Правители России. XX век

ДУРНОВО ИВАН НИКОЛАЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1895–1903)

Годы жизни: 1834–1903.

Иван Дурново сменил на посту главы российского правительства Николая Христофоровича Бунге, скончавшегося в июне 1895 года. В ноябре (15.10) того же года он был назначен председателем Комитета министров. Находился на этом посту последние пять лет XIX века и первые три XX века, так что был своего рода пионером среди руководителей правительства России, сменявших друг друга в течение всего столетия. Проявил себя лавирующим премьером, не придерживавшимся четко выраженной политической ориентации и не опиравшимся на устойчивую поддержку тех или иных групп политиков.

В годы его премьерства была проведена денежная реформа (1897), инициатором и организатором которой выступил тогдашний министр финансов российского правительства С. Ю. Витте. Затем, в 1898 году была осуществлена налоговая реформа, введено налогообложение в торговле и промышленности. Вырос государственный бюджет России. В 1902 году было завершено строительство Транссибирской железнодорожной магистрали, которое курировал все тот же Витте.

Дурново выступал за усиление власти дворян и, прежде всего, в земствах. Примечательно, что в год получения поста главы правительства Иван Николаевич был назначен также председателем дворянской комиссии. Объясняя мотивы ее создания, он объявил на одном из первых заседаний комиссии высочайшее повеление: «Государю императору было угодно назначить дворянскую комиссию для изыскания средств к улучшению положения русского дворянства».

Исходя из продворянской ориентации Иван Николаевич многое сделал для подготовки закона 1900 года о приобретении прав потомственного дворянства и о порядке внесения дворянских родов в родословные книги.

На заседаниях правительства Дурново решительно выступал против вкладывания иностранных капиталов в российскую экономику. Эта его позиция была оценена Витте как лжепатриотическая, как акт «войны» против иностранщины со стороны тех, кто пытался выказать себя в качестве «истинно русских людей».

Подвергался критике в социал-демократической печати за усиление преследования «инородцев». Ввел черту оседлости для еврейского населения.

На посту главы правительства продолжил линию, проводившуюся им в бытность министра внутренних дел России (1889–1895). Его деятельность в качестве министра ознаменовалась проведением трех реформ: судебно-административной (1889), земской (1890) и городовой (1892). Их относят к контрреформам, вписывавшимся в серию мероприятий, проводившихся при Александре III с целью пересмотра реформ 1860-х годов.

Первая из реформ Дурново привела к введению института земских начальников, соединивших в своей деятельности осуществление административных и судебных функций, что способствовало упрочению власти дворянства. Вторая — ввела представительство по сословиям, весьма усилив представительство дворянства и значительно ограничив самостоятельность земств. Третья резко сократила число избирателей, усилила влияние домохозяев и крупных представителей торгово-промышленных слоев.

Принятые в ходе этих реформ земское и городовое положения запрещали, кстати, евреям участие в выборах. Дурново выступал за сохранение и ужесточение ограничений для еврейского населения в рамках временных правил 1882 года о евреях.

Реформы стали реализацией замыслов Д. А. Толстого, которого Дурново сменил на посту министра внутренних дел. В дальнейшем попытки убедить Ивана Николаевича отобрать, смягчая результаты реформ, у земских начальников право исполнения судебных функций встречали категорическое неприятие. Дурново заявил, что «скорее его руки отсохнут, нежели он подпишет какое бы то ни было изменение в положении земских начальников».

Деятельность Дурново была связана с усилением давления на печать, с ужесточенным цензурных рогаток. Он предпринимал попытки вмешиваться в работу воскресных школ, которая, по его мнению, таила опасность для будущего самодержавной власти. Широкую огласку получило его конфиденциальное письмо от 15 марта 1895 года к обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву, где высказаны такие опасения. Это письмо послужило поводом молодому Ленину для написания статьи «О чем думают наши министры?»

Несколько характеристик Ивана Николаевича Дурново дал в своих воспоминаниях Витте, который писал о нем: «Он был приятным предводителем дворянства, и приятным губернатором, и приятным товарищем министра внутренних дел, но человек он был не культурный, не умный, скорее, ограниченный». С этой характеристикой перекликается и другая: «И. Н. Дурново очень недалекий человек, но житейски умный и хитрый».

Отмечая большое влияние, которое оказывал на Ивана Николаевича В. К. Плеве, ставший с его помощью в 1902 г. министром внутренних дел, Витте отмечал: «Председатель Комитета министров Дурново… жил головой Плеве».

Проводившийся Дурново в качестве главы правительства политический курс отличался крайней непоследовательностью и подвергался критике со стороны различных слоев общества. Недаром за глаза председателя Комитета министров Дурново называли «телячьей головой».

Находясь на высшем правительственном посту до конца жизни, Иван Николаевич скончался вдали от родины — в Германии, вблизи Берлина 29 мая 1903 года.

ВИТТЕ СЕРГЕЙ ЮЛЬЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА МИНИСТРОВ (1903–1905), ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ (1905-906) РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Годы жизни: 1849–1915.

Император Николай II назначил Сергея Витте председателем Комитета министров 15 августа 1903 года. До этого Сергей Юльевич занимал с 1892 года пост министра финансов. Однако это назначение не было для Витте повышением, а наоборот, рассматривалось всеми как его отстранение от реальной власти, как обставленная с почетом отставка, как падение с высот своего недавнего влияния.

Витте вспоминал, что был приглашен к царю на еженедельный доклад вместе с управляющим Государственным банком Э. Д. Плеске. Доклад прошел успешно. «Когда я уже встал, чтобы проститься с его величеством, — свидетельствовал Витте, — государь император, видимо, несколько стесненный, сконфуженный, обратился ко мне с вопросом: привез ли я Плеске? Я сказал, что привез. Тогда государь спросил меня: «Какого вы мнения о Плеске?» Я ответил, что самого прекрасного…

После такой сделанной мною рекомендации Плеске, государь император сказал мне:

— Сергей Юльевич, я прошу Вас принять пост председателя Комитета министров, а на пост министра финансов я хочу назначить Плеске.

Меня это неожиданное решение — неожиданное главным образом по своей форме — весьма удивило. Его величество, заметив, вероятно, что я выразил на своем лице удивление, сказал мне:

— Что, Сергей Юльевич, разве Вы недовольны этим назначением? Ведь место председателя Комитета министров — это есть самое высшее место, которое только существует в империи».

Разочарование Сергея Юльевича можно было понять, ведь Комитет министров не представлял собой коллегиального правительства в современном понимании. В его деятельности наиболее важную роль играли специально создаваемые особые совещания, призванные обсуждать конкретный круг проблем. Среди них особо выделялись вопросы местного самоуправления. Однако Комитет министров не имел права, за незначительным исключением, на окончательное решение тех или иных вопросов без вердикта, выносимого императором.

Только учитывая сказанное, можно в полной мере уяснить, почему формальное повышение Витте явилось на деле проявлением царской немилости. В этой связи известный юрист А. Ф. Кони писал о происшедшей с Витте в 1903 году метаморфозе: «Из самого влиятельного министра с широкой творческой деятельностью он сделался в августе того же года председателем Комитета министров, т. е. декоративным манекеном, про который даже нельзя было сказать, что он «примус интер парес» (первый среди равных), так как такой председатель даже не имел определенных докладов у государя и должен был отыскивать и изобретать случаи, чтобы попасть в поле августейшего зрения».

Происшедшее Кони считал подлинной драмой Сергея Юльевича и подчеркивал: «Душевная драма состояла в том, что, имея громадное влияние на ход внутренней жизни России, вызвав в ней сильное развитие промышленности, введя и упрочив переход железнодорожного дела в руки государства, учредив ряд высших технических училищ, коренным образом повлияв на экономический строй страны и поставив на твердую почву наш бюджет и денежное обращение, он не нашел в себе решимости воспользоваться случаем и остаться в истории личностью с определенными и вызывающими уважение — даже со стороны противников — очертаниями».

Одним из самых ярких событий политической биографии Витте в период пребывания на посту председателя Комитета министров явилось его участие в мирных переговорах с Японией. В июне 1905 года он был под давлением общественного мнения выбран в качестве уполномоченного для ведения таких переговоров. Сергею Юльевичу удалось добиться заключения мирного договора с Японией на более благоприятных для России условиях, чем те, на которых первоначально настаивала японская сторона. 23 августа 1905 года такой мирный договор был подписан в Портсмуте (США). За осуществление этой дипломатической миссии Сергею Юльевичу был 25 сентября пожалован царским рескриптом титул графа.

Свое пребывание на посту председателя Комитета министров Витте стремился использовать для создания правительства западноевропейского образца. Когда 17 января 1905 года Николай II поручил Сергею Юльевичу организовать совещание министров по мерам, «необходимым для успокоения страны», то Витте нацелился на то, чтобы превратить такое совещание в кабинет министров по западноевропейскому образцу. Однако три месяца спустя, в апреле, царь это совещание закрыл, и замысел Сергея Юльевича оказался неосуществленным.

Революция в России нарастала. Витте считал, что есть два пути для предотвращения ее разрушительных последствий: репрессивный и реформаторский. Сергей Юльевич выступил за проведение ряда реформ, способных привести страну к умиротворению. 6 октября 1905 года Витте обратился к Николаю II с письмом, в котором просил аудиенцию для доклада «в связи с общим неустройством». 9 октября такая аудиенция состоялась, но на предложения Витте царь не дал никакого ответа.

На следующий день, 10 октября, Сергей Юльевич повторил в царском дворце все сказанное в присутствии императрицы Александры Федоровны. Он вновь говорил о необходимости «перейти на конституционный путь», «на почву уступок общественному мнению» и «даровать народу конституцию». И на этот раз никакого ответа Витте вновь не получил, но царь попросил его составить записку с изложением предлагаемой программы преобразований.

Такая записка была составлена. В ней особое место было уделено объединению министров в Совет Министров, который бы состоял из лиц, пользовавшихся общественным уважением и преданных идеям преобразований. Отмечалось, что местные власти должны будут подчиняться центральному правительству. Кроме того, Витте изложил общую программу деятельности правительства в рабочем, аграрном и «окраинном» (национальном) вопросах.

На аудиенции 14 октября Николай II высказал Витте соображение о возможности «даровать реформы» в виде манифеста. Сергей Юльевич был против этой формы (возможно потому, что в тайне рассчитывал: реформы в народе свяжут все же с его именем). Однако 15 октября в перерыве заседания, проходившего у Николая II, Сергею Юльевичу было поручено составление такого манифеста.

По просьбе Витте его ближайший единомышленник князь А. Д. Оболенский подготовил вчерне текст заказанного документа, а сам Сергей Юльевич отредактировал и сократил его. После мучительной процедуры внесения в документ правок и изменений он был одобрен Николаем II.

Правда, еще 16 октября по столице распространялись слухи, что программа Витте будет отвергнута царем. Этому способствовало известие о том, что бывший министр внутренних дел И. Л. Горемыкин подготовил свой вариант манифеста. Тем не менее вариант Витте — Оболенского был признан царем более предпочтительным. Он обнародовал его 17 октября, сделав эту дату рубежной в истории России начала XX века.

В манифесте, подписанном Николаем II, в частности, заявлялось: «На обязанности правительства возлагаем Мы выполнение предначертаний Нашей воли:

1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.

3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей».

Манифест был встречен с восторгом либеральными кругами общества. Социал-демократические же силы обрушили на него шквал сокрушительной критики. Л. Д. Троцкий, к примеру, в «Известиях Совета рабочих депутатов» писал: «Пролетариат не хочет ни полицейского хулигана Трепова, ни либерального маклера Витте, ни волчьей пасти, ни лисьего хвоста. Он не желает нагайки, завернутой в пергамент конституции».

Девятнадцатого октября 1905 года появились указы Николая II о Совете Министров и о назначении Витте его председателем. Подчеркнем, что Совет Министров не был такой уж новостью для государственного устройства страны. Впервые он был учрежден еще 12 ноября 1861 года. Правда, в 70-х годах его заседания проводились крайне редко, а с 1882 года они были прекращены вообще. Впрочем, юридически этот орган государственного управления ликвидирован не был.

Словом, 19 октября 1905 года Совет Министров как государственный орган подвергся преобразованию и превратился в постоянно действующее высшее правительственное учреждение Российской империи. В ого юрисдикцию перешли вопросы политического и административного характера, находившиеся в ведении Комитета министров, упраздненного в апреле 1906 года.

Став председателем Совета Министров, Витте сразу же включился в борьбу за сосредоточение в своих руках всей полноты исполнительной власти. Это было вызвано тем, что указ от 19 октября фактически вывел из подчинения Совмина и его председателя министерство иностранных дел, военное и морское министерства. За контроль над ними пришлось бороться и преемникам Витте.

В числе важнейших забот Сергея Юльевича на новом посту стало получение крупного международного займа, который позволил бы восстановить финансовую систему страны, подорванную в результате войны с Японией и разразившейся революции. В начале апреля 1906 года такой займ в размере более 2 млрд франков был получен. Это обстоятельство сделало дальнейшие услуги Витте российскому престолу излишними.

Итоги (даже не окончательные) проходивших в марте-апреле 1906 года выборов в I Государственную Думу оказались для Николай II и его окружения ошеломляющими: они засвидетельствовали преимущество представителей «крайних элементов», а не тех «благонадежных» сил, на успех которых рассчитывал царь. Такой оборот дела привел к поиску виновного в происшедшем, которого мстительно увидели в Витте как инициаторе конституционных реформ.

Над Сергеем Юльевичем нависла угроза отставки. Повод для нее он не замедлил подать сам. В первой половине апреля 1906 года Николай II провел в Царском Селе серию совещаний, посвященных рассмотрению Основных законов Российской империи. На заключительном совещании 12 апреля Витте имел неосторожность ввязаться в полемику по вопросу о возможности принудительного отчуждения земли. Хотя Сергей Юльевич не был сторонником этой меры, но считал допустимым провести обсуждение ее в Думе как часть крестьянского вопроса.

Николай II был крайне разгневан и возмущен позицией Витте, и Сергею Юльевичу, не дожидаясь увольнения, пришлось подать 14 апреля в отставку. Уже на следующий день она была принята. Сергей Юльевич пробыл, таким образом, на посту Председателя Совета Министров всего полгода: с октября 1905 года по апрель 1906 года.

Уход Витте вдогонку был обставлен неожиданными почестями. 22 апреля последовал высочайший рескрипт на его имя, в котором отмечались заслуги Сергея Юльевича в борьбе с «крамольниками», в подготовке и открытии законодательных учреждений и в получении внешнего займа. Первый в XX столетии председатель Совета Министров России был награжден также орденом. В рескрипте императора по этому поводу сказано: «Снисходя на принесенную вами всеподданнейшую просьбу, я испытываю сердечную потребность выразить вам мою искреннюю признательность за многочисленные услуги, оказанные вами родине, в воздаяние коих жалую вас кавалером ордена святого благоверного Александра Невского с бриллиантами».

Орден орденом, однако больше к рычагам государственной власти Сергей Юльевич допущен не был. Ему высочайше обещали должность посла, но царское обещание оказалось невыполненным. После гибели в 1911 году Столыпина Сергей Юльевич надеялся, что о нем вспомнят и призовут во власть, но этого тоже не произошло. Николай II не мог простить ему инициативы в принятии манифеста 17 октября 1905 года, который император был вынужден подписать тогда под тяжестью обстоятельств, согласившись на превращение самодержавия в конституционную монархию.

Размышляя о судьбе выдающегося отечественного государственного деятеля А. Ф. Кони свидетельствовал, «как тяжело жилось в последние годы графу Витте, лишенному возможности влиятельного почина и организаторского участия в делах государственного управления. Он и его творческие способности были осуждены — говоря словами Пушкина — на «бескрылые желанья». Это должно было его в особенности мучить…»

Сергей Юльевич успел написать впечатляющие по объему мемуары, содержание которых вызывало тревогу и подозрения царского окружения и до, и после кончины их автора.

Витте скончался 28 февраля 1915 года в Петрограде. По свидетельству журнала «Исторический вестник», он был похоронен на кладбище Александро-Невской лавры весьма скромно, «по третьему разряду».

В его рабочем кабинете провели обыск, но мемуаров не нашли. Не были они обнаружены и на его вилле во Франции. Эти мемуары опубликовали уже после гибели последнего русского монарха, намеревавшегося во что бы то ни стало познакомиться с ними. Благодаря им Сергей Юльевич Витте, бывший одним из главных действующих лиц эпохи Николая II и его отца — Александра III, стал и одним из самых заметных летописцев того времени.

ГОРЕМЫКИН ИВАН ЛОГГИНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (АПРЕЛЬ — ИЮЛЬ 1906)

Годы жизни: 1839–1917.

Место С. Ю. Витте на посту Председателя Совета Министров занял государственный деятель, который был на голову ниже его по своим задаткам, способностям и возможностям — Иван Логгинович Горемыкин. Если о нем и говорили в превосходной степени, то это относилось к характеристике Ивана Логгиновича как бюрократа с большой буквы.

В ставшем роковом для удаления Витте споре о целесообразности участия Думы в обсуждении вопроса о земельном устройстве России именно Горемыкин был самым яростным оппонентом вынужденного уйти в отставку главы российского правительства. И именно Горемыкин принял затем от него бразды правления.

Двадцать третьего апреля 1906 года Сергей Юльевич Витте появился у Николая II с прощальным визитом. При этом произошел примечательный разговор о его преемнике. Витте вспоминая: «Когда я был у его величества и уже готов был откланяться…, то его величество, между прочим, сказал:

— Я остановился, чтобы назначить на ваше место, на ваших врагах, но не думайте, что это потому, что они ваши враги, а потому, что я нахожу в настоящее время такое назначение полезным.

Тогда я спросил государя:

— Ваш величество, может быть, вам будет угодно мне сказать, кто это такие мои враги, ибо я не догадываюсь о том.

Тогда его величество мне ответил:

— Председателем Совета Министров я назначу Горемыкина.

На это я государя императора спросил:

— Какой же, ваше величество, Горемыкин мой враг? Во всяком случае, если все остальные лица такого калибра, как Горемыкин, то они мне представляются врагами очень мало опасными».

Назвал Витте и того, по чьей рекомендации был назначен его преемник. Сергей Юльевич свидетельствовал: «О том, что Председателем Совета Министров будет Горемыкин, я знал ранее, нежели услышал это от государя императора, и для меня было ясно, что назначение это делается главным образом по рекомендации всесильного в то время дворцового коменданта, а в сущности говоря, полудиктатора Тре-пова».

В мемуарах известного государственного деятеля В. Н. Коковцова содержится данное ему Николаем II объяснение мотивов выбора в пользу избрания Ивана Логгиновича главой правительства: «Для меня — главное то, — заявил император, — что Горемыкин не пойдет за моей спиной ни на какие уступки во вред моей власти».

Первым публичным актом в деятельности Горемыкина на посту Председателя Совета Министров стало его участие в церемонии открытия Государственной думы 27 апреля 1906 года. Этот церемониал проходил в Георгиевском зале Зимнего дворца в Петербурге. Новый глава правительства тогда практически впервые появился на людях. Этот эпизод его политической биографии зафиксировал в своих воспоминаниях знаменитый юрист А. Ф. Кони: «Но вот проходят министры: новый премьер Горемыкин с обычным видом мороженного леща раздает рукопожатия и старается каждому сказать что-нибудь приятное…»

Однако, если в день рождения Думы Горемыкин говорил только «приятное», то в дальнейшем в буднях думской жизни он был свидетелем и участником постоянной острой полемики, в которой, как правило, не находилось места для «приятных» выражений. Известный кадетский деятель и наблюдательный критик Ивана Логгиновича И. В. Гессен вспоминал: «Светлый день 27 апреля и остался единственным, уже назавтра началась открытая непримиримая война между Думой и правительством. Оно не сделало никакой попытки отвлечь переливающееся через край возбуждение в русло законодательной деятельности… Сидя на министерской скамье, Горемыкин всем своим равнодушно-тупым видом как бы говорил: беситесь, сколько угодно…»

Только в этот день оппозиционная Дума позволила себе не вести войну с правительством, ограничившись на своем первом заседании лишь требованиями проведения амнистии в стране. Цитировавшийся уже Гессен, вспоминая свои настроения в день 27 апреля, признавался: «Не хотелось задумываться над тем, что министерство Витте — Дурново хотя и уволено, как того требовало общество, но на его место подобрано было другое из заведомых реакционеров, под председательством едва ли не самого ярого бюрократа Горемыкина, принципиального противника манифеста 17 октября».

Впрочем, деятели монархистской ориентации оставили об Иване Логгиновиче совсем другие отзывы, рассматривая миссию его кабинета как попытку адаптирования правившего режима к новым условиям. С. С. Ольденбург, к примеру, писал: «Правительство, действовавшее во время I-й Думы, было, по мысли государя, кабинетом переходного периода. И. Л. Горемыкин был умный и глубоко лояльный чиновник, точно выполняющий инструкции государя».

Мгновенно развязанная между парламентом и правительством война велась с участием самого Горемыкина все время, пока существовала I Дума. Основным полем этой войны стала аграрная проблема. Еще бы, Ивана Логгиновича многие считали, как и он сам, специалистом по аграрным вопросам. Для этого были определенные основания. Длительное время Горемыкин обстоятельно занимался знакомством с региональными проблемами крестьянства. В 1869 году вышла его книга «Очерки изучения крестьян в Польше»; в 1903 году был опубликован составленный им «Свод узаконений и распоряжений правительства об устройстве сельского состояния и учреждений по крестьянским делам». С марта 1905 года он стал председателем особого совещания по вопросам о мерах к укреплению крестьянского землевладения.

Если провести аналогию с будущими советскими временами, то репутацию ведущего сельскохозяйственника, на которую претендовал Горемыкин, также активно поддерживали, например, Н. С. Хрущев, а затем — М. С. Горбачев. Причем в своих установках Иван Логгинович был противником сколь-нибудь широкой аграрной реформы и вообще считал, что Дума своим подходом к решению аграрных вопросов нарушает установленную для нее юрисдикцию.

Тем не менее, с первых же дней работы Думы центральной темой дискуссий стал, наряду с проблемой проведения в стране амнистии, аграрный вопрос. Когда первоначально депутаты были еще заняты составлением ответного адреса на тронную речь Николая II, произнесенную им при открытии Думы, они уделили этому вопросу первостепенное внимание. Такой адрес, базирующийся на установках, не совпадавших с подходом правительства, был принят 5 мая 1906 года.

Неделю спустя, 13 мая, Горемыкин выступил в Думе с правительственной декларацией, явившейся ответом на принятый ею адрес. Формулируя задачи, стоявшие перед Советом Министров, Иван Логгинович высказался против думского подхода к ним. Единственное, в чем он согласился с Думой, так это в том, что аграрный вопрос необходимо считать первостепенным. Однако в остальном глава кабинета полностью расходился с мнением думцев при обсуждении названного вопроса.

Выступая перед депутатами, Горемыкин подчеркнул: «Совет Министров считает своею обязанностью заявить, что решение этого вопроса на предложенных Государственной Думой основаниях безусловно недопустимо. Государственная власть не может признать права собственности на земли за одними и в то же время отнимать это право у других. Не может государственная власть и отрицать вообще право частной собственности на землю, не отрицая одновременно права собственности на всякое иное имущество».

Кадеты, игравшие ключевую роль в деятельности Государственной думы, многократно поднимали вопрос о необходимости отчуждения земель, сдаваемых в аренду. Эта тенденция нашла свое отражение в принятом 23 мая 1906 года законопроекте, предложенном фракцией трудовой группы и вошедшем в историю как «проект 104-х». В нем отстаивалась идея отчуждения помещичьих и других частнособственнических земель, «превышающих трудовую норму», создания общенародного земельного фонда и введения уравнительного землепользования по трудовой норме.

Правительство обвинило Думу в нагнетании напряженности вокруг аграрного вопроса. На заседаниях 7–8 июня Совет Министров принял решение о необходимости роспуска Думы в случае дальнейшего «нагнетания напряженности» вокруг этого вопроса. Вскоре, 20 июня, Совет Министров выступил с резким заявлением, в котором в категорических тонах отстаивалась неприкосновенность земель, находящихся в частной собственности.

Двадцать четвертого июня в английских газетах появилась беседа всесильного дворцового коменданта Д. Ф. Трепова с корреспондентом агентства Рейтер. В ней было недвусмысленно подчеркнуто, что правительство («министерство») Горемыкина не справляется со сложившейся ситуацией. Это был приговор. Приговор Горемыкину как председателю Совета Министров.

Взаимоотношения между Думой и правительством обострились до предела. Развязка наступила быстро: 8 июля был подписан указ о роспуске Государственной думы, а 9 июля появился царский манифест, объясняющий народу такой шаг. В манифесте роспуск Госдумы мотивировался тем, что «выборные от населения вместо работы строительства законодательного, уклонились в непринадлежащую им область».

Утверждают, что антидумский документ, предусматривавший ее роспуск, был пущен в ход из-за оплошности Горемыкина. Подготовленный заранее царский манифест о прекращении деятельности Госдумы был в последний момент как будто отменен из Петергофа Николаем II, но Горемыкин на это повеление не успел среагировать. Об этом в 1917 году заявил на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии видный российский политик В. Н. Коковцов.

Такое утверждение высказала и осведомленная петербургская баронесса Варвара Икскуль поздно вечером 9 июля. Редактор кадетской газеты «Речь» И. В. Гессен вспоминал: «Баронесса передала, что роспуск последовал случайно. Ложась спать после выполнения всех распоряжений об опубликовании манифеста, Горемыкин приказал своему камердинеру ни в коем случае не будить его. Послушный приказу камердинер и не передал своему господину о получении из Петергофа отмены роспуска».

Дума была распущена. Происшедшее нельзя назвать победой Горемыкина: вместе с роспуском парламента он также был отправлен в отставку. Его премьерство продолжалось всего три месяца.

Горемыкин не смог проявить себя сколь-нибудь авторитетным руководителем даже для входивших в состав его правительства министров. Центральной фигурой этого кабинета, несомненно, был не он, а министр внутренних дел П. А. Столыпин, который и стал его преемником на посту премьера.

(О деятельности И. Л. Горемыкина в должности главы правительства России в последующие годы см. ниже.)

СТОЛЫПИН ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1906–1911)

Годы жизни: 1862–1911.

Петербургская карьера Петра Столыпина была весьма стремительной: 26 апреля 1906 года он, считавшийся новичком в столичных коридорах власти, стал министром внутренних дел в правительстве Горемыкина, а 8 июля того же года уже возглавил правительство. В его возвышении немалую роль сыграло влияние близких ко двору родственников жены — Ольги Борисовны Нейгардт. Причем Ольга Борисовна, став премьершей, вовсю использовала это влияние для организации других клановых протекций и не чуралась постоянно вмешиваться в дела супруга.

Значительную роль в назначении Столыпина Председателем Совета Министров сыграл также Д. Ф. Трепов, занимавший пост дворцового коменданта. Этот генерал-майор свиты, выступивший в роли диктатора во время расправы с участниками Октябрьской политической стачки в 1905 году, имел огромное влияние на Николая II. Разочаровавшись в Горемыкине, Трепов решил заиметь нового «карманного» премьера и сориентировался на Столыпина.

С. Ю. Витте вспоминал: «В то время Столыпин крайне либеральничал: он говорил в Думе весь на либеральные речи, давал всевозможные обещания… Вот Трепов и думал, и не без основания, втереть очки российским избирателям и при помощи такого либерала, как Столыпин, получить более консервативную Думу сравнительно с первой Государственной думой».

Разумеется, «карманным» премьером Столыпин не стал, но воздействие на Думу оказал действительно огромное. Правда, для того, чтобы проводить правительственную политику, опираясь в определенной мере на парламент, Столыпин разогнал вторую Думу и нашел такую опору лишь в третьей. При этом он осуществил коренные изменения в политической жизни страны, которые были незамедлительно охарактеризованы как государственный переворот 3 июня 1907 года.

В тот день появился царский манифест о роспуске II Госдумы и введении нового избирательного закона, нарушавшего положения манифеста 17 октября 1905 года и Основных законов Российской империи. Новый закон позволил усилить представительство в парламенте правых партий. А 1 ноября 1907 года в Петербурге уже начала заседать III Государственная дума. В ней Столыпину удалось проводить «политику бонапартистского лавирования», как охарактеризовали ее политологи.

Годы премьерства Столыпина — это время аграрной реформы, получившей его имя. По сути, эта реформа носила политический характер, так как была направлена на создание мощной социальной базы для существовавшей в России власти за счет превращения крестьян в собственников, зажиточных хозяев.

Первым шагом аграрной реформы стало принятие закона от 9 ноября 1906 года, разрешавшего выход крестьян из общины на хутора и отруба. Принятые затем законы от 14 июня 1910 года и от 29 мая 1911 года были направлены на организацию принудительного землеустройства. Многое также было сделано для укрепления Крестьянского банка.

Столыпин форсировал усиление переселенческой политики, направленной на перемещение больших масс сельского населения из центральных районов страны в слабозаселенные районы Сибири и Дальнего Востока. Этим он преследовал цель разрядить накал напряженности в центральных районах страны, вызванный нерешенностью аграрного вопроса. Широкое хождение получил циничный афоризм Столыпина «Дальше едешь — тише будешь!»

Проводившаяся Столыпиным аграрная реформа получила весьма неоднозначную оценку и современников, и потомков. Нынешние рыночники считают сильной стороной столыпинской реформы ее ориентированность на интенсификацию хозяйственной деятельности крестьянства, основанную на частной собственности на землю, ее упор на увеличение товарности крестьянского хозяйства.

Важнейший огрех реформы многие справедливо усматривают в том, что она носила весьма односторонний характер, способствовала защите помещичьего землевладения с помощью перераспределения крестьянских земель и отстаивала интересы лишь зажиточного крестьянства.

Примечательно, что еще в 1929 году видный кадетский деятель П. Н. Милюков писал: «Теперь реформу Столыпина часто восхваляют, усматривают в ней желание сделать крестьян собственниками. Но это значит забывать, за чей счет он хотел это сделать, и в чем заключалась политическая цель реформы. Столыпин ведь противоположил свою дворянскую реформу той демократической, за которую разогнали первые две Думы. Столыпинская реформа пыталась отвлечь крестьян от раздела дворянских земель разделом их собственных земель — притом на пользу богатейшей части крестьянства. Таким образом, крестьянство лично убедилось в дворянской политике царя».

