Повести и рассказы

XV
Бобровое хозяйство. — Неожиданная опасность. — Враги-избавители. — Гости хояяйничают. — Объедки с чужого стола. — Серьезная ошибка

Таким образом выяснилось, что в ближайшие дни нечего думать об освобождении. Некоторое время можно было не вспоминать об этом, а запас мяса позволял пару дней отдохнуть. Это использовал Виктор и предложил на следующий день приступить к наблюдению за бобрами.

— Только, брат, запасись терпением! — предупредил он. — Придется сидеть, не шевелясь, может быть, несколько часов. Обещаешь?

— Согласен! — сказал Мирон. Бобры интересовали его не меньше, чем товарища.

Подошли они так тихо, что даже не испугали бобра, что-то мастерившего на своей хатке. Но едва хлопцы начали устраиваться в укрытии, как бобр нырнул и исчез.

Скоро из воды высунулась тупая круглая голова. Через минутку — вторая, третья. Двое приковыляли к начатому дереву и взялись за работу. Какие они были смешные, неуклюжие! Широкий хвост — точно лопата, и покрыт не шерстью, а чешуей. Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних — перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая бурая шерсть блестит на солнце.

Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость — я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.

С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.

Тем временем дерево пошатнулось, послышался треск. «Дровосеки» отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.

— Слушай! Они же могут пристукнут» нас! — в испуге прошептал Мирон.

Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет падать дерево, но пока определить не мог. Дерево потрескивало и шаталось. Бобры подберутся к нему, погрызут — и в сторону. Подгрызли они оттуда, где вода, или, вернее, плотина.

— Должно туда и упасть, — прошептал Виктор.

Однако полной уверенности в этом не было. Друзья рисковали. Лишь обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.

Вот уже дерево наклонилось к воде. Треснуло в последний раз и со страшным шумом рухнуло на плотину. От грохота даже «дровосеки» нырнули под воду.

— Ай да молодцы! — с восторгом вскрикнул Мирон. — Такие маленькие, а этакое дерево свалили!

— Тише! Посмотрим, что дальше будет! — остановил его Виктор.

А дальше… дальше произошло что-то совсем неожиданное…

В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули… два человека!

— Люди! — радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.

Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово «окурок», и он люто сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:

— Не шевелись! Подожди!

Виктор опустился на землю и замер. На их счастье, треск падавшего дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.

Один из незнакомцев был высокий, сильный, лет под пятьдесят человек с черной стриженой бородой и густыми черными усами, обвисшими, как у моржа. Под густыми бровями глубоко сидели узкие глаза, придававшие ему свирепый вид. На нем была короткая, серая, из грубого сукна свитка и высокие охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.

Его товарищ, более молодой, имел «городской» вид. Высокий, тонкий, бритый. На нем тоже высокие сапоги, а вместо свитки — парусиновая накидка. Ружья у него не было.

Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.

— Вот какое дерево свалили! — сказал молодой.

— Так они могли разрушить наш склад, — сказал черный. — Вот наделали бы беды.

— А они тут были? — спросил первый.

— Кто их знает! Пока, видишь, следов не заметно.

— Как же все-таки решим этот вопрос? — обратился молодой к спутнику.

— Сам не знаю, — задумался старший. — Может, дай бог, они сами погибли.

— А если нет?

— Придется, значит, им помочь, — криво усмехнулся черный.

«Неужели о нас говорят?» — подумали друзья. — «Но за что? Что мы им сделали?»

Они взглянули один на другого, боясь пошевелиться. Дело было настолько непонятным и странным, что хлопцы не верили своим ушам.

— Поганая история, — говорил тем временем младший. — Когда они выйдут отсюда, так обязательно всюду раструбят об этом уголке. Полезут разные ученые, возьмут под охрану этих бобров. Начнут писать в газетах. До сих пор только лесник раз за зиму наведывался сюда, а тогда каждый полезет. И нам придется расстаться с этим надежным убежищем.

— Я же и говорю, — буркнул черный.

— Но, с другой стороны, они нам совсем не нужны.

— Чего там жалеть советское семя! — блеснул глазами черный. — Ничего, кроме пользы, не будет, если погибнут два большевистских выкормыша!

— И то верно, — вздохнул молодой. — Дело важнее этих двух молокососов. А сколько нашего брата гибнет из-за них? Пусть не суют свой нос, куда не нужно. Где они теперь?

