Повесть о Сверкающей Равнине

Глава 15. И снова Халльблит говорит с Королем.

Так шли дни и месяцы; и вот миновало около шести лун с тех пор, как Халльблит впервые попал на Сверкающую Равнину; и опять вернулся он к опушке леса и услышал и узнал, что Король снова восседает у входа в шатер, выслушивая своих подданных, и сказал себе юноша: "Я еще раз заговорю с этим человеком, ежели, конечно, он и впрямь человек; да, так я и сделаю, хотя бы он и обратил меня в камень".

Халльблит зашагал к шатру, и по пути задумался о том, что поделывают люди клана нынешним утром, и представил себе их юноша весьма отчетливо, и увидел, как запрягают они быков в плуг, и медленно шагают по полю, а сверкающее железо взрезает в стерне длинную борозду, и легкая дымка нависает над вязами в безмятежном спокойствии утра, и дым поднимается к небу от родного крова. И сказал себе Халльблит: "Что такое? Или утро это сулит мне смерть, раз видение столь яркое явилось мне среди лжи и обмана этой неизменной земли?"

Так подошел он к шатру, и народ расступался перед ним направо и налево, и встал Халльблит перед Королем и сказал ему:

– Не могу я найти ее; в твоих владениях ее нет.

Тогда заговорил Король, улыбаясь гостю, как встарь:

– Так чего же ты теперь хочешь? Не время ли отдохнуть?

Отвечал юноша:

– Да, о Король, но не в этой земле.

Молвил Король:

– Где еще, кроме как в этой земле, обретешь ты покой? Извне – война и голод, и тоска, не знающая утоления, и зависть, и страх; здесь – изобилие и мир, и благоволение, и неизбывная отрада. Мало смысла в твоих речах.

Отвечал Халльблит:

– Дай мне дозволение уехать, и я стану благословлять тебя.

– Ужели нет другого выхода? – спросил Король.

– Нет, – ответствовал Халльблит.

Тут почуял он, что Король изменился в лице, хотя по-прежнему улыбался он, и снова холод пробрал гостя до самого сердца.

Но заговорил Король и сказал:

– Я не препятствую твоему отъезду, равно как и мои подданные. Никто не поднимет на тебя руку; во всей земле нет оружия, помимо праздного меча у меня на поясе да твоего снаряжения.

Молвил Халльблит:

– Не задолжал ли ты мне радость в расплату за то, что ввел меня в обман?

– Да, – отвечал Король, – протяни руку и прими ее.

– Одно только приму я от тебя, – возразил Халльблит, – мою нареченную деву или же содействие моему отъезду.

Тогда заговорил Король, и голос его зазвучал грозно, хотя по-прежнему улыбался он:

– Я не стану препятствовать, и помогать не стану. Ступай с миром!

Смятенный, едва не теряя сознания, Халльблит развернулся и побрел по полю, едва ли осознавая, где находится; и по пути почувствовал, как кто-то тянет его за рукав, и оглянулся, и ло! – он стоял лицом к лицу с Морским Орлом, исполненным радости ничуть не меньше, нежели прежде. Тот привлек Халльблита к груди, и обнял, и расцеловал, и сказал:

– Добрая встреча, попутчик! Куда путь держишь?

– Прочь из этой земли лжи, – отозвался Халльблит.

Морской Орел покачал головой и молвил:

– Все гоняешься за сновидениями? А ведь ты до того пригож, что рядом с тобой любому впору устыдиться.

– Не сновидения я ищу, – возразил Халльблит, – но скорее пробуждения ото сна.

– Ну ладно, – отозвался Морской Орел, – об этом мы спорить не станем. Но послушай! В цветущем уголке на лугу поставил я шатер; и хотя не так просторен он, как королевский, однако весьма хорош. Пойдем туда со мною, ты отдохнешь ночью, а завтра поговорим о деле?

А Халльблит безмерно устал, и пребывал в замешательстве, и совершенно пал духом, и дружеские речи Морского Орла смягчили его сердце, и улыбнулся он другу, и молвил:

– Благодарствую; я пойду с тобою; ты добр, и ничего, кроме добра, не видел я от тебя с тех пор, как впервые узрел тебя распростертым на ложе в Чертоге Викингов. Помнишь ли тот день?

Морской Орел нахмурился, словно пытаясь удержать ускользающее воспоминание, и молвил:

– Смутно, друг, словно в кошмарном сне; кажется мне, будто дружба наша зародилась в тот миг, когда вышел я к тебе из леса, и увидел тебя в окружении трех девиц; это помню я весьма отчетливо; уж больно красив ты был.

Халльблит подивился его словам, но ничем на них не отозвался, и пошли они вместе к цветущему уголку у ручья с прозрачной водой, где стоял шелковый шатер, зеленый, словно примятая трава, и отделанный золотом и яркими нитями. Тут же рядом, в траве, устроилась подруга Морского Орла, столь же прелестная, как и прежде: на щеках ее играл румянец, а губы казались нежными да сладкими. Заслышав шаги, она обернулась, и при виде Халльблита лицо ее озарилось улыбкой: так луч солнца пробивается с небес погожим, но облачным утром; и подбежала дева к гостю, и взяла его за руки, и поцеловала в щеку, и молвила:

– Добро пожаловать, Копьеносец! Добро пожаловать назад! Во многих местах слышали мы о тебе и жалели, что невесел ты, а теперь радуемся твоему возвращению. Надо думать, отныне жизнь твоя будет исполнена сладости?

Снова растрогал Халльблита ласковый привет красавицы, однако покачал он головой и отозвался:

– Добра ты, сестрица; но если хочешь выказать еще больше доброты, так покажи мне путь к бегству из этой земли. Ибо здешняя жизнь мне в тягость, и похоже на то, что жива еще надежда за пределами Сверкающей Равнины.

Лицо девы омрачилось, и ответствовала она:

– Да, равно как и страх, и худшее тоже, ежели бывает что хуже страха. Но пойдем же, надо поесть-попить в этом отрадном уголке и развлечь тебя малость, прежде чем покинешь ты нас, если уж твердо надумал уходить.

Юноша улыбнулся ей, давая понять, что не возражает, и прилег на траву, а те двое взялись за дело и вынесли роскошные подушки и позолоченный стол, и выставили изысканное угощение и доброе вино.

Так вместе воздали они должное еде и питью, и Морской Орел и его подруга снова весьма развеселились, а Халльблит постарался не омрачить пиршества, говоря себе: "Я покидаю здешний край и более их никогда не увижу; а они ко мне добры и ласковы, и прежде были таковы; так не стану причинять боль беспечным сердцам. Ведь когда я уйду, недолго будут они вспоминать меня".