Предначертанная Грону

В.К. Ланкастер

Предначертанная Грону

Серия: Рут и Грон (книга 2)

Автор: В.К. Ланкастер

Название на русском: Предначертанная Грону

Серия: Рут и Грон (книга 2)

Перевод: alevtinka_zago

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Грон подхватил Рут на руки и прижал к себе, припав губами к ее губам, как она его учила. Они были дома! Он не знал, как это произошло, но деревья были те же самые, пение птиц было то же самое, земля и воздух были теми же самыми, все было то же самое! Они были дома!

Он помнил, как был в том лесу, спал в той пещере после побега из камеры, с каждым днем испытывал все большее чувство голода. Он помнил, как спаривался с Рут, и от этого воспоминания в его жилах закипала кровь. Реакция возбужденного самца для него по-прежнему была в новинку, но Рут облегчала это состояние.

Он помнил странные деревья с шипами, как взбирался на одно из них, чтобы осмотреть местность, найти место, где они могли бы обустроиться, и как одна из ветвей уколола его в руку. Неужели из-за этого ему стало плохо? Он знал, что его лихорадило.

Возможно, он умер и это была жизнь после смерти. Хорошо, если так. Но мысль о том, что Рут тоже умерла, огорчала его. Она умерла из-за него, потому что его не было рядом, чтобы спасти ее? Возможно, это был сон, но он казался весьма реалистичным. Время, проведенное в камере и незнакомом лесу, больше походило на сон.

Грон решил не задавать вопросов. Духи спасли их и вернули домой, снабдив едой и водой в диковинных сосудах, а Рут получила не менее диковинное одеяние, которое ей нравилось, но главное — они были дома. Они были в безопасности. Грон мог построить им дом, найти вдоволь еды и воды. Теперь их жизнь будет легче.

Грон услышал шорох раздвигаемых листьев. Он отстранился от Рут, опустил ее на землю, повернул голову, чтобы посмотреть в направлении шума, и напрягся. Три самца его вида вышли из-за деревьев. Возглавлял группу его старший брат Крану. Он узнал двух других из своего племени — Дренза и Тройи. Его первым порывом было обрадоваться воссоединению с семьей, но он не решился поприветствовать их. Грон не подозревал, что находится так близко к территории своего племени. Теперь он был Связан с Рут и относился к ее племени. Они тоже не торопились оказывать ему радушный прием. Язык их тел говорил о любопытстве, но в то же время готовности к бою.

Он почувствовал, как Рут положила дрожащую руку ему на спину, и взглянул на нее. Она смотрела на других самцов широко раскрытыми глазами, побледнев. Ей было страшно? Может она представила, как образует с ними Связь? Он знал, что одного самца недостаточно, но ему не хотелось делить ее, особенно со своим братом. Он знал, что самцы не нападут на нее, поскольку она была Королевой, но они обязаны были защищать свое племя, поскольку Королевы из других племен вторгались в чужие владения и переманивали самцов. Так неужели брат прогонит его из родного дома?

— Грон, — первым подал голос Крану. — Значит, это правда? Тебя похитила Королева? — его взгляд метнулся к Рут, отмечая ее различия. — Она вернулась, чтобы забрать еще нескольких самцов?

Грон дернул хвостом, когда понял, что не знает ответ на этот вопрос. По всей вероятности, так оно и было. Ей нужно племя, свита. Его учили остерегаться Королев из других племен, будучи верным только своему собственному племени. Рут теперь была его Королевой, но он знал, что другие самцы считают ее не только воровкой, но и открывшейся перед ними перспективой. Он придвинулся к ней поближе, заслонив ее от них своим телом.

— Грут не забирала меня. Нас похитили, но я и правда с ней Связан. Она выбрала меня своей парой, — ответил Грон, горделиво расправив плечи. Если за время его отсутствия ничего не изменилось, Королева Граста не включила Крану в свою свиту.

Крану махнул хвостом, а его щека почти незаметно дернулась от зависти. Он всегда использовал свои большие размеры и возраст против Грона, у которого теперь было то, чего не было у него.

— Тогда тебе не следовало возвращаться, — сказал он.

— Я бы не вернулся, но… не знаю, как мы здесь очутились. Это не входило в мои планы, — ответил Грон, чувствуя, что теряет степень превосходства.

Шерсть Крану встала дыбом.

— Ты заблудился и привел свою Королеву сюда, подвергнув опасности? — спросил он, его голос практически урчал от удовольствия, когда он почувствовал слабость Грона.

— Нет, — прорычал в ответ Грон. — Хочешь сказать, ты представляешь угрозу для моей Королевы?

Тройи шагнул вперед.

— Успокойтесь оба, — сказал он. Тройи был не в том возрасте, чтобы отдавать им приказы, но они выросли вместе, и он был их другом. — Королева, могу я поприветствовать вас? — сказал он, взглянув на Рут.

Рут не ответила, все еще укрываясь за спиной Грона и продолжая наблюдать.