— Там, у озера.

— Значит, так: они, конечно, будут рады, увидав нас. Мы возьмемся их вывести, а там столкнем в трясину.

— Это удобно и с другой стороны: в случае чего подумают, что они сами погибли в болоте, — добавил черный. — Может, посмотрим теперь, все ли в порядке?

— Успеем. Сначала покончим с этим делом, — ответил молодой.

Они обошли плотину и направились в ту сторону, где находилась стоянка.

Шаги и шорох давно уже утихли, а друзья все еще, едва дыша, лежали в своей засаде.

— Слушай! — дрожащим шепотом сказал Виктор. — Ущипни меня: может, я сплю.

— Двое не могут видеть один и тот же сон, — ответил Мирон. — К сожалению, это дикая правда. Что будем делать? Удирать или сидеть здесь?

Виктор подумал и сказал:

— Пожалуй, все равно: тут ли сидеть, или попасть к ним на глаза.

— Искать нас они не будут, — заметил Мирон.

— Почему? — удивился Виктор. — Именно будут искать.

— Ты слышал, что они говорили? — рассудительно сказал Мирон. — Мы же их встретим с радостью. Так оно и было бы на самом деле. А если не встретим?

— Тогда они и будут нас искать.

— Так, да не так. Будут кричать, звать нас, даже стрелять, чтобы мы сами пришли к ним. Не могут же они подумать, что мы прячемся от них. Они же наши «избавители»!

— Да, — улыбнулся Виктор.

— Ну, и если не отзовемся, они подумают, что мы погибли. А шнырять, искать, как беглецов, они не станут, это неразумно.

Такое рассуждение немного успокоило друзей. Им следовало только, как говорят, сидеть да не рыпаться и дождаться, пока враги покинут остров.

Вскоре действительно послышался выстрел.

— Зовут нас! — засмеялись хлопцы.

Вот и в другом месте послышался выстрел, за ним донеслись крики. Они то приближались, то отдалялись: видно, бандиты ходили по всему острову.

Наконец голоса начали приближаться, послышался хруст валежника, и оба человека вышли к плотине.

— Наверно, они где-нибудь в этой части острова, — сказал один из них.

— Странно, что не отзываются, — ответил другой. — Не может быть, чтобы наши выстрелы и крики не были слышны.

— Покричим еще. Если нет, значит, нет.

— А они не могли как-нибудь выйти?

— Кроме того места, пройти негде даже в самое сухое лето, — послышался голос черного. — Куда бы они ни сунулись, везде гибель.

— А может, каким-либо образом узнали о нашей дороге?

Черный дядька засмеялся.

— Ты сам уверен, что пройдешь?

— Не очень. В таком случае, быть может, нам не стоит и волноваться?

— Дай бог.

И они опять принялись стрелять и звать:

— О-о-го-го-о! Сюда!..

Хоть и не до смеха было нашим друзьям, но они не могли не улыбнуться.

— Вот благодетели нашлись, чтоб они сами потонули! — сказал Мирон, когда незнакомцы отошли.

— Хоть три года буду следить, — зло сказал Виктор, — а отдам их под суд. Пойдем домой.

— Ох, — простонал Мирон, — все тело онемело: часов пять лежали неподвижно.

И они пошли к стоянке. Позади слышались крики и выстрелы «благодетелей». Хотя друзья и не боялись, что враги начнут их искать, но все время чувствовали себя в опасности.

— Хуже всего, что огонь нельзя разводить, — говорил Мирон. — Они вернутся, увидят, — костер кто-то поправлял, и сразу догадаются, что мы тут. А огонь тем временем может погаснуть.

— Подсунем толстые сучья под пепел. Может, не обратят внимания, — предложил Виктор.

— А если заметят? — обеспокоился Мирон. — От этого может зависеть наша жизнь.

— Не опасно ли трогать наши запасы? — вспомнил Виктор. — Тоже могут заметить.

— И это правда, — задумался Мирон. — Вот дурацкое положение: смотреть на свою собственную еду, голодать — и не сметь дотронуться до нее!

Все это могло показаться даже смешным, если бы не было так опасно.

Не сиделось на месте. Все время посматривали в ту сторону, откуда доносились крики и выстрелы. Наконец Виктор не выдержал.

