Предел зла

Глава 6

Наутро Лариса проснулась довольно рано и была готова приступить к работе немедленно. Она чувствовала, что именно сейчас нужно было предпринимать что-то решительное с целью обнаружения истины. Беда состояла в том, что она не совсем представляла себе, в каком направлении действовать. К сожалению, спектр этих действий ограничивался лишь беседами с задействованными в деле персонажами. А они не очень-то были расположены к откровениям с сыщиком. Например, с Шатровым так и не удалось до сих пор встретиться. И Лариса решила попробовать добиться аудиенции у Илоны.

Увы, на этом поприще ее тоже ждала неудача. Девушка вялым голосом объявила, что она очень устала и категорически против любых встреч, выясняющих ее отношения с Геннадием Шатровым и вообще на тему криминала. Поскольку считает себя абсолютно ни к чему не причастной. Лариса поняла, что настаивать на разговоре нет смысла, и прервала связь. Приходилось рассчитывать только на обаятельного Измайлова, чтобы выведать кухню взаимоотношений главных действующих лиц.

Эльдар опоздал на встречу в кафе на двадцать минут, сославшись на то, что заснул лишь в четыре утра.

— Как себя чувствует Геннадий? — спросила Лариса.

— Уже лучше. У него сотрясение мозга, но врачи говорят, что опасности для жизни нет. Мне сегодня придется говорить эти слова журналистам, и я сейчас репетирую, — объяснил он свой официальный стиль. — Пресс-конференция назначена на два часа, так что у нас не так много времени, — Измайлов улыбнулся и показал на часы.

Лариса поняла, что нужно поскорее приступать к делу.

— Прежде всего, скажите, пожалуйста, вы не были свидетелем разговора между Шатровым и Яной Ковалевой накануне ее гибели? — спросила она.

— Был, — ответил Эльдар и открыто посмотрел в глаза Ларисе.

— Вы не могли бы мне рассказать, как он происходил?

— А тут и рассказывать особенно нечего. Все было, как всегда: эта женщина, как мне кажется, потеряла рассудок и… вела себя… слишком эмоционально.

— Она требовала денег?

— Да, она требовала денег, но… — Эльдар снова улыбнулся и слегка наклонился к Ларисе, которая пила кофе за столиком напротив него. — Я вам могу совершенно искренне признаться, что ни Геннадий, ни кто-либо из нашей команды не убивал ее. И тем более ребенка. На это никто из нас никогда бы не пошел.

— Шатров выгнал ее?

— А как, вы думаете, он еще мог поступить? — ответил риторическим вопросом Измайлов и оценивающе посмотрел на Ларису.

Сделав паузу, он тихо, но внятно произнес:

— Понимаете, я не знаю, что вами движет, но я могу вам сказать честно все, что не стал бы говорить в милиции.

— Почему? — тут же спросила Лариса.

— Вы мне симпатичны, — очень просто объяснил Эльдар.

— Ив чем же заключается эта честность?

— В том, что действительно их разговор тогда окончился скандалом. Но… в этом не было ничего нового. Все предыдущие их встречи оканчивались тем же самым. Кстати, девочка, дочка Яны, абсолютно не похожа на Гену.

— Ладно, оставим это, давайте теперь поговорим о покушении на самого Геннадия. Я совсем не знаю, чем живет Шатров. Я далека от музыкальной тусовки. Скажите мне прямо, с вашей точки зрения, кому было выгодно устроить это покушение?

Эльдар опять выдержал паузу и усмехнулся.

— У вас случайно нет в сумочке диктофона? — спросил он.

— Нет, можете проверить, — с готовностью ответила Лариса.

— Хорошо, я скажу. Первая кандидатура — отец его невесты, Болдырев Дмитрий Александрович.

Ему не нравится вся эта затея со свадьбой. Он уверен, что это не пойдет на пользу дочери, он уже подобрал для нее хорошую кандидатуру — сына не то вице-мэра, не то помощника губернатора. У них там свои чиновничьи заморочки.

— А сама Илона?

— Илона — девушка, — развел руками Измайлов, — довольно милая, и… пока она любит Гену, никакие чиновничьи сыновья не могут всему этому препятствовать.

— Она его действительно любит?

— По крайней мере, так это выглядит, — более серьезно, чем обычно, сказал Эльдар.

— Не будет большой тайной, если вы расскажете историю их романа?

— Об этом уже написала «желтая» пресса, но, если хотите, то… Они познакомились на показе моделей, куда я затащил не хотевшего идти туда Гену.

