Право Вызова. Книга Третья (СИ)

Глава 2 Про «Красную Свадьбу»

Догнать лимузин так и не удалось. Всё-таки от Владимира до Торжка не такое уж большое расстояние, всего-навсего четыре сотни километров. С учётом проезда через крупные города и вечернюю пробку на МКАДе путь по времени должен был занять часов семь; при этом у моего злого двойника была некислая фора.

Не думаю, что ребята, которые хотели похитить мою личность, останавливались на покурить, перекусить или размять ножки. Думаю, сволочи гнали во весь опор.

Времени в дороге было более, чем дохера, и я как мог координировал оборону. Точнее не оборону даже, а отступление.

Ну да, конечно, нужно было отступать.

Чем я руководствовался? Да тем, что даже близко не представляю себе сколько людей у Безродного и на что они способны. А потому сказать, мол, Вышегор, миленький, бери всех и засядь в поместье, у меня просто язык не поворачивался. Это же всё равно что монетку подбросить. Одно из двух. Либо Лоси играючи отобьются, и я подоспею к весёлой пляске на трупах поверженных врагов, либо же… либо же они окажутся в ловушке.

Если кому-то из моих людей и предстоит умереть за дело рода, то это случится не из-за моей ошибки. Повторяю, никто из моих людей не умрёт из-за меня. Никогда.

Всё Прямухино эвакуировали целиком и полностью. Безродный и мой злой двойник войдут в пустую деревню. Если честно, я не совсем понимал, что они будут делать дальше, но… после звонка Лёхи князю Тверскому я немножечко прозрел. Розовые очочки разбились вдребезги.

Всем похуй.

Абсолютно всем вокруг насрать на мою ситуацию, а тем, кому не насрать, пребывают сейчас в замешательстве.

Сан Саныч был уже в курсе нездоровой движухи. Злой двойник уже связался с ним и затребовал помощь, так что когда помощь затребовал ещё и Лёха, князь Тверской запутался и сказал нам разбираться самим.

А если уж князь Тверской, — который мне так-то должен, — решил остаться в стороне, то что тогда говорить о местной аристократии? Один Прямухин, другой Прямухин. Да кому какая разница?

Но!

Это не повод ссучиться и озлобиться на весь мир. Не-не-не. Есть у меня хорошая привычка ставить себя на место других людей. Так вот — если бы мне в пятницу вечером позвонил соседский помещик Еблонский-Жопушкин и начал прогонять какую-то дикость про злых двойников, я бы как себя повёл? Правильно. Никак.

Ну да ладно.

Всех клюкволюдов и персонал фермы разместили на лужайке перед особняком Черкасских-Оровых. А это, на минуточку… сколько вообще людей-то? Сосчитать точно не берусь, но если выдать ребятам палатки, гитары и цистерну портвейна, то получится маленький фестиваль бардовской песни.

Что по боевикам? Лоси на танке — раз. «Клюквенный Клинок» и маги тринадцатой школы — два. Лёхины ребята — три. Люди Черкасских во главе с СБшником Колей — четыре.

С первыми двумя всё понятно, а вот со остальными…

Пу-пу-пу.

Лёха всё-таки бывший скотопромышленник, — колбасопромышленник? — да притом из очень сильного клана, так что привык полагаться на старших. Если вдруг возникает проблемка, то её решают за него; потому-то он и не озаботился набором собственных людей. Чисто личная охрана и безопасники, всего лишь человек пятнадцать-двадцать.

С Черкасскими тоже не всё гладко. После памятного расстрела из муравьедомёта, некоторые из ребят поувольнялись к чёртовой матери и на их место пока что никого не нашли. Да и не искали, по правде говоря. Всё ж теперь Черкасских защищают Лоси и кто же знал, что сложится такая ситуация?

Итого нас меньше сотни.

Вывезем?

Пу-пу-ру-пу-пу. Как бы мне хотелось знать ответ на этот вопрос…

Моё почтение майор-барону. К нашему приезду вся моя маленькая армия была готова к выдвижению, да ещё и пополнилась на снайпера. Тот самый маньяк в маньяцких очочках со свадьбы Вышегора, — Миша Крамбопулов, кажется, — сказался хорошим стрелком и предложил свою помощь.

А чо бы нет?

