Правда об «Орловском инциденте»

Глава 4. Сборы

Рыча двигателем, автобус полз вверх по Московской, преодолевая крутой участок от бывшего завода Медведева до Железнодорожной высотки. В полупустом салоне на задней площадке стояли Владик с Лёхой. Плащ Владика с грехом пополам прикрывал тяжеленный ТГ, который торчал огромным горбом над правым плечом, и спускался вдоль всей спины до середины бедра. Заткнутые за пояс две булавы-гантели ни комфорта, ни элегантности не добавляли, зато добавляли спокойствия.

Водитель автобуса еще не включил в салоне свет, за окнами был виден медленно проплывающий город. В сумерках напарники видели парочку мертвяков на тротуаре, немногочисленные группы горожан. Кое-кто неторопливо прогуливался, и это казалось Владику с напарником странным после всего, что они сегодня видели. Другие пешеходы передвигались короткими быстрыми перебежками. Несколько раз туда-сюда сверкая мигалками проносились «скорые», милиция, и, почему-то, пожарные.

— Давай я ТГ возьму, — предложил Лёха. — Тяжёлый же.

— Нет, Лёх. Я сам.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Не хочешь со мной в Приятное?

— Не-а. Я к себе в деревню. В смысле, к деду. У него там и огород, и пасека, и всё такое. Хоть всю жизнь живи.

— Не хочешь гатлингом махнуться? Могу тебе мотоцикл дать, например. Ты же без машины теперь остался.

— Да ну, Лёх… Такая корова нужна самому. И до деда как-нибудь доберусь, — отклонил предложение Владик.

— Ну, ты смотри… Менты по улицам ходят, и вообще, мало ли что.

— Разберусь, не маленький.

Владик гением не был, но Лёхины интересы просчитывались на раз-два. Гатлинг он захотел. Да сейчас! Естественно, что после этого ехать с Лёхой из города Владику вовсе было не интересно.

Он уже решил, как будет добираться, но планов своих чрезмерно любопытному партнёру по тренировкам раскрывать не стал. Меньше знает — крепче спит.

И про деревню, и про деда с пасекой Владик наврал. Не было никакого деда, был обычный дачный участок в шесть соток с домом. Дом, пусть и небольшой, был не садовый, а капитальный, обложенный кирпичом сруб. Если чуть-чуть приложить руки, то и зиму можно спокойно пережить. И забор вокруг участка хороший, не обычная рабица.

А добраться надо с Маринкой. Владик с ней встречался уже три года. Он успешно пропускал мимо ушей, или не понимал её намеки на «развитие отношений», но в то же время и не отстранялся настолько, чтобы отношения развалились. Его такая ситуация более чем устраивала.

Сейчас Маринка со старенькой родительской «Победой III», была как нельзя кстати. Привезет его на дачу, и, конечно, останется пересидеть мор, да похозяйничать немного. А там, глядишь, и «отношения» разовьём. Владику скоро уже тридцатник, пора бы и семью завести. Маринка — отличный вариант: на мозг не капает, хорошо готовит, и трахается, как заведенная. Что еще нормальному мужику надо?

— Я выхожу. Точно не поедешь? — Лёха оторвал Владика от строительства планов.

— Не. Спасибо.

— Ну, давай тогда!

И Лёха обнял Владика на прощанье. Владик прямо почувствовал, как тот схватился за ТГ сквозь тонкую ткань плаща, похлопал Лёху пару раз по спине и отстранился.

— Счастливо, Лёх!

— Если что, знаешь, где искать! — сказал Лёха, спускаясь по ступенькам.

— Ага.

Автобус закрыл двери и тронулся. Владик махнул рукой Лёхе через окно, и, почему-то, вздохнул с облегчением. Теперь, что бы там этот военный не говорил, надо было сунуться в Сталепрокатную высотку. За Маринкой.

В двухкомнатной квартире Витькова друга Ярика был такой бардак, какого Коля не видел ни в студенческой общаге, ни в подвалах Бауманки. А уж там были и склады, заваленные буквально тоннами всего, что ни попадя, и пара десятков лабораторий, в которых лучшие умы Сопротивления творили такое, что не каждый человек в здравом уме может даже вообразить. Чего только стоили эксперименты по вживлению в голубей небольших камер. Или попытка сканирования мозга, после которой один майор, на свою беду попавшийся сопротивленцам, превратился в визжащее от ужаса, абсолютно безумное существо, до сих пор живущее в отдельной палате закрытого военного психиатрического института. В общем, в тех лабораториях порядка было гораздо больше.

Кухня была довольно аскетичной и запущенной. Холодильник, плита, кухонный шкаф и обеденный стол с двумя венскими стульями стояли на грязном полу. В углу, около балконной двери, аккуратной пирамидой почти в человеческий рост высились одноразовые миски из-под лапши быстрого приготовления, пельменные коробки, и коробки из-под пиццы.

Кабинет Ярика занимал одну комнату. Точнее, угол в комнате, большая часть которой была заставлена радиоаппаратурой и сотней приборов непонятного назначения. Еще в комнате находился новомодный «комбайн» — телевизор, радио и проигрыватель, скомпонованные в резном корпусе полированного дерева. Около рабочего стола с радиостанцией и печатной машинкой стояла высокая кофеварка. Тусклые бронзовые бока резервуара установленного сверху корпуса из резного дуба были давно не чищены, но судя по кофейному аромату, наполнявшему комнату, машина работала вполне исправно.

Дверь второй комнаты была закрыта. После увиденного на кухне и в кабинете Коля знать не желал, что может за ней скрываться.

Из ванной доносился шум льющейся воды, плеск и фырканье. Ярик совершал «утренние» водные процедуры.

Коля сотоварищи стучали и звонили в его дверь добрых пятнадцать минут, пока не послышалось шебуршание, и в образовавшийся проём не выглянула заспанная, взлохмаченная, подслеповато щурящаяся голова.

— Открывай, Сова! Медведь пришёл! — поприветствовал голову Витёк.

— Витёк… — констатировала голова. — Ты чего припёрся? В такую-то рань…

— Это, Ярик… Ты тогда говорил, что к тебе можно будет, если что…

— Я говорил про самые экстремальные случаи.

— Вот! У меня как раз самый экстремальный случай. Разреши… — Витёк чуть надавил на дверь, та открылась, несмотря на усилия упирающегося Ярика.

Витёк зашел в дверь.

— Сейчас я тебе… мы тебе всё объясним. Это со мной, — сказал он, делая жест в сторону толпившихся в коридоре спутников. — Ребят, заходите!

— Миша, — представился, заходя, Миша, и пожал оторопевшему Ярику руку.