— Грут не говорит на нашем языке, — объяснил Грон Тройи. — Она отличается от нас, ты мог это заметить за то время, что глазел на нее, Крану.

Крану сердито зыркнул на него своими глазами, но не смог отрицать сказанного.

— Тогда откуда ты знаешь, что нравишься ей? — парировал он.

В сознании Грона промелькнуло лицо Рут, когда они спаривались, ее крики, то, как странно она обнажала зубы, и восхитительная хватка ее лона вокруг его ноющей плоти, на короткое время опалив жаром его кожу.

— Нам не нужно говорить, — заявил он Крану. — У нас есть глаза и руки.

Крану с трудом сдерживался, чтобы не зарычать от зависти.

— Крану, — вновь вмешался Тройи, — прекрати провоцировать его, он все еще твой брат. Если он говорит правду…

— Разве это может быть правдой? Похищен и Связан со странным…

Грон с ревом заглушил конец фразы Крану.

— Ты не уважаешь мою Королеву?

Крану расправил плечи, сердито хлеща хвостом, рыча и приготовившись к бою.

— Хватит! Прекратите оба! — закричал Тройи, встав между ними. — Крану, посмотри на нее! Она явно использует Грона для защиты от нас! Она доверяет ему, но мы пугаем ее! Ты этого добиваешься? Неужели ты из таких самцов?

Услышав слова Тройи, Грон бросил взгляд на Рут, ужаснувшись мысли о том, что они ее пугают. Она крепко прижималась к нему, одной рукой вцепившись за мех на его спине, а другой — на талии, как будто пыталась слиться с его телом. Ее глаза были широко раскрыты от страха. Заметив, что он смотрит на нее, она произнесла его имя с вопросительной ноткой в голосе, и он воспользовался моментом, чтобы успокоить ее, пытаясь смягчить выражение своего лица и погладив ее по лицу.

— Она говорит! Видишь, это очередная его выдумка! Он, наверно, нашел ее в лесу и привел сюда насильно! — обвинил его Крану. Проявление нежности Грона лишь усилило его гнев.

— Она знает мое имя, вот и все! — поправил его Грон.

— Грон… Забирай ее и уходи отсюда, — сказал Тройи с сочувствием в голосе.

— Нет, — перебил его Крану. — Я так не думаю. Мы должны отвести ее к Королеве, пусть она решает.

— На каком основании? — требовательно спросил Тройи, теряя самообладание.

Крану нервно переступил с ноги на ногу, и Грон понял, что все, что он скажет дальше, станет лишь предлогом.

— Она не выглядит взрослой. Она похожа на ребенка.

— Крану!

— Как ты смеешь?! — прорычал Грон, сделав пару шагов вперед, отчего Рут испуганно вскрикнула. Никогда еще его брат не заходил так далеко, не был настолько омерзительным. Грон всегда считала своего брата в душе хорошим самцом, но его явно переполняла зависть. Никогда в жизни его так не оскорбляли.

— Крану, ты ведешь себя нелепо! — закричал Тройи, снова встав между братьями, чтобы остановить драку, но ему не нужно было волноваться, потому что Грон не оставил бы Рут.

— Неужели? Она даже по габаритам в два раза меньше Грасты! Ты не можешь этого отрицать, Тройи, — ответил Крану. — И я не чувствую ее запаха на нем, если они правда спарились.

Тройи снова посмотрел на Рут, и Грон заметил в его глазах всплеск беспокойства.

— Тройи, она взрослая, как бы я мог образовать с ней Связь, если бы было иначе? Как бы она могла настроить мое тело к спариванию, если бы не была взрослой? Уверяю тебя, она не ребенок. На ее теле нет шерсти, как на нашем, ей трудно пометить меня своим запахом. Если вы отведете ее в наше племя, у Грасты будет право бороться с ней за лидерство! Она этого не переживет, Тройи!

Тройи выглядел растерянным. Он повернулся к другому самцу.

— Дренз, что скажешь?

Дренз был спокойным самцом, предпочитавшим одиночество и никогда не проявлявшим интереса к остальным членам племени сверх ожидаемого. Когда они были молоды, то часто считали его странным из-за того, что он не принимал участия в их играх или подростковых забавах. Повзрослев, Дренз доказал, что он безобидный, мудрый и чуткий самец. Грон надеялся, что он их рассудит.

Дренз оглядел их всех, видимо, обдумывая все «за» и «против», и наконец произнес своим тихим, спокойным голосом:

— Не самцам решать, чего хочет Королева, — он встретился взглядом с Гроном. — Она не может говорить. Мы должны верить в силу, которая управляет нами, и позволить Королеве решать. В конце концов, они на ее территории.

— Значит, я овдовею? — спросил Грон, и перед его мысленным взором предстало видение этого будущего. Самцы, которых Связали Узами, а затем бросили, или те, что пережили смерть своей Королевы, были… опустошены и безутешны. Возможно, ему позволят остаться со своим племенем, а может он предпочтет уйти в лес и жить там в одиночестве, надеясь на скорую смерть. — Я не потеряю ее.

