Право на свободу, право на любовь

Глава 12

Второй день во дворце. Второй день моих импровизированных каникул, предназначенных для подготовки проекта. Второй день, который я жду с волнением и страхом. Слишком быстро здесь все меняется, слишком быстро обретает иные краски, слишком быстро решаются судьбы. Все слишком быстро. И мне страшно здесь находиться, но уйти… куда я смогу уйти?

Я смотрела на собственные пальцы, сжатые в кулаки. Пора брать себя в руки, пора что-то делать. И, пожалуй, мы начнем с проекта, а значит следует повидать свою команду. Пусть там и Кристина, но ведь не виновна она в играх императора?

Завтрак мне принесли прямо в покои. Накрыли в столовой, дождались, пока я выйду, и спешно покинули комнату. Слуги, по правилам дворца, должны были быть незаметны. А рабы никогда и не стремились попадаться на глаза хозяевам.

Я успела отвыкнуть от завтраков в одиночестве, и потому неосознанно поглядывала на дверь, ожидая, что кто-нибудь войдет и присоединится. Но никто так и не пришел. Даже новый страж, которого обещал император. Звякнула вилка, когда я слишком сильно сжала зубы. Хоть вчера мне и казался верным такой исход, я сама хотела заменить личного стража, а уж после открывшейся правды… Но подумав, поговорив с Митарой… теперь мне было совестно, что лорда Эйстона отстранили. А все моя глупость и импульсивность.

Десерт я не доела: отставила тарелку и поднялась с места. Стул качнулся, но устоял, пойманный за спинку. Да уж, тренировка лучший выход сейчас, раз даже утром, после целой ночи, мне все еще не по себе.

Вещи, что я брала в гости к кронпринцу, нашлись спустя пять минут поисков. Захватив с собой спортивный костюм, быстро вышла из покоев, чтобы натолкнуться на уже знакомого мне молодого человека.

— Доброе утро, миледи. — Актор был в военной форме империи, с гербом на воротнике и манжетах. — Император выделил меня в ваше пользование, чему я несказанно рад.

— Лорд? — удивленно спросила я, останавливаясь. Хотя, если учесть, что и Эйстон — лорд, то неудивительно, что нынешний страж не уступает по происхождению предыдущему.

— Можете называть меня по имени. Актор. У нас не такая уж и большая разница, а потому — зачем возводить стены? Кроме того, смею предположить, ваш кузен не худшего обо мне мнения. — Юноша подал мне руку.

Он открылся, позволил называть его по имени, и если я не отвечу, значит не принимаю его вообще. А после слов про Хельдерана, он просто выбора мне не оставляет. Не отвечу расположением на расположение, значит, усомнюсь в выборе кузена. Или сам Хельдеран играл в дружбу с ним. Оскорбление, это будет именно оно. Пусть и в рамках этикета, но обидное.

— Можете называть меня Кирин, — разрешила я после раздумий. В конце концов, ничего не случится, если еще один человек будет обращаться ко мне по имени.

— Благодарю за оказанную мне честь, — сказал и, заметив мое недоумение, рассмеялся юноша. — Так принято говорить, — пояснил он.

— В таком случае, что следует сказать мне? — обратилась за советом я. Этот смех, веселый, заливистый, эхом разнесшийся по коридору, был настоящим, и не поддаться на его чары было бы слишком сложно, даже невыполнимо. Будь я несколько циничней, сказала бы, что он умеет играть в искренность, использовать ее в своих целях. Но вдруг у него нет целей, просто я становлюсь паранойиком?

Актор задумался, с интересом, будто решал, что же мне ответить, рассматривая меня. Смотреть было особенно не на что, учитывая мой вчерашний парадный облик, — обычные темные штанишки, туника и спортивные тапочки. Еще и кулек под мышкой с примерно таким же комплектом для тренировки, чтобы в мокром не ходить.

— Леди в таком случае следует загадочно улыбнуться и позволить кавалеру все додумать.

— Последую вашему совету, — и я закономерно улыбнулась. Это было совсем не сложно, одно влечет за собой другое. И если улыбнулся собеседник, тяжело никак не прореагировать.

