Праздник жизни

19 декабря

В понедельник дождь прекратился, но облачность и холод остались. Миган жаловалась, что у нее болит спина. Хорошо, что на следующий день она должна посетить врача.

Даже за тот краткий период, что Барт жил в ее доме, он мог заметить, что уставать она стала быстрее, хотя силе ее духа могла бы позавидовать любая женщина. Сегодня утром она по телефону диктовала секретарше деловые письма, а сейчас стучала на машинке.

Он вышагивал по дому, уклоняясь от Фенелды Шелби, методично двигающейся из комнаты в комнату с тряпкой и корзинкой со всякой химией в руках. Марк работал снаружи; менял ветхие доски под карнизом, перед тем как начать красить дом. Словом, кругом стоял шум и гам: вой пылесоса в доме, непрерывный грохот молотка с улицы и стук клавишей пишущей машинки наверху.

Барт завидовал Миган, Фенелде и Марку. Все при деле. А он барахтается в тине, увязая в ней все глубже и глубже, и никак не может достать дна. Две женщины, которых соединяет дружба и ребенок. Одна мертва. Вторая чудом избегла смерти в трех покушениях на ее жизнь за какие-то две недели.

Но мотив. Мотив? Наследство? Но наследовать больше некому. Финансовые махинации? Никаких дел не было. Любовь втроем? Нет. Старая обида? Ничего подобного.

Но должен же быть мотив! Либо он ухватился за ложную версию, либо кто-то ловко подтасовывает факты. Кто-то знает нечто, но не рассказывает об этом или сознательно вводит в заблуждение.

Он пошел на кухню, налил себе чашку кофе и отправился в семейную гостиную, где Фенелда полировала мебель и перетирала бокалы.

– Вы просто ас, миссис Фенелда. Я думал, такую домину надо убирать неделю, а вы за пару часов навели здесь порядок – закачаешься.

– Милый мой, знали бы вы, сколько домов убираю я в Ориндж-Бич. А что делать? Не побегаешь, не поешь. Правда, в эти новые многоквартирные дома я не хожу. С этими курортниками, что наезжают сюда, вечная нервотрепка. То ли дело семьи, постоянно живущие в своих домах. Хотя и здесь дом дому рознь. Миссис Ланкастер была редкостным в этом отношении человеком. Работать у нее было одно удовольствие. У Миган даже еще лучше. Вообще-то она так долго никогда здесь не задерживалась.

– Насколько я понимаю, вы уроженка этих мест.

– Мы с мужем перебрались в Ориндж-Бич, когда Лерою стукнуло четыре годика, – говорила она, протирая кофейный столик. – А сейчас ему все двадцать восемь. Здесь за это время многое изменилось. Взять эти высотки. Вот уж воистину растут как грибы после дождя. А те, что жили в развалюхах у самого берега, из бедняков превратились в богатеев, в общем из грязи в князи.

– Значит, и Джеки Брюстер вы знали?

– А то как же. Правда, я ее знавала еще как Джеки Селлерс. Я так расстроилась, когда узнала о ее гибели. Знать бы, где упадешь… Можно только Бога благодарить, что ее родители не дожили до этого. Она для матери была свет в окошке, та только о ней и говорила.

– Я слышал, что они были близки.

– Не то слово. Я их всех знала, всех Селлерсов. Отец Джеки был славным малым, само спокойствие. А красавчик каких мало! Наверное, Джейнел потому-то с него глаз и не спускала. Джейнел тоже была славной, но характер у нее был тот еще. Не дай Бог, если на кого взъестся.

– Джейнел Селлерс и ее муж были единственными детьми у своих родителей, так ведь?

– С чего вы взяли?

