Предатели Гора

Глава 10 Стена

— А вот полюбуйтесь на Клио, свободную женщину, — предложил я, сдергивая покрывало со стоящей на четвереньках женщины, взгляд которой сразу с тревогой заметался с одного из столпившихся вокруг мужчин на другого.

Под их хриплый смех я накинул поводок на ее шею.

— Она уже сделала свой вклад в победы Коса, — смеясь, проговорил один из стоящих вокруг нас мужчин.

— Держу пари, не добровольно, — поддержал его другой.

— Вы взяли меня на поводок! — возмутилась Клио, оглядываясь назад на меня, что вызвало новую волну мужского смеха.

— Пригни голову, — посоветовал мне один из солдат.

— Теперь в этом нет особой необходимости, — отмахнулся его товарищ. — Теперь они редко стреляют, не видя цель ясно.

— Где я? — спросила Клио.

— В двухстах ярдах от Форпоста Ара, — сообщил я ей.

Она вздрогнула. Это было самое близкое к стенам города из косианских осадных укреплений. Даже проходы в подкопы, сейчас закрытые воротами и строго охраняемые, и те остались позади. Единственное, что было ближе этих укреплений к городу, это частично прикрытые досками сапы, ведшие непосредственно к стенам. Эти траншеи использовались не столько для того, чтобы попытаться сделать подкоп под стены, сколько для того, чтобы прикрыть от стрел солдат, выдвигающихся для штурма. Сапа, конечно, требует намного меньше сил со стороны осаждающих, но ее, также, и не столь трудно обнаружить и противодействовать, как подкоп, который не должен остановиться перед стеной, а продолжается внутрь города а предназначен для того, чтобы скрытно провести своих солдат в тыл обороняющихся. Подкоп же под стену обычно заканчивается под фундаментом стены залом с системой опор. Позже, синхронно с атакой пехоты, эти опоры должны быть сожжены или, что более опасно, выбиты. Здесь важна четкая координация между обрушением стены и штурмом, обычно это делается по единому сигналу труб или барабанов.

— А где Елена? — спросила Клио, удивленно озираясь.

Когда этим утром мы оставили Эфиальта, я взял с собой Елену с Тироса, и Клио из Тельнуса. Елена была третьей женщиной из задолжавших за ночь в «Кривом тарне». Она же была единственной среди них блондинкой. Клио тогда стояла у стены второй.

— Я продал ее, в ста ярдах позади, — сообщил я женщине.

— Что! — воскликнула Клио.

Я выкупил ее через посредничество Эфиальта у хозяина постоялого двора за тридцать пять медных тарсков, размер ее долга, а продал за сорок, что было очень скромной ценой, учитывая ценность женщин здесь, по крайней мере, до падения города. Несколько солдат купили ее вскладчину, и теперь Елене придется служить им всем. Возможно, позже они разыграют в камни или в кости, кому она будет принадлежать. Я же, как бы по незнанию или якобы сбитый с толку ее бритой головой, запросил за нее невысокую цену. Может быть, они решили, что с данный момент я нуждаюсь в деньгах. Признаться, выкупив женщину покидая «Кривой тарн», я не планировал получить с нее какую-либо прибыль, и даже не ожидал этого. Для меня она была не товаром, с которого можно получить прибыль, а средством достижения моей цели, одним из пунктов моего плана. Однако с другой стороны, по-своему она все же была товаром, соответственно, я не был недоволен тем, что оказался в состоянии не только использовать этот товар в моих планах, но и выручить на нем немного денег.

Ее светлые волосы со временем отрастут снова, и солдаты обнаружат, что у нее имеется дополнительное очарование. Я не сомневался, что в конечном итоге, она будет стоить немалых денег. Вообще-то считается, что самыми дорогими женщинами на Горе являются те, у кого волосы темно-рыжего оттенка, хотя лично я предпочитаю брюнеток. Но нельзя отрицать, что блондинка, соответствующим образом порабощенная и дрессированная, в отчаянии пытающаяся доставить вам удовольствие, тоже по-своему небезынтересна. Бывает, что и блондинки уходят по более высоким ценам, но скорее потому, что такой цвет волос встречается реже остальных, однако оказавшись дома в ошейнике, они, конечно, ничем не отличаются от любой другой рабыни. В конце концов, по моему мнению, решающим фактором в этом вопросе является не цвет волос, а сама девушка во всей ее цельности. Все зависит, прежде всего, от каждой конкретной рабыни.

— Ну да, продал, — развел я руками под смех окружавших нас мужчин, отвечая на недоверчивый взгляд Клио. — И, кстати, прежде, чем я ее продал она неплохо себя продемонстрировала.

— Пожалуйста, нет! — простонала Клио.

