Позвонок

Глава 9. Я буду твоим ангелом

Дальше калейдоскоп событий сошел с ума. Происходящее менялось с запредельной скоростью, будто во сне простуженного человека. Стивен не помнил разговор с отцом, когда они с Ди вернулись домой после школы. Он не помнил, сколько раз получил подзатыльников за отвратительный внешний вид. Голова и так раскалывалась после База, какие-то оплеухи на фоне этого не особо ощущались. Да и волновало Стива совсем другое. Вся семья считала, что бабушки больше нет, но где-то в глубине души парень убедил себя не верить в это до тех пор, пока не увидит ее тело.

Отец и мать всю ночь куда-то ездили, пока Диере и Стивену было поручено вылизать квартиру до блеска. Юные Весты быстро распределили между собой обязанности и принялись за дело. Монотонная работа немного успокаивала.

– Как думаешь, она сейчас с нами? – спросила Ди, протирая линолеум на кухне. Он здорово мимикрировал под дерево и на нем почти не замечалась грязь, поэтому мыть его было одной радостью.

– Нет, – ответил ей Стив, только что окончивший пылесосить бежевый ковер в гостиной. Структура плетения была плотной и ворсистой, из-за чего намертво заключала в плен пыль и волосы. На один этот маленький участок возле дивана приходилось убивать времени больше, чем на всю гостиную.

– Почему ты так думаешь?

– Диера, духов не существует. Вот почему. – Сказав это, парень словил себя на мысли, что очень бы хотел, чтобы они существовали, чтобы бабушка действительно была сейчас рядом с ними. Но если бы так и было, она бы наверняка догадалась послать какой-нибудь знак.

– Вильда Джефф говорит, что духи есть, просто не каждый человек способен их почувствовать. Нужно какое-то врожденное чутье. Что-то по типу гена, передающегося по наследству, – голос девушки переместился в ванную. Запахло сочным лимоном и послышалось старательное пыхтение над раковиной.

– Допустим, – Стивен перетащил бордовый пылесос, видавший виды, на кухню. – Тогда почему бабушка не подает нам знак? Это же дух, он может вселяться в предметы. Ветер ведь двигает предметы, верно? Наша бабуля точно бы сообразила что-нибудь. Находчивость всегда была в ее характере.

– Не может дух взаимодействовать с физическим миром так просто. Они общаются на уровне энергии. Вот, например, гусиная кожа вполне может быть реакцией на ее прикосновение.

Юноша отмахнулся:

– Глупости.

Волоски на руке Стива тут же затопорщились и напряглись у корней. Вся кожа покрылась мелкими бугорками. Он передернул плечами и выдохнул, задумавшись на мгновение.

«Бабушка? Это ты? – Но никакого ответа, никаких ощущений. Лишь пустота квартиры и пыхтения младшей сестры в ванной. – Конечно же нет. После смерти ничего нет! Как я мог поддаться этой мистической атмосфере, которую нагнала Ди? Мы остались без тебя, бабушка. Навсегда. Такова наша реальность теперь».

Загудел пылесос.

Ночь прошла в полубреду. Стивен так и не понял, удалось ему поспать или нет. Он слышал, как за стеной плачет Диера, слышал, как отец ближе к рассвету подошел к кухонным ящикам. С тихим скрежетом он открутил крышку бутылки и наполнил стопку. Это было точно что-то покрепче пива.

Утро наступило только согласно часам. Солнце отказалось появляться, предоставив власть грязным тучам и жестокому ледяному ветру. Голые ветви скрипели за окном под его гнетом, подпевая мрачному посланию грядущей зимы.

Симона зашла в комнату сына без стука и улыбнулась, увидев, что тот не спит, а сверлит потолок красными глазами, утонувшими в темных кругах. С одной стороны на лице парня красовался синяк. Благо, веки не опухли. Переносица тоже окрасилась лиловыми оттенками – ее вправил дома отец, ибо ехать в травматологию было некогда. Одним словом, Стивен был красавцем.

– Пора готовиться, Стив, – как обычно ласково промурлыкала женщина. – Скоро к нам придут.

И действительно, спустя какой-то час в квартиру принялись трезвонить один за одним. Дальние и близкие родственники, знакомые, соседи – все, кого Стивен знал, а также те, кого он видел впервые, валились внутрь, облаченные в черное.

Диера тоже надела черное длинное платье из драпа и заплела две длинные косы, подвязанные черными ленточками. Она подвела глаза, не используя более никакой косметики, дабы не смущать ни родителей, ни гостей. Стиву было проще – у него был единственный черный костюм на случай всех важных событий.

В гудении голосов звучали соболезнования. В основном, их адресовывали Этану. Он, как-никак, потерял мать. Когда собрались все, к дому подъехал блестящий серебристый автобус и катафалк. Друг отца, Джозеф, только вернулся из ритуального агентства.

