Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

Введение Элита украинского гетманства: кто это?

Когда мы стараемся представить себе повседневную жизнь казацкой элиты Украинского гетманства, ее досуг и традиции, нам нужно, прежде всего, разобраться в том, что это были за люди и что это было за общество.

Собственно Украинское гетманство возникло в 1649 году, в результате победоносного восстания украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого. Возникло как государственное образование, стремившееся получить автономию от Речи Посполитой, не желавшей удовлетворить главные требования украинской элиты: сохранение православной веры, казацкой свободы и права самим управлять своим краем.

Добившись свободы в тяжелом военном противостоянии с мощной польской военной машиной, Украинское гетманство оказалось в тяжелейшей геополитической ситуации, зажатое между тремя мощнейшими политическими образованиями: Речью Посполитой, Оттоманской империей и Российским государством. В выборе дальнейшего политического союза украинская элита руководствовалась поиском того, кто обеспечит наибольшую автономию и сохранение тех ценностей, которые казались им самыми дорогими. По логике выбор пал на православного царя, который, как многие верили, должен был защищать своих единоверцев. Еще почти сто пятьдесят лет Украинское гетманство оставалось автономным образованием в рамках Российского государства, а затем – Российской империи, пока Екатерина II не ликвидировала все его привилегии. Но так далеко вперед мы забегать не будем, а остановимся на тех временах, когда украинская элита и возглавляемое ею общество достигли наибольшего расцвета – т.е. на XVII веке.

Ограничив, таким образом, временные рамки нашего повествования, мы должны еще оговорить территориальные границы. А они у Украинского гетманства не были постоянны, часто меняясь. Изначально (при Богдане Хмельницком) оно охватывало почти всю центральную Украину (от Шаргорода и Любара до Гадяча и Глухова). Затем под влиянием внешних и внутренних факторов гетманство делилось, уменьшалось и, в конечном счете, к 80-м годам XVII века представляло собой лишь Левобережную Украину и правобережный Киев с небольшой полоской соседней территории (и далее по левому берегу – от Стародуба на севере до Кременчука на юге).

Вот именно о повседневной жизни этого общества, их традициях, сохраненных и преумноженных в жестоком столкновении с врагами, и досуге мы и будем вести речь. Хотя, говорить об Украинском гетманстве (которое само по себе прошло долгий путь более чем векового развития), не затрагивая его предтечей, истоков и основополагающих фундаментов, – тоже не получится.

Кто был элитой Украинского гетманства – политической, культурной? Прежде всего, казачество. Но вот тут мы приходим к очень зыбкому контексту. Дело в том, что казачество в России в лучшем случае представляется чем-то вроде славных сподвижников Стеньки Разина (настаивающих, чтобы он бросил в Волгу персидскую княжну) или казаков атамана Матвея Платова (требующих от обескураженных парижан «быстро-быстро» еду и водку)2. В худшем случае – перед нами предстают сомнительные типажи современных ряженных, по какому-то недоразумению называющих себя казаками и вешающими на себя значки, напоминающие боевые награды наших славных предков3. Не надо также путать элиту Украинского гетманства с вольным запорожским казачеством, жившим по совершенно иным законам. По поводу последнего автор данных строк написала много нелицеприятного, за что меня справедливо и не очень критиковали некоторые коллеги. Скажу лишь, что Запорожье было удивительным, ярким, противоречивым и совершенно уникальным явлением. Его суть гениально, глубоко и ярко, на мой взгляд, смог передать Илья Репин, на своем бессмертном полотне4. Но речь в нашей книге пойдет не о запорожцах.

Казачество Украинского гетманства, так называемое реестровое или городовое, было совершенно иным явлением. Во времена Речи Посполитой это были регулярные военные, получавшие от государства за свою службу денежное вознаграждение, очень серьезные налоговые льготы и обладавшие судебным иммунитетом5.

Начало формирования новой украинской элиты, которой было суждено стать главной политической силой общества на протяжении нескольких столетий, создать собственную государственную систему и собственную культуру, как ни парадоксально, было заложено литовцами и поляками. Именно они своими реформами превратили первых вольных казаков в политическую элиту.