Можно сказать, что Илона сама обратила на себя внимание. Геннадий вообще-то не любит напыщенных девиц, а Илона показалась ему сначала именно такой. И Илоне пришлось даже чуть-чуть, что называется, побегать за ним.

Лариса выразила удивление и усмехнулась.

— Кто бы мог подумать?

— Геннадий вообще за полгода их отношений провел с Илоной большую воспитательную работу.

— То есть?

— Ну, Илона слушала всякую низкопробную попсу, мало читала, была какой-то совсем, я бы даже сказал, — Измайлов слегка хохотнул, — глупенькой.

В хорошем смысле этого слова, но… Сейчас она стала лучше. Потом у нее были такие любовники…

Извините, я уже скатываюсь на сплетни, так вы мне симпатичны.

В словах Измайлова промелькнула с одной стороны восточная лесть, с другой — некая артистическая манерность.

— Что вы, что вы, — подыграла ему Лариса. — Из сплетен иногда рождается истина. Так какие же любовники были у Илоны?

— В основном бывшие рэкетиры, какие-то полукриминальные мафиозные элементы.

— И потом вдруг Шатров, человек совсем из другого круга? — еще больше удивилась Лариса.

— Но вы же со мной не можете не согласиться, что это лучше, что это просто прогресс!

— Ну допустим…

— Так вот, с последним своим кавалером Илона рассталась из-за Геннадия, причем рассталась очень плохо. Он даже чуть не набил мне физиономию.

— А почему вам?

— Потому что кто-то наплел ему, что это я познакомил Геннадия с Илоной и что я всячески сводил их вместе. Короче, сделал из меня своего рода сваху.

— А кто этот человек?

— Некто Потапов Владимир Игоревич, один из авторитетов Заводского района. Впрочем, авторитет — это все в прошлом. Сейчас он обмельчал и является владельцем нескольких автостоянок. Сами понимаете, масштаб по сравнению с Шатровым мелковат.

Лариса кивнула в знак того, что ей все это очень интересно и она согласна продолжать слушать откровения Эльдара.

— К тому же, — Эльдар нагнулся к Ларисе еще ближе и взял ее за руку, — сыграла свою роль опытность Геннадия как мужчины. Мы как-то с ним выпили и завели разговор, как это часто бывает, о женщинах.

Лариса понимающе улыбнулась.

— И он сказал мне, что, по словам Илоны, этот самый Вован Потапов, которого едва оттащили от меня охранники, был совершенно непродвинут в сексе. Я извиняюсь, он даже не знал, что такое куннилингус. О чем можно говорить? Да и остальные ее мужчины были примерно того же уровня. Все разговоры — «бля буду» и о деньгах. Вот и все.

— А сама она разве не из этой же породы?

— Может быть, и из этой, — тут же выкрутился Измайлов. — Но Гена хорошо на нее повлиял. Может быть, я повторяюсь, но это так.

— Скажите, а какого вы мнения о Юле Зверевой, бывшей подруге Шатрова? У меня сложилось впечатление, что у нее существуют некоторые психологические проблемы.

— Юлька хорошая, классная девчонка, — улыбнулся Эльдар. — Очень красивая и обаятельная. Что же касается нервов, то Геннадий здесь, к сожалению, очень постарался. Он не совсем правильно вел себя по отношению к ней, и, наверное, поэтому они расстались. Но я так полагаю, вы задали вопрос, чтобы прощупать ее причастность ко всему, что произошло?

Если это так, то, полагаю, вы опять ищете не там.

— А где мне искать, на ваш взгляд?

— Я вам подсказал уже два направления, — лукаво сказал Измайлов.

— Обиженный на Илону владелец автостоянок и телефонный магнат? — уточнила Лариса.

— Думаю, вы умная женщина, умеющая делать правильные выводы.

Лариса взглянула на Эльдара и невольно завосхищалась им. Вкрадчивый голос, природное обаяние и какая-то необыкновенная кошачья гибкость, свойственная многим представителям восточных народов, присутствовали и в этом молодом татарине.

— А скажите, вы не в курсе, сам этот Вован Потапов был осведомлен о своей, как вы сказали, непродвинутости? — решилась Лариса на следующий вопрос.

Эльдар молча кивнул. Помолчав немного, он осторожным, вкрадчивым голосом произнес:

— Илона — легкомысленная девушка. Она прямо выложила бывшему любовнику претензию, что он не умеет правильно заниматься сексом. А мужчине нельзя говорить об этом.

Ларисе оставалось признать правильность и этих слов Эльдара и понять, что фигура пока еще неизвестного ей Вована Потапова выдвигается на первый план.