— Счастлив оказаться полезен вам, — продолжил меня смущать Актор. Он как будто задался такой целью. Эйстон, конечно, тоже заставлял меня краснеть, но юноша решил переплюнуть все успехи конкурента. Вот только, что он не говорил, мне все равно вспоминался сероглазый маг. А я ведь даже не успела извиниться. — Смею предположить, что во дворце вы еще ориентируетесь не очень удачно. А потому готов предоставить вам свои познания. Куда вы собирались пойти?

— Мне бы хотелось найти свою команду, — помедлив, ответила я. — Вы знаете, где их поселили?

— Думаю, мы сможем это узнать. Кто с вами в одной команде?

— Кристина Трикс, Дэйн…

— Да, я их знаю, — кивнул сам себе Актор, коснулся браслета, вызывая экран, открыл ‘дворец’ и быстро, я бы так не смогла, просмотрел список гостей. Здесь и так можно? Я не удержалась и попыталась повторить. Мой список вышел гораздо более обширным, чем у стоявшего рядом юноши.

— Вы не знаете, почему?.. — я показала ему свой список, который еще и не думал заканчиваться. Все новые имена вспыхивали в перечне. Даже император. Я с удивлением воззрилась на имя монарха в списке. То есть, теоретически, я могу связаться даже с ним?

— Члены императорской семьи обладают расширенным списком. К примеру, у меня в дворцовом списке лишь те, кого я лично знаю и они по той или иной причине сейчас во дворце. У вас же, если мое предположение верно, должен быть весь список гостей и слуг, кто находится на обозначенной территории.

— И маги?

— Маги, стража, слуги, рабы. У вас должны быть обозначены все.

— Значит, мне проще самой найти ребят?

— Нет, у вас слишком много людей. А я уже нашел. Поэтому нам следует немножко подкорректировать маршрут.

И мы пошли в противоположную сторону. Опять стража, маги в одежде гвардии. Выход из императорской части дворца больше походил на пересечение государственной границы. У дверей жались придворные, желающие подать прошение или же засвидетельствовать уважение его величеству или гостившему наследнику. Были здесь и леди от мала до велика, в дорогих платьях, с высокими прическами и грудью на изготовку. Рядом с некоторыми из них стояли почтенного возраста господа, вероятно родители или временно исполняющие их обязанности.

— Узнали, что император вновь свободен, — тихо пояснил Актор, притягивая меня к себе. Как оказалось, такое неподобающее поведение было продиктовано вовсе не желание оказаться поближе, а понятиями элементарной безопасности, ибо в такой толпе можно было запросто потеряться или получить пару колотых ран каблуком, или веером.

Я уже было решила спрятаться за спиной своего стража, когда один из магов резко вышел вперед и объявил:

— Ее светлость Кириниса, герцогиня Таргонская.

Вкупе с моим цветом волос и хоть какими-то знаниями географии и линий наследования… Да, теснить нас перестали мгновенно и начали подобострастно кланяться. Актор хмыкнул и быстро протянул меня через образовавшийся живой коридор.

— Хм, значит, уже всем объявили, — себе под нос сказал юноша, дождался, пока я отдышусь после гонки, и поинтересовался: — Сколько вы будете гостить во дворце?

— У нас есть еще шесть дней до представления своей постановки, — уклончиво ответила я. Сказать что-либо более точно, я не видела возможности, ведь теперь мое время принадлежало вовсе не мне. — У вас какие-то соображения?

— Вас должны представить подданным. Не только столице, но и секторам. Поскольку у вас всего шесть дней… Вероятно, в школу вы вернетесь с опозданием. Проекты уже успеют сдать.

— Но…

— Я не закончил, — прервал юноша. — Скорее всего, для поддержания репутации ваше выступление поставят во дворце, и покажут некоторые моменты из него по секторам. Плюс конференция. Но здесь можете не переживать, все вопросы вам предоставят заранее. С ответами, разумеется. Вам останется только выучить их.

— Это все? — с облегчением выдохнула я, но как оказалось слишком рано.