– Миган сказала, что на похоронах Джеки родственников не было. Так не бывает. Всегда найдутся дяди, тети, двоюродные братья и сестры, кто-то близкий. Чтобы никого на похоронах…

– Про Джейнел не скажу, не знаю. Она из какого-то маленького городишки, кажется из Огайо. А у Лейна Селлерса семья была, это точно, по крайней мере свояченица и племянник, стало быть, был где-то и брат, хотя лично я его ни разу не видела. А вот свояченица жила здесь неподалеку, в Канал-роуд. Правда, они давным-давно куда-то переехали. Я и имен-то их не помню. Лейн вырос здесь, в Ориндж-Бич. Он здесь всех сызмальства знал.

– Я слышал, его растил отец.

– Я такого не слыхала, но похоже на правду. Насколько я помню, у Джейнел был зуб на свекра. Что там произошло, не знаю, но она его на порог не пускала.

– А что стряслось, она не говорила?

– Говорила, что он подлый предатель, но ничего больше. Я так полагаю, он в чем-то стал на сторону ее мужа против нее, только это же было давно, еще до моего приезда сюда. Я тогда еще и в домах не убиралась. Я это только урывками слышала. Она это время от времени высказывала, а когда Джейнел Селлерс что-то возьмет в голову, она кого хочешь убедит. Нет, не дай Бог, если она на кого взъестся. Врагу не пожелала бы.

Фенелда перемыла косточки уйме народа, о многих она знала только понаслышке, но, сколько Барт ни вслушивался, ниточки, за которую можно было бы ухватиться, не было. Он извинился и вышел из комнаты. День был пасмурный, но смотреть на набегающие волны было приятно. Это действовало успокоительно. Найти бы хоть какую зацепку, чтобы было с чего начать, думал он. Хоть слабый намек.

Миган быстро строчила что-то в тетради. Она лихорадочно работала с самого утра, как только встала, и не разгибалась до сих пор, отгоняя мысли о том, что никакой работой не спастись от овладевшего ею страха. Никакие финансовые отчеты не помогут ей забыться.

Она очень устала. Пальцы сводило, мысли путались, и она постепенно погружалась в омут тревоги, из которого пыталась выбраться. В голове толпились образы: вот она качает красивую малышку, кормит ее грудью, одевает. То грудной младенец вдруг становился большим, и она гуляет с ним за руку по берегу; они шлепают по холодной воде босиком и собирают блестящие ракушки.

В ней росла боль, от которой больше нельзя было отмахиваться. Но как оставить ребенка, который растет в ней?

Работа для нее все, больше у нее, не считая «Пеликаньего насеста», ничего в жизни нет. На работе ее ценят, она чувствует себя нужной там. Но работа съедала все время. Ей без конца приходилось летать по всему миру. Что она может предложить ребенку? Из нее выйдет такая же горе-мамаша, как и из ее собственной матери.

Руки у нее задрожали, и ручка выпала и покатилась с книжки на стол. Испокон веков женщины рожают детей, а потом воспитывают их и ничего с ними не случается, а она готова умереть при одной мысли об этом. Как она докатилась до жизни такой, что боится даже попробовать? Точно так же испугалась она, когда дело дошло до замужества, и сбежала за день до объявления об их бракосочетании с Джоном. Миган задержала дыхание и уперлась руками в колени, чтобы унять дрожь. Она услышала, что идет Барт.

– Ты что, собираешься управлять компанией в постельном режиме?

– Я не управляю компанией.

– К чему тогда такое рвение?

– А что еще делать? Фенелда в доме такой порядок навела.

– Можно прокатиться по берегу.

– Ты за этим пришел? – В это время раздался звонок. Она подняла трубку. – Алло.

– Миган, это Джон. Как себя чувствуешь?

– Прекрасно. А что?

– Мне тут несколько минут назад позвонили. Странные дела. Голос старого человека. Говорит, что он твой дедушка и ему позарез надо тебя разыскать.

– Мой дедушка умер много лет назад. Он скончался здесь, в Ориндж-Бич.

– Я же это знаю. Он просил твой телефон, но я не дал.

– А имя спросил и телефон?

– Я хотел, да нас прервали. И я не успел. Надеялся, что он перезвонит, но он больше не объявлялся.

