Повести и рассказы

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Просторная изба Петра. Он недавно оженил сына. «Съезжий праздник» престол. Гости из своего села и соседних деревень. Девицы, парни, мужики. Назар угощает гостей пивом: нацедит в жбан и подает крайнему. Жбан идет по гостям, сидящим на лавках вдоль стен, возвращается Назару, вновь наполняется и передается дальше. Веселая вечорка. Занавес поднимается в самый разгар песни.

Х о р (громко.)

Ж е н с к и й х о р.

Х о р (громко).

Ж е н с к и й х о р.

Х о р (громко).

(Ванька-Пастух, в лаптях, стоит посреди избы, размахивает руками, тренькает на балалайке, с вывертом притопывает — хочет плясать.)

В а н ь к а. Ну, чего тянете!.. быдто дохлую корову за хвост. Надо веселое, с плясом. Ух, ты но-о!.. Чтобы изба дрожала, потому што…

Д е в и ц а. А ты пошто в лаптях?

В а н ь к а. Я-то?

П а р е н ь. Поди, не пахать поехал… Вечорка здесь, гульба…

В а н ь к а. Здеся-то?

Д е в и ц а. Да у него и сапог-то нету…

В а н ь к а. Врешь. Это у меня-то?

М у ж и к. Его сапоги в лесу растут.

В а н ь к а. Врешь. Есть сапоги. Да еще какие. С подковками. Только не сшитые. В лаптях сподручней. Эх ты но-о!..

Г о л о с а. Ха-ха!.. Удалой ты парень.

В а н ь к а. Кто? Я-то? Завей горе веревочкой!

Г о л о с а. Спляши-ка, Ванюшенька, спляши…

В а н ь к а. А не спляшу, что ли… Хы!..

П е т р (стоит с женой Варварой возле печки). Да поудалей ты. В случае чего, и я бы приударил.

Г о л о с а. Вот, вот, Петр Назарыч…

В а н ь к а. У тебя больно борода большая: того гляди наступишь.

Г о л о с а. Пляши, знай. Чего — борода. Пляши!

П е т р. А что? Унывать нечего, ребята… Значит, урожай сняли добрый…

Г о л о с а. — Лучше требовать нельзя…

— Сыты будем…

— Пивов наварим, браги…

— Пей, не хочу! Жить можно…

П е т р. Вот, слава те Христу, сынка оженил… Все честь-честью… Эвота какую королеву высватал…

Г о л о с а. — Пара.

— Самая краса…

— Куда краше…

(Все гости смотрят в передний угол на молодых Власа и Катерину, сидящих в обнимку.)

В а н ь к а. Парочка, баран да ярочка.

Г о л о с а. — По всему селу первая.

— По всей волости.

В л а с. Нет, братцы! По всему свету белому. (Целует Катерину.)

П е т р (прищелкнув пальцами и прикрякнув). Эх ты, смачно как. Любо!

В а н ь к а. Хы-хы-хы! Ловко… Влас Петрович, вкусно? Катерина, каково? А? А вот я гляжу-гляжу, да и сам женюсь, потому што…

Д е в и ч ь и г о л о с а. — Да за тебя и пойти-то никто не подумает.

— Нечего сказать, жених.

В а н ь к а. Это за меня-то? Девки, да вы в уме ли? За меня-то? За пастуха-то? Я самый богатеющий мужик. А что? Вот балалайка, а вот и лапти.

Г о с т и (смеются). — Ишь, какой богатый.

— Богатый и есть.

— Миллионщик.

В а н ь к а. А не богатый, что ли? У меня в губернии домище сгрохан, о семи жердях с подъездом… Низ деревянный, верх кирпичный… Хы-хы-хы!.. Кругом бегом…

Г о с т и (смеются).

В а н ь к а (проходит гоголем не торопясь по кругу, тренькает на балалайке, запевает):

Эх, ты но, завей горе веревочкой!

Г о с т и (смеются).

В а н ь к а. Еще у меня, братцы, есть разны вещи, молоток да клещи, да чайник безо дна, только ручка одна. Совсем новенький… Хы-хы. Вот я какой богатый господин потому што…

Г о с т и (смеются). — Ну, и говорок.

— Экой язык-то у тебя.

— Ваня-пастушок, а что ж ты плясать-то?

В а н ь к а. Мать честная! Я и позабыл совсем… (Бросается на середину избы, ударяет по струнам балалайки, притопывает.) В присядку, что-ли?

П е т р. Валяй! Только повеселей. Подсобим.

В а н ь к а. Ладно, не учи… Сам шашнадцать годов в ниверситете обучался. (Выкидывает ногами козла и запевает:)[1]

Подхва-а-тывай!

Х о р.

В а н ь к а.

Подхва-а-тывай!

Х о р.

В а н ь к а. Эй, плясуны, в круг! Об это место!.. Айда!

(Несколько парней и девок бросаются плясать, к ним пристает и Петр. Ванька гикает, носится, подпрыгивает, свистит. Разудалый русский пляс, песня. Изба ходуном ходит.)

Х о р (ударяя в ладони). Ну, ребята, пляшите!

Г о л о с а (резкие, громкие, подбавляющие жару):

— Веселей!

— Ну, поудалей. С присвистом!

— Эй, Мишка, свистни!

— Айда, айда…

— Рой землю каблуками!

— Рой!.. Вот так!

Х о р. Ну, ребята, пляшите,

(Вдруг среди пляса порывисто распахивается дверь, входит запыхавшийся старшина с цепью на груди, в руках бумага.)

С т а р ш и н а (трясет бумагою). Мир честной! Мир честной!..

(Все враз смолкают, останавливаются.)

С т а р ш и н а. Православные! Война!

(При слове «война» быстро входит Митька-Смерть, лица не видать, прикрыто балахоном, останавливается у косяка и все время стоит не шелохнувшись.)

П е т р (подходит не торопясь к старшине). Как война? Какая война? Что ты.

С т а р ш и н а. Здорово, Петр Назарыч, здорово, хозяюшка молодая, да молодой хозяин. Здорово, мир честной… Враг войну объявил нам. Из города курьер прискакал. Мобилизация объявлена… Война.

М и т ь к а — С м е р т ь (при общей тишине страшно хохочет). Хо-хо-хо!.. Хо-хо-хо!..

(Сидящие вскакивают, оцепенение прошло, подходят к старшине.)

Г о л о с а. — Неужто война?

— Го-о-осподи.

— Царица небесная…

— Война…

С т а р ш и н а. Кроволитье будет большое. Много держав ввязалось в драку…

Г о л о с а. — Господи! Что-то будет, что-то будет…

— Ой-ти мнешеньки, спаси Христос…

— Недаром вчерашнюю ночь собаки выли…

— А наша бабушка видела старца в лесу. Плачет сидит старец, горькими разливается. А тут враз пропал, как сгинул.

— Война…

— Война. Война.

— Сказывают, планида по небу гуляет… Звезда с хвостом…

— Ой, Господи, помилуй нас… Война.

С т а р ш и н а. Война, хрещеные… Прогневили мы Господа Бога… Кровь рекой польется… Погибель всем, погибель.

М и т ь к а — С м е р т ь. Хо-хо-оо!.. Хо-хо-ко!..

Г о л о с а. — Ой, кто это?! Кто ржет?

— Кто это?

(Митьку в суматохе не замечают.)

С т а р ш и н а. Православные! Парни, мужики. Краснобилетники, белобилетники… Завтра к утренней заре все в волость. Мобилизация… Много народу требуют.

Г о л о с а. А оттуда?

С т а р ш и н а. В город.

Г о л о с а. — Как? Пошто в город?

— Сразу?

С т а р ш и н а. Сразу. Спешно. Строгий приказ. И тебя, Влас Петрович, огорчить должон. Заберут. И тебя, Степан, и тебя, и тебя. Да без малого всех возьмут.

(Входит народ с улицы. Начинается плач. Девки обнимают парней. Слышны выкрики: «Война, война». — «Братец. — Сестрица… Мамынька! Сынок, соколик». Влас обнимает плачущую Катерину. К нему бросается на шею мать. Петр подходит, дедушка Назар подходит.)

В а н ь к а. Бабы, девки!.. Чего вы, дуры, воете? А я-то на что же, потому што. Я останусь.

С т а р ш и н а (строго). И тебе, молодчик, красной шапки не миновать.

В а н ь к а. Кому это, мне-то? Нет, я не пойду.

С т а р ш и н а. По-ойдешь…

В а н ь к а. Я, дяденька-старшина, останусь. Я не люблю воевать.

С т а р ш и н а. Малоль бы чего.

В а н ь к а. У меня левая нога очень короткая, конешно потому што…

С т а р ш и н а. Врешь.

В а н ь к а. У меня и сапогов нет, дяденька, одни лапти. Не возьмут меня?

С т а р ш и н а. За милую душу заберут.

В а н ь к а. Я не люблю воевать. У меня, дяденька, вот этот глаз ничего не видит. Кривой я… А этот чуть-чуть, конешно…

С т а р ш и н а. Эй, мужики! По домам, по домам! Нюни распускать некогда. Эй, бабы!.. Марш! Еще успеете наплакаться.

(Все, толпясь, помаленьку, выходят. Старшина следит глазами.)

С т а р ш и н а. При полной аммуниции явиться. Эй, запасные! Сразу же в поход.

(Влас крупно шагает взад-вперед, рассуждая сам с собою. Потом идет к сундуку. Катерина стоит у стола, понурив голову.)

Н а з а р (подает старшине жбан). Отпей-ка вот. Пивца-то. Ох, господи.

П е т р. Кушай-ка.

С т а р ш и н а. Благодарим покорно. Не до пива тут… (Пьет).

В а н ь к а. А женатиков берут, ай нет? Я женюсь.

(Старшина, не отрываясь от жбана, топает и трясет головой.)

П е т р. Берут… Не смотрят.

(Ванька утирает слезы, идет, понурив голову, к выходу.)

С т а р ш и н а. Пиво доброе. Этакая беда-то стряслась… А?

В а н ь к а (возвращаясь). А как же коровы? Стадо-то? Нешто пастухов берут?

С т а р ш и н а (кричит): А подь ты к корове на рога! Надоел!.. Берут.

В а н ь к а (кричит): тоись, как это берут?! Врешь!.. Нешто возможно взять человека, да с места и стащить. Нешто это порядок! У меня одних быков — пять штук в стаде. Это озорство! (Сквозь слезы.) На-ка, выкуси, чтоб я пошел.

С т а р ш и н а (грозно). Ты, парень, потише. (Смягчаясь.) Да ведь тебя, дурня, никто и не тянет на войну-то. Гуляй пока, рости.

В а н ь к а (в широкой улыбке). Ну? Ах ты. Чего ж ты настращал-то как. Хы-хы-хы!.. Так, значит, гулять, конешно? (Убегая.) Эй, бабы! Девки! Стой!..