— Его высочество Хельдеран посещал военные базы империи. Солдаты должны знать за кого умирают. В вашем случае, вероятно, будет иметь место посещение Военной Академии. Если позволите, я проведу вам там экскурсию и познакомлю с подчиненными мне ребятами.

— Если одобрит император.

— Думаю, его величество не станет возражать. Это только укрепит позиции вашей семьи и поддержит репутацию.

— Это все?

— Предположу, что да. Но… как решит император.

— Как решит его величество, — тихо повторила я. Да уж, сейчас воспоминания трехмесячной давности казались из разряда фантастики. Тогда мне казалось, что я несвободна. Теперь же я понимаю, насколько широко простирались мои крылья.

Не знаю, то ли мы шли кружными путями, то ли все собрались у дверей в императорскую часть дворца, но коридоры были пусты. Я слышала, как привычно чеканит шаг мой спутник, как откуда-нибудь доносится стихающий лязг стали гвардейцев, как уронили вазу, и она разлетелась осколками.

В этом весь дворец. В нем кто-то есть, и ты слышишь его присутствие, но и в нем пусто, как будто все обитатели стали тенями, бестелесными и глухими к течению жизни. Как будто и ты призрак, скованный призвавшим тебя заклятием, без права покинуть свою темницу.

Чтобы войти, пришлось прикладывать браслет. Анализатор пискнул и открыл двери, заставив меня еще раз взглянуть на собственный индентификатор. Теперь он универсальный ключ?

— Во дворце вы можете зайти к кому пожелаете, — пояснил Актор. — Высший уровень доступа.

Я не ответила: все же дверь уже была открыта, а там, если верить браслету, располагались покои Кристины. Идти утром и без приглашения к Дэйну и Тордаку я не решилась.

Кристина была у себя. Девушка стояла перед зеркалом и кривлялась, разминая мышцы лица. Дальше, на диване, оккупировав стол и расстелив на нем ватман, сидели юноши и что-то тихо, но ожесточенно обсуждали.

— Доброе утро, — поздоровалась я, хотя от утра уже почти ничего не осталось. Солнце уже нещадно пекло, в меру своих возможностей.

— Кирин? — Тордак был слишком удивлен, чтобы сказать что-либо еще.

Удивление читалось и на лице Дэйна, который едва не выронил карандаш. Кристина была более спокойна: девушка просто отвлеклась от зеркала и, скрестив на груди руки, подошла к ребятам, присела на подлокотник.

— Вы не рады меня видеть? — почему-то мне именно так и показалось. Как будто я теперь была изгоем.

— Мы… не ожидали, — дипломатично пояснил Дэйн, поднимаясь, но смотрел он не на меня. Пристального внимания со стороны юноши удостоился Актор. Вот только внимание Дэйна было никак не положительным. Мой новый страж юноше не нравился. Очень не нравился, судя по прищуру и поджатым губам. Хотя… такое чувство, что во дворце нет ни единого человека, который бы нравился всем без исключения. Разве что… император. За признание в безразличии или антипатии следовало наказание. Поэтому…

— Не ожидали?

— К нам уже заходил один из секретарей его величества и объяснял важность твоего пребывания во дворце. Проект нам обещали засчитать заочно. Более того, уже засчитали. Можешь проверить отметки в списке школы.

Я так и сделала. В графе оценки стоял высший балл. Высший балл за происхождение? То есть и учеба превращается в фарс. Никто же не поставит императорской фамилии меньше чем отлично. Инстинкт самосохранения не позволит. А если ходатайство от самого императора…

Говорят, добиться успеха может каждый. И с каждым прожитым днем во дворце, в школе для избранных, в окружении обличенных властью, я понимала, как это все-таки идея. Только идея, ведь ей никогда не стать реальностью. Не допустят. Потому что все уже определенно.

— А чем вы занимаетесь? — я кивнула на бумагу, испещренную, как оказалось при ближайшем рассмотрении, чертежами и набросками.

— Хотели устроить тебе сюрприз, — понуро ответил Тордак. — Но раз ты увидела…

— То приму участие, если вы не возражаете, — предложила я. Все же форму я с собой взяла, да и подарок судьбы, в лице императора, в виде ‘отлично’ по проекту тоже неплохо было бы отработать.

