Предатель. Вернуть любимую (СИ)

ЭПИЛОГ

6 месяцев спустя

Рита

— До сих пор не верится, что строительство завершено! — восторгается Арина, расхаживая по приюту для животных.

Он большой — отдельное здание на пять этажей и обширная территория с летними вольерами и площадками для комфортного выгула животных.

При строительстве я не экономила, старалась, чтобы все было по высшему классу, потому что мне было важно, чтобы мои «хвостики» чувствовали себя здесь как дома, а не сиротками. Много людей финансировали строительство, среди них даже был господин из Германии.

Но главный финансовый рывок случился, когда на благотворительный счет стали поступать деньги от анонимного спонсора.

Я спрашивала Мирона, не он ли это? Он сказал, что нет, не он. И я по глазам видела, что не врет. Суворов сам был обескуражен.

Я даже предположила, что это могла быть Виталина, таким образом искупающая свои грешки. Однако это невероятно. Откуда у разорившейся блогерши такие деньжищи?

Ангельский образ Лактионовой разрушен. Ее мать наняла хорошего адвоката, и тот отмазал Виталину. Но счастья она так и не получила. После грандиозного провала и тех публикаций, где показано ее истинное лицо, многие подписчики отвернулись от блогерши, рекламодатели прекратили сотрудничество. Лактионова сменила тактику и пытается держаться на плаву, записывая тупые, якобы с юмором, ролики, но люди относятся к ней как к юродивой. Смотрят ради хейта…

Багиров и Баринов за решеткой. Эти точно не помогали бы — они меня теперь наверняка всей душой ненавидят. Но я это переживу. Зато мерзавцы получили по заслугам.

— Не без трудностей, конечно, но когда цель действительно твоя, все двери открываются. Я пробовала стать моделью, и обязанностей там было гораздо меньше, а мне та работа давалась в тысячу раз сложнее. Сюда же я не заставляю себя ехать каждое утро, а лечу с удовольствием!

— Ты молодец, Бельская. Я горжусь тобой. За то, что не бросила учебу, что нашла в себе силы пережить все беды.

Приобнимаю подругу и опускаю взгляд во двор — там Мирон организовывает сегодняшнее открытие моего приюта, натягивает красную ленту, которую я буду перерезать, раздает приказы сотрудникам.

Обычно Суворов не вмешивается в мои дела, но сегодня сделал исключение.

Мы с Мироном дали друг другу еще один шанс и начали наши отношения заново так, как должно быть. Уже полгода он ухаживает за мной, постоянно находится рядом, поддерживает во всем. Он все еще живет в своей квартире, но все чаще остается у меня.

— Пора спускаться, — напоминает Арина, — гости подъезжают.

Накинув пальто, мы направляемся к главным воротам.

— Как ты? — ловит меня Суворов и, положив ладонь на талию, целует в щеку.

— Немного волнуюсь.

— Это нормально, любимая. Но все будет хорошо.

Какой-то он сегодня загадочный. И взгляд такой задумчивый. Мирон вроде бы здесь, а мысли его где-то далеко…

По ту сторону распахнутых ворот в первых рядах я вижу семью Суворовых и Расуловых в полном составе. И блистательную Эльвиру Леопольдовну тоже. И моих маленьких приятелей Ваню и Диму с родителями. А возле них скрюченную старушку в кокетливой шляпке и бордовом пальто — бабу Глашу, которая согласилась отдать мне почти всех своих питомцев с условием, что будет их навещать. И других горожан, пришедших на открытие приюта. Ну и журналистов, самой собой — пиар не бывает лишним.

Я искренне благодарю всех собравшихся. Возможно, уже сегодня некоторые мои питомцы обретут новый дом. Мирон торжественно вручает мне ножницы.

Ах, у меня трясутся руки, когда я подношу их к ленте…

— Эй вы! Жируете, да? — вдруг слышу из толпы гнусавый голос и замираю.

Оглядываюсь, а люди расступаются, пропуская вперед женщину, которую я уже не узнаю… Еще полгода назад я могла найти в лице этой женщины знакомые черты, а сегодня это уже невозможно.

— Что, мразь неблагодарная, котиков кормишь, собачек? Пока твоя мать по помойкам побирается! И не стыдно тебе? А?

Все объективы камер направляются на грязную пьяную женщину, а меня с ног до головы захлестывает жаром так, будто окатили кипятком. Лицо горит.

— А ты что стоишь? — покачиваясь, обращается она к Суворову. — Деньги за девку мою давно закончилась, давай плати еще!

Это уже не моя мать. Моя мама — симпатичная, хрупкая, пусть и слабовольная женщина — осталась только в моих воспоминаниях.