– Если позвонит, сообщи.

– Ладно.

Они еще немного поговорили о предстоящих переговорах и на том расстались. Барт внимательно смотрел на нее.

– Джон?

– Он самый. Кто-то позвонил ему и спрашивал мой телефон. Человек назвался моим дедушкой.

Барт помрачнел.

– Должно быть, псих какой-то, – продолжала Миган. – Как иначе это еще можно объяснить?

– Ума не приложу. Это-то меня и беспокоит.

– Это же не может быть человек, который хочет убить меня, – вслух размышляла Миган. – Тот знает, где я нахожусь.

– Как это Джон не узнал имя! – в сердцах воскликнул Барт.

– Он спросит, если тот перезвонит.

В это время раздался звонок в дверь. Она увидела, как он мгновенно преобразился – все мускулы напряглись, черты лица стали жестче, – и быстро проверил пистолет.

Снизу раздался голос Фенелды. Это пришел Лерой.

Голоса были отчетливо слышны. Мать и сын о чем-то спорили.

– Я же велела тебе не беспокоить меня здесь, – сердито говорила Фенелда.

– Я отдам.

– С каких это шишей? Сидишь без работы и палец о палец не ударил, чтобы попытаться найти.

– Ты не даешь мне шагу ступить, чтобы не осуждать. Я же говорил, что у меня наклевывается хорошая работенка. Скоро я буду при деньгах. Я же и прошу-то только в долг. Либо ты мне их дашь, либо я буду доставать в другом месте.

– Не стращай меня, Лерой. Я вкалываю на тебя как проклятая, а у тебя все одна песня. Я знаю, зачем тебе деньги, и не собираюсь из собственного кармана оплачивать твои дурные привычки, а тем более платить за то, что сведет тебя в могилу.

– Ну так и сиди здесь.

– Подожди, Лерой, подожди. Я дам тебе немного, но это все. На носу страховые взносы, да и твои счета из больницы надо оплачивать.

– Ну и ладно. Подавись своими деньгами. Буду я тут клянчить. – Входная дверь хлопнула, и Миган услышала топот. Это Лерой сбегал по лестнице. Еще она услышала приглушенные всхлипывания Фенелды.

Барт вышел на балкон, а Миган спустилась вниз, чтобы утешить плачущую женщину, которая давно уже стала почти что членом семьи. Жизнь с мужем не очень-то сложилась у Фенелды Шелби, а вот теперь она мучается и с сыном. А ведь она вынашивала Лероя так же, как Миган вынашивает сейчас малышку. Должно быть, она и сейчас любит его, несмотря на огорчения. Материнство – это не страховой полис.

Барт подошел к перилам и посмотрел вниз. Лерой Шелби сбежал по лестнице. Парень нарывается на неприятности, и, судя по тону, он уже чего-то принял. На этой дорожке можно докатиться до тюрьмы или могилы. Когда все кончится, надо будет поговорить с ним, хотя, говори не говори, горбатого могила исправит. Этот молодой человек проникся к себе жалостью и одновременно зол как черт. Неутешительный комплекс.

Лерой направился к лестнице, на которой работал Марк Кокс. Он окликнул плотника, и тот спустился вниз. По виду они были ровесниками, хотя Марк массивнее, с хорошо развитой мускулатурой, а Лерой худосочный; Марк загорелый, а Лерой болезненно-бледный от сидения взаперти.

Барт не слышал, о чем они беседуют. Лерой теперь говорил тихо, и его слова заглушал шум прибоя. Марк достал бумажник и что-то дал Лерою. Барт не мог разглядеть что именно, но догадывался, что это деньги. Лерой же бросил матери, что не мытьем так катаньем, но достанет деньги. Просить лучше, чем добывать иными способами, но, если парень наркоман, все впереди. Сколько веревочка ни вейся, конец найдется. Он может еще натворить дел.

