Поющая королева (ЛП)

5

Королевское испытание было отменено.

Прошло уже два месяца, и каждое утро придворные ждали объявления. Лорды и леди не давали королю покоя, допытываясь, когда же его сын наконец выберет себе королеву из их дочерей. Король же отмалчивался и стойко смотрел на поданных своими прекрасными глазами. Королева Анабель тоже не давала намеков относительно того, когда ее сын исполнит свой главный долг. Только принцу Роберту хватало наглости улыбаться, в точности зная, какая буря нависла на горизонте. Шли дни, люди начали шептаться. Гадали, не был ли Тиберий как его отец, отдающий предпочтение мужчинам — но даже в этом случае он обязан выбрать королеву, которая родила бы ему наследника. Другие были более проницательны, подхватывая те крошки информации, которые бросал им Роберт. Осторожные намеки, услужливые знаки.

«Принц уже принял решение, и никакая арена его не изменит».

Кориана регулярно трапезничала с Робертом и королевой Анабель. Девушка так быстро стала их любимицей, что люди призадумались, так ли слаб дом Якосов, как кажется?

— Это какой-то трюк? — недоумевали они. — За притворной бедностью скрывается могущество?

Циники же находили иное объяснение:

— Она — певица, манипулятор. Стоило ей взглянуть принцу в глаза, как он тут же полюбил ее. Уже не в первый раз леди нарушают закон, дабы получить корону.

Лорд Гаррус упивался вниманием к своей особе. Он воспользовался этим преимуществом и делал ставки на будущее своей дочери в виде тетрархов и кредитов. Но оказался слишком слабым игроком для такой сложной игры. Гаррус потерял столько же, сколько взял, играя в карты и покупая казначейские акции или сомнительные дорогие предприятия, чтобы «улучшить» экономику региона. Он также открыл две шахты по наитию лорда Самоса, который уверял его в наличии железных жил в холмах Адеронака. Обе закрылись через пару недель, превратившись в грязь.

Только Джулиан знал об отцовских неудачах и тщательно скрывал их от сестры. Тиб, Роберт и Анабель поступили так же, защищая ее от самых злобных сплетен и работая вместе с Джулианом и Сарой, чтобы Кориана оставалась в блаженном неведении. Однако, несмотря на их старания, девушка узнала правду. Не желая, чтобы ее семья и друзья волновались, она делала вид, что ничего не слышала, и все были счастливы. Лишь дневник знал цену этой лжи.

«Папа сам роет себе могилу. Он хвастается мной перед своими так называемыми друзьями, рассказывая, что я будущая королева этой страны. Никогда прежде он не уделял мне столько внимания, и даже теперь оно мизерное и напрямую касается его благополучия. Сейчас он любит меня, но я-то знаю, что причиной тому Тиб. Мой родной отец снисходит до своей дочери только тогда, когда ей интересуются другие».

Из-за этого ей снилось, что она проиграла в Королевском испытании и вернулась в их старое поместье. Там ее отправили в семейный склеп, лежать рядом с неподвижным телом дяди. Когда трупы начинали шевелиться и тянуть руки к ее горлу, она всегда просыпалась, вся мокрая от пота, и больше не могла заснуть.

«Джулиан и Сара считают меня слабой, хрупкой, как фарфоровая кукла, которая разобьется от легкого касания, — писала она. — Хуже всего то, что я начинаю им верить. Действительно ли я настолько слабая? Настолько бесполезная? Неужели я не смогу как-то помочь, если Джулиан меня об этом попросит? Неужели уроки Джессамины — единственное, чем я вооружена? Кем я стала в этом месте? Я уже и не помню, как менять лампочку! Я себя не узнаю. Неужели, это и значит повзрослеть?»

Ей снилась красивая комната. Но все ее двери и окна были заперты, а внутри — пусто. Даже книг не было. Ничего, что могло бы ее расстроить. Каждый раз комната превращалась в клетку с золотыми решетками. Она все уменьшалась и уменьшалась, пока не сдавливала Кориане кожу и не пробуждала ее.

«Я не тот монстр, коим меня считают придворные. Я ничего не делала и никем не манипулировала. Я уже много месяцев не пользовалась своими силами, так как у Джулиана больше нет времени меня учить. Но они не верят. Я вижу их взгляды, слышу шепот дома Мерандус и особенно — Элары. Я не общалась с ней с того самого банкета, когда ее насмешки свели меня с Тибом. Возможно, это научило ее не совать нос в чужие дела. Или она боится смотреть мне в глаза и слышать мой голос, будто я могу побороться с ней своими способностями. Естественно, это не так. У меня нет никакой защиты от таких людей, как она. Наверное, стоит поблагодарить человека, который распустил этот слух. Благодаря нему хищницы, вроде Элары, не считают меня своей жертвой».