Наряду с аграрной реформой Столыпин предложил ряд крупных законопроектов, направленных на преобразование местного самоуправления, на введение всеобщего начального образования, на развитие веротерпимости, на укрепление финансов за счет сбора прямых и косвенных налогов. Петр Аркадьевич вынашивал планы создания целого ряда новых министерств.

В последние месяцы жизни Столыпин активно добивался принятия закона о введении земств в западных губерниях страны. Когда Государственный совет окончательно отклонил этот законопроект, Столыпин 5 марта 1911 года подал в отставку. Николай II отставку не принял, пойдя навстречу требованиям председателя Совета Министров прервать на несколько дней работу парламента, чтобы издать вне его процедур указанный закон. Однако политическая и моральная цена, заплаченная Петром Аркадьевичем за эту победу, оказалась слишком высокой: его позиции сильно пошатнулись.

Все знали, что Госдума и Государственный совет были против принятия этого закона. Все российское общество пришло в движение, когда в работе обеих палат парламента по соизволению царя объявили перерыв на три дня, с 12 по 14 марта 1911 года, и в этот промежуток (14 марта) был издан закон, на котором настаивал Столыпин.

Оценку происшедшего емко выразила фраза «так играть законом нельзя», запестревшая с газетных полос. Другую оценку ультимативных действий Столыпина высказал с думской трибуны известный кадетский лидер В. А. Маклаков, заявивший: «Председатель Совета Министров еще может удержаться у власти, но это агония».

Витте писал, что Петр Аркадьевич в конце концов торжествовал победу, но «для мало-мальски дальновидного человека было ясно, что это торжество накануне его политической гибели. Когда это случилось, вся Россия была этим возмущена, были возмущены как Государственная дума, так и Государственный совет».

Описанные события усугубили и без того ухудшившиеся отношения Петра Аркадьевича с Николаем И. Ультимативный стиль поведения, продемонстрированный Столыпиным, видимо, усилил подозрения царя в том, что глава правительства стремился к узурпации власти. Среди историков распространено мнение, что Николай II боялся «оказаться в тени» напористого премьер-министра.

Не способствовали улучшению этих отношений и смелые предупреждения Столыпина царю о пагубности и недопустимости возвышения Григория Распутина в его окружении. Петр Аркадьевич позволял себе многое говорить в глаза царю. Чего стоила даже одна оброненная Столыпиным в сердцах фраза: «Да рассердитесь же хоть раз, ваше величество!».

Словом, отношения между Николаем II и Столыпиным оказались более чем натянутыми. Витте утверждал, что во время одного из докладов главы правительства царь сказал ему: «А для вас, Петр Аркадьевич, я готовлю другое назначение». Столица была наполнена слухами, что Столыпин может получить пост посла либо наместника на Кавказе или в Западном крае.

В конце августа — начале сентября 1911 года в Киеве проходили грандиозные торжества по случаю открытия там памятника Александру II. Присутствуя на них, Столыпин остро ощутил зыбкость своего положения и высокую вероятность близкой отставки. В последний день августа Петр Аркадьевич, разоткровенничавшись с товарищем (заместителем) министра внутренних дел П. Г. Курловым, признался ему: «Положение мое шаткое, и я после отпуска, который я испросил для себя до 1 октября, едва ли вернусь в Петербург председателем Совета Министров…»

Однако обстоятельства ускорили реализацию прогноза Петра Аркадьевича. На следующий день, 1 сентября, он присутствовал в киевском городском театре на парадном спектакле по опере М. И. Глинки «Жизнь за царя». Представление началось в 9 часов вечера. Столыпин сидел в первом ряду вблизи от императорской ложи. В 11³⁰, после окончания второго акта, он поднялся с места и стал спиной к сцене. Во время антракта к нему стали подходить сидевшие поблизости сановники, которые завели с ним разговор. В этот момент к ним быстрым шагом приблизился человек во фраке и почти в упор дважды выстрелил в Петра Аркадьевича. Раненый Столыпин, успев осенить крестным знамением себя и царскую ложу, в которой стоял Николай II, сполз в кресло.

Газеты сообщили, что стрелявшим оказался двадцатичетырехлетний Дмитрий Богров, «сын богатого еврейского домовладельца», связанный с киевским охранным отделением и выдававший себя за анархиста. Орудием покушения был назван браунинг. Сообщалось также, что одна из пуль повредила крест на мундире главы правительства.

Столыпин скончался 5 сентября 1911 года и был погребен в Киево-Печерской лавре. Николай II на похоронах не присутствовал.

Гибель Столыпина вызвала широкий отклик в печати той поры. В опубликованном 6 сентября некрологе столичная газета «Новое время» писала: «Став во главе Совета Министров, Петр Аркадьевич сумел вдохнуть в деятельность Совета единодушие, возвратить государственной власти поколебленный престиж и укрепить его… Наибольшее время П. А. Столыпин посвящал руководству и председательству в Совете Министров, созывавшемся обычно не менее двух раз в неделю, и в разного рода совещаниях по текущим делам и по вопросам законодательства».

Пятнадцатого октября 1911 года памяти Столыпина были посвящены речи на заседаниях обеих палат российского парламента, произнесенные их председателями. Под сводами Государственной думы о Петре Аркадьевиче было сказано, что «всей своей сильной, крепкой душой и могучим разумом он верил в мощь России, всем существом своим верил в ее великое, светлое будущее».

В стенах Государственного совета о Столыпине было заявлено: «В лице его Россия лишилась благороднейшего, честнейшего человека, горячо любившего свое отечество. Все, что, по его мнению, могло служить к развитию сил России, укреплению и возвеличиванию се, воспринималось им с увлечением и тотчас же проводилось в жизнь».

О том, какие громы и молнии метали в адрес Столыпина в Госдуме и Госсовете еще весной того года, вспоминать было неуместно.

Мнения о Столыпине и после его смерти, и в наши дни характеризует предельная полярность оценок. Выдающийся философ В. В. Розанов утверждал, что на Петре Аркадьевиче «не лежало ни одного грязного пятна». Зато С. Ю. Вит-те назвал Столыпина «образцом политического разврата».

Сергей Юльевич писал о нем: «Будучи председателем Совета Министров, своим темпераментом, своею храбростью Столыпин принес некоторую дозу пользы, но если эту пользу сравнить с гем вредом, который он нанес, то польза эта покажется микроскопической».

Негативное отношение ко многим сторонам деятельности Столыпина высказывал в письмах к нему и Лев Толстой. Великий писатель, в молодости подружившийся с его отцом, был хорошо знаком и с детьми своего приятеля, в том числе — с Петром. Пользуясь этим, Толстой в своих письмах указывал на ошибки в деятельности Столыпина, который «начал насилием бороться с насилием, что привело только к разрастанию его масштабов». Не мог писатель согласиться и с тем, что Петр Аркадьевич «приступил к проведению такой земельной политики, которая имеет в виду не умиротворение, а утверждение земельного насилия».

У деятелей революционного движения к Столыпину, были разумеется, свои счеты. Не забылось, что одним из первых актов его премьерства стал закон о военно-полевых судах, принятый в августе 1906 года. Известно множество примеров массовых расправ над взбунтовавшимся населением, проводившихся с ведома Столыпина, который был не только главой правительства, но и министром внутренних дел. Немудрено, что за ним прочно закрепились прозвища «обер-вешатель», «душитель», «погромщик».

Между тем, в первых же циркулярах, выпущенных Столыпиным на третий день своего премьерства, содержалась программа действий, которой он в дальнейшем придерживался: «Революционные замыслы должны пресекаться всеми законными средствами… Старый строй получит обновление. Порядок же должен быть охранен в полной мере».

Столыпинская политика была двуедина: умиротворение и обновление. Крылатой стала его фраза: «Сначала успокоение, потом — реформы». Поэтому, не забывая о Столыпине-усмирителе, мы должны помнить и о Столыпине-реформаторе, который заявлял: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

При всей пестроте мнений о Петре Аркадьевиче все же очевидно, что главным делом его жизни стала широкомасштабная попытка трансформировать российское самодержавие в буржуазную монархию, продолжить те самые преобразования, которые связаны с именем Витте.

Различие оценок личности и деятельности Петра Столыпина не может заслонить того факта, что это был крупный государственный деятель, оставивший заметный след в истории страны, в летописи XX столетия.

КОКОВЦОВ ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1911–1914)

Годы жизни: 1853–1943.

Впервые о Владимире Николаевиче как о возможном главе российского правительства широко и публично заговорили в марте 1911 года. Тогда в Петербурге разразился острый политический конфликт, вызванный противоборством вокруг принятия закона о введении земств в западных областях России. Устойчивость положения премьера П. А. Столыпина подверглась серьезному испытанию. В разгар этих событий, 8 марта 1911 года, в окне известного петербургского фотографа Дациаро появился большой портрет Коковцова. Фотография была с надписью: «Председатель Совета Министров».

У окна толпились петербуржцы, полемизируя о «назначении» нового главы правительства, сделанном… фотографом. На другой день портрет убрали. Действительное лее назначение Коковцова произошло осенью того же года, уже после гибели Столыпина.

Утром 6 сентября 1911 года Николай II посетил киевскую больницу доктора Маковского, в которой умер смертельно раненый Столыпин. Затем через несколько часов он пригласил (там же, в Киеве) к себе во дворец В. Н. Коковцова, занимавшего еще с 1904 года должность министра финансов.

О дальнейшем сам Владимир Николаевич вспоминал так: «Я застал государя в кабинете, стоящим перед выходной дверью, с фуражкой в руках. Со своей обычной улыбкой он обратился ко мне со следующими словами: «Я прошу вас быть не председательствующим, а председателем Совета Министров, оставаясь, разумеется, и министром финансов. Надеюсь, вы мне в этом не откажете». Я ответил на это: «Мой долг повиноваться вашему величеству, если вы оказываете мне ваше доверие и считаете меня достойным его…»».

Правда, при этом Владимир Николаевич воспротивился намерению царя назначить нижнегородского губернатора А. Н. Хвостова на должность министра внутренних дел, которую занимал, наряду с премьерской, погибший Столыпин. Коковцов заявил, что в случае назначения Хвостова, пользовавшегося репутацией черносотенца, он не сможет занимать пост главы правительства. Вскоре этот вопрос был улажен: министром внутренних дел стал А. А. Макаров, и 12 сентября 1911 года царь подписал указ о назначении Коковцова председателем Совета Министров.

На эту должность, кстати, претендовали также министр юстиции И. Г. Щегловитов и главноуправляющий земледелием А. В. Кривошеин, но они, как видим, не добились своей цели.

Появление нового главы правительства было встречено с неодобрением в придворных сферах и в среде правых партий. В буржуазных же кругах это назначение приветствовали. Особое удовлетворение там вызвал тот факт, что председателем Совета Министров стал министр финансов.

В отличие от своих предшественников, Коковцов не пользовался репутацией аграрника. Наиболее приоритетной он считал поддержку промышленности, а широкомасштабное финансирование сельского хозяйства считал неэффективным до окончания столыпинской аграрной реформы.

Владимир Николаевич был сторонником проведения политики жесткой экономии государственных средств. Он стремился к осторожному повышению налогов, которые рассматривал лишь как второстепенную меру для покрытия государственных расходов. Предпочтение он отдавал естественному росту государственных доходов.

Коковцов ратовал за сохранение золотого денежного обращения и возрастание золотого запаса России. В области внешней политики он был горячим сторонником дальнейшего сближения с Францией, укрепления русско-французского союза, выступал за улучшение отношений с Германией.

Газеты и журналы много и охотно писали о Коковцове. Рассказывая о его жизни и деятельности, популярный журнал «Огонек» сообщал: «С утра и до поздней ночи он работает, не зная праздников, не давая себе отдыха, не отрываясь почти ни на минуту для частной жизни».

Проводились и бытовые подробности: «По совету врачей он избегал черного мяса, хотя и любил больше всего простую русскую кухню: щи, битки, телячьи котлеты. Вино пьет только красное, минеральных вод не признает. Министр не курит».

О Владимире Николаевиче журнал писал как о человеке смелом и решительном: «В роковой день злодейского покушения на П. А. Столыпина в киевском театре один В. Н. Коковцов не растерялся после выстрелов злоумышленника; первый бросился через несколько кресел на помощь к раненому и помог ему снять китель, запачкав в крови П. А. Столыпина свое платье».

Впрочем, Коковцов подвергался в прессе и ожесточенной критике. Ее основные направления: обвинения со стороны консервативно-монархических сил в пробуржуазной ориентации, а также упреки в пассивной финансовой политике.

Подвергался Владимир Николаевич и открытой травле в столичной прессе. В этом особенно преуспела газета «Гражданин» князя В. П. Мещерского (ее редактором в 70-х годах XIX века был Ф. М. Достоевский). Как отмечал сам Коковцов, «Гражданин», негодуя, постоянно распространялся «об умалении министрами и в особенности председателем Совета Министров престижа власти государя».

Отставка Владимира Николаевича также сопровождалась очередной кампанией травли в прессе. В январе 1914 года в Петербурге активно обсуждался вопрос о мерах борьбы против пьянства. Громогласным сторонником таких мер выступил в Государственном совета С. Ю. Витте. Коковцов же прослыл противником борьбы с пьянством и за это подвергался нападкам.

Владимир Николаевич считал, что предложенные Витте меры неприемлемы, так как они приведут к подрыву финансов страны, к тайному производству и тайной продаже вина, что в конечном счете пагубно скажется на здоровье народа.

Возражая предложениям Витте, Коковцов писал: «Его мысль о том, чтобы ограничить доход казны от продажи казенного вина размерами дохода нынешнего года, а весь излишек должен быть передаваем земствам и городам на меры насаждения трезвости, может иметь только одно последствие — уменьшение средств казны при ежегодно растущих расходах; пользы же отрезвлению народа никакой не будет, так как раньше чем передавать казенные деньги кому-либо, нужно определить, в чем должны заключаться самые меры отрезвления…».

В своем письме Николаю II Коковцов 19 января 1914 года сообщал: «За последние два дня прения в Государственном совете в вопросе о мерах борьбы против пьянства принимают такое направление, которое, не имея решительно ничего общего с истинной целью этой борьбы, угрожает в корне подорвать наше финансовое положение… Граф Витте вносит все новые и новые, не возникающие и в Государственной думе предложения, явно рассчитанные на одно — разрушить то, что стоит до сих пор твердо — наши финансы».

Однако аргументы Коковцова царь не принял. События развивались стремительно. Уже 26 января Владимир Николаевич узнал о намерении Николая II отправить его в отставку. Причем информация исходила из неофициальных источников: от редактора газеты «Россия» И. Я. Гурлянда.

Три дня спустя информация подтвердилась. 29 января 1914 года Коковцов получил письмо от Николая II. В нем, в частности, говорилось: «Не чувство неприязни, а давно и глубоко сознанная мной государственная необходимость заставляет меня высказать Вам, что мне нужно с Вами расстаться… Опыт последних 8-ми лет вполне убедил меня в том, что соединение в одном лице должности председателя Совета Министров с должностью министра финансов или министра внутренних дел — неправильно и неудобно в такой стране, как Россия.

Кроме того, быстрый ход внутренней жизни и поразительный подъем экономических сил страны требуют принятия ряда решительных и серьезных мер, с чем может справиться только свежий человек».

Высочайший рескрипт об отставке Коковцова был передан ему в тот же день 29 января 1914 года и опубликован в «Правительственном вестнике» 30 января.

Отправленный в отставку Владимир Николаевич получил от царя в утешение титул графа. На посту председателя Совета Министров его сменил И. Л. Горемыкин, а на посту министра финансов — П. Л. Барк.

Волей-неволей к отставке Коковцова был причастен Григорий Распутин, который, как утверждают, был фактическим инициатором пресловутой кампании трезвости. Стремившийся вернуться к власти Витте, прослышав о позиции Распутина, решил, как поговаривали в Петербурге, ему подыграть и тем самым сделать своим союзником в достижении поставленной цели. В жернова этой борьбы и попал Владимир Николаевич, ставший своеобразной жертвой антиалкогольной кампании («кампании трезвости»), начатой в России накануне первой мировой войны.

Коковцов вспоминал: «…Когда в день моего увольнения последовал рескрипт на имя моего преемника Барка с явным осуждением моих действий и прямым повелением принять меры к сокращению потребления водки, — мне стало ясно, что Витте был осведомлен о настроении государя, знал о влиянии с разных сторон на него в этом вопросе и играл без проигрыша на то, чтобы способствовать моему падению».

После отставки Владимир Николаевич прожил еще почти тридцать лет. В предреволюционные годы он возглавлял 2-ой департамент Государственного совета, был попечителем Александровского лицея, занимался частным предпринимательством, затем давал показания Чрезвычайной комиссии Временного правительства, задерживался органами ВЧК. Во время гражданской войны эмигрировал во Францию, где возглавил Международный коммерческий банк.

Скончался Владимир Коковцов в 1943 году в Париже.

ГОРЕМЫКИН ИВАН ЛОГГИНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1914–1916)

Годы жизни: 1839–1917.

Во второй раз Иван Логгинович Горемыкин пробыл на посту главы российского правительства ровно два года, тогда как первое его премьерство заняло в 1906 году всего лишь три месяца (см. выше).

Консервативно-монархические круги активно добивались возвращения Горемыкина к руководству правительством. Их рупор — еженедельник «Гражданин», издававшийся князем В. II.Мещерским, — вел длительную кампанию за смещение В. Н. Коковцова с должности премьера и поручение этого поста И. Л. Горемыкину или, в крайнем случае, управляющему императорской канцелярией А. С. Танееву. Выступал «Гражданин» и за упразднение Совета Министров как детища «пагубного» западноевропейского влияния и возрождение Комитета министров, существовавшего до 1905 года.

Коковцов, рассказывая о наскоках Мещерского, вспоминал, что в его еженедельнике «высказывалась заветная мысль автора о необходимости покончить с этим «западноевропейским новшеством», упразднить Совет Министров и вернуться к прежнему Комитету министров, поставив во главе его такого заслуженного и преданного своему государю сановника, как И. Л. Горемыкин или А. Танеев».

Важную роль в продвижении Горемыкина на премьерский пост сыграл член Государственного совета Александр Васильевич Кривошеин, являвшийся в правительстве главноуправляющим земледелия и землеустройства. На квартире Кривошеина был проведен ряд секретных совещаний, на которых вырабатывалась тактика поведения Горемыкина во время его встреч с царем.

Коковцов свидетельствовал: «Кривошеин отлично знал, что Горемыкин угоден государю, что время от времени его приглашают в Царское Село на совещания или просто для разговоров и что многие решения принимаются после таких разговоров».

Расчетливый Кривошеин, отказавшийся из-за болезни от соблазна стать премьером, метил в очередные «серые кардиналы» главы правительства и не просчитался со ставкой на Ивана Логгиновича. Царский рескрипт о назначении Горемыкина председателем Совета Министров был напечатан в «Правительственном вестнике» в тот же самый день 30 января 1911 года, когда в нем был помещен и рескрипт об отставке Коковцова. Никаких пауз, как это бывало в прежние времена.

Известный исследователь эпохи правления Николая II С. С. Ольденбург писал о появлении нового главы правительства: «Преемником В. Н. Коковцова был назначен И. Л. Горемыкин, говорили о возможности назначения А. В. Кривошеина, но он как раз в это время был тяжело болен и выехал лечиться за границу. И. Л. Горемыкина государь особенно ценил за исключительную лояльность, за умение подчиняться указаниям монарха и выполнять их, не отклоняясь от задания».

Об Иване Логгиновиче, не без участия его самого, часто говорили с иронией — иногда с почтительной, по чаще с нарочито язвительной. За ним закрепился титул «ваше безразличие». С. Ю. Витте называл его «манфишистом», имея ввиду французский термин, имеющий значение «мне все равно», «наплевать».

Сам Горемыкин прокомментировал свое назначение уже 31 января в ответ на пожелание успеха в работе: «Какой же может быть успех, ведь я напоминаю старую енотовую шубу, которая давно уложена в сундук и засыпана камфорой, и совершенно недоумеваю, зачем я понадобился, впрочем, эту шубу так же неожиданно уложат снова в сундук, как вынули из него».

Назначая Горемыкина главой правительства, Николай II заявил о наступлении «новой эры» в экономической жизни страны. Откликаясь на эти слова, Горемыкин в доверительной беседе с Коковцовым резюмировал: «Все это чепуха, одни громкие слова, которые не получат никакого применения; государь поверил тому, что ему наговорили, но он очень скоро забудет об этом новом курсе, и все пойдет по-старому. Я ему не возражал против его увлечения… Государю не следует противоречить».

К лету 1914 года обнаружилась полная бесперспективность экономического курса кабинета Горемыкина. Указывая на это обстоятельство, историк С. С. Волк, исследовавший особенности политики российского правительства в тот период, обратил внимание на бурную антигоремыкинскую реакцию отечественных деловых кругов, проявившуюся на VIII съезде промышленности и торговли.

Этот съезд проходил после негласного правительственного решения от 18 апреля 1914 года об ограничительных мерах для акционерных обществ. Резкую критику экономической политики правительства Горемыкина на съезде увенчало выступление видного промышленника и финансиста П. П. Рябушинского.

Он заявил, что после указанного решения правительства предпринимателям придется отправляться за разрешением на каждый шаг в Петербург «на поклон как в ханскую ставку». Газеты сообщали, что съезд встретил аплодисментами предсказание Рябушинского о том, что «наша великая страна сумеет пережить свое маленькое правительство». Было принято обращение к Горемыкину с представлением об отмене антипредпринимательских Правил, принятых его правительством. В итоге Николай II был вынужден согласиться на такую отмену, продемонстрировав неэффективность попытки Горемыкина ограничить права предпринимателей.

О степени профессиональности финансовой политики правительства Горемыкина наглядно свидетельствует описанная в мемуарной литературе беседа Ивана Логгиновича со своим предшественником — Владимиром Николаевичем Коковцовым. Когда Владимир Николаевич посетовал, что в связи с проведением кампании трезвости казна потеряет уже на первых порах 800 миллионов рублей, то Горемыкин на это ему возразил: «Ну, что за беда, что у нас выбыло из кассы 800 миллионов дохода. Мы напечатаем лишних 800 миллионов бумажек, — как будто не ясно всем и каждому, что мы должны вести войну на бумажки, что даже и недурно, так как их охотно берет народ…».

Как и во времена своего первого премьерства, Горемыкин вел постоянное противоборство с Государственной думой. Характеризуя сложившееся в России парламентское устройство, Иван Логгинович назвал его «пародией на западноевропейский парламент». Для него Дума представлялась той силой, которая была пагубна для российской монархии. Горемыкин был уверен, что народные судьбы должны быть полностью вверены в руки императора.

В 1915 году Иван Логгинович заявил: «В моей совести государь император — помазанник Божий, носитель верховной власти. Он олицетворяет собою Россию. Ему 47 лет. Он царствует и распоряжается судьбами русского народа не со вчерашнего дня. Когда воля такого человека определилась и путь действий принят, верноподданные должны подчиняться, каковы бы ни были последствия. А там дальше — Божия воля. Так я думаю и в этом сознании умру».

Одним из самых непримиримых противников Горемыкина в Думе был «прогрессивный блок», сформировавшийся в августе 1915 года. Входившие в него прогрессисты, октябристы, кадеты настойчиво требовали включения своих представителей в правительство и перехода к либеральным реформам. Противостояние между Горемыкиным и представителями «прогрессивного блока» постоянно нарастало.

В начале 1916 года перед Николаем II встала нелегкая задача ослабить конфронтацию в обществе, разрядив в какой-то мере напряженность в отношениях между Думой и правительством. И царь решил пожертвовать Горемыкиным, учитывая советы перспективного министра внутренних дел А. Н. Хвостова. 20 января 1916 года Иван Логгинович был отправлен в отставку. Правда, он удостоился напоследок благодарственного царского рескрипта и получил ранг «особы I класса». Ему шел 77-й год.

После победы Февральской революции Горемыкин был арестован, давал показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Летом 1917 года был освобожден и уехал в свое имение в районе Сочи. Там, при нападении на это имение и его разгроме, он погиб 11 декабря 1917 года.

ШТЮРМЕР БОРИС ВЛАДИМИРОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (ЯНВАРЬ — НОЯБРЬ 1916)

Годы жизни: 1848–1917.

В истории государственной власти России фигура Штюрмера весьма одиозна. Это был нечистый на руку политик, достигший высшего правительственного поста исключительно благодаря покровительству Григория Распутина и поддержке его окружения.

Основным соперником Штюрмера в борьбе за премьерство был министр внутренних дел страны Алексей Николаевич Хвостов. Причем Распутин многократно давал обещания и Штюрмеру, и Хвостову, что добьется назначения каждого из них на должность главы правительства. Словом, вел двойную игру.

Между тем Хвостов активно расчищал себе дорогу к креслу Председателя Совета Министров. Он сумел добиться увольнения из правительства А. В. Кривошеина, курировавшего там земледелие и являвшегося практически центральной фигурой во втором кабинете И. Л. Горемыкина.

Потом он сыграл решающую роль в устранении и самого Горемыкина с поста главы правительства. Однако Распутин предпочел протолкнуть на премьерство не Хвостова, а Штюрмера, рассчитывая, что им будет легче манипулировать.

Под влиянием речей Григория Распутина императрица Александра Федоровна писала 7 января 1916 года Николаю II из Царского Села в Ставку: «Душка, я не знаю, но я все-таки подумала бы о Штюрмере. У него голова совсем достаточно свежа — ты видишь, Хвостов чуточку надеется получить это место — но он слишком молод. Штюрмер бы подошел на время, а потом, если ты захочешь найти другого, ты можешь его сменить, но только не давай ему переменить свою фамилию. «Это ему больше повредит, чем если он сохранит старое и почетное имя» — ты помнишь, Григорий так сказал. Он очень ценит Григория, а это большая вещь».

Окружение Николая II и сам Распутин внушали ему, что необходима «твердая власть» и ее сможет обеспечить Штюрмер. Правда, у царя были определенные опасения в отношении Бориса Владимировича в том плане, что его назначение могло вызвать в стране впечатление «громового удара». 10 января 1916 года Александра Федоровна, отвечая супругу, писала в Ставку: «Только что получила милое письмо от тебя, бесконечно благодарю, моя душка. Ты нрав насчет Штюрмера и «громового удара»».

По меткому выражению историка Л. Н. Боханова, у Штюрмера было два недостатка: возраст и фамилия. И если возраст (68 лет) нельзя было назвать критическим и с ним представлялось возможным смириться, то с немецкой фамилией Бориса Владимировича дело обстояло сложнее. Для руководителя правительства страны, которая вела войну с Германией, фамилия была крайне неподходящей. Предки его отца по мужской линии — обрусевшие тверские дворяне — происходили из Австрии, как утверждал Борис Владимирович.

Вносилось предложение избавиться от резавшей слух фамилии: се обладателю советовали перейти на фамилию матери, урожденной Паниной. Но Распутин такого переименования не одобрил, и Штюрмер остался Штюрмером.

Особо высоких должностей ранее Борис Владимирович не занимал: был Нижегородским и Ярославским губернатором, с 1909 года возглавлял департамент министерства внутренних дел.

Назначению Штюрмера на пост главы правительства предшествовала серия его тайных встреч с Распутиным. Их организовывали сотрудник крупнейшей петербургской газеты «Новое время» И. Ф. Манасевич-Мануйлов и фрейлина императрицы Лидия Никитина, являвшаяся дочерью коменданта Петропавловской крепости в Петрограде.

В итоге, после смещения Горемыкина 20 января 1916 года Штюрмер в тот же день занял пост председателя Совета Министров. Его соперник А. Н. Хвостов не смирился с этим и даже пытался организовать на Бориса Владимировича покушение. Однако из этого жеста отчаяния ничего не получилось, и Хвостов был вынужден покинуть пост министра внутренних дел, который 3 марта 1916 года занял сам Штюрмер.

Начало его премьерства ознаменовалось попыткой принципиального улучшения взаимоотношений между царем, правительством и Думой. При содействии Распутина было организовано выступление Николая II перед ее депутатами. 9 февраля приехавший из Ставки царь прямо с вокзала отправился для выступления в Таврический дворец Петрограда. Штюрмер торжествовал. Тем не менее такое начало не получило идиллического продолжения, и отношения с Думой у нового главы правительства в дальнейшем не сложились.

Личность Штюрмера привлекала широкое внимание. Для человека неосведомленного он мог показаться таким же благообразным старцем, как и Горемыкин (младше которого он был на 9 лет). Мемуарист И. В. Гессен вспоминал о нем: «Высокий благообразный старик смиренно усталого вида, с замедленными осторожными движениями и чуть слышной речью, точно превозмогавшей обет молчания, он своим богобоязненным видом искал у собеседника сочувствия тяжести выпавшего на него мирского долга, отвлекающего от созерцательного настроения, и покорно сложенные на животе руки словно насильно удерживались от осе-нения крестным знамением».

Однако внешность Бориса Владимировича была обманчивой. Он был отнюдь не молчун: как раз, наоборот. Председатель IV Государственной думы М. В. Родзянко свидетельствовал: «С первых же шагов Штюрмер предстал как полное ничтожество и вызвал к себе насмешливое отношение, выразившееся в яркой речи Пуришкевича (депутата Госдумы — А. Д.). Он пустил тогда свое крылатое слово «чехарда министров», назвал Штюрмера «Кивач (водопад — А. Д.) красноречия» и сравнил его с героем «Мертвых душ» Чичиковым, который, посетив всех уважаемых в городе лиц, долго сидел в бричке, раздумывая, к кому бы еще заехать. Это сравнение было очень удачным, так как Штюрмер с момента вступления в должность все разъезжал по разным министерствам и говорил речи».

Еще во времена своего губернаторства Штюрмер прослыл первостатейным мошенником и махинатором. Известный писатель В. С. Пикуль в этой связи привел в «Нечистой силе» резолюцию Николая II на конфиденциальном докладе ревизии Госконтроля, уличившей Штюрмера в противоправных проделках. За десять лет до назначения Бориса Владимировича главой правительства царь якобы на этом докладе начертал: «Убрать вора в 24 минуты» (не часа, а минуты!).