Один человек особой роли не сыграет, но и отказываться глупо. Тем более, что и винтовка с оптикой нашлась. Ладно…

Планирование операции проходило в гостиной Черкасских-Оровых; в той самой комнате со шкурой и камином.

— Поедем здесь, — предложил майор-барон и тыкнул в карту.

Комнату не успели предварительно убрать и подготовить к использованию в качестве полевого штаба, так что выглядело наше собрание странно. Карту постелили прямо поверх шкуры, а мы расположились вокруг. Кто-то сидел в лотосе, кто-то на корточках, а поручик Пузо так вообще лёг на живот, положил голову на скрещенные руки и по-девчачьи болтал ножками. Для полноты картины нам не хватало лишь какао и пижам.

— Мальчики, попросить поваров приготовить для вас какао? — заглянула на огонёк баронесса Черкасская.

— Спасибо, золотце, — отвлёкся Вышегор. — Попроси. Так вот, в деревню мы войдём с этой стороны и…

Короче говоря, план был готов. Как можно незаметней выходим из леса, закрепляемся в Прямухино, а там решаем — штурм или осада. Никаких пленных. Никаких переговоров. Сугубо жёсткое выпиливание без права на реабилитацию.

Хотя… напоследок я всё-таки решил попробовать договориться. Личного номера Безродного у меня не было, но Кузьмич впопыхах забыл в поместье свой мобильник. На него-то я и позвонил.

— Алло? — трубку взял Опаснов.

— Это Илья Ильич Прямухин.

Стасян заржал и передал трубку своему боссу.

— Алло! — голос весёлый, игривый весь из себя. — Прекратите баловаться! Илья Ильич Прямухин сидит прямо передо мной, а вы явно лжёте! Номер карточки я вам не скажу и денег не переведу, даже не просите! Знаю я все эти ваши разводы…

Сбросил звонок. Договориться явно не получится…

На месте мы были в четыре часа… Чего?

Ночи?

Утра?

Да хрен его знает.

Небо заволокло ещё затемно; и ни звёзд, ни луны было не видать. Погода стояла мерзкая, промозглая. Весь транспорт мы бросили за километр отсюда и дальше шли пешком. Ребята замёрзли и вымокли.

Прятаться было бестолку, так что вся моя армия без стеснений вылезла на опушку. И так не видно ни черта, ну а с расстояния тем более. Сейчас. Ещё немножко. Небольшой привал, — буквально пять минуточек, — а после мы пройдём по полю до деревни и начнём заваруху.

Как настоящий полководец, я бродил вдоль опушки и смотрел на свои войска. Не осматривал; нет. Смотрел.

Смотрел и думал о том, что без потерь сегодня не обойдётся. Слишком уж масштабным будет столкновение, и кто-то из моих ребят обязательно умрёт. Прям обязательно. Прям вот умрёт.

И кто же это будет? Брусника? Лёха? Или, быть может, Вышегор? Бигдик? Поручик Пузо? Коля Мутантин? Или же все сразу?

Ну так а чо бы, собственно, и нет? Устроим «Красную Свадьбу» по-Прямухински, уберём разом половину персонажей и наберём на их место новых, да? Чего их жалеть-то? Персонажей-то? Хули с них станется?

Ёб твою мать.

Я не хочу, чтобы так было. Я не хочу связываться со смертью. Да, я уже изрядно замарался, но я не хочу влипать ещё глубже; не хочу убивать и посылать на смерть с ремесленным спокойствием. Я просто хочу торговать паштетом, изобретать схемы по отъёму денег у населения и, возможно, немножечко расширить гарем, — только и всего.

Хотя кого я пытаюсь наебать? Рано или поздно мне придётся. Боги не отстанут, пока я не схлестнусь с Императором, а тогда-то кровь хлынет рекой. Полетят головы и наших, и ваших.

Походу, пришла пора черстветь…

— Илья Ильич! — ко мне подбежал Миша Крамбопулов с десятком других Лосей. — Там машины! Много! Едут по направлению к деревне!

— Дай посмотреть.

— За мной!

Миша подвёл меня к винтовке, стоящей на сошках и направленной на таинственные огоньки по ту сторону поля. Я лёг и аккуратно приложил глаз к прицелу.

И впрямь машины. И впрямь много. Целый конвой; штук тридцать, наверное. И на каждой второй одна и та же эмблема — сжатый кулак в ободочке из колючей проволоки.