— Да вы охренели, Витёк, все — нестандартно ответил на приветствие Ярик.

Вслед за Мишей, потянулись остальные. При виде девушек Ярик замялся, но дёргаться стал чуть меньше. Док будто бы удивил хозяина квартиры, а на полковника он посмотрел с плохо скрываемой неприязнью. Зашедший за ним Коля пожал Ярику руку, и направился было к двери, у которой ждал Витек, но его остановили радостные вопли за спиной. Степаныч сгрёб в охапку Ярика и орал:

— Соловей! Соловейчик! Родненький! Я-то думал тебя взяли!!!

— Да кому я нужен, — гораздо менее эмоционально отвечал Ярик, пытаясь высвободиться из объятий. — Отпусти, Степаныч, хватит.

— Ну как ты? Где ты? Что сейчас делаешь? — Степаныча было не остановить.

— Нормально я. — Ярик оторвался от Степаныча, закрыл дверь и дважды провернул ключ в замке. Потом накинул цепочку, задвинул засов, и повернулся к Витьку и Коле. — На кухне в холодильнике кофе и кружки. Кофеварка в комнате. В общем, разберетесь. Я пока умоюсь.

Он снова повернулся к Степанычу:

— А ты прям помолодел. — сказал он неожиданно потеплевшим голосом. — Я рад тебя видеть.

И скрылся в ванной. Послышался шум льющейся воды.

Коля вопросительно взглянул на Витька.

— Ну да, — ответил на его немой вопрос Витёк. — Он такой.

— Ага, — подтвердил Степаныч. — Парень со странностями, но хороший. Сто лет не видел. Думал, совсем пропал.

— А кто он?

— «Свободный Орел» слушал? Вот это почти всё — он.

— Не слушал я. — ответил Коля. — Я в Москве был. Меня другое беспокоит…

Коля не успел рассказать, насколько его беспокоит другое — эта блондиночка, и её навыки владения оружием, настолько неподходящие девушке.

— Пойдем что ли, — прервал его Витёк, — нечего в коридоре стоять.

— Ага. Только кружку возьму.

Кружку он действительно нашел в холодильнике. Тщательно её вымыл. И только после этого зашел в комнату. Там, в тесноте шло довольно бурное обсуждение ситуации и дальнейших планов.

Коля протиснулся между Доком и полковником к кофемашине. Установил объем и крепость, опустил бронзовый рычаг. Аппарат загудел, горячий напиток полился в чашку.

— Хорошо, мы тут все приходим к выводу, что необходимо покинуть город. Возникает резонный вопрос, кто куда? — Миша был последователен.

— Я в Москву. Там жизнь налажена, — сказал Коля, взял полную кружку ароматного кофе, и сделал глоток. Кстати, неплохой кофе! — Как бы добраться, только… А тебе зачем, собственно?

— Под Мценском, там совсем недалеко, есть деревенька. То есть была. Сейчас заброшена, но я туда наведываюсь регулярно. Там у нас база с третьего ещё. В общем, если кому-то ехать некуда, то там несколько домишек вполне пригодны, чтобы пересидеть, пока здесь порядок не наведут. Вода в колодце, удобства во дворе, баня есть, в общем — идиллия.

— Боюсь, что пересиживать придётся долго, — взял слово Док. — Видите ли, сегодня с утра про эпидемию никто даже не знал. Днём мы с Катюшей встретили двух первых из мёртвых. Буквально за полчаса их стало четверо. А когда мы сюда шли, они десятками по улице шлялись. И в подъезде…

— Девятнадцать, — раздался Машин голос.

— Девятнадцать, — повторил за Машей доктор. — Их количество умножается в геометрической прогрессии. Завтра к вечеру весь Орел будет кишеть мертвецами. И я очень надеюсь, что к тому времени город будет закрыт на карантин. Не дай бог, оно выйдет дальше. Михаил, я, пожалуй, с Вами. Докторов берёте?

— С удовольствием. Врач никогда не помешает.

— А как же клятва Гиппократа? — пролепетала девочка, ходившая за Доком по пятам.

— В клятве Гиппократа, Катюша, нет ни слова о том, что надо помогать мёртвым. Лучше, я буду живой лечить живых, чем мертвяком разносить заразу. А укушенным мы сейчас тоже ничем помочь не можем. Сами видели — пятнадцать минут и всё.

— Но…

— Катюша, без «но». Вы — врач скорой помощи. Здесь вы вряд ли кому-то будете полезны. Даже если, внезапно, вам попадется пациент с аппендицитом, привезти его в больницу будет равносильно тому, чтобы привезти его на кладбище. Вы же и сами, кажется, не из Орла?

— Из Ливен.

— Ну и отлично. Может, имеет смысл пересидеть самый опасный период под Мценском? Вместе туда добираться будет безопаснее, чем одной в Ливны.

— Хо-хорошо. — согласилась Катюша.

Док для неё непререкаемый авторитет, видимо. Коля хлебнул ещё кофе.

В комнату вошел Ярик в плотном халате поверх рубашки с брюками и, почему-то, сланцах на босу ногу. С волос падали капельки воды.

— Рассказывай! — потребовал он у Витька.

Витёк пару раз по-рыбьи заглотнул воздуха.

— Это… — начал он. — Тут у нас мёртвяки кусаются, а у тебя ж доспехи есть…

— Витёк, кончай пургу нести, говори, чего надо! — довольно резко оборвал его Ярик.

— Я и говорю! На улице мёртвые ходят. Кого укусили, тот тоже умирает и ходит кусаться. А у тебя кольчуги железные, не прокусишь.

— Ты принял чего-то? Осталось? — раздражение Ярика сменилось интересом.

— Разрешите? — у всех, и ни у кого одновременно поинтересовался Миша. — Витёк говорит всё правильно, но немного сумбурно. В городе сейчас идет эпидемия. Болезнь действительно передается через укус. И она действительно смертельна. Вот, доктора подтвердят.

Миша кивнул на Дока и Катюшу. Док с очень серьезным лицом кивнул.

— Мы планируем покинуть город, пока эпидемия не распространилась очень сильно, — продолжил Миша, — И пока не объявили карантин. Я думаю, что за городом будет безопаснее. Однако возникла небольшая проблема, клуб взорвался и все наши машины… В общем, всё взорвалось к чертовой матери. Пока не найдём транспорт, хотелось бы обеспечить хоть какую-то защиту. Витёк говорил, у Вас есть что-то типа доспехов.

— Что-то типа??? — Ярик, похоже, возмутился. — «Что-то типа» продается в «Серебряном эльфе» школьникам, а у меня нормальные доспехи! Кольчуги, шлемы, кирасы, панцири, наручи, да всё! У меня знакомые сами куют, металл отличный.

