Предел зла

Глава 5

Заперевшись в своей комнате, Лариса анализировала дела последних дней. Много разговоров, мало толка — к такому выводу прийти было нетрудно.

Более того, не определены еще фигуранты дела.

Вполне возможно, что все люди, с которыми Лариса встречалась до сих пор, не имеют никакого отношения к трагическим событиям в лесу под Большими Дурасами. И вся эта катавасия с поп-звездой Геннадием Шатровым является гигантской ложной версией, которую Лариса под влиянием того же настойчивого журналиста Артемова разрабатывает, на которую тратит свое драгоценное время.

Мотивы преступления по-прежнему не очень-то просматривались. Лариса знала, что к Ковалевой ее бывший сожитель не испытывал никаких теплых чувств. А скорее даже наоборот — для него, как фигуры значимой и в какой-то степени культовой, грязное прошлое любовницы было ни к чему. Но это же в конце концов не политический деятель, а эстрадный певец! И мало ли кто как чудил! И в тюрьмах сидели, потом выходили и снова возвращались на сцену. История сожительства Шатрова с Ковалевой была известна заинтересованным лицам.

Следовательно, была она известна и Илоне, невесте Шатрова. Более того, это подтверждает и Юля Зверева. Так что с этой точки зрения — чтобы не узнали! — у Шатрова мотивов не было. Что же касается шантажа ребенком, это тоже весьма хлипко. Хотя как знать… Если ребенок действительно его, то, учитывая характер Ковалевой, договориться с ней мирно, может быть, и не получилось бы. По словам той же Зверевой, аппетиты у этой хищницы росли прямо на глазах.

Лариса уже разговаривала с майором Карташовым, и тот сообщил ей, что проверил алиби телохранителей Шатрова на тот момент, когда было совершено убийство. И у одного из них, некоего Григория, этого самого алиби не оказалось. Причем показания наблюдательного жителя Больших Дурасов вроде бы как совпадают с приметами Григория — этот человек видел молодого парня, садившегося на автобус, уходивший в Тарасов тем самым субботним утром.

Что же касается пребывания Яны Ковалевой в городе накануне убийства, то и Шатров, и его друзья не отрицают, что она в очередной раз устроила скандал в его особняке. Причем привела с собой ребенка. Ее, естественно, выдворили и, естественно, отрицали любую причастность к убийству.

Подозрения, разумеется, оставались. Как уже поняла Лариса, Яна Ковалева была женщиной, которая могла довести до белого каления фонарный столб.

И кто мог поручиться за то, что у Шатрова не выдержали нервы и он в ярости не приказал ликвидировать «надоедливую муху» к чертовой матери? Оставались моральные аспекты, но это уже был совсем другой вопрос.

Карташов, кстати, довольно бодро заявил Ларисе, что не сегодня-завтра Григория схватят и допросят с пристрастием. Положение усугублялось еще и тем, что он куда-то пропал — его нет ни в особняке Шатрова, ни у себя дома. Карташов, как всегда, был самоуверен и даже осмелился нагло утверждать, что на сей раз Ларисе делать нечего.

«Что ж, может быть, и нечего», — грустно подумала Котова, отправляясь спать. Ей почему-то не давала покоя мысль о том, что кумир молодежи, каким являлся Шатров, принял-таки на себя грех, убив собственного ребенка, чтобы не платить положенные по закону алименты.

Лариса разделась и легла под одеяло. Евгения не было, он предупредил, что будет сегодня совсем поздно. Предстояла очередная одинокая ночь.

— Генка, это я, привет, — пропел в трубке ласковый женский голос.

— А, это ты? — Шатров нажатием кнопки выключил синтезатор.

— Да, я. И сейчас буду у тебя.

— Сейчас? — удивился Шатров. — Но мы же не договаривались. Я сейчас занят, работаю над новой песней.

— Но я соскучилась, — капризный голос Илоны был безапелляционным.

— Солнышко, давай завтра утром, а?

— Я сегодня переночую у тебя, — Илона по-прежнему проявляла настырность.

— Я ложусь спать в четыре часа, не раньше, ты же знаешь, что…

— Мне все равно, я буду у тебя через полчаса, — перебила Илона и отключила связь.