Делая вид, что ищу наилучшую цену сначала за Елену, я пробрался через сеть укреплений и траншей поближе к стенам Форпоста Ара. В предыдущем редуте, одном из многих, я и продал ее. Пробраться сюда вообще не составило каких-либо трудностей. Моя форма наемника и пара женщин на привязи, явно ведомых на продажу, открывали любые ворота. Кое-кто из мужчин этого передового укрепления, присутствовавших там, как раз возвращались на свои посты. Они сами пригласили меня в этот редут, да еще и, по собственной инициативе, провели по одной из соединительных траншей. Клио, скрытую под покрывалом, мы гнали перед собой на четвереньках, иногда поощряя ее пинком ноги или ударом сложенного вдвое рабского поводка, в тот момент еще на ней не закрепленного.

— Небось, самую лучшую-то уже продал? — ворчливо поинтересовался один из мужчин.

— Можете думать, как хотите, — безразлично пожал я плечами. — Я не знаю, которая из них лучше. Что до меня, так я предпочел бы вот эту.

Клио испуганно оглянулась назад и уставилась на меня.

— Пожалуй, я тоже предпочел бы эту, — заметил один из товарищей, которые провели меня сюда.

— Фигуристая красотка, — похвалил другой.

— Джентльмены! — попыталась протестовать Клио.

— Лучшее должно быть у нас, — заявил один из мужчин, стоявших на низкой деревянной платформе, на переднем краю укрепления, — ведь мы ближе всех к врагу.

— Вот и смотри за врагом, а не на девку, — проворчал его напарник.

— Да, я бы тоже предпочел ее, — сказал кто-то, из солдат.

— Точно, — поддержал его другой.

Клио, насколько я заметил, внутренне была довольна тем одобрением, что было высказано относительно ее привлекательности, как обнаженной женщины, однако одновременно она была встревожена, ибо не могла не иметь неких подозрений относительно того, что могло бы стать логическим следствием такого предпочтения.

— Пусть она покажет себя, — предложил один из мужчин.

Я встряхнул поводок, теперь уже бывший на ее шее. Мое движение отозвалось клацаньем карабина пристегнутого к кольцу ошейника.

— Нет, — воскликнула Клио, — пожалуйста, нет!

— Что еще такое? — озадаченно спросил я у нее.

— Джентльмены, — закричала Клио, — солдаты Коса, воины, сражающиеся за правду и законность, победители несправедливости, соотечественники из-за моря, я — Леди Клио из Тельнуса, столицы Коса! Я — свободная женщина! Я прошу вас о доброте, снисходительности, и вашей защите! Спасите меня от этого варвара. Дайте мне одежду и окажите уважение! Верните мне достоинство и свободу!

— Многие из них парней, — усмехнулся я, — никогда не были на Косе, они просто наемники на косианской службе.

Женщина испуганно обвела взглядом собравшихся вокруг мужчин. Ее взгляд метался с одного лица на другое, но на большинстве этих лиц читалось веселье.

— Ну почему же, например я из Тельнуса, — заявил один из солдат.

— Я тоже, — поддержал его второй.

— Я свободная женщина! — крикнула Клио. — Я требую этого!

Оба парня с Коса лишь улыбнулись в ответ.

— Некоторые из этих ребят уже давненько не имели женщин, — заметил я.

— В каком смысле «не имели»? — запнулась Клио.

— В том самом, — усмехнулся я.

Эти мужчины были бойцами передних линий, по крайней мере, большинство из них. Именно на их плечах лежала основная доля опасности и риска при обороне во время вылазок гарнизона, и во время штурмов. Осада выдалась долгая и трудная. Те, кто не имел никакого отношения к Косу и был наемником, воевавшим только за деньги и некую долю трофеев, с большой долей вероятности окажутся глухи к обращениям к косианской солидарности или патриотизму. Они были преданны скорее своим капитанам и товарищам по оружию, а не Косу. В некоторых случаях они могли бы быть верными своему слову, присяге или клятве, или же если бы они точно знали, что они отмечены в вербовочных таблицах и контрактах. Что касается мужчин с Коса и их ближайших союзников с Тироса, то они к настоящему времени, превратились в суровых ветеранов, если, конечно, они еще не были ими прежде, то есть людей, которых вряд ли можно было бы поколебать призывами корыстных красоток. Эти мужчины уже привыкли смотреть на таких женщин, причем вне зависимости от города, с точки зрения ошейника и цепи.

— Почему же Ты тогда не в Тельнусе? — поинтересовался один из косианцев.

Клио сразу заткнулась и испуганно опустила глаза.

— Она жила за счет мужчин, следуя за ними и эксплуатируя их слабости, — ответил я за нее. — Она задолжавшая шлюха. Я оплатил по ее счетам и, таким образом, теперь фактически владею ей как собственностью, согласно закону о выкупе.

— Но он не освободил меня! — возмущенно крикнула она.

— Конечно, нет, — усмехнулся я.

— Где Ты подобрал ее? — спросил у меня косианец.

— На юг отсюда, на Дороге Воска, — ответил я, — в «Кривом тарне».