— Замечательно! Нам бы снарядиться.

Ярик оценивающе посмотрел на Мишу.

— Это довольно дорого.

Настала неловкая пауза. Ну да, конечно, парень только проснулся, и даже не в курсе того, что творится на улице. Для него деньги пока представляют бОльшую ценность, чем возможность быстрого бегства из города, или пара стволов с запасом патронов. Коля сделал еще глоток кофе.

— Ярик, слушай, у тебя же тут обзор нормальный? Есть бинокль какой-нибудь?

— Бинокля нет. Зато… — Ярик протолкнулся к стойке с приборами, пошарил в глубине верхней полки, и вынул пыльный тубус. — Вот!

Он открыл тубус и вынул подзорную трубу.

— На звёзды через неё, конечно, не посмотришь, а на другой берег — пожалуйста! Рублей за сто отдам.

— Вот и отлично. — сказал Коля. — Только, можешь в окна посмотреть? Сначала туда, где Гак-клуб стоял, и церквушка неподалёку. Потом, вообще, по окрестностям. А потом можно в подъезд выйти, там девятнадцать трупов. Это еще не конец света, но, поверь, деньги скоро совсем неактуальны станут.

— Да вы сговорились все что ли? — взорвался Ярик. — Ладно, этих я вообще не знаю, но ты-то, Степаныч!

— Соловей, они правду говорят, — подтвердил Степаныч. — Мертвяки точно нападают. Выгляни, сам всё увидишь.

Ярик раздвинул трубу и подошёл к окну. Взглянул через окуляр.

— Ну и что я сейчас увижу??? Темень на дворе… А, фонари кое-где светят. Вон церковь. Верующие пасутся. И что? — он чуть повернулся — О! Кабак в Рядах горит. Фигасе!!! А что с Гаком-то???

— Нету больше Гака, — грустно произнёс Миша. — Взорвался.

— Кстати, Миш, можно тебя на пару слов? — мысль, пришедшая в голову Коле, требовала обсуждения.

Вдвоем с Мишей они вышли на кухню.

— Тебе надо брать управление в свои руки, — Коля сразу перешел к делу. — Чем больше времени тратится на разговоры, тем меньше шансов, что выберемся без проблем.

— Сам уже об этом подумал. — Миша, похоже, и не удивился поднятой теме, — По мне, конечно, лучше не всех за собой тащить, а кто согласится. Народ нормальный. Почти весь. Военный, правда, какой-то мутный.

— Да плевать на военного. Я вообще не понимаю, что он за нами таскается. Искал бы себе сына, и искал. Меня больше блондинка пугает.

— Да уж… Маша удивила. Чего-чего, а ган-кату я ожидал в последнюю очередь.

Ган-кату изобрёл после второй мировой какой-то сумасшедший инструктор-морпех из Северо-Американских Соединённых Штатов, проторчавший несколько лет в японском плену. Смертельное искусство было достоянием одиночек, несмотря на то, что существенную его часть составляли навыки группового боя. Ган-катой владели очень немногие избранные. В основном, представители секретных служб разных стран, правительственные агенты, обладавшие лицензией на убийство.

Среди сопротивленцев ходили слухи о хорошо экипированных, подготовленных группах, которые были полностью уничтожены, даже не успев дать бой противнику. Предполагалось, что это было дело рук мастера, а может быть, и нескольких мастеров ган-каты.

Коля ган-катой не владел. И не знал никого, кто владел бы. Хотя… уже знал.

Но, чтобы эта девчонка??? Ей же тогда было лет пятнадцать-шестнадцать… Однако, то, что она творила в подъезде, могло быть только ган-катой, и ничем иным.

— Ты б спросил у неё… — начал Коля.

— Поинтересуюсь, конечно, — понял его с полуслова Миша. — А глобально… Сейчас решаем с доспехами, и что бы там не решили, ноги в руки и сваливаем. Я вот думаю, где бы автобус найти какой-нибудь, чтоб все вошли. Да и денег не помешает. Еду во Мценске по-любому надо будет закупать. Ладно, будем решать проблемы по мере возникновения… Кстати, ты в Москву собирался.

— Ага. Но до Мценска я с вами. Я не идиот.

— А семья там?

— Нет у меня семьи, — отрезал Коля.

Миша, сам не зная того, ударил по больному месту. Родителей Коля не видел уже десять лет, с 2002-го. Вернувшись в Орёл на каникулы после окончания первого учебного года, он застал свою квартиру пустой и опечатанной. Соседи рассказали, что за две недели до Колиного приезда, к его родителям вломились военные, и арестовали. В институте Коля уже слышал о методах ООП — отрядов обеспечения правопорядка. Они формировались из солдат, и были основной «ударной силой» в поисках и арестах инакомыслящих. Коля знал и то, что большинство из тех, кто шел в комендатуры и к ООПовцам с расспросами об арестованных родственниках, назад не возвращались. Поэтому он поменял замки на дверях, закрыл квартиру, сел на первый поезд до Москвы, и вернулся в общагу Бауманки. Там он первым делом нашел координатора Сопротивления, и сказал, что согласен. Следующие два с половиной года Коля провел, занимаясь учебой и подпольной работой в равной степени, мечтая лишь выспаться. Крайне напряженный график просто не давал ему времени думать и переживать случившееся.

Когда режим «черных полковников» пал, Коля, как и многие другие, стал разыскивать родителей. Запросы в архивы комендатуры, транспортную милицию, комиссариат внутренних дел, и прочие инстанции не дали результатов. Политические аресты ООПовцы проводили с минимальным количеством документов, а то и без документов вовсе, чтобы не оставлять следов своей деятельности. А в четвертом, перед падением режима, уничтожали все бумаги, какие могли. Колины поиски продолжались до сих пор. Он еще лелеял маленький огонек надежды, что его родители работают в каком-нибудь закрытом КБ, «шарашке», хотя понимал, что вероятность этого стремится к нулю.

Он встряхнул головой.

— Ладно, с планом определились. Пойдем к остальным.

Коля сполоснул опустевшую кружку, и вышел вслед за Мишей.

Вернувшись в кабинет, Миша застал свою, ну или почти свою команду подпирающими стенки, в то время как Ярик сидел за столом в наушниках, и сосредоточенно крутил ручки на радиостанции. Микрофон лежал на столе. Значит, Ярик не передает, а на приёме.

— Перепроверяет ещё, — тихо сказал Мише Степаныч. — Не то, чтоб не доверял, просто человек такой.

Миша кивнул.

Зашедший Коля протиснулся мимо них со Степанычем и снова запустил кофемашину. Непростой малый, но дело с ним иметь можно. А вот кофе явно злоупотребляет.