Непонятно, каким образом, но далее Стивен помнил все исключительно по отрывкам. Вот, он едет в чужой машине, пахнущей дешевым подвесным ароматизатором, и смотрит на лакированный кедровый гроб, похожий на вытянутый ромб с позолоченным крестом на крышке. Рядом сидит Ди, повернутая к окну. Она содрогается и тихо плачет.

Момент, и теперь он стоит где-то на кладбище, посреди черного озера людей со множеством бледных, искаженных скорбью лиц. Одни плачут, одни стонут, кто-то неподалеку читает молитву, наделяя ее определенно выверенным ритмом, да таким, что слов не разобрать. Лица плавают по кругу в стенаниях и кажутся совершенно посторонними.

Стивен понимал, куда все смотрят. Он так не хотел смотреть туда же, боялся, что это безвозвратно лишит его сердца.

– Подойди же, – с тихим рыком Этан подтолкнул сына вперед.

Тот сделал несмелый шаг, затем еще. Траурные одеяния знакомцев и незнакомцев расступались по сторонам, будто шторы, пропуская его к гробу, стоящему на подставке. Крышка была снята.

Оказавшись прямо перед Дэборой Вест, парень окончательно расстался с реальностью. Его сковало холодом, тело вросло в кладбищенскую землю…

«Ей тут совсем не семьдесят», – подумал он, рассматривая бабушку. Ее лицо выглядело хладнокровным, даже несколько надменным. Морщины были почти незаметны и хорошо замаскированы тональным кремом и пудрой. Ее очень натурально накрасили. Именно так, как красилась она сама при жизни: подведенные брови, глаза, помада темно-бардового оттенка. Волосы уложены в пучок-ракушку. В купе с приобретенной из-за болезни худобой, Дэбора выглядела гораздо моложе своих лет.

На результат замечательно проделанной работы пришел посмотреть даже сам танатопрактик, который кропотал над бабушкой всю ночь. Стиву сделалось не по себе от этого молчаливого мужчины средних лет, похожего на грифа. Особенно настораживало нескрываемое отсутствие сопереживания родственникам усопшей. Вся эта церемония прощания его абсолютно никак не интересовала, он был прикован вниманием к покойнице и ни к чему более. Смотрел на нее, словно загипнотизированный.

– Чего застыл? – Слева от Стивена запахло спиртным. Этан двигал его еще ближе. – Возьми ее руку. Попрощайся с любимой бабушкой, – затем парень услышал шепот: – Какой же ты ссыкун.

Отец стыдился его. Стыдился избитого сына, застывшего у гроба в немом ступоре, будто ему не шестнадцать лет, а семь.

Рука сама легла поверх восковых рук бабули. Ледяная и гладкая кожа напомнила обточенный морской камень. Первобытный ужас поднялся откуда-то снизу и выстрелил Стиву в сердце.

«Она будто не настоящая, – осознал он. – Будто нас всех хотят надурить, захоронив куклу, – тут же юноша на себя разозлился. – Какая дурь у тебя в башке, Стив! Это никому не нужно!»

Но она была такой неестественной. Она была… пустой. Да, именно это слово возникло внутри. Пустая оболочка.

Заморосил холодный дождь.

И вновь ситуацию словно переключили. Стивен с семьей оказался в темном тихом кафе с длинными деревянными столами. Здесь было неуютно. Тяжесть сердец всех присутствующих слишком ощутимо давила и на него. Пресный суп не лез в горло, не находилось ни слова, чтобы участвовать в разговорах о том, какой была Дэбора Вест. Она была замечательной. Вот и все. Больше всего юноше сейчас хотелось запереться в своей комнате и пережить этот шок и эту боль в одиночестве. Даже без утешающего участия сестры.

В следующий раз осознание настигло парня, когда он уже лежал в постели. Ноги гудели. Неужели он так много ходил сегодня? Закрыв глаза, Стив ожидал орду мыслей, которая сметет сон, но… Он отключился почти мгновенно.

За весь предыдущий день Стивен расплакался только утром. Все накопленное будто переварилось за ночь и решило прорваться беспощадным потоком. Он ревел в подушку, укутавшись с головой, и никак не мог успокоиться.

Отец, зайдя в комнату, хотел потащить сына завтракать, но не смог его тронуть. Вместо этого, сам опустил голову и, сглотнув слезы, ушел.

Утром Стив в школу не пошел. Ему впервые разрешили остаться дома. Диера же, наоборот, решила, что посетить уроки ей просто необходимо.