— Нет! Не могу! Идем, спрячемся поблизости.

Отошли в болото, в заросли, и там засели. Отсюда были видны и стоянка, и дорога, по которой могли прийти враги. А вот они и показались. Подошли к шалашу и уселись возле костра.

— Чтобы окончательно увериться, надо подождать до вечера, — сказал молодой. — Если они живы, то должны явиться ночевать.

— Но в таком случае мы сегодня не сможем вернуться назад, — заметил чёрный.

— Ну и что ж? Переночуем. Вот и шалаш есть. Даже барсучья шкура в нем. А вон и половина зайца, и рыба висит. Заяц, видно, еще свежий. Значит, вчера они тут были. Если погибли, так только сегодня.

Бандиты подбросили в огонь дров. Черный вынул из мешка хлеб, сало, соль.

Увидели все это хлопцы, и у них даже слюнки потекли.

— Может, попробуем зайца? — сказал молодой.

— Не стоит возиться…

— Ну, так я небольшой кусок себе испеку. Подошел, взял зайца и сказал:

— Какой истерзанный… Видно, у них и ножа нет.

— А ведь как-то держались, чертовы дети! — буркнул черный. — И как они зайца поймать сумели?

— Наверно, их обучают разным таким штукам, — сказал молодой, отрезая ножом тонкий ломтик мяса.

С минуту помолчали, глядя, как печется мясо.

Приближался вечер. Теплом и покоем веяло от деревьев, молчаливо обступивших шалаш. Видно, это настроение невольно охватило младшего.

— Может, плюнуть на всю эту затею, пойти домой, пока не поздно? — предложил он. Черный сурово взглянул на него.

— Через две недели нам понадобится это место. Потеряем его — самим придется рисковать жизнью. Неужели из-за этих щенят ты согласен пострадать?

— Да я говорю только потому, что уверен в их смерти. Иначе почему не приходят так долго?

— Чтобы быть твердо уверенным, нужно переждать ночь, — сурово сказал черный.

Молодой вынул мясо, почистил его, посолил и со вкусом стал есть.

— Совсем неплохо, — сказал он, — советую попробовать.

— Не хочу этого добра, — махнул рукой старший бандит.

Хлопцы едва не плакали, глядя, с каким аппетитом ест враг с трудом добытое ими мясо. Да еще с хлебом, с солью! Хоть бы чуточку хлеба и соли отведать!

— Давай спать, — предложил старший. — Если придут, не обидятся. Они и надеяться не смели увидеть тут людей, которые могут их вывести.

Виктор сжал кулаки, заскрипел зубами и едва не заревел от бессильной ярости.

Старый влез в будку, положил под себя ружье и разлегся на шкуре.

— Посмотри, там они черепаху поставили под березовый сок, — сказал он. — Пить хочется. Молодой пошел, взял черепаху, напился и понес своему товарищу.

— Славная вещь, дай им бог здоровья, — засмеялся тот.

Потом и второй влез в шалаш. О чем-то еще поговорили там, но хлопцы не могли разобрать слов.

Наступила тишина. Только какая-то вечерняя птица изредка нарушала покой.

Пришла ночь. Ребята сидели в своей засаде, как окаменевшие. Им казалось, что в этой тишине слышно не только каждое их движение, но и дыхание, даже стук сердец. Долго не отваживались они пошевелиться. Нот уже и храп послышался из будки, а они все еще боялись вылезать. От холода и сырости пробирала дрожь.

— Ну, давай, — прошептал Виктор.

Пошевелились — и сейчас же хрустнул прошлогодний сухой камыш. Замерли, затаили дыхание, прислушались — ничего. Полезли дальше.

И тут произошло самой жуткое: Мирон запутался ногами в лозняке и… брякнулся на землю.

В будке сразу зашевелились, и оттуда высунулась голова черного бандита с ружьем в руках. Он посмотрел во все стороны, прислушался, подождал несколько минут и опять спрятался.

— Что там? Может, они? — послышался сонный голос молодого.

— Нет. Видно, зверь какой-то…

Хлопцы припали к земле в самых необычных позах. Мирон уткнулся лицом в грязь, задрав ногу. Виктор сначала сидел на корточках, потом повалился на бок и оперся одною рукой о землю. Пришлось еще долго ждать, пока смогли двинуться дальше. Наконец поползли.

Едва отошли, как Виктор с кулаками накинулся на Мирона.