— Вышегор, глянь-ка тоже.

Майор-барон буквально на секунду припал к оптике, а затем встал и задумчиво почесал голову.

— Крушилы, — сказал он. — Нам пизда.

— Какие Крушилы?

— Клан ликвидаторов, — пояснил Вышегор. — Один из лучших в Москве, пересекались как-то на конвенте…

— У вас ещё и конвенты бывают?

— Ну да, бывают. Собираемся, делимся опытом. Пьём немножечко. А кто-то в костюмы наряжается; вот помню как-то раз мы с поручиком нарядились кентавром и…

— Погоди-погоди. А что они здесь могут делать?

— Боюсь, Илья Ильич, что их наняли. Может, глава клана сменился? Раньше они от разборок аристократов старались держаться подальше и…

И тут со стороны деревни ебанул взрыв. Столб пламени поднялся в чёрное ночное небо. Буквально сразу же со стороны поместья застрекотали пулемёты — несколько светящихся пунктиров поливали приближающуюся автоколонну трассирующими снарядами. Пара секунд, ещё один взрыв и один из пунктиров оборвался.

— Что происходит? — спросил я у Вышегора.

— Без понятия.

— Я хочу посмотреть поближе, — как был, я сорвался в сторону деревни. — Я пойду один! Всем стоять на месте! Вышегор, даже не смей вести людей в бой без моего распоряжения, ты понял⁉

Я абсолютно не понимал, что за дичь начала твориться в Прямухино, но у меня появилось какое-то чувство. Какое-то такое восторженное; его очень трудно описать.

Как будто бы ты поставил в рулетку на зеро, и оно выпало; или как будто твоя команда получила шанс на пенальти в добавочное время; или блядский цирковой клоун вытащил из зала соседнего с тобой ребёнка и тебя уже точно никуда не потащит. Или же… Или… Или как будто та самая монетка, которую я так боялся подбрасывать, упала на ребро…

Ночью маскироваться было проще простого. Я стал обычным куском темноты.

Уже при подходе к деревне я начал понимать настоящий масштаб веселья. Взрывы, крики и беспорядочная стрельба неслись со всех сторон. Конвой Крушил добрался до Прямухино и теперь ночь высвечивало не только обычное пламя, но и хохломское. Сполохи гжели, тульские снаряды, рёв оборотней тут и там.

Из херовых новостей — полыхнуло вот уже два дома и тушить их явно никто не собирался.

Сквозь дырку в заборе я пробрался на задний двор одного из пока-что-целых домиков, а затем через незапертую дверь вовнутрь. Тихонечко раздвинул шторы, затаился и уставился в окно.

Шоу началось уже спустя минуту.

Мимо по улице двигался вооружённый отряд. Трое человек, все в тяжёлом обвесе и с эмблемой Крушил на касках. Тут раздался рёв мотора, мужики начали шмалять куда-то вверх и почти сразу же одного из них буквально расплющило; разящим пиздецом с небес на него всем весом приземлился казацкий бронекостюм.

Струканов-Доев! А он-то здесь откуда⁉

Есаул двинул железным кулаком прямо в голову одному из Крушил, а второго просто пристрелил в упор из вмонтированной в экзоскелет пушки. Быстро расправившись с противниками, Струканов-Доев врубил реактивный ранец и уже даже подпрыгнул с тем, чтобы свалить, но в этот момент, — вз-з-з! — тульский снаряд выдрал с корнем левую ногу его бронекостюма.

— А-А-А-А!!! — настоящая мясная нога улетела прочь вместе с бронированной.

Казак ебанул сальтуху и упал. Пламя реактивного ранца било прямо в землю, — то есть под него. Струканов-Доев загорелся. Через мгновение к нему подбежали ещё несколько Крушил и добили беднягу.

Всё?

Хуй там!

— Кук-ка-рек-ко-ко! — забор напротив разлетелся в щепки и на вновь прибывших ринулся Крысопетух.

— Осторож…

Ребята не успели среагировать. Тульский маг наращивал в руках очередной снаряд, то не успел — тварь клюнула его в глаз, да так глубоко, что клюв прошил голову насквозь. Двух других Крысопетух порвал когтистыми ногами.