— Ты смотри!!! — воскликнул Ярик, снял наушники и щелкнул тумблером сбоку от радиостанции.

Из громкоговорителей на комнату обрушилось шипение, скрежет и треск. Девочки, крича, закрыли уши руками. Ярик быстро крутанул рукоятку громкости, снижая звук до приемлемого уровня.

— Извините. Случайно. В общем, это волна милиции.

Глядя на лицо Ярика, Миша ни разу не поверил, что он поставил такой звук случайно. Скорее уж, вымещал свою растерянность на непрошенных гостях.

«Это три-ноль! Диспетчер, ответьте!» — тем временем надрывались громкоговорители. «Их тут не меньше двадцати. Требуется подмога!». «Слышу вас, три-ноль! Делаем всё возможное». «Вниманию всех сотрудников милиции! Вниманию всех сотрудников милиции! Чрезвычайная ситуация. Все отпуска и выходные отменяются. С момента получения данного сообщения все сотрудники милиции обязаны явиться в свое подразделение с табельным оружием для получения дальнейших указаний. Повторяю…»

— Лихо? — спросил Ярик. — Слушайте, что у вояк.

«… обеспечить безопасность периметра вокруг мобильного госпиталя и бесперебойную поставку медикаментов… Внимание! Разыскивается полковник Толмачев Андрей Леонидович. На вид пятьдесят — пятьдесят пять лет, рос сто семьдесят восемь сантиметров, худощавого телосложения. Глаза светлые, нос прямой, губы тонкие, волосы русые. Особых примет нет. Располагающие информацией о местонахождении полковника Толмачева, должны немедленно передать её в комендатуру города, или вышестоящему командиру. В случае обнаружения полковника Толмачева необходимо принять все возможные меры для доставки его в в/ч 03013 или городскую комендатуру. Повторяю…»

— О! — Ярик приглушил звук и обернулся к полковнику. — Не вас ли ищут ненароком?

— Никак нет, — ответил полковник. — Стал бы я в форме ходить, если бы меня искали.

— Логично. — Ярик снова обернулся к радио. — Пожарных слушать будем?

— Ни к чему, — ответил Миша. — Телевизор включи. Интересно, что горожанам говорят.

По телевизору шло интервью с кем-то из областной администрации. Оля фыркнула.

«За истекший период освоено одна целая и шесть десятых миллиона рублей на поддержание дорожного хозяйства, две целых и одна десятая миллиона рублей…» — деревянным голосом говорил представитель администрации, а корреспондент внимал ему с выражением неподдельного и искреннего интереса на лице.

— Тьфу, уроды… — дал краткую характеристику происходящему Миша. Ярик стал крутить ручку переключения каналов. По центральным, привычно для вечера субботы, шли вечные праздничные концерты и развлекательные шоу. Еще один местный канал показывал какую-то удивительно скучную развлекательную программу.

С другой стороны, хорошо, что пока ничего не объявляют. Меньше паники, и намного меньше людей, бегущих из города. А значит, больше шансов. Особенно, если поторопиться.

— Ярик, как насчет такого варианта: с тебя доспехи на всех, с меня — эвакуация в безопасное место под Мценском, и штатное место радиста отряда?

— И автомат!

Он еще и торгуется!

— Нет автоматов, — ответил Миша. — Если умеешь пользоваться, так и быть, дам револьвер. Только определяйся сейчас, времени уже нет.

— Ща, минуту.

Ярик взял подзорную трубу, протолкнулся к выходу из комнаты. Миша пошел за ним. На кухне Ярик вышел на балкон, приложил к глазу трубу. Пару минут смотрел через трубу на город. До них доносились выстрелы, отзвуки сирен, и, неожиданно, музыка.

— Довольно хреново, — констатировал Ярик, закончив осмотр. — Там несколько пожаров. А в пепельнице вообще мясорубка идёт. Глянь!

Ярик протянул Мише трубу.

Пепельницей в Орле прозвали открытый амфитеатр в детском парке за характерную форму. Летом в нем постоянно устраивались различные концерты, шоу, конкурсы и прочее развлекалово. С Ярикова балкона пепельница была видна как на ладони. Сегодня там, видимо, был концерт. Прожектора, освещающие амфитеатр и сцену вращались, мигали, меняли цвета. На сцене в луже крови лежала девушка. Короткая блестящая юбочка еле прикрывала загорелые бёдра, одно из которых ел мертвяк в чрезмерно яркой рубашке. Тоже, наверное, артист. Был.

В самом амфитеатре царил ад кромешный. В лучах прожекторов, посреди залитых кровью скамеек, несколько разрозненных групп молодых людей отбивались от наседавших мертвяков. Другие пытались сбежать поодиночке, огибая наступающих.

Неуклюжие мертвяки спотыкались о скамейки, заваливались, падали со ступенек, скатываясь к самой сцене, но поднимались, и шли к живым. У стоящей неподалёку «Победы» с мигалками, спиной к спине стояли два милиционера, и палили по наступающим мёртвым. Неожиданно прекратив стрельбу, они запрыгнули в машину, и, взвыв сиреной, рванули вниз, к набережной, сбивая шагающих по дороге мертвецов.

— Через Ленинскую, пожалуй, не пойдём. — решил Миша, возвращая Ярику трубу. — Кстати!!!

Он забрал подзорную трубу у Ярика, и снова приложил к глазу, внимательно высматривая что-то на противоположном берегу Оки. Да, рядом с Покровской высоткой в свете прожекторов все еще шла стройка. А это внушало определенный оптимизм.

— Точно. Придется вниз, и через туннель, — подтвердил Миша свое решение, и сунул трубу в руки Ярику.

— Ты босс, — как-то легко согласился Ярик, выходя с балкона назад, на кухню. — Хоть через туннель, хоть через Марс. Главное, чтоб свалили.

На кухню уже подтянулись остальные. Коля снова мыл кружку.

— Доспехи, говорите? — Ярик оглядел своих новых и старых знакомых. — Ну, пошли!

У второй, закрытой комнаты он остановился.

— Там у меня бардак, не обращайте внимания.

Послышался смешок кого-то из девочек. Миша поводов для юмора не увидел. Если Ярик не считает бардаком то, что творится у него в кабинете и на кухне, то в другую комнату, где, по его мнению, бардак, Миша поостерёгся бы заходить без костюма химзащиты.

Ярик распахнул дверь и вошел в комнату. Зайдя вслед за ним, Миша понял, что под «бардаком» Ярик понимал нечто совершенно иное.