— Нет, конечно, — рассмеялся Дэйн и почему-то насмешливо усмехнулся Актору.

Кристина повела себя странно. Она просто подошла ко мне и обняла, сильно прижимая к себя. Я едва успела ответить.

— Я так рада, — шепотом сказал она. — Что ты осталась прежней.

— Уже не прежней, — покачала головой я.

Девушка улыбнулась и отпустила меня.

— Тогда за дело? — Тордак, как же я скучала по всем вам!

— Вы нас не оставите? — Дэйн усмехнулся Актору. — Девочкам нужно больше свободы, а в вашем присутствии…

— Я подожду за дверью, — холодно ответил страж и покинул помещение. А мне было совестно заставлять его ждать в коридоре. Он ведь тоже человек.

— Зачем? — с осуждением я посмотрела на ребят, но они были глухи.

— Наушников следует выгонять, — непримиримо заявила Кристина. Она еще и сходила к двери, проверить, плотно ли закрыта.

— Знаешь, таким отношением вы только хуже и делаете. А если он не наушник? То так он им станет. Просто потому что его таким видят. Так если к тебе относятся как к злодею, что ты потеряешь, если станешь им?

Ребята промолчали, но было видно, что я их не убедила. Хотя они больше живут в этой атмосфере, значит ли это, что им во многом виднее?

— Не страдай. Актор не маленький и как пользоваться браслетом знает. Стражей часто оставляют у дверей, и если бы они постоянно стояли — толку бы от них в реальном бою. — Дэйн подошел к стене, внимательно ее изучил в поисках чего-то и усмехнулся, отыскав. Браслет был нещадно втиснут в ставшую мягкой стену и: Вуаля. — Юноша указал на начавшие проступать контуры кресла. — Это же дворец. Маги здесь работают считай бесплатно, поэтому силу никто не экономит.

Он уселся в полностью проступившее кресло, попружинил на нем, чтобы доказать, что оно настоящее, и поднялся. Мебель медленно принялась втягиваться обратно, превращаясь в какое-то густое желе. Через минуту стена полностью втянула его в себя и ничто не выдавало недавних изменений.

— Так что не такой уж и бедный твой страж. Посидит, поиграет во что-нибудь. Или книгу прочтет из серии ‘Сто тридцать пять советов начинающему тирану. Как заставить себя уважать’.

— Ага, или ‘Военная психология. Методы давления на психику окружающим. Сто и одна причина мучительных смертей командиров’, - внесла свой вклад Кристина.

— Нет, — вступил в разговор Тордак. — Эти книги он, считай, сам писал. Тот еще отморозок. Но хватит об этом. И так жизнь веселая, еще немного и лопату брать придется.

Все согласно кивнули и вновь засели у стола. Я смотрела на наброски того, что хотели сотворить мальчики под декорации. Кристина оценивала размер зала и его форму, а мальчики… Нет, я в их разговоры вдаваться не буду. Ну не разбираюсь я в том, как что нужно гнуть и чем обрабатывать. Не разбираюсь — и Слава Богу!

Очень быстро устав от мальчиков и их обсуждений, мы переглянулись с Кристиной и, прокравшись через спальню в гардеробную за спортивным костюмом для девушки, на цыпочках покинули покои. Хотя, судя по тому, как грохнула дверь, Дэйн с Тордаком в пылу обсуждения не услышали бы, даже если бы кар врезался в дверь.

— Леди. — Актор плавно поднялся из точно такого же, как показывал Дэйн кресла. — Вы решили оставить своих кавалеров? — В его голосе слышалось нескрываемое ехидство.

— Наши мальчики, — начала Кристина, — настоящие мужчины, и, когда речь заходить о мужской работе, они стараются выполнить ее по высшему разряду. К сожалению, нам с Кирин нюансы металло-и деревообработки не столь интересны.

— Как жаль, — с показной грустью откликнулся мой страж. — Я бы мог многое вам рассказать на эту тему.