— А что говорит о случившемся сам Шатров? Что рассказывал вам в больнице?

— Он в шоке, сказал, что вчера все было нормально, ничего подозрительного, они с Илоной собирались ехать на природу, а тут такое дело — проехали несколько сотен метров и врезались в столб.

— В двенадцать часов ночи на природу? — удивилась Лариса.

— Ну оба немножко, так сказать, с приветом, — рассмеялся Эльдар. — У них часто возникают непонятные простым смертным желания. Причем Илона настояла на том, чтобы Шатров не садился за руль.

Лариса отметила про себя этот факт, подумав, что, может быть, он будет иметь в будущем какое-то значение. А Измайлов посмотрел на часы. Лариса уже поняла, к чему этот жест.

— Ну, мне пора на пресс-конференцию. Рад был знакомству и общению, — галантно сказал Эльдар.

— Я тоже, — совершенно искренне призналась Лариса и поднялась со стула.

Ей тоже необходимо было ехать и заниматься ресторанными делами, которые, как всегда во время ее расследований, временно отходили на второй план.

Но сейчас в тылу у нее не было исполнительного Степаныча, и она была вынуждена разрываться на два фронта.

Ей удалось соединить два дела вместе. Пришлось очень кстати, что Дмитрий Александрович Болдырев согласился в конце своего рабочего дня заехать к ней в «Чайку».

Телефонный олигарх Тарасова заказал себе на обед фасолевый суп, лечо, шницель и отважился на блюдо под мудреным названием «мусака из цуккини с творогом». На десерт Болдырев выбрал шоколадное мороженое.

— Мне нравится ваша кухня, Лариса Викторовна, — сказал он. — Правда, многие блюда экзотичны, а я поклонник более стандартной пищи.

— У нас представлены и традиционные блюда, — возразила Лариса. — Кстати, сразу вопрос: не распространяется ли ваша любовь к стандартам и на другие сферы жизни? Например, я слышала, что вы не одобряли предстоящее бракосочетание вашей дочери с певцом сомнительной, как вы считаете, репутации.

— Да, и считаю, что я прав, — тут же согласился Болдырев. — Потому что это нарушение системы.

Они — не пара.

— В Америке бы вас не поддержали. На мой взгляд, довольно стандартный звездный брак.

— Для Илоны модельный бизнес просто увлечение, — начал объяснять Болдырев. — Она должна закончить академию госслужбы и пойти работать в солидные структуры. Это в традициях нашей семьи.

А Илона сейчас просто бунтует, она еще не повзрослела. Я же ее лучше знаю, не может яблоко падать далеко от яблони. У нас в семье все всегда вели себя прилично и никогда не нарушали внутрисемейных традиций. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, вполне, — кивнула Лариса.

— Если же Илона выйдет замуж за Шатрова, то это будет совсем другая жизнь — богема, пьянки, разврат. Я не хочу такого будущего для своей дочери. У меня прочные позиции в элите города, если хотите, и я заинтересован в том, чтобы дети продолжали эти традиции.

— Вы — консерватор и традиционалист, — сделала вывод Лариса.

— Я этого не скрываю. Илона — единственный ребенок в семье, и меня можно понять.

— Допустим. Но вы же согласитесь со мной, если я скажу, что противодействие устремлениям детей должны находиться тоже в рамках некоей системы.

Скажем так, правовой.

— А кто вам сказал, что я действую не в этих рамках? — слегка обиделся Дмитрий Александрович. — Давайте начистоту, — он хлопнул ладонью по столу. — Вы подозреваете меня в неких кознях по отношению к Шатрову. И с точки зрения формальной логики имеете на это право. Но давайте разберемся.

— Давайте.

— Что мы имеем? Два преступления, которые, похоже, связаны между собой. Сначала убивают бывшую подругу Шатрова вместе с его, заметьте, его дочерью.

— Это еще надо доказать.

— Бросьте, все понимают, что это его дочь, — отмахнулся Болдырев. — А потом устраивается покушение на самого Шатрова. Причем покушением я это не назвал бы. Убит лишь охранник, который вполне мог оказаться и исполнителем первого преступления. А Шатров остается жив, отделавшись легким сотрясением мозга.

— Эта версия уже приходила мне в голову, — ответила Лариса. — Она имеет право на существование, тем более что у охранника не было алиби на день гибели любовницы Шатрова.

— Вот именно, — тут же поддержал ее Болдырев. — С другой стороны, есть я, которому и первое, и второе должно быть выгодно. Насколько я знаю Илону, она испугается, и свадьба вряд ли состоится после того, что произошло вчера.