(Скрывается в сенцах.)

В л а с (сердито кричит ему вслед). Эй, ты! Попой еще!

(В окно сияет молния, грохочет гром.)

В с е (крестятся). Свят, свят, свят…

Н а з а р. Вот он Илья-то пророк, батюшка. (Крестится.)

В а р в а р а. Ильин день завсегда с грозой живет. Ой ты, Власушка ты наш…

С т а р ш и н а. Ну, памятный день сегодня.

В а р в а р а (утирая слезы). Из-за чего же это война-то, господин старшина, батюшка?

С т а р ш и н а. Неизвестно. Стало быть, цари не поладили чего не то.

П е т р. Нас спрашивать не станут.

В л а с (он роется в сундуках, разыскивая аммуницию. Сердито). Не станут? Вот то-то что не спрашивают… Мы бы им…

С т а р ш и н а. Наше дело маленькое.

В л а с (еще более раздражаясь). Маленькое?! Они своими боками попытали-бы… А то выпишут указ — народ иди! Эвот я, почитай, мальчишкой был в Японскую-то войну. Реки корейские солдатскими телами прудили. Как трава под косой народ ложился. И теперь то же самое? Где же правда-то? Где Бог-то?!

В а р в а р а. Забыл нас истинный Христос.

П е т р. Забыл и есть.

(Молния. Гром.)

В с е (крестятся). Свят, свят, свят.

Н а з а р. Не Он нас, а мы Его, Батюшку, забыли… Свят, свят, свят… Варвара, зажги-ка богову свечу.

В а р в а р а. Сейчас. (Зажигает.) Свят, свят, свят.

Н а з а р. А лампу-то прикрутить надо. (Тушит лампу. В избе полумрак.)

П е т р. Сила небесная. Эко громыхает как.

В л а с. Погоди, еще не так громыхнет. Головы, как кочны, полетят с плеч. У-ух!

С т а р ш и н а. Я пойду. Поздно уж. Нет ли дерюжинки какой накрыться? Дождь. (Варвара подает ему дерюгу.) Прощайте-ка. (Идет к двери.) Дак собирайся, смотри, Влас Петров. Время идет… Пожалуй, пора и в волость ехать. (Уходит.)

(Варвара валится на кровать и воет. К ней подходит Катерина.)

В л а с (крупно шагает по избе.) Черти!.. Ух, черти! Верно рабочие-то толковали: к чорту всех царей, тогда и войнам крышка. Ну, пошто народу друг с другом воевать? Земли, что ли, у врага мало стало?

П е т р. Экие дела какие. Канитель какая… А?

В л а с. А ежели тесно — приходи, живи у нас. Токсь, прямо не из-за чего стало бы народу драться. А это цари все, да графья с князьями. Да богачи-милльонщики. Тьфу! Вот ужо по всем церквам указ… «Мы Божьей милостью»… Милость! Нешто это милость?! (Трясет рукой к божнице.) Это окаянство… Попущение! (Гром. Молния.)

В а р в а р а. Свят, свят, свят… Что ты, сынок, что ты?

В л а с. Вина сюда!.. Водки! Водки! (Хлопает кулаком в стол и, повалившись головой, плачет. Семейные окружают его, Катерина и мать целуют в голову.)

П е т р. Не тужи, сынок, крепись.

Н а з а р. Эх, внучек, внучек… Болезный мой.

К а т е р и н а. Власушка, желанный. Родименький.

В а р в а р а. Господи ты, Господи. Светы мои дорогие. Сыночек мой ненаглядный… Ой…

В л а с (приподымая голову). Катеринушка, голубонька моя… Вот какая у нас вышла с тобой свадьба. Давно ли оженились-то?.. Эх, тяжко…

Е к а т е р и н а. Власушка!

В а р в а р а. Сыночек родненький. Дитятко!

П е т р. Бог даст, освободят еще.

В с е (крестятся). Давай-то Бог, давай-то Бог.

В л а с (встает). Кого, меня-то? Этакого-то? Медведя-то? Ну, батюшка с матушкой, — собирайте-ка меня. Один конец. (Безнадежно машет рукой.)

Ж е н щ и н ы (суетятся). Сейчас, сейчас… Ой, дитятко мое, дитятко.

В л а с. Вот пришел с войны. Работать принялся. Катерину себе высватал, женился… Да я бы теперь этими ручищами чорта своротил. Я бы!.. Эх, да чего тут толковать. Только бы жить да радоваться… А вот…

П е т р. Только бы жить да радоваться, сынок. Такая краля баба-то у тебя…

В л а с. Ну, что поделаешь. Судьба велит.

Н а з а р. Судьба. Это верно, что судьба. Ежели судьба допустит, жив-здоров будешь. Ну, а ежели…

П е т р. Чего тут вперед загадывать. Бога пытать.

В л а с. Нет, батюшка, чую… Вот тут чую, у сердца.

(Варвара, прислушиваясь, бросается от сундука к сыну, валится на колени перед ним, плачет.)

П е т р. Ну, ты! Чего ты…

В л а с. Встань, матушка, встань… Уймись. Теперь уж не поможешь. Царь велел. (Поднимает ее. С желчью.) Царь велел!.. Бог попустил. (Трясет рукой.)

Н а з а р. Не вороши, внучек, Господа, не вороши. Это людское дело. Не божье, людское. Обгадил себя весь мир, вся земля. Содом кругом, ненависть, всякий грех, распутство… Вот Бог и наслал грозу. Оглянитесь, мол, люди, кто вы есть… Звери вы! По звериному живете вы!.. Я мир вам проповедывал, я любовь вам проповедывал, а вы что? Вот ударю молнией и поражу. (Молния. Гром.)

В с е (крестятся). Свят, свят, свят.

В л а с. Я, пока что, сбегаю проститься к крестной. Да давайте-ка попрощаемся и с вами как след быть. А то живо подвода подкатит. Недосуг тогда. (Все подходят к нему.)

Н а з а р. Варвара, сними-ко образок Николы угодника Христова.

В л а с (берет Катерину за руки). Катеринушка, краса моя. Прощай… Не довелось нам с тобой пожить в мире да в согласьи… Прощай, родная. Прощай… Нет, нет да и вспомни… В мыслях подержи меня… Влас, мол, у меня есть, супруг, мол, тяжко там ему… Да, да… Тяжко. (Задумывается.) Ну, что же… Вот, голубка, белая моя лебедушка… Прощай. (Обнимает ее. Катерина плачет.) Соблюдай себя. Одним венцом нас с тобой крыли, вокруг налою водили. Помни!

Н а з а р (Власу). Становись-ко, милый внучек, на колени. Честь честью надо благословить.

В л а с. Постой минутку. (К отцу.) Батюшка! Вот тебе жена моя… Береги… Береги… Больше ничего не скажу. Береги… Матушка, и ты тоже…

П е т р и В а р в а р а. Не сумлевайся. Что ты.

В л а с. Ну, а теперь благословляйте… Эх, матушка! Жалко мне тебя. Дюже нездорова ты, хвораешь. Эх, не увидать мне тебя больше. Не хотел говорить, да уж… (Отвертывается, лицо скорбное.)

В а р в а р а. Коротки мои денечки, дитятко мое. Не себя жалко, участь твою жалко горькую. Дитятко, Власушка…

Н а з а р. Никто как Бог.

(Влас опускается на колени, отец, мать и дед благословляют его, целуют.)

В л а с. Ну, пойду. Спасибо вам. Живите… (Направляется к выходу.)

Н а з а р и В а р в а р а. Стой, стой!.. Нельзя за порог. Присядь… Садись, а то пути не будет. (Все кроме Власа садятся.)

Н а з а р. Да и помолись еще Богу, Власушка, у родного образа…

В л а с (останавливаясь). Богу? (Пауза.) Что-то сердце не лежит молиться. Не охота, мол…

М и т ь к а — С м е р т ь. Хо-хо-хо! Хо-хо-хо!

(Молния, грома не слышно. Все вдруг оборачиваются на хохот. Катерина вскрикивает и хватается за Варвару.)

В л а с. Митька, это ты? (Молчание.)

П е т р. Он самый.

В а р в а р а. Что ты народ стращаешь. И без тебя тошнехонько.

В л а с. Уходи!.. А то я тебя. Кого ты хоронить собрался?!

Н а з а р (руку козырьком, шагает вперед на Митьку). Да кто это? Не видно ничего… Господи, помилуй. Свят, свят, свят.

В л а с. Вон!! (Схватывает с лавки сапог и швыряет в Митьку.) Вон!!

(Митька с хохотом выхватывает из-под балахона гармошку, со всех сил растягивает мехи и под оглушительные звуки орет диким, страшным голосом.)

У-а-а-а!.. Ааааа — уааааа!

Уа-а а!.. Аааа-уа-а-а! (Уходит.)

(Сильный гром. Все крестятся, кроме Власа.)

Н а з а р. Господи, отведи грозу. Дай тихий час на землю нашу.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Та же изба. Катерина шьет. Пленник Юзеф играет на скрипке. Он говорит по-русски хорошо, с небольшим акцентом, не сразу находя слова. Назар чинит хомут.

Н а з а р. (когда пленник кончил задушевную игру и положил скрипку). Этакий ты мастерина играть-то… Скажи на милость — струна, жила простая, а точно человек выговаривает. Оказия!

Ю з е ф. У нас, старый, все играют на музыке. Много… И поют… Не скучный народ у нас.

Н а з а р. Эх, люди, люди… И чего не живется? Жить бы да жить ладком. Нет, война. Иди кровь проливать. За что, кому какая корысть от этого? Нешто по-божьи это?

Ю з е ф (закуривает). Народу не надо война. Зачем война. Этот хлеб сеял, тот сапоги шил, третий — торговлю вел. Я вот — на фабрике слесарем был.

Н а з а р. Всяк на своем месте, стало быть.

Ю з е ф. И у нас также, и в другой стране, и в третьей… А тут вдруг… как это… ну, как это… вихрь, буря…

Н а з а р. Все повырывало, с кореньями. Всю жизнь нарушили. Поди-ка, снова-то наладь… Ежели травинку потревожишь, кустышек малый, и тот завянет, тем паче человек. Глубоко корни пускает каждый человек… Шутка плохая, сынок.

Ю з е ф. Плохая, старый.

К а т е р и н а. А пошто воюют тогда? Кто велит?

Н а з а р. Чорт велит. Прости ты, Господи, мое великое согрешенье.

Ю з е ф. Есть сила страшней чорта.

Н а з а р (крестясь). О-о-о… Кто же это?

Ю з е ф. Жадность. Деньги. Капитал. Всем миром капитал правит. Он и войну ведет.