«Господи, как же тоскливо без женщин и сколько проблем с женщинами!» — философски подумал Шатров и закурил. Только сегодня он вышел наконец из запоя, в который впал после смерти Яны Ковалевой и наконец-то, как съехидничал Михаил Коротин, «не приходя в сознание, приступил к работе».

И вот новое препятствие — теперь в виде невесты, требующей внимания!

Оставалось всего три недели до намеченной свадьбы с Илоной. Шатрову нравилась эта красивая девчонка. Она была по-своему доброй и отзывчивой, легкой на подъем и, как казалось Геннадию, самой приемлемой для брака. Шатрову было уже тридцать пять, и он рассуждал довольно прагматично. У них, конечно, будут дети: брак должен быть крепким. Он, безусловно, будет иметь право на другие романы, а Илона… Да тоже, в общем-то, что ему, жалко, что ли?

Геннадий давно уже вышел из того возраста, чтобы ревновать своих подруг к каждому встречному-поперечному. У них с Илоной практически не возникало никаких разногласий, все было легко и просто.

Средства обоих позволяли удовлетворять практически все потребности, и почва для скандалов из-за денег, как это случается в других семьях, отсутствовала. Что же касается психологического климата, то все пока было нормально. Впрочем, Геннадий подозревал, что скоро Илона ему надоест. Но он никогда и не планировал запереться в четырех стенах. У него, в конце концов, крупные заграничные планы, и, скорее всего, ближайшее время он проведет в Германии. Там появятся другие впечатления, другие женщины, жизнь закрутит круговертью и, дай бог, куда-нибудь вырулит. Словом, никаких четких параметров, никаких ясных жестких ориентиров, сплошное китайское дао. Что будет, то и будет.

Шатров вспомнил о Яне и нахмурился. Когда в воскресенье ему сообщили о случившемся, он вполне искренне сначала расстроился. Но уже через несколько минут испытал чувство облегчения — все-таки эта курва столько нервов ему попортила. Он даже пытался обосновать случившееся с точки зрения религиозной мистики, воздаяния за плохие поступки.

Яна была его позором, и ее смерть, как казалось Шатрову, открывала теперь ему дорогу в будущее. Освобождение от груза прошлых ошибок — хорошая метафора, знак свыше: это означает, что затем будет все только хорошо. Все логично и понятно: отмирает старое, то есть Яна, и рождается новое — то есть Илона, свадьба и второй брак.

Шатров посмотрел на часы. Оставалось десять минут до прибытия невесты — она обычно была пунктуальна. Никакой работы, конечно, уже и быть не может — Илона потребует внимания. Впрочем, наверное, и сегодня надо расслабиться, а то эти нервотрепки с ментами, журналистами, чиновниками ложились на слабую нервную систему Геннадия непосильным грузом. Всем интересно, а не он ли замочил эту жалкую проститутку! Вот сволочи, не живется им своей жизнью, все лезут в чужую!

Неожиданно перед глазами возник образ Юли Зверевой. Ее честное, открытое лицо, добрые глаза, которые так обожающе смотрели на Геночку. Ласковые руки, которые всегда делали то, что хотел Геночка. Глаза, в которых стояли слезы. Немой укор за то, что он всегда ей изменял, а потом приходил как ни в чем не бывало, объясняя это тем, что он человек испорченный и неисправимый… Шатров угрюмо покачал головой. Да, Юля, пожалуй, была единственным человеком, который действительно глубоко любил его и уж во всяком случае не за то, что он такой популярный и богатый.

А он? Он сам? Разве он не чувствовал к ней того же самого? Разве не понимал, что ближе и роднее человека у него нет?

Шатров невольно вздохнул и подумал, что он совсем не уверен, сможет ли так же его любить Илона.

Вернее, он даже был уверен, что не сможет. Но у нее есть несколько неоспоримых достоинств… Вот заговорил голос разума. Она красива, эффектна, сексуальна и совсем не ревнива, что немаловажно для отъявленного донжуана Шатрова, который не пропускал ни одной мало-мальски достойной юбки. Да, Юлька тоже красивая, а по части секса вообще ого-го, но ведь она не простит ему связей на стороне…

Шатров нахмурил брови и отогнал от себя сентиментальные мысли о Юле. Яны больше нет, Юля, наверное, осталась в прошлом, и сейчас надо смотреть в будущее. Нечего цепляться за химеры, которые тянут назад. Как говорил Ленин: «Дальше, дальше, дальше» и только вперед! — вспомнилось из школьной программы.