— Воздержитесь от подробностей, — попросила Кристина, демонстративно закрывая уши руками. — Я слушаю их со вчерашнего дня. И чего только они не обговаривали — хватит на целый трактат.

— Сочувствую, два дня в компании не самых лучших представителей сильного пола…

— А вы считаете себя лучшим? — Кристина незаметно указала мне на стража. Она намекает на его хвастовство? Это неудивительно, мужчины — те еще сплетники, а если выпьют… да уж, женщины более сдержанные. А эти спьяну все расскажут. Кто, где и куда пошел, что, с кем и зачем делал, и про результат не забудут хвастнуть. Детский сад.

— Не из худших, — признал юноша.

Вдаваться в подробности его достижений мы не стали. Кристина взяла меня под руку и, оставив стража позади — когда еще выпадет удовольствие идти перед Лейвореем, пусть и младшим! — повела меня в выделенный нам зал.

В открытой части дворца становилось оживленнее. То ли придворных прогнали от дверей переходного коридора, то ли после бессонной ночи все только-только проснулись, но факт оставался фактом: все больше людей встречалось нам на пути. Они останавливались, сбивались с шага, увидев меня, но очень быстро уходили, заметив за спиной стража. Сына советника во дворце знали очень хорошо.

Выделенный нам зал мало чем отличался от школьного. Две стены с зеркалами и станком, одна тренажерная, и одна стеклянная почти до самого пола. Впрочем, здесь были занавески, чтобы избавиться от любопытствующих с улицы. Пусть и второй этаж, но магов это может инее остановить.

— Оставьте нас, — распорядилась Кристина. Актор выжидающе взглянул на меня, но я кивнула, подтверждая распоряжение. Не любила я посторонних на тренировке. Тем более таких посторонних. Из списка.

Мы остановились только к вечеру, когда красный свет заглянул в окна, намекая, что мы едва не пропустили ужин. Для меня же это было свидетельством того, что придется вновь одеваться к приему. На сей раз официальному, в присутствии придворных, которых по случаю великого события прибавилось. Стоило вспомнить об этом, как радость, с таким трудом появившаяся на душе, вновь сникла.

Я не хотела никуда идти, не хотела никого видеть, не хотела улыбаться и не хотела видеть кандидатов. В том, что будет присутствовать весь список, не приходилось сомневаться. И только одного человека мне хотелось видеть. И одновременно — нет. Слишком стыдно смотреть ему в глаза. А не взглянуть — я просто не смогу удержаться. Я это понимала.

Коридор пустовал, если не считать моего стража. Он сидел, вытянув вперед ноги и разглядывая носки дорогих туфель. Кристина презрительно фыркнула, но Актор проигнорировал ее пренебрежение. Он плавно поднялся и подал мне руку.

— Нет, — я отказалась. В памяти всплыло воспоминание о похожем жесте со стороны Эйстона и предложении быть спутницей на предстоящем вечере. И если сероглазому магу я готова была ответить положительно, то этому военному — нет. Он был для меня чужим. Даже несмотря на его физическую привлекательность.

— Прошу прощения за дерзость. — Ни один мускул не дрогнул на лице юноши, но меня всю последующую дорогу не оставляло ощущение, что он недоволен.

Кристина тоже чувствовала эмоции Актора, судя по быстрому взгляду, брошенному назад, и последовавшему покачиванию головы. Не одобряла? Вот только что именно.

— Сколько у нас времени до приема?

— Два с половиной часа, — сверившись с информацией на браслете, ответил Актор. — Ваши помощники уже ждут вас. Рекомендую сразу же последовать к ним, не тратя время на посещение вашей команды.

Да уж, симпатии у них, видимо, взаимные. Как и непереносимость друг друга. Или это передается воздушно-капельным путем и я уже обречена? Не хотелось бы начать ненавидеть всех и вся.

— Ты приглашена? — тихо спросила у Кристины. Я не питала надежд, что Актор нас не услышит, но говорить громко не собиралась.

— Нет. Но будет мой дядя. Ты его помнишь. Вероятно, и наш куратор посетит представление.