Стены комнаты, вдвое больше кабинета, были обиты тёмно-красной шелковой тканью. Несколько небольших ламп, встроенных в потолок, давали неяркий, тёплый свет. Потолок, кстати, был раскрашен под звёздное небо, и, похоже, краска, которой рисовали звёзды, светилась в темноте. К потолку на твердой ножке был приделан средних размеров шар из маленьких кусочков зеркала.

«Ну, ни фига ж себе, у него тут танцплощадка!» — подивился Миша.

Главным предметом интерьера в комнате была кровать, не меньше двух с половиной метров в ширину. Она была накрыта шелковым покрывалом леопардовой расцветки. На кровати было разбросано несколько леопардовых подушек. Матрац наверняка был сделан по спецзаказу. Не бывает стандартных размеров кровати два на два с половиной. Миша глубоко вдохнул. Непросто на пятом десятке узнавать, что траходромы существуют на самом деле, а не только в фольклоре пубертатных школьников.

На стене, над изголовьем висели всякие занятные штуки. Две пары наручников, три разные плётки, несколько кляпов, кожаные маска и фуражка, ошейники с шипами и цепями, и предметы, которым Миша не знал названия, типа кандалов, одевающиеся на руки и на ноги. Были там вещи, которым Миша не только не знал названия, но и способа применения. И это, наверное, было даже к лучшему.

На другой стене был установлен крест в виде буквы Х, с фиксаторами на каждой из перекладин.

Интерьер комнаты, похоже, впечатлил всех. Члены команды, заходя, скромно выстраивались вдоль стенки, не решаясь пройти. Раздавались смешки, охи, а доктор аж закашлялся.

— Экий ты проказник, Соловей, — констатировал вошедший последним Степаныч. — А так и не скажешь.

— И не надо, — сказал Ярик, сдёргивая с кровати покрывало, и бросая его на пол. Обернулся к Мише, — Помоги-ка!

— Ты же помнишь, мы за доспехами, — на всякий случай уточнил Миша.

— Ага. — Ярик схватился за угол матраца. — Давай поднимем.

Подняв матрац, и облокотив его на стену, Миша увидел в открывшемся пространстве то, что привело бы в неописуемый восторг любого военачальника лет, эдак, семьсот назад. Блестящие латы, кольчуги, кирасы, шлемы, щиты, мечи и булавы были разложены так, чтобы пространство под матрацем было использовано максимально эффективно.

— А?! Лучшие доспехи в радиусе двухсот километров! Подходи по одному! — в стиле ярмарочных зазывал воскликнул Ярик. Оглядел подошедшего первым Витька. — На тебя, носорог, ничего нет. Разве только шлем и щит. И поножи, если на руки нацепишь. Слишком уж ты здоровый.

— Сам ты тощий эльф и недорослик. — обиженно пробурчал Витёк, уже примеряя к руке небольшой круглый щит.

Воинская часть № 03013 занимала площадь в несколько кварталов неподалёку от Южной высотки. На её территории располагались казармы, ангары с техникой, дом офицеров, плац, стадион, даже небольшое подсобное хозяйство. Торчавшие из-за забора части антенны всех форм и размеров наводили горожан на мысль о радиосвязи, прослушке, радарах ПВО, и прочих секретных военных вещах. Всё, как и планировалось.

В ангаре № 6 хранился запас противогазов, костюмов радиационной и химической защиты, фильтров воды и воздуха, и других вещей, до которых обычно никому не бывает дела. Для повседневной службы они не нужны, а своровать и продать их некому. Поэтому, «шестой» у рядового состава не вызывал интереса.

Между тем, в ангар № 6 с завидной регулярностью заезжали командные УАЗы и подвозились разные грузы. Эта активность была чрезмерной для места, где хранятся противогазы, но всем было наплевать. У рядового и младшего офицерского состава своих забот было предостаточно, а старшие офицеры были хорошо проинструктированы.

В шестом ангаре, в самом конце, закрытый стеллажами с фильтрами, находился лифт. Лифтовая шахта спускалась на сто сорок метров под землю, достигая нижней точки обширного подземного комплекса сооружений.

В зале совещаний на предпоследнем, четвертом уровне комплекса, шесть старших офицеров, представлявших войска биохимзащиты, медицинские войска, и внутренние войска, а также человек в штатском из госбеза, обсуждали сложившуюся ситуацию.

Только идиот мог подумать, что исчезновение полковника Толмачева не связано с объявлением карантина и «оранжевого уровня» опасности медиками, разворачиванием полевого госпиталя ГО, и вызовом всех сотрудников милиции из-за внезапно зашкалившего уровня насилия в городе.

Также, слишком оптимистичным было бы полагать, что имеющимися средствами возможно остановить эпидемию. Перепроверка данных исследований Толмачева, показала, что не существует способов лечить заражение. И не существует других эффективных методов остановить распространение эпидемии, кроме уничтожения всех носителей вируса.

Скорость распространения пугала. Группа полковника Толмачева, похоже, разработал самое эффективное биологическое оружие на планете. Сам Толмачев после этого умудрился исчезнуть.

Задача найти полковника была второстепенной по сравнению с задачей локализации и ликвидации очага эпидемии. А ликвидировать очаг, похоже, можно было лишь одним способом. Шестеро офицеров, будучи прагматиками, согласились с предложением госбезовца действовать по плану «Б», несмотря на то, что этот способ здорово напоминал эффектное самоубийство.

Человек в штатском поднялся на третий уровень, в защищенную комнату для связи, и вызвал Москву. В комиссариате уже ждали его звонка, и сразу перевели на руководство. Главный, выслушав человека в штатском, согласился с предложением действовать по плану «Б», и приказал человеку в штатском ни в коем случае не покидать комплекс до дальнейшего распоряжения.

Владик вышел из автобуса, и огляделся. На минус первом уровне Сталепрокатной высотки было неожиданно пустынно для вечера субботы. Вызванный лифт тоже был пуст. Но, пока Владик поднимался на Маринкин двадцать шестой, он успел обзавестись несколькими попутчиками. К счастью, они не проявляли излишнего любопытства, хотя и проводили удивленными взглядами, когда Владик выходил из лифта.

На двадцать шестом всё было как всегда. Владик быстрым шагом пролетел по проспект-коридору, стараясь не привлекать внимания немногочисленных прохожих. В одном из боковых ответвлений ему послышались крики, но останавливаться он не стал. Нельзя было терять время.

У двери Маринкиной квартиры он несколько раз глубоко вздохнул, поправил плащ, с грехом пополам прикрывающий гатлинг, и нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, глазок потемнел, Владик приветственно замахал пятернёй. Дверь открылась.

— Привет, Владик! — сказала Тамара Георгиевна, мама Марины, явно желавшая ощутить себя тёщей. Обернулась и крикнула вглубь квартиры: — Марина! К тебе Владик пришёл!