Он сразится даже с Грастой, чтобы защитить Рут.

— Я уверен, что твоя мать защитит тебя, — воодушевленно выдал Дренз. Мать Грона была Королевой до Грасты и добровольно сложила с себя полномочия, поэтому ей было позволено остаться в племени со своей стареющей свитой, ведь забрав их и всех своих детей с собой, она бы оставила Грасту практически ни с чем. — Если твоя Королева молода, Граста не причинит ей вреда.

— Но это не так, — настаивал Грон, бережно удерживая Рут под мышкой, где она легко помещалась. Ее миниатюрность разительно отличалась от габаритов Королев, которых он знал.

— Я не стану скрывать, что мы привели вас в племя только ради решения Грасты. Я скажу ей, что ты не хотел идти, что твоя Королева не бросает ей вызов, — заверил его Тройи.

Грон задумался, оглядев их всех поочередно. Выражение лица Дренза было бесстрастным, Тройи извиняющимся, Крану самодовольным. Он посмотрел на Рут, которая наблюдала за ним со страхом и растерянностью. Наверно, она пребывала в ужасе, ничего не понимая из того, что тревожило его, но все же она так крепко цеплялась за него, как будто хотела удержать его рядом с собой, доверив ему свою защиту.

— А если я откажусь? Вы можете сразиться со мной, но не сможете применить силу против Королевы, — бросил вызов Грон.

— Я скажу нашей матери, что ты удерживаешь молодую Королеву против ее воли. Думаешь, она не найдет тебя и не сдерет с тебя шкуру? — пригрозил Крану в ответ.

Грон знал, что мать выслушает его и поймет лучше, чем Крану, но он также знал, в какую ярость она придет, если он позволит Крану рассказать ей, что ее сын, отчаявшись обрести пару, предал Грасту и выкрал неполовозрелую Королеву, чтобы образовать с ней Связь. Если мать найдет его прежде, чем успеет взглянуть на Рут, она вполне может убить его за предполагаемое преступление. Но когда она поймет, какую совершила ошибку, найдя Рут или выслушав Тройи, ее горю и горю его отцов не будет предела.

Он должен был отвести Рут к Грасте. День клонился к вечеру, они бы не успели отойти от его племени, соорудить навесную площадку, найти пищу и воду. Рут будет куда комфортнее провести ночь с его племенем, при условии, что он обеспечит ее безопасность. Часть его, которая думала, что он никогда больше не увидит свой дом, свое племя или свою семью, отчаянно желала увидеть свою мать и Отцов Прайма, которые вырастили его, его младшего брата Мруина, и остальных его друзей. Он заботился о Грасте, когда был частью племени, как самец должен заботиться о своей Королеве, и он хотел увидеть ее, чтобы в последний раз убедиться, что с ней все в порядке.

— Хорошо, — согласился Грон. — Мы пойдем.

Он осторожно повел Рут туда, откуда пришли другие самцы, и она не возражала. Возможно, она чувствовала, что решение уже принято и кровопролития не предвидится, по крайней мере сейчас.

Крану пропустил их вперед, Грон держался между Рут и своим братом, чтобы старший самец мог следовать за ними и преградить им путь к отступлению. Когда они проходили мимо, его брат наклонился к Грону, чтобы вставить последнюю колкость.

— Мать будет в тебе очень разочарована, — сказал он.

Грон напрягся. «Оставь ее в покое», — подумал он. Пусть думают, что он их предал. Они не были на его месте, они не знали, через что они с Рут прошли, что она значила для него. Ну и что с того, что они ему не поверили? Сказанное им было правдой, и Рут это знала. Даже при том, что они не могли общаться друг с другом, они все равно разделяли то сокровенное, то реальное, что существовало только между ними. Грон многого о ней не знал, но он знал, что она сама забралась в его объятия в той холодной камере, просунула его руку между своих ног в том залитом солнцем ручье, гладила его лицо по ночам и делилась с ним едой, когда сама была голодна.

Грон обнял Рут крепче. Он знал, кому принадлежит. Она была его Королевой. Рут владела его телом и духом, потому что околдовала их, и он с радостью передал их в ее полное подчинение.

Глава 2

Сердце Грона екнуло, когда он увидел деревню племени. Дом, где ему лучше не появляться. Это было опасно для него и его Королевы, но он думал, что никогда уже его не увидит. Дом выглядел так же, как в день его похищения, ничего не изменилось, но он увидел его другими глазами. Он запрокинул голову и посмотрел на деревья, на бесконечное множество навесных площадок, затерянных в ветвях, самые высокие из которых были невидны с земли. «Его народ там, наверху», — подумал он.

Те, кто не был на деревьях, заметили приближение их группы, побросав свои дела, чтобы понаблюдать. Грон жалел лишь о том, что трое самцов, которые их нашли, окружали их так, словно они представляли опасность. Когда они продвигались по деревне, раздался крик, и Грон радостно рыкнул, увидев, что к ним бежит самец постарше. Тройи почтительно отступил в сторону, когда тот присоединился к группе.