Звонок в дверь прервал мысли Шатрова, закончившиеся на такой оптимистической ноте. Он с воодушевлением пошел открывать дверь. Илона, облаченная в мини-юбку и кожаную курточку, сразу же бросилась ему на шею.

— Ну что, великий гений продолжает сочинять свои телеги? — спросила она.

— Да, и я предлагаю тебе послушать прямо сейчас. Новая песня для Германии на немецком.

И Шатров увлек Илону на второй этаж в свой кабинет. Однако вскоре выяснилось, что Илону мало интересуют детали аранжировки новой песни Геннадия. Она сказала, что ей понравилось, но Шатров догадался, что сказано это было для проформы. Невесте нужно было в данный момент совсем не то. И Шатров это понял. Он решительно приступил к действиям прямо на рояле.

Однако вскоре выяснилось, что сегодня он не очень-то готов к этому. Мысли, которые вроде бы он отогнал от себя, настойчиво возвращались. Шатров видел перед собой не возбужденное тело Илоны, а грустное, несчастное, плачущее лицо Юли — и бешеный, ненавидящий взгляд Яны.

Шатров почему-то представил, как убивали ее и ребенка. Ребенка, который, может быть, был его, Шатрова. В этом он, правда, не был уверен. И появился этот ребенок после того самого, чем он сейчас занимается с Илоной… В ушах впечатлительного певца зазвучали дикие, истошные крики Яны и ни в чем не повинной маленькой девочки.

— Господи, и девочки кровавые в глазах! — воскликнул Геннадий, перефразируя Бориса Годунова. — Кошмар какой!

— Какой кошмар? — испуганно спросила Илона, тяжело дыша. — О чем ты?

— Извини, я вспомнил Яну.

— Нашел, когда вспоминать! — Илона оттолкнула Шатрова от себя и с недоумением посмотрела на мягкое и безвольное орудие производства между ног жениха. — Что с тобой такое?

— Извини, давай отдохнем, я перекурю, — окончательно смутился Шатров.

Илона была обижена. Можно сказать, такое между ними произошло первый раз. Геннадий всегда был готов к сексу, и это ее возбуждало. Она понимала, что с ней мечтают переспать тысячи и, может быть, даже миллионы. Но Геннадия она высоко ценила как любовника и его желание воспринимала особо.

Илона была еще не совсем сформировавшейся женщиной, еще во многом ребенок. Она выросла в мажорной семье, где все решали родители. Они покупали ей абсолютно все, что она хотела. А в пятнадцать лет она уже начала зарабатывать деньги на собственной красоте и до сих пор не испытывала в жизни никаких трудностей. У нее еще ветер гулял в голове, она, как это свойственно многим молодым людям, была склонна устраивать разборки по самым незначительным поводам. И эта маленькая неудача Шатрова в ее глазах превратилась в драму.

— Если ты уже сегодня с кем-то успел, то сказал бы мне об этом раньше, — решила она уколоть Шатрова, тоже доставая сигарету и прикуривая.

Она полулежала прямо на рояле, подсунув под себя подушки. Ее длинные ноги свисали с инструмента, а пальцы доставали до клавиатуры.

— Илона, о чем ты говоришь! Просто я сегодня перенервничал с этими козлами-ментами. Еще сыщица какая-то выискалась, все вынюхивает, — бросился оправдываться Шатров.

— Что тебе бояться? Ты что, в самом деле грохнул эту дуру? — удивилась Илона.

— Что ты! — замахал руками Геннадий. — С чего ты взяла? Но сейчас от меня так просто не отстанут, будут доставать, как только могут. И, думаю, что твой папаша здесь тоже постарается. Чего ему не живется, мы что, ему мешаем, что ли?

— Он хочет как лучше, — усмехнулась Илона. — Тут вон и Вовка сегодня звонил, говорил, что любит.

— Трамвай купит?

— Нет, троллейбус, он дороже стоит.

— А ты что ему ответила?