К а т е р и н а. О-о-о… А не цари?

Ю з е ф. Цари — первые капиталисты. Эта держава стала сильной, барыши отбивать начала. Конкуренция. Сокрушить ее. Ого! война. Другая заслабела. Прибрать ее к рукам. Война. А там, смотришь, друг с другом схватились. Новые пристали. Ого! Бей! Им людей не жаль. Как это… Родятся еще.

Н а з а р. Не жалко, сынок, не жалко. Эвота, войне полгода, а уж сколько народу перебили… В волости только одной нашей, ты подумай…

К а т е р и н а. А во всей губернии-то…

Н а з а р. А во всей Руси-то православной.

Ю з е ф. А на всей-то войне!

Н а з а р. Ведь люди это. Творенье божье. Собак и тех жаль.

Ю з е ф. Люди, старый, люди.

К а т е р и н а. Охо-хо. Страшно, должно быть, на войне-то. Пуще грома, говорят, пушки-то грохочут. Не приведи Господь.

Н а з а р. Ведь вот, скажем, сына али внука… Ростишь, ростишь. Кажиную пушиночку сдуваешь. А тут — пожалуйте на бойню. Другой за три тыщи верст катит. Приехал, стал. Хвать, в самое сердце, как барана. И очухаться не успел. Да ведь человек он, не баран. Господи помилуй, человек!

Ю з е ф. Верно, старый, верно.

Н а з а р. А дома и не знают. Загинул сын, а и не чутко. Разве что сердце весть подаст… Вот так и Власушка наш… (К Катерине.) Тебе, видать, не жаль? Хозяина-то своего?

К а т е р и н а. Жаль. Как не жаль. (Пауза.) Юзефушка, сыграй еще.

Н а з а р (укорчиво). Сы-грай. Нет, чтобы поплакать.

К а т е р и н а. Слезами не изживешь беды.

Ю з е ф. Что же сыграть?

К а т е р и н а. Не знаю… Что надумаешь. Тоскливо мне. И верно бы поплакать. А слез нету.

Ю з е ф (берет скрипку, проводит смычком).

Н а з а р. Да, да. Гибнут и гибнут люди. Гибнут и гибнут. Ни за нюх табаку.

Ю з е ф. Такая доля человечья, старый. Гибнут.

Н а з а р (подымаясь). Гибнут и гибнут. И пожалеть их некому. Вот разве что Господь. — А ты давал лошадям овса-то?

Ю з е ф. Давал.

Н а з а р (одеваясь). Пойду я, погляжу… Шел бы и ты, снег почистил, что ли. Вишь буран выше окон намел. (Уходит.)

(Юзеф тоже собирается итти.)

К а т е р и н а. Погоди, останься.

Н а з а р (вновь появляясь). А где же Петра-то наш? Опять в кабаке, поди.

Ю з е ф. Там. Вместо чаю вина им в чайниках подают.

Н а з а р. Эх, не ладно все. Не ладно. Свихнулся мужик совсем.

Ю з е ф. А кто не свихнулся-то?

К а т е р и н а. Весь свет свихнулся.

Н а з а р. Верно. Ребята, девки. Особливо солдатки оголтелые. Все колесом пошло. Э-эх-ма. (Уходит.)

(Юзеф играет. Катерина отложила шитье и, подперев голову обеими руками, смотрит в стол.)

Ю з е ф. Эх! Плохо одному быть человеку. Зимно.

(Катерина плачет.)

Ю з е ф (кладет скрипку, идет к Катерине, склоняется над ней, берет ее руку, тихо.) Зачем плачешь, Катерина?

К а т е р и н а (глядит в его глаза). Зачем плачу? И сама не знаю. От песни от твоей.

Ю з е ф. От песни?

К а т е р и н а. Ну, да, от песни. Ну вот, плачу и плачу. Что тебе? Уйди.

Ю з е ф. Гонишь?

К а т е р и н а. Уйди. Не сомущай.

Ю з е ф (понуря голову, отходит к окну и никнет головой).

К а т е р и н а. Тебе, говоришь, плохо одному? А мне нешто сладко? Оттого и слезы. (Вздыхает.) Живешь ты у нас шесть месяцев. Люб ты мне… Муж ни словечушка не пишет. Да и знаю его мало. Тебя больше. Без году неделю и жила-то с ним.

Ю з е ф (подымая голову). Ну?

К а т е р и н а. А все-ж таки: закон приняла — крепись.

(Молчание.)

К а т е р и н а. Юзеф! А ты все вздыхаешь по ночам. А то и плачешь. Пошто плачешь? Скука, что ли, берет?

Ю з е ф. По отчизне плачу. И от другого. Иной раз накопится в груди тоска. Все тогда не мило. А тут еще ты… И зачем меня судьба… Как это… ну, как это… бросила сюда, вот в эту хату?

К а т е р и н а. Я теперь всего боюсь. Боюсь и боюсь. И сны страшные вижу. Вот иным часом тянет к тебе: ласковый ты, обходительный. А страшно. Проснешься ночью: свекровы глаза огнем горят. Вскочишь, вскрикнешь нет никого.

Ю з е ф. Знаю. Тяжело тебе. Если-б была моей жинкой, счастье было бы. Туда, на отчизну, умчались бы. Хорошо там. А знаешь, что? Сказать?

К а т е р и н а. Ну, что?

Ю з е ф. Если убьют твоего Власа — согласишься пойти за меня?

К а т е р и н а. Что ты! Что ты! Зачем так говоришь несуразно? Грех тебе. Грех. (Утыкается в шитье и тихо плачет.)

Ю з е ф (подходит). Дай обнять тебя. Ведь люб я тебе, Катерина, душа моя… (Хочет обнять ее.)

К а т е р и н а. Уйди, не трожь!.. Не вороши сердце.

Ю з е ф. Катерина… (Обнимает.)

(Входит солдатка Мотря).

М о т р я. Здрасте-ка. Э-э, девка! Милуетесь? Забыли дверь-то закрючить.

К а т е р и н а. Зачем пришла?

М о т р я. С чем пришла, с тем и уйду.

Ю з е ф. Я пойду снег работать. (Идет к двери.)

М о т р я. Стой! Юзеф, стой… Одно словечко.

Ю з е ф. Что тебе? Отвяжись. (Уходит.)

М о т р я (смотрит вслед ему). Счастливая ты, девка.

К а т е р и н а. Счастливая, говоришь?

М о т р я. Знамо. Этакого милашку себе подсортовала.

К а т е р и н а. Я, что ли? Судьба качнула его ко мне.

М о т р я. Катерина! Откажись от него, отцепись лучше… Все равно не дам тебе житья… Со свету сживу.

К а т е р и н а. Как так — откажись? Да ты что, в уме? Такую напраслину на меня плетешь.

М о т р я (зло хохочет). Напраслину… Ну, девка. Да ведь обнималась с ним?

К а т е р и н а. Мотря! Уходи. (Встает.)

М о т р я. Лучше добром отдай!

К а т е р и н а. Уйди! Косы вырву! (Бросается к ней.)

М о т р я (убегая). Ты что, драться? Ах, ты этакая.

К а т е р и н а. С крыльца спущу! Уйди! Бесстыжая!

М о т р я. Я всем скажу! Я твоему свекору скажу! (Отворяет дверь.) С Юзефом со своим лизалась… Скажу, скажу!..

(Входит подвыпивший Петр.)

П е т р. Стой! Мотря, ты? Ты что орешь? Белены объелась, что ли?

М о т р я. Да как же. В зашей меня гонит. Фря какая. Ишь ты!

К а т е р и н а (делает Мотре знаки, чтоб молчала. Та уходит.) Затворяй дверь-то, батюшка. Не лето ведь.

П е т р. Знаю, что не лето. Мороз. А у тебя кровь, видать, не стынет. С супостатишкой лизаться? А?!

К а т е р и н а. Винищем ты опился, что ли!

(Садится к столу, собирается шить.)

П е т р. Да ведь вот Мотря…

К а т е р и н а. Не про меня она.

П е т р. Не про тебя? Ну, слава те Христу… Этого, чтоб, значит, баловства ни-ни! Забудь и думать.

К а т е р и н а. Не учи. Не двух по третьему.

П е т р. Вашей сестре только дозволь.

К а т е р и н а. На себя-то оглянись.

П е т р. На себя? (Подбоченивается, сдвигает на ухо шапку и форсисто выступает, красуясь.) А что? Каков молодчик? Не смотри, что борода. Я, брат!

К а т е р и н а. Плевать мне на твою бороду-то.

П е т р. Катюха, что ты, Катюха, а?.. Нешто плох я, а? Али криво повязан? Гляди-ка, мужик-то какой. Что твой огурец свежепросольный.

К а т е р и н а. Ты, вижу, опять к тому же речь ведешь. Лучше отстань! Откачнись от меня, нечистик.

П е т р (подсаживаясь к ней). Катюха… Пять годов война протянется. Умственные люди сказывают. Неужто одна все будешь? А?.. Старуха моя, сама видишь, какая, — от ветру валится… Катюха… Озолочу.

К а т е р и н а (встает и отходит). И не стыдно тебе?.. Бессовестные твои глаза… Ой, стыдобушка.

П е т р. Ах, так? Из родительской, стало быть, воли выходить?.. Ладно… Очень хорошо. Супостата вон! Сию же минуту вон. Где он? Эй, Юзеф!

К а т е р и н а. Пошто его гнать хочешь?

П е т р. Я другого пленника возьму. Постарше. А этот не по шерсти мне. Забудь и думать!

К а т е р и н а. И пошто ты такую беду накликаешь? Ведь проходу не дадут мне. Подумал ли ты это?

П е т р. Ага! Не по носу табак. А я не желаю!.. Не надобен!

К а т е р и н а. Батюшка. Не трог Юзефа. Не трог. Он смирный, работящий… Неужто думаешь, допущу чего? Я честная жена.

П е т р. Честная? (Стоит, покачиваясь.) Всамделе честная. Ну, стало-быть, дура. По всем статьям. А ты вот как. Ежели ты честная. Поди-ка, уважь меня. Причмокни.

К а т е р и н а. Такие речи срамно слушать… Батюшка!

П е т р. Батюшка, батюшка… Зови — Петра, да и все. Вот что, девка. Поедем в город. Шелков накуплю, бархатов, узоров всяких бабьих… Деньжищ у меня… У-у-х!

К а т е р и н а (кричит). Охальник ты, охальник!

П е т р. Ну, дозволь причмокнуть… (Идет к ней.)

К а т е р и н а (от него). Отстань! Отстань от греха!

П е т р (в бешенстве). Хозяин я али нет?! Кто я есть?

К а т е р и н а. Отец. Вот кто.

П е т р. Врешь!

К а т е р и н а. У меня свой хозяин!