А может, уже натворил? Если бы Джошуа Карауэй искал кого-то, кто сделал бы за него черную работу, о лучшем кандидате и мечтать нечего. Сколько бы ни твердил Люк, что Карауэй мочит людей собственноручно. Человек проторчал за решеткой восемь лет. Ему вполне могло прийти в голову, что лучше не высовываться и не попадать туда снова. Если так, то он, Барт, просчитался.

Лерой настоящий подарок. Джошуа мог навести о нем справки в уголовном мире. Там все наркоманы друг друга знают. Есть и еще одно преимущество. Лерой имеет доступ в дом. Ему было проще простого подпилить перила и приставить их так, чтобы не бросалось в глаза. Он мог сделать это в тот день, когда поджидал их, якобы чтобы починить кран. А то и сделать все заранее, еще до приезда Миган в Ориндж-Бич.

Тогда становится понятно, о каких деньгах он говорил матери. Он получит свой куш, когда дело будет сделано. Это, конечно, вилами на воде писано, но ему хочется получить все сразу.

Словом, выйдет или не выйдет, но он играет в эту игру уже несколько недель.

– Я рада, что ты вытащил меня прогуляться, – говорила Миган, отрывая взгляд от коллекции фарфоровых ангелов.

– Ходить по магазинам я не предлагал.

– Ой, не дави, Барт. Еще один день взаперти в доме, и у меня бы крыша поехала. Да и магазинчик крошечный, тебе до меня рукой подать из любого угла. Так что не вешай нос, а я пока выберу подарки.

Его взгляд обежал все пространство магазина и вернулся к ней.

– А что ты ищешь?

– Сама не знаю. Что может женщина подарить крутому агенту ФБР на Рождество? Ух! – Миган бросила торопливый взгляд вокруг себя, сообразив, что в городе ни одна душа не ведает, что он из ФБР. К счастью, любопытных ушей рядом не было. – Что может сексуальный красивый коммивояжер, торгующий машинами, пожелать от Санта-Клауса?

Он наклонился к ее уху и проговорил:

– Лучший подарок ему – развязная беременная женщина.

– К Рождеству я могу оказаться не беременной.

– В таком случае я готов довольствоваться бывшей.

– Не беременная. Я даже забыла, что это такое.

– Через несколько дней ты будешь проходить курс послеродовой терапии.

– Если ребенок родится в срок.

– Заканчивай с покупками, – сказал он. – И побыстрее.

– Успокойся. Кроме тебя, здесь никого нет. – Она перелистала проспекты и журналы, потом взяла еще парочку, глянула на рекламу на обложке и положила все на место.

Ее внимание привлек один проспект, где на обложке была изображена молодая женщина с ребенком у рождественской елки. Младенец как завороженный смотрел на елку и тянулся пухлыми ручонками к игрушкам. Миган дотронулась до картинки, испытывая противоречивые чувства.

Положив книжку на место, она хотела отойти от стенда, но кто-то обнял ее сзади.

– Полегче.

Она обернулась. На нее смотрела пара серых глаз. Роджер Кольер в полицейской форме.

– Я не видела тебя.

– Потому и чуть не сбила с ног.

– Учитывая, что я размерами с защитника. – Она оглянулась, но Барта не было видно.

– Если ты ищешь своего друга, то он у нас за спиной и ест нас глазами как сторожевой пес. Как я вижу, он здесь остается на Рождество, нет?

– Не знаю.

Роджер вскинул брови.

– Надеюсь, у вас все в порядке?

– Конечно. С чего это ты спрашиваешь?

Странно, но ответ его скорее огорчил. Он зашаркал ногами и положил руку на кобуру.

– Больше у тебя никаких неприятностей в «Пеликаньем насесте» не было?

– Абсолютно. – С ним надо держать ухо востро.

– Рад слышать. Будь осторожна. Одна в таком доме. Там столько ступенек. Балконов. Неровен час, что-нибудь стрясется.

Слова его звучали зловеще, но, наверное, это она так слышит. Ей все мерещится. Поиграй в прятки с маньяком, и не то услышишь.