Первые попытки привлечь на службу вольных запорожских казаков были сделаны еще при литовских князьях. Король Сигизмунд II в 1568 г. издал указ, призывавший казаков вернуться в замки и пойти на службу за денежное вознаграждение. В результате собралось примерно 300 казаков, которые прослужили с 1568 по 1576 гг., получая жалование деньгами и сукном и подчиняясь «старшему и судье всех низовых казаков». Уже грамоты Сигизмунда II (1572 г.) высвобождали реестровых из-под судебной юрисдикции панов и давали налоговые привилегии как минимум старшине6.

Новый этап формирования реестровых регулярных казаков начался при польском короле Стефане Батории, который, готовясь к войне с Московским государством, сформировал первый казацкий украинский полк. Командиром стал украинский шляхтич Иван Оришевский, которого впервые стали именовать гетманом. При нем была также создана должность писаря, который собственно и вел «реестр», т.е. список казаков, включенных в отряд и получавших жалование (отсюда и название – реестровые). Стефан Баторий (по происхождению венгр) пошел дальше в своей реформе, заложив основы новой политической элиты украинского общества и, сам того не догадываясь, подложив бомбу замедленного действия под основы Речи Посполитой (королем которой он являлся). По его указу казакам дали первые официально признанные государством «вольности»: они не подлежали никакому суду, кроме суда своего гетмана, а также были освобождены от уплаты любых налогов7. Таким образом, реестровые оказывались в исключительно выгодном экономическом и социальном положении. Но в том-то и дело, что им этого было мало, и они начали добиваться права участия в политической жизни страны.

С момента реформ С. Батория на службе у Речи Посполитой постоянно имелись реестровые казаки. Хотя в начальном периоде число собственно реестровых казаков было незначительно, но с одной стороны, на «казацкие вольности» начали претендовать все те, кто причислял себя к казакам, а с другой – реестровые сами стали бороться за расширение числа реестра.

Казацкая вольность – это сладкая свобода, за которую упрямо и бесстрашно будут сражаться многие поколения украинцев (прямо как их главные оппоненты – польская шляхта, снова и снова поднимавшаяся против тисков Российской империи)8. И вот тут очень важно понимать, что реестровое казачество Украины конца XVI–начала XVII века, то самое, что привело его к победным сражениям Богдана Хмельницкого, сплошь состояло из шляхты (по крайней мере – если мы говорим о старши́не9 и гетманах). «Старшие» реестровых казаков Я. Бадовский, И. Оришевский, практически все руководители ранних казацких восстаний, начиная от Г. Косинского и С. Наливайко, выдающиеся гетманы Украины Петр Сагайдачный, Богдан Хмельницкий и далее до конца существования гетманства вплоть за редким исключением10 – все были шляхтой. А те, кто не был, считал себя ей равными.

Лучше понять менталитет украинской элита конца XVI в. позволяет тот факт, что она своими корнями и традициями происходила из Великого княжества Литовского, соединившего в себе древнерусское наследие и западную культуру. Свободы и вольности, господствовавшие в этом государстве более двухсот лет и закрепленные Литовским статутом (сводом законов, который действовал на Левобережье вплоть до ликвидации Украинского гетманства в 1781 г., а на Правобережье – вплоть до 1830-х гг.) определяли положение мужчин и женщин Украины. Шляхта и мещане – основная социальная база казацкой старши́ны – были категориями, обладавшими значительными правами, имевшими возможность отстаивать свою правоту в судебном порядке. Хотя объединение с Польшей и создание Речи Посполитой лишило этих прав украинское крестьянство (которое было вольным согласно первых двух Статутов), оно одновременно дало право шляхте избирать короля. А, как известно, менталитет свободного человека, имеющего возможность распоряжаться своей судьбой и управлять своей страной, формировавшийся поколениями на протяжении нескольких столетий, – это очень серьезный фактор.