— Ку-ка-рек-ко-ко! — заорал Егорка Тильдиков.

Вот только дальше он не побежал. Было видно — ранен. Одно крыло повисло на манер мокрой тряпочки, ухо отстрелено, хвост в крови. Крысопетух стоял, тяжело дышал и думал, что же делать дальше.

Ну а пока он думал, к спектаклю присоединились новые участники. Вот только это не Крушилы. Это какие-то небритые ребята лет по тридцать. Дутые курточки, на головах кепки-восьмиклинки, как в «Острых Козырьках», запястья синеют от наколок, а в руках говно. Ну… Не в смысле прям говно-говно. Конечно же, никто не дрался калом, — хотя я уже ничему не удивлюсь, — а говно, выражаясь фанатской терминологией. Трубы какие-то, монтировки, камни, кирпичи. У парочки ножи, у одного кастет.

— Вали его, мужики! — заорал один; если бы мне предложили угадать его имя, то я бы назвал его Виталиком. — Окружай, блядь! Вали! Давай!

Крысопетух затравлено озирался по сторонам, но был уже слишком слаб. Он несколько раз кинулся в атаку и промахнулся. Круг мужиков в такие моменты разрывался, но потом смыкался вновь.

Всё закончилось ударом монтировки по затылку.

— Кук-ка-рек-ко…

Кем бы ты ни был, — химерой-оборотнем или человеком, — такая вмятина в черепе явно несовместима с жизнью. Егорка-Егорка, а я ведь хотел сделать из тебя человека.

— Пошли дальше! К поместью, мужики!

На этом первый акт спектакля закончился, и улица опустела. К поместью, так к поместью. Я аккуратно вылез через окно, перебежал дорогу, нырнул туда, откуда вылетел Крысопетух и огородами погнал дальше.

Стрельба и взрывы тем временем начинали утихать. Нет, шумно было до сих пор, — и даже очень шумно, — просто теперь бои шли точечно, а не везде.

Я прошёл через несколько участков, пролез на третий и вот тут чуть было не спалился. Толпа пацанов в олимпийках жёстко прессовала одного-единственного бедолагу. Тот упал, жался к завалинке ближайшей избы и кряхтел, в то время как пацаны буквально вминали его ногами.

Я присмотрелся повнимательней и…

Ёб твою! Да это ж Чага! А он-то здесь откуда⁉

Так…

— Валим-валим, пацаны, — подростки сдрыстнули с участка, оставив бездыханное тело злого визиря, а я, кажется, начал улавливать логику происходящего.

Тра-та-та-та-та! — грянула автоматная очередь прямо за забором. В этот же момент улица наполнилась разноцветными сполохами.

— Он там!

— Нет! Он там!

— Да нет же, вашу мать, он здесь! Стреляйте!

Я припал к дырочке и стал свидетелем потрясающему зрелищу. Десяток Стасов Опасновых под прикрытием всевозможных мезенских спецэффектов неслись толпой на группу Крушил. Крушилы отстреливались, но пока что тщетно и Стас нет-нет, да и дотягивался до кого-нибудь ножом.

Божечки! Да это же настоящий массаж для глаз!

Я понимал, что могу себя выдать, но не смог удержаться и сотворил аудиоиллюзию; настолько громкую, насколько хватало сил. Перекрывая взрывы и пальбу, над Прямухино зазвучала скрипка. Заиграло вступление из «Bitter Sweet Symphony» от «The Verve». Знаю, что переносить интеллектуальную собственность из моего мира в этот — читерство, нарушение авторских прав, да и вообще как-то фу, но сейчас мне было откровенно похуй…

Битва заиграла новыми красками.

Я покачивался в такт музыке и с наслаждением наблюдал за противостоянием Стасика Опаснова и Крушил. Вспышки, вспышки, вспышки, стрельба, стрельба, стрельба, кто-то упал, кто-то орёт, снова вспышки и снова стрельба.

Впрочем, как бы ни был хорош Стасян, симфонию до конца он не дослушал. Потеряв дюжину своих ребят, командир Крушил, — ну вылитый Володя, — всё-таки поймал иллюзиониста прикладом, а затем принялся прыгать у него на голове.

Ну а потом его пристрелили из-за угла.