– Постараюсь. – Она произнесла это с уверенностью, которой как раз ей не хватало.

– Надеюсь. Я бы на твоем месте был поосторожней со всякими там…

– Ты это о Барте?

– Неважно. Иногда не сразу разберешь, что за человек. Ну ладно. Мне пора. Я здесь в торговом центре подрабатываю по воскресеньям и должен ходить повсюду. Присутствие представителей правопорядка снижает воровство.

Слова его еще долго звучали у нее в голове. Роджер говорил таким тоном, будто что-то знает, и намекал, что на ее месте не доверял бы Барту. Правда, винить его не за что. Представить себе, что вдруг как с неба сваливается друг юности и вселяется к женщине на девятом месяце. Это не только Роджеру покажется подозрительным. Даже она первое время с трудом верила, что действительно нравится ему. Появился Барт.

– Ты чем-то встревожена? Твой приятель-коп что-то наболтал?

– Да нет. Просто устала. Поехали отсюда.

– Едем. Я понимаю, что из дому надо выходить, но по магазинам больше ни-ни. Здесь вроде бы и безопасно, но я все же предпочитаю контролировать обстановку на открытом воздухе.

– Слушаю, сэр. – Она козырнула и взяла его под руку.

Барт прижал ее руку и повел к двери. К ним подошел продавец.

– Минутку. Вот ваши покупки.

Барт поблагодарил его и взял большой увесистый пакет.

Разговор с Роджером немного вывел Миган из себя. Она попыталась выкинуть его из головы, пока они выезжали со стоянки и ехали к дому, чтобы снова лезть на купол и копаться в коробках, тщетно пытаясь разрешить загадку. От одной мысли о предстоящей работе у нее слегка закружилась голова.

Она положила руку на ладонь Барта.

– Остановись у продуктового магазина, Барт. Надо что-нибудь купить на обед. И Фенелде какие-нибудь сладости. Она не в себе после разговора с Лероем.

– Да, этот Лерой еще тот фрукт, особенно с матерью. Когда он приходил чинить кран, это был совсем другой человек.

– Боюсь, он с утра что-то принял. Фенелда говорила мне как-то, что у него проблемы с наркотиками. Его всего три месяца как выпустили из больницы. Он там был на принудительном лечении.

– Что он принимает?

– Фенелда говорила, что целый букет – от спиртного до крэка. Какое-то время он держался, но сейчас, по ее словам, он опять пустился во все тяжкие.

– Перед тем как уйти, он клянчил деньги у плотника.

– Слава Богу, что он не украл что-нибудь из моих ювелирных вещей в тот день, что работал у нас. Во всяком случае, я не заметила. Хотя чему удивляться: когда такое творится, тут и слона не заметишь, не то что пару колечек.

Барт остановил машину перед магазином. Миган вышла из машины и в сопровождении своего телохранителя пошла за покупками. Бедная Фенелда. Конечно, пирожные малое утешение за то, чего она сегодня натерпелась, но Миган хотелось хоть чем-то ее утешить.

Когда она входила через стеклянную дверь, зашевелился ребенок и брыкнул ножками. Последние дни малышка вертелась меньше, наверное места не хватало. Надо спросить завтра об этом доктора. Через девять дней рожать, а она до сих пор не позвонила в агентство.

Другая женщина заберет ее к себе. Ребенка Джеки. Ребенка, которого Миган вынашивала девять месяцев. Стены магазинчика начали кружиться у нее перед глазами.

– Вам помочь?

– Нет. – Она с трудом выдавила слова. – Я еще не решила.

– Выбирайте, выбирайте. Скажете мне, когда решите.

Ей нужна вся жизнь, только время бежит, а жизнь ее вдруг попала в какой-то водоворот. Единственный оплот на сегодняшний день – это бравый агент ФБР, стоящий у входа; всегда бдительный, всегда при исполнении служебных обязанностей. Но и это не может длиться вечно.