Она не была идеальной, лупила меня, не кормила, не пускала в дом, пока развлекалась со своими любовниками, не любила меня, говорила, что мешаю ей строить личную жизни, но я любила ее и уже давала ей шанс.

Но она снова выбрала отчима и пьянство и опять явилась за деньгами. Но с меня довольно. Если она хочет сгореть от алкоголя, я это оплачивать не собираюсь.

На смену жара вдруг приходит холод. Я будто превращаюсь в лед.

— Охрана! — уверенно зову. — Кто пустил сюда эту городскую сумасшедшую?

— Ритка, ты че, рехнулась?! — вопит мать. — Это же я!

Но ее уже выводят вон. А ко мне подходит журналист с микрофоном.

— Маргарита, это действительно ваша мать?

— Нет, моя мама скончалась в прошлом году. Я понятия не имею, кто эта женщина.

На душе у меня остается неприятный осадок, но я и с этим справлюсь.

С удовольствием провожу экскурсию по всем этажам, рассказываю о питомцах и слышу много теплых слов и комплиментов. И на душе становится светло и приятно.

Поле начинается фуршет. День открытых дверей в моем приюте проходит замечательно, и к вечеру мероприятие постепенно сворачивается. Со мной остаются только Мирон и Арина, ну и Сёма, разогревающий авто на улице.

— Жаль, что Славик не приехал, — говорю подруге. — Опять работа?

— Ну-у, — вздыхает она. — Женился не на мне, а на своей мастерской.

— А как же то интересное предложение насчет новой должности?

— Да там что-то не срослось. Ладно, Ритка, помчала я домой ужин мужу готовить. А то приедет и злой будет, если не поест.

— Ладно, пусть тебя Семён отвезет.

Выхожу с ней за ворота и машу ей рукой на прощание. Когда серебристая машина скрывается из вида, я уже собираюсь вернуться в приют, но меня неожиданно привлекает другой автомобиль, который мчит прямиком к приюту.

Это огромный черный рычащий внедорожник. Наглухо тонированный.

Я пячусь, и хорошо, что в этот момент ко мне подходит Суворов.

— Это кто? — негромко спрашиваю я Мирона.

— Понятия не имею, — напряженно отвечает он. — Номеров на машине нет.

Внедорожник останавливается напротив нас. На нем все стекла наглухо тонированы. Мне становится тревожно.

— Может, в приют зайдем? — негромко прошу Суворова, но он задвигает меня за себя.

Во мне каким-то колючим клубком закручивается тревога, когда дверь машины плавно распахивается.

Но потом это чувство необъяснимо развеивается, когда я вижу высокого широкоплечего мужчину лет сорока. Жгучий брюнет с пронзительными карими глазами и острыми бровями, сведенными к переносице. У него правильные черты лица, а взгляд будто держит за саму душу.

Смотрю на мужчину, и сердце невольно ускоряет ритм. Я не понимаю, что со мной творится в эту минуту.

Это какая-то странная связь. Мне кажется, что я знаю его, и лицо его такое… родное, хотя вижу мужчину впервые.

Что нас может связывать? Он богат. Богат до неприличия. Волевой, статный. От него веет подавляющей жесткой энергетикой.

Мужчина мельком окидывает взглядом пространство вокруг и задерживает его на мне. Встретившись с ним глазами, я замираю.

— Торжество закончилось? — спрашивает он.

И голос у него такой серьезный, четкий.

— А вы кто будете? — отвечает вопросом на вопрос Суворов.

— Андрей Николаевич Бельский.

У меня перед глазами темнеет, а потом земля уходит из-под ног. Хватаюсь за Мирона, чтобы не упасть…

Я… Я не знаю, что сказать и думать. Ведь я — Маргарита Андреевна Бельская…

Теперь я вижу нашу схожесть лучше. Мать ведь мне говорила, что я очень похожа на отца. Но я его никогда не видела.

Хорошо, что Мирон сейчас со мной рядом, иначе я бы точно рухнула в обморок. Я просто в шоке.

— Пройдемте поговорим, — уже дружелюбнее приглашает его Суворов.

Мы поднимаемся в мой директорский кабинет, а мне все еще кажется, что все это не может происходить на самом деле, что я сплю.

— Где же ты был все эти годы? — только спустя время выдавливаю из себя негромко.

Я не могу перестать смотреть на этого мужчину как на призрака.

— Я не знал, что у меня есть дочь. Пока не наткнулся на рекламу твоего приюта в интернете.