– Каждый переживает утрату по-своему, – сказал на это мистер Вест прежде, чем уйти на работу. Казалось, будто он смягчился к домочадцам. Как же Стивену хотелось поверить в это, отдаться надежде на то, что жизнь внутри семьи наладится, но он не был настолько наивен. Настанет мерзкий сырой вечер, и отец вернется, скорее всего, под градусом. Затем повысит его на кухне, и не сможет совладать с болью утраты. Как известно, боль способна порождать злобу, причем прямо пропорционально. Можно не сомневаться, Этан подчинится ей всецело, отдаст все остатки человечности, даже не понимая толком, на что или на кого эта злость направлена. Посему направит ее на все вокруг. В том числе на сына с дочерью.

Вскоре квартира опустела, и Стивен остался один. Он пытался заставить себя играть, но настроение не позволило продвинуться дальше, чем запуск игры. Тогда он вошел на страницу в социальной сети «Хэппихай», однако и там делать было нечего.

Тяжело вздохнув, Вест включил музыку, и из больших синих наушников в уши полилась медленная мелодия. Сильный женский голос зазвенел, как металл:

«Что бы ни случилось,

Как бы судьба твоя ни вершилась,

И в хорошие, и в мрачные времена,

Я с тобой, где твоя сторона.

Я буду твоим ангелом».

Парень несколько секунд вслушивался, прикрыв глаза. Его брови так и хотели изогнуться, поддаться пекущей тоске, но получилось сдержаться. Вместо того, чтобы позволить эмоциям взять верх, он бросился к ящику в столе, словно там было спасение, и достал из него пухлый блокнот с потертой кожаной обложкой. На клетчатых страницах столбец за столбцом тянулись рукописные стихотворения. От нелепых детских, которые даже показывать стыдно, до современных, более-менее разумных, даже философских.

Об этом маленьком сборнике не знал никто, даже Диера. Иногда Стив читал свои стихотворения бабушке, и та восхищенно качала головой, удивляясь таланту внука. Она просила еще, так как любила поэзию. Тогда они условились: бабуля никому не болтает о скромном хобби Стивена.

Пальцы сжали ручку с погрызенным колпачком. Среди едва заметных голубоватых клеток на листе нарисовались первые строки:

«Коснись меня, шепни, что ты со мною,

Заставь меня поверить в чудеса,

Соприкоснись же райской вышиною,

Крылом с челом моим, открой глаза,

Что в мире прагматизма слепы.

Взываю, Ангел мой, держи ответ!

Но тишина… И кличи все нелепы.

Один во тьме. Тебя со мною нет».

Положив руки на стол, Вест лег на них лбом. Он и не заметил, как пролетело время. Вроде бы так мало написано слов, но пока он думал над рифмами и перефразировал то, что рвалось изнутри, прошло несколько часов. И как это работает?

В дверь позвонили. Этот звук сдавил парню глотку, напомнив о посетителях в черном. Но на этот раз в глазке виднелась только наглая бледная мина Захарии. Видимо, уроки давно закончились.

– Ну и ну, – ужаснулся тот, когда дверь отворилась и на пороге явил пестрящее синяками лицо Стив. – Это Баз тебя?

– Он самый, – вздохнул Вест, пропуская друга. – Но знаешь, я ему тоже насовал кулаков.

– Да ну? То-то его сегодня не было.

Моллин прошел в гостиную, внимательно осматриваясь. Он редко бывал у Веста дома, и пытался вспомнить, изменилось ли что-нибудь с момента последнего посещения или нет. Но все оставалось по-прежнему. Разве что повсюду царил аромат лимонной рощи с химическим послевкусием.

– Его не было? – удивился Стивен.

– Ни База, ни Верзилы. Видел только Франка, но до последнего урока он не дожил и свалил.

– Как обычно. – Парень провел товарища на кухню и, включив электрочайник, начал хлопотать над чаем.

– Ну а ты как? Держишься?

Стив ощутил, как Захария требовательно пялится на него, но лишь вскинул бровями, упрямо глядя исключительно на чайный пакетик у себя в руке.

– Держусь. Что еще остается?

– Соболезную, приятель. А Ди как перенесла?

– Болезненно.

Щиты… Щиты… Односложные ответы были ничем иным, как защитной реакцией – Зак это прекрасно понимал, он не мог допустить, чтобы друг замкнулся. В этот сложный период жизни непозволительно было бросить его состояние на самотек. Ведь что же он тогда за друг такой?

– Послушай, – начал он, усевшись за стол. – Я понимаю, что тебе сейчас жесть, как больно. Но если ты зациклишься на паршивых эмоциях, ты впадешь в депрессию.

– Предлагаешь хохотать и веселиться сразу же после похорон? – Стив сел напротив товарища и, наконец, одарил его взглядом, полным тяжести и усталости.