— Ах ты, медведь косолапый! — шипел он. — Из-за тебя чуть не погибли!

— Ну-ну, — виновато ответил Мирон. — Ничего плохого не случилось. Не могло же им прийти в голову, что это мы.

— Ну, а если б посчитали тебя за зверя и всадили пулю, лучше было бы?

— Да брось ты! Давай-ка обсудим, что делать дальше.

Виктору хотелось подкрасться к врагам и утащить ружье, но Мирон удержал его.

— Во-первых, — говорил он, — ружье вытащить из-под него нельзя. Видишь, как он чутко спит? Во-вторых, даже если б и удалось, сможем ли мы с ними справиться? У младшего, а пожалуй, и у старшего, — револьверы: не пойдет бандит на такое дело без револьвера. А если так, то и совсем плохо.

Мысль о револьвере не приходила Виктору в голову и очень расстроила его.

— Нам бы только убить старого черта во сне, а со вторым справимся, — пытался он возражать.

— Это-то верно, — не сдавался Мирон, — но как ты его убьешь, если из будки одни ноги торчат? А вдруг только раним, а они нас из револьверов — раз-два, и готово?

— Никак, ты боишься? — с вызовом сказал Виктор.

— Что? — обиделся Мирон. — Ты лучше сам хорошенько подумай и скажи: прав я или нет? Если ты считаешь, что прав, я готов идти на риск.

— Знать бы, что револьверов у них нет, — нерешительно сказал Виктор.

— Повторяю: они шли специально, чтобы погубить нас. Неужели не взяли с собой оружие?

Виктор вынужден был согласиться с этим доводом.

— Пойдем ближе, посмотрим.

Подкрались, послушались, заглянули внутрь. В темноте ничего не было видно, только ноги высовывались из будки. Виктор окончательно убедился, что нападать нельзя.

— Какая досада, — прошептал он, когда отошли. — Враг спит рядом, а мы ничего не можем сделать!

— Пока хорошо и то, что сами спаслись. В лицо мы их всегда узнаем и обязательно поймаем с помощью тех, кому полагается…

Эта мысль успокоила Виктора.

— В таком случае пойдем и мы спать куда-нибудь подальше, — сказал он.

Они отошли с километр и прикорнули под деревом. А когда на рассвете опять подкрались к шалашу, бандитов уже не было. Не было и барсучьей шкуры.

— Зато посмотри, что они нам оставили! — сказал Мирон.

На земле лежали бумажка с солью и несколько недоеденных кусков хлеба. В одно мгновение хлеб был уничтожен. Виктор взял в рот щепотку соли.

— Ай, какая вкусная, сладкая! — причмокнул он. — Вкуснее любых конфет!

Попробовал и Мирон. Но когда Виктор потянулся к соли еще раз, Мирон отвел его руку.

— Так ты все съешь, — сказал он. — Нет, брат, потерпи. Теперь я не жалею, что они отрезали себе кусок нашей зайчатины. Я бы и добровольно согласился на такой товарообмен.

Вдруг Виктор вскрикнул и хлопнул себя ладонью по лбу:

— Как же мы не догадались проследить, какой дорогой они выходят с острова?

— Вот это действительно глупость с нашей стороны! — согласился Мирон. — И как мы могли забыть? Опасность и соль совсем затемнили наш разум.

— Пойдем хоть теперь, — сорвался Виктор.

— Стой! Подожди! — задержал его Мирон. — Не забывай, что опасность не миновала. Может, они все еще в лесу бродят. Попадем им на глаза, и — пиши пропало. Нужно красться осторожно, прятаться за каждым кустом и деревом.

Хотя и мало было надежды догнать бандитов, двигаясь таким образом, все же друзья пошли. Долго пробирались они по лесу, но врагов так и не увидали. Когда же уверились, что бандитов на острове нет, стали искать хотя бы следы их возле болота. Для этого надо было опять пройти вдоль всего берега. А тут начали собираться тучи, послышались отдаленные раскаты грома: приближалась гроза. Пришлось бежать в лагерь — спасать огонь. Гроза разразилась сильная, с большим дождем.

— Теперь и следов не найти, — грустно сказал Мирон.

— Значит, придется ждать две недели. Они обещали прийти сюда по каким-то своим темный делам. Подготовимся и будем умнее, чем до сих пор.