— Знаю я это местечко! — кивнул один из мужчин.

— Я тоже, — сказал другой.

— Меня как-то здорово там надула одна такая шлюха, — проворчал первый, — выкуп за нее стоил мне тогда трех серебряных тарсков, плюс деньги на проезд, как она сказала до Коса. И за все это я получил не более чем поцелуй! Она заявила мне, что если перевести наши отношения в физическую плоскость, то это унизит нас обоих. Короче, она посмеялась надо мной, да еще помахала мне с задка удаляющегося наемного экипажа моим собственным кошельком и расписками о выкупе. Каким же дураком я тогда себя почувствовал. Частенько я мечтал о том, чтобы с ней сделал, окажись она в моей власти, голой и в ошейнике! Ужо я хорошо бы ее попользовал! Кстати, ее звали Лиомач.

А вот услышать это мне было крайне интересно. Знай я эту историю раньше, то взял бы с собой Лиомач. Не исключено, что Лиомач, которая казалась на цепи Эфиальта, могла бы оказаться той же самой женщиной. Если так, то я не сомневался, что она была бы рада возобновить свое знакомство с этим косианским солдатом. По крайней мере, уж он-то точно обрадовался бы. Впрочем, даже если она и не была той же самой женщиной, все равно она зарабатывала на жизнь тем же способом, и звали ее так же. Вполне возможно, что этого было бы достаточно, чтобы заинтересовать этого парня ее покупкой. А уж окажись она именно той женщиной, не думаю, что кто-нибудь позавидовал ей, если бы она оказалась во владении своего бывшего простофили. Она бы точно обнаружила, что их отношений действительно перешли в «физическую плоскость». Более того их отношения стали бы тотальными, самыми тотальными из отношений, возможных между мужчиной и женщиной, тех в которых она — полная рабыня, и он ее абсолютный рабовладелец.

— В действительности эта женщина, — кивнул я на Клио, — зарабатывала на жизнь именно тем же самым образом как твоя Лиомач.

— Убить ее, — зло бросил косианец.

— Не убивайте меня, пожалуйста! — взмолилась Клио, затравленно озираясь вокруг, но в глазах многих мужчин смотревших на нее не было ни капли сочувствия.

— Она жила за счет мужчин, — прошипел второй косианец.

— Я больше так не буду! — закричала Клио сорвавшимся на фальцет голосом.

Она переводила взгляд с одного лица на другое, но, похоже, не находила среди них ни одного, на котором было бы сочувствие к ней.

Даже если не принимать в расчет их гнев, эти мужчины были гореанами, а значит, многие из них расценивали женщин с точки зрения совершенства ошейника. К тому же, многие из них были недовольны свободными женщинами своего города в частности и свободными женщинами вообще. Редкий мужчина, время от времени, не рассматривал женщин своего собственного города как столь же подходящих для того, чтобы надеть на них ошейник, как и женщин из других городов. В конце концов, разве они все не были женщинами? Многие гореане завидовали мужчинам Тарны, где рабыней была почти каждая женщина.

— Я больше не буду этим заниматься! — прошептала Клио.

— Конечно же, Ты не будешь делать этого. Более того в будущем Ты не сможешь даже пытаться сделать то, чего тебе хотелось бы, — заверил я ее. — Думаю, что Ты будешь делать только то, что тебе положено делать в рамках ошейника.

— О нет, пожалуйста, нет! — заплакала женщина.

— Я встряхнул поводок, — напомнил я. — Ты все еще не продемонстрировала себя. Тебе повезло, что Ты пока свободная женщина, а не рабыня. Но даже в этом случае я недоволен. Ты меня поняла?

— Да! — поспешно ответила она.

— В таком случае, как только я дерну поводок снова, Ты начнешь выступление.

Клио мелко дрожа, опустила голову.

— Ты меня поняла? — переспросил я.

— Да, — прошептала она.

— Джентльмены, вы должны помнить, — предупредил я, — что она — только свободная женщина, не стоит ждать от нее многого.

Я дернул поводок, и обнаженная Леди Клио, попыталась показать себя. Ничего кроме смеха это ее выступление не вызвало.

— Надеюсь, Ты сможешь добиться большего успеха, — заметил я.

Женщина растянулась на животе, прямо на земле у основания палисада и заплакала.

— Да выпори Ты ее, — предложил высокий мужчина, презрительно наблюдавший за ней, сложив руки на груди.

Клио подняла голову и испуганно посмотрела на него.

Внезапно, глаза мужчины блеснули интересом. Я не видел того, что произошло между ними во время этого мгновенного обмена взглядами, но я заподозрил, что он мог увидеть в ее глазах нечто мимолетное, некую вспышку внезапного страха и узнавания, свидетельствующую о том, что она рассмотрела в нем своего владельца.

Женщина поскорее уткнулась головой в землю и задрожала еще сильнее.