— Грон! Ты вернулся! — воскликнул Бру, нежно приобняв Грона за плечи. Бру был одним из двух Отцов Прайма его матери и до сих пор носил нитку с большими деревянными бусинами, которые указывали на его положение. Он помогал растить Грона и был очень важен для него. Бру посмотрел на Рут и опустил руки. — О! Прошу прощения, Королева!

— Она тебя не понимает, Бру, — услужливо подсказал Крану, намереваясь быть кем угодно, только не любезным.

— Оу? — Бру снова взглянул на Рут, затем слегка поклонился ей, явно полагая, что этот жест понятен всем. Уголки губ Рут потянулись вверх, и она издала тихий звук, по-видимому, благодаря Бру за оказанное уважение, но не отпустила Грона. Было ясно, что она по-прежнему не чувствовала себя в безопасности.

— Значит, это правда, что ты ушел к другой Королеве? Должен сказать, твоя мать была очень расстроена, когда ты ушел, ничего ей не сказав, — отчитал его Бру.

— Я не уходил, Отец Прайма, меня похитили, как и Грут, — объяснил Грон, но это все, что он успел сказать, прежде чем к ним присоединился Грисс, другой Отец Прайма его матери, тоже носивший почетное деревянное ожерелье.

Из них двоих Бру был более худощавым самцом, беззаботным и обаятельным. Он всегда наполнял их дом счастьем. Грисс был крупнее, свирепее и жестче. Его темный мех теперь был покрыт серыми пятнами, но он относился к своим обязанностям не менее серьезно. Он всегда считал защиту их семьи своим главным приоритетом и никогда не отступал перед трудностями.

Грон не знал наверняка, кому из детей приходился кровным отцом Бру, а кому Грисс, это знала только его мать, но подозревал, что именно он был тем ребенком, благодаря которому Бру получил свое ожерелье, так как у них был похожий окрас меха. Если Грисс был отцом Крану, это объясняло агрессию и хмурость его брата, но насколько знал Грон, Бру стал Отцом Прайма до Грисса.

На самом деле, это не имело значения. Оба самца вырастили его, его братьев и сестер, они оба были преданы его матери Гриле, и оба были благородными самцами, которым он был многим обязан.

— Грон, — сурово произнес Грисс, приблизившись. — Тебе не следовало возвращаться. Теперь твое место рядом с ней, — сказал он, глядя на Рут, по понятным причинам сбитый с толку как ее физическими особенностями, так и тем, что она пряталась за Гроном. — Королева, вы больны? Вы пришли сюда за помощью? — со всей серьезностью спросил он.

— Судя по всему, она нас не понимает, Грисс, — сказал Бру, положив руку на плечо другому самцу своей пары, находя ситуацию интригующей и забавной головоломкой.

Грисс нахмурился и отступил на шаг от Рут, выказывая почтение в своей собственной манере.

— Грон, почему ты здесь? — спросил Грисс.

— Крану настоял, — ответил Грон.

— Крану?

— Она не похожа ни на одну Королеву, которую я когда-либо видел. Я хотел узнать мнение Грасты по этому поводу.

Грисс зарычал.

— Крану, ты не имеешь права! — рыкнул он, шагнув к сыну. Крану и Грисс постоянно спорили друг с другом. Крану был единственным самцом в племени настолько глупым, что испытывал терпение старшего, и единственным самцом, которому это могло сойти с рук, поскольку Грисс никогда бы не поднял руку в гневе на свое потомство.

— Это ради блага самой Королевы! Как мы узнаем, что Грон не лжет об их Связи, она ведь не говорит и не понимает нас? Он мог найти ее где угодно, к тому же она маленькая, может она осталась с ним из-за страха!

Грисс снова зарычал, его утробный рык обычно мог усмирить любого нахального самца, особенно в сочетании с его авторитетом Отца Прайма, но это никогда не останавливало Крану.

— Как ты смеешь обвинять в этом собственного брата? Ты что, напрочь лишен братских чувств?

— Братских чувств? Он бросил нас, предал нашу Королеву ради этой, — выпалил он, махнув головой в сторону Рут и вынудив Грона продемонстрировать звериный оскал. — Если он говорит правду, то он больше не относится к моему племени, как же он может быть моим братом?

Грисс упер руки в бока, а в его груди по-прежнему раздавалось приглушенное рычание. Их прервал игривый крик из леса.

— Где мои самцы?

Все самцы, кроме Тройи и Дренза, вытянулись в струнку при звуке знакомого голоса. Грисс и Бру расслабились, терпеливо ожидая приближения своей Королевы, но Крану и Грон напряглись, все еще побаиваясь своей матери, даже став взрослыми.

— Мы здесь, Грила! — отозвался Бру, и Грон затаил дыхание, ожидая встречи с матерью.

Грила обогнула огромное дерево и заметила их. Она была именно такой, какой ее запомнил Грон — грозной, с сединой в густой гриве. Она замерла, увидев Грона, затем ее взгляд скользнул к маленькой фигурке Рут, притаившейся у него под боком, и она злобно зарычала.