— Да ничего, сказала, чтобы придумал сначала, что мне сможет преподнести такого, что бы я сама не в состоянии была купить. — У Илоны начало исправляться настроение, когда она вспомнила про детали сегодняшнего разговора с бывшим любовником.

— Но у него же плохо с фантазией.

— Вован Потапов этого не понимает, — скривилась Илона. — У него своя логика.

— Какого черта он вообще звонит? Чего ему надо? — скривился Шатров.

— Любовь — она зла, Геночка, — как-то назидательно, тоном школьной учительницы, произнесла Илона.

— Он снова хочет возобновить с тобой отношения?

— Наверное…

— А ты не против?

— Ты же говорил, что не будешь против, если я где-нибудь с кем-нибудь… — игриво заметила Илона.

— Я-то, может быть, и не буду. Но не с этим гоблином. Ко всему прочему, если ты с ним переспишь, то он возомнит бог знает что и от него проходу потом не будет.

Илона пожала плечами и затушила сигарету в пепельнице.

— Вован Потапов — это все в прошлом. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Зачем мне он нужен? Но…

— Что?

— Я заметила, что ты ненавидишь всех моих прошлых мужчин.

— А ты — всех моих прошлых женщин.

— Не правда. К Юльке я неплохо отношусь. Правда, она вся дерганая какая-то, ей подлечиться не мешало бы от нервов. Ну а вот что касается кобылы Яночки, то это, конечно, просто финиш. — Топ-модель скривила губы. — Гена, ну какого черта она была тебе нужна? Это же стрем дальше некуда! А ты все твердишь — ничего страшного, ничего страшного! Знаешь, как Дашка издевалась, когда статья вышла про тебя и эту суку? Я не знала, куда глаза девать.

— Успокойся, Илона, это же было давно!

— Никто из моих прежних любовников, кстати говоря, с таким отстоем не связывался, — упрямо твердила Илона. — Это ведь надо, с проституткой!

Нет, я понимаю, конечно, так развеяться, может быть, и по приколу, но чтобы жить вместе — это извините!

— Все твои прошлые любовники — ограниченные люди, у которых нет ничего, кроме мускулов.

— Тебе, между прочим, тоже неплохо было бы подкачаться! — Илона скептически взглянула на тощеватую фигуру Шатрова. — Как ты себя чувствуешь? Жуткие картины уже перестали мерещиться?

— Да вроде бы.

— Кстати, почему ты не заметил, что у меня сегодня новый маникюр и новые трусики?

— Ах, да, действительно, — рассеянно исправился Шатров. — Но, Илона, тебе не кажется, что это слишком вульгарно?

— У тебя все вульгарно, что хорошо, — обиженно отвернулась Илона. — Между прочим, это сейчас суперписк моды. Я хочу сделать себе новую прическу.

— Зачем? Тебе и так хорошо, — Шатров потрепал невесту по распущенным волосам.

— Так слишком просто. Ты вообще в этом ничего не понимаешь, так и молчи.

— Ладно, не заводись, — примирительно сказал Геннадий. — У меня вот тут возникла неожиданная идея. Правда, абсурдная, как и я сам.

— Сбросить меня со второго этажа, успеть добежать вниз и поймать? — озорно спросила Илона.

— Нет. Поехать прямо сейчас на берег Волги, разжечь там костер, взять с собой винища, нахреначиться и предаться разврату.

— Боже, как сложно! Зачем ты все так усложняешь, Шатров? Можно все это заказать прямо сюда.

Дай мне трубку, — Илона протянула руку в направлении телефона, который лежал на столе.

— Нет, ты не понимаешь, что там это будет очень романтично…

— И неудобно, — капризно продолжила Илона. — Терпеть не могу это делать в кустах, все колется, жестко… и вообще! Ну тебя, Гена, я не поеду.

— Это меня возбудит, — Шатров взял руку Илоны и положил себе на грудь.

— Ну что ж, если так я тебя не возбуждаю, то… — Болдырева вздохнула, вырвала руку, спрыгнула с рояля и пошла одеваться.

— Да ты не так поняла меня!

— Это ты не понял, — обернулась она. — Мы сейчас же едем. Только давай машину поведешь не ты, а охранник.

— Он-то зачем нам нужен? — удивился Шатров.

— Я хочу, чтобы ты был со мной на заднем сиденье и постоянно меня возбуждал, — кокетливо ответила топ-модель.