— На колени, — скомандовал я. — Живо!

Заливаясь слезами, она поднялась с земли и встала на колени.

— Колени в стороны, — приказал я, и Клио, став пунцовой от стыда, послушно раздвинула ноги.

Она изо всех сил старалась не смотреть на высокого парня, но ее взгляд словно магнитом тянуло именно к нему.

— Теперь выступай! — потребовал я. — Двигайся. Привлеки внимание к своим прелестям.

Леди Клио снова сделала попытку привлечь к себе внимание. Получилось не очень, но уж как могла.

— Возможно, выглядит это не очень, джентльмены, — объявил я, держа поводок в натяг, — но для такой женщины, это — необычная активность. Мы все понимаем, что она не приучена делать это. Возможно, со временем она будет выступать лучше. Но посмотрите на это с другой стороны, джентльмены. Я подозреваю, что это — намного больше, чем было предоставлено многим парням, которые заплатили за ее еду, жилье, одежду, переезды, за ее роскошь и капризы, оплатив многочисленные счета.

— Чего замерла? Продолжай выступление, — велел я. — Ты можешь не стоять на коленях, но не вставать на ноги.

Она уставилась на меня в диком протесте.

— Что? — осведомился я.

— Не заставляйте меня делать эти вещи, — взмолилась она. — Не заставляйте меня танцевать и извиваться. Я же свободная женщина!

— Твоя свобода скоро будет делом прошлым, — сообщил я ей. — От того, насколько хорошо Ты сделаешь это сейчас, может зависеть качество твоей жизни в будущем. И не бойся. Я знаю, что на самом деле Ты — рабыня. Я понял это по твоему поцелую, еще у стены в «Кривом тарне». Подозреваю, что, во время того поцелуя, Ты тоже это поняла.

Мужчины встретили мои слова веселым смехом. Клио бросила взгляд на высокого парня, и торопливо опустила голову, не увидев, как он улыбнулся.

— Леди Елена с Тироса, твоя подруга, которую Ты помнишь по стене на постоялом дворе и каравану, уже в рабском ошейнике, — сообщил я ей.

Его надели на шею женщины сразу же, едва деньги от ее продажи оказались в моем кошельке.

Клио оглянулась на меня.

— В ее выступлении, моментально проявилась необузданная рабыня, в результате, она сама тут же узнала, кем была все это время, — поведал я ей. — И, кстати, это необыкновенно понравилось мужчинам, и тем самым подняло ее цену. Теперь твоя подруга в ошейнике.

Клио заплакала.

— Откровенно говоря, я не ожидал, что Ты окажешься хуже ее, — добавил я.

Она метнула в меня сердитый взгляд.

— Возможно, все дело в том, что женщины Тироса, превосходят своих сестер с Коса? — предположил я.

— Да быть того не может, — пробасил один из солдат, причем довольно сердито.

Его замечание было встречено смехом остальных. Похоже парень был родом с Коса и не чужд своеобразного патриотизма.

— Но с другой стороны, — продолжил я, — я слышал, от одного парня из Порт-Кара, что там предпочитают рабынь косианок.

— Покажи нам, на что способна косианка, — потребовал от женщины один из ее соотечественников.

— Получается, что это не женщины с Тироса превосходят женщин с Коса, а просто в данном конкретном случае Ты оказалась хуже Леди Елены.

Клио снова обожгла меня сердитым взглядом.

— Впрочем, что может быть неожиданного в том, что некая женщина с Тироса превосходит некую женщину с Коса, — продолжил я дразнить Леди Клио. — Кроме того, нет ничего позорного в том, чтобы быть ниже Леди Елены. Все же она дама довольно привлекательная и, со временем, может даже стать танцовщицей.

— Я не хуже Елены, — сердито бросила Клио.

Ее страстный протест вызвал волну смеха среди мужчин. А Клио опять украдкой взглянула на высокого парня. Именно в этот момент, пока она не успела отвести взгляд от заинтересовавшего ее мужчины, я резко дернул поводок, давая ей почувствовать строгое натяжение на кожаном ошейнике.

— Ого! — воскликнул мужчина.

Я был вполне доволен Клио.

Она полностью оправдала мои ожидания. Я сразу почувствовал, что именно она, окажется самой возбуждающей и желанной из этих двоих, и не ошибся. Мое предчувствие было причиной того, почему я оставил ее напоследок, для показа в самом близком к Форпосту Ара укреплении. Безусловно, мне был нанесен некоторый ущерб. Я не мог забыть прекрасные темные волосы Клио. Как уже было отмечено, я весьма неравнодушен к брюнеткам. Конечно, кто из них, в конечном итоге, окажется лучшей рабыней, я знать не мог. Пусть уж такие женщины отчаянно конкурируют друг с дружкой и с другими рабынями, стремясь стать лучшими.

Один из мужчин вскрикнул от удовольствия.