П е т р (к ней). Ну, в щечку. Причмокнуть. Ради Христа… Ну, ради Христа…

К а т е р и н а. Прочь, бесстыжий! Прочь!!

(Петр ловит ее. Входит Назар. Катерина, вырвавшись, бросается к нему).

К а т е р и н а. Дедушка! Дедушка!

Н а з а р (к Петру). Эх, ты, безбожник. Что ты делаешь, на кого заришься? На сыновнюю жену заришься. Без малого дочь она. Безбожник ты, безбожник.

П е т р. А ты что за протопоп такой! Акафисты читать? Акафисты нам ни к чему. Забудь и думать! Старый пень!

К а т е р и н а. Уйду я. Не останусь. (Надевает шубу.)

Н а з а р. Погоди, внученька, куда ты?

П е т р. Я поучить хотел. С басурманишкой баловство у них.

Н а з а р. Поучить? А облапил-то пошто?

П е т р. Замолчь! А то я те…

Н а з а р. Эх, Петра, Петра. Сын!..

П е т р. Я голова всему! Что хочу, то и делаю… Иначе — во! (Грозит кулаком.)

(Входит Юзеф.)

Ю з е ф. Хозяйка приехала из городу. Дюже хворая. Иди-ка, старый помоги.

К а т е р и н а. Ужо я. (Уходит с Юзефом.)

Н а з а р. Вестей каких не привезла ли? Тебе о сыне-то и горя мало. (Выходит.)

(Петр в тревоге садится к столу, снимает шапку и усердно крестится. Вводят под руки Варвару.)

В а р в а р а. Ох, ти, мнешеньки… Ох… Затопите-ка баню… Чуть жива. (Ложится на кровать.)

П е т р. Писем нет? Али слыхов каких? Слышь-ка, ты!

В а р в а р а. Ох, Господи Христе… Посетил Господь… Беда у нас.

В с е. Что такое?.. Власушка-то?.. Власушка-то?!

П е т р (истово крестясь). Говори скорее. (Подходит.) Жив ли? Ну!

В а р в а р а (свешивая с кровати ноги, садится). Господь знает. Без вести пропал.

В с е. Господи Христе… Мать Владычица! (Крестятся.)

П е т р. Да толкуй ты поскореича… Чумичка.

Н а з а р. Не серчай… Видишь — тяжко. Дай передохнуть.

В а р в а р а. Вот, значит, прибыла я в город… И говорю: вашскородие, говорю, господин дохтур…

(Катерина валится на лавку, плачет.)

П е т р. Постой. Чего безо времю выть-то? (Жене.) Сказывай порядком.

В а р в а р а. Вот, как значит, обсказали мне люди добрые, что Костянтин-то в гошпитале шибко раненый, наскрозь распрострелян быдто…

Н а з а р. Какой это Костянтин?

П е т р. Испей-ка воды холодной. Ополоумела совсем, невесть чего мелет.

В а р в а р а. Да с Лысых Горок Костянтин. Марфутки вдовы сынок. Он быдто в одном месте с нашим Власушкой войной-то шел.

П е т р. Ну?

В а р в а р а. Как они шли, значит, чистым полем-то… (Плачет горько.)

Н а з а р. На-ка, испей в самделе. (Дает ей воды.)

П е т р. Кажинное слово из тебя клещами тянуть надо. Говори!

В а р в а р а. Большой тучей шли чистым полем, черным-черно народу, как мурашей в лесу. А тут кэ-эк хлобыснет, говорит, так вся земля-матушка на двое и расселась. А Костянтина Марфуткина нивесть куда отнесло вихорем…

П е т р. Что ж, неужли загибли?

В а р в а р а. Ой, светы мои… До единого… До единого. Власушка ты мой, соколик ты мой.

(Катерина плачет.)

Н а з а р (опускается перед иконой на колени). Упокой Господи душу раба твоего, воина Власия…

Ю з е ф. Что? Вмер? Влас-то? Вмер?

П е т р. А тебе что? Любопытно? Вмер, вмер… Вон из моего дома, басурманская твоя образина! Вон!

Ю з е ф. Я, хозяин, крику не люблю. Я не пес. И так уйду.

В а р в а р а. Ох, умру я, умру…

П е т р. Давно тебя черти с фонарями ищут. (Злобно толкает ногой табуретку.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Изба солдаток Мотри и Настасьи, бедная. У стола сидит старуха, свекровь солдаток, бабка Дарья, пред ней горит лампочка. Старуха прядет и дремлет, клюя носом. Борется со сном. Крестится, опять прядет, опять дрема одолевает. Наконец, падает на карачки на пол, и прялка падает. Входит Митька-Смерть, башлык с лица спущен, голова открыта, в руках кнут, на плече — коса.

М и т ь к а. Здорово, бабка! Смерть пришла!

С т а р у х а (поднимаясь с полу). Ой-ой! Не по мою ли душеньку?

М и т ь к а. Погоди, бабка, узнаешь. (Ищет воду, поддевает ковшом, идет к лохани).

С т а р у х а. Митенька, соколик, взгадай-ка на моих сынков. Трое ведь у меня забриты. Каковы?

М и т ь к а (льет в лохань воду). Кровь, кровь. (Кричит.) Ой! Ой! Ой!.. Крови-то сколько. Ой!

С т а р у х а. Господи Христе. Не про моих ли?

М и т ь к а (собирает чурочки, бабки, бутылки, ставит на стол, как солдат, приговаривает): Войско. Людишки. Комаришки. Человечинка. Цари велели. Князья велели. Митрополиты благословили. Кнутом. Крестом. Иди, брат, иди. Не кобенься. Становись. Вот так. Вот сюда. А это генерал. Здраю-желаю, ваше благородие! Людишки-комаришки… У у-у-у, сколь много!

С т а р у х а. Чего-й-то солдаток-то моих нету. Седой вечер уж… совсем с панталыку сбились бабы. Гуляют и гуляют. Пьянство да картеж.

М и т ь к а (взмахивает косой). Эй, молись Богу! Поддержись! (И все чурки с прискоком сшибает на пол.)

С т а р у х а. У тебя, Митенька, тоже война идет?

М и т ь к а (вопит). Кого это я убила? Кого это я убила? (Садится за стол и громко, но притворно плачет.) Кровь, кровь…

С т а р у х а (прядет). Много народу поубавят. А все бары, господишки. Чтоб вольготней жилось. А то густо, видишь ты, теснота, земли мало. А сердечушко болит, болит…

М и т ь к а (вскакивает, берет кнут и дерет лубочную картину «всех владык мира») Раз! Раз! Раз!.. Цари, короли, бубновые тузы. Султаны… Раз, раз!..

(Входит урядник).

У р я д н и к. Митька, что ты. Брось!

М и т ь к а. Вот, брошу! (Швыряет в картину сапогом и убегает.)

С т а р у х а. Здорово, твое благородье… Здравствуй, светушко.

У р я д н и к. Вот что, старая — я тебя в чижовку заберу.

С т а р у х а. Ой, что ты, окстись…

У р я д н и к. Слух есть — вином торгуешь. Притон у тебя, картеж, скандалы.

С т а р у х а. Брешут, светушко, брешут. Откуда у меня вино? Званья нет… Вот хоть к иконе приложусь.

У р я д н и к. Врешь. (Грозит плутовато пальцем.) И мастерица же ты врать.

С т а р у х а. Вот с места не сойти… Разве что капелька какая, чуть-чуть. Ужо-ко я… (Открывает шкап, вынимает бутылку.) Как есть на донышке. На-ка, выкушай, гость дорогой… На-ка, светушка.

У р я д н и к (выпив и заглянув в шкап, достает из шкапа четверть). А это что? Капелька? Это, по-твоему, капелька? Хе-хе.

С т а р у х а. Ой, батюшки! Подсунул кто-то. Вот те Христос, подсунул…

У р я д н и к. В таком случае, я конфискую, по-русски говоря, с собой возьму.

С т а р у х а (вырывая четверть). Что ты, что ты, светушка! Оно чужое… Нешто можно?.. Кто поставил, тот и возьмет… Я чужого капли не отдам. Как можно… Ужо-ко, светушка, я те в бутылку отолью… (Отливает.) На-ка… Гля здоровья… На вот еще рублевочку — другую… Уж не утесняй, светушка…

У р я д н и к. Только тихо чтобы. Без огласки. А то третьего дня у вас тут караул кричали на все село.

С т а р у х а. Ой, что ты, светушка… Это петухи… Краснобородый-то бык быком орет. Зарежу вот ужо…

У р я д н и к. Знаем этих петухов-то. (Уходит и, задерживаясь у порога). Да, вот что. Как тебя… Бабка Дарья… Ты только не пугайся. Ничего такого особенного нет.

С т а р у х а. Что скажешь, светушка?

У р я д н и к. Страшного, говорю, нет, или особенного чего такого. Однако, все под Богом ходим… Да… (Подходит к ней.) У тебя трое сыновьев на войне-то?

С т а р у х а. Точно, батюшка, точно. Как есть трое.

У р я д н и к. Ну, вот. Отлично. Значит, государю служат, престол-отечеству… Так. И ежели их, скажем, ранят, вечную пенсию они будут получать.

С т а р у х а. Ой-ой…

У р я д н и к. А ежели, к примеру, убьют, — тебя начальство не оставит. Чуешь?

С т а р у х а. Ой, светушка…

У р я д н и к. Да ты не пугайся. А только что… Ну, как бы тебе сказать… Видишь ли, в чем дело-то… Слух такой есть, слух.

С т а р у х а. Слух? Какой же слух-то, светушка?

У р я д н и к. Писарь сказывал. Будто двух твоих сыновей убили… А третьего ранили. Раненого-то вот привезут ужо.

С т а р у х а (ноги подкашиваются, валится на табуретку, отмахивается руками). Ой, борони Христос. Что ты! Что ты!

У р я д н и к. На все воля Божья.

(Появляется Митька-Смерть, схватывает забытую им косу и, вытянув урядника кнутом, с хохотом убегает.)

У р я д н и к. Ах, ты опять!.. (Бросается за ним, схватив бутылку водки.)

(Навстречу две солдатки: Мотря и Настасья.)

М о т р я (уряднику). Эк тя носит-то! Было с ног сшиб.

С т а р у х а. Ой, девки, девки…

М о т р я. Чего такое доспелось?

С т а р у х а. Да ребят-то наших… убили быдто, да изранили… Ой, девки!

М о т р я. Которого?

Н а с т я. Не моего ли?

С т а р у х а. Ой, и не знаю ничего. Округовела на вовся. Ой, головушка моя.

(Входит Митька-Смерть, лицо закрыто.)

М и т ь к а (тычет пальцем в Настю). Петьку убили. (Тычет в мать): Фомку убили. (Тычет в Мотрю): Антон жив. Чурка, кочерыжка. (Встает на четвереньки, ползет по полу, залезает на кровать и задергивается занавеской.)