Ей снились светло-голубые глаза, следящие за ее каждым шагом, наблюдающие, как она надевает на себя корону. Люди кланялись при ее появлении и скалились, стоило ей отвернуться, планируя заговор против новой королевы. Они боялись и ненавидели ее. Волки, ждущие, когда она проявит в себе овечку. Во сне она пела песню без слов, которая лишь распаляла их кровожадность. Иногда ее убивали, иногда игнорировали, иногда бросали в тюремную камеру. Все три варианта тут же пробуждали Кориану.

«Сегодня Тиб признался, что любит меня, и хочет на мне жениться. Я ему не верю. С чего бы ему этого хотеть? Я ему в подметки не гожусь. Я ни красива, ни умна, ни сильна, и не добавлю ему могущества. Стану обузой, которая приносит одно беспокойство. Ему нужен кто-то сильный, девушка, которая будет смеяться в лицо лжецам и сплетникам, сможет побороть свои сомнения. Тиб такой же слабый, как я, одинокий паренек, сбившийся с пути. Я лишь ухудшу ситуацию и принесу ему боль. Нельзя так поступать».

Ей снилось, что она покинула двор навсегда. Как и хотел Джулиан, чтобы Сара не оставалась во дворце. Каждую ночь места менялись. Она сбегала в Делфи, Харбор-Бэй, Пьедмонт и даже в Лэйкленд, и каждый сон был окрашен в черно-серые тона. Темные города поглощали ее и прятали от принца с его короной. Но они ее пугали. В них не было ни души, даже призраков. Она всегда оставалась одна. От таких снов девушка просыпалась с болью в сердце и лицом, покрытым солью слез.

Тем не менее, она не нашла в себе сил отказать ему.

Когда Тиберий Калор, наследник престола Норты, встал на одно колено с кольцом в руке, она его приняла. Улыбнулась. Поцеловала принца. И сказала «да».

— Ты сделала меня счастливей, чем можно было мечтать, — сказал ей Тиб.

— Знакомое чувство, — серьезно ответила Кориана. Она тоже была по-своему счастлива.

Но есть большая разница между одной горящей свечей в темноте и восходом солнца.

Верховные дома сплотились в оппозицию. В конце концов, Королевское испытание было их привилегией. Правом на то, чтобы свести королевского сына с самой талантливой дочерью. Когда-то дом Мерандусов, Самосов и Осаносов были лидерами, их дочери рождались, чтобы стать королевами. А тут их единственный шанс на корону нагло отобрала какая-то выскочка! Но король был непреклонен. Подобные прецеденты уже случались. Как минимум два предыдущих короля женились не из-за Королевского испытания. Тиб станет третьим.

Словно извиняясь за конфуз, свадьбу устроили самую что ни на есть традиционную. Ее отложили до следующей весны, когда Кориане исполнится шестнадцать, и это дало королевской семье время, чтобы убедить, пригрозить и подкупить Верховные дома. В конце концов, все дали свое согласие. Кориана Якос станет королевой, но все ее будущие дети будут обязаны жениться, исходя из политических интересов. Она была против такой сделки, но Тиб согласился на условия, а Кориана не могла ему отказать.

Естественно, Джессамина повесила все лавры на себя. Даже когда Кориану одели в свадебное платье, и до церемонии оставался час, старая кузина сидела с бокалом и щебетала:

— Только посмотри на себя, это наследие Якосов! Хрупкая, грациозная, как птичка!

Кориана была не согласна.

«Будь я птичкой, то улетела бы с Тибом».

Корона на ее голове, первая из множества, впивалась в череп. Плохой знак.

— Со временем станет легче, — прошептала королева Анабель ей на ухо. Девушке отчаянно хотелось в это верить.

Поскольку ее мать умерла, Кориана с радостью согласилась, чтобы Анабель и Роберт заменили ей родителей на свадьбе. В идеальном мире Роберт провел бы ее к алтарю вместо Гарруса, который так и не смог взять себя в руки. В качестве свадебного подарка он затребовал пять тысяч тетрархов. Ему не приходило в голову, что обычно подарки дарили невесте, а не требовали от ее имени. Несмотря на то, что вскоре он станет членом королевской семьи, лорда Якоса лишили должности губернатора, так как он плохо справлялся со своей работой. Поскольку обстановка и без того была накаленной из-за экстравагантного решения Тиба взять в жены Кориану, Калоры ничего не смогли поделать, кроме как отдать бразды правления Адеронаком дому Провосов.