Это было превосходным движением на поводке, кстати. Клио показала себя просто блестяще. Такие движения кажутся очень естественными для женщин. Возможно, они, до некоторой степени, как и движения рабских танцев, являются для них инстинктивными, своего рода биологическим шаблоном или генетической матрицей, ставшей результатом тысячелетнего искусственного отбора. Возможно самые соблазнительные из пленных женщин, те, которые извивались лучше других на их привязях или в их узах, чаще использовались в качестве объекта сексуального завоевания. Но с другой стороны, нельзя исключать и того, что они связаны с чем-то еще более глубоким, с биологической потребностью женщины принадлежать и любить.

— Превосходно! — не смог сдержать эмоций еще один мужчина.

Интересно, не ощущала ли Клио эти глубокие, темные, чудесные и одновременно пугающие эмоции внутри себя, не осознавала ли она законность своего подчинения мужчинам, не было ли у нее предчувствия ожидавшей ее судьбы. Не могло ли случиться так, что в тишине своего жилища, спрятавшись от всего мира, она, встав перед зеркалом, примеряла на себя рабский поводок. Как знать, я бы не исключал того, что там, перед зеркалом, надев на себя ошейник и поводок, она даже тренировала эти движения. Для одиноких женщин весьма обычно делать подобные вещи, зачастую в путах и цепях, выражая тем самым тоску по владельцу.

— Превосходно!

— Великолепно!

Возможно, что Клио, избирая столь опасный образ жизни, где-то на уровне подсознания понимала, что он рано или поздно мог бы привести ее к ошейнику.

— «Клио» — это может стать превосходной кличкой для рабыни, не так ли? — спросил я у мужчин.

— Верно! — поддержали меня сразу несколько человек.

Клио вспыхнула от удовольствия, и кажется, даже стала даже извиваться еще чувственнее, чем до этого.

Я не мог не видеть, что она уделяла слишком много внимания высокому парню.

— На живот, — скомандовал я Клио и, указав на седого мужчину, опираясь на лопату, стоявшего в стороне, потребовал: — Он скучает, обрати внимание на него.

Седой сапер усмехнулся.

— Нет! — вдруг выступил вперед высокий парень.

Мне показалось, что реши я сейчас противоречить ему, и он бросится в атаку. Клио остановилась и, не вставая с колен, обернулась и озадаченно посмотрела на него.

— Я покупаю ее! — заявил он.

— Она не какая-то там дешевая девка, — решил поторговаться я.

Оказалось, что я мог неплохо заработать Клио, и мне тут же захотелось выжать из этой сделки все возможное. Боюсь, что должен признаться в том, что иногда, без особых на то причин, во мне может вспыхнуть какая-то меркантильная жадность. Ну есть у меня такая черта характера!

— Серебряный тарск! — выкрикнул парень.

— По рукам! — поспешно крикнул, пока он не передумал.

Признаться, я не ожидал ничего подобного. Клио, выкупленная через Эфиальта, стоила мне всего тридцать медных тарсков. Возможно, увидев рвение этого товарища, я должен был начать торговаться с большей суммы, но, в конце концов, он захватил меня врасплох своим роскошным предложением, и даже у моей меркантильной жадности есть свои пределы, особенно когда я удивлен.

— На четвереньки, — скомандовал я Клио, и как только она это сделала, добавил, протягивая руку к рослому парню: — Серебряный тарск.

Монета мгновенно легла на мою ладонь. Я быстро убрал выручку в кошелек и снял свой поводок и ошейник с шеи проданной женщины. Не успел я еще спрятать эти аксессуары в мешок, как услышал сухой щелчок и тонкий вскрик Клио. Получившая свой первый ошейник рабыня, смотрела на владельца.

— Она неплохо танцует танец поводка, не так ли? — заметил я.

— У меня она будет делать это еще лучше, — мрачно заверил меня покупатель.

Клио быстро склонила голову, и, без какого-либо требования, поцеловала его ноги.

— Эй, а как насчет поделиться, — забеспокоился один из мужчин.

— Пусть она станцует еще, — призвал другой, — и без поводка.

— Пустить ее по рукам, — предложил третий, — всем по очереди.

— Она моя, — объявил высокий парень.

— А мы — твои товарищи по оружию, — напомнил четвертый.

— Верно! — поддержал его пятый.

— Не волнуйтесь, парни, — опомнился высокий. — Конечно, я поделюсь рабыней и моей удачей со всеми вами, просто не забывайте, что в конечном итоге, она принадлежит мне одному, и что это моя собственность.

Теперь все мужчины, напрочь забыв обо мне, столпились вокруг Клио. Я даже едва мог разглядеть ее за их спинами. Даже часовой с низкой деревянной платформы, возвышавшейся над укреплением, оставил свой пост, и поддавшись всеобщему ажиотажу, присоединился к ним.