С т а р у х а (плачет). Сыночки мои желанные… Ой, лихо мне.

Н а с т я (тихо плачет).

М о т р я. Чего воете! Может урядник-то с пьяных глаз наговорил. Эвот он какую беду намолол Оксе Фоминой. Наврал все. (Идет к шкафу, наливает водки, пьет.)

С т а р у х а. Дай-кося и мне. Сердце зашлось. Ой, светушки! (Выпивает.) Может, наврал и есть, подлая душа.

(Входит Палага, чернявая солдатка.)

П а л а г а. Ого, винишко! Ну-ка, налей и мне… Сегодня, девки, я кучу. Ух ты! Муж с войны две сотняги прислал. Да паек солдаткин получила.

М о т р я. Богатая ты.

П а л а г а. А в картишки стукнем?

С т а р у х а. Горе-то у нас какое, горе-то.

П а л а г а. А что такое? (Подсаживается к ней, тихо говорят, жестикулируют.)

(Входит солдатка Фиска, крестится.)

М о т р я (Фиске). Ну, что, девка? От своего солдата весточку получила небось?

Ф и с к а. А ну его! Ухлопают — туда и дорога. Из синяков не выходила.

М о т р я. Да и вправду молвить: вольготней без них, без мужиков-то.

П а л а г а (старухе): Врет… Слушай ты его.

С т а р у х а. И мне сдается — врет подлая душа, морочит.

П а л а г а. Эй, девки! Давай скорее стукнем. Душа горит!

С о л д а т к и (хором). Давай, давай.

(Устраиваются за столом возле окна, переговариваются):

— Давай сюда. Где колода?

— Сколько за взятку?

— Гривенник.

— Сдавай скорее.

— Фиска, залазь. Стукнем!

Ф и с к а. Да недосуг мне.

П а л а г а. Пастушонок твой придет. Поцелуетесь.

Ф и с к а. Плетете все.

Н а с т я. Чего-й-то душно; а на улке тепло, капель. Ужо-ко я… (Чуть приоткрывает окно.)

(Начинается игра. Мотря в игре не участвует. Выпивает.)

С т а р у х а (прядет). Слыхано-ли, видано-ли, — солдатки, словно мужики, водку жрут, в карты дуются.

П а л а г а. Деньги есть, чего не гулять… Гуляй, девки!

М о т р я (с надрывом). Эх, жизнь! (Выпивает.)

П а л а г а. Ага, моя. (Берет взятку.) И эта моя. И эта. Ха-ха-ха! Всех обремизила.

Ф и с к а. Ну, Палага! Ну, жулик!

П а л а г а. Мне фарт сегодня. (К Мотре:) А ты что, Мотря, не играешь?

(В щель открытого окна слышны гармошка, песня и ругань мальчишек.)

С т а р у х а. И ребятня то вся испохабилась. Уему нет. Да вот сказывают, Варюху то в больницу увезли. Докороводилась с солдатней-то.

П а л а г а. Увезли. У Степаниды тоже, сказывают… (Шепчет соседке.) Фершал сказывал.

М о т р я. Эх, жизнь! (Пьет вино.)

С т а р у х а. Господи, Господи. Экая болезнь ходит. Сроду не было. От солдатни все.

М о т р я. Фиска, сдавай.

Ф и с к а. Готово. Вини козыри. Стучу!

Н а с т я. В темную!

Ф и с к а. В разрез!

(Входят два солдата.)

П е р в ы й с о л д а т. Помогай Бог в картишки дуться!

С т а р у х а. Нет, тут нечистик помогает-то. С рожками.

В т о р о й с о л д а т. Мир честной компании!

П а л а г а. Что, из казарм удрали, кавалеры?

П е р в ы й. Прямым маршем. Старшему целковый в зубы. На!

В т о р о й с о л д а т. Примите-ка. Какая игра? Темный марьяж, что-ли!

П а л а г а. Да, сказывают, солдат в карты чорта обыграл. Обчистишь.

П е р в ы й с о л д а т. Эй, госпожа бабушка! Дай-ка шнапсу.

С т а р у х а. Чего такое выдумал?

В т о р о й с о л д а т. Шнапсу, мол, шнапсу. То есть означает — выпить. Экая деревня!

С т а р у х а. Есть, светушки. Да шибко дорого.

В т о р о й. Не дороже денег.

П е р в ы й (бросая рубль серебра). На!

Ф и с к а. Дай-ка и мне деньжонок-то. Эй, служба!

П е р в ы й. А ублажать всячески будешь?

Ф и с к а. То есть, так ублажу, что…

В а н ь к а — п а с т у х (входя и грозя кулаком). Я те ублажу! А кнута хочешь?

М о т р я. Ревнистый какой.

В т о р о й. Пастуху дамских ласков не полагается.

П е р в ы й. А у меня денег капитал! На, курносая! На еще! (Дает Фиске денег.)

В а н ь к а. Фиска! Я те… Кнутище-то, эвот он! (Трясет кнутом.)

Ф и с к а (берет жеманно деньги). Ну, Ванюшка, ну, соколик. Не серчай. (Идет к нему.)

В а н ь к а (отталкивает). Пошла к свиньям потому што! И без тебя найдутся. (К солдату, грозя кулаком.) А тебе, красна шапка, — во!

С т а р у х а (ставит солдатам выпивку). Да не лайтесь вы.

В а н ь к а (меняя тон). Давайте-ка лучше спляшем. Эй, нет-ли у кого гармошки? Где Юзеф?

П а л а г а. Ну, каков Юзеф то? Парень — работяга, кажись.

С т а р у х а. Давненько у нас живет, а плохого не видали.

Н а с т я. Все по Катерине по своей скучает. А она по нем.

М о т р я (ударяет в стол). Враки! Плюет он на нее.

Ф и с к а. Вовсе даже не враки. Высохла вся баба. Да и он…

С т а р у х а. Тоже не легко ей. Ухлопали мужа-то.

П е р в ы й с о л д а т. На войне как раз. Лежит со мной, конешно в окопе товарищ. Дай, говорит, Родионов, закурить. Я чирк спичку — на, закури. Гляжу, во лбу у него дырка. И глаза страшные. Готов! Я так и задрожал, конешно, весь.

С т а р у х а (крестится). Господи Христе!

(Входит Катерина.)

В а н ь к а. Здорово, Катюха. Плясать, что ли?

К а т е р и н а. По делу. Бабушка, нет ли у тебя дрожжец?

В а н ь к а. Нет еще, не приходил. Это с усами дрожжи-то?

С т а р у х а. Садись, Катеринушка. Поди, дома-то не весело тебе.

К а т е р и н а (потупившись). Нет, ничего.

С т а р у х а. Быть говорить — ничего. Как и терпишь. Экий у тебя свекор то. Злющий, как волк.

К а т е р и н а. Куда деваться? Деваться мне некуда.

Ф и с к а. Залазь, Катюха! На-ка, выпей.

П е р в ы й с о л д а т. Садись, красотка.

В т о р о й с о л д а т. Пожалуйте-с, пригубьте-с.

(Катерина залезает за стол, пьет, морщится. Входит Юзеф.)

В а н ь к а. Дрожжи пришли. Эй, Катюха, огребай!

М о т р я. Ванька, придержи язык!

С т а р у х а. Ванька, грех.

М о т р я. Юзеф, сыграй-ка на скрипице.

Ю з е ф (сердито). На потеху тебе, что ли? Вы все празднуете, да гуляете. А по земле кровь льется.

В а н ь к а. Здесь крови нету. Здесь винцо. А-ах! (Облизывается.)

Ю з е ф (старухе). Хозяйка, поесть бы мне.

С т а р у х а (идет накрыть у печки). Ой, Юзефушка, ой, голубчик. Был у меня урядник даве… (Присаживается к нему.)

Ф и с к а. Расскажи бывальщинку, Ванюша.

В а н ь к а. Гы, бывальщинку? А целоваться будешь?

П е р в ы й с о л д а т. Ишь ты! (Показывает ему кулак.) Понюхай-ка, чем пахнет.

В а н ь к а (с ужимками обнюхивает кулак). Ху-ху-у! Пахнет, конешно, ловко. (Все смеются.)

(Входит Петр.)

П е т р. Катерина! Где Катерина? Домой.

К а т е р и н а (подымается и стучит в стол). Батюшка!

П е т р. Пьянствовать сюда ходишь? Безобразничать? Забудь и думать! Марш домой!

К а т е р и н а. Батюшка, уйди.

П е т р. Домой!

К а т е р и н а. Нет у меня дома. Опостылел дом!

П е т р. Силом возьму. (Идет к столу.)

К а т е р и н а. Только тронь! (Хватает нож.) Убью!

П е т р (остановился). Вот как тут… Ловко. С ножом. Одумайся!

С т а р у х а. Сам-то одумайся. Пропил душу-то.

В а н ь к а. А нет, так я те сам одумаю! (Грозит кулаком.)

П е т р (пастуху). Молчи гнида! (Всем.) А это вот кто ее сомустил. Вот! (Тычет по направлению к Юзефу.) Вот сомуститель-то. Вот змей-то.

К а т е р и н а. Замолчь, замолчь.

П е т р. Слушайте, люди добрые. Он по ночам к ней ходит.

М о т р я (вскакивает). Ах, паскуда! На! (Ударяет Катерину по лицу.)

Ю з е ф (грозно подымается). Ты! Не сметь!

П е т р. А ты что! (Надвигается на Юзефа.)

Ю з е ф. А ты что! (Встает в оборонительную позу. Друг на друга кричат.)

К а т е р и н а (плачет). За что ты, Мотря? Ну, за что?

М о т р я. Я те покажу! (Вновь замахивается.)

В а н ь к а. Братцы, братцы, не деритесь. А то всех кнутом!

(Появляется пьяный офицер).

О ф и ц е р. Смирррррррно! (Шум смолкает.) Во фронт! (К солдатам.) Как сюда попали?

П е р в ы й с о л д а т. Нечаянно, ваше благородие.

В т о р о й. Пошел я, ваше благородие, за сеном. Гляжу, веселый шум в окне.

О ф и ц е р. Пьянствовать?!

П е р в ы й и в т о р о й. Никак нет!

О ф и ц е р. На гауптвахту! Эй, ты! (К первому.) Дай ему в морду. (Ко второму.) А ты ему. И — вон! Ну!

П е р в ы й с о л д а т. Не могу насмелиться.

В т о р о й. Ослобоните, ваше благородие.

О ф и ц е р. Живо! Ну!

В а н ь к а. А ну-ка, барин, вели мне. Я вот этому по сусалам смажу. Уж больно он наших баб шерстит.