Опираясь на информацию из газетных сообщений, И. В. Гессен сообщал: «Двух сыновей своих Штюрмер, как отмечено было в «Речи», назначил вице-губернаторами в занятые уже неприятелем губернии царства Польского с выдачей подъемных и прогонных на проезд туда. А через неделю одного из сыновей перевел в Курскую губернию с выдачей новых прогонных и подъемных, для себя же самого потребовал, ссылаясь на высочайшее повеление, ассигнования в бесконтрольное распоряжение пяти миллионов рублей».

Месяц спустя после этого, 7 июля 1916 года, Штюрмер неожиданно присоединил к премьерскому и пост министра иностранных дел России (должность министра внутренних дел он оставил). Появление Бориса Владимировича в обличье руководителя российской дипломатии вызвало подлинную сенсацию в мире. Немецкие газеты буквально ликовали, считая Штюрмера тайным и явным сторонником Германии. В странах же Антанты пресса начала бить тревогу, опасаясь того, что новое назначение Штюрмера может означать явный шаг к заключению сепаратного мира между Германией и Россией. Эти опасения отравляли взаимоотношения с союзниками.

Со временем недовольство в самой России названным назначением отнюдь не ослабевало, а наоборот, усиливалось. Особенно негодовала Дума. 1 ноября на ее заседании выступил видный деятель партии кадетов П. Н. Милюков, расшатавший и без того неустойчивое положение Штюрмеpa. Он говорил о подозрительном окружении главы правительства, цитировал иностранные газеты, причислявшие его к сторонникам сепаратного мира.

Ключевая фраза выступления носила резко выраженный антиправительственный характер. Милюков, обращаясь к членам правительства, ультимативно заявил: «Мы будем бороться с вами, пока вы не уйдете».

Пересказывая это выступление из уст в уста по всей России, в народе заговорили: Милюков привел доказательства того, что Штюрмер сдает Россию немцам. Слухи о сказанном затмили саму речь. Это был суровый приговор.

Озабоченная скандальной шумихой вокруг Штюрмера, императрица Александра Федоровна писала 9 января 1916 года Николаю II из Царского Села: «Наш Друг (Распутин — A. Д.) говорит, что Штюрмер может еще некоторое время оставаться председателем Совета Министров, так как за эго его не так много упрекают, но весь шум начался с тех пор, как он стал министром иностранных дел. Григорий это понял летом и уже тогда ему сказал — с этим тебе конец будет. Вот почему Он умоляет, чтобы Штюрмер уехал в отпуск на месяц, или же сейчас же был назначен кто-либо другой на его место министра иностранных дел…»

Александра Федоровна сочла необходимым еще более аргументировать свою настоятельную просьбу к супругу. Имея в виду министерство иностранных дел, она добавляла: «… в этом министерстве он (Штюрмер — А. Д.) — красный флаг, и сразу все станет спокойнее, если его сменят. Но оставь его председателем Совета Министров (если он едет в отпуск, Трепов по закону его заменит) — все хотят это место, но они для него не годятся».

Шел ноябрь предпоследнего года правления Николая II.

B. С. Пикуль образно назвал ноябрь 1916-го «обширным предисловием к февралю 1917 года». И действительно, в том ноябре доверие к власти в стране особенно резко пошатнулось. Никакие новые назначения не могли уже его вернуть.

Распутин разочаровался в Штюрмере, стал выражать крайнее недовольство его попытками проявлять самостоятельность. После выступления Милюкова в Думе Распутин, которого не зря прозвали «делателем министров», проявил половинчатую позицию в поддержке Штюрмера.

Характеризуя дальнейшее, С. С. Ольденбург писал: «Обходительный, отнюдь не волевой человек Б. В. Штюрмер, пришедший к власти под знаком благожелательности к Думе и к общественным организациям, не был способен дать надлежащий отпор натиску думского блока. Государь решил заменить его А. Ф. Треповым, человеком более твердым и энергичным».

Десятого ноября 1916 года Штюрмер был отправлен в отставку (11-го указ об этом появился в газетах). Николай II пожаловал Борису Владимировичу звание камергера, удостоив золотого камергерского ключа. Однако Штюрмер тяжело переживал свою отставку.

Французский посланник в России Морис Палеолог вспоминал: «Штюрмер так удручен опалой, что покинул министерство даже не простившись с союзными послами… Сегодня днем, проезжая вдоль Мойки на автомобиле, я заметил его у придворных конюшен. Он с трудом продвигается пешком против ветра и снега, сгорбив спину, устремив взгляд в землю… Сходя с тротуара, чтобы перейти набережную, он чуть не падает».

В дальнейшем судьба была еще более сурова к Штюрмеру. После Февральской революции его арестовали и заточили в Петропавловскую крепость Петрограда. Там он и скончался 20 августа 1917 года.

ТРЕПОВ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 1916)

Годы жизни: 1862–1928.

На посту главы российского правительства Александр Трепов пробыл поразительно короткое время — всего полтора месяца, тем не менее этот миниатюрный отрезок отечественной истории был наполнен столь важными для дальнейших судеб страны событиями, что это побуждает исследователей проявлять неослабный интерес к мимолетной фигуре политического мотылька.

Александр Федорович был сыном обер-полицмейстера и градоначальника Петербурга в 60-70-х годах XIX века Федора Федоровича Трепова. Старший брат будущего Председателя Совета Министров — Дмитрий Федорович, — являвшийся до конца жизни дворцовым комендантом, играл первостепенную роль в выборе кандидатов на пост главы российского правительства.

В правительстве Штюрмера Александр Трепов занимал пост министра путей сообщения и был одной из его центральных фигур. Однако его приход на смену Штюрмеру нельзя назвать ожидавшимся и естественным. Трепова очень не любила императрица Александра Федоровна, и уже одно это обстоятельство служило серьезным препятствием для его назначения главой правительства.

Среди возможных преемников Штюрмера нередко называли морского министра адмирала И. К. Григоровича. И вот 9 ноября 1916 года в Ставку выехали Штюрмер, Трепов и Григорович. Утверждают, что уже по дороге, в районе Орши, Штюрмер был уведомлен об отставке. Поездка завершилась назначением Трепова 10 ноября 1916 года Председателем Совета Министров.

Вернувшись в столицу, новый премьер сразу же отправился в Думу. Ее тогдашний председатель М. В. Родзянко вспоминал, после своего назначения «Трепов на следующий же день приехал ко мне и уверял, что желает работать рука об руку с народным представительством и что он сумеет побороть влияние Распутина».

Кроме того, Трепов практически отказался от применения 87-й статьи свода основных государственных законов, открывающей возможность принятия законодательных актов «во время прекращения занятий Государственной думы».

Девятнадцатого ноября 1916 года Трепов зачитал перед депутатами Государственной думы специальную декларацию. Ее смысл состоял в заверениях о намерении сотрудничать с Думой и другими общественными организациями. Однако Александру Федоровичу сразу же дали понять, что его назначение не позволяет надеяться на перемирие в Думе. Депутат И. В. Годней, к примеру, имея в виду Трепова, заявил: «Нас ни в чем не удовлетворили: тот же Штюрмер, только более ласковый».

Конечно, «ласковость» Трепова предназначалась только Думе, во всех остальных действиях премьера чувствовалась генеральская жесткость и нахрапистость. Хотя Александр Федорович окончил в преддверии службы пажеский корпус, но особой грамотностью он не отличался. По словам В. С. Пикуля, Трепов делал четыре ошибки в слове из трех букв (вместо «еще» писал «исчо»).

Он был горд тем, что получил должность премьера без содействия Распутина и даже вопреки его воле. Важнейшей задачей своей деятельности Александр Федорович считал противодействие влиянию Распутина, а также отправление в отставку распутинского ставленника министра внутренних дел А. Д. Протопопова.

Уже на третий день после своего назначения Трепов был вызван в Ставку. Он решил использовать этот визит, чтобы добиться от царя увольнения Протопопова. Однако Николай II заявил новому премьеру, что тот должен работать с теми, кто удостоился высочайшего выбора.

Александр Федорович предпринял попытку откупиться от Распутина. Он предложил ему денежную компенсацию в двести тысяч рублей с условием, что будет прекращено его воздействие на ход принятия государственных решений. Однако Распутин не согласился.

В качестве главы правительства Трепов проявил повышенное внимание к решению международных проблем. Выступая в Думе, он объявил о решении союзников передать России после окончания войны пролив Дарданеллы. Это заявление стало мировой сенсацией, Александр Федорович попытался организовать подготовку к будущей мирной конференции, проведение которой он считал делом ближайшего будущего.

В мемуарах В. Н. Коковцова приведен эпизод о его встрече с Треповым-премьером: «Вскоре после своего назначения, — писал Владимир Николаевич, — он заехал ко мне и сказал, что, по его мнению, война близится к концу, что вступление Америки — оно ожидалось тогда со дня на день — положит ей конец, что нужно готовиться к мирным переговорам, к которым мы совершенно не подготовлены…»

Главная же забота Трепова на посту главы правительства была внутриполитической. Она заключалась в подготовке разгона Государственной думы по прямому указанию царя.

Николай II в письме к Александре Федоровне 14 декабря 1916 года признавался: «Противно иметь дело с человеком, которого не уважаешь и которому не доверяешь, как Треп[ов]. Но раньше всего надо найти ему преемника, а потом вытолкать его — после того, как он сделает грязную работу. Я подразумеваю дать ему отставку, когда он закроет Думу. Пусть ответственность и все затруднения падут на его плечи, а не на плечи того, который займет его место».

Словом, Трепов был для царя всего лишь чиновником, которому предписано выполнить «грязную работу» и которого собирались поскорее «вытолкать». От своего предшественника Трепов получил своеобразное наследство. Когда Штюрмер был во главе правительства, к нему от Николая II перешли два заготовленных указа, касавшихся судьбы Думы, один — о перерыве в ее работе, другой — о ее роспуске и назначении новых выборов. Эти заготовки, словно эстафету, Штюрмер передал Трепову.

Императрица Александра Федоровна подозревала, однако, что новый премьер не склонен к решительным действиям и ищет компромиссов с председателем Госдумы М. В. Родзянко. В письме к царю 9 декабря 1916 года она настаивала: «Не бойся, крикуны смолкли бы — только поскорее и на более долгий срок распусти Думу — поверь мне, ты знаешь, Тр[епов] флертирует с Родз[янко]. Все это знают, а тебе он хитро лжет, что это по политическим соображениям».

Представители «прогрессивного блока» в Думе без устали требовали создания такого правительства, которое бы опиралось на думское большинство. Эта позиция была отражена в резолюциях Думы, выступившей за образование кабинета, пользовавшегося поддержкой парламента.

Во второй половине декабря 1916 года обстановка в Петербурге приобрела принципиально новые черты. 16 декабря был объявлен перерыв в работе думской сессии. В ночь с 16 на 17 декабря был убит Распутин. 19 декабря в Петроград из ставки прибыл Николай II с твердым намерением создать правительство из людей, пользовавшихся его личным доверием. Словом, правительство Трепова не оправдало возложенную на него миссию стать дееспособным стабилизатором положения, а сам Александр Федорович как «укротитель» Думы больше не требовался.

Двадцать седьмого декабря 1916 года Трепов был отправлен в отставку с поста Председателя Совета Министров. Он, таким образом, находился во главе правительства всего 48 дней.

В дальнейшем, правда, была предпринята безуспешная попытка вернуть Александру Федоровичу его пост. Начальник штаба царской Ставки генерал Гурко, имевший широкие связи с лидерами думского «прогрессивного блока», 12 февраля 1917 года во время доклада царю стал настаивать на полной смене правительства и возвращении Трепову поста председателя Совета Министров. Николай II с этим не согласился.

Уже после Октябрьской революции в июле 1918 года Трепов был арестован органами ВЧК, но вскоре освобожден. С помощью германского консула он перебрался за границу и стал эмигрантом.

Скончался Александр Федорович в 1928 году в во французской Ницце.

ГОЛИЦЫН НИКОЛАЙ ДМИТРИЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (ДЕКАБРЬ 1916-ФЕВРАЛЬ 1917)

Годы жизни: 1850–1925.

В отечественную историю князь Николай Дмитриевич Голицын вошел как последний глава царского правительства. На этом посту он находился ровно три месяца. Князь сменил 27 декабря 1916 года уволенного в отставку премьера А. Ф. Трепова. Своему назначению он был прежде всего обязан настоянию императрицы Александры Федоровны и влиянию ее окружения. Николай Дмитриевич согласился занять премьерский пост по личной просьбе Николая II.

Князя Голицына хорошо знала царская семья. Он пользовался ее полным доверием. Николай Дмитриевич, по словам историка А. Н. Боханова, — «тихий, безропотный сановник, который являлся новым человеком для Думы и, в чем были убеждены император с императрицей, безусловно, преданный монархист».

Князь получил широкую известность в стране, будучи с мая 1915 года председателем Комитета по оказанию помощи русским военнопленным во враждебных странах. Деятельность этого Комитета патронировала императрица Александра Федоровна. Голицын был сенатором, членом Государственного совета, служил с 1885 по 1903 год архангельским, затем калужским, потом тверским губернатором. В 1907 году направлялся в Туркестан и Саратовскую губернию для оказания помощи населению в связи с неурожаем.

Восьмого января 1917 года был опубликован рескрипт Николая II, обращенный к новому председателю Совета Министров. Этот документ оказался последним царским рескриптом. В нем, в частности, говорилось: «Предуказывая ближайшие задачи предстоящей работы, я хочу верить, что деятельность Совета Министров под вашим председательством встретит помощь в среде Государственного совета и Государственной думы, объединяясь единодушным и горячим желанием довести войну до победного конца. Благожелательное, прямое и достойное отношение к законодательным установлениям я ставлю в непременную обязанность призванных мною к государственному служению лиц».

Почти весь период премьерства Голицына проходил в условиях передышки в противоборстве Думы и правительства. 5 января 1917 года последовал указ о продлении перерыва в работе Думы, объявленного 16 декабря 1916 года. Перерыв был продлен с 12 января по 14 февраля. Впрочем, последние две недели существования правительства были отмечены катастрофическим для пего усилением активности думской оппозиции.

Основной установкой деятельности Голицына в качестве главы правительства был тезис о том, что Россия должна сначала победить в войне, а лишь после этого может заниматься устройством внутренней жизни.

Правительство, возглавлявшееся Голицыным, предпринимало спорадические попытки противостоять нараставшему в стране кризису. 10 января Николай II передал Голицыну записку киевских деятелей правого толка с предложением привлекать к ответственности городских голов за антиправительственные речи и постановления. По предложению Голицына правительство, реагируя на монаршую обеспокоенность, приняло постановление о необходимости привлечения к суду за указанные действия не только городских голов, но и глав земств.

Николай Дмитриевич имел возможность проявить и некий показной гуманизм. Когда в конце января 1917 года были арестованы некоторые члены Центрального военно-промышленного комитета, то его председатель А. И. Гучков обратился к главе правительства с требованием их освобождения или, по крайней мере, «смягчения» репрессий против них. Голицын пошел ему навстречу, смягчив участь арестованных.

Между тем судьба самого правительства была далеко не безоблачной: тайные варианты его замены прорабатывались не только в самом правительственном лагере. Буржуазные круги, пытаясь предотвращать нараставший взрыв народных выступлений, стали прорабатывать варианты государственного переворота и устранения правительственного кабинета.

Прибывший в январе 1917 года с фронта генерал А. И. Крымов участвовал на квартире у председателя Госдумы М. В. Родзянко в секретном совещании, на котором обсуждались планы военного переворота. Впоследствии А. И. Гучков признавал, что планировалось захватить между Царским Селом и Ставкой императорский поезд и принудить Николая II к отречению. Также рассчитывали арестовать в Петрограде с помощью ряда воинских частей Голицына и все его правительство.

Между тем, реальный ход событий не позволил осуществить эти планы. 14 февраля возобновила работу Государственная дума, продолжившая давление на правительственный кабинет. В этих условиях Николай II решил совершить беспрецедентный шаг: появиться (во второй раз в жизни) в Думе и объявить перед депутатами о создании нового, предполагавшего ее поддержку правительства, которое царь назвал «ответственным министерством».

Председатель Госдумы М. В. Родзянко вспоминал: «Дума уже заседала около недели.

Стороной я узнал, что государь созывал некоторых министров во главе с Голицыным и пожелал обсудить вопрос об ответственном министерстве. Совещание это закончилось решением государя явиться на следующий день в Думу и объявить о своей воле — о даровании ответственного министерства. Князь Голицын был очень доволен и радостный вернулся домой. Вечером его вновь потребовали во дворец, и царь сообщил ему, что он уезжает в Ставку.

— А как же, ваше величество, — изумился Голицын, — ответственное министерство? Ведь вы хотели завтра быть в Думе.

— Да… Но я изменил свое решение… Я сегодня же вечером еду в Ставку.

Голицын объяснил себе такой неожиданный отъезд в Ставку желанием государя избежать новых докладов, совещаний и разговоров.

Царь уехал».

А на следующий день после отъезда Николая II в Петрограде начались массовые антиправительственные выступления. Не прошло и двух дней, как Родзянко порекомендовал Голицыну уйти в отставку. Тогда председатель Совета Министров тут же напомнил о находящейся у него папке, в которой лежал давным-давно подписанный царем указ о роспуске Думы (требовалось лишь проставить дату). Его можно было обнародовать в любой момент. Затем Голицын попросил созвать думские фракции, чтобы договориться об устраивавшем всех соглашении между правительством и Думой.

С полуночи до четырех утра на квартире у Голицына продолжалось экстренное совещание. На нем дискутировался вопрос о введении осадного положения в столице. Голицын выступил за необходимость пожертвовать некоторыми министрами и прежде всего министром внутренних дел Протопоповым. Предлагалось вступить в переговоры с Думой.

Однако на памятном заседании 25 февраля в конце концов было принято решение объявить перерыв в работе Думы на срок «не позднее апреля». Думцы, правда, этому решению практически не подчинились.

Двадцать седьмого февраля заседание Совета Министров проходило в Мариинском дворце. Оно приняло решение объявить в столице осадное положение. На заседании наконец, уговорили одиозного министра Протопопова уйти в отставку.

Решение об этом стало последним официальным правительственным актом последнего царского правительства. Вот его текст: «Вследствие болезни министра внутренних дел, действительного статского советника Протопопова, во временное исполнение его должности вступает его товарищ по принадлежности. Председатель Совета Министров князь Голицын».

Уже поздно вечером 27 февраля и сам Голицын согласился с необходимостью отставки его кабинета в полном составе. Во время переговоров между ним, Родзянко и братом царя, великим князем Михаилом Александровичем (в пользу которого вскоре отрекся от престола Николай II), было решено, что правительство во главе с председателем добровольно уйдет в отставку для успокоения принявших небывалые размеры выступлений населения.

Михаил Александрович, связавшись по прямому проводу с начальником штаба царской Ставки генералом М. В. Алексеевым, попросил передать об этой договоренности Николаю II. Он рассчитывал получить от царя полномочия немедленно объявить об указанных шагах. Вскоре Николай II передал через генерала Алексеева своему брату о том, что все мероприятия, касающиеся «перемен в личном составе правительства», откладываются до возвращения императора в Царское Село.

Утром 28 февраля генерал Алексеев передал Николаю II просьбу Голицына прислать в Петроград «популярного» военачальника, который бы имел авторитет в войсках. Генерал рекомендовал царю назначить военного диктатора.

По утверждению генерала А. С. Лукомского, Николай II составил телеграмму, в которой речь шла о предоставлении особых полномочий сразу двум диктаторам — военному и гражданскому. Причем роль гражданского предписывалось исполнять Голицыну.

В итоге, отвечая на просьбы Николая Дмитриевича об отставке и о присылке авторитетного военачальника, царь телеграфировал ему следующее: «О главном военном начальнике для Петрограда мною дано повеление начальнику моего штаба с указанием немедленно прибыть в столицу. То же и относительно войск. Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемен в личном составе: при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми».

Уже поздно ночью 28 февраля царю был представлен новоиспеченный военный диктатор генерал Н. И. Иванов. После этого Николай II распорядился передать председателю Совета Министров депешу такого содержания: «Все министры должны исполнять все требования главнокомандующего Петроградским военным округом генерал-адъютанта Иванова беспрекословно».

Вручить это распоряжение главе правительства было мудрено: и не только потому, что прямая связь с Советом Министров уже не действовала, но и в силу того, что 28 февраля Николай Дмитриевич был арестован.

До апреля 1917 года Голицын находился в заключении, давал показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Затем он был освобожден, получил возможность выехать из Петрограда, но остался с семьей там. Голицын дал властям обязательство не участвовать более в политической деятельности.

При советской власти органы ВЧК — ОГПУ дважды арестовывали Голицына в 1920–1924 годах. По постановлению коллегии ОГПУ бывший председатель Совета Министров был вновь арестован в феврале 1925 года и затем расстрелян в Ленинграде 2 июля того же года.

ЛЬВОВ ГЕОРГИИ ЕВГЕНЬЕВИЧ —
МИНИСТР-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА (МАРТ — ИЮЛЬ 1917)

Годы жизни: 1861–1925.

Поздним вечером 27 февраля 1917 года брат царя великий князь Михаил Александрович, передавая Николаю II в его Ставку совет распустить правительство Голицына, присовокупил к нему рекомендацию о кандидатурах нового премьера. В качестве одной из них был назван князь Г. Е. Львов.

Служивший в Ставке генерал А. С. Лукомской вспоминал, что великий князь передавал свои соображения через генерала М. В. Алексеева. По свидетельству Лукомского, «великий князь сообщил генералу Алексееву те же данные, которые были изложены в телеграммах Председателя Государственной думы и просил начальника штаба Верховного Главнокомандующего немедленно доложить государю, что и он считает единственным выходом из создавшегося положения — срочно распустить нынешний состав Совета Министров, объявить о согласии создать ответственное перед Государственной думой правительство и поручить сформировать новый кабинет министров или председателю Всероссийского земского союза князю Львову, или председателю Государственной думы Родзянко».

Кандидатура князя Львова предлагалась и в других телеграммах, направлявшихся царю. И действительно, перед своим отречением от престола Николай II подписал 2 марта 1917 года указ об увольнении в отставку прежнего состава Совета Министров и о назначении новым главой правительства князя Львова. Это было сделано по просьбе прибывшего из Думы лидера октябристов А. И. Гучкова.

Увы, отправлять в отставку голицынское правительство было, собственно, уже ни к чему: большинство его членов находилось под арестом. Власть на себя взял созданный 27 февраля Временный Комитет Государственной думы. Этот Комитет вскоре сформировал Временное правительство, которое и возглавил Львов, занявший также пост министра внутренних дел.

Указ Николая II о назначении Георгия Евгеньевича главой правительственного кабинета был весьма важен для думских лидеров, сформировавших Временное правительство. Этот указ создал как бы легитимную основу для перехода власти от кабинета царского правительства к кабинету, если так можно выразиться, «думского» правительства.

Примечательная деталь. Около 3 часов дня 2 марта 1917 года переговоры об организации Временного правительства были завершены. Его состав был оглашен П. II.Милюковым перед собравшимися в резиденции Госдумы — Таврическом дворце. Представляя Львова, он сказал, что во главе правительства поставлен человек, имя которого означает «организованную русскую общественность».

Одним из первых вопросов, которые пришлось решать Львову на посту главы Временного правительства, был вопрос о дальнейшей судьбе бывшего царя. Генерал Алексеев по поручению Николая II передал Георгию Евгеньевичу требование о предоставлении бывшему монарху ряда гарантий, среди которых разрешение беспрепятственного проезда до Романова-на-Мурмане, связанного с Мурманским портом. Открытие Николаю II дороги туда давало возможность беспрепятственного выезда в Англию, так как на рейде Мурманска стояли английские военные корабли.

Шестого марта 1917 года Львов отправил телеграмму генералу Алексееву, в которой согласился с требованиями Николая II. Это означало фактическое согласие на выезд бывшего царя в Англию. Однако силы, группировавшиеся вокруг Советов, не позволили осуществить этот замысел. В тот лее день 6 марта Временное правительство было вынуждено принять решение об аресте Николая II и Александры Федоровны.

Князь Львов и его правительство считали аграрные проблемы центральными среди экономических вопросов, требовавших неотложного разрешения. 19 марта князь и члены его правительства подписали специальное постановление, касавшееся аграрной тематики. В этом докладе, кстати, едва ли не впервые употреблялся на официальном уровне термин «враги народа».

Георгий Евгеньевич и члены его кабинета заявили, что «земельный вопрос не может быть проведен в жизнь путем какого-либо захвата. Насилие и грабежи — самое дурное и самое опасное средство в области экономических отношений. Только враги народа могут толкать его на такой гибельный путь, на котором не может быть никакого разумного исхода. Земельный вопрос должен быть решен путем закона, принятого народным правительством».

Министр-председатель Г. Е. Львов и министр земледелия А. И. Шингарев поставили подписи под постановлением правительства, опубликованным 21 апреля 1917 года, о создании земельных комитетов.

Князь составил также обзор аграрного движения за три месяца, прошедших после Февральской революции. В нем подчеркивалась мысль, что «деревня, очевидно, стала ощу-щать и воспринимать идеи и программы, выработанные и принятые в городских центрах».

Несмотря на большое внимание к аграрным проблемам, Временное правительство, однако, не могло похвастаться успехами в их разрешении.

Разумеется, наряду с проблемами аграрного характера правительству Львова приходилось заниматься множеством других разнообразных вопросов. Шла война и, конечно же, военная проблематика занимала первостепенное место в деятельности кабинета.

Большие усилия прилагались и к проведению достаточно традиционной международной политики. Характеризуя эту сторону деятельности тогдашнего кабинета министров, историк И. И. Минц подчеркивал: «Правительство Львова унаследовало от царизма не только основы внешнеполитической программы, но и определенную систему международных связей, в которой на первом месте стоял давний союз с Францией, важную роль играли отношения с Англией и новый союз с Японией. Все эти узы правительство… считало нужным сохранить, хотя и внесло в прежнюю политику некоторые поправки. Прежде всего оно придавало особое значение углублению связей с Англией, которую русская буржуазия считала к тому времени более ценным союзником, чем истощенную Францию».

«Вестник Временного правительства» регулярно сообщал российскому читателю о заседаниях кабинета Львова. Что же они собой представляли? В своих воспоминаниях видный журналист и кадетский деятель И. В. Гессен описал типичное заседание Временного правительства под председательством Георгия Евгеньевича: «За длинным столом вразбивку сидело несколько министров, глубоко погрузившись в лежавшие перед ними бумаги… в центре кн. Львов, точно всеми брошенный и озиравшийся по сторонам, не оторвется ли кто-нибудь от бумаг, чтобы придти ему на помощь. Керенского, Милюкова и Терещенко не было, они пришли к концу обсуждения, а некоторые конца заседания не дождались и уходили, не простившись… остальные упорно молчали, и тщетно ки. Львов несколько раз переспрашивал, нет ли у кого замечаний».

Такие нравы царили в обоих составах Временного правительства, которые возглавлял Львов. Причем первый состав просуществовал до 6 мая, а второй — до 24 июля 1917 года.

Кстати, в случае отсутствия на заседаниях самого Георгия Евгеньевича на них председательствовал, по постановлению правительства, министр юстиции А. Ф. Керенский. Словом, он являлся фактически заместителем Георгия Евгеньевича.

Второе правительство, возглавлявшееся Львовым, получило название коалиционного, так как в него вошли министры, делегированные Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. Кульминацией борьбы Советов за создание коалиционного правительства стало 6 мая 1917 года. Известна хлесткая характеристика В. И. Ленина, определившего значение возникшей коалиции так: «Шестое мая было выигрышным днем для буржуазии. Ее правительство стояло на краю гибели. Массы были заведомо и безусловно, горячо и непримиримо против него. Одного слова народнических и меньшевистских вождей Совета было достаточно, чтобы правительство беспрекословно сдало свою власть, и Львов на заседании в Мариинском дворце вынужден был открыто признать это».

В тот же день 6 мая в «Вестнике Временного правительства» была опубликована декларация с программой коалиционного правительства. 7 мая «Известия» сообщили о том, что большинством голосов Петроградский совет одобрил соглашение о включении его представителей во Временное правительство и потребовал подотчетности их Совету.

Следующий острый кризис подстерегал правительство Львова 2 июля 1917 года. В этот день министры-кадеты вышли из него из-за несогласия с включением в правительственную декларацию пунктов, фактически предоставлявших Украине автономный статус даже до созыва Учредительного собрания. Этот демарш явился детонатором для кровавого взрыва страстей, потрясшего Петроград 3–4 июля 1917 года.

Деятельность правительства была парализована. В ходе попыток обновить его свой пост покинул уже сам Львов. Это произошло 7 июля. Георгий Евгеньевич заявил о своей отставке из-за несогласия с рядом пунктов программы будущего кабинета, содержавшихся в декларации, подготовленной Керенским.

Более глубинные причины отставки Львова состояли в том, что он не хотел руководить «кровопусканием» в стране, раздиравшейся острейшими распрями. Не хотел, хотя и был сторонником решительных мер борьбы с революционным движением. Керенский же был готов к такой миссии, и Львов решил не препятствовать ему.

Георгий Евгеньевич вошел в историю пашей страны как глава первого немонархического правительства и вдобавок как премьер первого коалиционного правительства. С его именем связана также организация общеземской помощи раненым во время русско-японской войны 1904–1905 годов. В период первой мировой войны он являлся председателем Всероссийского земского союза и, наряду с фабрикантом С. М. Челноковым, одним из руководителей объединенного комитета Земгора (Земского и городского союзов), созданного с целью помощи правительству в организации снабжения русской армии.

После Октябрьской революции Георгий Евгеньевич был арестован в Тюмени, находился в заключении в Екатеринбурге. Бежал в Омск, оттуда попал в США, где пытался добиться помощи для белой армии. Затем эмигрировал во Францию. В 1918–1920 годах он возглавлял в Париже Русское политическое совещание. Скончался 7 марта 1925 года, похоронен в столице Франции.

КЕРЕНСКИИ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ —
МИНИСТР-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
(ИЮЛЬ — ОКТЯБРЬ 1917)

Годы жизни: 1881–1970.