Мы имеем в виду, прежде всего, традицию активного участия в жизни страны. По условиям Литовского статута 1529 и 1566 гг. вся шляхта должна была участвовать в сеймиках, сеймах и в выборах шляхетских судов. К тому же, вся шляхта была юридически равна («заровно всихъ въ томъ почытаючы отъ вельможного и до навбожшого шляхтича»). И до определенного момента именно такие панибратские отношения доминировали в Украине между шляхтой и магнатами (примером служат отношения М. Хмельницкого, отца Богдана, с православным магнатом Я. Даниловичем). С 1573 г. вся шляхта Речи Посполитой, независимо от вероисповедания, потенциально могла участвовать в избрании короля. Это не могло не создавать сознания собственной значимости и независимости.

Но не менее достойно ощущали себя и горожане, пользовавшиеся привилегиями Магдебургского права. Широкое распространение православных братств, активно влиявших на политическую и религиозную жизнь (вплоть до избрания митрополита и архимандрита), занимавшихся культурой и образованием, свидетельствует о независимом и уважаемом положении украинского мещанства, из числа которого тоже выйдет немало знаменитых казацких старшин (Золоторенки, Сомки и т.д.).

Вообще, Литовский статут – свод законов, по которому жило украинское общество с XVI до конца XVIII вв. (а Правобережье – и до трети XIX в.) представлял собой удивительный пример демократических свобод раннего Нового времени. Например, глава государства давал клятву сохранять жителей «при свободах и вольностях христианских, в которых они жили, КАК ЛЮДИ СВОБОДНЫЕ (подчеркнуто Т. Т.), свободно издавна избирая себе панов… по примеру и образу свободных христианских государств»11.

Реестровое казачество с самого своего создания тоже обладало свободой выбора своих старших, включая гетмана и старшин. Судилось по собственным законам и, будучи военной и политической элитой, не считала себя ниже кого-либо.

Именно это свободолюбие жителей Великого княжества Литовского породил кровавый конфликт с польской шляхтой, не желавшей видеть в них себе ровню. Именно поэтому все больше украинской шляхты уходило в казачество, видя в этой новой силе возможность отстаивать свои интересы.

Эта тесная связь украинской шляхты с казачеством (прежде всего – с реестровым) породило четкое представление о рыцарском характере казацкой службы. Это было отголоском европейской традиции, согласно которой дворянин – это рыцарь на службе у своего суверена. Именно такое рыцарское мнение о себе имела шляхта Речи Посполитой, прежде всего польская.

Надо отметить, что именно тесная связь украинской элиты с европейской традицией (мы это многократно будем видеть на примере образования, досуга, быта и т.д.) отличало ее от российского казачества. Уже в 1632 г. во время конвокационного сейма для избрания короля казаки подали письмо, в котором, ссылаясь на «службы свои рыцерские», просили, чтобы их считали равными членами Речи Посполитой и «не обделяли в избрании короля». Есть там и примечательное пожелание: «Чтобы мы были наделены вольностями, людям рыцарским надлежащими»12. Подписали это письмо Лаврентий Пашковский, Герасим Копц, Дорош Кушкович, Теодор Пых13. По крайней мере двое из подписавшихся – принадлежали к шляхетскому сословию.

Казацкая элита прошла много этапов. В конце XVI–начале XVII вв. это была православная шляхта Речи Посполитой, которая, столкнувшись с репрессиями со стороны поляков, отстаивала свою религию и идентичность под именем казаков. По мере нарастания борьбы и ожесточения сторон старши́на отказывалась от своего шляхетства, считая звание казака более важным, значимым.

Таким образом, когда восстание под руководством Богдана Хмельницкого завершилось победой и созданием Украинского гетманства, казацкая старши́на представляла собой своеобразный сплав профессиональных военных и шляхты Великого княжества Литовского. Общество, в котором умели и любили сохранять традиции. Даже если за это приходилось биться. Но также это было общество образованных людей, сумевших даже в богословских спорах дать отпор лучшим представителям католической церкви.

Очень скоро, практически сразу после побед Б. Хмельницкого и изгнания из Украины польской шляхты, старшины (т.е. офицерские чины) начали выполнять не только военные, но и административные функции, в скором времени заменив собой всю исполнительную и судебную власть украинского общества – ибо вся старая, польская, просто перестала существовать.