О ф и ц е р. Отставить!

В а н ь к а. Дозволь, пожалуйста. (Сжимает кулак.) Вот бы запатретил!

О ф и ц е р. Отставить! Вольно. Садись, братцы. (На Петра.) А это что за мужик? Вон! (Грозит револьвером.)

П е т р. Что ты, барин. Мылом объелся?!

В а н ь к а. Сам-то ты щелоком охлебался.

П е т р (быстро пятится. Из дверей кричит). Ишь, вояка какой! Вот доложусь полковнику. Катерина! Живо домой.

С т а р у х а. Барин батюшка, не горячись. Урядник упреждал.

О ф и ц е р. Водка есть? Отлично. Кто песни может? Эй, молодки, девки! Кто плясать?

Г о л о с а. Веселый какой. Простой какой. Вот те барин.

О ф и ц е р. Вовсе даже не барин. Штаб-ротмистра Кузнецова знаете? Ну, так его денщик я. Настоящий-то барин с мамзелью в город укатил. А я сюда. Вот и шкурка евоная. (Сбрасывает шинель. Все смеются.)

В а н ь к а. Хы! Ловко. Наш же брат, Савоська. Ну, в таком разе, Ванька, сыпь! (Выбегает на средину избы, притопывает и запевает.)

Подхватывай.

(Все начинают плясать. Подвыпившие солдатки со стакашками и картами в руках. Только Катерина сидит в углу, понуря голову.)

В а н ь к а.

Подмахивай!

О ф и ц е р (приплясывая).

В а н ь к а. Эй, жги, жги, жги!!

О ф и ц е р.

(Поднявшийся с кровати Митька-Смерть, подкравшись, хватает офицера. Офицер и солдаты в страхе отскакивают.)

В а н ь к а. Митька, брось! Не бойсь, ребята. Это наш, Митька-Смерть.

Ну, ребята, пляшите…

М и т ь к а — С м е р т ь (притопывая, пляшет и поет ноющим голосом):

В а н ь к а. Не мешай! Эй, Митька. Прочь!

М о т р я и д р у г и е. Гляди, гляди!.. Лопата!

(Все устремляются взглядом на окно. Просунувшаяся из окна лопата, ударяет по куче денег, переворачивается, ударяет другой стороной и скрывается.)

В с е. Деньги, деньги!.. Лопата деньги унесла… Держи, лови!..

(Все убегают с криками: «Это мальчишки! Мальчишки, хулиганы… Лови!» Остаются: старуха, копошится с самоваром у печки. Юзеф читает книгу, Катерина — пригорюнившись в углу, и Ванька.)

В а н ь к а (хватает со стола бутылку и тянет из горлышка, с ужимками заглядывает в окно и, отрываясь от бутылки, говорит — заговаривает старухе зубы). А ведь поймают… Вот те Христос, поймают. Гляди, гляди… Нет, вырвался конешно. Это они медом лопату-то намазили. Знаю!

С т а р у х а (подкравшись к нему, бьет его по спине). Ах ты, мазурик ты такой! Вино трескать?!

В а н ь к а. Ой, бабка… Это я нечаянно.

С т а р у х а. Нечаянно? (Жадно собирает оставшиеся деньги.) Полбутылки вылакал.

(В сенцах слышны голоса, растворяется дверь, вносят искалеченного Антона, без рук, без ног. Впереди — урядник, за ним — первый и второй солдаты, Петр, Фиска, Палага, Митька-Смерть с ними же.)

М и т ь к а — С м е р т ь. Кочерыжку несут, чурку несут. Молись Богу.

(Что-то заунывно тянет и опять становится возле притолоки, стоит без движения, смирно.)

У р я д н и к. Сюда давай, сюда.

А н т о н. Ну, вот, православные, и отвоевался. Ни рук, ни ног… Чурка. И перекреститься нечем.

С т а р у х а (бросаясь к нему). Антонушка, Антонушка, сыночек! Ой-ой-ой!

А н т о н. Матушка! Матушка!

У р я д н и к. Погоди, бабка Дарья, постой… Надо расписаться в приеме. Где жена? Где солдатка? (Антона кладут на кровать.)

Г о л о с а. Нету… Она неграмотная.

У р я д н и к. Кто тут грамотный?

Г о л о с а. Никого нету. Темные все.

У р я д н и к. Кавалеры, а вы? Фамилию можете?

С о л д а т ы. Пока что Бог миловал.

Ю з е ф. Дайте я… Эх вы! Русь! (Расписывается.)

А н т о н. Матушка, матушка, не плачь… Ау, что же. Где жена, где моя Матренушка?

(Врываются Мотря, сильно подвыпившая, и Настя втаскивают мальчишку с лопатой.)

М о т р я. Вот он, змееныш! Это он с лопатой-то!..

Н а с т я. Сколько деньжищ упер.

У р я д н и к (к Мотре). Вот, муж твой. Прими. При бумаге прислан.

А н т о н. Матрена! Жена… Здравствуй!

М о т р я (подходит к кровати и в страхе отступает прочь). Не надо… Не надо мне такого. Не надо! Берите его от меня. Не надо.

У р я д н и к. Куда это?

М о т р я. Куда хочешь… Кто его изувечил, тому и тащи. По чьему приказу?

У р я д н и к. По приказу его величества. Я те рот-то заткну!

М о т р я. Пусть царь и забирает. Мне мужика надо, работника…

У р я д н и к. Взять ее!

М о т р я. Бери! Бери! Хоть на плаху… Руби башку! Заодно уж…

У р я д н и к. Эй тащите ее… Кавалеры, подсобляй. (Мотрю хватают.)

Ю з е ф. Будь проклята война. Проклятие!.. Проклятие!..

М о т р я (заламывая руки). Эх, жизнь!

П е т р. Господин урядник. Тащи и его. (Указывая на Юзефа.) Худые речи говорит.

У р я д н и к. Взять! Кавалеры, подсобляй… Стражников сюда!

Ю з е ф. Бойня это, братоубийство. Мне людей жалко!

(Гурьбой уходят, за ними следом Катерина и старуха.)

К а т е р и н а. Юзеф! Господин урядник!.. Облыжно!.. Тятя врет!.. Юзеф не виноват.

С т а р у х а (с бутылкой). Господин урядник, господин исправник… Светушка… На-ка, выкушай…

(Изба пуста. Только Антон да Митька-Смерть — не шелохнется. Несколько мгновений мертвая тишина.)

А н т о н (с кровати). Вот так повоевал. Жена родная отступилась… Никого нету. Бросили. Куда я теперь? (Пауза. Антон кричит.) Мучители!.. Отдайте мои рученьки! Отдайте мои ноженьки! Эй, кто здесь живой?!

М и т ь к а — С м е р т ь. Я — смерть живая!.. Смерть живая…

А н т о н. Митька, ты?.. Заколи меня, убей меня… Прикончи…

(Плачет горько, катаясь по кровати.)

М и т ь к а — С м е р т ь. Хо-хо-хо!.. Хо-хо-хо!..

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Изба Петра. На кровати лежит Антон. Возле него плетет лапти Назар. За столом списывает с книги Катерина. Ванька-Пастух строгает кнутовище.

В а н ь к а. Эх, кнутовище-то какое форсистое. Скоро и Егорьев день. Пасха на двор глядит.

Н а з а р. А война идет да идет. Слых прошел, что внучатный набор ладят объявить.

К а т е р и н а. Весь народ порешат. С корнем.

В а н ь к а. А вот я не пойду, да и не пойду воевать. Мне и здесь ладно.

А н т о н. Забреют — пойдешь.

В а н ь к а. Пастухов не бреют. Поп в церкви вычитывал. Говорит: «пастырь при овцах конешно».

Н а з а р. А Петра все нет да нет. Не глядит, что великий пост, — гуляет.

К а т е р и н а. Дедушка… (Откладывает книгу.)

Н а з а р. Что, матушка? Тошнехонько тебе? Чую, чую.

А н т о н. Спасибо тебе, дедушка Назар. Приютил меня.

Н а з а р. Что ты, парень. Страдания твои не малые. И тебе спасибо. Ведь ты сколь денег подарил на старость на мою. Добро было бы в Ерусалим сходить. Сплю и вижу.

А н т о н. А я-то? Бросишь меня — смерть мне.

Н а з а р. Пошто бросать. Бог с тобой. Никуда я не пойду. Просто так, мысли, думка. Без думки заветной скучно жить, паренек хороший Антонушка. В злобе погрязнешь, в суете.

А н т о н. Ты свези меня, деда, о Паске на салазках в церковь Богу попечаловаться.

В а н ь к а. Садись в мешок. Я тебя в мешке снесу.

К а т е р и н а. Зачем так говоришь!

Н а з а р. А ты, Иванушка, с разбором говори. Другим словом хуже полена ушибешь. Человека жалеть надо. А в такую жизнь-метель — и подавно.

А н т о н. Жизнь-метель, говоришь? Верно, что метель.

Н а з а р. Вихорь… Подхватил этот самый вихорь всю жизнь человечью, как сена клок, давай крутить! Так по сенинке и развеет… Вот он вихорь-то какой.

(Входит Мотря. Крестится.)

М о т р я. Здрасте-ка. (Идет к кровати мужа, опускается пред ним на колени.) Антонушка, светик ласковый. Прости. Пойдем жить ко мне.

А н т о н. Убирайся ты вон! Негодная ты баба. Не я тебе нужен деньги.

М о т р я. Ради Христа. Ну, смилуйся.

К а т е р и н а. Может, простишь, Антонушка. В горячах она тогда.

А н т о н. Ты не подумала о том, не сам же я себя искалечил-то, не своей волей.

М о т р я. Ну, а мое сердце-то кто искалечил? Жизнь-то?

Н а з а р. Терпи, Матренушка, терпи. Муж он тебе.

М о т р я. Полно, потерпела. Какой он муж! Ни в живых, ни в мертвых. Утоплюсь пойду, утоплюсь! (Идет к двери.)

В а н ь к а. Лучше удавись, а то вода шибко холодная, кашлять конешно станешь.

Н а з а р (идет за нею). Слышь-ка, Матренушка. Слышь-ка, слышь-ка. Что ты это!

М о т р я (задерживаясь в дверях). А вот на зло! Приду сюда с Юзефом, да и буду миловаться. Гляди!

Н а з а р. Оставь ты, что ты. Человек чуть жив, а ты…

М о т р я. Да что я хуже, что ли, Катерины-то вашей. Ишь, расселась с книжкой-то. Первая Юзефу на шею висла.

К а т е р и н а. Не трог меня, Мотря!

М о т р я. Ага, не трог?! Ты с Юзефом, а я с обрубком с моим? Тьфу!

А н т о н. Убирайся ты! Ванюха, двинь ее кнутом!