Куратор Красс… Мои воспоминания о нем были весьма смутные. А все потому, что после первой же недели он нас бросил. Не в прямом смысле конечно, но больше в школе мы его не видели. Впрочем, на браслеты исправно приходила информация с советами и рекомендациями. Димитрий говорил, что его призвали в военную академию для решения какой-то проблемы, но нам едва ли не все равно. Учителя в школе мало в чем могли повлиять на своих подопечных, если установленный порядок не нарушался. А он, установленный традициями нашего общества, был неизменен и почитаем. Выживает только сильнейший.

— Вероятно…

Кристина отстала на одном из поворотов, так и не ступив с нами в императорскую часть дворца. Очереди у входа уже не было, и некоторые стражи, те, что из магов, с облегчением уселись на полу. Завидев нас, они не встали. Впрочем, для личного самоутверждения мне и требовалось поднимать всех этих людей. Пусть лучше отдохнут. Мне до сих пор было не по себе, стоило вспомнить утреннюю толпу с их алчущими едва ли не крови лицами.

В моих комнатах было тихо. И я даже успела подумать, что у меня есть лишняя минутка, чтобы привести себя в порядок самой, но, как оказалось, во дворце не только слуги умеют быть незаметными. Если бы не страж за спиной, я бы в первый момент не просто отступила назад, а убежала сверкая пятками от неожиданности. Меня уже ждали.

Актор понимающе хмыкнул и удалился. Начался новый этап истязаний и, помня о вчерашнем вечере, мне подумалось, что перекусить в своих покоях будет не лишним.

Белый. Снежно-белое платье с серебром и платиной. Наверное красиво, но мне не нравилось. Эта новая я была совсем чужой, чуждой мне своей холодной красотой. Даже глаза, казалось, заледенели под стать наряду.

Хлопнула дверь, выдавая чей-то приход. Я обернулась ожидая увидеть Актора или Хеля, но это был император. Суровый, бесчувственный, холодный Эйвор Таргелей в своем черном камзоле. Усмехнулся — и те, кто работал над моим образом, облегченно выдохнули и спиной покинули комнату. Мы остались одни.

— Кирин. — Голос дяди был спокоен. — Ты очень похожа на мать.

Я предпочла промолчать. По тому, что я слышала о матери, я не могла сказать, что та была снежной принцессой. Разве что по цвету волос. В остальном — она была слишком человечна для своей семьи. И она умерла.

Я сглотнула. Вспоминать о маме было больно, но забыть не получалось. Все напоминало о ней, весь дворец, все люди, что теперь окружали меня. Все это было частью ее жизни. Ее — не моей. И я все острее это ощущала. Но уйти — куда я могла уйти?

— Благодарю вас, дядя. — Эйвор кивнул, принимая формулировку. Он настаивал на имени, но называть своего повелителя по имени у меня до сих пор язык не поворачивался. Слишком неправильно это звучало из моих уст.

— Сегодняшний вечер полностью твой. Но я бы хотел, чтобы ты присмотрелась к особым людям. Ты же понимаешь, о чем я говорю? — Я была бы рада не понимать. Но…

— Я сделаю так, как вы хотите, дядя.

— Иного и не ожидал. — Губы императора растягивают в едва заметную улыбку, но очень быстро все человеческое исчезает с его лица. Игра начинается. — Нас уже ждут.

Люди, люди, люди… куда ни посмотри — люди были везде. Спереди, позади, по правую руку или по левую. Заискивающие взгляды снизу вверх, оценивающие — сверху. Оценивали меня — император за подобное по отношению к собственной личности карал нещадно.

Калейдоскоп лиц, красок, имен. А представление все еще идет. Настоящая мука. Я не могу их выносить и оборачиваюсь назад. Дядя…

Император сидел позади, на троне. Он нахмурился, заметив мой взгляд, и тот, кто стоял передо мной, исчезает, скрываясь в толпе. Все делают шаг назад. Представление завершилось. И ничего не скажут те, кто не успел, ибо такова воля императора. А я благодарна. Благодарна за прекращение цирка, благодарна, что могу спокойно вздохнуть.