– Ты не так воспринимаешь сказанное мной, – нахмурил рыжие брови Моллин. – Сейчас ты должен объявить войну печали и апатии. Уж поверь, это дерьмо обязательно воспользуется твоей временной слабостью. Поддаться проще всего, ведь кажется, что ты совсем немного похандришь, а потом как расправишь плечи. Это только так кажется, – он выставил указательный палец перед самым носом Стивена. – Ты ни хрена не очухаешься. Тебя затянет на дно озера меланхолии и прокрастинации. Если это случится, то, считай, все. Ты превратился в бездушный мешок с потрохами.

– Звучит дерьмово.

– Да, Стив. Дерьмово – это мягко сказано.

– И что же ты предлагаешь?

– Я предлагаю… – Захария загадочно ухмыльнулся, став похожим на демона-искусителя. – Свою помощь. Не позволю тебе вязнуть в унынии, старик. Главное в каждом горе – это занять мозги. Занятиями, новыми мыслями, впечатлениями. Ты весь день варился в себе, как картофель в супе. Хватит, Стив. Мы с тобой сегодня едем в Город-1, в парк аттракционов «Планета развлечений».

– Зак, я…

Тот перебил, резко повысив голос:

– Никаких возражений, я сказал!

Вест хотел возмутиться, он не собирался нарушать свой траур, посчитав такое поведение некрасивым по отношению к покойной бабушке, но в этот момент зазвонил телефон.

– Робрет, – обреченно протянул Стивен.

– Его с нами не зови, – зашипел Зак. – Он будет занудствовать так, что не только ты, но и я в депрессию впаду.

– Но он же наш друг.

– Ничего страшного. Соври ему что-нибудь, чтоб не обиделся.

Стив поднес телефон к уху.

– Да?

Голос Роба был достаточно сильным, чтобы его можно было услышать даже без режима громкой связи.

– Привет, Стивен! – бодро отозвался он. – Я услышал о том, что случилось. Мои соболезнования.

– Спасибо. – Весту уже опостылело слышать эту фразу. Она делала только хуже, так как звучала сухо и пусто, будто лицемерная затычка бреши в диалоге. Хочешь поговорить о чем-нибудь своем со скорбящим? Вырази соболезнование, как начало разговора! Хочешь что-нибудь спросить или попросить? То же самое!

– Диера сказала, ты сегодня не ходил в школу, и я подумал, что тебе пошло бы на пользу развеяться. Может быть, сходим погулять?

Захария припадочно замотал головой.

– Нет! Нет, – почти беззвучно, одними губами произносил он, а затем сложил предплечья крест-накрест в запрещающем жесте.

– Эм… – глядя на товарища, Стивену стало очень неловко. Он ценил то, что Роберту не плевать на его состояние и что тот искренне желает поддержать, но вот реакция Захарии…

Парень заметался.

«Я поступлю, как свинья, если не соглашусь и не приглашу Роба присоединиться, – размышлял он, поджав губы. – Если он узнает о том, что мы с Заком намеренно от него открестились, то жутко расстроится, – Стив вновь пронаблюдал за кривляньями Моллина. – А если Роб будет с нами, то на меня обидится Зак. Ох, можно подумать, мы собираемся в парке вытворять что-то аморальное, чему Роберт бы воспротивился… Не думаю, что он бы помешал нам кататься на аттракционах и поедать мороженное. Черт. Как же мне поступить?»

– Стив? – насторожился от молчания Роберт. – Ты тут?

– Да, я слышу тебя, – замямлил тот. Затем под гнетом совести низко опустил голову. – Роб, я бы хотел сегодня остаться дома. Мне паршиво. И морально, и физически.

– Оу, – огорченно протянул парень. – Понял. Значит, ты будешь дома?

– Да. Спасибо, что позвонил. Рад был тебя услышать. Пока.

– Э…

Но Брауну-младшему не дали ничего сказать. Звонок завершился, а Стивен Вест горько втянул воздух ноздрями. Он чувствовал себя виноватым. Чувствовал себя паршивейшим другом на всем белом свете.

– Отлично! – хлопнул его по плечу Захария. Он был доволен, как слон. – Очень мило, конечно, со стороны Роберта, но в другой раз. Переживет.

Запищал электрочайник, и вскоре кухня наполнилась ароматом бергамота.

– Не понимаю, чем бы он нам мешал, – пробубнил себе под нос Вест, расставляя чашки на столе.

– Просто считаю, что вдвоем мы проведем время гораздо веселее. Тем более, ты же знаешь нашего любителя конкурсов по математике: все, о чем узнает он, становится известно и Франку. А оно нам на хрен не надо. Правильно?

– Наверное…

– Стив! – Моллин снова хлопнул приятеля. – Кончай строить из себя великого грешника. Ты просто выбрал хорошо провести время. Но, если тебе нужно покаяться, – он поправил воротник серой водолазки и перекрестился. – Я готов послужить тебе пастырем и отпустить сей непростительный грех.

Стивен скромно улыбнулся и, пригубив горячий напиток, начал набирать сообщение матери о том, что он отправляется на прогулку.