Найти его.

Уильям еще не догадывался, что Натаниэль Кёниг сам найдёт его. И причём очень скоро.