Трапеза. Изысканные блюда, красивая сервировка, но я не чувствовала вкуса. Не чувствовала никакого наслаждения. Все смотрели только на меня, только в мою тарелку, подмечая, что я ела, как ела и что отражалось на лице. Противно. Не привыкла так трапезничать, не привыкла к вниманию, не привыкла быть одна против всех. И место рядом пустовало…

Император сказал, что этот день мой. И место рядом — место моего спутника. Актора я не выбрала, и оно осталось свободным. Свободным и привлекательным, а значит — придется танцевать.

Так случилось. Едва заиграла музыка ко мне подошли, протянули руку, приглашая на танец, но я смотрела на императора. Он кивнул — и я послушно протянула ладонь мужчине. Какому? Лиц я уже не видела. Не замечала просто. И только голос…

Арон Глэн. Кумир подрастающего поколения. Если Гордона Трикса знали по новостям, то Арона Глэна по развлечениям. Он был их принцем, их королем, их повелителем. Мужественный и прекрасный. С мягким баритоном голоса. С вечной улыбкой на губах и обаянием через край.

У меня вырвался смешок. Дворец меняет. Я едва узнала его голос в толпе сладкоголосой лести, едва вспомнила его. А ведь раньше — променяла бы годовые каникулы за шанс побывать с ним в одной комнате. Детский кумир. Так не должен ли он остаться в детстве?

Теплая ладонь на талии, другая — бережно сжимает мои пальцы. И шаг. Первый, пятый, десятый. Поворот. Юбка закрутилась слишком сильно, демонстрируя всем туфли. Ну и пусть. Шаг навстречу, провернуться в кольце рук партнера и выскользнуть, как вода. Плавно, быстро и невозвратимо. И вновь встреча, касание пальцев, улыбка и разрыв. Побег. В сторону, назад или за спину партнера. Неважно, но ничто не удержит стихию, ничто не удержит меня.

Музыка стихает. И вместе с ней стихают и страсти, меркнут краски — и я отворачиваюсь от своего детского кумира, так и не заглянув ему в лицо. Не хочу разочаровываться. Детские желания и мечты должны остаться там, чтобы было чем восхищаться, вырастая.

— Леди Кириниса?

Вот и снова. И снова. И снова. И снова. Все повторяется. Я не смотрю на лица — только на подборок, на плечи, на руки. Танец. Есть только он. Есть только партнер. А после — мы расстанемся, разойдемся и забудем. Так зачем знакомиться — и я не смотрю в глаза.

Десять, одиннадцать, пятнадцать — я устала считать. Сколько еще танцевать? Нет, это излишне. Я чувствовала, что мне нужен отдых. Отдых вдали от всего. Но был только балкон. Перед глазами плывут краски, я быстро ухожу, краем глаза замечая мужчину в темном, как у императора, наряде. Охрана?

Холодный воздух ударил в лицо насыщенным запахом озона. В парке едва кончился дождь, и в редких лужах отражался желтоватый приглушенный свет фонарей. И тишина. Долгожданная, столь желанная тишина. Я обернулась назад, чтобы убедиться, что за стеной все еще идет бал. Гости по-прежнему танцевали и смеялись, лишний раз заставляя понять, что я — только повод для внеочередного развлечения.

Взгляд скользнул дальше, выхватывая тень человека, но самого стража я не видела.

— Кто здесь? — Медленно принялась отходить обратно к двери, чтобы в случае чего вернуться в бальный зал.

— Вы не должны гулять в одиночестве, — спокойно, если не сказать равнодушно, произнес такой знакомый голос. Но сейчас он был чужим — холодным и безразличным.

— Лорд Эйстон? — я заозиралась в поисках мужчины, но темнота никогда не была моим союзником, как, впрочем, и полумрак.

— Леди. — Учтивость. Пустая учтивость без намека на чувства, на отношение, на хоть что-то, что бы выделяло меня из череды других леди. Все правильно, все по этикету. Но в груди все сжимается от боли, и от горького осознание — заслужила.

— Вы не могли бы показаться? — тихая просьба, которая вряд ли будет удовлетворена. Но тень начала прояснятся.