Александр Керенский возглавил первое коалиционное Временное правительство 8 июля 1917 года после ухода в отставку его председателя Г. Е. Львова. 24 июля Александр Федорович стал во главе второго коалиционного Временного правительства. 1 сентября 1917 года Керенский объявил о провозглашении Российской Республики, что позволило уже в следующем составе правительственного кабинета официально именовать его должность — министр-председатель Временного правительства Российской Республики. 25 сентября 1917 года он возглавил третье коалиционное Временное правительство, просуществовавшее до 25 октября того же года.

(См. подробнее: Разд. 1.2).

ЛЕНИН (УЛЬЯНОВ) ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ РОССИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ (ОКТЯБРЬ 1917 — ЯНВАРЬ 1918), РСФСР (ЯНВАРЬ 1918 — ЯНВАРЬ 1924), СССР (ИЮЛЬ 1923 — ЯНВАРЬ 1924)

Годы жизни: 1870–1924.

Председателем Совнаркома Российской Республики В. И. Ленин был избран II-м съездом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в ночь с 26 на 27 октября 1917 года. На III Всероссийском съезде Советов (10–18 января 1918 года) была провозглашена Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика (РСФСР), и должность, которую занимал Ленин, стала называться — председатель Совнаркома РСФСР.

После провозглашения 30 декабря 1922 года на I съезде Советов СССР Декларации об образовании ССР и заключения Союзного договора было образовано, наряду с российским, также и союзное правительство. 5 июля 1923 года Политбюро ЦК РКП(б) на своем заседании утвердило кандидатуру Ленина на пост председателя обоих этих правительств.

Шестого июля Ленин был избран второй сессией ЦИК СССР 1-го созыва председателем Совнаркома СССР. Сообщение об этом поместила на следующий день «Правда».

Седьмого июля Ленина избрали на второй сессии ВЦИК РСФСР 10-го созыва Председателем Совнаркома РСФСР. 8 июля сообщение об этом опубликовали «Известия».

Вскоре, 12 июля 1923 года кандидатуру Ленина на пост председателя Совета Труда и Обороны (СТО) СССР утвердило на своем заседании Политбюро ЦК РКП(б). 17 июля Ленин был назначен на заседании Совнаркома СССР Председателем СТО СССР. «Известия» сообщали об этом 19 июля.

Впервые Ленин был избран на пост главы правительства II съездом Советов. Во главе последующих составов правительства его избирали уже сессии ВЦИК РСФСР и ЦИК СССР.

(См. также: Разд.1.3).

РЫКОВ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ РСФСР (1924–1929) И СССР (1924–1930)

Годы жизни: 1881–1938.

Преемником В. И. Ленина на постах главы союзного и российского правительства стал Алексей Рыков. Еще в мае 1921 года, когда Ленин заболел, Рыков был назначен его заместителем по линии Совнаркома и Совета Труда и Обороны (СТО) РСФСР. Примечательно, что последнее в жизни совещание Владимир Ильич провел в кремлевском кабинете в декабре 1922 года со своими заместителями — А. И. Рыковым, Л. Б. Каменевым, А. Д. Цюрупой.

При жизни Ленина Алексей Иванович находился на ключевых постах в руководстве страны. В первом советском правительстве в конце октября — начале ноября 1917 года он занимал должность министра внутренних дел. В 1918–1921 и 1923–1924 годах являлся председателем Высшего Совета народного хозяйства (ВСНХ).

После кончины Ленина — 2 февраля 1924 года Рыков был назначен постановлениями ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР на посты председателя Совнаркома СССР и Совнаркома РСФСР. Иными словами, он возглавил после Ленина одновременно правительство Союза и правительство России, продолжив практику совмещения этих постов. В 1926 году Рыков получил и третий пост, который занимал Ленин, став Председателем Совета Труда и Обороны СССР.

Алексей Иванович являлся убежденным сторонником НЭПа как рычага долговременной экономической политики. Он не считал НЭП временной формой экономической деятельности и выступил против свертывания его в конце 20-х годов.

Рыков был противником чрезвычайных мер в коллективизации и индустриализации страны. Именно эти установки составили один из приоритетов идеологии «правого уклона» в партии, как охарактеризовал позицию Рыкова и его сторонников И. В. Сталин. Он по этому поводу отмечал: «Товарищи Рыков и Бухарин очевидно стоят в принципе против всякого применения чрезвычайных мер в отношении кулачества. Но это ведь буржуазно-либеральная политика, а не марксистская политика».

Большевистское руководство увидело в «правых» ярых «агентов кулачества», «адвокатов зажиточного крестьянства». Между тем, Рыков и его сторонники выступали не только против «административных безобразий, — по выражению Алексея Ивановича, — в отношении зажиточных слоев деревни». Они считали, что возрождение и развитие промышленности вообще не может осуществляться за счет деревни. Однако их позиция была воспринята как обратная по характеру попытка осуществить развитие сельского хозяйства за счет промышленности.

Такая оценка взглядов Рыкова и его сторонников еще более укрепилась в руководстве ВКП(б) в ходе дискуссии о разработке первого пятилетнего плана развития народного хозяйства. Алексей Иванович предложил также, наряду с этим планом, подготовить двухлетний план развития сельского хозяйства. Сталин, отвечая на его предложение, утверждал: «Двухлетний план выступил у т. Рыкова на сцену для того, чтобы потом, в ходе практического осуществления пятилетнего плана, противопоставить пятилетке двухлетку, перестроить пятилетку и приспособить ее к двухлетнему плану, сократив и обкорнав ассигнования на дело индустрии».

Важнейшей идеей, пропагандировавшейся Рыковым, была идея подлинной смычки рабочего класса с крестьянством не в ущерб последнему. Алексей Иванович добился введения трехстадийной уплаты единого сельхозналога (частично — деньгами), а с 1925 года — полной замены натурального налога денежным взносом. Рыков провел снижение цен на товары повседневного крестьянского спроса: соль, керосин, спички, ситец.

Основная претензия, предъявлявшаяся Рыкову и его сторонникам, состояла, по словам Сталина, в следующем: «Они не хотят признавать, что всемерное развитие индустрии является ключом преобразования всего народного хозяйства на началах социализма».

Критике взглядов Рыкова и других «правых уклонистов» была посвящена речь Сталина «О правой опасности в ВКП(б)» на Пленуме Московского комитета партии 19 октября 1928 года. Много гневных стрел было пущено в адрес Рыкова, Бухарина, Томского в сталинском Отчетном докладе ЦК XVI съезду партии, проходившему в июне-июле 1930 года. В нем, кстати, увиденная «правыми» опасность крушения страны в ходе ее тогдашнего развития была названа «тараканьей опасностью».

Известный американский историк и советолог Стивен Коэн, анализируя деятельность «правой» оппозиции, высказал мнение о том, что Рыков лишь как бы ассистировал Бухарину, а Бухарин оставлял ему излагать только «детали и статистку». Это было, однако, далеко не так: Алексей Иванович постоянно демонстрировал самостоятельность политического мышления.

Среди идей, выдвигавшихся Алексеем Ивановичем, было немало созвучных нынешнему дню. Говоря об этом, следует иметь в виду, что Рыков и его сторонники по существу выдвинули идею организации в СССР регулируемого рынка.

Увидев дальнейшее развитие страны в рамках НЭПа и на фундаменте его принципов, Рыков и «правые» хорошо понимали и перспективы этого процесса, который, по мнению современных исследователей, предполагал «постепенную эволюцию авторитарного режима 20-х годов в сторону его либерализации и плюралистичности». Не допустить такой эволюции, грозившей капитализацией страны, и стремилось сталинское руководство, поднимая на щит вопрос о «правой опасности в ВКП(б)».

Причем критика «правого уклона» со временем была подкреплена и оргвыводами. Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) подверг, во-первых, в своей резолюции осуждению политические взгляды рыковцев и бухаринцев. Во-вторых, Пленум принял решение освободить Бухарина от работы в «Правде» и в Коминтерне. Через месяц потерял один из своих постов и Рыков.

В сообщении об этом 19 мая 1929 года отмечалось, что совмещение должностей председателя Совнаркома СССР и Совнаркома РСФСР «слишком обременительно» для одного лица. В силу этого Рыков был заменен на посту председателя Совнаркома РСФСР С. И. Сырцовым.

Дальнейшее пребывание Алексея Ивановича на постах председателя Совнаркома СССР и председателя СТО СССР продлилось еще полтора года. К концу этого срока оно носило все более формальный характер, хотя официально Рыкова продолжали называть в выходивших книгах, журналах, газетах «одним из крупнейших работников партии». Сообщалось также, что «на XVI съезде ВКП(б) он признал ошибочность своих взглядов и отказался от них».

В различных партийных публикациях продолжали цитировать наиболее известные его публичные выступления: «Деревня, НЭП и кооперация» (отчет правительства на III съезде Советов), «О новой оппозиции» (речь на XIV съезде партии), «Хозяйственное положение страны и задачи партии» (речь на XIV Всесоюзной партконференции).

Черта под пребыванием Рыкова на высших союзных постах была проведена в 1930 году. На объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), проходившем в Москве с 17 по 21 декабря, было принято решение о замене Алексея Ивановича на посту председателя Совнаркома СССР В. М. Молотовым. Рыков был лишен своих премьерских полномочий 19 декабря того же года. Его освободили также от обязанностей председателя СТО СССР и вывели из состава Политбюро ЦК ВКП(б).

Последующие пять лет, с 30 марта 1931 по 26 сентября 1936 года, Алексей Иванович работал наркомом почт и телеграфов (связи) СССР. В феврале 1934 года на XVII съезде партии он стал кандидатом в члены ЦК партии (в состав ЦК он впервые вошел еще в 1905 году).

Во время партийной чистки в ноябре 1933 года специальная комиссия признала, что Рыков продолжил «право-оппортунистическую политику», находясь на новой работе, а его публичные выступления были признаны «политически неудовлетворительными».

Тем не менее, еще более мощные удары ожидали Алексея Ивановича впереди. В 1937 году на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) Рыков и Бухарин были исключены из партии. В заключительный день Пленума, 5 марта 1937 года, Алексея Ивановича арестовали.

Следствие продолжалось целый год. Рыков был признан участником «антисоветского правотроцкистского блока». Процесс по делу этого блока был проведен в Москве со 2 по 13 марта 1938 года. К открытию процесса Октябрьский зал Дома Союзов был специально украшен, на скамье подсудимых — 21 человек. В зале много иностранцев.

Рыкову были предъявлены весьма суровые обвинения. Ему вменялись в вину «подготовка бандитско-повстанческих кулацких кадров», «подготовка кулацких восстаний», подготовка терактов против Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и т. д.

В частности, в обвинительном заключении содержался, к примеру, такой «аргумент»: «Обвиняемый Рыков показал: «Мы стали на путь насильственного свержения руководства партии и Советской власти».

Рыкова и других подсудимых обвинили в связях с рядом иностранных разведок, особенно — с польской. На процессе постоянно звучали обвинения в адрес участников «центра», готовивших якобы расчленение СССР, например, отделение от него Белоруссии. В обвинительное заключение была даже включена следующая фраза из показаний Рыкова: «Общая формула, на которой мы тогда сошлись, сводилась к тому, что в переговорах с поляками…мы пойдем на отторжение от СССР Белорусской советской республики, на создание «независимой» Белоруссии под протекторатом Польши».

В обвинительном заключении фигурировали также, в частности, показания Рыкова о намерении руководства «центра» в подходящее время «открыть фронт немцам в случае войны». Говорилось о якобы организованной в 1934 году Рыковым слежке за правительственными машинами и т. д., и т. п.

В показаниях Рыкова содержались, например, его признания о подготовке правыми государственного переворота. Причем на процессе приводилось такое признание Рыкова: «Был поставлен вопрос, чтобы осуществить этот переворот во время XVII партсъезда, когда соберутся все ответственные работники, и одновременно с виднейшими членами правительства можно будет подвергнуть аресту тех виднейших работников республик и областей, которые могли бы сопротивляться перевороту… но этот план был отвергнут».

В 11 ночи 12 марта 1988 года на процессе был объявлен последний перерыв. Трибунал удалился на совещание. Оно продолжалось 6 часов (целых 6 часов неслыханной моральной пытки для подсудимых). В половине пятого утра 13 марта судебное заседание возобновилось. Был оглашен приговор: Рыкова, Бухарина и еще 16 других обвиняемых приговорили к расстрелу.

Приговор был в тот же день приведен в исполнение. 15 марта в газетах появилось официальное сообщение об этом.

Нынешние исследователи считают материалы мартовского процесса 1938 года сфальсифицированными, а сам процесс — заказной инсценировкой.

Спустя полвека после этого процесса в начале 1988 года тогдашний Генеральный прокурор СССР Л. М. Рекунков обратился в Верховный Суд с просьбой отменить приговор в отношении лиц, проходивших по делу об антисоветском правотроцкистском центре, а дело, за отсутствием состава преступления, прекратить. 4 февраля 1988 года Верховный суд СССР эту просьбу удовлетворил.

Алексей Иванович Рыков в числе других репрессированных был посмертно реабилитирован.

МОЛОТОВ (СКРЯБИН) ВЯЧЕСЛАВ МИХАЙЛОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР (1930–1941)

Годы жизни: 1890–1986.

Историки считают, что Вячеслав Молотов имел большие шансы стать официальным руководителем большевистской партии почти за два года до смерти В. И. Ленина. Работавший в то время в аппарате ЦК РКП(б) Борис Бажанов писал о Молотове: «…С марта 1921 г. он стал членом ЦК и секретарем ЦК. В течение года он был ответственным секретарем ЦК, правда, не генеральным, но уже и не техническим, как были секретари до него, например, Стасова. 3 апреля 1922 года на посту 1-го секретаря ЦК его заменил Сталин. Немного не хватило, чтобы во главе партийного аппарата, автоматически шедшего к власти, не стал Молотов, вернее, не остался Молотов».

В другом месте своих воспоминаний Бажанов подчеркивал, что в течение целого года в руках у Молотова был весь аппарат ЦК, и это могло сделать его положение выигрышным. Однако Вячеслав Михайлович предпочел не бороться за пост генсека партии, за право играть, по выражению Бажанова, «первую скрипку» в руководстве страны.

Молотову досталось амплуа «второй скрипки». При Сталине Он в течение многих лет был вторым человеком в высшем синклите руководителей Союза. Более десятилетия Вячеслав Михайлович возглавлял Советское правительство.

Вопрос о назначении Молотова на пост председателя Совета народных комиссаров СССР был решен на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), проходившем во второй половине декабря 1930 года. Пленум принял решение освободить от обязанностей главы союзного правительства А. И. Рыкова и назначить на его место В. М. Молотова. 19 декабря ЦИК СССР принял соответствующее постановление.

Выступая на Пленуме, Вячеслав Михайлович заявил: «Сейчас, ввиду моего нового назначения, я не могу не сказать несколько слов о себе, о своей работе… Мне недолго пришлось работать под непосредственным руководством Ленина. В течение последних лет мне пришлось проходить школу большевистской работы под непосредственным руководством лучшего ученика Ленина, под руководством товарища Сталина. Я горжусь этим. До сих пор мне приходилось работать в качестве партийного работника. Заявляю вам, товарищи, что и на работу в Совнарком я иду в качестве партийного работника, «в качестве проводника воли партии и ее Центрального Комитета».

Одной из первых забот Молотова на посту главы правительства явилась выработка комплекса мероприятий по выполнению плана развития народного хозяйства на следующий 1931 год, который был признан решающим в деле осуществления лозунга «пятилетка в четыре года» (первая пятилетка).

На XVII Всесоюзной партийной конференции, состоявшейся в январе-феврале 1932 года, Молотов выступил с докладом, посвященным директивам к составлению второго пятилетнего плана. Второй пятилетке был посвящен и его доклад на XVII съезде ВКП(б) в начале 1934 года. В апреле 1937 года им было подписано постановление Совнаркома СССР о задачах третьей пятилетки. В марте 1939 года Молотов выступил на XVIII съезде партии с докладом «Третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР».

Важнейшие выступления и публикации Молотова были помещены в сборниках «В борьбе за социализм» (1934) и «Статьи и речи» (1937).

В начале 30-х годов Вячеслав Михайлович многократно выезжал в различные районы страны в качестве чрезвычайного уполномоченного по проведению хлебозаготовок. Однако это были лишь отдельные эпизоды его тогдашней деятельности. Больше он запомнился как Председатель Совета Труда и Обороны СССР в 1931–1937 годах, когда он совмещал эту должность со своим премьерством.

Об исключительном разнообразии задач, которые приходилось решать Молотову, в качестве главы Советского правительства, может свидетельствовать даже сам перечень ряда важнейших постановлений, принятых Совнаркомом СССР (совместно с ЦК ВКП(б)) с начала 30-х до конца 1940-х годов: «О мероприятиях по повышению урожайности» (1932), «О работе угольной промышленности Донбасса» (1932, 1937), «О работе железнодорожного транспорта» (1933), «О льготах колхозам нечерноземной полосы, поднимающим целину» (1934), «О мероприятиях по развитию Северного морского пути и северного хозяйства» (1934), «О работе комбайнеров и оплате комбайнеров в совхозах и МТС» (1935), «О работе по обучению неграмотных и малограмотных» (1936), «Об улучшении строительного дела и об удешевлении строительства» (1936), «О строительстве Куйбышевского гидроузла на реке Волге и гидроузлов на реке Каме» (1937), «О развитии новых нефтяных районов» (1938), «О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины, улучшению практики государственного социального страхования и борьбе со злоупотреблением в этом деле», «Об изменении в политике заготовок и закупок сельскохозяйственных продуктов» (1940).

В декабре 1937 года после первых выборов в Верховный Совет СССР Вячеслав Михайлович был утвержден на посту главы правительства этим новым органом государственной власти. В газетах сообщалось: «Верховный Совет СССР, выражая волю всего народа, единодушно выразил доверие Совету народных комиссаров СССР и его председателю — Вячеславу Михайловичу Молотову. Политика Советского правительства как внешняя, так и внутренняя, направлена на укрепление мощи Родины и находит одобрение нашего народа».

Впрочем, деятельность Молотова на посту главы правительства заслужила отнюдь не только положительной оценки. Он был причастен к широкой кампании репрессий, достигшей своего пика в середине 30-х годов. Его резолюция стоит на многих документах, санкционировавших высшую меру наказания. Известно, правда, что Вячеслав Михайлович был против исполнения смертного приговора Каменеву и Зиновьеву, но вынужден был отступить.

Третьего мая 1939 года Молотов занял пост наркома иностранных дел СССР (после смещения М. М. Литвинова), оставшись председателем Совнаркома. Вскоре ему выпала на долю нелегкая миссия заключить дипломатические соглашения с фашистской Германией.

Накануне их заключения чуть было не произошло сенсационное англо-германское сближение на антисоветской основе. В июле 1939 года в Лондоне прошли секретные англо-германские переговоры под прикрытием конференции по китобойному промыслу. На них английская сторона предложила Германии, как свидетельствуют дипломатические источники, «далеко идущие планы англо-германского сотрудничества в целях открытия новых и эксплуатации существующих мировых рынков» и их раздела, включая разделы рынков Китая и Советского Союза. Британцы соглашались на превращение Восточной и Юго-Восточной Европы в сферу влияния Германии, вели дело к заключению пакта о невмешательстве.

Совсем скоро пакт Германия действительно заключила, но это был пакт о ненападении с Советским Союзом, подписанный 24 августа 1939 года в Москве В. М. Молотовым и министром иностранных дел Германии И. Риббентропом. Пакт был подписан сроком на 10 лет и имел секретный протокол к нему. Месяц спустя, 28 сентября 1939 года, Молотов подписал в Москве с Риббентропом советско-германский договор о дружбе и границах, имевший также секретные протоколы.

Широчайший международный резонанс получило выступление Молотова на пленарном заседании Внеочередной четвертой сессии Верховного Совета СССР 31 августа 1939 года. Оно было посвящено обоснованию ратификации советско-германского пакта о ненападении.

В своем выступлении Молотов сделал упор на вынужденном характере заключения этого договора: «Решение о заключении договора о ненападении между СССР и Германией было принято после того, как военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу указанных непреодолимых разногласий. Поскольку эти переговоры показали, что на заключение пакта о взаимопомощи не г основания рассчитывать, мы не могли не поставить перед собою вопроса о других возможностях обеспечить мир и устранить угрозу войны между Германией и СССР».

Попытался Молотов и дать ответ критикам договора: «Теперь раздаются голоса, — сказал он, — в которых сквозит непонимание самых простых основ начавшегося улучшения политических отношений между Советским Союзом и Германией. Например, с наивным видом спрашивают: как Советский Союз мог пойти на улучшение политических отношений с государством фашистского типа? Разве это возможно? Но забывают при этом, что речь идет не о нашем отношении к внутренним порядкам другой страны, а о внешних отношениях между двумя государствами».

В выступлении Молотова содержалось также заверение, что заключенный договор не привел советскую сторону к самообольщению: «Этот договор отвечает коренным интересам трудящихся Советского Союза и не может ослабить нашей бдительности в защите этих интересов. Этот договор подкреплен твердой уверенностью в наших реальных силах, в их полной готовности на случай любой агрессии против СССР. Этот договор (равно как кончившиеся неудачей англо-франко-советские переговоры) показывает, что теперь нельзя решать важные вопросы международных отношений — тем более вопросы восточной Европы — без активного участия Советского Союза…»

О секретном протоколе к договору в выступлении Молотова ничего, разумеется, сказано не было. Советско-германский договор (пакт) был ратифицирован Верховным Советом в тот же день. Дальнейшее общеизвестно.

На долю Молотова выпала, быть может, самая трудная и далее трагическая миссия — объявить соотечественникам о нападении на Советский Союз фашистской Германии и о начале Великой Отечественной войны. Кстати, эту миссию он выполнял, будучи уже заместителем председателя Совнаркома и наркомом иностранных дел СССР. Еще 6 мая 1941 года он оставил пост главы Советского правительства, который перешел к Сталину.

Вячеслав Михайлович выступил по радио 22 июня 1941 года от имени правительства и лично Сталина. Выступление начиналось словами, акцентировавшими на этом внимание: «Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра без объявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города… Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории».

Далее в выступлении Молотова сообщалось: «Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства, которое решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы» («сосредоточение» — предлог для нападения!).

В своем радиообращении Молотов упомянул советско-германский пакт и дважды назвал фамилию Гитлера, с которым незадолго до этого, 12–13 ноября 1940 года, вел переговоры в Берлине. В частности, нарком заявил, что «ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта».

В радиосообщении было высказано убеждение, что «весь наш народ теперь должен быть сплочен и един как никогда». Выступление заканчивалось получившими широкую известность словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Во время войны Молотов являлся заместителем председателя Государственного Комитета Обороны СССР, участвовал в 1943 году в работе Тегеранской и в 1945 году — Ялтинской и Потсдамской конференций. Ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда (1943).

Вячеслав Михайлович внес большой вклад в создание антигитлеровской коалиции. На западе он прослыл ловким и умелым дипломатом. Уинстон Черчилль писал о нем: «Вячеслав Молотов был человеком выдающихся способностей и хладнокровной беспощадности… Его подобная пушечному ядру голова, черные усы и смышленые глаза, его каменное лицо, ловкость речи и невозмутимая манера себя держать были подходящим выражением его качеств и ловкости».

Более четверти века политическая биография Молотова была связана с его работой в правительстве: после десятилетия своего премьерства Вячеслав Михайлович занимал в 1941–1957 годах пост 1-го заместителя председателя Совнаркома, а затем Совета Министров СССР, с 1939 по 1949 и с 1953 по 1956 годы возглавлял дипломатическое ведомство страны, с 1956-го являлся министром государственного контроля.

В последние годы и даже месяцы жизни Сталина Вячеслав Михайлович оказался у него не в чести и, даже можно сказать, в опале. Показательно, что после окончания XIX съезда партии его не избрали в Бюро Президиума ЦК КПСС, включавшего самую избранную когорту высших партийных руководителей. Видимо, немилость, в которую впал Молотов, объяснялась тем, что его жена П. С. Жемчужина, как одна из руководительниц Еврейского антифашистского комитета, была обвинена в связях с «международным сионизмом» и отправлена в ссылку, а затем попала в заключение. Это обстоятельство, должно быть, делало Молотова в глазах Сталина потенциально ненадежным помощником.

В марте 1953 года, после смерти Сталина, Жемчужину освободили; Молотов вернул себе пост министра иностранных дел, который занимал затем до 1956 года. В июне того же года он был смещен с этого поста по настоянию Н. С. Хрущева, отношения с которым у Вячеслава Михайловича складывались весьма непросто, впитав в себя разногласия и личного, и политического характера.

Бывший член Президиума ЦК КПСС Л. М. Каганович вспоминал: «Еще в 1954 году, будучи на отдыхе в Крыму, мы, Хрущев, Молотов, Ворошилов, Каганович, конечно, встречались, и однажды во время прогулки по парку на мой вопрос, как работается, Хрущев сказал мне: «Неплохо, но вот Молотов меня не признает, поэтому у меня с ним напряженные отношения». Я ему сказал, что он ошибается, что Молотов порядочный человек, идейный партиец и интригами не может заниматься. «Ты самокритически проверь самого себя — не слишком ли ты часто и легко наскакиваешь на него и его предложения. Если ты изменишь отношение к нему, все будет исчерпано». Но, к сожалению, он этому моему совету не последовал».

Конечно, конфликт между Молотовым и Хрущевым был во многом идеологическим: они неодинаково смотрели на прошлое и будущее страны. Тем не менее их личные взаимоотношения в конце концов предельно усложнились. В июне 1957 года семь членов Президиума ЦК попытались сместить Хрущева с поста первого секретаря ЦК.

На заседании Президиума ЦК КПСС Молотов заявил: «Как ни старался Хрущев провоцировать меня, я не поддавался на обострение отношений. Но оказалось, что дальше терпеть невозможно. Хрущев обострил не только личные отношения в Президиуме в целом при решении крупных государственных и партийных вопросов. С Хрущевым, как с первым секретарем ЦК, больше работать нельзя. Я высказываюсь за освобождение Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК».

На состоявшемся затем Пленуме ЦК КПСС Молотов и его сторонники потерпели сокрушительное поражение. Пленум принял разгромное постановление «Об антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М.».

Среди обвинений, выдвинутых в этом документе в адрес Молотова, особо выделялись его «грехи» в дипломатической деятельности. В Постановлении ЦК, в частности, отмечалось: «Тов. Молотов в течение длительного времени, будучи министром иностранных дел, не только не предпринимал никаких мер по линии МИДа для улучшения отношений СССР с Югославией, но и неоднократно выступал против тех мероприятий, которые осуществлялись Президиумом ЦК для улучшения отношений с Югославией… Тов. Молотов тормозил заключение государственного договора с Австрией и дело улучшения отношений с этим государством, находящимся в центре Европы… Он был также против нормализации отношений с Японией, в то время как эта нормализация сыграла большую роль в деле ослабления международной напряженности на Дальнем Востоке».

После потери своих постов в высшем руководстве страны Вячеслав Михайлович был направлен в 1957 году послом в Монголию. Затем в 1960–1962 годах он работал в Вене представителем СССР в Международном агентстве по атомной энергии.

Осенью 1961 года Молотов принял участие в обсуждении новой программы КПСС, подвергнув ее обстоятельной критике. Незадолго до открытия XXII съезда КПСС он направил в ЦК партии заявление, в котором Программа была охарактеризована как ошибочный, фактически несовместимый с марксизмом документ.

Этот демарш Вячеслава Михайловича не прошел для него даром. Вскоре, в 1962 году, он был исключен Свердловским райкомом партии г. Москвы из рядов КПСС: за фракционную антипартийную деятельность и за активное участие в проведении массовых репрессий в составе сталинского руководства. Оборвалась и его служебная карьера.

Затем, в течение более чем 20 лет, Вячеслав Михайлович, находясь уже на пенсии, постоянно ходатайствовал о восстановлении в партии. Лишь в 1984 году он добился своего, получив партбилет из рук тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко.

Долгое время фамилия Молотова не появлялась на страницах печати, поэтому небольшая беседа с ним, опубликованная в «Московских новостях» в июле 1986 года, стала подлинной сенсацией. Беседа заканчивалась такими словами Вячеслава Михайловича: «У меня счастливая старость. Хочу дожить до ста лет».

Увы, этому желанию не суждено было исполниться. Четыре месяца спустя Вячеслав Михайлович скончался.

11 ноября 1986 года в «Известиях» появилось скромное извещение: «Совет Министров СССР с прискорбием извещает, что 8 ноября 1986 года на 97-м году жизни после продолжительной и тяжелой болезни скончался персональный пенсионер союзного значения, член КПСС с 1906 года Молотов В. М., бывший с 1930 по 1941 год председателем Совета народных комиссаров СССР, а с 1941 по 1957 год — первым заместителем председателя Совнаркома и Совета Министров СССР».

Как видим, привычной формулировки «с глубоким прискорбием…» Молотов не удостоился. Власти обошлись выражением «обычного» прискорбия.

СТАЛИН (ДЖУГАШВИЛИ) ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР (1941–1946), ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1946–1953)

Годы жизни: 1879–1953.

Пост главы Советского правительства Сталин занимал в течение почти двенадцати лет. С 6 мая 1941 года по 14 марта 1946 года он возглавлял Совет народных комиссаров, а после его преобразования, с 14 марта 1946 года по 5 марта 1953 года — Совет Министров СССР.

(См. подробнее: Разд. 1.4).

МАЛЕНКОВ ГЕОРГИИ МАКСИМИЛИАНОВИЧ
— ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1953–1955)

Годы жизни: 1902–1988.

Пост главы Советского правительства перешел к Маленкову от Сталина. Георгий Максимилианович был назначен на этот пост на Совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР. Назначение произошло вечером 5 марта 1953 года, когда Сталин был еще жив.

Премьерство Маленкова продолжалось менее двух лет. Воспоминания о мотивах отставки Георгия Максимилиановича оставил его соратник по Президиуму ЦК КПСС Л. M. Каганович. Он считал исходным импульсом к ней избрание первым секретарем ЦК КПСС в сентябре 1953 года Н. С. Хрущева, к которому откосился весьма негативно (о чем свидетельствуют его мемуары).