— Грон! — взревела она и бросилась к группе. — Ты привел ее сюда?!

Тройи, Дренз и Крану отскочили в сторону, его Отцы расступились, чтобы пропустить Грилу, но были готовы вмешаться. Грону ничего не оставалось, как стоять на месте. Он должен был защитить Рут, плюс ко всему, многолетний опыт доказывал, что бегство от матери приводило ее в еще большее негодование.

Когда мать налетела на него, Грон напрягся и завел Рут себе за спину. Он сделал это рефлекторно, хотя до встречи с Рут противостоять матери было немыслимо. Самец, вставший между Королевами, считался полным кретином, но Рут не могла бороться с его матерью, она бы не пережила ее нападения.

В последнюю секунду Грила резко затормозила, нависнув над сыном, схватив его за шкуру и яростно зарычав.

Бру положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.

— Грила, их привел сюда Крану, — объяснил он.

Грила повернула голову, моментально обнаружив своего старшего сына.

— Это правда? — требовательно спросила она его.

Крану откашлялся, пытаясь скрыть свой страх.

— Я подумал, что их следует отвести к Грасте, — ответил он без прежней бравады в голосе. — Я сомневаюсь, что Королева в безопасности рядом с Гроном.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты ее охранник, Крану? — потребовала ответа Грила. Грону хотелось, чтобы она отпустила его шкуру, но он знал, что лучше не просить.

— Она не понимает наш язык, не может говорить с нами, по крайней мере, так утверждает Грон. К тому же она крошечная. Откуда нам знать, что она взрослая? Откуда нам знать, что она выбрала его? На нем нет ее запаха, — объяснил Крану.

Грила зарычала и быстро провела носом по груди и плечам Грона, пытаясь учуять на нем запах Рут. Затем она отодвинула его в сторону и опустила взгляд на Рут.

— Ты! Ты меня понимаешь? Будет лучше, если ты не станешь медлить с ответом, — приказала она.

Рут в панике переводила взгляд с Грона на разъяренного исполина, стоящего перед ней. Ее руки были крепко прижаты к груди в защитном жесте, и Грон попросил ее не делать то, что могло разозлить Грилу. Наконец она пошевелила пальцами и что-то сказала. Грила с подозрением прищурилась, но не выглядела оскорбленной.

— Где ты ее нашел? — спросила Грила у Грона.

— Меня похитили, мама. Меня держали в темной, жесткой яме. Те, кто похитил меня, похитил и Грут, они бросили ее ко мне. Какое-то время нас держали вместе, пока мы не сбежали. Возможно, они хотели, чтобы сформировалась Связь, но мы не спаривались, пока не освободились, — Грон умолчал о том, что понятия не имел, как они добрались до дома после пребывания в том странном лесу. — Крану, Тройи и Дренз нашли нас в лесу и привели сюда против нашей воли. Ты же знаешь, что я бы ни за что не пошел против тебя или Грасты. Какой смысл приводить сюда Грут? Она бы никогда не победила в борьбе за лидерство.

— Возможно, ей нужно больше самцов, — рассеянно предположила Грила, хотя ее слова сдавили Грона сердце.

— Я бы не смог узнать, если бы ей это было нужно. Мы говорим на разных языках, — тихо ответил он.

Грила хмыкнула.

— Странная история, сын мой. Пойманный против воли, вынужденно Связанный Узами с крошечной самкой без шкуры и без хвоста, с которой ты не в состоянии общаться. Если это правда, мне почти жаль тебя, — произнесла она.

— Уверяю тебя, это правда, — сказал ей Грон абсолютно спокойным голосом с решительностью во взгляде.

— Что ж, давай проверим, — произнесла она.

Грона накрыла волна дурного предчувствия.

— Как?

Грила шагнула к нему, но обратилась к Бру.

— Бру, попробуй увести ее, — приказала она.

— Грила…

— Выполняй.

Пытаясь заглянуть за спину матери, Грон увидел, как Бру осторожно подошел к Рут и нежно взял ее за руку. Он медленно потянул ее за собой, показывая, что она должна следовать за ним. Рут тут же посмотрела на Грона, и он постарался сохранить спокойное выражение лица, чтобы она не испугалась. Она сделала несколько неуверенных шагов вслед за Бру, но чем дальше она отходила, тем больше волновалась. Она повернулась к Бру и указала на Грона, но тот проигнорировал ее, все также хладнокровно, уводя ее прочь. «По крайней мере, это не Грисс», — подумал Грон. Грисс бы не был таким покладистым, если бы Рут начала сопротивляться.

Рут остановилась, упершись пятками в мягкую, рыхлую землю. Она снова указала на Грона и на этот раз произнесла его имя. Грон был горд ее требовательным тоном. Бру снова потянул ее за руку, но она вырвала ее из его хватки.