Вот засада! Про Маринкиных родителей Владик как-то не подумал. Но деваться некуда, придется брать их с собой, и надеяться, что они не будут уж очень активно есть его мозг. С Тамарой Георгиевной и Владимиром Максимовичем он был знаком уже пару лет, но всё их общение ограничивалось обычно приветствиями, и редкими, пару раз в год, семейными торжествами, на которые приглашали и Владика.

— Пойдем, Владик! Ты как раз к чаю. Ой… Что это у тебя? — Тамара Георгиевна заметила ТГ.

— Это пулемет. Не пугайтесь, Тамара Георгиевна, он не опасен. — Владику были ни к чему охи и ахи, проще было соврать. — Я приехал, чтобы забрать вас на дачу.

Владик прошел на кухню, присел на заскрипевший под его ста десятью угловой диванчик, и аккуратно прислонил к стенке рядом ТГ. Тамара Георгиевна поставила перед ним чашку с чаем.

— Но зачем? Тем более, сейчас уже вечер.

— Надо. В городе эпидемия. Болезнь опасная. Я сам видел несколько умерших. Это не шутка. Надо уезжать, пока есть возможность. У меня на даче вполне можно пересидеть, пока здесь порядок не наведут.

— Да ладно тебе, можно пересидеть!!! — громогласно усомнился вошедший на кухню Владимир Максимович. — Там только шашлык можно жарить. Ни тебе огорода, ни теплиц.

— Вот как раз займётесь, если будет желание. Инструменты у меня там где-то есть. — оптимистично обрисовал ему перспективы Владик. — Это лучше, чем торчать тут. В общем, собирайтесь, берите по минимуму всего. Времени нет вообще.

— Да сейчас, — Максимыч, похоже, перспективе не обрадовался. — Какая такая эпидемия? По телевизору бы сказали.

— По телевизору даже не сказали, что Ручейкова убили, — привел Владик в пример старую историю.

Ручейков был последним председателем временной военной администрации Российской Федерации, как официально именовала себя хунта. Чтобы перестать выглядеть в глазах мировой общественности типичной военной диктатурой, он организовал полностью постановочные выборы, в результате которых президентом стал довольно молодой, симпатичный западу доктор социологии Морозов, полностью подконтрольный военным. Все были довольны до тех пор, пока самолет с Ручейковым по неизвестным причинам не разбился под Санкт-Петербургом.

Катастрофа стала поводом для всех. Для Морозова найти себе новых кукловодов, на этот раз, видимо, из САСШ. Для военных — попытаться взять бразды правления в свои руки. А для Сопротивления — свергнуть, наконец, диктатуру военных.

О смерти Ручейкова объявили лишь через неделю, когда уже вовсю шли бои. Еще через неделю Морозов под давлением своих новых друзей, страшась гражданской войны, согласился на проведение внеочередных выборов. На выборах победили социалисты.

Историю с Ручейковым помнили все, поэтому центральным каналам не доверяли.

— И вот с этой штукой, — продолжил Владик, кивая на гатлинг, — я бы не таскался, если б всё было как обычно.

Максимычу крыть было нечем. Владиков ТГ, стоявший у стены, более чем убедительно доказывал серьезность ситуации.

— Ну ладно… Надо же кому-то у тебя там порядок навести. — обосновал Максимыч свое согласие. — Тома, собирай вещи, только немного, едем на дачу.

Витёк облегченно вздохнул. Прав был тот американец, который заявил, что добрым словом и гатлингом можно добиться гораздо большего, нежели одним добрым словом. Был бы без оружия, терли бы до полуночи, и то Максимыч мог бы и не согласиться. Ему ж надо показать, что он главный. Он и сейчас-то, понимаешь, едет огород обустраивать, благодетель, ёлы-палы.

Зашедшая на кухню Маринка выглядела немного растерянной. Впрочем, ничего удивительного, Владик же не предупредил, что заявится в гости.

Она подошла к столу, Владик встал, обнял её и чмокнул в щёку.

— Марин, собирайся быстренько, едем на дачу ко мне. Объяснять долго, просто поверь. Родители твои тоже с нами.

Маринка всё-таки умница! Не стала задавать тупых вопросов, хотя прям видно, как её разбирало любопытство. Ничего, Тамара Георгиевна ей расскажет свою версию, пока будут шмотки паковать.

— «Победа» на ходу? — спросил Владик у Маринки.

— А что с ней будет? — встрял Максимыч. — Ездит себе и ездит.

— Очень хорошо! А то я без колес нынче.

Всё, самые важные вопросы решены. Осталось дождаться, пока женщины соберутся, а это полчаса, как минимум. Можно и чаю попить.

Коля снова проверил, насколько удобно висят кобуры поверх кольчуги, вдел в петли на поясе свои гантельные булавы, накинул плащ и взглянул на Мишу. У того из-под плаща торчал капюшон кольчуги, хауберк, натянутый на голову, и латные перчатки на руках. Не менее колоритно выглядел Витёк, надевший на свои толстенные предплечья поножи, на голову остроконечный металлический шлем с спускающейся до плеч кольчужной сеткой, и прицепивший к поясу пару булав из Яриковых запасов. Торчащий из-за спины гатлинг придавал его прикиду сумасшедшую эклектичность. Степаныч предпочел толстую стёганую куртку с бронзовыми пластинами на груди и спине, и небольшой круглый шлем с кольчужной сеткой.

Доктор с Катюшей отказались от доспехов, сославшись на плотную ткань своей униформы, будто бы уже проверенную на сопротивляемость укусам. Полковник к амуниции просто не проявил никакого интереса. Он снова ушел в себя.

Девочки кольчугам были не очень рады, хоть Ярик и подобрал те, которые им были почти впору. Юля стонала, что ей тяжело, колется, и неудобно. Еще бы ей было удобно, в кольчуге и на каблуках.

Оля, надев кольчугу, скривилась, тихо отошла в уголок и несколько раз вытянула из-за спины катану. Потом встала в боевую позицию, и стала наносить резкие скользящие удары катаной в воздух. Правильно. Хоть, теоретически, кольчуга и не стесняет движений, к её весу тоже надо привыкнуть.

Зато Маша, казалось, попала в свою стихию. Перетянутая поясом кольчуга с длинным рукавом сидела как влитая. Пять вороненых Машиных «беретт» в чёрных кобурах контрастировали с серебряным блеском тысяч маленьких колечек. Блестящие поножи и стилизованный закругленный скандинавский шлем с небольшими позолоченными крылышками по бокам, завершали Машин образ валькирии — одной из мифических дев, помогавших в битвах викингам, и забиравших павших воинов на вечный пир в Вальхаллу. Коля был уже готов пировать с ней прямо сейчас, не дожидаясь героической гибели, и даже не столько пировать, сколько… Так! Коля усилием воли заставил себя вернуться в реальность. Сначала надо разобраться с мертвяками, а потом уже личной жизнью заниматься. Да и вопрос Машиной ган-каты всё еще оставался открытым.