Вот фрагмент из этих воспоминаний: «Первый, на ком Хрущев стал демонстрировать, что он «всамделишный» вождь и руководитель, оказался Совет Министров и его председатель Маленков… После нескольких наскоков на Маленкова Хрущев внес предложение об освобождении его от обязанностей председателя Совета Министров. Надо сказать, что члены Президиума, в том числе, конечно, и я, который знал его по работе в МК и ЦК с лучшей стороны, вначале не соглашались с этим предложением Хрущева, но потом, при его повторном настойчивом предложении, мы, чтобы не создавать кризиса в руководстве ЦК, согласились с освобождением Маленкова с сохранением членом Президиума ЦК, как руководящего деятеля партии».

Официально отставка Маленкова с поста председателя Совета Министров была оформлена 8 февраля 1955 года на сессии Верховного Совета СССР.

(См. разд. 1.5).

БУЛГАНИН НИКОЛАИ АЛЕКСАНДРОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1955–1958)

Годы жизни: 1895–1975.

Впервые Николай Булганин достиг высот власти еще до Великой Отечественной войны: в июле 1937 года он стал председателем Совнаркома РСФСР. Вскоре, в 1938 году, стал заместителем председателя Совнаркома СССР и одновременно возглавил Госбанк СССР.

Важное место в его служебном продвижении заняла карьера военного. Во время Великой Отечественной он был членом военных советов ряда фронтов, заместителем наркома обороны СССР, в 1944 году получил звание генерал-полковника и вошел в состав Государственного Комитета Обороны. После войны он получил в 1947 году звание Маршала Советского Союза, занимал в 1947–1949 годах пост министра Вооруженных сил, а в 1953–1955 годах — пост министра обороны СССР.

На XVII съезде партии Булганин был избран в состав ЦК ВКП(б), в феврале 1948 года вошел в Политбюро ЦК партии.

Николая Александровича называли ближайшим соратником Сталина, и это было действительно так. В 1951 году в Большой Советской Энциклопедии была приведена такая его характеристика: «Н. А. Булганин принадлежит к числу партийных и государственных деятелей СССР, воспитанных И. В. Сталиным, выросших и закалившихся под его непосредственным руководством…».

После завершения XIX съезда партии в октябре 1952 года Булганин по рекомендации Сталина вошел не только в Президиум ЦК КПСС, но и в его наиболее элитарную часть — бюро Президиума ЦК. Вечером 5 мая 1953 года именно он был оставлен по решению соратников у постели умиравшего Сталина, и вождь скончался в его присутствии, у него на глазах (и на глазах у срочно вызванных других ближайших соратников).

Николай Александрович сыграл важную роль при аресте Берии 26 июня 1953 года. По воспоминаниям Н. С. Хру-щева, Булганин взялся провести в Кремль вооруженную группу захвата Берии. Он лично выдал оружие участникам этой группы, и она осуществила задуманный план.

Пробыв два года после смерти Сталина на посту министра обороны, Булганин в начале 1955 года совершил главное восхождение в своей служебной карьере: стал руководителем союзного правительства.

После того как на заседании Президиума ЦК КПСС Хрущев добился вынесения решения об освобождении Г. М. Маленкова с поста председателя Совета Министров СССР, возник вопрос о его преемнике. Л. М. Каганович вспоминал: «Председателем Совета Министров Хрущев предложил Булганина, хотя более естественной кандидатурой должен был быть Молотов. Некоторые товарищи допускали, что здесь у Хрущева был расчет на недолговечность на этом посту Булганина».

Вопрос о назначении Николая Александровича на пост главы правительства был решен на Пленуме ЦК КПСС, который проходил с 25 по 31 января 1955 года. Официальное назначение состоялось 8 февраля того же года.

О разнообразии вопросов, которые пришлось решать Булганину на посту главы союзного правительства, наглядно свидетельствует перечень важнейших постановлений Совета Министров (принятых совместно с ЦК партии) в период его премьерства: «Об изменении практики планирования сельского хозяйства» (1955), «Об улучшении дела изучения и внедрения в народное хозяйство опыта и достижений передовой отечественной и зарубежной науки и техники» (1955), «Об отпусках и условиях труда подростков» (1955), «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» (1955), «Об орошении и освоении целинных земель голодной степи в Узбекской ССР и Казахской ССР для производства хлопка» (1956), «О повышении заработной платы низкооплачиваемым рабочим и служащим» (1956), «О мерах по дальнейшему развитию народностей Севера» (1957), «Об отмене обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству хозяйствами колхозников, рабочих и служащих» (1957), «О развитии жилищного строительства в СССР» (1957).

Находясь на посту главы Советского правительства, Булганин совершил вместе с Хрущевым большое число поездок в зарубежные страны. Одним из самых триумфальных стал визит Булганина и Хрущева в ноябре — декабре 1955 года в Индию, Бирму и Афганистан. На глазах всей Страны происходил прорыв той длительной изоляции, в которой она еще недавно находилась.

Вернувшихся домой руководителей столица приветствовала как героев. В газетах сообщалось: «21 декабря Москва встретила председателя Совета Министров СССР Николая Александровича Булганина и члена Президиума Верховного Совета СССР Никиту Сергеевича Хрущева, возвратившихся из поездки по Индии, Бирме и Афганистану. Тысячи москвичей собрались на Центральном аэродроме и десятки тысяч вышли на улицы Москвы приветствовать Николая Александровича Булганина и Никиту Сергеевича Хрущева, внесших огромный вклад в укрепление дружбы со странами зарубежного Востока, укрепления мира во всем мире».

Первый год пребывания Булганина на посту главы правительства был, пожалуй, наполнен наиболее яркими событиями за время его премьерства. К ним бесспорно относится подписание Николаем Александровичем от имени СССР в мае 1955 года Варшавского договора между европейскими социалистическими странами.

Журнал «Огонек» в специальном репортаже сообщал об этом событии: «Вторник, 10 мая. Жизнерадостная, полная энергии Варшава встречает прибывающие делегации… Почетный караул Войска Польского. Восторженно приветствует население Варшавы посланцев Советского Союза — Н. А. Булганина, В. М. Молотова, всех членов советской делегации, делегатов стран-участниц Совещания… Среда, 11 мая, 10 часов утра. В здании Совета Министров Польской Народной Республики в Краковском предместье за расставленными четырехугольными столами размещаются по алфавиту (в польском начертании) делегации… с глубочайшим вниманием выслушивают участники Совещания заявление главы советской делегации Н. А. Булганина: «…Советский Союз видит только один ответ на политику возрождения агрессивных сил западной Германии: сплочение сил миролюбивых европейских государств для отпора готовящейся агрессии, для обеспечения безопасности в Европе»… Суббота, 14 мая, 10 часов утра. Идет подписание Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи восьми государств… Ярким и достойным окончанием встречи восьми государств в Варшаве явился митинг трудящихся столицы Польши. Криками «Мир» встретили люди, стоящие на площади, короткую фразу Н. А. Булганина: «Мы хотим мира»… Буря оваций проносится над площадью, когда Н. А. Булганин упоминает имя Маршала Советского Союза И. С. Конева, назначенного главнокомандующим Объединенными вооруженными силами государств, подписавших в Варшаве исторический договор».

Другим заметным событием послевоенной истории, участником которого был Булганин, явилось проходившее в июле 1955 года в Женеве совещание глав правительств четырех держав — СССР, США, Англии и Франции. В своем выступлении на Совещании руководитель делегации СССР Н. А. Булганин, в частности, подчеркнул: «Советское правительство придерживается того мнения, что настоящее Совещание глав правительств четырех держав, впервые собравшееся за 10 послевоенных лет, может сыграть историческую роль…»

И действительно, Совещание стало подлинной вехой мирного сотрудничества в послевоенный период. Фраза «Дух Женевы», символизировавшая дух конструктивного сотрудничества между великими державами, надолго вошла в лексикон международной политики. Булганин не скрывал удовлетворения от проведенных в Женеве переговоров, выступая 4 августа 1955 года на сессии Верховного Совета — СССР с докладом об итогах Женевского совещания. После Женевской встречи о Булганине на Западе заговорили как о деятеле международного масштаба.

Николай Александрович был одной из центральных фигур в событиях июня 1957 года, связанных с попыткой отрешения Хрущева от власти. Он председательствовал на многодневном заседании Президиума ЦК КПСС, на котором решался этот вопрос. Каганович вспоминал: «Было внесено предложение, чтобы председательствование на данном заседании поручить Булганину. Это было принято большинством Президиума, разумеется, без какого-либо предварительного сговора <…> Президиум заседал четыре дня. Председательствовавший Булганин по-демократически вел заседание, не ограничивал время ораторам, давая иногда повторные выступления и секретарям ЦК».

На этом заседании выступил и сам Булганин. Он тоже настаивал на смещении Хрущева. В описании Кагановича это было так: «После Молотова выступил Булганин. Он начал с того, что рассказал о фактах неправильных методов руководства работой государственных органов, в том числе Совмина, о нетоварищеском отношении даже к нему лично. Булганин говорил об ошибках по существу ряда решений. «Я, — заключил Булганин, — полностью присоединяюсь к предложению об освобождении Хрущева».

Члены Президиума ЦК КПСС, пытавшиеся сместить Никиту Сергеевича, потерпели, как известно, сокрушительное поражение на состоявшемся затем Пленуме ЦК. Примечательно, что лишь трое из них на самом Пленуме официально были причислены к «антипартийной группе»: Маленков, Каганович, Молотов. Булганин же устоял — он был избран в новый состав Президиума ЦК КПСС и еще восемь месяцев находился на посту председателя Совета Министров СССР.

Фамилия Булганина была включена в список «антипартийной группы», предназначенной для публичного осуждения фигурантов, несколько позже. В постановлении XXII съезда КПСС по отчету ЦК партии, принятом в октябре 1961 года, говорилось: «Съезд считает совершенно правильным и полностью одобряет принятые Центральным Комитетом решительные меры по разоблачению и идейному разгрому антипартийной группы Молотова, Кагановича, Маленкова, Булганина, Первухина, Сабурова и примкнувшего к ним Шепилова, которая выступила против ленинского курса, намеченного XX съездом, сопротивлялась проведению мер, направленных на преодоление культа личности и его последствий, пытаясь сохранить дискредитировавшие себя формы и методы руководства, затормозить развитие нового в нашей жизни».

После выборов 16 марта 1958 года в Верховный Совет СССР новое правительство формировал уже не Булганин, а Хрущев. В газетах сообщалось, что на первом совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей 27 марта 1958 года «Верховный Совет СССР принял заявление председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганина о сложении правительством своих полномочий перед Верховным Советом СССР и одобрил деятельность правительства Советского Союза».

Булганин вошел в правительство, возглавлявшееся Хрущевым, заняв пост председателя правления Государственного банка СССР. Однако и на этом посту он не задержался. Его понизили в звании до генерал-полковника и отправили на Северный Кавказ работать председателем Ставропольского совнархоза.

В 1960 году Николай Александрович вышел на пенсию. Он обосновался на даче в подмосковной Жуковке, где провел последние годы жизни. Бывший председатель Совета Министров СССР Булганин скончался 24 февраля 1975 года, похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

ХРУЩЕВ НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1958–1964)

Годы жизни: 1894–1971.

На пост главы союзного правительства Никита Сергеевич был назначен на пленарном заседании пятой сессии Верховного Совета СССР первого созыва 27 марта 1958 года В газетах сообщалось: «В обстановке огромного политического подъема и единодушия Верховный Совет СССР принял постановление назначить товарища Н. С. Хрущева председателем Совета Министров СССР. Выступивший с этим предложением депутат К. Е. Ворошилов тепло и сердечно характеризовал Н. С. Хрущева как выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства, как славного сына нашего рабочего класса».

Шестнадцатого октября 1964 года в «Правде» было опубликовано сообщение: «В Президиуме Верховного Совета СССР», в котором, в частности, говорилось: «15 октября с.г. под председательством председателя Президиума Верховного Совета СССР тов. А. И. Микояна состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР.

Президиум Верховного Совета СССР рассмотрел вопрос о председателе Совета Министров СССР.

Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу тов. Хрущева Никиты Сергеевича об освобождении его от обязанностей председателя Совета Министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».

(См. также: Разд. 1.6).

КОСЫГИН АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1964–1980)

Годы жизни: 1904–1980.

Пятнадцатое октября 1964 года — это день не только освобождения Н. С. Хрущева с поста главы союзного правительства, но и день назначения на этот пост Л. Н. Косыгина. Указ о таком назначении, подписанный тогдашним председателем Президиума Верховного Совета СССР А. И. Микояном, состоял лишь из одной фразы: «Назначить тов. Косыгина Алексея Николаевича председателем Совета Министров СССР, освободив его от обязанностей первого заместителя председателя Совета Министров СССР».

К тому времени за плечами у Алексея Николаевича была большая школа крупного администратора и управленца. Он, окончивший в 1935 году Ленинградский текстильный институт, работал уже в 1939-40 годах наркомом текстильной промышленности СССР. До этого, в 1938–1939 годах, Косыгин успел побывать на посту председателя исполкома Ленсовета, прослыв одним из самых молодых мэров Ленинграда.

Сорок лет жизни и деятельности Алексея Николаевича связаны с работой в правительственных структурах. В 1940–1946 годах он был заместителем председателя Совнаркома СССР, одновременно являясь в 1943–1946 годах председателем Совнаркома РСФСР. В 1953–1956 и в 1957–1960 годах он занимал должность заместителя председателя Совета Министров СССР, а с 1960 года — первого заместителя Председателя Совета Министров СССР.

В годы Великой Отечественной войны, в 1941–1942 годах, Косыгин был заместителем председателя Совета по эвакуации, сыграв неоценимую роль в вывозе и размещении в безопасных районах страны тысяч и тысяч предприятий и учреждений.

Алексей Николаевич занимал в 1948–1954 годах ряд министерских постов: был министром финансов, легкой промышленности, промышленных товаров широкого потребления СССР. В 1959–1960 годах он возглавлял Госплан Советского Союза.

В высшей партийной иерархии Косыгин был заметной фигурой еще с довоенных времен: на XVIII съезде ВКП(б) в 1939 году он вошел в состав ЦК партии. В 1946–1952 годах являлся кандидатом в члены, а затем — членом Политбюро, а с 1960-го почти до конца жизни — вновь членом Политбюро (Президиума) ЦК КПСС.

Став главой союзного правительства, Косыгин сумел довольно быстро заявить о серьезности своих реформаторских намерений. Он пробыл на посту председателя Совета Министров СССР более полутора десятилетий, но главное, пожалуй, событие его премьерства произошло уже в первый год этого периода. Предложенный Алексеем Николаевичем комплекс экономических преобразований был рассмотрен и одобрен на Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 27–29 сентября 1965 года.

В докладе на Пленуме он предложил совокупность мероприятий по улучшению управления промышленностью, совершенствованию планирования и усилению экономического стимулирования промышленного производства. В наиболее концентрированном виде эти мероприятия, составившие существо предложенной Косыгиным реформы, были изложены в совместном постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 октября 1965 года.

В этом постановлении, в частности, говорилось: «В целях повышения эффективности общественного производства, увеличения темпов роста национального дохода и на этой основе дальнейшего подъема благосостояния народа Центральный Комитет КПСС и Совет Министров считают необходимым изменить методы планового руководства промышленностью в следующем направлении:

— обеспечить наиболее правильное сочетание централизованного государственного планирования с широкой хозяйственной инициативой предприятий и усилением экономического стимулирования промышленного производства;

— расширить права предприятий на основе полного хозяйственного расчета. По мере повышения эффективности производства и роста ресурсов предприятий увеличивать размер средств, оставляемых в распоряжении предприятий для развития производства и поощрения работников;

— оценивать результаты деятельности предприятий по реализованной продукции, полученной прибыли (рентабельности производства) и по выполнению заданий по поставкам важнейших видов продукции:

— поставить оплату труда работников промышленности в непосредственную зависимость не только от результатов их индивидуального труда, по и от общих итогов работы предприятий;

— положить в основу экономических отношении между предприятиями принцип взаимной материальной ответственности. Развивать постоянные прямые связи между предприятиями-изготовителями и потребителями. Повысить роль хозяйственных договоров».

Начатые Косыгиным преобразования не удалось довести до сколь-нибудь значимых результатов, они не привели к кардинальным изменениям в экономической ситуации. Среди многочисленных причин этого необходимо упомянуть отсутствие действенной поддержки косыгинских начинаний со стороны тогдашнего советского лидера — Л. И. Брежнева.

За время своего премьерства Алексей Николаевич внес ощутимый вклад в решение многих крупных народнохозяйственных проблем. Наиболее масштабными проектами, разработкой которых руководил Косыгин, явились три пятилетних плана развития народного хозяйства СССР, обсуждавшихся на XXIII съезде КПСС в 1966 году, на XXIV съезде КПСС в 1971 году и на XXV съезде КПСС в 1976 году.

Мемуаристы чаще всего называют Алексея Николаевича «человеком дела» или «человеком в деле». Бывший председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков писал: «О нем можно сказать, что он «человек в деле». А. Н. Косыгин реальнее других представлял истинное положение дел и был поглощен поиском доходов, способных пополнить бюджет… Мне же нравились трезвомыслие и осмотрительность, с какими Косыгин подходил к решению народнохозяйственных задач, острота и твердость мыслей, высказанных им на заседании Политбюро».

Отличительной чертой Косыгина была высокая интеллигентность. Об этом единодушно вспоминают знавшие его люди. Алексея Николаевича называли «интеллигентом ленинградской закалки».

Позволявший себе независимость суждений и оценок, Косыгин не отказывался от этого принципа и во взаимоотношениях с Брежневым. Алексей Николаевич не стремился маскировать своего интеллектуального превосходства. Бывший член Политбюро ЦК КПСС П. Е. Шелест свидетельствовал: «Алексей Николаевич (Косыгин — А. Д.) был на несколько порядков выше многих членов Политбюро, в том числе и Брежнева. При обсуждении важных и сложных вопросов, касающихся экономики, планирования, финансов, кредитов, между Брежневым и Косыгиным нередко завязывались споры, каждый раз Косыгин логически и убедительно доказывал свою правоту и поучал Брежнева, как школьника, не знающего предмета».

По мнению академика Е. И. Чазова, Брежнев «видел в Косыгине второго (после Шелепина) претендента на роль лидера страны». Известно, что Леонид Ильич долгое время носился с идеей заменить Косыгина на посту главы правительства на В. В. Щербицкого, являвшегося Первым секретарем ЦК Компартии Украины. Да и сам Брежнев проявлял желание занять косыгинскую должность.

По мнению академика Г. Арбатова, «на победу в соперничестве с Брежневым он (Косыгин — А. Д.) едва ли мог претендовать — за ним не было ни мощи партийного аппарата, ни возможностей, которые тогда открывала должность первого секретаря».

Шаткость положения Косыгина усиливалась и из-за его прогрессировавших болезней. В 1976-ом его прихватило во время катания по воде. Академик Е. И. Чазов вспоминал: «Косыгин, увлекавшийся академической греблей, отправился (1 августа 1976 года) на байдарке-одиночке. Как известно, ноги гребца в байдарке находятся в специальных креплениях, и это спасло Косыгина. Во время гребли он внезапно потерял ориентацию, равновесие и перевернулся вместе с лодкой. Пока его вытащили, в дыхательные пути попало довольно много воды».

Этот драматический инцидент не прошел для Алексея Николаевича даром. После выздоровления ему стало трудно сохранять свою былую бойцовскую форму. Стало шалить сердце, потом произошел сильный инфаркт. Он повторился в еще более тяжелой форме в октябре 1980 года, когда Алексею Николаевичу пришлось оставить пост главы правительства. Решение об этом было принято на Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 21 октября 1980 года.

В своих воспоминаниях П. Е. Шелест рассказывал: «На Пленуме ЦК А. Н. Косыгина освободили от обязанностей члена Политбюро, но об этом не сообщили в печати. Сразу же за Пленумом проходила сессия Верховного Совета СССР, где Алексей Николаевич был освобожден от должности председателя Совета Министров СССР. На сессии не было сказано ни единого слова благодарности за его работу. Спохватились на второй день после сессии: в «Правде» была помещена заметка, в которой Брежнев от имени Политбюро «благодарил Косыгина за работу в Совмине».

Уточним лишь, что сессия Верховного Совета СССР, на которой Косыгина освободили от обязанностей главы правительства, состоялась 23 октября 1980 года. Прошло менее двух месяцев, и Алексея Николаевича не стало: он скончался 18 декабря 1980 года. Произошло это накануне дня рождения Брежнева: видимо, поэтому о его кончине сообщили только 20 декабря.

С кончины Косыгина началась быстрая череда смертей деятелей брежневской когорты — от М. А. Суслова до Д. Ф. Устинова.

ТИХОНОВ НИКОЛАЙ АЛЕКСАДРОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1980–1985)

Годы жизни: 1905–1997.

Среди соратников Л. И. Брежнева одним из самых близких к нему людей был Николай Тихонов. В последние два года жизни Леонида Ильича именно он возглавлял союзное правительство. Под многими важнейшими документами той поры стояли две подписи — Брежнева и Тихонова.

Впрочем, после кончины Леонида Ильича под такими документами стояли уже подписи Андропова и Тихонова, а затем — Черненко и Тихонова. Тандем Горбачева и Тихонова оказался весьма непродолжительным: он существовал лишь первые месяцы после того, как Михаил Сергеевич стал генеральным секретарем ЦК КПСС.

Реальный шаг к премьерству Николай Александрович сделал осенью 1976 года, когда тогдашний председатель Совета Министров А. Н. Косыгин медленно и трудно отходил от последствий неудачного катания на байдарке-одиночке. Внимательно исследовавший события того периода П. А. Родионов писал: «В 1976 году Косыгин серьезно заболел. Кто-то сознательно пустил в ход и раздувал слухи о том, что после выхода из больницы он уже якобы не сможет выполнять свои обязанности председателя Совета Министров СССР. На пост первого заместителя председателя Совмина назначают Н. А. Тихонова, приятеля и земляка Л. И. Брежнева, чтобы в скором будущем сделать его главой правительства».

Некоторые детали тех событий уточнил в своих воспоминаниях академик Е. И. Чазов, который свидетельствовал: «Он (Брежнев — А. Д.) и не скрывал своих планов поставить вместо Косыгина близкого ему Тихонова, с которым работал еще в Днепропетровске. Косыгин находился еще в больнице, когда 2 сентября 1976 года появился указ о назначении Тихонова первым заместителем Предсовмина СССР, и он начал руководить Совмином, хотя продолжил работать другой первый заместитель, к тому же член Политбюро, — К. Т. Мазуров».

На пост Председателя Совета Министров СССР Тихонов был назначен 23 октября 1980 года, когда ему шел уже 76-й год. К тому времени он два десятилетия проработал в структурах Совмина и Госплана СССР.

Многое в жизни Николая Алексеевича было связано с Днепропетровском. Там он до войны окончил техникум путей сообщения, а затем металлургический институт, там в 1957–1960 годах был председателем областного Совета Народного Хозяйства. К тому же он работал на ряде заводов Днепропетровской области.

Немало страниц биографии Тихонова связано с его производственной и научной деятельностью. В 1943 и 1951 годах он стал лауреатом Государственной премии СССР, в 1961 году получил степень доктора технических наук.

На посту главы правительства Николай Александрович провел пять лет. За это время он принял участие в решении многих народнохозяйственных задач, поставил свою подпись под множеством важнейших документов, произнес множество речей. Однако самым главным выступлением периода его премьерства стал доклад на XXVI съезде КПСС, сделанный 27 февраля 1981 года. По тогдашним советским традициям, на партийных съездах обсуждались новые пяти летние планы. На XXVI съезде рассматривались перспективы одиннадцатой пятилетки, правда, с учетом прикидок на полтора десятилетия вперед. Доклад Тихонова назывался «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1981–1985 годы и на период до 1990 года».

В этом докладе, в частности, подчеркивалось: «Началом всех начал в управлении является планирование народного хозяйства. Жизнь диктует необходимость поднять всю плановую работу на качественно новый уровень…»

В докладе также отмечалось: «Укрепляя плановое руководство экономикой, необходимо и дальше развивать хозрасчет на основе заданий пятилетнего плана и долговременных экономических нормативов, совершенствовать ценообразование, кредитование и финансирование, активно использовать всю систему экономических рычагов и стимулов». Словом, отдавать дань экономическим методам управления экономикой.

Однако публичное теоретизирование на экономические темы и реальное положение дел в экономике страны не имели сколь-нибудь полного соответствия. Негативные тенденции в производственной сфере давали о себе знать.

При Тихонове была проведена в 1982 году реформа оптовых цен на промышленную продукцию, провозглашенная им в докладе на партийном съезде. Николай Александрович был причастен к принятию в 1983 году важнейшего постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дополнительных мерах по расширению прав производственных объединений (предприятий) промышленности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению их ответственности за результаты работы».

Тихонов явился первым из глав союзного правительства, кому выпало на долю воплощать в жизнь идеи курса ускорения социально-экономического развития страны, провозглашенные М. С. Горбачевым. При его участии было принято в 1985 году постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О широком распространении новых методов хозяйствования и усилении их воздействия на ускорение научно-технического прогресса».

В мае 1985 года председатель Совета Министров СССР Тихонов отметил свое 80-летие, а через четыре месяца его ждала отставка. Горбачев заменил премьера застойных времен молодым энергичным перестройщиком Н. И. Рыжковым.

В газетах сообщалось, что 27 сентября 1985 года в Кремле состоялось под председательством А. А. Громыко заседание Президиума Верховного Совета СССР. На нем было оглашено письмо Тихонова, в котором, в частности, говорилось: «Дорогой Михаил Сергеевич! В последнее время у меня значительно ухудшалось состояние здоровья. Консилиум врачей настоятельно ставит вопрос о прекращении моей активной работы и, следовательно, о выходе на пенсию.

Как мне ни трудно обращаться к Вам с такой просьбой, вынужден просить Вас, Михаил Сергеевич, Политбюро перевести меня на пенсию по состоянию здоровья».

В сообщении в газетах о заседании Президиума Верховного Совета говорилось: «Обсудив это заявление, Президиум Верховного Совета СССР отметил крупный вклад товарища Тихонова Н. А. в дело управления экономическим и социально-культурным развитием страны, его большие заслуги перед партией и государством. Принято решение удовлетворить просьбу товарища Тихонова Н. А. об освобождении его от обязанностей председателя Совета Министров СССР».

После этого Николай Александрович прожил еще двенадцать лет. Он скончался 1 июня 1997 года.

РЫЖКОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР (1985–1991)

Родился в 1929 г.

Николай Рыжков стал последним государственным деятелем Советского Союза, который занимал пост председателя Совета Министров СССР. Этот пост перешел к нему от Н. А. Тихонова.

В правительственных структурах Николай Иванович с 1975 года, когда он был назначен первым заместителем министра тяжелого и транспортного машиностроения. В 1979 году он стал первым заместителем председателя Госплана СССР. На ноябрьском Пленуме ЦК КПСС в 1982 году Николай Рыжков был избран секретарем ЦК, а на апрельском Пленуме в 1985 году — членом Политбюро ЦК партии.

О своем назначении осенью 1985 года на пост главы союзного правительства Рыжков вспоминал: «27 сентября в Кремле состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР, которое вел новый председатель — Андрей Громыко, уже два месяца как оставивший пост министра иностранных дел… На заседание Президиума приехал Горбачев, прочитал заявление 80-летнего Тихонова об уходе на пенсию по состоянию здоровья и предложил членам президиума обсудить мою кандидатуру на пост председателя Совета Министров. Никакого обсуждения, насколько я помню, не состоялось, никто тогда предложений генерального не обсуждал. Верховный Совет еще работал по известному принципу «единогласно одобряем!», тем более, что Политбюро накануне все про меня решило. Ну и, естественно, «единогласно одобряем!». По традиции я выступил, поблагодарил за высокое доверие, пообещал стараться. Ритуал.

А на следующий день в газетах появился Указ о моем назначении за подписью Громыко. Своего рода «подарок» ко дню рождения: именно 28-го мне исполнилось пятьдесят шесть лет».

Однако этим процедурные формальности не исчерпывались. Требовалось еще утверждение нового главы правительства на сессии Верховного Совета СССР. Об этой процедурной стороне дела Рыжков вспоминал: «Впрочем, по Конституции «Совет Министров СССР образуется» вовсе не Политбюро, а «на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей». Так что мое назначение, подписанное Громыко, еще считалось вроде бы неполноценным, а полноценным стало спустя два месяца, когда проходившая 26–27 ноября сессия Верховного Совета СССР его утвердила. Я к тому времени уже кое-что успел сделать, формально будучи этаким премьером-фантомом: и есть, и нет его».

Процедурный марафон завершился 26 ноября 1985 года, когда четвертая сессия Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва утвердила Указ Президиума Верховного Совета от 27 сентября. Как и полагалось в те времена, с благодарственными словами выступил Николай Иванович. Его выступление, наряду с ними, содержало и программные заявления. Примечательно, что тогда, в ноябре 1985-го, они были еще довольно традиционными и не столь насыщенными перестроечной фразеологией.

Николай Иванович, в частности, заявил: «Задача состоит в том, чтобы совершенствуя хозяйственный механизм, всю систему управления, развивая инициативу трудовых коллективов, еще полнее использовать преимущества плановой социалистической экономики, ее потенциальные возможности, обеспечить высокие темпы нашего продвижения вперед, слаженную работу всего народнохозяйственного комплекса… На всех этих направлениях Совет Министров будет работать настойчиво и решительно».

При этом стратегическим курсом преобразований был назван «курс ускорения социально-экономического развития страны и достижение нового качественного состояния советского общества».

С той поры Николаю Ивановичу Рыжкову и его правительству вместе со всей страной пришлось пройти длительный, нелегкий путь к реальной стадии развертывания рыночных преобразований. На это ушли годы. Дискуссии о планах таких преобразований достигли своего апогея летом 1989-го.

Такими конкретными конкурировавшими планами была «российская» программа «500 дней», которую поддерживал Б. Н. Ельцин, и «союзная» правительственная программа, разработку которой курировал Н. И. Рыжков. За этими программами скрывалось принципиально различное видение страны. Причем программу Рыжкова демократическая оппозиция называла «консервативной», «ведущей к рынку окольными путями».

Переговоры сторонников этих альтернативных проектов перехода к рынку особенно обострились в конце августа. Николай Иванович вспоминал: «Два дня заседали, точнее — бились. 30 и 31 августа. Когда я наконец понял, что все это только начало раскола не просто «верхов», но и общества в целом, то сразу же предложил: давайте, мол, не станем рассматривать на Верховном Совете две программы перехода к рынку, давайте отложим вопрос, еще и еще раз попробуем поработать над ним вместе, возглавляемые этаким третейским судьей — президентом».