Оказывается, в конце девяностых мой отец состоял в очень известной приступной группировке. Но в начале нулевых ему пришлось покинуть страну, чтобы не оказаться за решеткой. Он звал с собой маму, но она не согласилась, а еще скрыла от него беременность…

Теперь мой отец крупный бизнесмен в строительной сфере, один из лидеров на рынке заграничной недвижимости. Масштабы его дел и власти просто не укладываются у меня в голове, как и то…

— Вот, видишь, какой у тебя крутой отец, — улыбается Суворов и ободряющее гладит меня по плечу.

— Мама говорила, что бывших бандитов не бывает… — не знаю почему в памяти всплывают ее слова.

— Да перестань. Уже давно другое время, — успокаивает Мирон.

— А как она? Мама, — интересуется… папа. — Здорова?

— Я напишу тебе адрес. Если захочешь — проведай ее…

Если бы мой отец был рядом, мне бы, наверное, не пришлось переживать весь этот кошмар последних месяцев. Но я не держу обиды. Отец ведь обо мне не знал.

Всего один день перевернул мою жизнь с ног на голову. Я окончательно потеряла мать, но обрела отца, будто в награду за все то, что пришлось пережить из-за предательства матери.

И я не жалею ни о чем, ведь все, что случилось, помогло мне стать сильнее, обрести любовь и понять, чем я хочу заниматься на самом деле.

***

— Ты как? — спрашивает Мирон, когда мы подъезжаем к особняку.

— Сложно ответить, — вздыхаю я. — Мать, отец… свалились как снег на голову.

Поворачиваюсь к Суворову и тяну руки. Обнимаю его за шею, утыкаюсь носом в грудь, вдыхая успокаивающий аромат его тела вперемешку с парфюмом.

Мирон гладит меня по голове, как маленькую девочку, и со стороны может показаться слабостью, но это то, что мне сейчас нужно — побыть слабой в руках сильного мужчины, почувствовать себя защищенной от всех невзгод.

— Останься сегодня, — негромко прошу.

— Конечно.

В особняке я первым делом принимаю душ, смываю с себя остатки этого дня, насыщенного событиями. И мне становится немного легче, я прихожу в себя.

После душа нахожу Мирона в кухне — он разогревает для нас пасту с морским коктейлем на ужин. Я вроде бы отошла, зато теперь Суворов кажется загруженным мыслями. Он выглядит спокойным, когда сидит вместе со мной за столом, но ничего не ест. Задумчив. Молчалив.

— Что-то случилось? — интересуюсь, не в силах больше видеть его таким.

Он шумно выдыхает и опускает руку под стол.

— Я шесть месяцев ждал этого дня…

— Какого? — удивленно приподнимаю бровь.

— Подходящего. Но, видимо, так и не дождусь. Сегодня вот хотел, но сначала мать твоя явилась, всю малину испортила. Потом батя…

— Что ты хотел? — уточняю, видя, как у Мирона заметался взгляд. — Есть повод нервничать?

Он напрягается и неожиданно достает из кармана брюк красную бархатную коробочку и кладет ее на стол.

— Можно всю жизнь прожить и так и не дождаться удобного момента. А нужен ли он нам, этот момент? Мне — нет. Я для себя уже все давно решил. А повод нервничать есть. Мне, — и, слегка улыбнувшись, открывает крышечку. — Рита, любимая, ты станешь моей женой?

Я изумленно округляю глаза, смотря на чудесное кольцо с небесно-голубым камнем в обрамлении сияющих бриллиантов.

— Ты… предлагаешь мне?..

— Да. Я хочу стать для тебя самым охуенным мужем. Слово даю, ты не пожалеешь ни об одном дне, прожитом со мной. Я очень сильно люблю тебя и хочу, чтобы наши отношения только крепли. Я семью с тобой хочу, Рит. Просыпаться и засыпать только с тобой…

Я впадаю в ступор от неожиданности. В глазах защипало от нахлынувших слез, но это слезы счастья.

— Да, я буду твоей женой…

***

5 лет спустя

Это субботнее утро в нашем доме на удивление тихое и спокойное.

Скидываю на ходу с себя сорочку и трусики. Крадусь на шум воды в ванную.

Осторожно вхожу и вижу силуэт мужа за запотевшими стеклянными створками. Раздвигаю их, перешагиваю низкий бортик и вхожу к Мирону.

Обнимаю его со спины и прижимаюсь щекой к его горячей мокрой коже.

— Доброе утро, любимая, — замирает он.

На нас сверх падают теплые струи воды, и я, разомлев, наслаждаюсь этим гармоничным моментом.

— У нас есть полчаса, пока папа везет Сашу и Варю… — напоминаю мужу и скатываюсь пальцами по его животу вниз.