М о т р я (подскакивая к кровати). Нет, ты сам двинь! Ты сам двинь, безрукий чорт. На, двинь, двинь! Покарал Бог-то.

Н а з а р. Матренушка, очнись.

М о т р я. Молчи, грабитель! Святоша. Ограбил меня.

Н а з а р. Чего это? Деньги? (Идет к божнице, достает тряпицу.) На, на, подавись!

А н т о н. Дедушка Назар, что ты делаешь! Мои деньги. Не смей!

Н а з а р. Охальница! Пришла, вспотемила всех.

А н т о н. Где мои рученьки. Задавил бы тебя, змею!

(Входит Юзеф.)

К а т е р и н а. Скажи, Юзеф. Вот на тебя Мотря показывает, что быдто…

М о т р я. Да. Всем говорю! И тебе, чурка, объявляю. Юзеф мне замест мужа доводится.

Ю з е ф. Дура! Ты пьяна.

М о т р я. Не отпирайся, голубчик. Мой полюбовник. Мой.

Ю з е ф. Уходи, сумасшедшая. Тебя в больницу треба!

М о т р я. Ах, ты с Катькой хочешь хороводиться? С Катькой?!

В а н ь к а. Не трог Катерину!

Н а з а р. Замолчь!

М о т р я. Не бывать тому! Я те башку топором снесу. Я руки на себя наложу. Утоплюсь! Утоплюсь! (Убегает.)

В а н ь к а (за ней). Стой! Ты где топиться-то будешь? Страсть люблю смотреть, как бабенки мыряют.

Н а з а р (тоже выходит). Вот она жисть-то. Проклятущая жизнь пошла.

К а т е р и н а. Юзеф, голубчик… Спасибо, что пришел. Вот видишь, какой содом у нас. А тут батюшка придет. Петля.

Ю з е ф (подсаживаясь). Вижу, понимаю. (Опасливо смотрит на кровать.)

К а т е р и н а. Ничего. Он на ухо тугой.

Ю з е ф. Решай. Все приготовил.

К а т е р и н а. Что ж приготовил-то?

Ю з е ф. Паспорт, деньги, место. Одежда есть.

К а т е р и н а. А сердце свое приготовил? А жизнь?

Ю з е ф. Все обдумал. Скажи согласье — и в поход. Забудь все, что прошло. Начинай жить снова. Ты, Катерина, молодая. Скажи согласье, торопись.

К а т е р и н а. Все готово у тебя. Вот хорошо рассудил. Умно. А у меня? Нешто сердце мое готово? Этак жизнь переломить. Ведь не лучина…

Ю з е ф. Жизнь один раз дается. Надо делать лучше.

К а т е р и н а. Горшок трещину даст, и то не замажешь, — наипаче сердце. До самой смерти станешь в тоске ходить. Юзефушка, соколик…

Ю з е ф. Катерина, отрада! Катерина! Ну, оглянись кругом, размысли. Твоя жизнь — могила.

К а т е р и н а. Боюсь! Юзефушка, боюсь. Просто, как в тумане вся. А на сердце лед. Холодно как. Зябко как. Юзеф, соколик. Ой, темно, темно кругом.

Ю з е ф. Решайся, будет свет. Кроволитье кончится — ко мне уйдем, в мою отчизну. Голубка, Катерина.

К а т е р и н а. Непривычно мне по чужим землям бегать. Уж как не то, докончу век свой здесь. Как родину брошу? Каждый кустышек, каждая птаха знакома мне.

Ю з е ф. Эх, Катерина! Затем ли я тебя выучил грамоте? Читал книги, вразумлял? Скажи, сердце мое, скажи.

К а т е р и н а. Закваска старая осталась. Высоко вознес ты меня, а крыльев не дал. Чуть нет тебя — и оборвусь. Ой, не смущай ты меня, молодец хороший, Юзефушка.

Ю з е ф. Не дам упасть. (Бьет себя в грудь.) Честь порукой!

К а т е р и н а. Я простая, полудурок. Бросишь.

Ю з е ф. Разве пристало человеку играть чужой жизнью?

К а т е р и н а. Боюсь, Юзефушка, боюсь. Вросла я в землю, как камень при дороге.

Ю з е ф. Может матерью будешь. Может дитя родишь. Катерина!

К а т е р и н а. Это мой крест, Юзеф.

Ю з е ф. А свекор?

К а т е р и н а. Пусть другим моим крестом будет.

Ю з е ф. А со мной тебе будет счастье, радость.

К а т е р и н а. Нет! Видно Богу нужно, чтоб пострадала я. Не лишай меня участи моей.

Ю з е ф. Эх, Катерина! Жизнь коротка. Страдать да страдать. Не есть в том резон. Жизнь — радость!

К а т е р и н а. Да, может и радость, когда в радости родишься, в радости взростешь! А ежели за свое счастье сгубишь душу, не жди добра.

Ю з е ф (неожиданно встает). Прощай, Катерина…

К а т е р и н а (бросаясь ему в ноги). Ой, не уходи! Не кидай. Как я без тебя? Ты — защита. Потерпи чуть-чуть. Может, сердце и на другое повернет. Потерпи. Тяжко будет — кликну. Постучусь к тебе. Ох, если б знато, что его нет в живых!

Ю з е ф. Подымись, Катерина, встань. (Подымает.) Святая, светлая ты вся…

(Входит Ванька-пастух.)

В а н ь к а. Ну, и Мотря! Я ее вот этаким манером боднул в сенцах, а она мне вот этаким манером, кэ-эк запатретит в морду, да бежать.

Ю з е ф. Куда?

В а н ь к а. Это Мотря-то? Прямо. Я за ней, она от меня. Я за ней, не отстаю… Да на кнутище наступил — бряк! — так через башку конешно и перекувылился. Встал — фьють! Нет моей Мотри.

К а т е р и н а. Охота была бежать тебе.

В а н ь к а. Чего это? Бежать-то. Любопытно шибко. Бежит да гайкат, это Мотря-то: «Вот, говорит, серой кислоты на самогонку у фершала сменяю, обопьюсь»… Тут я через башку-то и чебурахнулся, быдто баран. Встал — фьють — нету Мотри.

Н а з а р (входит). Господи ты батюшка. Поглядите-ка что деется. Сейчас со станции в больницу четыре воза калек привезли. Быдто телят зарезанных наложено. Как взглянул я, защемило сердце, а слезы ручьем… ручьем… Детушки наши все… (Плачет прислонившись головой к печке.)

(Входит старуха Дарья, с ней женщина, крестятся, кланяются.)

С т а р у х а. Нет ли у вас Мотри, али Настасьи, солдаток наших?

В а н ь к а. Была Мотря, да вся вышла.

С т а р у х а. Нет никого дома. Хожу, хожу: тоска. Не знаю, куда головушку приклонить. (Садится к сыну.) Сыночек мой, Антонушка! Нету братцев твоих, а моих сынков желанных, загубил супостат лихой! Слезы-то все выплакала. Розума лишилась. Хожу, хожу, нигде спокою нет… Смерть бы!

Ж е н щ и н а. Вот и моего сынка угробили на поганой на войнище. Лучше бы из моей груди сердечушко вынули, легче бы.

Н а з а р. Народу угробят не есть числа. Борони Христос.

(Женщина садится рядом с Дарьей.)

С т а р у х а. Повопить бы нам, Алена… Экая тощища какая лютая.

Н а з а р. Повопите. Что ж. Тоска она тяжельше камня.

С т а р у х а (подшибается рукой и поет жалобно, вопит):

Ж е н щ и н а (тоже). Как на полюшке сражоныем

С т а р у х а и ж е н щ и н а (вместе):

В а н ь к а. А ну вас! Чего вы это…

Ю з е ф. Плачь, матка, плачь… Драгоценны слезы твои, матка старая… И моя матка, там, далеко, далеко, вот так же грустит обо мне… Жива ли? Бедная моя матка. Может быть умерла, может ослепла от слез… (Садится на табуретку и никнет головой.)

(Женщины плачут. К ним подсаживается Катерина.)

В а н ь к а (машет рукой). Ну, распустили мокрую бытность. Не уважаю я!

Н а з а р. Молод еще ты, паренек. Зелен еще умок твой. Не доходят до него страданья людские.

А н т о н. А страдают люди вот как. Весь наш полк, почитай, без ног остался. Пол-армии тогда накрыла мятель. Так под снегом и загибли все. А кто уполз, ноги потерял, сапоги к живой коже пристыли, так и отдирали с мясом… Ну, лучше бы в огонь бросили.

К а т е р и н а. Ой, страсти!

А н т о н. С нами в атаку два сибиряка ходили, братья. В аккурат медведи. Как в гущу врезались, немцу в брюхо штык, да через себя, словно снопы кидали. Широкую улицу за собой оставили, немец густо шел. После боя опьянели от крови-то, языка лишились, сидят, трясутся, аж жутко глядеть на них.

Н а з а р. А ведь мужики православные. Поди, свои сыновья растут. А на какой разбой судьба толкнула. Злодеями стали.

А н т о н. А как семнадцатый корпус на воздух весь взлетел, на фугасы навели. А как три полка ослепли да отравились душным газом… А как…

Ю з е ф (порывисто встает). Довольно! Хватит! Теперь я скажу.

Н а з а р (оставляя лапти). Сказывай, сказывай, милый, у тебя ум густой.

Ю з е ф. Что есть война? Повальное убийство, лютость. Можно ли убить человека? Нет. Не можно. Закон Божий, закон правды не велит этого. Нельзя. Грех.

Н а з а р. Неотмолимый грех.

Ю з е ф. Верно. Ты знаешь. И я. И он (показывает на Антона). И все. И все шли, все били, кололи, резали, рвали друг другу глотки, вышло? Отчего? Слушай! Нам всем, во всех землях сказали: вот идет ваш враг, он заберет вашу землю. Идите, как это… Ну, как это… убивайте его. Вот мы сошлись, как разбойники. Стали отрывать друг другу головы… Ого! Вот я попал к вам в плен. Что же я враг вам? Что же, злодий?

Г о л о с а. — Что ты! Самый золотой человек.

— Тихий, смирный.

— Самый желанный.

Ю з е ф. Ого! И вы мне не есть враги. Вижу. Как это… Ну, как это… Тихие, работящие.

Г о л о с а. Истина твоя.

Ю з е ф. Кому нужна война? Мне не нужна. Может, тебе нужна, Антон? Или тебе, Назар? Может вам, женщины, война треба?

Г о л о с а. Да будет она проклята! Что ты, сударик.

Ю з е ф. Война треба им, владыкам…

С т а р у х а. Видно, хозяин попускает…

Ю з е ф. Какой хозяин?

Н а з а р. Господь.