Я, оставаясь незамеченным, отступил в ближайшую сапу, и через мгновение, повернулся и поспешил к стенам. Местами траншея была прикрыта настилом, который защищал рабочих и солдат. Не прошло и ена, как я добрался до конца прохода, оказавшись ярдах в двадцати от стены. Здесь все было завалено валунами, вероятно сброшенными со стены. Некоторые встретились мне еще в сапе, оказавшись там, пробив деревянные перекрытия. Когда я, с бешено колотящимся сердцем, появился из траншеи, я тут же принялся размахивать лоскутом белой ткани, которая на Горе, как и на Земле, является сигналом перемирия.

— Хей! — крикнул я, остановившись у самого подножия круто уходящего вверх контрфорса. — Не стреляйте! Я — друг. Я прибыл сюда от регента Ара Гнея Лелиуса, с сообщением для Амилиана! Впустите меня!

Ответом мне была полная тишина.

На этом участке стены не было никаких дверей или проходов, а большие городские ворота находились в сотнях ярдов отсюда. Впрочем, в такое время было сомнительно, чтобы их открыли даже для одного человека.

Я принялся еще энергичнее размахивать белой тряпкой.

То, что такая ткань используется на Горе, в качестве знака перемирия исторически может быть напрямую связано с подобным сигналом на Земле. Понятно, что у многих гореанских традиций и методов было земное происхождение. С другой стороны, в случае с белым флагом может иметь место простое совпадение. В конце концов, белая ткань, олицетворяющая чистоту помыслов, представляется разумным и естественным символом указывающим на нейтралитет. Иногда для подобных целей используются белые штандарты, или, что встречается чаще, штандарты, покрытые белой тканью. Существуют и другие формальные сигналы, подходящие для таких задач, например символическое откладывание оружия в стороны. Вот только я был не той ситуации, чтобы отложить в сторону свое оружие.

— Впустите меня! — прокричал я снова.

Да есть там вообще кто-нибудь? Я оглянулся, бросил взгляд в сторону укреплений и с облегчением вздохнул, не заметив там никакой необычной активности.

— Хэй! — отчаянно завопил я, размахивая тканью. — Хэй!

Тишина.

— Есть там кто-нибудь? — крикнул я.

На какое-то мгновение мне е голову пришла совершенно дикая по своей иррациональности мысль, что город уже оставлен, но я тут же одернул себя. Конечно, это невозможно. Гарнизон и население, не могли уйти незамеченными. Сухопутные пути были блокированы, так, что урт не проскочит. Вся местность в округе была переполнена косианцами, их наемниками и союзниками. Гавань закрыта с бонами. Более вероятно было предположить, что людей на стенах в данный момент находилось немного. Основная масса защитников отдыхала и поднималась на стены и занимала свои места, скорее всего, по сигналам тревоги при возникновении угрозы штурма. Я гнал от себя мысль о том, что меня в любой момент могут заметить косианцы, и что я сам завел себя в ловушку, пробравшись к этой стене.

— Да есть там хоть кто-нибудь? — заорал я, отчаянно надеяться, что меня не услышат в косианских укреплениях.

Внезапно из-за одного из зубцов вылетела корзина на веревке и, опустившись вниз, замерла рядом со стеной. Подбежав к ней и заглянув внутрь, я озадаченно уставился на золотой кругляшек с изображением тарна.

— Ты что, с ума сошел, приходить сюда при свете дня, — послышался недовольный голос сверху. — Клади еду в корзину и быстро сматывайся! И молись, чтобы тебя никто не заметил!

Я отошел от стены на несколько ярдов и заткнул белую ткань за пояс. Забираться по веревке на стену не было никакого смысла. Ее бы просто обрезали или сбросили и хорошо если не в тот момент, когда я буду достаточно высоко.

— Я — Тэрл из Порт-Кара, — представился я, — из города враждебно настроенного к Косу.

— А еда у тебя есть? — спросил мужчина, изможденное и осунувшееся лицо которого виднелось в одной из бойниц приблизительно в восьмидесяти футах выше подножия.

— Я прибыл от Гнея Лелиуса, регента в Аре, — сообщил я. — Я принес послание для Амилиана! Пустите меня внутрь!

Вместо ответа, я увидел арбалета высунувшийся из соседней амбразуры. Бойницы здесь, как и во многих других городах, снаружи были шире, чем внутри, что предоставляло более широкий угол обстрела.

— Еда у тебя есть? — повторил свой вопрос все тот же голос.

— Нет! — ответил я.

— Ну тогда проваливай! — бросил он, и корзина сразу поднялась на несколько ярдов вверх.

— Впустите меня! — завопил я. — Вот посмотрите! У меня курьерская сумка! Я взял ее у одного из курьеров Артемидория. В ней может содержаться полезная информация! Впустите меня!

— Похоже, у тебя нет ничего для нас полезного, чтобы впустить тебя, — заметил мужчина на стене.

— Впустите меня! — попытался настаивать я. — Только не стреляйте!