— Грон, — грозно потребовала она, ткнув в его сторону пальцем. Она направилась обратно к Грону, но Бру остановил ее, положив руку ей на плечо. Теперь в ее глазах мелькнул страх, и она снова посмотрела на Грона, пытаясь понять, что происходит, но он не мог дать ей ни малейшей подсказки. Она попыталась стряхнуть руку Бру со своего плеча, но он лишь усилил хватку, другой рукой приобняв ее за талию, чтобы оттащить подальше.

Теперь она боролась всерьез. Она щебетала на своем родном языке, царапая руку Бру и пиная его по ногам. Она звала Грона, не сводя с него глаз, и от ее отчаяния ему стало не по себе. Он не мог больше терпеть, его задача — защищать ее. Он попытался обойти мать, но она легко преградила ему путь своим огромным телом, высоким ростом и широкими плечами. Он заглянул ей в лицо и увидел, что она внимательно наблюдает за ним.

— Мама, хватит, она не понимает, что происходит, — взволнованно произнес он.

— Бру не причинит ей вреда, ты же знаешь, — бесстрастно ответила Грила.

Грона это не успокоило.

— Она встревожена. Она зовет меня, — он снова попытался обойти мать и снова был заблокирован. — Мама, дай мне пройти.

— Грила, я хочу ее отпустить, — сказал Бру, повысив голос, чтобы перекричать Рут, и пытаясь поймать ее руки, прежде чем она вцепится ими ему в лицо.

— Убери ее с глаз долой, и, может, она успокоится, — холодно предложила Грила. Бру фыркнул и поднял Рут на руки, чтобы унести, от чего ее бормотания переросли в крики.

Сердце Грона бешено колотилось, страдания его Королевы взывали к нему на химическом уровне.

— Позволь мне пойти к ней. Я ей нужен, — произнес он с явным волнением. Грон попытался отодвинуть мать, положив руки ей на предплечья, но она схватила его и прижала к себе. У него не было надежды сдвинуть ее с места в этом противостоянии. — Зачем ты это делаешь? — завопил он. Если она не пропустит его, ему придется бороться с ней, а это разобьет ему сердце.

Рут заметила его смятение и то, что их намеренно разлучили, она вывернулась из рук Бру, чтобы напасть на него. Они собрали возле себя толпу, среди которой не было никого кто обладал бы большей властью, нежели Грила, которой они не стали бы перечить. Вперед вышел лишь один юный самец Мруин, младший брат Грона.

— Мама, что происходит? Грон что-то натворил? — прокричал он. Бедный парень не знал на чью сторону встать, когда увидел, что его мать удерживает его брата, пока другой брат наблюдает, а один из его отцов борется с чужой Королевой, к которой не должен был прикасаться.

Внезапно раздался оглушительный рев, и все замерли. Граста спрыгнула на землю в самый эпицентр событий, ее веса хватило, чтобы сотрясти землю. Она выпрямилась во весь рост и объявила:

— Если в этом племени и будет битва, она будет инициирована мной!

Бру моментально отпустил Рут, которая бросилась к Грону. Он притянул ее к себе и отодвинул подальше от Грилы, поглаживая ее по волосам и покрывая поцелуями ее лицо, когда она обвила его руками за шею.

— Грила, что здесь происходит? — потребовала объяснений Граста. Альфа-Королева была самой высокой в племени, почти на голову выше Грилы и на целую голову выше Грона. Ее шкура покрывала большую часть ее мускулистого тела, грудь и плечи у нее были широкими, а ее конечности — совершенным оружием.

— Граста, мои глупые сыновья привели сюда Королеву. Крану оспаривает утверждение Грона, что их Связывают Узы, — ответила Грила, признавая превосходство Грасты. — Лучше бы я родила одних дочерей, — добавила она, бросая мрачные взгляды на своих сыновей.

— А что говорит она?

— Похоже, она не понимает нас и не может говорить на нашем языке.

Граста повернула голову и посмотрела на Бру.

— Мне показалось, или я видела, как один из твоих самцов держал ее за руку? — спросила она у Грилы.

— По моему приказу, Граста. Я разделила их, чтобы увидеть, действительно ли они Связаны.

— И к какому же выводу ты пришла?

— Они плохо на это отреагировали.

Граста посмотрела на Грона и Рут, которые стояли, обнявшись.

— Они определенно кажутся мне Связанными, — на ее лице промелькнула досада, но она быстро ее скрыла. — Я еще послушаю эту историю, когда мы сядем и поедим. Если возникнут какие-то разногласия, сообщите об этом племени. Сегодня вечером у нас будет пир! — она весьма красноречиво посмотрела на Грилу. — А до тех пор никаких разборок, — приказала она.

Толпа начала расходиться, чтобы собрать еду для пира и избежать гнева своей Королевы.

— Грон, — позвала Граста. — Ты можешь отвести свою Королеву к себе на площадку, но не покидай деревню. Я требую вашего присутствия на пиру, где ты объяснишь мне свои действия.

Грон кивнул. Он был благодарен за эти мгновения тишины и покоя. Никто не оспорит его Связь с Рут, теперь все в руках Грасты. Никто другой не мог сражаться с ними или выдвигать требования, ослушавшись Королеву.