Быть родителями погодок — тот еще квест. Нашему старшему сыночку Саше четыре, а милой Варюшке три. Что еще я могу сказать? Что невозможность забеременеть в первые месяцы после родов — миф…

— Тогда не будем терять время, — муж выключает тропический душ.

Столько времени прошло, а у нас с Мироном как будто каждый месяц медовый. Конечно, с появлением детей многое изменилось, но мы продолжаем испытывать друг к другу нежные чувства.

Муж разворачивается, прикасается ладонями к моим щекам и, склонившись, сливает наши губы в глубоком поцелуе. Я жарко выдыхаю, подчиняясь ему, нащупываю рукой его член и ласкаю его, ощущая, как он становится тверже и больше. Мирон толкается им в мою ладонь, а когда довожу его почти до пика — резко отстраняется. Подхватывает меня под бедра на руки, прижимает спиной к кафельной стене и заполняет собой.

Мирон трахает меня, а я, запрокинув голову, наслаждаюсь им и тем, как он губами ласкает мой сосок. Мне так хорошо уже просто от того, что он любит меня по-настоящему, окружает теплом и заботой, дарит ощущение защищенности уверенности, что всегда придет на помощь, что бы ни случилось.

У меня перед глазами и внизу живота словно искрит от возбуждения, от каждого удара плоти о плоть, от того, как жарко муж меня целует и шепчет милые пошлости. Оргазм накрывает стремительно и неотвратимо, я вытягиваюсь в руках мужа стрункой и захлёбываюсь стонами от наслаждения.

С Мироном каждый секс — полет в космос…

За пять лет грязные сплетни о нас окончательно забылись. Суворов открыл второй филиал своей фирмы, где его самые лучшие ученики под чутким контролем самого Суворова проводят бизнес-консультации.

Мой приют процветает. За эти годы сотни животных обрели дом и любящих хозяев. Я успешно окончила вуз и получила профессию ветеринара.

С Кирияновой мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Иногда я участвую в ее фотоссесиях, но теперь в качестве хобби.

С появлением у нас с Мироном детей жизнь изменилась. Несмотря на тотальную занятость, мы не спихиваем заботу о них их на нянь. Иногда нам помогает мой папа или Захар с Лилей. Я помню свою мать и хочу подарить своим детям счастливое детство, которого, к сожалению, не было не только у меня, но и у Мирона.

Пока муж переодевается наверху, я заканчиваю готовить завтрак — сегодня это манник по фирменному рецепту моего папы. Это лакомство обожают все. Под ногами вьется Люська — еще один важный и всеми любимый член нашей семьи.

«А вот и он», — думаю, когда слышу трель звонка.

Спешу открыть дверь.

— Мамусь-сь-ка! Мамуська! — пищит малышка Веренька, наряженная в пестрый сарафанчик, и тянет ко мне ручонки. — Моя мамуська!

— Твоя-твоя, а чья же еще?! — смеюсь я и беру ее на ручки.

Если сравнивать мои детские фотографии и Варины — мы как две капли воды.

— Привет, мам! — слышу следом бойкий голос Саши, который, брутально похлопав меня по ноге в знак приветствия, шагает мимо в дом. Сынок тоже похож на меня — такой же кареглазый брюнет. Но повадки он копирует исключительно с сильной половины нашего семейства. — А я сегодня из пистолета по охранникам стрелял, а Варька была смотрящей! — радостно заявляет он.

— Чего?! — ахаю я и оборачиваюсь к моему папе.

— Во-первых, не по охранникам, а по банкам, — отвечает в своей «железной» манере отец, — и из моих рук. Все было культурно и безопасно. А во-вторых, тебя, Санька, я бы с собой в разведку не взял. Всех сдашь с потрохами.

— Ох уж эти твои увлечения, пап. Саша и так ядерная смесь тебя и Суворова. Ты кого из него сделать хочешь?

— Нормальный парень растет, — улыбается мой авторитетный папа.

А я качаю головой.

— Останешься на завтрак? — спрашиваю его.

— Нет, у меня дела.

— Знаю я твои «дела», — приподнимаю уголки губ. — К ней спешишь. Да?

— Да. Но вечером приезжайте в гости. Будем жарить мясо.

Попрощавшись, отец уезжает. Я рассаживаю ребятишек за стол. К этому времени спускается и Мирон.

— Папуська! — пищит Варя и машет ему ручкой.

— Привет, моя маленькая принцесса, — подойдя к дочери, Мирон целует ее в щечку, затем по-мужски жмет руку сыну.

Я разрезаю манник и угощаю всех, не забывая и о Люсе.

Все хорошо, что хорошо кончается. Искрометная история о проданной девочке осталась в прошлом. А нашу настоящую историю мы с Мироном пишем сами.