Это я уже крикнул товарищу с арбалетом, недвусмысленно взявшему меня на прицел.

— Убирайся! — приказал другой голос.

— Это было безумием с твоей стороны, прийти сюда, — сообщил мне первый голос.

— Да это просто шпион, которого подослали, чтобы он разведал наши силы и оборону, — предположил второй.

— Да нет же! — крикнул я. — Ну завяжите меня глаза, если вы мне не доверяете. Только отведите меня к Амилиану!

— Тебя заметили, — сообщил мне еще один мужчина хриплым голосом, и ткнул пальцем в сторону укреплений косианцев.

Обернувшись, я увидел, что часовой, снова появившийся на смотровой площадке, смотрит в мою сторону.

— Кажется, твои друзья зовут тебя к себе, — заметил все тот же хриплый голос. — Беги домой, если сможешь.

Арбалет, было опустившийся, снова был нацелен на меня. Более того, в соседней амбразуре, появился еще один.

— Не стреляйте! — закричал я.

— Шпион! — выкрикнул один из солдат.

— Нет! — поспешно отозвался я.

— Если Ты не шпион косианцев, то как так получилось, что Ты прошел через все линии их укреплений? — спросил хриплый голос.

— Я не шпион! — настаивал я.

— Тогда как Ты оказался здесь? — поинтересовался другой голос.

— Перехитрил их, — ответил я.

Мое абсолютно правдивое заявление было встречено смехом. Неприятным смехом.

— Впустите меня!

— Возвращайся к своим друзьям, — смеясь, посоветовали мне.

— Я из Порт-Кара! — в отчаянии закричал я. — Я — курьер Гнея Лелиуса. Вызовите Амилиана, если никто другой не может впустить меня!

— Сейчас тебя впустят. Вон твои дружки уже забеспокоились, — сообщил мне один из солдат. — Кажется, к тебе поддержку отправили! Беги давай, и возможно, Ты сможешь добраться до траншеи быстрее, чем наши стрелы.

Я оглянулся, но не двинулся в сторону сапы. Точно. В укреплении косианцев было заметно движение. Я смог разглядеть мелькающие тут и там фигуры солдат.

— Впустите меня! — взмолился я, в тот же момент бросаясь к стене вплотную.

Два болта почти одновременно воткнулись в то место, где я только что стоял.

— Впустите меня! — заорал я вверх, прижимаясь к стены.

Я оказался в мертвой зоне, и попасть в меня сверху теперь было проблематично.

— Если Ты — друг, покажись, — предложили мне.

— Выйди, чтобы мы смогли увидеть тебя, дружище, — пригласил меня другой голос.

Внезапно, еще один болт врубился в стену чуть выше моей головы. На этот раз он прилетел со стороны укрепления косианцев.

— Эй, кажется, это они в него стреляют! — послышался удивленный голос сверху.

Еще прежде чем он успел договорить, два ответных болта со стены унеслись в сторону укрепления косианцев. Один из них срикошетив от валуна ушел в воздух, со стуком вонзился в деревянный палисад.

Я услышал шорох корзины, что бороздя по стене, быстро пошла вниз. Именно в этот момент, я заметил мужскую фигуру, поднявшуюся над палисадом косианского укрепления, и наставившую на меня лук. Я заметался у стены, двигаясь то быстро, то медленно, переводя взгляд то на него, то на спускающуюся веревку. Его стрела высекла искры из стены прямо перед веревкой над моей головой. Он взял слишком высокий прицел.

Я изо всех сил вцепился в веревку чуть выше корзины, и меня потащило вверх. То периодически отталкиваясь от стены и дико раскачиваясь, то перебирая по ней ногами, и всячески старался сбить прицел тем, кто сейчас целил в меня.

— Стреляйте! — донеслось до меня со стороны косианского укрепления, и еще две стрелы ударились в стену поблизости от меня.

— Стреляйте! — послышалась команда сверху.

Я продолжал движение вверх, то лихорадочно перебирая руками, когда веревка замирала, то рывком взлетая на новую высоту, когда ее тянули солдаты на стене. Еще несколько стрел ударилось вокруг меня, выбивая из стены искры и каменную крошку, прежде чем я, наконец-то, после этого показавшегося мне бесконечным подъема, с сованной на руках кожей, оказался на вершине стены в восьмидесяти футах над землей. Между зубцов появились руки, схватили меня и втянули внутрь.

— Благодарю вас! — прохрипел я, задыхаясь от усталости.

Меня тут же бросили на живот на площадку позади зубцов. Руки заломили за спину, оружие и кошелек отобрали.

— Раздеть его и заковать в кандалы, — послышался грубый мужской голос.

Через мгновение, меня, лежащего на животе, раздели и заковали в цепи. На запястьях сомкнулись браслеты наручников, которые соединялись цепью с ножными кандалами, запертыми на моих щиколотках.