Может показаться, что речь идет о какой-то очень ограниченной группе людей. На самом деле это не так. Начнем с того, что и в Великом княжестве Литовском, и в Речи Посполитой шляхта была очень многочисленной частью общества, т.к. к ней относились и весьма ограниченные в средствах люди («мелкопоместные», «худородные»), но при этом ничуть не менее свободолюбивые14. Отсюда столь активное проникновение шляхты в ряды казаков.

Что касается казацкой старши́ны, то если к внешней политике и управлением страной в Украинском гетманстве была допущена ограниченная часть элиты нового общества, а высшим влиянием и властью пользовался только очень узкий слой старши́ны, то совершенно другое дело – местное управление. Если учесть, что по реестру 1649 г. в Украинском гетманстве имелось шестнадцать полков, в среднем разделенных по 15 сотен, соответственно 240 сотников, а также писари, бунчужные, обозные, судьи и т.д. Набирается несколько тысяч старши́ны, которая за последующие годы почувствовала вкус долгожданной «воли».

Роль старши́ны возрастала по мере того, как генеральная рада (т.е. с участием представителей от всех полков) теряла свое реальное значение, а власть все больше переходила к старшинской раде. Эти съезды генеральной старшины, полковников, сотников, значного товарищества проходили дважды в год – на Рождество и Пасху. На этих старши́нских радах обсуждались важнейшие дела внутренней и внешней политики, разбирались тяжбы и т. д.

К середине 80-х годов XVII в. старшина все меньше исполняла собственно военные функции. Но зато служба в «Войске Запорожском» (т.е. в государственной структуре) открывала возможности отличной карьеры в юридической, судебной, налоговой или административной системах. Сотни амбициозных молодых людей приезжали с Правобережной Украины на Левый берег, чтобы попытать свое счастье в Украинском гетманстве. А если к этому добавить возможности церковной карьеры, которая, как мы увидим ниже, была самым тесным образом связана с украинским казачеством, – то становится понятно, что перед нами консолидированная элита, объединенная образованием, традициями, родственными связями.

Достаточно расхожим является мнение о «полонизированности» украинской элиты. Под этим часто ошибочно понимается то европейское влияние культуры Ренессанса и барокко, которое нередко проникало на Украину именно через Польшу, польскую шляхту или иезуитские колледжи. Когда мы будем говорить о культуре и образовании Украинского гетманства, мы, разумеется, будем видеть многое из того, что приближало его к Европе. Классическое образование, основанное на принципе семи искусств, увлеченность античными идеалами, понимание барокко, прежде всего как гуманизм, обращенный к человеку, и многое другое. Но даже барокко было своим, украинским, с заметными отличиями от западного, с собственными характерными чертами и дополнениями. К тому же, сильнейшее влияние православной традиции в ее классическом виде, с элементами христианской демократии (включая участие мирян в выборе высших иерархов церкви и настоятелей монастырей), а также традиции военного общества придавали украинскому обществу необыкновенный колорит и своеобразие.

Заимствовав многое с Запада, казацкая элита не шла путем простого копирования. Даже в мелких деталях и привычках они отличались от соседней польской шляхты.

Отличительной чертой была хозяйственность и зажиточность. Старши́на умела и любила заниматься хозяйством15. И успешно торговала, равно как и украинские купцы – и в Гданьске, и в Риге, и в Силезии, и в Крыму.

На Левобережье было развито производство пепла, смольчага, поташа (он производился для пороха), скипидара, гонта16, клепок (для изготовления бочек), досок17. Ниже мы увидим современные (для своего времени) водяные мельницы старши́ны, которые не только мололи зерно, но также пилили дрова, валяли сукно и пр. Производство зерновых было на таком уровне, что в обиход даже вошла Батуринская мера ржи18. Помимо сельского хозяйства и развивалась и железнорудная промышленность, в частности рудни – металлургические предприятия, в которых добывали железо. Имелось множество гут (стеклянных заводов), ну и, конечно, процветали исконные промыслы – бортное пчеловодство и винокурение.

Казацкая старши́на часто брала деньги под проценты или под залог у родных, близких друзей и свояков19. При этом не чуждалась обычных в мире бизнеса способов вернуть свои деньги: например, подпоить и вынудить подписать купчую, в противном случае угрожая отнять силой20. В самых редких случаях использовали даже методы, распространенные в Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой – совершали наезды на хутора своих родственников, отбирая имущество или врываясь в здания21.

