Повесть о Рыжем Мотэле, господине инспекторе, раввине Исайе и комиссаре Блох

В синагоге —

Шум и гам,

Гам и шум!

Нее евреи по углам:

«Ш-ша!!»

«Ш-шу!!»

Выступает

Рэб Абрум.

В синагоге —

Гам и шум,

Гвалт!

…………

Рэб Абрум сказал:

— Бо-же мой!

Евреи сказали:

— Беда!

Рэб Абрум сказал:

— До-жи-ли!

Евреи сказали:

— Да.

…………

А раввин сидел

И охал

Тихо, скромно,

А потом сказал:

— Пло-ха!

Сказал и вспомнил

Блоха.

Лебедю в осень снится

Зелень озерных мест.

Тот, кто попробовал птицы,

Мясо не очень ест.

Мудрый раввин Исайя —

Так мудр!

Так мудр!

Почти

Наизусть знает

Почти

Весь Талмуд.

Но выглядит все-таки плохо:

Щукой на мели…

— Мне к комиссару Блоху…

Его провели.

Надо куда-то деться:

— К чорту!

— К небесам!

— До вас небольшое дельце,

Товарищ комиссар.

У каждого еврея

Должны дочери быть.

И каждому еврею

Надо скорее

Дочерей сбыть…

Вы — мужчина красивый,

Скажемте:

Зять, как зять.

Так почему моей Ривы

Вам бы

Не взять?

Отцу хвалить не годится,

Но, другим не в укор,

Скажу:

Моя девица —

Девица до сих пор.

Белая, белая сажица!

Майский мороз!

Раввину уж кажется,

Что у Блоха…

Короче нос?!

И куда они торопятся,

Эти странные часы?

Ой, как сердце в них колотится!

Ой, как косы их усы!

Ша!

За вами ведь не гонятся?

Так немножечко назад…

А часы вперед, как конница,

Все летят.

…………

Этот день был

Небесным громом,

Сотрясеньем твердынь!

Мэд видала,

Как вышел из дому

Инспектор — без бороды?!

— Выбрился,

Честное слово!

Тысяча слов!

И ахал в Кишиневе

Весь Кишинев.

…………

И собаки умеют плакать,

Плакать, как плачем мы.

Ну, попробуйте, скажем, лапу

Ударить, ущемить?

Да, бывает —

Собака плачет,

А что же тогда человек?

И много текло горячих,

Горьких, соленых рек.

Слезы не в пользу глазу.

И человек сказал:

— Н-ну!

Так инспектор потерял сразу

И бороду

И жену.

Хоть жену не совсем утратил,

Но курица стала не та.

Ну, скажем,

Стала его Катя

Курица без хвоста.

— Счастье — оно игриво.

Счастье — сумасброд.

И ждал он терпеливо:

— Наверно, назад придет.

Но… на морозе голого

Долго не греет дым…

И он опустил голову,

Голову без бороды.

Так, окончательно сломан,

Робок, как никогда,

Инспектор

Пришел к портному,

Чтобы сказать «Да».

…………

Маленький, жиденький столик.

(Ножка когда-то была.)

Инспектор сидит и колет

«Текущие дела».

Путь секретарский тяжек:

Сколько серьезных слов!

Сто-лько се-рьез-ных бу-ма-жек!

И на каждой:

«Блох», «Бобров».

Жутко: контроль на контроле.

Комиссия вот была…

Инспектор сидит и колет

«Текущие дела».

И… он мечтает — не больше

(Что же осталось ему?),

Как бы попасть

В Польшу

И не попасть

В тюрьму…

Что значит:

Хочет человек?

Как будто дело в человеке!

Мы все, конечно, целый век

Желаем

Золотые реки.

Все ждем сахар, так сказать,

А получается иначе;

Да, если хочешь

Хохотать,

То непременно

Плачешь.

Но дайте жизни…

Новый век…

Иной утюг,

Иная крыша,

И тот же самый человек

Вам будет

На голову выше.

Для птицы главное — гнездо.

Под солнцем всякий угол светел.

Вот Мотэле —

Он «от» и «до»

Сидит в сердитом

Кабинете.

Сидит как первый человек.

И «нет, так нет»

Здесь не услышишь.

В чем фокус? Тайна?..

Новый век.

Иной утюг,

Иная крыша…

О-о-о, время!

Плохо… Хорошо…

Оно и так

И этак вертит.

И если новым

Срок пришел,

То, значит, старым —

Время смерти!

Комната… тихо… пыльно.

Комната… вечер… синь.

Динькает

Будильник:

Динь…

Динь…

Динь…

Час кончины —

Он приходит

Тихо-тихо,

Не услышишь.

И уходит молча счастье,

И уходят

Мыши.

Только горе неизменно.

Заржавел пасхальный чайник!

И задумаются стены.

И —

Молчанье.

Он заснежит, он завьюжит

В полночь, ветер белорукий…

И совсем теперь не нужен

Ни Талмуд,

Ни брюки.

Тихо.

Сумрак нависает.

Не молитва

И не ужин…

Пусть по-новому, Исайя,

Стол тебе послужит.

А потом — к иному краю

В рай, конечно, не иначе…

Тихо!

Свечи догорают.

Тихо.

Сарра плачет…

О-о-о, время!

«Плохо»… «Хорошо»…

Оно и так

И этак вертит,

И если новым

Срок пришел,

То, значит, старым —

Время смерти…

Да, если новым срок пришел,

То, значит, старым —

Фэртиг[9]…

До Кракова —

Ровно сорок

И до Варшавы —

Сорок.

Но лучше, чем всякий город,

Свой, родной город.

Разве дворцом сломите

Маленькие, заплатанные,

Знаете, домики.

Где смеялись и плакали?

Вот вам

И меньше и больше.

Каждому свой Мессия!

Инспектору

Нужно Польшу,

Портному —

Россия.

Сколько с ней было пройдено.

Будет еще пройдено!

Милая, светлая родина,

Свободная родина!

Золото хуже меди.

Коли рукам верите…

И Мотэле

Не уедет

И даже

В Америку.

Не-ет, он шагал недаром

В ногу с тревожным веком.

И пусть он — не комиссаром,

Достаточно —

Че-ло-ве-ком!

Можно и без галопа

К месту приехать:

И Мотэле будет штопать

Наши прорехи.

…………

Милая, светлая родина,

Свободная родина!

Сколько с ней было пройдено,

Будет еще пройдено!!!