Он поднял Рут и закинул ее себе на спину, как в том странном лесу, где они боролись за выживание. Она почти с благодарностью вцепилась в него, и он запрыгнул на деревья, надеясь, что его старая площадка осталась в том же состоянии, в каком он ее оставил.

Глава 3

Рут крепко вцепилась в Грона, когда он начал перепрыгивать с одного дерева на другое. Она была рада видеть, что его сила не пострадала от отравления и длительного пребывания под наркозом. Девушка уткнулась носом в его волосы и мех на затылке и с чувством глубокого удовлетворения вздохнула. Он был жив. Они оба были живы, хотя несколько минут назад были на волоске от смерти. С тех пор, как его соплеменники вышли из леса, она пребывала в страхе. Она знала, что, скорее всего, встретит других Гэндри и кто-то из них наверняка будет знать Грона, но она не ожидала такого враждебного приема, который им оказали.

Эти Гэндри, знавшие Грона, явно принадлежали к его племени, поскольку все, с кем они сталкивались, называли его по имени. К тому же она услышала и свое имя. Но Грон в их окружении выглядел напряженным, и она гадала почему. Разве он не был рад вернуться к своей семье? По-видимому, это было не к добру, поскольку тот первый мужчина, который заговорил с ними, быстро спровоцировал Грона на рык, пока другой не встал между ними. Исходя из этого она предположила, что драки не поощрялись. Ей не нужно было беспокоиться о том, что ее бросят на арену, как когда-то в камере.

Впрочем, она заметила, как они разглядывали ее. Это было глупо, но она представить не могла, что внезапно окажется в меньшинстве. Пока она была с Гроном, они оба были инопланетянами, с третьим общим врагом. Сейчас же она была единственным инопланетянином и не знала, кому доверять.

Она не понимала ни единого слова из того, что они говорили, но они определенно обсуждали ее. На нее пялились, над ней насмехались, ей кланялись, ее игнорировали, держали за руку и насильно удерживали. Она поняла, что женщин здесь крайне мало, от силы две из двух десятков людей, которых она видела, и что она не похожа на них, черт возьми. Было бы здорово, если бы они могли, по крайней мере, определиться — вести себя с ней любезно или нет.

Плюс ко всему все были голые. Множество членов повсюду. Она привыкла к Грону, ей нравилось смотреть на него, но было странно наблюдать, как эти люди, по-видимому, ведут серьезные разговоры с болтающимся хозяйством между ног. Рут не знала, куда девать глаза. А еще она заметила, что не у всех одинаковый мех. Все они были в основном одного и того же темно-коричневого окраса, за исключением тех мест, где он с возрастом поседел, но рисунки были разными. Некоторые люди были больше, некоторые меньше, у некоторых были полосы, у других — пятна, у некоторых мех покрывал живот, а не торс, у других шерсть была только на руках и ногах. Но пушистый хвост был у всех. Рут была рада, что не голая, даже при том, что была такой одна. Ее тога придавала ей гораздо больше уверенности в себе, в противном случае она бы чувствовала себя неловко.

Грон, похоже, получал тот же неоднозначный прием, что и она. Рут была в ужасе, когда та женщина напала на него. Каждая минута, проведенная здесь, была настоящим безумием, она понятия не имела, что происходит. Единственное, что она знала, так это то, что все посторонились, включая их, когда появилась та гигантская женщина около восьми футов ростом, широченная как амбарная дверь, почти все ее тело было покрыто шерстью. Взгляд гориллы был намного интенсивнее, за исключением того, что в отличие от настоящей гориллы она стояла прямо. Судя по всему, женщина была лидером, альфа-самкой, как и предупреждал ее Т'Лакс. Рут надеялась, что им не придется иметь с ней дело.

Она еще не поняла, как тут все связаны между собой, кто друг, кто враг, кто семья. Она понятия не имела, куда они теперь направляются. Рут пришлось довериться Грону, правда ей это не очень нравилось. Утешало лишь то, что она поговорила с Т'Лаксом, хотя и не могла рассказать Грону, как они вернулись на его планету. Она представить не могла, что у них будут секреты, потому что ничего не скрывала от него, просто не могла сказать ему. Теперь она поняла, что вся их жизнь была и будет тайной… а это не самая хорошая основа для отношений.

Грон остановился на одной из огромных навесных площадок, которые она заметила. Их деревня походила на город; в котором определенно имелись небоскребы. Умом она понимала, вернее надеялась, что площадка выдержит ее вес. Народ Грона жил на этих штуковинах, а каждый Гэндри весил, по крайней мере, вдвое больше, чем она. Рут все еще чувствовала себя неуверенно, стоя на одной из них. Гэндри умели лазить по деревьям, удерживаясь на них благодаря хвостам. Если она упадет, то, скорее всего, убьется о какую-нибудь ветку в полете, не успев коснуться земли.