По утверждению Рыжкова, Горбачев вроде бы против этого не возражал. Однако 3 сентября программа «500 дней» была роздана депутатам российского парламента. Через неделю она была обсуждена в Верховном Совете РСФСР и затем принята им. Готовилось и принятие ее Верховным Советом СССР (был подготовлен проект постановления). Тогда Рыжков пригрозил отставкой в случае такого оборота событий.

В конце концов Горбачев пришел к компромиссу, представив общую программу перехода к рынку как президентскую. Но, но мнению Рыжкова, «если там и осталось что-то от правительственной программы, так только общие слова».

Борьба вокруг этой программы, острейшие перипетии ее обсуждения сопровождались широкой кампанией критики в адрес Рыжкова и требований отправить его в отставку. Кстати, и сам Николай Иванович на одной из пресс-конференций заявил журналистам о своей возможной отставке. Тем не менее в отставку он не ушел, продолжая вести ожесточенную полемику о путях перехода к рынку.

Впоследствии он признавался: «Став премьером, я пи за что, ни за какие дела не получал медали — ни в прямом смысле, пи в переносном. Зато шишек навешали — места на голове не хватало».

К тому же, по характеристике «Литературной газеты», Николай Иванович — «из тех людей, которые первыми подставляют плечо под общую ношу и, как бы тяжко, больно ни было, несут до конца, ни на кого не переваливая свою долю нагрузки».

Перестроечные страсти имели для Николая Ивановича драматический финал. В дни работы очередного Съезда народных депутатов СССР с ним произошло несчастье: в ночь на 26 декабря 1990 года врачи констатировали инфаркт.

27 декабря в «Правде» появилось такое сообщение: «Вчера утреннее заседание Съезда началось на грустной ноте. М. С. Горбачев сообщил народным депутатам страны, что накануне ночью у Николая Ивановича случился сердечный приступ — инфаркт. Он находится в больнице. На данный момент угрозы жизни нет. Пожелаем ему выздоровления, сказал президент СССР».

Депутаты приняли это сообщение близко к сердцу. По предложению академика В. Гольданского было решено направить Н. И. Рыжкову следующую телеграмму: «Уважаемый Николай Иванович! С огорчением и тревогой узнали о вашем заболевании. От души желаем вам скорейшего и полного выздоровления. Участники четвертого Съезда народных депутатов СССР».

В субботу 31 декабря в «Правде» появилась информация следующего содержания: «Как сообщили корреспондентам ТАСС в министерстве здравоохранения СССР, за истекшие сутки в состоянии здоровья председателя Совета Министров СССР Н. И. Рыжкова каких-либо негативных изменений не произошло. Уже сообщалось, что в пятницу президент СССР посетил Центральную клиническую больницу, где находится на излечении советский премьер. М. С. Горбачев беседовал с врачами о состоянии здоровья Н. И. Рыжкова и просил передать ему пожелания скорейшего выздоровления».

Впоследствии, 12 января 1991 года, Горбачев посетил в больнице уже самого Рыжкова, между ними «состоялась беседа о текущих делах, которыми живет страна, общество». Через девять дней Николай Иванович выписался из больницы и был переведен в подмосковный санаторий для продолжения лечения. Однако выписался он, уже будучи бывшим Председателем Совета Министров СССР.

За время пребывания Рыжкова в больнице Горбачев упразднил не только его пост председателя Совмина, но и сам Совет Министров. 14 января 1991 года был создан Кабинет министров СССР во главе с В. С. Павловым. Так Николай Иванович, выражаясь его собственными словами, «через больницу» попал в отставку.

В 1991 году, несмотря на перенесенный инфаркт, Николай Иванович выставил свою кандидатуру на выборах первого президента РСФСР. Накануне выборов корреспондент задал Рыжкову вопрос: «В чем выиграет Россия, если вас изберут президентом?» На это Николай Иванович ответил: «Главное, что я сделаю, — это добьюсь решения социально-экономических проблем… Я баллотируюсь кандидатом в президенты с одной целью: чтобы в конце концов вся страна и Россия начали жить нормальной жизнью».

Рыжков как представитель левых сил был основным соперником Ельцина. Выборы 12 июня 1991 года принесли, как известно, победу Ельцину. В президентской гонке Николай Иванович оказался вторым: за него отдали голоса 17,29 процента избирателей (победитель набрал 57,38 процента голосов).

Дальнейшая деятельность Николая Ивановича связана, прежде всего, с работой Государственной думы Российской Федерации. В последнем ее составе он возглавил депутатскую фракцию «Народовластие». В современных не менее ожесточенных баталиях на российской политической сцене Николай Рыжков является одним из признанных лидеров народно-патриотических сил.

Николай Иванович — действующей политик. Впереди у него недосказанные главы его политической биографии. Но что бы ни написали о нем будущие историки, они обязательно отметят, что он оказался последним председателем Совета Министров Советского Союза, бросившим напоследок на четвертом Съезде народных депутатов в декабре 1990-го крылатую фразу: «Вы еще вспомните это правительство!».

ПАВЛОВ ВАЛЕНТИН СЕРГЕЕВИЧ —
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР СССР (ЯНВАРЬ — АВГУСТ 1991)

Родился в 1937 году.

Валентин Павлов возглавил Кабинет министров СССР, пришедший на смену Совету Министров. Он был назначен на эту должность на сессии Верховного Совета СССР 14 января 1991 года.

К этому времени Валентин Сергеевич проявил себя как опытный экономист, специалист по финансам. Он окончил Московский финансовый институт. Начал свою трудовую деятельность инспектором райфинотдела, работал затем в министерствах финансов РСФСР и СССР. В 1979–1986 гг. являлся начальником отдела финансов, себестоимости и цен, членом коллегии Госплана СССР. В 1986 он стал первым заместителем министра финансов СССР, а потом, в 1986–1989 гг. работал председателем Государственного комитета СССР по ценам. Являлся с 1987 г. председателем, а с 1990 г. — президентом Всесоюзного экономического общества. С 1989 по 1991 гг. Валентин Сергеевич был министром финансов СССР.

В январе 1991-го на сессии Верховного Совета СССР Павлова как нового главу союзного правительства представил сам М. С. Горбачев. Характеристика Валентина Сергеевича оказалась довольно пространной. Михаил Сергеевич, в частности, заявил: «Итак, о премьер-министре. После долгих размышлений и консультаций я остановил выбор, и товарищи в Совете Федерации, после развернутого обсуждения, поддержали кандидатуру Валентина Сергеевича Павлова, нынешнего министра финансов СССР.

Рассматривалась такая проблема: кому отдать сегодня предпочтение — человеку, владеющему глубокими знаниями в сфере финансов и экономики, или организатору и знатоку производства? Важно сочетание того и другого, но… чтобы премьер обладал соответствующими знаниями и опытом. Биографию тов. Павлова вы знаете. Он заметно выделяется среди руководителей государственного масштаба глубокими фундаментальными знаниями экономики и финансов. Прошел большую школу: несколько лет занимался финансированием капитального строительства в РСФСР, затем финансированием тяжелой промышленности на союзном уровне, вопросами бюджета, теми же проблемами — в Госплане… Я уверен, что сегодня нам нужен во главе Кабинета крупный финансист, экономист с большим опытом работы и, надо сказать, с характером, человек, готовый взять на себя бремя ответственности. Обо всем этом мы говорили с Павловым, и в результате он дал согласие».

В тот же день, 14 января 1991 года, председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов подписал постановление следующего содержания: «Рассмотрев представление президента СССР, Верховный Совет СССР постановляет: утвердить премьер-министром СССР товарища Павлова Валентина Сергеевича».

Одним из важнейших документов, принятых Кабинетом министров под председательством Павлова, явилось постановление № 105 от 19 марта 1991 года «О реформе розничных цен и социальной защите населения». В первом пункте этого постановления отмечалось: «Осуществить реформу розничных цен, включающую поэтапную их либерализацию, имея в виду, что цепы на товары народного потребления и тарифы на услуги формируются с учетом реальной стоимости их производства и реализации, потребительских свойств, соотношения спроса и предложения, установления единых для всей территории страны пределов роста розничных цен на основные товары, определяющие жизненный уровень населения.

Изменение розничных цен и тарифов увязать с проведением компенсационных мероприятий по социальной защите населения, повышением заработной платы, стипендий, пенсий, пособий и других социальных выплат».

Серьезным экзаменом для правительства Павлова стало представление в апреле 1991 года Верховному Совету СССР программы действий Кабинета министров по выводу экономики из кризиса. Хотя основные положения этой программы союзный парламент и одобрил, но в своем постановлении, датированном 23 апреля, поручил «Кабинету министров СССР провести необходимую доработку программы с учетом замечаний и предложений республик, комитетов Верховного Совета СССР, постоянных комиссий палат и народных депутатов СССР».

Комментируя острую критику, которой поверглась правительственная программа в парламенте, столичная «Неделя» писала: «Как и следовало ожидать, разработанная правительством В. С. Павлова программа выхода из кризиса по обыкновению нашей политической жизни вызвала критику и отрицание, что называется «с порога», даже без того, чтобы вникли в ее суть». Такое отношение к новому правительству «Неделя» связывала не в последнюю очередь с его нежеланием позаботиться о собственной репутации: «Правительство же, видимо, не в силах понять, — писала газета, — что создание благоприятной политической среды для своей деятельности — есть его собственная забота, возлагать которую на Всевышнего по меньшей мере опрометчиво».

Примечательно, что процитированная статья называлась «Сумеет ли правительство завоевать наши симпатии?». Вопрос этот был вполне резонен, если учесть, что уже первые шаги нового кабинета не вызвали особой симпатии к нему среди населения. Как известно, с 23 января 1991 года в обращение были выпущены 50 и 100-рублевые купюры, которые заменили спешно изымавшиеся из обращения «старые» купюры таких же достоинств.

Эта операция была мотивирована Павловым необходимостью защитить советскую валюту от попыток западных банков навязать нашей стране гиперинфляцию. Нарекания вызвала, в общем-то, не сама эта мотивировка, а та невероятная поспешность, с которой проводился обмен «старых» на «новые», вызвавший у населения массу неудобств и неприятностей. Крайне болезненно были восприняты и мероприятия, связанные с реформой розничных цен.

В свете сказанного логично выглядело постановление правительства Павлова «О дополнительных мерах по усилению социальной защиты населения в связи с реформой розничных цен», опубликованное в газетах 24 мая 1991 года. Однако премьер-министр упорно искал и другие каналы воздействия на кризисную ситуацию в стране. Он запросил у парламента предоставления ему чрезвычайных полномочий, но 21 июня ему в них было отказано.

Вскоре газеты сообщили о состоявшейся 4 июля в Кабинете министров СССР дискуссии под председательством Павлова. Ее темой стал поиск выхода из глубокого кризиса, поразившего страну. В газетном отчете акцентировалось внимание на главном вопросе и главном ответе, высказанных на этой дискуссии: «Где же ключевое звено, контролируя которое можно было бы овладеть положением? Кабинет считает, что звено это в сфере финансов. Поэтому особого внимания требует к себе союзный бюджет».

Тем не менее очень скоро Валентин Павлов и многие другие высшие союзные руководители попытались дать иной ответ на вызов времени. Они решили прибегнуть к чрезвычайным мерам, чтобы, как они надеялись, защитить Союз от распада, а социалистический строй от крушения. Был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), в который вошел и Павлов. Он также подписал программный документ гекачепистов — «Заявление советского руководства», обнародованное 19 августа 1991 года.

О позиции правительства Павлова в сложившейся тогда ситуации можно судить по газетному сообщению «В Кабинете министров СССР», опубликованному 21 августа: «Кабинет министров СССР на своем заседании 19 августа рассмотрел неотложные задачи, вытекающие из Заявления советского руководства и решений Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР. Кабинет министров СССР поддержал эти решения, направленные на преодоление охватившего страну глубокого политического и экономического кризиса, угрожающего самому существованию Советского государства, на восстановление законности и правопорядка, обеспечение нормального функционирования народного хозяйства…».

Валентин Павлов не сумел принять сколь-нибудь полного участия в деятельности ГКЧП: слухи о его внезапной болезни быстро наводнили всю столицу. 22 августа в газетах появилось сообщение под заголовком «О состоянии здоровья В. С. Павлова». В нем говорилось: «В связи с поступающими многочисленными запросами о состоянии здоровья В. С. Павлова пресс-служба премьер-министра сообщает: в результате своевременно принятых мер самочувствие премьер-министра СССР В. С. Павлова улучшилось».

Попытка ГКЧП сыграть свою игру, как известно, провалилась. Действия гекачепистов оказались беспомощными и бездарными. Их выступление было квалифицировано демократическими силами как путч, как акт государственного переворота. Валентин Павлов оказался в числе других гекачепистов за решеткой.

Двадцать четвертого августа 1991 года М. С. Горбачев издал указ «О Кабинете министров СССР», в котором, в частности, говорилось: «В связи с тем, что Кабинет министров СССР не выполнил своего конституционного долга и не принял необходимых мер для срыва антигосударственного заговора, а отдельные члены кабинета прямо в нем участвовали в соответствии со статьей 14 Закона СССР «О Кабинете министров СССР’ ставлю перед Верховным Советом СССР вопрос о недоверии Кабинету министров СССР».

На Внеочередной сессии союзного парламента эта установка Горбачева была реализована 28 августа 1991 года. В отчете ТАСС сообщалось: «На вечернем заседании депутаты приступили к обсуждению вопроса о доверии Кабинету министров СССР. В заседании принял участие президент СССР М. С. Горбачев… Депутатам было предложено утвердить Указ президента страны, суть которого — недоверие правительству Павлова. В дискуссии по этому вопросу принял участие М. С. Горбачев… «В эти дни легких решений не будет и надо принимать те, которые вытекают из уроков. Кабинет в таком составе и при таком потенциале мог занять позицию, но не сделал этого. Поэтому я не могу доверять этому Кабинету», — подчеркнул он. Сессия Верховного Совета утвердила Указ президента, выразив тем самым недоверие Кабинету министров СССР».

Так закончило свое существование правительство Павлова. А его премьер-министр, став бывшим, вынужден был привыкать к тюремным будням.

К первой годовщине августовских событий узник «Матросской тишины» подследственный Павлов передал в «Правду» для опубликования статью «Экономика: за что боролись…». В ней он весьма задиристо и нелицеприятно отозвался о победителях над гекачепистами. Валентин Сергеевич писал: «Сейчас, накануне годовщины августовских событий 1991-го, каждый может на собственном опыте оценить, что стоят обещания так называемой «демократической оппозиции» в пору ее борьбы за власть. Король, как и следовало ожидать, оказался голым. Пароду не представлено никакой конструктивной программы формирования экономики и общественных отношений, государственного строительства, национальной политики, международных связей. Зато было много шума при занятии новой «командой» руководящих кабинетов Кремля и Старой площади. Оказалось к тому же, что в этих кабинетах нужно не просто гордо восседать, но еще и работать… Ни планов, ни бюджета на 1992 год никто по-настоящему не разрабатывал и не готовил».

Пребывание в тюрьме стало серьезным испытанием для Павлова и его соратников. Газеты писали, что Валентин Сергеевич передал на волю свои джинсы с просьбой ушить: заметно похудел; он жаловался на ухудшение самочувствия, на ограничения в питании, на плохой чай. Тем не менее бывший премьер за решеткой работал над книгой, которую собирался назвать «Август изнутри».

Павлова и его соратников освободила из тюрьмы амнистия Госдумы. В четвертую годовщину памятных событий, 19 августа 1995 года, банкир и финансист Валентин Павлов в интервью «Правде» признался: «Первая моя ошибка была в том, что я согласился быть премьером в заранее обреченном деле…». Но сказать, что он жалеет о своем кратковременном премьерстве было бы все-таки не совсем правильно. Валентин Сергеевич отдает себе отчет в том, что он проявил себя как политик, который не побоялся взять на себя на посту премьер-министра ответственность за непопулярные в народе решения: все перебрасывали эту ответственность из рук в руки «будто горячую картошку», а он не побоялся ее! Поэтому и его книга, вышедшая под названием «Упущен ли шанс?» — это размышления человека, рискнувшего взять на себя ответственность за непопулярную политику.

После «Матросской тишины» Валентин Сергеевич стал президентом «Часпромбанка», окунулся в привычную для него атмосферу финансово-экономической деятельности. И все же, какие бы новые должности и посты он не занимал, но в его политическом портрете основные мазки уже, без сомнения, сделаны: он известен как первый и последний премьер-министр СССР, как участник ГКЧП, как деятель, не побоявшийся взять на себя бремя ответственности.

СИЛАЕВ ИВАН СТЕПАНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ПО ОПЕРАТИВНОМУ УПРАВЛЕНИЮ НАРОДНЫМ ХОЗЯЙСТВОМ СССР (август — сентябрь 1991), ПРЕДСЕДАТЕЛЬ МЕЖРЕСПУБЛИКАНСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО КОМИТЕТА (сентябрь — ноябрь 1991), ПРЕДСЕДАТЕЛЬ МЕЖГОСУДАРСТВЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО КОМИТЕТА (ноябрь — декабрь 1991)

Родился в 1930 году.

После событий 19–21 августа 1991 года Кабинет министров СССР был упразднен и создана новая структура, которую официально даже не называли правительством. 26 августа в «Известиях» под шапкой «Москва и страна после путча. Из последних сообщений» была помещена следующая информация: «Вместо прежнего Кабинета министров СССР создан Комитет для оперативного управления народным хозяйством. В его составе И. Силаев (руководитель), Л. Вольский, Ю. Лужков, Г. Явлинский».

Еще 24 августа в Указе Президента М. С. Горбачева «О Кабинете министров СССР» была определена преемственность союзных правительственных структур. Указ предусматривал создание названного Комитета «для организации совместно с республиками оперативного управления народным хозяйством страны».

Вопрос о новом правительственном органе был обсужден на Внеочередной сессии Верховного Совета СССР 28 августа. По этому поводу в отчете парламентских корреспондентов ТАСС сообщалось: «Президент СССР ответил на вопросы о составе Комитета по оперативному управлению народным хозяйством. Список кандидатур огласил его глава И. С. Силаев. М. С. Горбачев подчеркнул, что в данный список включены представители, предложенные республиками».

Возглавивший Комитет Иван Степанович Силаев являлся одновременно и председателем Совета Министров РСФСР. С 1980 года он работал министром станкостроительной и инструментальной промышленности СССР, с 1981 по 1985 год — министром авиационной промышленности СССР, с 1985 по 1990 год — заместителем председателя Совета Министров СССР. В 1972 году ему была присуждена Ленинская премия, в 1975 году — присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Третьего сентября 1991 года новый глава союзного правительства выступил на Внеочередном Съезде народных депутатов СССР от имени этого временного органа исполнительной власти. В газетном отчете о его выступлении сказано: «Ссылаясь на уже накопленный в течение девяти дней работы комитета опыт, он выразил уверенность, что новый союзно-республиканский комитет будет способен обеспечить экономическую стабильность в стране.

Республиканские экономические структуры могут работать совместно без оглядки на центр и без его участия, добиваясь больших результатов. Попытки реанимировать империю не имеют основании, но готовность к сотрудничеству в сфере экономики показывает, что новый Союз может жить.

И. С. Силаев не исключил возможности того, что к этому экономическому сообществу могли бы присоединиться Болгария, Польша, Чехословакия… И. С. Силаев выступил за скорейшее создание союзно-республиканского экономического комитета, который стал бы также надежным партнером и в отношениях с Западом».

Как видим, Иван Степанович Силаев оказался организатором последних органов высшей исполнительной власти Советского Союза. История их создания малоизвестна, остановимся на ней поподробнее.

Шестого сентября 1991 года Президент Горбачев издал Указ «О статусе Комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР» следующего содержания: «Учитывая необходимость обеспечения преемственности структур исполнительной власти, постановляю:

1. Комитет по оперативному управлению народным хозяйством СССР впредь до сформирования межреспубликанского экономического комитета исполняет функции текущего управления экономической и социальной жизнью страны, возлагавшиеся ранее на Кабинет министров СССР.

2. Комитет но оперативному управлению народным хозяйством СССР осуществляет права и несет обязанности, вытекающие из ранее заключенных правительством СССР международных договоров и соглашений».

Комитет, возглавлявшийся Силаевым, сразу же окрестили «временным правительством», что вполне соответствовало его статусу. Это обстоятельство послужило одним из своеобразных мостиков между событиями 1917-го и 1991-го годов.

В те дни газета «Известия» писала: «Сегодня союзной экономикой управляет комитет, нареченный неофициально «временным правительством». По словам его руководителя И. Силаева, он будет высшим союзным исполнительным органом вплоть до создания нового межреспубликанского правительства. В заявлении одиннадцати (союзных республик — А. Д.) предусматривается создание временного межреспубликанского экономического комитета для координации управления народным хозяйством и согласованного проведения экономических реформ, который станет правопреемником временного правительства».

В Законе «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период», подписанном Президентом Горбачевым 5 сентября 1991 года, были предусмотрены не только создание Межреспубликанского экономического комитета, но и даже механизм назначения его Председателя: по указу президента при согласовании с Государственным Советом СССР.

Это положение Закона было реализовано 20 сентября 1991 год, когда Иван Степанович Силаев был назначен главой Межреспубликанского комитета.

В интервью газете «Известия» он указал на принципиальные отличия нового правительства страны от бывшего Кабинета министров СССР: «Думаю, что от Кабинета возьмем лишь технический состав… А с точки зрения принципов, подходов, не могу сказать, что мы что-то возьмем от прежних структур. Скорее всего, ничего не возьмем. Ибо создается не центральное правительство в прежнем смысле. Не случайно сказано, что Комитет… будет занят не только проблемами экономики, но и работой народного хозяйства в целом. Да и сам принцип его действия будет совершенно иным: без директив и, тем более, без требований работать так, как это угодно центру. Наоборот, главная наша задача — это создать максимум благоприятствования республикам, помогать им решать свои вопросы и реализовывать свои экономические реформы».

Иван Степанович рассказал в «Известиях» и о некоторых деталях того, как его выбирали председателем Межреспубликанского экономического комитета: «К слову: я возражал против нового назначения. Здесь Государственный Совет выручил Борис Николаевич Ельцин. Он понял мое беспокойство, зная, что я не собирался уходить из Совета Министров Российской Федерации. Однако когда дело на Госсовете дошло до назначения конкретного лица, он отдал свой голос за мою кандидатуру».

Двадцать седьмого сентября 1991 года Иван Степанович направил президенту России Б. Н. Ельцину письмо, в котором, в частности, говорилось: «…Я подаю в отставку с поста председателя Совета Министров РСФСР, чтобы полностью сосредоточиться на работе в Межреспубликанском экономическом комитете и вместе с суверенными республиками в ходе практических действий создать необходимые условия для самостоятельного их развития в том сообществе, которое будет для них приемлемо».

В письме Межреспубликанский экономический комитет был назван «временным инструментом цивилизованной замены ранее сложившихся связей, жестко управляемых из центра, на естественные экономические и гуманитарные отношения свободных и суверенных государств».

Считая механизм деятельности Межреспубликанского экономического комитета перспективным, Иван Силаев высказал мнение о том, что «ближайшие 5–6 месяцев покажут, удастся ли с помощью этого механизма отойти от кризисной черты или хотя бы остановить дальнейшее сползание к хаотическому распаду экономических и хозяйственных связей».

Однако этому эрзац-правительству история такого срока не отпустила: в ноябре Силаев возглавил уже Межгосударственный экономический комитет. Новая должность Ивана Степановича называлась так: председатель Межгосударственного экономического комитета — премьер-министр Экономического сообщества. Запомнилось, что под занавес своей миссии Силаев встретился в Кремле с делегацией большой «семерки» по финансовым вопросам.

В декабре 1991-го Советский Союз прекратил свое существование. Канул в лету и Межгосударственный экономический комитет.

Иван Степанович Силаев был направлен на дипломатическую работу. До 1994 года он являлся представителем Российской Федерации при Европейских сообществах в Брюсселе.

Для истории Иван Силаев — последний глава правительства Советского Союза, которое официально правительством даже не именовалось.

ЕЛЬЦИН БОРИС НИКОЛАЕВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (1991–1992)

Родился в 1931 году.

Правительство Российской Федерации — правопреемник союзного. Борис Ельцин возглавил его за несколько педель до окончательной ликвидации Советского Союза и стал первым главой правительства России как самостоятельного государства (оставаясь ее президентом).

После того как в конце сентября 1991 года И. С. Силаев сложил с себя полномочия председателя Совета Министров РСФСР, вопрос о новом российском премьере в полной мере вошел в повестку дня политической жизни. Политики и политологи не скупились на предположения о возможных кандидатурах на этот пост.

Впрочем, эта дискуссия велась еще до того, как Силаев формально оставил премьерское кресло. Досужая молва «назначала» на этот пост то одного, то другого. 21 сентября 1991 года в «Известиях» появился материал, озаглавленный «Кто возглавит правительство России». Начинался он с привычного для тех дней словесного оборота: «после того, как…». В нем, в частности, говорилось: «После того, как российский премьер Иван Силаев согласился возглавить Межреспубликанский экономический комитет, снова активно стали обсуждаться кандидатуры возможных его преемников в правительстве России. На уровне слухов циркулирует около десятка имен, таких, например, как Р. Хасбулатов, заместители Силаева Ю. Скоков и О. Лобов, руководитель аппарата президента России Ю. Петров. В числе наиболее неожиданных и интересных кандидатов возникло имя известного офтальмолога профессора Святослава Федорова… не меньшую славу, чем врачебная практика, ему принесла организаторская деятельность, или, как сейчас можно было бы сказать, менеджерский талант».

Вопрос о новом российском премьере «завис» до V Съезда народных депутатов РСФСР, проходившего в конце октября — начале ноября 1991 года. Газета «Известия», комментируя итоги его работы, сообщала: «Завершился пятый Съезд народных депутатов РСФСР. Президент России в итоге получил полномочия, среди которых — право самостоятельно решать вопросы реорганизации структур высших органов исполнительной власти» (речь, словом, шла о правительственных структурах). Однако это было не единственное «завоевание» Ельцина применительно к правительству.

На Съезде произошло событие, которое тут же было названо «сенсацией»: самовыдвижение президента Ельцина на пост главы российского кабинета министров. Еженедельник «Союз» свидетельствовал по этому поводу: «В Кремле — сенсация. Борис Ельцин, выступая на Съезде народных депутатов РСФСР, поразил страну и мир заявлением о своем намерении возглавить в этот тяжелейший для россиян час российское правительство, или, как он выразился, «кабинет реформ».

В кулуарах Съезда родилась шутка: в поисках кандидата на премьерство Ельцин подошел к зеркалу и… выбрал себя. Однако серьезность сделанного выбора никем не подвергалась сомнению.

В печати демократической ориентации этот шаг был расценен как почти героический. К примеру, еженедельник «Союз» подчеркивал: «Выбирая из своего окружения кандидата на пост премьера России, Ельцин, по сути, выбирал будущую жертву. Кто-то очень скоро должен был заплатить ценой собственной карьеры за предстоящие суровые реформы, за суровую зиму, которую всем нам предстоит пережить. Ельцин решил: платить он будет за все сам».

Большинство политиков прокомментировало выбор Ельцина в таком же жертвенно-героическом ключе. К примеру, народный депутат СССР Т. Гдлян заявил: «Он поступил честно. Это — поступок лидера, который взял тяжелейший груз на свои хоть и широкие, но одинокие плечи. Мы можем аплодировать. Но политика слишком тонкая вещь. Он прекрасно должен понимать, что любой кабинет министров ушел бы в отставку после либерализации цен. Речь только о времени, в течение которого это произойдет. Поэтому надо сознавать: Ельцин поставил себя под смертельный удар. Все стрелы будут направлены в него и только в него».

Подобный комментарий дал и народный депутат СССР. II.Иванов: «Поступок Ельцина — это поступок сильного волевого человека. Ведь правительство всегда использовалось в качестве своеобразной подушки, смягчающей удары. Не случайно Горбачев никогда не брал на себя подобную ответственность, у него всегда были «мальчики для битья» — Рыжков, Павлов. А Ельцин… Говорить надо не столько о его дополнительных полномочиях, сколько о дополнительной ответственности».

Впрочем, в стройный хор одобрения выбора Ельцина вклинивалось немало и критических мнений. Говорили о недостаточной компетентности Ельцина в экономических вопросах, о том, что этот шаг не будет способствовать выводу страны из кризиса. Например, народный депутат СССР С. Белозерцев сказал о выборе Ельцина: «Он это сделал зря. Лучше было бы подобрать толкового, грамотного человека. Ельцин уже сейчас не контролирует ситуацию в России и в стране».

В сформированном Ельциным правительстве первым заместителем его председателя стал Г. Бурбулис, заместителем по социальным вопросам — А. Шохин, заместителем по вопросам экономической политики — Е. Гайдар, назначенный одновременно (с 5 ноября) министром экономики и финансов. Именно Гайдар явился ключевой фигурой этого правительства. Оно нередко именовалось в дальнейшем правительством Ельцина — Гайдара, а то, для краткости, и просто — правительством Гайдара. Сам Ельцин назвал его «кабинетом реформ». В печати часто использовали для характеристики этой высшей структуры исполнительной власти словосочетание «правительство камикадзе», то есть правительство «самоубийц», имея в виду, что речь шла об инструменте проведения «шоковой терапии» в обществе.

Первое заседание ельцинского правительства состоялось 15 ноября 1991 года. «Правда» сообщала о нем: «Систему неотложных мер по реализации экономических реформ рассмотрело вчера правительство РСФСР. Заседание, на котором впервые председательствовал Борис Ельцин, проходило в здании бывшего ЦК КПСС в зале, где некогда заседало Политбюро.

Ключевые моменты этапа радикализации реформ — упреждающая социальная поддержка населения в условиях предстоящей либерализации цен и осуществление программы стабилизации экономики. Об этом заявил журналистам после заседания заместитель председателя правительства по социальной политике А. Шохин. «Сегодня, — сказал он, — будет подписан Указ президента России об отмене необоснованных административных ограничений на рост заработной платы в рыночном секторе экономики».