Звездой маскарада, как и ожидалось, стал Ярик. Длинная, до середины бедра, кольчуга сидела на его тощей фигуре, как вторая кожа. Высокие сапоги с металлическими накладками защищали ноги, остроконечный шлем с кольчужной сеткой и наносником плотно сидел на голове, латные перчатки с шипами выглядели эффективным и жестоким оружием ближнего боя. К поясу Ярик пристегнул булаву. Но самым выделяющимся элементом ансамбля был ярко-алый плащ, спускающийся с плеч почти до пола.

Коля, аж присвистнул.

— Спасибо! — Ярик, похоже, оценил комплимент.

— Крут! — восхитился Миша. — Но на царство я тебя всё равно не посажу, не надейся. Лучше рацию захвати.

— Ага.

Ярик вышел из комнаты быстрым шагом. Наверняка, чтобы плащ развевался.

— Так! — привлек внимание экипирующихся Миша. — В общем, план следующий: сейчас добираемся до стройки, которая на Дубровинского. Там обычно автобус стоит, на котором всяких таджиков возят. Берем автобус и сваливаем. Ну, это, естественно, кто со мной до Мценска.

— А за вещами???

Все обернулись к Юле. Кто смотрел удивленно, кто сочувствующе. Коля ухмыльнулся.

— За вещами не поедем, — ответил Миша. — Сильный риск, и времени нет.

— Но как тогда жить?

— Долго и счастливо. — Миша был терпелив, — Юль, будем решать проблемы по мере возникновения. Сейчас главная задача — уехать.

— А тебя кто тут главным назначил!? — взвинчивала себя Юля. — Клуба нет больше, и ты тут не директор, и нечего командовать! Мне нужны мои вещи.

— Да кто мешает-то? — Миша был терпелив недолго, — Езжай за своими вещами, и не компостируй мозг, женщина!

— Ну и поеду!!! — сорвалась Юля на визг, однако с места не сдвинулась.

— Хорошо. — Миша отвернулся от Юли, как бы показывая, что вопрос закрыт. — Я повторюсь, если у кого-то есть свои планы, то я никого не держу. Мне просто сейчас хочется понять, кто всё-таки едет со мной.

— Миша… — тихо позвала Оля.

— Да, Оль?

— Миш, у меня родители. Они тут недалеко. — жалобным голосом говорила Оля. — То есть по дороге. Мы в Покровской живём…

— Оль, если успеешь их забрать, пока мы будем обзаводиться транспортом, тогда пожалуйста. Всех я в высотку не поведу.

— Но, Миша…

— Оля, вопрос закрыт. Я не буду рисковать жизнями остальных.

Коля глубоко вдохнул.

— Я провожу! — наконец, решился он.

Оля посмотрела на него полными слёз глазами.

— Что?! — спросил Коля, — Я в Покровской вырос, знаю её как свои пять пальцев. Забираем твоих родителей, выходим на улицу, дожидаемся автобуса и едем. Дел-то! Кстати… Может у вас машина есть?

— Есть! — радостно ответила Оля. — На парковке внизу.

— Тогда совсем просто. — Коля уже убедил себя, что ничего сложного нет. — Миш, тогда вы добираетесь автобусом, а мы машиной. Встретимся уже на месте.

— Хорошо, — кивнул Миша. — Степаныч?

— Что?

— Да ничего, блин! Ты с нами?

— Если только до Мценска. Мне бы до своей дачи добраться, у меня старуха там сейчас.

— Там это где? — уточнил Миша.

— Под Новосилем.

— Да нормально, Степаныч, там по прямой километров пятьдесят. За два часа туда-сюда смотаемся. Или я тебя туда сам довезу, или даже вас обоих перевезу к нам.

— Дельно, — согласился Степаныч.

Коля тоже оценил Мишин замысел. Степаныч человек с боевым опытом, и рассудительный. Лишний ствол не помешает никогда.

— Полковник? — Миша на этот раз, похоже, решил опросить всех.

Полковник вздрогнул.

— До Мценска я с вами, — неожиданно для всех ответил он. Наткнувшись на удивленные взгляды, пояснил. — Петру уже не поможешь. А к суициду я не склонен. Надо жить.

— Хорошо. — Миша кивнул. — Маша?

— С вами, — коротко ответила блондинка.

— Ну, с врачами всё понятно.

Доктор угукнул.

— Теперь еще один важный вопрос. — Миша сделал паузу. — Пока мы не доехали до места назначения, все должны мне подчиняться беспрекословно. Считайте, что мы на военном положении. Все согласны?

Нестройный хор голосов подтвердил, что, мол, да, все согласны.

— Ну и отлично. Тогда последняя проверка всего, что можно, в том числе и белого друга. Девочки, вас тоже касается. Остановок до самого Мценска не будет. Выходим через пятнадцать минут. Разойтись!

Коля подошел к брюнетке-тренерше.

— Оль, у тебя телефон дома есть? Набери своих, пускай собираются и ждут.

— Да. Точно. Спасибо!

Оля оглянулась. До Коли дошло.

— У Ярика спроси, он там в кабинете.

Оля кивнула, и вышла из спальни.

Худший день десятилетия всё еще был худшим днём десятилетия, однако появилась определенность, и она вселяла чуть-чуть оптимизма. Миша сидел на краешке кровати, смотрел на груду оставшихся блестящих доспехов, и подводил итоги.

Из боевых единиц в наличии надежный и спокойный Витёк, отмороженная Маша, которую можно считать за троих, и он сам. В пассиве веселый доктор и его девочка, которых надо охранять как зеницу ока. Врачи скоро станут на вес золота. Очень кстати пришелся Ярик со своими доспехами и рацией, но каков он, как боец, совершенно непонятно. Под вопросом Степаныч, однако, Миша надеялся, что он присоединится к отряду, когда заберет свою жену. Полковник мутноват, но стрелять, наверняка, умеет. А значит, до Мценска на двух бойцов больше.

Хорошо бы, чтоб Коля и Оля присоединились, но тут уже бабушка надвое сказала, да и Олины родители могут быть еще той обузой. А с другой стороны, что им там в деревне? Ковыряйся себе в огороде, топи печку, да радуйся жизни на природе.

В общем, не так всё и плохо, если не считать предстоящее путешествие по кишащему агрессивными мертвецами Орлу.

