Православное исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной

ИЗЛОЖЕНИЕ ВЕРЫ Святого отца нашего Григория Чудотворца[4], Епископа Неокесарийского, по данному ему откровению

Един Бог Отец Слова живого, Премудрости и силы самосущей, и образа Вечного совершенный Родитель Совершенного, Отец Сына Единородного. Един Господь, единый от единого, Бог от Бога, образ и выражение Божества, Слово действенное, мудрость, содержащая состав всего, и сила, зиждущая все творение; истинный Сын истинного Отца, Невидимый Невидимого, Нетленный Нетленного, Безсмертный Безсмертного, Вечный Вечного. И един Дух Святый, от Бога исходящий, посредством Сына явившийся, т.е. людям; жизнь, в которой причина живущих Святой источник; Святыня, подающая освящения. Им является Бог Отец, Который над всем и во всем, и Бог Сын, Который чрез все. Троица совершенная, славою и вечностию и Царством нераздельная и неразлучная. Почему нет в Троице ни сотворенного, ни служебного, ни привходящего, чего бы прежде не было, и что вошло бы после. Ни Отец никогда не был без Сына, ни Сын без Духа; но Троица непреложна, неизменна и всегда одна и та же.

Как Святой Григорий получил сие откровение, писатель его жизни, Святой Григорий Нисский, повествует так:

Когда Святой Григорий окончил все образование в мирских науках и заключил союз дружества с Фирмилианом, одним благородным Каппадокианином, который имел одинаковые с ним душевные расположения, что доказал он последующею своею жизнию, быв украшением Кесарийской Церкви; когда он открыл сему другу своему, что желание души его есть стремиться к Богу, и узнал от него, что и он имеет то же расположение: тогда, оставив всякое попечение о земной философии, пошел вместе с ним к мужу, почитавшемуся в то время главою Христианских философов. Это был Ориген, снискавший себе великую славу своими сочинениями. Святой Григорий показал и в сем случае не только любовь к познаниям и трудам, но вместе кротость и смирение своей души. поелику, несмотря на то, что он был уже богат сведениями, не почел унижением для себя — учиться Божественным наукам у другого учителя. Когда он пробыл у Оригена немалое время для усовершенствования себя в сих науках; то многие удерживали его в стране той, просили и убеждали его остаться с ними; но он, предпочитая всякой другой земле землю родственную, возвратился в свое отечество с многоразличным богатством мудрости и знания, которое подобно купцу собрал, странствуя и обращаясь со всеми, отличными по просвещению мужами. Умеющий справедливо судить о вещах без сомнения найдет немало похвального и в том поступке его, что он не внял убедительной просьбе целого города, хотя все находившиеся в оном ученые и лучшего звания люди старались о том, чтобы не отпускать его от себя; и хотя даже гражданские начальники, бывшие там, того же желали, и все вообще старались, чтобы сей великий человек, в котором они уже видели будущего наставника в добродетели и руководителя в жизни, остался у них; но он остался непреклонен. Зная, что страсть высокомерия всегда пролагает путь к порочной жизни, он устранил от себя все, что может наклонить к гордости, и избрал спокойную жизнь в своем отечестве, как пристань.

Когда весь народ обратил на него внимание, и все думали, что он будет показывать в общественных собраниях приобретенные им познания, дабы собрать плод долговременных трудов, славу за оные; то сей великий муж, зная, как должны показывать истинное просвещение действительно получившие оное, чтобы не заразить душу болезнию любочестия (ибо похвалы слушателей, надмевая душу гордостию и тщеславием, расслабляют ее силы), для доказательства своих познаний удалился от народного шума и предался молчанию, показывая на деле, а не на словах, сокрытое в себе сокровище. Оставив совершенно городскую жизнь и заключив себя в уединении, пребывал один, с самим собою, а внутри себя с Богом, мало заботясь о мире и о всем мирском. Царства, власти, общественные дела — все сие составляло для него такой предмет, коим он вовсе не занимался; он занимался единственно усовершенствованием души своей в добродетели, к сему паче всего стремился он во всю жизнь и, презрев все житейское, явил себя в наше время поистине другим Моисеем, и столь же славным Чудотворцем. Оба, Моисей и Григорий, оставили мятежный и шумный мир; каждый из них в свое время пребывал в уединении, доколе оба чрез откровение очевидным образом получили плод чистой жизни. Но Моисей вместе с мудростию имел сопутницею и жену; Григорий избрал в сожительницу себе одну добродетель. И так как оба они имели в виду один предмет, ибо и тот и другой удалился от людей с тою целью, чтобы чистым оком души узреть Божественные Таинства, то искусный в правильной оценке добродетели пусть решит, кому принадлежит первенство за безстрастную жизнь; тому ли, кто нисходил на степень позволенного законом удовольствия, или кто поставил себя выше и сего удовольствия, и был недосягаем для чувственного вожделения?