– Я возьму пару дюжин дамских пальчиков, – сказала она, и это было единственное решение, которое она могла принять в данный момент.

Дом Фенелды Шелби стоял в пятидесяти метрах от шоссе; к нему вела подъездная дорожка, изрытая ямами, как изъеденный молью свитер дырками. Барт сбавил скорость, чтобы дело не кончилось преждевременными родами. У дома стоял старый автомобиль Фенелды, рядом грузовичок Лероя.

Барт остановил машину.

Это был старинный деревянный дом. Его некогда белая обшивка нуждалась в кисти маляров. По обе стороны двери выстроились растения в горшках; деревянная терраса сотрясалась под порывами ветра и скрипела.

Цветочная клумба перед домом горела всеми цветами радуги. Красные, розовые и пурпурные анютины глазки дружно кивали им, а серый кот при их приближении шмыгнул под крыльцо. Здесь Барт не ждал каверз со стороны Лероя, но был все же начеку. Пистолет был не на виду, но под рукой.

Он отступил на шаг, когда Миган позвонила в дверь. Фенелда открыла и с вопросительной улыбкой встретила Миган, которая поспешно объяснила, почему ей захотелось навестить ее.

– Мы заезжали в кондитерский магазин, и я купила для вас пирожные к кофе. – Она протянула ей белый пакет.

– Ах, милая, ты такая же заботливая, как твоя бабушка. Та всегда чего-нибудь привозила, если думала, что я расстроена. Заходите. Выпьете кофе?

Миган кивнула.

– С удовольствием. Только мне воды. Кофеин мне сейчас вреден.

– А я так от кофе не откажусь, – подхватил Барт, входя следом за Миган в дом.

– Извините за этот грохот, – смущенно проговорила Фенелда, ведя их через гостиную на кухню. – Лерой всегда устраивает этот бедлам. И днем и ночью. Всегда одна и та же музыка. Только, по мне, так лучше, чтобы он изводил меня шумом дома, чем где-нибудь шлялся. Я понимаю, он, конечно, уже не ребенок, но у меня все время душа болит за него.

– Попросили бы слушать через наушники, – вмешался Барт. – И кошки сыты, и мыши, то бишь уши, целы.

Фенелда достала из буфета цветастые чашки.

– Лерою трудно что-нибудь объяснить. Он надевает их только тогда, когда сам того пожелает.

Лерой Шелби. Проблемы с наркотиками. Без денег. Мог он быть тем, кто покушался на жизнь Миган? Вероятно, хотя есть много вопросов. Барт осматривал помещение, одним ухом слушая болтовню Фенелды о том, какие чудные были праздники Рождества «в наши дни» и какие скучные они стали в «нынешнее время». Потом разговор опять вернулся к Лерою. Его мать беспокоилась за него, и не без причины.

Барт опрокинул чашку, и остатки кофе вылились на стол. Нельзя упускать шанс. Если ему удастся поговорить с Лероем, когда тот принял дозу, которую, скорее всего, раздобыл на деньги Марка, он что-нибудь вытянет из него.

– Я могу поговорить с ним. Толку от этого может и не быть, но у меня есть опыт: я знавал ребят, которые пытались завязать с этим делом.

– Я даже не уверена, что он послушает меня и придет сюда, – сказала Фенелда. – Раньше он меня слушал, а теперь ни в грош не ставит.

– Я могу заглянуть к нему.

– Попробуйте. Его комната в конце коридора. – Она показала, куда идти. – Идите на грохот. Мимо не пройдете.

Барт пошел по коридору и постучал в дверь. Ответа не последовало.

– Это Барт Кромвель, друг Миган Ланкастер. Я хотел бы поговорить, если ты не против. – Ответа не было. Барт попробовал ручку замка. Она легко повернулась. – Можно зайти?

Похоже, нет. Он не отвечает. Барту этого было достаточно.

Когда он открыл дверь и увидел пистолет, он понял, отчего Лерой не отвечал.