Предан(н)ая. Часть 2 (СИ)

Глава 20.

Юлька всю ночь провела в больнице, держа Сережу за руку и слушая мерный писк приборов. Это так страшно, когда ты ничего не можешь сделать, ничем не можешь помочь тому, кого любишь. Несколько часов, после приезда в больницу, она провела в коридорчике, где с отчаянием и страхом встречала каждого человека в белом халате, которые входили и выходили из реанимационной палаты с какими-то чемоданчиками и с деловым видом. Она не могла отличить и понять кто это: врачи или медсестры. Они все слились для нее в белое пятно без лица и фигуры.

Только один человек выделился и этого пятна, оказавшись лечащим врачом. Он вышел почти последним, стянул маску с лица и тихим, спокойным голосом, сказал, что у ее мужа в крови обнаружили высокую концентрацию алкоголя, от чего Юлька вскинулась, ведь Сережа не пил, он берег себя, и добавил, что ее муж, кажется, перестал пить противосудорожные таблетки, которые ему прописали. Или пропустил прием в последние пару суток.

И теперь все было плохо. Купировать приступы не получилось и Сереже дали общий наркоз, чтобы подавить нейронную активность. И врач отказывался делать какие-либо прогнозы. С одной стороны снизить дозу противосудорожного препарата не получалось, а значит Сережа так и будет в состоянии управляемого наркоза, но с другой — никаких особых осложнений не случилось. Немного поднялась температура, но не критично, сказал лечащий врач. И посоветовал идти домой отдохнуть, но она отчаянно мотала головой не в силах вымолвить ни слова.

Юльке дали успокоительное и попытались прогнать из реанимации, но она с так умоляюще посмотрела на медсестру, пришедшую выгнать посетительницу, что та махнула рукой. Только велела сидеть тихо и ничего не трогать.

Как будто бы Юльке что-то нужно, кроме Сережи. И она сжимала его руку и ждала. Ждала, что он снова придет в себя, и позовет ее. Как тогда, давным-давно.

Утром пришли Алексей Михайлович и Анна Павловна, Сережины родители. Дети остались с няней. Их Юлька не разрешила приводить сюда. Все равно не пустят.

- Юленька, - Алексей Михайлович, - положил руку ей на плечо, - тебе надо отдохнуть. Сереже бы не понравилось, что ты всю ночь просидела без сна. И дети… ты должна быть с ними.

- Нет. Я не уйду. Я должна быть здесь, с Сережей.

- Тебе надо отдохнуть…

Но Юлька упрямо помотала головой и подвинулась ближе к Сереже, словно ища у него защиту. Как обычно. Она уже не плакала, слезы иссякли и высохли, покрыв сердце сухой коркой.

Вечером к ней отправили психолога. Но Юлька упрямо мотала головой, не желая покинуть мужа. Единственно, психологу удалось добиться, чтобы она поела.

А она даже не могла думать. В голове было пусто, не было ни мыслей, ни чувств, словно она сама лежала рядом с Сережей такая же не живая. И теплота его руки стала якорем, который удерживал сознание Юльки.

Вечером Алексей Михайлович силком вывел ее из палаты и передал Светке с Пашей. Светка настороженно всматривалась в Юлькино лицо, словно желая что-то спросить. Но молчала. Только обнимала ее и гладила по голове, как маленькую девочку.

Дома ее ждала вторая лучшая подруга Васька. Необычно молчаливая и серьезная. Вдвоем со Светкой они накормили, искупали и уложили в постель бесчувственную Юльку. Несмотря на бессонную ночь, спать ей не хотелось, но она закрыла глаза и сделала вид, что спит, лишь бы подруги ушли и оставили ее одну. Больше всего ей хотелось вернуться в больницу к Сереже. Вдруг пока она здесь, там что-то случится. Что-то нехорошее…

- Думаешь, она не знает? - прошептала Васька.

- Уверена, - так же шепотом ответила Светка, - Юлька на такое не способна. Я знаю.

- Я тоже так думаю, но как же все… странно?

- Не то слово… Все очень странно.

Подружки повздыхали и вышли из спальни, оставляя «спящую» Юльку одну. А она лежала, смотрела в потолок и мысленно сжимала руку Сережи, ощущая ее тепло. Она даже не заметила, как заснула. Казалось только прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела, что в комнате светло, и даже портьеры не спасают от солнца и звуков дня.

Весь день она снова провела у Сережи. Изменений не было. Ни в лучшую, но и не в худшую сторону. Стабильно тяжелое состояние… слова врача стучали об корку в сердце и почти не доходили до Юльки. А вечером, вечером она почувствовала, как рука Сережи дрогнула в ее руке.

- Сережа? - просипела Юлька. После двух дней молчания голос пропал, - Сережа?

Но не успела она обрадоваться, что все хорошо, что он пришел в себя, как приборы, контролирующие состояние Сережи истерично заверещали. И мгновенно прибежавшие врачи вытолкали ее за дверь, ничего не объясняя. Снова, как вчера, замелькали одинаковые белые фигуры.

И она сидела на полу, прислонившись к холодной стене, у двери в реанимацию, из-за которой не доносилась ни звука. Реанимационная медсестра то и дело бегала туда-сюда, не обращая на нее внимания. А потом суета прекратилась, все вышли, а лечащий врач присел перед ней на корточки.

- Запредельные нагрузки… сердце не выдержало… мы ничего не смогли сделать…

Голос доносился до нее, как сквозь слой ваты. Но Юльке и не нужно было слышать, чтобы каким-то шестым чувством понять, что это конец…. Сережи больше нет.