В сие время управлял Амасийскою Церковию Федим, имевший от Святаго Духа силу предвидения. Он прилагал все меры к тому, чтобы сделать великого Григория Епископом, дабы сей редкий человек не провел жизнь праздно и без пользы. Узнав о намерении Епископа, Святой Григорий, со своей стороны, всемерно старался скрыться, и для того переходил из одной пустыни в другую. Мудрый Федим испытывал все средства, употреблял всю деятельность и все благоразумие, однако ж не мог сделать Григория Епископом; ибо сей смотрел тысячью глаз, остерегаясь, чтобы не попасться в руки его. Оба они равное прилагали усилие — один старался поймать, другой уйти от ловящего. Первый не сомневался, что приносимая им жертва будет приятна Богу; другой страшился, чтобы трудная обязанность Священства, возложенная на него подобно бремени, не воспрепятствовала ему продолжать монашескую жизнь. Наконец, Федим, вдохновенный некоторою Божественною ревностию к исполнению намерения, несмотря на расстояние места, отделявшее его от Григория (он был от него в трех днях пути), и воззрев к Богу, сказал, что в сей час Бог равно видит их обоих, и вместо руки возложил на Григория слово. Таким образом посвятив его Богу, хотя он и отсутствовал телесно, назначает в его управление город, который в то время столько предан был идолопоклонству, что между безчисленными жителями его и его окрестностей находилось не более семнадцати душ, принявших слово истины. Тогда Святой Григорий принужден был принять на себя иго. Когда после сего совершены были над ним все законные обряды, он испросил у посвятившего его Епископа немного времени для точнейшего уразумения таинства Веры.

В сие время он, подобно Апостолу, не почел нужным советоваться с плотью и кровью (Гал. 1, 16), но молил Бога ниспослать ему свыше откровение сокровенного и не решался приступать к проповедыванию слова Божия, доколе в каком-либо явлении открыта будет ему истина.

Однажды он во всю ночь размышлял о вере и колебался различными мыслями; ибо и тогда были люди, искажавшие Православное учение, и правдоподобными доказательствами производившие часто и на самых благомыслящих сомнение в истине. Во время сей ночи, когда он бодрствовал и заботливо размышлял о истинной вере, явился ему некто в человеческом образе, по виду старец, в величественном одеянии, обнаруживавший в себе великую добродетель и благородством лица и всем видом своим. Устрашенный видением Святой Григорий встает с одра и просит сказать: кто он, и для чего пришел? Но когда сей кротким голосом успокоил возмущенный дух его, сказав, что он явился ему, по повелению Божию, разрешить его недоумения и открыть истинно Православную веру; тогда он, ободрившись сими словами, смотрел на него с радостию и восхищением. Потом старец простер руку и указывал ему, как бы перстами, на являющийся со стороны предмет. Святой Григорий, по указанию руки, обратил взор, и увидел другое противоположное старцу явление — в образе жены, который превосходил всякий человеческий образ. Снова устрашившись, он опустил глаза вниз, изумлялся видению и не имел силы смотреть на оное. Чудо же видения состояло наипаче в том, что в глубокую ночь озарял и явившихся и его такой свет, как бы возжен был самый ясный светильник.

Когда взоры его не могли переносить явления, он слышал разговор явившихся: сии говорили между собою о тех предметах, в коих он желал удостовериться. От чего он не только приобрел истинное познание веры, но по именам узнал и то, кто были явившиеся: ибо они оба называли друг друга своим именем. Он слышал, что явившаяся в образе жены просила Евангелиста Иоанна открыть юноше тайну благочестия, а Евангелист Иоанн говорил, что он готов и сие исполнить для Матери Господа так, как Ей угодно. Давши в кратких и определенных словах нужное наставление, он скрылся из очей его. Святой же Григорий, немедленно записав сие Божественное наставление, согласно с оным проповедывал в церкви, и оставил оное Богоданное учение, как некое наследие, преемникам своим в рукописи. Живущий в той стране народ, поучаяся постоянно согласно с сим учением, и доныне не заразился никакою ересью. Кто желает в сем удостовериться, тот пусть спросит церковь, в которой Святой Григорий проповедывал. У нее и доныне сохраняется означенная рукопись, начертанная его блаженной рукой.