— Я — Тэрл из Порт-Кара, — повторил я, — курьер от Гнея Лелиуса, регента Ара!

— Накинь ему чего-нибудь на голову, — приказал тот же голос с командными нотками. — Его белая тряпка подойдет.

Белая ткань, которую я принес с собой как знак мирных намерений, сложили вдвое и накинули мне на голову, завязав под подбородком.

— Поставьте его на колени, — приказал мужчина, и меня рывком подняли с платформы.

— Вот это было при нем, — сообщил другой голос.

В импровизированном мешке я мало что мог рассмотреть. Лишь какие-то неясные фигуры вокруг меня.

— Веревку ему на шею, — приказал начальственный голос.

Одна из фигур склонилась ко мне, и на моей шее затянулась петля.

— Освободите меня и отведите к Амилиану! — потребовал я. — Сообщение для него в моем рюкзаке. Он может также заинтересоваться содержимым курьерской сумки. Я не знаю, что в ней, но я взял ее у курьера Артемидория, к югу отсюда, на Дороге Воска, в постоялом дворе называемом «Кривой тарн»!

— Даже не надейся, с закрытыми глазами и на веревке, тебе не удастся ничего узнать о нашей обороне, — сказал кто-то из мужчин.

— Отведите меня к Амилиану, — попросил я.

— Заткнись, шпион, — рявкнул на меня тот же голос.

— Я не шпион! — раздраженно бросил я.

— А давайте повесим его, — предложил он. — Пусть слины с Коса знают, что мы не будем напрасно тратить время, разбираясь с их шпионами.

— Я не шпион! — прорычал я.

— Хорошо, — одобрительно сказал другой голос.

— Закрепим веревку вот здесь, — сказал человек слева от меня, — и покажем этим слинам, что их шпион разоблачен, сброшен со стены, и повис через считанные ины после того пробрался в город.

— Превосходная идея! — поддержал его еще один мужчина.

Я почувствовал, что веревка дернулась на моей шее. Потом чьи-то руки легли на мои плечи.

— Эй, вы что, забыли, как они стреляли в меня! Вы же видели это! — напомнил я.

— Но они же ни разу не попали в тебя, — заметил человек.

— А вы предпочли бы, чтоб они попали? — спросил я.

— Возможно, для тебя это было бы лучше, если бы они это сделали, — мрачно добавил другой, и меня подняли на ноги.

— Веревку я привязал, — сообщил голос слева.

— Я пришел к вам под белым флагом, — напомнил я. — Вот значит как жители Форпоста Ара уважают законы войны?

Руки мужчин еще крепче сжались на моих плечах. Я чувствовал легкий ветерок, сквозивший через бойницу справа от меня. Сквозь ткань на моей голове я мог различить открытое пространство между зубцами.

— Ну-ка постойте, — услышал я чей-то голос, а затем звук развязываемого узла.

Кажется, веревка снова стала всего лишь поводком.

— Должен признать, что мы почти забыли нашу честь, — сказал мужской голос. — Мы благодарны тебе за то, что Ты напомнил нам об этом. Безусловно, это позорно для нас, что это было сделано косианским слином. Впрочем, это не столь важно. Важно просто помнить об этом. Признаться, до сего момента я даже представить не мог, насколько мы опустились. В оправдание могу сказать, что мы многое перенесли за эти дни, и потеряли многих товарищей.

— Эй, позади их укреплений, как мне кажется, собираются косианцы, — сообщил мужчина, по-видимому, наблюдатель.

— Утренний штурм, — устало вздохнул другой.

— Незнакомец, — обратился ко мне мужчина, который говорил мне о чести, — знай, что Ты был оставлен в живых, только потому, что вошел в город, под белым флагом. И, вынужден признать, еще немного и все могло закончиться иначе. Однако теперь, под его эгидой, Ты в такой же безопасности, как если бы находился под защитой железных стен. Честь Форпоста Ара еще чего-то стоит. Я даю тебе право выбора, если хочешь, можешь вернуться к своим с Коса.

— Отведите меня к Амилиану, — устало попросил я.

— И все же, я думаю, что Ты — шпион, — вздохнул он.

— Я не шпион, — в который раз повторил я.

— Надеюсь, Ты понимаешь, что как только тебя уведут к Амилиану, то Ты утратишь защиту флага, под которым пришел? — осведомился мужчина.

— Я это отлично понимаю, — заверил его я.

— Отведите его к командующему, — приказал он.

— Дайте мне хоть что-то из одежды, — попросил я, как только меня отвели от бойницы, — хотя бы лоскут моей туники, чтобы прикрыться.

— Собрался уже большой отряд косианцев, — сообщил наблюдатель.

— Ты пришел как шпион, — сказал мне солдат. — Вот, как пойманный шпион Ты и пойдешь к Амилиану.

Чьи-то руки плотно сомкнулись на моих плечах.

— Уведите его.