Ю з е ф (с пафосом). Глупство! Бог не есть зло. Глупство. А вот. Когда придет час, человек узнает, что он есть человек, не скот, не навоз, не быдло. О-о-о! Тогда… Как это… Ну, как это… Тогда он на весь мир, от моря до моря крикнет: Не хочу войны! Я есть сущий хозяин над всей землей, я, народ! И не с кем мне воевать, потому что я — народ. С кем буду злобствовать, на чью землю зариться, чью отчизну разорять? Ни с кем. Всякий человек, всякий народ брат мне, и всякому я родной, везде мне есть приют и место. Потому что я — народ, и весь народ — такой же, как я!

В а н ь к а (прерывая минутное молчание). Так и есть. Вот, напримерича, быки…

Н а з а р. Постой ты — быки-и… Не твоего ума дело.

Ю з е ф. Поняли ли вы меня?

Г о л о с а. Поняли, поняли. Все верно говоришь.

Ю з е ф. И ты, Иван, понял?

В а н ь к а. Боле половины. Вот скажем, напримерича, быки… Разодрались, скажем, два быка, Афонька с Кузькой, красный да черный, конешно. А я значит, коровий хозяин, самый главный бычий командер. И вот, скажем, разодрались быки…

Н а з а р. Да слышали. Мели скорей.

В а н ь к а. А ты не сбивай, сам собьюсь. Вот, напримерича, допустим, конешно так.

Ю з е ф. До свиданья. Я — марш-марш. Поздно уж.

С т а р у х а. Батюшка Юзефушка, постой меня. Пойдем не то вместях.

Ю з е ф. Я ухожу, старая, от вас. С квартиры вашей. (Идет к двери.)

С т а р у х а (за ним). Пошто? Чего тебе не живется-то? (Уходят.)

(Женщина молча встает, крестится, кланяется и тоже уходит.)

В а н ь к а. А я спать завалюсь. Вот у печки. (Укладывается.)

Н а з а р. Ложись, да и нам пора. (Задергивает занавеску у кровати Антона.) Спи и ты, сирота… Спи, батюшка.

К а т е р и н а. Я, дедушка, в чистую избу ночевать уйду. Боюсь я здесь…

Н а з а р. Экая жизнь-то тебе лихая. Власушка наш загиб, царствие небесное покойной его головушке. Петр пьянствует, соромничает, вздыху не дает тебе… Как и жить, как и жить тебе, молодица… Эх, ты…

К а т е р и н а. Дедушка. Сядь-ка со мной рядком. Что скажу тебе. Присоветуй.

Н а з а р. Ну, что, беднушка моя? Сказывай. (Садится.)

К а т е р и н а. Дедушка. Вот Юзеф… Люб он тебе?

Н а з а р. С огнем такого поискать.

К а т е р и н а. Стыдобушка говорить-то. А сказать надо. Один ты у меня на свете самый родной. Полюбила я его, Юзефа-то, дедушка.

Н а з а р. Ну, что же… Твоя вся воля. Бабочка ты молодая, собой пригожая.

К а т е р и н а. Кажись, ребеночек будет.

Н а з а р. Ой! Вот это не вовся ладно, девка. Не соблюла.

К а т е р и н а. Враг попутал.

Н а з а р. Может женился бы на тебе, тогда бы уж. А впрочем сказать велик ли, мал ли грех твой, приму его на свою душеньку. Вот как, беднушка моя. Верно. Не клони головушку.

К а т е р и н а. Вот еще хочу спросить: присоветуй. Отец, сам знаешь чего добивается. Боюсь, силой возьмет. Я тогда убью его… Кровь прольется.

Н а з а р. Отведи Господь, матерь Божия… Катерина великомученица. (Назар крестится.)

К а т е р и н а. Хочу уйти из дому. Бежать. С Юзефом. Как присоветуешь?

Н а з а р. Задумала — беги. Я и сам, и так и сяк размыслю… Одна правильная путь — беги. А то такое приключится, век не очистишь душу. И не отмолить.

К а т е р и н а. Спасибо, дедушка, спасибо.

Н а з а р. Спасет Христос.

К а т е р и н а. Ну, спать пойду. Благослови меня, дедушка. Сердце ноет что-то. Мочи нет… Чую беду какую-то.

Н а з а р (крестит ее). Никто как Бог. Не бойся. Уповай. Иди, беднушка моя, спи.

(Катерина уходит.)

Н а з а р (укладывается спать). А Петрухи нет и нет. Чорту душу продал. И что только подеялось с мужиком. Все пропил. Должно и жизнь свою не путем порешит. Смерть у него на лике чуется… Недоброе. Потемнел лик-то…

(Слышны шаги. Входит пьяный Петр. В руках у него сверток.)

П е т р. Тпру-ка, ну-ка… Что за штука! Тпру-ка, ну-ка, что за штука! Эй вы, встречайте… Катерина, встречай! Сейчас с пассажирки. Гостинцев тебе из городу привез.

Н а з а р. Стыдись. Чего мелешь-то. Непутевый. Паска Господня скоро.

П е т р. Пасха? Ладно. Паска дак Паска. Нам все единственно… А Катерина от меня не уйдет… Эй, где она? Катерина!

Н а з а р. Что ты задумал-то?.. Ведь уж седина в волосьях проступила!

П е т р. Чего?

Н а з а р. Человек ты, али кобель борзой? Хошь бы харю-то умыл.

П е т р. А вот я те умою. Где Катерина?!

Н а з а р. Ушла. В людях ночует. Отца пуще чорта боится.

П е т р. Сходи! Живо! Чтоб минут в минут… А то все рамы выхвощу. Всех богов твоих топором в щепу искрошу, да в печку… Слышишь?

Н а з а р (поспешно одеваясь и уходя). Эх ты, непутевое чадушко… Богоотступник ты!.. Не будет тебе прощенья ни в сей жизни, ни в будущей.

П е т р (оставшись один, сидит у стола, подперев голову и крепко задумавшись). Все пропью… И буду пить. А все из-за нее. (Пауза.) О, чорт тебя задави, сколь сильна эта самая любовь бывает… (Беснуется.) Ой, ой, дайте ножик, распорю себе грудь и выну сердце. Ой!.. (Рвет на себе ворот.) Разнесчастный я… Ну, не могу жить без Катерины. Ну, не могу вздохнуть… Тяжко до чего мне. Тяжко до чего. А никто не верит. Смеются, лаются. И Катерина не верит… Прочь, говорит, прочь уходи… Катерина, Катерина! Ой ты, Катерина… (Раскидывает руки и плачет.)

В а н ь к а (проснувшись садится на полу). Не плачь по бабе, Бог девку даст.

П е т р (поднимаясь). Ты кто такой? Оборотень, или человек? Зарублю! Прочь отсюда! (Схватывает топор.)

(Ванька убегает.)

П е т р (садится на лавку и кладет возле себя топор). Опять, кажись, виденица зачинается…

(Входит Катерина.)

П е т р. Где погуляла, молодайка? Уж извини, побеспокоил.

К а т е р и н а. Чего тебе желательно, отец? Ужинать, что ли?

П е т р. Я тебе не отец… Ты вдова, я вдовец. Покорись. Неужто не люб я?

К а т е р и н а. Стыдобушка одна слушать-то тебя. Опомнись, нехристь.

П е т р. Церковь да всякие венцы ни к чему. Как голуби будем жить в любви. Все богачество ворочу. В десять разов боле того будет. Палаты каменные устрою… Эвота какие ручищи!.. Да и голова варит… Доверься, Катерина, покорись.

К а т е р и н а. Только за этим и звал? (Собирается уходить.)

П е т р. Стой! (Встает, тяжело дышит, глаза горят злобой и страстью. Потом умоляющим голосом.) А ежели тяжко покориться, пожалей… Вот тебе подарок, вот еще сережки золотые. (Вынимает.) На!.. Только пожалей меня. Тяжко покориться, пожалей. Это в твоей воле… Ой, пожалей меня, пожалей. Не дай загинуть… (Бросается на колени, плачет.) Ради Христа, пожалей! Катерина…

К а т е р и н а (отстраняясь). Глаза у тебя блудливые! Сердце в тебе поганое!

П е т р (поднимаясь). Не подымай во мне беса… У меня и так виденица. С ума ты свела меня.

К а т е р и н а. Вырви глаза бесстыжие, вырви сердце.

П е т р. Не подымай, говорю, беса. Худо будет! (Хватает ее.)

К а т е р и н а. Отец!.. Зверь ты! Зверь!

П е т р. Силой возьму… Не уйдешь, девка! (Бросает ее на кровать Антона.)

А н т о н. Караул! Караул! Караул!!

К а т е р и н а. Зверь ты, злодей!

П е т р. А, тут чорт притаился!.. Чорт, знаю, чорт!.. Где топор?

К а т е р и н а. Опомнись! (Хватает за топор.) Человек это, Антон это! Дедушка! Ванька!!

(Суматоха: врываются Ванька, Назар, Юзеф, схватывают Петра и волокут в сенцы.)

П е т р. Врешь, не поддамся… Горло перерву. Прочь!..

(Катерина с криком пинает его ногой, плюет, все скрываются в сенях, потом Катерина вся растрепанная вбегает.)

К а т е р и н а. Убью его!.. Убью!.. (Схватывает со стены ножницы и убегает.)

А н т о н. Ой, батюшки! Этакой страсти и на войне не снилось.

(Вбегает Катерина, в руках ножницы. За ней Юзеф.)

Ю з е ф. Брось ножницы! Отдай!

К а т е р и н а (бегает от него). Глаза ему выкопаю! Довел он меня. Ой! (Со стоном падает Юзефу на руки. Врывается Мотря, в руках бутылка.)

М о т р я. А-а, змеи! Милуетесь… На, краля, на! Вот красота твоя! (Выплескивает на нее из бутылки, бросает бутылку на пол и убегает.)

(Катерина страшно вскрикивает и падает без чувств.)

Ю з е ф (метнувшись, схватывает топор). У, гадина! (Пробегает несколько шагов, с силой швыряет топор к двери, бросается к Катерине.)

(Вбегает Назар, за ним Ванька.)

Н а з а р (всплеснув руками). Ой, беда!.. Катеринушка! Внученька! (Подбегает к ней.)

Ю з е ф. Воды скорей, воды! Тряпицу! (Назар схватывает ковш воды, Юзеф поднимает Катерину, несет на лавку.)

В а н ь к а (растерянно мечется по избе). Вот так уха из петуха… Где же полотенце-то.

(Входит урядник, за ним десятский и две старухи, которые ведут Власа. Он в черных больших очках, голову держит на бок, как слепец, в руках палка. Ванька, разинув рот, стоит посреди избы, Назар остолбенел, Юзеф не оборачивается, занятый Катериной.)

У р я д н и к. Вот хозяина привел…

(падает среди мертвой тишины)