От размышлений его оторвал влетевший Ярик. Он бросил на пол полупустую сумку, и аккуратно снял с плеча сумку тяжелую.

— Миш, разреши! — сказал Ярик, кивая на прислоненный к стене огромный матрац.

Миша встал. Вдвоем они опустили матрац обратно на кровать. Ярик прямо в сапогах вспрыгнул на леопардовое покрывало, и быстро стал снимать со стены свои игрушки.

— Ярик? — некоторых вещей Миша не понимал.

— Что?! Во Мценске такие штуки сто лет не достанешь. Вот это я вообще из Голландии привез. — Ярик показал на кожаную маску с молнией от макушки до шеи, но без прорезей для глаз и носа. На месте рта у маски была вшита молния. — А вот это мне из Германии прислали. Я не псих, столько ценного тут оставлять.

Миша, напротив, решил, что Ярик даже больший псих, чем кажется на первый взгляд. Вот же отряд ненормальных подобрался, один к одному просто!

Миша ухмыльнулся, представив Ярика в деревенской избе со всеми своими аксессуарами. Ему ж еще придется такую же сумасшедшую девочку себе найти. А деревню переименуем в «Безумные Выселки», например. Миша заулыбался полёту своей фантазии.

Ярик собрал свои ценности, застегнул сумку, присел рядом с Мишей.

— А электричество в этом твоем месте есть?

— Не-а. Но можно будет сделать. Там в заначке и дизель-генератор, и ветряк разобранный. Мы ж готовились совсем в партизаны уходить.

— Понятно. Я к тому, что батарейки-то есть, но хватит их совсем ненадолго. Станция жрет порядочно. Кстати, нужно будет еще какое-нибудь высокое строение, чтоб антенну поставить.

— Ярик, это деревня, причем заброшенная. Там высоких домов — ни одного. На елку какую-нибудь повесим твои антенны. Давай сначала выберемся только?

— Да не вопрос, — согласился Ярик. — Я просто понять хотел.

— Ну и хорошо. — Миша встал.

Пока он размышлял о жизни, и чесал языки с Яриком, весь его отряд уже был готов к выходу.

— Так! Маша, в подъезде ты идёшь первой. Пали во всё, что шевелится. Что не шевелится, тоже пальни на всякий пожарный. Выходим из подъезда, впереди я и Витёк, замыкают Коля и Степаныч. Не растягиваемся. Быстро бежим назад, на Богоявленскую. Там по туннелю на другой берег, и через нижние уровни Покровской на улицу. Коля, Оля, дальше вы сами. Встречаемся у заправки на развилке перед Мценском. Ждем друг друга полчаса. Но на всякий пожарный я тебе тут записал, как добраться. — Миша передал Коле подготовленный заранее листок. — С остальными, бежим до стройки, берем автобус и сваливаем. Вопросы?

Миша оглядел своих. Все молчали. Ну и хорошо.

— Выходим.

Ярик открыл дверь. Первой пошла Маша.

Миша дождался, пока все не выйдут из Яриковой квартиры. Ярик запер дверь на несколько замков, пошел вслед за всеми. Коля со Степанычем, как и планировалось, замыкали колонну. Миша поскакал вниз по лестнице, обогнал своих, пристроился сразу за Машей.

Спуск прошел без сучка и задоринки. Всех мертвяков Маша, видимо, перестреляла когда они шли сюда, а новые еще не набежали. Миша придержал валькирию, нажал рычажок открытия подъездной двери, и первым вышел во двор. Дворик был таким же тихим и спокойным, как и пару часов назад.

Из подъезда раздался крик и выстрелы.

Миша ругнулся, рванул обратно, оттолкнув Витька, в два прыжка взлетел по короткой лестнице и остановился на площадке.

В квадрате света, падавшем из полуоткрытых дверей лифта, на полу, прислонившись к стене, сидел полковник, и держался за руку, с которой стекала кровь. Труп перед ним наполовину выпал на площадку, наполовину остался в лифте, мешая дверям закрыться.

— Извините, Михаил, — произнес полковник. — У вас, похоже, на одного бойца меньше. Не надо, Док! — произнес он, пресекая попытки доктора осмотреть руку.

— Полковник… — Миша не знал что сказать.

— Можно с вами переговорить наедине? — спросил полковник вставая.

— Не вопрос, — согласился Миша. — Все во двор. Тихо стоим и ждем меня.

Когда отряд вышел, и подъездная дверь захлопнулась, полковник протянул Мише чемодан.

— Михаил, что-то объяснять долго. Поэтому просто запомните. Первое: мёртвым стрелять в голову или сворачивать шею. Другое на них не подействует. Я — тот самый полковник, которого разыскивали. Поэтому знаю. Второе: считайте, что чемодан вам в подарок. Сейчас оно может и не очень актуально, а завтра, глядишь и пригодится. И последнее. Не доверяйте всем подряд сопротивленцам. Лучше, вообще, сопротивленцам не доверяйте.

— Почему?

— Долго объяснять, и я, всё равно, не владею всей информацией. Одни догадки. Всё, уходите.

— Но полковник…

Миша не успел среагировать. Полковник выхватил из кармана миниатюрный «Глок», сунул его себе в рот, и выстрелил. Из дыры на затылке на стену плеснуло красным. Полковник завалился набок.

— Вот зараза! — разозлился Миша.

Если верить Доку, у полковника было еще минут пятнадцать, он был в курсе, и всё равно вынес себе мозги, вместо того, чтоб рассказать всё что знает. По-свински поступил. Военный, что с него взять. Миша присел у чемоданчика, щелкнул замками, и поднял крышку.

На полной трупов площадке, в свете, падающем из открытого лифта, плотно набитые в чемодан пачки денег казались абсолютным абсурдом.

Первое лицо государства, Председатель Центрального Комитета Социалистической партии Российской Социалистической Федерации смотрел на листок гербовой бумаги с тремя абзацами печатного текста, лежащий перед ним на полированной поверхности стола. По лицу Председателя стекали крупные капли пота, несмотря на работающий кондиционер.

По другую сторону широкого стола стоял смертельно бледный руководитель Комиссариата Государственной Безопасности.

— Вы абсолютно уверены, что это единственный способ?

— Да. Абсолютно. Начинать операцию надо немедленно.

Председатель достал из кармана платок, вытер пот с лица. Потом взял из настольного прибора толстую малахитовую ручку с золотым пером, вздохнул, поставил размашистую подпись под приказом.

— Вы назначаетесь руководителем операции. На время проведения под вашим командованием будут находиться все армейские подразделения центрального региона. — Председатель взглянул в глаза своему визави, и как-то по-голливудски добавил: — И да простит нас господь!