Всего 15 ноября 1991 года Президент и Председатель правительства Борис Ельцин подписал пакет из десяти президентских указов и правительственных постановлений, направленных на реальный переход России к рыночной экономике. Газеты писали, что новое правительство «открыло шлагбаум» и дало «зеленый свет» этим реформам.

За всю историю России еще не было случая, чтобы сю управляло «молодежное» правительство, включающее группу экономистов. Неудивительно, что этот кабинет стали называть также командой «молодых реформаторов», или «чикагских мальчиков» (поклонников заокеанских экономических воззрений).

Шестого декабря 1991 года последовал указ Ельцина о либерализации цен, начиная со 2 января 1992 года. Дата «2 января» стала рубежной в проведении либеральных рыночных реформ в России.

Ельцинско-гайдаровское правительство ставило задачу — за короткий срок осуществить макроэкономическую стабилизацию и начать быстрыми темпами процесс оздоровления в экономике страны. Однако экономического «блицкрига» не получилось. Традиционно сложные отношения между правительством и парламентом еще более осложнились.

На VI Съезде народных депутатов Российской Федерации, проходившем с 6 но 22 апреля 1992 года, Ельцин предпринял попытку налаживания этих отношений. Он предложил депутатам конкретные принципы, на которых они должны строиться.

Выступая в заключительный день работы Съезда, Борис Николаевич заявил: «Как председатель правительства гарантирую, что оно готово пройти свою половину пути навстречу Верховному Совету. Постановления пятого и шестого съездов, а также Декларация о поддержке экономической реформы как пакет документов создают неплохую основу для совместной работы. Правительство готово двигаться по этому пути».

Чем дольше Ельцин находился на посту главы российского правительства, тем чаще он высказывал мысль о том, что одна из основных задач его премьерства — защитить кабинет реформаторов от «массированных атак». Па одной из газетных карикатур того времени Борис Николаевич был изображен в виде наседки над корзиной с надписью «правительство Российской Федерации». К тому же он заявлял, что, как только кабинет министров несколько окрепнет, он передаст руководство им другому председателю.

В интервью «Комсомольской правде» в конце мая 1992 года Ельцин, в частности, сказал: «Что касается вопроса о Председателе правительства. Я не мог оставить этот пост прежде. Нужно было пережить VI Съезд депутатов, иначе бы это правительство, извиняюсь, съели».

В оппозиционной же печати о предполагавшемся уходе Ельцина с поста главы правительства писали как о вынужденном шаге, с помощью которого окружение стремилось защитить репутацию президента. Такой шаг позволял хотя бы несколько дистанцироваться от крайне непопулярных действий правительства в экономической сфере.

Вскоре, в июне 1992 года, Борис Ельцин действительно сложил с себя полномочия главы кабинета и передал их Е. Т. Гайдару. Первый Президент, ставший и первым председателем правительства независимой России, записал в свою биографию семь месяцев премьерского стажа.

(См. также: Разд. 1.11).

ГАЙДАР ЕГОР ТИМУРОВИЧ —
ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (июнь — декабрь 1992)

Родился в 1956 году.

В биографических сведениях о Егоре Тимуровиче, как правило, прежде всего сообщается о том, что он внук сразу двух знаменитых писателей — Аркадия Петровича Гайдара и Павла Петровича Бажова. И, кроме того, нередко приводится факт: в тридцать пять лет он уже возглавил российское правительство.

К тому времени Егор Гайдар сумел стать не только ученым, но и журналистом. В 1980 году молодой кандидат экономических наук начал работать в Институте системных исследований. В 1986-м после защиты докторской диссертации стал заведовать лабораторией в Институте экономики прогнозирования научно-технического прогресса. Затем был на журналистской работе: в журнале «Коммунист» и в газете «Правда». В 1990 году стал директором института экономической политики Академии народного хозяйства и Академии наук СССР.

В ноябре 1991 года Гайдар вошел в правительство, сформированное Ельциным, в должности его заместителя. В декабре того же года он принял самое деятельное участие в организации роспуска Советского Союза. Вместе с Г. Э. Бурбулисом, Л. В. Козыревым, С. М. Шахраем Егор Гайдар сформулировал и собственноручно составил Беловежские соглашения, предложенные затем для подписания руководителям России, Украины и Белоруссии.

Егор Тимурович вспоминал о той декабрьской ночи в Беловежской Пуще, когда помощники Б. Н. Ельцина и тогдашнего белорусского руководителя С. С. Шушкевича (украинские представители отсутствовали) подготовили в охотничьем домике для своих руководителей предложения о роспуске Советского Союза: «Именно тогда Сергей Шахрай предложил юридический механизм выхода из политического тупика —…формулу Беловежского соглашения, роспуска СССР тремя государствами, которые в 1922 году были его учредителями.

Мне идея показалась разумной, она позволяла разрубить гордиев узел правовой неопределенности, начать отстраивать государственность стран, которые де-факто обрели независимость. Никто из присутствующих не возразил. Начали вместе работать над проектом документа, где излагалась сформулированная идея. Было очень поздно, около 12 ночи, технический персонал решили не беспокоить, я стал сам набрасывать на бумаге текст. В 4 утра закончили работу. Андрей Козырев взял бумаги, понес к машинисткам. Утром паника в технических службах. Выяснилось — Козырев не решился в 4 утра будить машинистку, засунул проект декларации под дверь, по ошибке не под ту. Но когда рано утром хватились — времени для расшифровки уже не оставалось, разобраться в моем, надо сказать, на редкость отвратительном почерке мало кому удается. Пришлось идти самому диктовать текст. Так что если кто-то захочет выяснить, на ком лежит ответственность за Беловежское соглашение, отпираться не буду — оно от начала до конца написано моей рукой».

В апреле 1992 года Егор Гайдар стал первым заместителем Председателя российского правительства. Это повышение сделало его основным претендентом на дальнейшее премьерство. Он впоследствии вспоминал: «Первая фронтальная атака на реформы — апрель 1992 года. VI Съезд народных депутатов Российской Федерации. Накануне Съезда президент проводит реорганизацию правительства. Г. Бурбулис остается Государственным секретарем, но освобожден от поста первого вице-премьера. Я назначен на его место. В условиях, когда главой правительства является сам президент, это значит, что на деле ответственность за организацию всей текущей работы и за политическую защиту избранного курса ложится на меня».

После VI Съезда Ельцин стал готовить передачу полномочий главы правительства достойному, с его точки зрения, преемнику. В интервью «Комсомольской правде», опубликованном 27 мая 1992 года, он заявил: «Что касается вопроса о председателе правительства… Я подожду еще несколько месяцев: к этому времени, думаю, фигура премьера вырисуется окончательно. Чтобы там ни говорили, за Гайдаром — сильная команда. Самая дружная команда, причем молодая, смелая. Да, не хватает опыта общения и контактов с людьми. Но кто знал Гайдара полгода назад? А сегодня и Россия, и СНГ, и весь мир знает его».

Ждать президент несколько месяцев не стал: уже полмесяца спустя после этого интервью он сделал своему первому заместителю предложение запять премьерский пост.

Гайдар вспоминал: «13 июня, утром, накануне отлета Бориса Николаевича в Вашингтон на встречу с Бушем — звонок:

— Егор Тимурович, что вы скажете об идее назначить вас исполняющим обязанности председателя правительства?

— Скажу откровенно, что при сложившейся ситуации идея мне кажется разумной. Она позволит добиться большей консолидации в правительстве.

— Должен ли я понять вас так, что вы благодарите меня за доверие? — спросил Ельцин. Я ответил, что да, без сомнения, благодарю.

Встретились на аэродроме. Ельцин проинформировал провожающих о принятом решении, подписанном указе, сказал, что направляет представление о моем утверждении в должности премьера в Верховный Совет.

С начала апреля, после отставки Бурбулиса, я де-факто возглавлял правительство и, как правило, вел его заседания; противники и сторонники проводимой политики уже называли наше правительство правительством Ельцина — Гайдара. И все же до тех пор круг моих реальных полномочий и обязанностей в полной мере ограничивался хозяйственно-экономическими вопросами».

Еще в конце апреля 1992 года Гайдар сумел добиться приема России в Международный валютный фонд (МВФ). Проведение реформ в стране было поставлено в немалой степени в зависимость от их поддержки со стороны МВФ. В печати, и не только в левой, правительство Гайдара неоднократно обвиняли в прислужничестве валютному фонду, а самого его характеризовали как «марионетку МВФ».

Егор Тимурович об этой ситуации писал: «В обществе широко распространяется убеждение, что правительственная политика строжайшей денежной экономии проводится не в интересах России, а под диктовку МВФ. Отдельные средства массовой информации, опираясь на мнение некоторых «ученых мужей», настойчиво убеждают население, что отказ от такой политики позволит быстро исправить дела… О роли Международного валютного фонда в российских реформах 1992 года сказано и написано много, причем, МВФ и его руководству достается на орехи и от тех, кто убежден, что фонд — орудие империалистического заговора против России, и от тех, кто считает, что в начале 1992 года была упущена уникальная возможность сделать с его помощью российские реформы устойчивыми. На мой взгляд, главной бедой подобных рассуждений является непонимание реальных возможностей МВФ… К решению крупномасштабных политических задач он по своей природе совершенно не готов».

Среди грозивших российскому обществу многочисленных опасностей, с которыми боролось правительство Гайдара, главной, несомненно, была опасность гиперинфляции. Сам Егор Тимурович признавался: «И все же, на фоне всех кризисов, главная забота правительства — угроза гиперинфляции. В борьбе с ней нам пришлось потерпеть серьезные поражения, но сражение не было проиграно».

Однако нараставший в стране кризис требовал новых полководцев для этого сражения. По признанию Егора Тимуровича, к концу ноября 1992 года ему стало вполне ясно, что на предстоявшем седьмом Съезде народных депутатов «смена премьера неизбежна».

Съезд проходил в Москве с 1 по 15 декабря 1992 года. Самым критическим стал день 10 декабря. В описании газетного репортера события этого дня развивались так: «Восемь дней на Съезде поддерживалось шаткое равновесие сил, которое должно было сохраняться до конца благодаря договоренности депутатских фракций и Президента о кандидатуре на пост главы правительства. Но в политике свои правила игры, и, войдя в кабины для тайного голосования, депутаты сказали Гайдару: «Нет».

У президента оставался один выход: договориться, чтобы Гайдар остался в ранге и.о. премьера до VIII Съезда. И навряд ли депутаты ему в этом отказали бы, другого реального кандидата на этот пост не просматривалось. Но, почувствовавший себя уязвленным, Ельцин решил «тряхнуть стариной» и прибегнуть к испытанному методу — обращению к народу. Обвинив Съезд с его же трибуны в попытке ползучего советско-коммунистического переворота, он призвал провести в январе всенародный референдум с формулировкой: «Кому вы поручаете вывод страны из экономического и политического кризиса, возрождение Российской Федерации: нынешнему составу Съезда и Верховного Совета или президенту России?» После чего пригласил своих сторонников в депутатском корпусе собраться в Грановитой палате… После случившегося многие депутаты ожидали появления в зале «матроса Железняка». Гем более, что снаружи проникли известия о каких-то транспортных маневрах на Манежной и Васильевском спуске, о концентрации демонстрантов и омоновцев. Но вместо них на трибуне появились министры безопасности, внутренних дел и обороны, заявившие о своей поддержке конституционного строя…

А что же «виновник» событий — Гайдар? Спустя два часа после обращения Президента к народу он провел пресс-конференцию, на которой сказал много и вместе с тем ничего. Заявление президента, по словам Гайдара, для членов правительства явилось неожиданностью».

В конце концов президент и Съезд согласились на мировую. На следующий день они выступили с совместным заявлением, в котором высказались за решение спорных вопросов на конституционной основе. Было решено, что президент предложит съезду несколько кандидатур на пост премьера, по которым будет проведено мягкое рейтинговое голосование.

Егор Тимурович вспоминал о дальнейшем: «Вечером накануне голосования Борис Николаевич пригласил членов правительства на ужин. Настроение было хорошее, всеми владело ощущение, что страшная угроза неуправляемой конфронтации прошла стороной… На следующий день в первоначальный список для голосования были включены кандидатуры секретаря Совета безопасности Ю. Скокова, первого вице-премьера В. Шумейко, вице-премьера В. Черномырдина, В. Каданникова и моя. Ряд предложенных фракциями неприемлемых кандидатов Президент отклонил.

По итогам рейтингового голосования больше всего голосов получил Ю. Скоков, чуть меньше — В. Черномырдин и с заметным отставанием я… Президент… принял решение рекомендовать на пост премьера Виктора Степановича (Черномырдина — А. Д.), просил меня самого снять свою кандидатуру. Я ответил, что, к сожалению, не могу этого сделать… После энергичного выступления Черномырдина, где он пообещал построить рынок без базара, провести реформу без обнищания народа, я вышел из зала и поехал готовить передачу дел».

…Егор Гайдар вернулся в правительство только в сентябре 1993 года. До января 1994 года он занимал пост первого заместителя председателя, а до декабря 1993-го исполнял также обязанности министра экономики.

С конца 1993 года был депутатом Госдумы, возглавлял до 1995 года депутатскую фракцию «Выбор России». В июне 1994 года стал председателем партии «Демократический выбор России».

Во время войны в Чечне доказывал необходимость прекращения силовых методов воздействия на мятежную республику, выдвигая на первый план экономические методы как наиболее эффективные.

В «послеправительственный» период Егор Тимурович активно занимается научной деятельностью, являясь директором Института экономических проблем переходного периода. Столь же активен как политический деятель.

Егор Гайдар — лидер современного российского антикоммунизма, сторонник жесткой антикоммунистической риторики. Удерживая устойчивое место на правом фланге современного политического спектра России, он выступил ныне в качестве одного из идеологов и организаторов предвыборного блока «Правое дело».

ЧЕРНОМЫРДИН ВИКТОР СТЕПАНОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (1992–1998)

Родился в 1938 году.

В российское правительство Виктор Черномырдин вошел в мае 1992 года, став одним из заместителей Е. Т. Гайдара. До этого у него был уже опыт работы в правительственных структурах: в Советском правительстве он занимал в 1982–1983 годах пост заместителя министра газовой промышленности, а в 1985–1989 являлся уже министром газовой промышленности СССР.

Начинал он свою трудовую деятельность в 1957 году слесарем на Орском нефтеперерабатывающем заводе. Служил в армии. Окончил Куйбышевский политехнический институт, став инженером-технологом. Работал директором Оренбургского газоперерабатывающего завода. Окончил Всесоюзный заочный политехнический институт, получив диплом инженера-экономиста.

Некоторое время был на партийной работе. В молодости являлся инструктором Орского горкома партии. В 1978–1982 гг. работал инструктором отдела тяжелой промышленности ЦК КПСС.

Репутацию «газового короля» Виктор Черномырдин заслужил не только тем, что руководил отдельными газоперерабатывающими предприятиями и являлся затем союзным министром газовой промышленности. Кроме того, в 1983–1985 годах он был начальником Всесоюзного промышленного объединения «Тюменьгазпром», а потом, в 1989–1992 годах являлся председателем правления Государственного газового концерна «Газпром».

После семимесячного пребывания в правительстве Гайдара Черномырдин сам возглавил российское правительство. Попытка президента Б. Н. Ельцина в декабре 1992 года на VII Съезде народных депутатов добиться утверждения в должности премьера Егора Гайдара привела через цепочку драматических перипетий к тому, что Съезду был предложен на выбор ряд кандидатур. Среди них — Виктор Черномырдин.

Кстати, первоначально было названо 17 кандидатов в премьеры. Фаворитом среди них считался тогдашний вице-премьер Георгий Хижа. По Ельцин, видимо рассчитывавший еще на утверждение Гайдара, не включил «тяжеловеса» Хижу в список для голосования. В итоге в списке осталось пятеро: Ю. Скоков, В. Шумейко, В. Каданников, Т. Гайдар и В. Черномырдин.

В результате голосования на Съезде определилась тройка лидеров: Скоков получил 637 голосов, Черномырдин — 621 и Гайдар — 400. Затем Ельцин встретился с каждым из них и принял решение предложить Съезду на утверждение кандидатуру Черномырдина.

Гайдар, узнавший об этом сразу же от президента, вспоминал о дальнейшем: «Вернулся в зал на места правительства, сказал собравшимся рядом со мной коллегам, что через несколько минут Борис Николаевич предложит кандидатуру Черномырдина. Депутаты демократических фракций все никак не могли поверить в произошедшее, бросились к Ельцину, уговаривали предложить мою кандидатуру. Он тяжело махнул рукой — решение принято».

Предложение президента получило одобрение Съезда. В газетном отчете говорилось: «Б. Н. Ельцин внес на рассмотрение Съезда кандидатуру опытною производственника, отвечающего за развитие топливно-энергетического комплекса, Виктора Черномырдина. Депутаты этот выбор поддержали».

Так 14 декабря 1992 года появился третий глава правительства в истории независимой России. Нужно сказать, что поначалу к новому премьеру в демократических кругах отнеслись с явной настороженностью. Его подозревали в стремлении поддерживать левые силы, «играть на левом фланге». Однако довольно быстро Виктор Степанович развеял эти опасения. Он постоянно подчеркивал, что претендует на роль хозяйственного руководителя и в политические игры играть не собирается. За ним надежно закрепилась характеристика — «крепкий хозяйственник».

Тем не менее, «хозяйственное амплуа» Черномырдина, если и имело место, то лишь в первые годы его премьерства. В апреле 1995 года он стал лидером новой партии — общественно-политического движения «Наш дом — Россия» (НДР). На декабрьских выборах в Государственную думу его партия заявила о себе как о серьезной политической силе. По итогам выборов она сформировала вторую по численности думскую фракцию.

В течение трех лет об НДР говорили как о проправительственной партии. Однако в марте 1998 года это определение устарело: Виктор Черномырдин был неожиданно отправлен президентом в отставку.

В газетах сообщалось: «Президент России Борис Ельцин отправил в отставку правительство, впервые с 1992 г., взяв управление кабинетом министров на себя в соответствии с Конституцией Российской Федерации».

Как уточнила по просьбе ИТАР-ТАСС президентская пресс-служба, Указом Президента Виктор Черномырдин награжден орденом «За заслуги перед отечеством» второй степени за работу в правительстве.

В указе главы государства, переданном в ИТАР-ТАСС, говорится: «В соответствии со статьями 83 и 117 Конституции Российской Федерации объявляю об отставке правительства РФ, прошу членов правительства исполнять свои обязанности до сформирования нового правительства. Временно обязанности председателя правительства возлагаю на себя». Указ вступает в силу с момента подписания, а именно — с 23 марта 1998 года».

В газетах напоминали о том, что свое неожиданное решение президент принял, едва оправившись от очередной болезни. Газетные полосы запестрели подробностями и комментариями происшедшего.

«Труд» 24 марта писал: «Президент выздоровел, это стало понятно после сенсационного решения в понедельник утром. Вызванный к 9 утра в Кремль Виктор Черномырдин выехал через час — еще в сопровождении охраны, по уже не премьер-министром.

Неплохо изучившие непредсказуемый и переменчивый характер своего шефа, кремлевские и белодомовские долгожители были тем не менее потрясены.

В окончательную отставку без ясного объяснения причин отправлен не только бессменный последние 5 лет премьер-министр Виктор Черномырдин, но и такие серьезные ключевые фигуры, как Анатолий Чубайс и Анатолий Куликов».

В те дни журналисты и политологи пытались осмыслить тот этап в развитии новейшей отечественной истории, который был связан с премьерством Черномырдина. В ряде публикаций этот этап был назван переходным периодом, а черномырдинский кабинет — правительством переходного периода.

«Российская газета» писала: «Об отставке Черномырдина заговорили еще в 1993-м. И с той поры эти разговоры и слухи не прекращались ни на один месяц. Вплоть до воскресения 22 марта 1998 года. Причина не в личности Виктора Степановича. В эпохе, переживаемой страной.

Это была послегайдаровская правительственная эпоха с Гайдаром внутри правительства. Гайдара, правда, звали Чубайсом, но сути дела это не меняло. Виктор Черномырдин 5 лет возглавлял правительство переходного периода со всеми противоречиями переходности. В 1992-м общество было переломано через колено, но позвоночник общества был только надломлен. И Черномырдин блестяще справился с поставленными перед ним задачами по сращиванию этого позвоночника».

Впрочем, в изданиях левой ориентации деятельность Черномырдина на посту главы правительства оценивали совсем по-другому. Его называли «правителем, сделавшим российский рубль невесомым», «продолжателем гайдаровской разрушительной политики», «послушным ставленником западных монополий» и т. п.

В день отставки Виктор Степанович провел в Доме правительства пресс-конференцию. На ней он попытался определить свое политическое будущее. Он заявил: «Я сосредоточусь на политической работе по подготовке выборов 1999 года и больше всего — выборов 2000 года».

Журналисты и политологи также связывали политические перспективы Черномырдина с будущими выборами. «Российская газета», например, высказалась о Черномырдине так: «Используя американскую терминологию, про него молено сказать, что он представляет собой «президентский материал». И при проявлении адекватной для нынешних исторических обстоятельств силы воли и личной уверенности его политическая карьера имеет, как представляется, настоящее и будущее».

Большое будущее замаячило перед Виктором Степановичем уже через пять месяцев, когда его преемника на посту премьера С. В. Кириенко в августе 1998 года отправили в отставку. Виктор Степанович был назначен и.о. председателя правительства, но не смог получить утверждения со стороны Госдумы и отказался от этого поста (см. подробнее далее — в специальном разделе).

В 1999 году Черномырдин значительно обновил и модернизировал организационные и идеологические основы движения НДР. Это было сделано, разумеется, с прицелом на близкие выборы.

Виктор Степанович подкрепил и свою репутацию как политика, умеющего налаживать взаимоотношения. Назначенный весной 1999 года специальным представителем Президента по вопросам урегулирования ситуации в Югославии, он принял активное участие в поисках выхода из тупика балканского кризиса.

Виктор Черномырдин пробыл на посту главы правительства суверенной России более пяти лет. Можно смело утверждать, что ему принадлежит рекорд правительственного долголетия в российской политической жизни на исходе XX столетия.

КИРИЕНКО СЕРГЕИ ВЛАДИЛЕНОВИЧ —
ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (март — апрель 1998), ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (апрель — август 1998)

Родился в 1962 году.

Когда 23 марта 1998 года пресс-секретарь президента России С. В. Ястржембский проводил для журналистов брифинг, на котором знакомил их с президентским указом об отставке с поста премьера В. С. Черномырдина, ему передали еще один Указ. Неожиданный. Этим Указом министр топлива и энергетики Сергей Кириенко освобождался от этого поста и назначался и.о. главы российского правительства.

Биография у ельцинского назначенца была довольно краткой в плане послужного списка должностей правительственного уровня. В нем лишь два факта: весной 1997 года он стал заместителем министра топлива и энергетики, а в декабре того же года занял уже пост министра топлива и энергетики Российской Федерации. Словом, всего за год пребывания в Москве Сергей Владиленович, перепрыгнув через все иерархические ступени, оказался на вершине правительственной пирамиды.

И тем не менее за свои 35 лет Сергей Кириенко сумел приобрести определенный жизненный опыт, занимаясь различными областями практической деятельности. Он окончил Горьковский институт водного транспорта, работал на горьковском судоремонтном заводе «Красное Сормово», служил в армии, был секретарем Горьковского обкома комсомола, получил квалификацию менеджера по специальности «Банковское дело», возглавлял социально-коммерческий банк, нефтяную компанию.

В газетах подчеркивали: «В отличие от Гайдара, знаком Кириенко и с производством: он поработал мастером на заводе «Красное Сормово», где делали подводные лодки. Как он сам считает, школу жизни он прошел в трех самых серьезных классах: комсомоле, армии и на заводе».

Представляя читателям биографию Кириенко, «Труд» писал: «Стали известны любопытные подробности биографии 35-летнего кандидата в премьеры. Выяснилось, что с Сергеем Кириенко Ельцин знаком с августа 1994 года. Именно тогда глава банка «Гарантия» был представлен российскому президенту как человек, разработавший любопытную схему решения социальных проблем… В 1994 году банк «Гарантия» был создан Пенсионным фондом России, его региональным отделением и несколькими предприятиями Нижегородской области… В 1996 году Сергей Кириенко по рекомендации правительства Российской Федерации и губернатора Бориса Немцова возглавил нефтяную компанию «Норси-ойл», которую удалось поднять из руин».

На следующий день после своего назначения Сергей Владиленович нанес визит в Думу, где обсудил с ее председателем Г. Н. Селезневым «вопросы, связанные с работой кабинета министров». Кириенко предстояло пройти процедуру утверждения в Думе, и этот визит был весьма расчетливым шагом.

Провел Сергей Владиленович и множество других консультаций, нацеленных на прохождение его кандидатуры через Думу. В «жестком ритме» он провел переговоры с лидерами депутатских фракций, губернаторами, министрами.

В унисон с этим президент Ельцин развернул широкую кампанию в поддержку кандидатуры Кириенко. Он даже обратился к россиянам со специальным радиообращепием. В нем он, в частности, заявил: «Кириенко, что называется, технократ, специалист-управленец. Человек, не связанный сегодня ни с какими партиями и движениями, в то же время он умеет вести диалог со всеми. Готов выслушать мнение разных сторон. Кое-кто говорит: «Слишком молод. Нет жизненного опыта. Рано ему еще так высоко подниматься». Категорически не согласен. Профессионализм и энергия определяются не датой рождения».

Седьмого апреля 1998 года состоялся (с участием президента) «круглый стол», на проведении которого настаивала оппозиция. Выступая на нем, Ельцин вновь призвал Думу поддержать кандидатуру Сергея Кириенко, выдвинутую на пост председателя российского правительства.

Два дня спустя, 10 апреля, состоялось голосование в Думе по кандидатуре Кириенко. Думцы, однако, провалили ее с внушительным перевесом голосов.

Уязвленный президент Ельцин не скрывал своих намерений распустить Думу в случае, если она не согласится с предложенным им кандидатом. С известным всей России упорством он вновь предложил Думе прежнего кандидата в премьеры. Накануне следующего голосования в Думе по кандидатуре Кириенко газеты хором рекомендовали думцам паковать чемоданы и готовиться к отъезду из столицы. Тем не менее этого не произошло. Чувство самосохранения, либо I резвый расчет, либо тяга к компромиссам взяли верх в на-(I роениях депутатов. Второе голосование в Думе оказалось для Сергея Владиленовича удачным.

Двадцать четвертого апреля 1998 года завершился четырехнедельный марафон по утверждению нижней палатой парламента нового председателя правительства России. Процедурные формальности были соблюдены без промедления. В тот же день президент Ельцин подписал указ под номером 436 следующего содержания: «В соответствии с пунктом «а» статьи 83 Конституции Российской Федерации назначить Кириенко Сергея Вадиленовича председателем правительства Российской Федерации».

На следующий день из газеты в газету кочевали фразы: «251 депутат отдал свой голос за С Кириенко и сохранил Думу», «Президент Ельцин подписал указ о назначении Кириенко».

Новый кабинет афишировал большие планы своей дальнейшей деятельности. 22 мая 1998 года была принята программа первоочередных мер правительства. А вскоре был обнародован пакет антикризисных мер кабинета Кириенко.

Накануне своего утверждения Думой Сергей Владиленович в интервью «Российской газете» заявил о том, каким ему видится правительственный кабинет: «Мы ведь хотим сформировать уникальное правительство, которое не опирается на какую-то партию, которое полностью дистанцировано от каких-либо групп влияния». Правительство Кириенко действительно оказалось уникальным, но совсем в другом смысле: кратковременностью своего существования. Уже в августе оно наткнулось на риф финансово-экономической катастрофы.

В «черный понедельник» 17 августа в России началась обвальная девальвация рубля. На следующий день в газетах было опубликовано подготовленное ИТАР-ТАСС сообщение: «Правительство Российской Федерации объявило о мерах, призванных свести к минимуму негативные последствия международного финансового кризиса для экономики России. Об этом сообщили корреспонденту ИТАР-ТАСС в управлении правительственной информации.

В совместном заявлении правительства РФ и Центробанка, подписанном премьер-министром Сергеем Кириенко и председателем ЦБ Сергеем Дубининым, текст которого поступил в ИТАР-ТАСС, признано нецелесообразным сохранять жесткие ежедневные границы колебания обменного курса валюты… До конца года планируется удерживать курс рубля в диапазоне от 6 до 9,5 рубля за 1 доллар».

За обтекаемыми формулировками этого сообщения скрывался сигнал большой беды, обрушившейся на банковско-финансовую систему России, оказавшуюся на грани развала. В оппозиционной печати происшедшее 17 августа прокомментировали образным сравнением: «Черный понедельник»: поднят белый флаг фактической девальвации рубля».

После начала августовского кризиса Сергей Кириенко продержался в кресле премьера менее недели. 23 августа 1998 года последовал Указ президента о его увольнении и о назначении исполняющим обязанности главы российского правительства В. С. Чериомырдина.

Отставной премьер сразу же получил ряд заманчивых предложений по своему трудоустройству, но отвечать на них не спешил. Со временем он подтвердил, что не уходит из политики и намерен действовать как публичный политический деятель. Сергей Кириенко выступает ныне в роли одного из лидеров единого блока правых сил.

ЧЕРНОМЫРДИН ВИКТОР СТЕПАНОВИЧ —
ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (август — сентябрь 1998)

Родился в 1938 году.

Столь неожиданно отстраненный от поста премьера в марте 1998 года Виктор Черномырдин был столь лее неожиданно возвращен Ельциным в премьерское кресло спустя полгода. Правда, он проявил при этом завидную активность, продвигаясь наверх. Газеты сообщили, что 17 августа, в день начала кризиса российской банковско-финансовой системы, он прервал свой отпуск и спешно вернулся в столицу. Готовя почву для нового премьерства, Виктор Степанович провел встречи с лидерами оппозиции, руководителями думских фракций, другими политическими деятелями.

Вскоре, 20 августа, Черномырдин подверг резкой критике правительство Кириенко. Он, в частности, заявил: «У нас правительства в России сегодня нет, ибо меры, которые нужно принимать, не принимаются и не предполагаются, а что предлагается — носит сумбурный характер. В том, что произошло, виноваты правительство и, естественно, Центральный банк».