— Вы так уверенно об этом говорите…

— Поверьте мне, я хорошо знаю свою дочь. Слава богу, что стресс случился до подписания брачного контракта. За это можно и выпить, — Болдырев налил себе и Ларисе токайского.

— Если вы не возражаете, я выпью за что-нибудь более мне приятное.

— За вас, конечно же, за вас, Лариса Викторовна, — исправился Болдырев и, поскольку этот его тост не вызвал возражений, быстро выпил вино.

Закусив, он продолжил свои размышления вслух:

— У меня на оба эти случая прочное алиби. Вы, конечно, можете сказать, что я кого-то нанял, и все такое в том же роде. Но… — он предостерегающе поднял палец вверх. — Опять же можете спросить у кого угодно из тех, кто меня знает, и они скажут:

Болдырев никогда не был экстремистом. Никогда. Я очень прагматичный человек. Я уверен в том, что брак Илоны и Геннадия не состоится. Просто будет лучше, если они вообще в него не вступят. А так он развалится в течение максимум двух лет. Так скажите мне, зачем Илоне терять эти два года?

Лариса не нашла что возразить на это и промолчала.

— Вы можете сказать, что это все слова, — продолжал Болдырев. — На это я вам могу предложить доказать мою причастность к преступлениям — вот и все. А от себя скажу, что мне самому интересно, кто это так сильно играет против Шатрова. Я даже рад, что мне ничего не пришлось делать, все само собой образовывается так, как я и хотел.

— Для такого умного человека, как вы, выстроить версии не составит, наверное, труда, — решила польстить собеседнику Лариса.

— Насчет того, кто бы это мог быть? — слегка усмехнулся Болдырев и налил еще вина. — Давайте выпьем за счастливое будущее наших детей — ведь у вас тоже, кажется, дочь, — а потом я поделюсь с вами своими соображениями.

Лариса не стала отказываться и от этого тоста и выпила.

— Итак, есть такой человек, бывший Илонин поклонник, любовник, как хотите… Это было достаточно давно, уже два года тому назад. Он в принципе положительный человек, неземного не нашего круга.

— Это вы не про Вована Потапова?

— Про него, сердечного, — улыбнулся Дмитрий Александрович. — Так вот, по-моему, Илона его чем-то там задела, уж не знаю чем, но Потапов очень агрессивно настроен. Я его как мужчина понимаю, но не поддерживаю. И вот как раз его-то кандидатуру и надо было бы проверить в первую очередь. У него между прочим среди знакомых много всякой шушеры, которая вполне могла пойти и на убийство ребенка.

— Какой ему резон? Он думает, что таким образом засадит Шатрова в тюрьму?

— Он, скорее всего думал, что я его в этом поддержу и через свои связи потребую засадить Шатрова, — неожиданно выдал Болдырев. — Но этого не случилось. Шатрова так просто не засадишь — у него ведь наверняка тоже алиби. И тогда Потапов мог совсем сорваться, что называется, с катушек и устроил эту бездарную стрельбу по машине. За что в принципе ему я могу сказать только спасибо.

— Но ведь совершено убийство!

— Если вы хотите меня припечатать к стенке с моральных позиций, то это зря. Любой политик — это убийца. И никто их особо не осуждает, а некоторые размахивают портретами этих людей и даже доставляют им порой сексуальное удовольствие в Овальном кабинете. Извините за фривольность…

— Ничего-ничего. Не каждый день общаешься с умными людьми.

— Спасибо. Итак, я продолжаю. Ради глобальных интересов персоны, облеченные властью приносят в жертвы маленьких людей. Так поступает и наш президент, и американский, и любой другой. Просто так устроен мир. В данном случае ради того, чтобы не случилась свадьба Илоны и Шатрова, погиб водитель. Вот и все. Жестоко, но логично.

— Вы интересный человек, Дмитрий Александрович. Вам бы в публичную политику.

— Всему свое время, мне пока еще сорок пять.

Лет, глядишь, через пять и я пойду куда-нибудь наверх, — расплылся в улыбке Болдырев.

— Давайте все же вернемся к нашим баранам.

— Давайте. Но, по-моему, я уже все вам сказал. Да и ужин наш, за который вам большое спасибо, подходит к концу. — Болдырев кивнул на тарелку из-под только что доеденного им десерта. — Есть такой человек, который во всей этой кутерьме был заинтересован, — имя его я вам назвал. Это первое. А второе — то, что он в отличие от меня реально мог на это пойти.