Когда с церемонией и банкетом было покончено, а Тиб уснул в их новой спальне, Кориана взялась писать в дневнике. Ее почерк был кривоватым от спешки, слова сливались воедино, оставляя пятна чернил на бумаге. В последнее время ей редко удавалось садиться за дневник.

«Я вышла замуж за принца, который однажды станет королем. Обычно на этом все сказки заканчиваются, и я боюсь, что на то есть весомые причины. Сегодня меня охватило плохое предчувствие, черная туча, от которой я не могу избавиться. В моем сердце зародилось беспокойство, тянущее из меня все соки. Или, возможно, я заболеваю. Надо посоветоваться с Сарой.

Мне продолжаются сниться ее глаза. Элары. Может ли такое быть, что… это она посылает мне кошмары? Способны ли на такое шептуны? Нужно узнать. Нужно. Нужно. НУЖНО».

Став принцессой Норты, первым делом Кориана наняла репетитора и забрала к себе домой Джулиана, чтобы тот помог ей развить способности и защититься от так называемых «раздражителей». Какое аккуратно подобранное слово! Девушка снова предпочла не делиться своими проблемами с остальными, чтобы брат и муж не волновались.

У обоих было дел по горло. Джулиан занимался Сарой, а у Тиба появился очередной трепетно охраняемый секрет.

Король болен.

Ушло два года, прежде чем придворные догадались о неладном.

— Болезнь появилась давно, — сказал Роберт, держа Кориану за руку. Она стояла на балконе с омраченным грустью лицом. Принц был все так же красив и весел внешне, но его силы таяли на глазах, а кожа посерела. Казалось, он умирал вместе с королем. Но недуг Роберта крылся в сердце, а не в костях и крови, как у Тиберия Пятого. Болезнь грызла его изнутри, оставляя за собой гниль и опухоли.

Мужчина задрожал, несмотря на яркое солнце и теплую летнюю погоду. Шея Корианы была влажной от пота, но внутри нее царил холод. Как и у Роберта.

— Целители не всесильны. Если бы он сломал позвоночник, то проблему тут же устранили бы, — смех Роберта был лишен всяких эмоций, как мелодия без нот. Король еще не умер, но его супруг уже превратился в пустую оболочку. И хоть Кориана очень боялась за своего свёкра, зная, какая ужасная смерть его ждет, она также боялась потерять друга.

«Он не должен поддаваться горю. Я ему не позволю».

— Все нормально, не нужно объяснять, — пробормотала девушка, изо всех сил сдерживая рвущиеся на волю слезы.

«Как это возможно? Разве мы не серебряные? Разве мы не боги?»

— Я могу чем-то ему помочь? Или тебе?

Роберт грустно улыбнулся. Его взгляд скользнул по ее животу, еще не успевшему округлиться от зародившейся в нем жизни. Кориана пока не знала, принц это или принцесса.

— Он был бы счастлив увидеть внуков.

Дом Сконосов использовал всевозможные методы, даже переливание крови. Но болезнь так и не исчезла. Она распространялась быстрее, чем они успевали лечить. Обычно Роберт оставался в покоях с королем, но сегодня оставил их наедине с сыном, и Кориана догадывалась почему. Конец близок. Корона перейдет Тибу, и он должен узнать все таинства бытности королем.

В тот день, когда Тиберий Пятый умер, Кориана отметила дату в дневнике и закрасила всю страницу черным. Через пару месяцев все повторилось, только уже с Робертом. Его воля к жизни иссякла, сердце отказалось биться. Что-то ело его изнутри и, в конце концов, поглотило полностью. Ничего нельзя было поделать. Никто не смог удержать его от прыжка в бездну. Кориана горько плакала, вновь закрашивая страницу чернилами.

Так и появилась эта традиция. Черные страницы на знак черных смертей. Одна для Джессамины — ее тело было слишком старым, чтобы продолжать жить. Одна для ее отца, который спился до смерти.

И три для выкидышей, которые ей пришлось пережить в течение нескольких лет. Каждый из них происходил ночью, следуя по пятам за жуткими кошмарами.