Два дня спустя, 23 августа 1998 года, Виктор Черномырдин был назначен исполняющим обязанности председателя российского правительства. Теперь, чтобы избавиться от обременительной добавки «и.о.» к названию должности, ему необходимо было пройти процедуру утверждения в Госдуме.

Результаты голосования в парламенте по кандидатуре Черномырдина «Российская газета» обнародовала 2 сентября: за утверждение 94 депутата, против — 251. Комментируя такое широкое единодушие думцев, газета с сарказмом писала: «В едином негодующем порыве слились зюгановцы и «яблочники», жириновцы и независимые депутаты — адвокат Макаров и этносоциолог Старовойтова. Красные и либералы выступили единым фронтом».

В том же номере газеты было сообщено о повторном представлении Ельциным в нижнюю палату парламента предложений о главе правительства: «Сразу же после отклонения кандидатуры В. Черномырдина на должность председателя правительства в Госдуму пришло письмо от президента с повторным предложением этой же кандидатуры».

В газетах обращалось внимание на непоколебимую позицию Ельцина: «Комментируя отказ в понедельник (31 августа — А. Д.) Госдумы утвердить Виктора Черномырдина на должность председателя правительства РФ, глава Российского государства отметил, что «первый заход не удался. Но это моя кандидатура, и я буду на ней настаивать»».

Второе голосование в Думе прошло неделю спустя. Сообщая о нем, «Российская газета» 9 сентября писала: «Страна по-прежнему без правительства. Ситуация уже перешла опасную грань. Депутаты во второй раз «прокатили В. Черномырдииа». Точнее, правда, было бы сказать: страна по-прежнему была без нового правительства, ведь старое продолжало работать, о чем публично заявил на брифинге для журналистов его представитель после повторного голосования по кандидатуре Черномырдина».

Десятого сентября состоялось очередное заседание черномырдинского кабинета. По словам председательствовавшего на нем Виктора Степановича, главным на заседании был вопрос о состоянии потребительского рынка и о мерах по его стабилизации. Однако самым главным все-таки стало заявление исполняющего обязанности премьера о готовности снять с себя премьерские полномочия.

«Российская газета» по этому поводу сообщала: «Вчера на заседании правительства Виктор Черномырдин заявил, что на третье голосование в Госдуме по кандидатуре на пост премьера он предложил президенту выдвинуть Евгения Примакова. «Если Черномырдин является камнем преткновения, я сниму с себя полномочия премьер-министра, — заявил он. — Я не могу допустить, чтобы раскол привел к великим потрясениям»».

В тот же день президент направил в Госдуму письмо с предложением утвердить в должности председателя правительства России Е. М. Примакова. Правительственный кризис был разрешен.

Одиннадцатого сентября в Кремле президент Ельцин принял своего недавнего выдвиженца. На этой встрече Виктор Черномырдин заявил, что «полностью поддерживает кандидатуру Евгения Примакова на пост председателя правительства и готов оказать ему максимальное содействие».

В телеобращении президента Ельцина к россиянам по случаю благополучного разрешения правительственного кризиса было сказано и о попытке вернуть бывшего премьера во власть: «Я благодарен Виктору Степановичу Черномырдину, — заявил президент. — Не без колебаний он согласился вернуться в правительство. По когда понял — поддержки в парламенте не будет — снял свою кандидатуру. Думаю, россияне по достоинству оценят этот мужественный поступок. Опыт и знания Виктора Степановича наверняка еще будут востребованы».

Так завершилось крайне непродолжительное второе премьерство Виктора Черномырдина. Оно добавило к пяти годам и трем месяцам его предыдущего пребывания на посту главы российского правительства мизерный срок менее чем в три недели.

ПРИМАКОВ ЕВГЕНИЙ МАКСИМОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (1998–1999)

Родился в 1929 году.

Одиннадцатого сентября 1998-го кандидат в премьеры Евгений Примаков заявил на обсуждении его кандидатуры в Госдуме: «Выступаю за консолидацию всех политических сил и мобилизацию всех возможностей для того, чтобы выйти из кризиса и сохранить Россию в качестве сильного государства».

Кандидат в тот же день был поддержан Думой, утвердившей его на посту главы правительства Российской Федерации. Утверждение Примакова прошло, можно сказать, молниеносно. Лишь накануне, 10 сентября, президент Ельцин официально назвал его имя, делая третье представление в Думу для замещения вакантного поста премьера (первые два раза им был назван В. С. Черномырдин).

Президент направил председателю Госдумы Г. Н. Селезневу письмо следующего содержания: «В связи с повторным отклонением Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации кандидатуры на должность председателя правительства Российской Федерации, руководствуясь статьей 111 Конституции Российской Федерации, предлагаю Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации дать согласие на назначение председателем правительства Российской Федерации Примакова Евгения Максимовича».

Словом, между получением письма президента в Думе и положительным ответом на него прошли буквально считанные часы. В газетах замелькали фразы: «Напряжение между ветвями власти снято», «Премьер опирается на поддержку Думы», «Правительство возглавил политический тяжеловес».

Евгения Примакова действительно можно назвать без всякого преувеличения политическим тяжеловесом. Бог уж поистине: его года — его богатство. У нового премьера — богатейшая политическая биография. Он заполучил премьерское кресло, покинув кабинет министра иностранных дел России, который занимал с 1996 года. А до этого Евгений Максимович уже вписал в свою биографию немало страниц разносторонней деятельности в качестве ученого, журналиста, парламентария, разведчика.

Примаков — экономист и историк, академик АН СССР, а затем и Российской Академии наук. С 1977 года являлся директором академического Института востоковедения, в 1985–1989 — директором института мировой экономики и международных отношений АН СССР.

На излете перестройки при Горбачеве Евгений Максимович в 1989–1990 годах был председателем Совета Союза Верховного Совета СССР. В эти же годы являлся кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.

В ноябре 1991 года стал директором Центральной службы разведки СССР. В декабре того же года возглавил Службу внешней разведки России.

Как никто другой, Евгений Примаков много размышлял о судьбах России в современном мире. Будучи руководителем российской дипломатии в условиях стремительно меняющегося миропорядка, он стал одним из творцов тезиса о многополярном мире, пришедшем на смену двухполярпому. Оказавшись в кресле главы правительства, Примаков стал отвечать уже не только за внешнюю, но и за внутреннюю политику страны. И если до этого он выступал за установление глобального баланса сил, то теперь он явился проводником тезиса об установлении политического баланса сил в самой России.

Причем фигура Примакова стала олицетворением надежды на такой баланс. В телеобращении к нации президент Ельцин назвал Евгения Примакова «кандидатурой согласия». Он аргументировал это тем, что «правительство во главе с Евгением Максимовичем Примаковым сможет опереться на поддержку президента и на поддержку Федерального Собрания, чего раньше не было».

Процесс формирования правительства Примакова проходил не одну неделю. Однако еще 22 сентября в печати появилось заявление Евгения Максимовича о том, что хотя «еще продолжается формирование кабинета, но работа уже идет очень серьезная».

Восьмого октября в «Российской газете» было сообщено: «Премьер-министр Евгений Примаков утвердил распределение обязанностей между председателем правительства Российской Федерации и его заместителями». Был обнародован круг вопросов, которые курирует премьер.

В соответствии с этим распределением, «Председатель правительства РФ возглавляет правительство РФ и организует его работу, координирует деятельность заместителей председателя, других членов правительства по обеспечению основных направлений развития экономики и социальной сферы страны:

— непосредственно рассматривает вопросы государственного строительства, системы и структуры федеральных органов исполнительной власти, их соответствие решаемым задачам, вопросы кадровой политики и государственной службы, правовой реформы, вопросы Министерства финансов, Министерства юстиции, Государственного таможенного комитета, Государственной налоговой службы, Федеральной службы налоговой полиции;

— координирует вопросы военной реформы;

— обеспечивает в рамках компетенции правительства РФ координацию работы федеральных органов исполнительной власти, руководство деятельностью которых осуществляет президент РФ: Министерства внутренних дел, Министерства по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, Министерства иностранных дел, Министерства обороны, Службы внешней разведки, Федеральной службы безопасности, Федеральной службы охраны, Федеральной пограничной службы, Федерального агентства правительственной связи и информации при президенте РФ, управления делами президента РФ».

Это — перечень основных, узловых забот, которые взял на себя премьер Примаков: на них ежедневно напластовывается разнообразная конкретика неотложных дел. С сентября 1998-го эта конкретика стала обыденной повседневностью для Евгения Максимовича (с учетом того, что деятельность силовых министерств, все-таки, — под особой опекой самого президента).

В 1999 году социологические опросы зафиксировали беспрецедентно высокий уровень доверия россиян к Евгению Примакову и его правительству. Казалось бы, это обеспечивало Евгению Максимовичу и его кабинету безоблачные перспективы для дальнейшей работы. Однако то обстоятельство, что Примаков получил широкую опору в Думе, со временем осложнило его взаимоотношения с Ельциным. В условиях острой конфронтации президента и нижней палаты парламента, замахнувшейся на отрешение того от власти, Примаков очутился как бы между молотом и наковальней. Эта ситуация определила его неустойчивое положение на правительственном Олимпе 1999 года.

Известный историк Рой Медведев, выявляя причины выбора Ельцина в пользу премьерства Примакова, отмечал, что «больной президент, затравленный оппозицией и прессой, уже отказавшийся от мыслей о третьем сроке, нуждался именно в таком премьере, как Примаков. Ельцин понял это не столько путем политического анализа, сколько благодаря интуиции и инстинкту власти». Тем не менее со временем лояльность Примакова к президенту показалась тому недостаточной, популярность его среди оппозиции — вызывающей, а собственный политический вес Евгения Максимовича — чрезмерным.

Ельцин столкнулся с глубоким противоречием, характеризующим положение Примакова в его окружении. С одной стороны, глава правительства своей повседневной деятельностью объективно способствовал упрочнению положения президента. Однако, с другой стороны, он все более воспринимался президентским окружением как пассивная, попустительствующая сила по отношению к Думе, ощетинившейся импичментом президенту.

Словом, ельцинское окружение начало формировать у президента взгляд на Примакова как на недостаточно «своего» в их команде. Это привело к тому, что в умонастроениях Ельцина начали противоборствовать взаимоисключающие стремления: усилить опору на авторитет Примакова либо заменить более «своим» главой правительства. Резкое обострение конфликта этих стремлений произошло в мае 1999-го, отмеченном страстями вокруг проблемы вынесения президенту импичмента в Думе.

Конфликт был разрешен в пользу второй из названных тенденций: Президент решил заменить Евгения Максимовича другим главой правительства. 12 мая 1999 года Примаков был отправлен в отставку. Сам он, видимо, до последнего момента надеялся, что такого не произойдет. Об этом, к примеру, свидетельствует публикация в «Труде» за 13 мая. Она озаглавлена «За 15 часов до отставки Примаков держался уверенно».

Процитируем ее основные моменты: «Накануне вроде бы ничего не предвещало такой развязки… Это подтвердило хотя бы и то, что после двухчасовой встречи с руководителями Госдумы и лидерами думских фракций Примаков все же нашел время для встречи с прессой. Перед нами предстал человек твердый, в себе уверенный, улыбающийся. Кажется, отступил и прицепившийся было к премьеру радикулит.

Может, настраивали премьер-министра на такой оптимистический лад и конкретные подвижки, с его точки зрения, результаты деятельности правительства. Безусловно, произошла, считает Примаков, стабилизация на макроэкономическом уровне. Доллар вопреки прогнозам не обратился в 50-рублевую купюру, а стоит 24 рубля. Пошла на убыль инфляция, составившая в апреле всего 3 процента, и в гиперинфляцию Россия не свалилась.

Трудности по-прежнему огромные. Но обвинения правительства в спячке «надуманны», ибо оно профессионально и всеми силами старается вывести страну из кризиса. Эту свою веру в нынешний кабинет министров Примаков подчеркивал на своей, как оказалось, последней встрече с журналистами исключительно твердо».

Некоторые газеты поместили хронику событий в день отставки Примакова. Приведем ее по публикации в «Трибуне».

8 часов 20 минут — Президент Борис Ельцин прибывает в Кремль. Запирается на совещание с помощниками.

10 часов — началась рабочая встреча в Кремле Президента с премьером Евгением Примаковым. Встреча длилась 20 минут.

10 часов 46 минут — Евгений Примаков собрал на срочное совещание в Белом доме своих помощников.

11 часов 19 минут — ТАСС с пометкой «молния» сообщает, что Борис Ельцин принял отставку Евгения Примакова.

11 часов 27 минут — Борис Ельцин вносит в Госдуму кандидатуру Сергея Степашина на пост председателя правительства..

11 часов 31 минута — ТАСС с пометкой «срочно» сообщает, что президент «освободил Евгения Примакова от занимаемой должности председателя правительства РФ».

12 часов 01 минута — ТАСС дезавуирует свое первое сообщение и подтверждает, что Евгений Примаков не подал в отставку, а освобожден от занимаемой должности указом Президента РФ.

Освобождение Примакова состоялось накануне начавшегося 13 мая 1999 года обсуждения в Госдуме вопроса об отрешении президента Ельцина от должности. Правительство также было отправлено в отставку. Для журналистов и политологов было очевидно, что президентская сторона в преддверии голосования в Думе по импичменту совершила карающий акт против Примакова, во-первых, за его лояльность к оппозиции и, во-вторых, за его недостаточную активность по предотвращению импичмента.

Газета «Известия» 13 мая писала: «У президента явно лопнуло терпение. Еще 11 мая стало ясно, что процедуры импичмента не избежать, а кабинет Примакова с задачей его приостановки не справился».

Пятнадцатого мая ни одно из пяти обвинений против Президента Ельцина не набрало в Думе требовавшихся трехсот голосов. Процедура импичмента не была запущена. Публично президент на эти события никак не прореагировал, если не считать отставки Евгения Примакова и его правительства.

Это был тот самый случай, когда восторжествовал парадокс: думцы добивались устранения Ельцина, а добились снятия Примакова.

СТЕПАШИН СЕРГЕИ ВАДИМОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (МАЙ — АВГУСТ 1999)

Родился в 1952 году.

Обретение Сергеем Степашиным премьерского кресла в газетах назвали «запланированной сенсацией». В апреле 1999-го он был назначен первым вице-премьером правительства России. Президент Ельцин стал оказывать ему публичные знаки внимания, одновременно демонстрируя свое нерасположение к тогдашнему главе правительства Е. М. Примакову. Мгновенно начались разговоры о том, что Ельцин собирается поменять на премьерском посту Примакова на Степашина. Их подхватили средства массовой информации. А 12 мая 1999 года разговоры и предположения обрели под собой реальную основу: Президент назначил Сергея Вадимовича исполняющим обязанности председателя правительства России и внес его кандидатуру для утверждения в Думу.

Правда, буквально до самой последней минуты вопрос с кандидатурой Степашина не был окончательно решен. Ровно в полдень президент Ельцин в телефонном разговоре с председателем Госдумы Геннадием Селезневым сообщил, что в Думу будет внесена на пост премьера кандидатура министра путей сообщения Николая Аксененко. И действительно, час спустя ИТАР-ТАСС распространил сообщение об этом… и тут же проинформировал о внесении кандидатуры Сергея Степашина. Этот разнобой продолжили и другие информагентства. Только затем появилась ясность: Степашин предложен в качестве премьера, Аксененко становится первым вице-премьером.

Газета «Известия» резюмировала, что после триумфального голосования в Думе за Евгения Примакова, «спустя восемь месяцев и два дня президент потребовал придать реформам больше динамизма, отправил в отставку кабинет Примакова и назначил и.о. премьера Сергея Степашина. Как в случае с отставкой Черномырдина, многие склонны были видеть в этом руку Бориса Березовского и влияние «семьи».

Пятнадцатого мая в Госдуме прошло голосование по вопросу об отрешении президента Ельцина от власти. При этом ни по одному из пяти пунктов обвинения процедура импичмента не была запущена (даже за обвинение в развязывании войны в Чечне проголосовало лишь 284 депутата, т. е. барьер в 300 голосов не был преодолен).

Через 3 дня, 19 мая, в Думе состоялось голосование по кандидатуре Степашина. Непосредственно перед ним Сергей Вадимович выступил в российском парламенте. Он, в частности, заявил: «Предыдущее правительство Евгения Максимовича Примакова не позволило стране скатиться в пропасть, но мы пока не сумели коренным образом переломить ситуацию ни в экономике, пи в социальной сфере. Разумеется, крайне важно сохранить тот положительный опыт, что удалось накопить за восемь месяцев работы предыдущего кабинета, сохранить его костяк. Однако сегодня необходим новый более решительный, энергичный подход. Теперь, когда перед страной стоит задача возродиться и достойно войти в новое тысячелетие, одной преемственности курса на политическую и экономическую стабилизацию уже недостаточно.

В самой тактике проведения этого курса назрели перемены. В ней больше нет места полумерам и компромиссам. Время требует от нас смелых и одновременно тщательно вымеренных шагов. Мы будем не только развивать рынок, стоять на страже собственности и инициативы. В целях защиты этих принципов готовы применять самые решительные меры государственного воздействия и жесткого финансового регулирования…

Я не намерен прибегать ни к какой чрезвычайщине. Некоторые уже успели создать подобный ореол вокруг моего назначения. Мол, пришел генерал, сильная рука. Россия в преддверии диктатуры, даже сравнивают с Пиночетом. Нет, я не генерал Пиночет, моя фамилия — Степашин. Я убежден, путь силовых и неэкономических решений неприемлем для страны. Россия — великая держава, располагающая богатейшими природными ресурсами, производственной базой, огромным интеллектуальным потенциалом. Считаю своим долгом не только грамотно использовать то, что мы уже имеем, но и создать необходимые условия для возрождения нашей экономической мощи. Я ни на минуту не забываю, что граждане России ждут от правительства конкретных результатов, ждут скорейшего улучшения своей жизни. Уверен, что при поддержке Федерального Собрания правительство в силах оправдать эти ожидания».

Итоги состоявшегося затем голосования по кандидатуре Сергея Степашина обеспечили ему утверждение в должности премьера с первой же попытки. Голосование было открытым, поименным. За утверждение Степашина проголосовал 301 депутат, против — 55, воздержались 14 депутатов. В тот же день президент подписал указ о назначении Сергея Вадимовича главой правительства. 19 мая 1999 года стало днем «рождения» нового российского премьера.

Биография Сергея Степашина бесстрастно свидетельствует о том, что ему удалось сделать блестящую карьеру не только военного, но и государственного деятеля. Степашин имеет звание генерал-полковника, две ученые степени: кандидата исторических и доктора юридических наук. Он родился 2 марта 1952 года в Порт-Артуре в семье морского офицера. Окончил Высшее политическое училище МВД СССР и Военно-политическую академию имени В. И. Ленина (ныне — Гуманитарная военная академия).

В 1973–1990 годах служил во внутренних войсках. Причем в 1987–1990 годах неоднократно выполнял задачи в «горячих точках» — Баку, Фергана, Нагорный Карабах, Сухуми. Затем, в 1991–1995 годах, он находился на руководящих постах в федеральных органах безопасности.

Первый большой взлет произошел в 1995 году, когда Сергей Степашин занял должность начальника Административного департамента аппарата правительства Российской Федерации. Потом пошли министерские посты: в 1997–1998 он был министром юстиции России, с апреля 1998 года стал возглавлять министерство внутренних дел. Входил в состав Совета безопасности, в 1996–1998 годах являлся членом Совета обороны Российской Федерации.

Газета «Известия» сообщила о первом заседании кабинета под председательством нового премьер-министра: «20 мая, на следующий день после своего утверждения в должности премьера, Сергей Степашин провел заседание правительства. Главной темой было обсуждение экономической и социальной ситуации в стране. Как заметил Степашин, посмотрели, «как живем».

Обсудили по сути все ключевые точки: состояние промышленности, соцсферы и доходов населения, поступления в бюджет, ситуацию с банками и валютным курсом… Степашин, надо заметить, в отличие от своего предшественника все время требовал конкретики: что делается, что надо делать, когда будет сделано…»

Газета «Новые известия», сообщая о дебюте премьера, привела, казалось бы, малозначительную подробность: «Вчера на первое заседание правительства РФ в качестве полноправного хозяина Белого дома премьер-министр Сергей Степашин опоздал на три минуты». Однако эта прозаическая деталь выглядит по своему символично: любому, кто бы не оказался в премьерском кресле, перво-наперво суждено сыграть роль опаздывающего на поезд, который увозит ключи к решению накопившихся проблем. Догонять этот поезд и выпало на долю Сергея Степашина.

Впрочем, его премьерская карьера неожиданно оборвалась в августе 1999-го. Президент Б. Н. Ельцин, не дав Сергею Вадимовичу добыть на своем посту даже трех месяцев, отправил его 9 августа в отставку. Возглавлять новое правительство было поручено бывшему директору ФСБ Владимиру Владимировичу Путину.

ПУТИН ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ —
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (С АВГУСТА 1999)

Родился в 1952 году.

Случилось так, что приход Владимира Путина на высший правительственный пост почти совпал по времени с последним в XX столетии полным солнечным затмением, происшедшим II августа 1999 года. Владимир Владимирович же был назначен исполняющим обязанности Председателя правительства России 9 августа: двумя днями раньше. Причем сообщение о его назначении и об отставке С. В. Степашина затмило своей шокирующей неожиданностью все остальные известия того дня. Это дало повод газете «Труд» поместить рассказ о происшедшем под шапкой: «Кремль досрочно устроил затмение».

В телеобращении к россиянам Президент Б. Н. Ельцин назвал Путина своим преемником на президентских выборах 2000 года. Он, в частности, заявил: «Я в нем уверен. Но хочу, чтобы в нем были уверены все, кто в июле 2000 года

дент сказал «Руководить правительством — это тяжелая ноша и серьезное испытание. Справится — в этом я vreoen — и россияне окажут ему поддержку».

Владимир Путин стал седьмым государственным деятелем, которой пришлось возглавлять правительство независимой России.

Основные вехи его биографии: в 1975 г. окончил юридический факультет Ленинградского госуниверситета. С 1975 по 1992 гг. в органах безопасиости. В 1996–1997 гг. — заместитель управляющего делами Президента России.

С марта 1997 года — заместитель руководителя администрации Президента, начальник Главного контрольного управления. С мая 1998 года — первый заместитель руководителя администрации.

С июля 1998 года — директор Федеральной службы безопасности России. В марте 1999 года назначен секретарем Совета безопасности с сохранением должности директора ФСБ.

БИБЛИОГРАФИЯ

Витте С. Ю. Воспоминания. — М., 1960. Тт. 2–3.

Шикман А. Л. Деятели отечественной истории: Биографический словарь-справочник. В 2 т. — М., 1997.

Борисов А.…Хлебосольный, милый и очень хитрый… // Милиция, 1993, № 2.

Дурново И. Л. // Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. Биографии. В 12 т. — М., 1993. Т. 4.

Глинский Б. Граф Сергей Юльевич Витте (Материалы для биографии) // Исторический вестник. 1915. — Т. MXL, № 4. Водовозов В. В. Граф С. Ю. Витте и император Николай II. — Иг., 1922.

Кони А. Ф. Сергей Юльевич Витте. Отрывочные воспоминания. — М., 1925.

Игнатьев А.В. С. Ю. Витте — дипломат. — М., 1989.

Витте С. Ю. // Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. В 12 т. — М, 1992. Т.2.

Кони А. Ф. Собр. соч. — М., 1966. Т.2.

Давидович AM. Самодержавие в эпоху империализма. — М., 1975. Архив русской революции. В 22 т. — М., 1993. Т. 21–22.

Горемыкин ИЛ. // Отечественная история. Энциклопедия. — М., 1994. Т.1.

Горемыкин ИЛ. // Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. Биографии. В 12 т. — М., 1993. Т.4.

Государственная Дума // Отечественная история: Энциклопедия. — М., 1994. Т.1.

История России. XX век. Отв. Ред. В. П. Дмитриенко. — М., 1996. Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. — М., 1992. Спаситель русской деревни? (А. П. Столыпин) // История России в портретах. В 2 т. — Смоленск, Брянск, 1996. Т.1.

Столыпии П. А. Нам нужна великая Россия: Полное собрание речей в Государственной думе и в Государственном Совете. 1906–1911. — М., 1991.

Убийство Столыпина. Свидетельства и документы. Рига, 1990.

Щетинов Ю. А. История России XX век. Учебное пособие. — М., 1998.

Как живет и работает Председатель Совета Министров, Статс-секретарь Б. Н. Коковцов // Огонек, 1913, 13 (20) января.

Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1911–1919. — М., 1991.

Коковцов В. Н. // Отечественная история: Энциклопедия. — М., 1996. Т.2.

Письма императрицы Александры Федоровны к императору Николаю II (1914–1916). Перевод с английского В. Д. Набокова. — Берлин, 1922.

Переписка Николая и Александры Романовых. — M.—Л, 1927. ТЛ.

Палеолог М. Распутин. Воспоминания. — М., 1923.

Палеолог М. Царская Россия накануне революции. — М., 1991.

Падение царского режима / Под ред. П. Е. Щеголева. — Л.—М., 1925–1927. Т. 1–7.

Родзянко М. В. Крушение империи. — Л., 1927.

Боханов А. Н. Николай II. — М., 1997.

Голицын Н. Д. // Отечественная история: Энциклопедия. — М., 1994. Т.1.

Минц И. И. История Великого октября. Свержение самодержавия. — М., 1967. ТЛ.

Пушкарева И. М. Князь Георгий Евгеньевич Львов // Исторические силуэты. — М., 1991.

Лепин В. И. Биографическая хроника. 1870–1924. В 12 т. — М., 1982. Т.12.

Ломов А. Алексей Иванович Рыков. — М., 1924.

Рыков А. И. // Малая советская энциклопедия. — М., 1932. Т.7.

Судебный отчет по делу антисоветского «правотроцкистского блока». — М., 1938.

«Работал он много и напряженно» (А.И Рыков) // История России в портретах. — Смоленск — Брянск, 1996. Т.2.

Рыков А. И. Избранные произведения. — М., 1990.

Коэн Стивен. Бухарин. Политическая биография. 1883–1938. — М., 1988.

Молотов В. М. // Большая Советская энциклопедия. — М., 1954. Т.28.

Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. — М., 1991.

Каганович Л. Памятные записки: Серия «Мой 20 век». — М., 1996.

Постановление Пленума ЦК КПСС: Об антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М. // Правда, 1957, 4 июля.

Внеочередная четвертая сессия Верховного Совета СССР. 28 августа — 1 сентября 1939 г. Стенографический отчет. — М., 1939.

Булганин IT. А. // Большая Советская энциклопедия. — М., 1951. Т.6.

Османчик Э. Договор мира и дружбы // Огонек. 1955, май. — № 21.

Совещание глав правительств четырех держав // Огонек. 1955, июль. — № 30.

Косыгин А. Л. Избранные речи и статьи. — М., 1974.

Брежнев Л. И. Материалы к биографии. — М., 1991.

Чазов Е. И. Здоровье и власть. Воспоминания «кремлевского врача». — М., 1992.

Тихонов Н. А. Курсом коммунистического созидания и мира. Избранные речи и статьи. — М., 1985.

Родионов П. А. Как начинался застой // Знамя. 1989. — № 8.

Курсом ускорения и прогресса // Комсомольская правда, 1985, 27 ноября.

Ю. Изюмов. Заботы главы правительства // Литературная газета, 1989, 13 сентября.

Поправляйтесь, Николай Иванович! // Правда, 1990, 27 декабря.

Рыжков Н. Перестройка: История предательств. — М:, 1992.

Тяжелый, понедельник парламента // Советская Россия, 1991, 15–16 января.

Дискуссия в Кабинете министров СССР // Советская Россия, 1991, 6 июля.

Павлов В. Экономика: за что боролись // Правда, 1992, 8 августа.

Павлов В. Упущен ли шанс? М., 1995.

Силаев И. О новом правительстве страны // Известия, 1991,23 сентября.

Силаев заявляет о своей отставке // Известия, 1991, 30 сентября.

Бергер Б. Кто возглавит правительство России // Известия, 1991, 21 сентября.

Ковалевский В. Как относятся союзные депутаты к самовыдвижению Бориса Ельцина на пост главы кабинета министров РСФСР // Союз, 1991. - № 44.

Заседание правительства России // Правда, 1991, 16 ноября.

VI Съезд народных депутатов Российской Федерации. Стенографический отчет // Российская газета, 1992, 23 апреля.

Ельцин Б. Я не скрываю трудностей и хочу, чтобы народ это понимал // Комсомольская правда, 1992, 27 мая.

Петрович С. Худой мир вылился в добрую ссору // Молот, 1992, 12 декабря.

Гайдар Е. Дни поражений и побед: Серия «Мой 20-й век» — М., 1996.

Голованов В., Гуссейнов Р. Неожиданный шаг, которого ждали // Труд, 1998, 24 марта.

Кузиечевский В. Политический экспромт в плановом порядке // Российская газета, 1998, 3 апреля.

Формируется «президентское» правительство // Труд, 1998, 27 марта.

Гуссейнов Р. Вхождение во власть // Труд, 1998, 4 апреля.

Дума дралась до последнего. За себя. А победил Кириенко // Российская газета, 1998, 25 апреля.

Ельцин Б. Это моя кандидатура, и я буду на ней настаивать // Российская газета, 1998, 2 сентября.

Президент назвал Примакова // Российская газета, 1998, 11 сентября.

Правительство возглавляет политический тяжеловес // Российская газета, 1998, 12 сентября.

Медведев Р. Ельцин и Примаков // Российская газета, 1999, 28 января.

Долгополов Н. За 15 часов до отставки Примаков держался уверенно // Труд, 1999, 13 мая.

Бабаева С., Колесников А. Больше динамизма! Президент поменял академика на генерал-полковника // Известия, 1999, 13 мая.

Хроника отставки Евгения Примакова // Трибуна, 1999, 13 мая.

Степашин С. Я — сторонник реформ, но они нужны ради людей. Из выступления в Государственной Думе 19 мая 1999 года // Российская газета, 1999, 20 мая.

Бабаева С. Четвертое голосование // Известия, 1999, 20 мая.

Бабаева С. У нового правительства появились первоочередные меры // Известия, 1999, 21 мая.

Свешникова. Е. Правительство живет между экономикой и кадровой чехардой // Новые известия, 1999, 21 мая.