Несмотря на такие спорные черты, характерные для большинства элит, для украинской было очень важно сознание собственного достоинства и осознание своей идентичности. Представление об «отчизне нашей малороссийской», как об обособленном автономном образовании, было широко распространено в нарративе того времени22. Не меньшее отражение в украинской литературе XVII в. нашла и идея «общего блага» («bonum publicum»), как принципа, которому должна подчиняться деятельность правителей23. Между прочим, на Западе эти идеи получили распространение только в Новое время.

Задумывалась украинская элита и о своем происхождении. Существовало довольно много теорий. Одни выводили себя от хазар («от хазарских каганов»)24, другие придумывали еще более витиеватые теории: «Роксоляне, русь или славяне от вандалов [происходят]. А прежде от Афета, сына Ноева початок свой ведуд»25. Помимо библейских времен возникновения своего народа, вспоминали и Александра Македонского.

Зато в украинском обществе были достаточно четкие представления о человеческих добродетелях, за которые должна последовать Божественная награда. Надо отметить, что не все достоинства, ценившиеся там, соответствовали библейским идеалам. Так у И. Гизеля фигурируют вера, надежда, любовь, молитва, милостыня, воздержание, кротость, благость и одновременно мудрость, правда, бодрость и мужество. А за это полагается победа, слава, сила, честь, богатство, счастье, тишина, похвала, держава, благолепие, долгоденствие и веселие26. Такая удивительная смесь христианских заповедей с рыцарскими идеалами.

Гордость и достоинство наряду с умением постоять за собственные идеалы в свою очередь сочетались у украинской элиты с романтизмом, свойственным казачеству – людей, поэтизировавших удачу, мечтателей и ценителей красоты. Казаки любили смотреть на чистые воды Днепра, изумрудную зелень дубрав, вишневых садов. Видели красоту полета птиц в небесах и бега коней по степи27. Одному из самих славных представителей украинской старши́ны, Ивану Богуну, посвящены такие романтические строки: «Отвага льва, хитрость змеи, осторожность лиса и легкомыслие ветра заключались в каждой его жиле. Свобода, степь, война были его стихией и ничем другим он не занимался. Военный гений и женский каприз породили этого казака, которому не было равных»28.

Ну и, конечно, знаменитый украинский юмор, столь ярко переданный Гоголем, был очень характерен уже для украинского общества. Замечательный пример веселой шутки приводит итальянец А. Вимина, бывший на приеме у Б. Хмельницкого: «за столом и при выпивке нет недостатка в веселости и остроумных выходках» и описывает один случай. «Как то раз мой слуга усердно восхвалял перед казаками величие и чудеса города Венеции, и его жадно слушали. Наговорившись вдоволь о положении, фабриках и богатствах города и описавши обширность его, рассказчик прибавил, что улицы в городе так широки, что самим горожанам случается заблудиться в них29. “Ну нет! – возразил один казак, этим ты не хвались со своей Венецией. Я тебе скажу, что то же самое со мной бывает в этой тесной хате: когда посижу немного за этим столом, то уже не попаду в двери, чтобы вернуться домой”»30.

Как мы уже писали, большинство шляхты, принявшей восстание Б. Хмельницкого, – показачилось и влилось в ряды казацкой старши́ны. То же случилось и со многими мещанами. Документы сохранили лишь отрывочные и крайне несистематичные сведения о повседневной жизни элиты Украинского гетманства, ее досуге и традициях. Но материала о быте казацкой части элиты (в отличие от мещан) значительно больше, что и определило выбор нами темы книги. Жизнь украинского духовенства – это совершенно особая история, которая остается за рамками нашего повествования. Даже относительно повседневной жизни старши́н мы знаем очень немного. Только десятилетия изучения этой эпохи, порой совершенно случайные находки и наблюдения позволили автору накопить достаточно материала, чтобы представить его на суд читателю. Хронологически мы стараемся не выходить за рамки XVII века, и уж тем более – первой четверти XVIII в., когда влияние российской имперской культуры, равно как и подражание западным традициям, в корне изменили повседневность казацкой элиты.