— Ну ладно, давай, — согласился Геннадий и нажал кнопку на телефоне, вызывая охранника, который дежурил на первом этаже. — Григорий, тебе придется сопровождать меня, — сказал он, как только ему ответили.

Немного погодя Илона с Геннадием спустились вниз и вышли во двор. Автомобиль уже выезжал из гаража. А еще через минуту «Мерседес» на большой скорости рванул вниз по дороге из ущелья в город.

Илона с Геннадием сели на заднее сиденье, и от взгляда Шатрова не ускользнул заинтересованный взгляд, который его невеста бросила на мускулистую фигуру Григория, сидевшего за рулем…

— Алло, Лариса Викторовна, извините, что так поздно беспокою. Просто тут произошли экстраординарные события, — голос Артемова срывался и временами переходил на фальцет.

— Что, что случилось? — Лариса уже успела задремать.

— В машину Шатрова стреляли. Убит один из его охранников, сам Шатров вместе с невестой сейчас в больнице. Если хотите, мы можем проехать сначала на место преступления, потом в больницу. Если, конечно, не возражаете.

— Нет, не возражаю! — С глаз Ларисы мигом слетела дрема. — Я сейчас же подъеду.

— Перекресток Шелковичной и Большой Садовой, там, где магазин автозапчастей, представляете?

— Да, конечно, это на выезде из Октябрьского ущелья в город.

— Жду вас там.

Лариса в момент спустилась на первый этаж, столкнувшись в вестибюле с подвыпившим Евгением, который наконец-то соизволил явиться домой.

— Ты куда это такая ненакрашенная? — съязвил он.

— На свидание с поп-звездой в больницу! — крикнула на ходу Лариса, открывая дверь гаража.

«Мерседес» выглядел жалко. Разбитые стекла, раскуроченный капот. Он врезался в столб прямо около остановки маршрутного такси. Вокруг собрались люди. Их было немного, поскольку на дворе была уже полночь, и большинство из собравшихся составляли милиционеры. Неподалеку пришвартовались к тротуару иномарки, около них тусовались солидно выглядящие люди в пиджаках и галстуках.

Неподалеку прилаживал свою камеру оператор с телевидения.

— Здравствуйте, Лариса Викторовна, — Артемов выглядел взволнованно и взъерошенно.

— Когда это случилось?

— Час с небольшим назад. Стреляли, похоже, оттуда, — Николай показал на огороженную территорию школьного двора. — Попали прямо в водителя, который крутанул, по всей видимости, руль и врезался в столб.

— А что Шатров?

— Как рассказывают, он был на заднем сиденье вместе с Илоной и пострадал мало. Он вроде бы или успел среагировать, пригнувшись или они вообще там, так сказать… — Артемов слегка смутился, — черт знает чем занимались. Словом, сильные ушибы, и его на носилках только что увезли в больницу.

А с Илоной вообще ничего страшного, вон она.

Артемов показал рукой на одну из иномарок, около которой стояли трое мужчин и вместе успокаивали высокую длинноволосую девицу. Среди них Лариса сразу узнала Михаила Коротина. Второго, смазливого вида чернявого парня, Артемов представил как Эльдара Измайлова. И наконец, самый солидный из всей этой компании широкоплечий мужчина средних лет носил фамилию Болдырев. Это был отец невесты Шатрова.

Лариса вместе с Артемовым подошли поближе.

— Илона, успокойся, ничего страшного. Гена не раз переживал подобное, — вкрадчиво успокаивал ее Эльдар.

— Да уж, — тяжело вздохнул Коротин. — В детском саду он упал головой на какую-то железяку, потом об трубу ударился со всего размаху, не увидел ее перед собой, бедняга… И вот в третий раз сподобился. Бог троицу любит. У него вообще голова — самое слабое место. А самое сильное — вы и без меня знаете где. Вот Илона Дмитриевна опять же подтвердить могут…

Коротин явно намекал на сексуальную ненасытность поп-звезды и его неадекватные порой поступки. Это не значило, что он относился к Геннадию плохо. Просто у него был такой стиль общения, который не всегда встречал понимание окружающих.

Правду о себе они слушать хотели далеко не всегда.