Он не изменился. Ни капельки со вчерашнего вечера. Все такой же и… не такой. Красный, едва заметный ободок, вспыхнул пламенем, когда мужчина взглянул мне в глаза. Такой же огонь, какой был у Арье.

Эйстон замер, глядя сквозь меня куда-то вдаль. Темные аллеи парка занимали его больше, чем одна невезучая я.

Молчание затягивалось.

— Вы желаете чего-то еще? — первым нарушил тишину маг. Чуть вздернув брови и поджав губы, как будто от неудовольствия, он наконец посмотрел на меня.

— Нет. Но… — я облизнула пересохшие губы. Никогда раньше так не делала, но все бывает впервые. — Вы меня не помните?

— Как я могу забыть вас? — с пренебрежением, граничившим с издевкой, сказал маг. — Как я могу забыть свою головную боль?

— Никак… — такого я не ожидала. Совсем не ожидала. А он продолжал, и алое пламя все сильнее расползалось по его некогда серым глазам:

— Глупая бесталанная девчонка, от которой одни проблемы.

— Это не так, — шепотом выдохнула я. Дышать становилось тяжело, горло сдавливало спазмом.

— Разве? — Он сделал пару шагов ко мне, я отступила, уперевшись спиной в перила балкона. Холодно и больно…

— Вы ошибаетесь. Все не так…

Шепот. Только шепот. В надежде, что он услышит. В надежде, что отступит, что уйдет.

— Не так? — Злая усмешка. — Что ж, леди виднее.

Я не ответила. Горько во рту, больно в груди и глаза щиплет. Я не верила. Не верила, но видела собственными глазами. Видела, как он меня ненавидит. Ведь у Хеля глаза горели от раздражения, от гнева, от переполнявшего его негодования. А теперь таким стал он — сероглазый маг. И даже робкая надежда, что все это просто кошмарный сон, что это влияние императора, что это ложь и обман, медленно затухала в боли обманутых ожиданий.

А он наклонялся. Медленно, словно любуясь моим побледневшим лицом, моей мукой. Наклонялся, чтобы…

Теплые губы мазнули по виску. Дыхание мужчины сбилось, и он с трудом отстранился. Глаза больше не горели алым. Он взглянул на испуганную меня, притихшую, вжавшуюся в холодный камень, до синяков сжавшую его руку, в надежде защититься…

— Прости… — тихое, такое знакомое, ласковое ‘прости’. Но мне больно. Очень больно, чтобы простить. Но глаза серые. Снова серые, родные и нежные. И в них боль. Боль за меня? Но ведь…

— Вы знаете, что произошло?

Он обреченно кивнул и отступил на шаг.

— Я никогда больше к вам не подойду, — напрягшись, говорит он. Отступает в тень, чтобы исчезнуть, но…

— Я вас прощаю! — почти крик. Но он останавливается, оборачивается ко мне и все застывает. Мир вокруг просто замирает, выцветает и… снова тишина. И медленные тихие шаги, выдают чье-то приближение.

— Кирин?

Император?

— Ваше величество. — Мне все еще было больно, когда он пришел. И он это видел. Не мог не видеть. — За что?

— Он тебя недостоин, — с досадой выговаривает мужчина, подходит ближе и легко касается ушибленных мест. Боль уходит. Физическая боль, но в остальном.

— Тогда почему вы позволили?

— Всегда должен быть выбор.

— Даже если его нет.

— Даже если все решено?

— Ничего не решено.

Император оперся на перила, взглянул куда-то далеко, в самую тьму парка.

— Ты думаешь, он идеален?

— Он другой. Не как все здесь, — осторожно ответила.

— Да, он талантливый, — хмыкнул мужчина. — Это он — твой выбор?

— Я не знаю, — честно отвечаю, и мне становится настолько все равно, что даже холод уходит. Я просто не замечаю его. Не замечаю ничего. Как будто мира вокруг не существует, и есть только я.

— Времени остается все меньше. Вернись на бал.

И я иду к двери. Не оглядываясь.

Смотр будет продолжаться, но сейчас мне все равно. И радостно бликует красный ободок уже на моих на глазах.