Улыбнувшись, я пошёл дальше, к поместью. Спустя несколько домов вокруг стало ещё тише. Теперь я слышал всего лишь две перестрелки, а улицы, по которым я шёл, были буквально завалены трупами.

Ох ебёна мать!

Как же они мне защитную стену-то разворотили! Три дыры размером с объединённый санузел! И это только то, что я увидел сразу; дыр-то наверняка больше! Ну а впрочем… да, давно уже настала пора обнести стеной всё Прямухино, вот и займусь наконец.

Вновь обернувшись облачком тьмы, я проник на участок.

А вот и я! Ну… то есть злой двойник. Стоит на крыльце и управляет каким-то гигантским растительным монстром, который дерётся с мужиком, у которого… руки зелёным светятся? Хиллер что ли? Вот только свет не по-доброму зелёный, — как у Бигдика, — а какой-то гнилушный. Как будто ядовитый.

Хмм… Никогда не видел такую магию.

Неповоротливый монстр пытался достать мужика руками-кактусами, а тот раз за разом ловко уворачивался и атаковал в ответ — как будто жалил монстра ладошками. Тот от касаний резко дёргался, но не орал, — орать-то нечем.

Я тихонечко скользнул вдоль полуразрушенной стены и затаился в кустах.

— Ыыххх, — услышал я в метре от себя.

Какой-то раненый пацан, а рядом с ним труп Бори Безродного. Пацан за нас? Пацан за них?

— Пацан, ты кто? — тихонечко шепнул ему и снял с себя иллюзию; парень явно не жилец и не сумеет заорать, так может хоть объяснит мне что к чему.

— Ты? — слабо прохрипел бедолага. — Ты-ы-ы-ы… Сволочь…

— Ну ладно, допустим. А ты-то кто?

— Я Недоедала, — глаза у Недоедалы были полуприкрыты. — Ты мне ногу сломал. В баре. Помнишь?

— Помню-помню. А ты вообще откуда здесь взялся?

— Мы все… Мы все, — Недоедала сомкнул свои ясны очи и мне пришлось дать ему пощёчину. — Мы все пришли на зов…

— На какой ещё, нахер, зов?

Из последних сил Недоедала достал из кармана телефон, разблокировал его, пару раз тыкнул и протянул мне.

Охуеть!

Целый сайт!

Называется «Ненавижу-Прямухина. РИ». На шапке контакты с подписью «спросить Бориса Б.», а в остальном сайт выглядит, как новостная лента. Текстовые гадости про меня чередуются с перечёркнутыми фотографиями и всяким фотошоповым непотребством. Тут мне рога приделали, тут бабье тело, а вот тут два здоровенных негра… ох ё-ё-ё… ну это же неправда. Я так чисто физически не смогу.

Что ж…

По правда говоря, охуеть. Гильдия злодеев. Нашли друг друга по объявлению.

А впрочем…

Бах! — раздался взрыв за стеной, и стрельба в Прямухино умолкла окончательно.

…впрочем для меня расклад прекрасный. Вот на такую «Красную Свадьбу» я согласен. Вычеркнуть половину персонажей? Пф-ф-ф. Да пожалуйста. Сейчас мой злой двойник угрохает того дядечку со странной магией и всё, останусь совсем без антагонистов.

Недоедала уронил голову, а я вернулся к созерцанию боя. И как вовремя вернулся! Мужик с зелёными руками наконец-то попался. Вонзая в плоть сотню здоровенных игл, размером с вязальную спицу каждая, лапа-кактус накрыла его сверху и прижала к земле.

Мужик заорал от боли, схватился за монстра обеими руками и судя по интенсивности свечения выжал из себя максимум маны. Монстр чуть пошатался, будто пьяный, а потом упал. Раненый шипами мужик пару раз дёрнулся в конвульсиях и тоже затих.

Мой злой двойник перестал концентрироваться на магии и теперь растеряно оглядывался по сторонам.

— Дядя Боря! — позвал он. — Дядя Стас! Вы где⁉

Ну что ж… Мой выход.

— А дяди Бори больше нет, — сказал я, снял с себя иллюзию и вышел из кустов. — И дяди Стаса тоже. Ты кто такой, сука⁉

— Папочка⁉ — закричал злой двойник, увидев меня.

Папочка? Какой ещё нахуй папочка? И тут, — ах па-а-а-а-апочка, — до меня дошло…