— Сотрясение мозга — не такая страшная вещь, — продолжал свои успокоительные речи Эльдар.

— Было бы там чему сотрясаться, — снова вздохнул скептик Коротин.

Илона с неприязнью посмотрела на Михаила, но тот будто не заметил этого взгляда. В этот момент он как раз сосредоточил свое внимание на Ларисе и Николае и, как показалось Котовой, даже слегка кивнул им. Она решила воспользоваться этим и подошла поздороваться.

— Какие же будут версии детектива на сей раз? — вместо приветствия спросил Коротин.

— Пока никаких, — ответила Лариса. — События развиваются стремительно и непонятно.

— Да уж, — только и оставалось ответить администратору.

— А мы, кажется, знакомы, — солидно прозвучал голос старшего Болдырева. — Моя фамилия — Болдырев. Я начальник городской телефонной станции и несколько раз довелось посетить ваш ресторан. Вы меня не помните?

— Лично общаться нам, по-моему, не пришлось, — улыбнулась Лариса.

— И очень зря. Я слышал, вы специализируетесь на частном сыске.

— На любительском уровне.

— Очень хорошо! Вот моя визитка. Если возникнут какие-то вопросы, я к вашим услугам, — Болдырев вынул визитку из кармана пиджака. — А сейчас извините, нам надо ехать. Садись в машину, Илона.

— Папа, я боюсь! — капризно воскликнула дочь.

— Когда я с тобой, можешь ни о чем не беспокоиться. Я сегодня же свяжусь с начальником УВД, чтобы он взял дело под контроль. Совсем уже обнаглели!

Болдырев решительно открыл дверцу джипа и уселся на водительское место. Илона, попрощавшись с Эльдаром, который дружески пожал ей руку, села рядом с отцом.

— Сейчас он будет ей говорить, что если бы она не связалась с Геннадием, то все было бы нормально, — снова вздохнул Коротан.

— Это его личное мнение, и мы не можем на него повлиять, — виновато улыбнулся Эльдар.

— И слава богу. Потому что, как мне кажется, Шатрову нужно послать всю эту бодягу с личными переживаниями к чертовой матери и сваливать в Германию. Мне сегодня уже звонил Герхард и спрашивал, какого черта мы тянем с записью. А все наш гений — то у него депрессия, то пьянки, то блядки.

Тьфу, прости господи!

«Ну вот, точно второй Степаныч! — тут же подумала Лариса. — Или ворчание по любому поводу это свойство всех администраторов?»

— Надо ехать в больницу, Михаил, — сказал Эльдар. — Узнать, как он там.

— Да. Кстати, почему Илона туда не поехала?

— Папа решил, что ей лучше быть дома, — ответил Эльдар со своей излюбленной улыбкой.

— Говорил я, что все это добром не кончится, — проворчал Коротин, достал ключи от машины и направился к «девяносто девятой», которая была припаркована неподалеку.

— Извините, пожалуйста, можно с вами поговорить? — окликнула Лариса Измайлова: он показался ей достаточно контактным и вежливым человеком.

— Да, конечно. Я знаю, что вы детектив. Но не знаю, чьи интересы вы представляете… — тут же откликнулся Измайлов.

— Сейчас, полагаю, что ваши. Поскольку я уже занялась этим делом, то главным для меня является узнать, кто стоит за этим покушением.

Измайлов думал недолго. Он спешил, поэтому сунул Ларисе визитку и предложил ей встретиться поздним утром, которое начиналось у Эльдара, как и у всех творческих людей, после одиннадцати.

— Мы опять ничего не узнали, — задумчиво протянула Лариса, следя, как медленно выруливает на проезжую часть Михаил Коротин. — Впрочем, что мы можем сейчас узнать? Надо думать! Мне пока что кажется, что два преступления между собой вряд. ли связаны. Скорее, это цепная реакция. Вот только кто стоит за всем этим?

— Вы думаете, Шатров не виноват? — спросил Артемов.

— А что, он сам, что ли, устроил на себя покушение?

— Вполне мог, — прозвучал неожиданно за спиной у Ларисы знакомый голос.

Обернувшись она увидела майора Карташова.

— Убитый водитель Григорий — тот самый охранник, у которого не было алиби на момент убийства проститутки, — мрачно объяснил он.