Эта площадка напоминала ту, что Грон пытался соорудить в первую ночь после их побега из камеры. Она была сделана из ветвей, которые были согнуты и сплетены вместе, с большими твердыми листьями, скрепленными вместе и уложенными сверху, образующими пол. Он был на удивление ровным и устойчивым, куда бы Рут не поставила ногу. Она сделала пару шагов и огляделась, пока Грон наблюдал за ней, затем он начал изучать предметы, которые были сложены у ствола массивного дерева. По размерам навесная площадка была больше, чем пол ее спальни дома, но это был просто пол, без стен и потолка. Рут подняла голову, но неба практически не было видно. Казалось, верхушки деревьев и другие навесные площадки блокировали большую часть небосвода.

Рут последовала за Гроном к стволу массивного дерева, где он копался в коллекции… каких-то предметов. Она не могла с точностью сказать, что это было. Основная часть состояла из палочек, которые были связаны вместе. Она не видела ничего, что указывало бы на то, что Гэндри использовали шкуры животных. Хорошо, что у нее был рюкзак, к которому она вдруг сильно привязалась. Окружающие предметы имели важное значение для Грона, но озадачивали ее. Все, что лежало в рюкзаке, имело важное значение для нее, но озадачивало его. Она улыбнулась и осторожно положила рюкзак рядом с тем, что, как она предполагала, было его вещами или, по крайней мере, вещами для гостей. Возможно, у Гэндри это был своего рода гостиничный номер.

Затем Рут положила руку ему на плечо. Кроме поцелуев, вызванных радостью, когда он понял, что они дома, им не выпал шанс вновь познать друг друга ближе. Разумеется, по его мнению, они занимались любовью в той пещере прошлой ночью, но для нее прошло около двух недель с тех пор, как она упивалась блаженством, лежа в его объятиях. Но в данный момент ее волновало не это, Бог свидетель, раньше она обходилась без секса больше двух недель. Ее беспокоило то, что она видела, как он чуть не умер у нее на руках, и то, что он провел две недели под наркозом на больничной койке. Казалось, он полностью выздоровел, но она хотела убедиться в этом.

Грон поднял голову, откликнувшись на ее прикосновение, и она провела рукой по полоске шерсти на внешней стороне его руки. Он медленно встал и посмотрел на нее. Она улыбнулась и дотронулась до его лица, поглаживая брови, скулы, нос и губы. Он опустил голову, чтобы позволить ей это делать, наблюдая за ней с нескрываемым интересом этими темными глазами, цвет которых был чем-то средним между углем и шоколадом.

Рут вздохнула. Она столько всего могла ему сказать, но какое это имело значение?

— Я рада, что ты жив. Очень рада, — в итоге выдавила она.

В ответ в его груди зародился рык, он шагнул ближе и обнял ее. Она встала на цыпочки, чтобы обвить его руками за шею, прижалась к нему всем телом и поцеловала. Рут не собиралась целовать его так страстно, но поймала себя на том, что отчаянно вцепилась в его волосы, царапая его затылок ногтями. Она почувствовала, как его теплый, пушистый и поразительно тяжелый хвост обвился вокруг ее бедер, и одобрительно застонала. Она любила своего странного, мохнатого, гигантского инопланетянина, его хвост и все такое. Если бы в этом мире деревьев они были только вдвоем, она была бы безмерно счастлива.

Рут провела руками по его шее, по груди, по шерсти на плечах, по тому, до чего могла дотянуться. Она почувствовала, что его член начал проявлять интерес и с неохотой отстранилась. Не то чтобы ей не хотелось понаблюдать за выражением его лица, когда будет облизывать его хвост и выяснять, достаточно ли он силен, чтобы приподнять ее и трахнуть, прижав к стволу дерева, но все равно было немного рановато, да и уединиться на этой платформе было невозможно. Она не видела их соседей, но это не говорило о том, что в этом зеленом лабиринте их нет.

Поэтому она осталась в кольце его рук, положив ладони на его мохнатую грудь и заглянув ему в лицо.

— С нами здесь все будет в порядке? — спросила она. Он, конечно, ничего не ответил, но то, что она чувствовала, должно быть, отразилось на ее лице, потому что он наклонился и уткнулся носом в ее щеку, бормоча что-то, чего она не понимала. Это было успокаивающе, но не обнадеживающе. Она ценила то, что он все еще заботился о ней, но это не отменяло проблемы. Рут вздохнула. — Позаботься обо мне, хорошо? — сказала она ему.

Глава 4

Грон отвлекся от Рут, когда кто-то приземлился на его навесную площадку. Он поднял голову, но не выпустил ее из своих объятий. Это был трудный день для них обоих, и он не хотел, чтобы она снова испугалась. Грон много раз тосковал по дому, пока был в плену, но теперь поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы его семья хоть на минуту оставила их в покое.

Их гостем был Бру, самый дружелюбный из самцов его матери, один из его отцов и тот, кто пытался увести от него Рут, несмотря на ее сопротивление. Поэтому Рут напряглась в его объятиях и придвинулась к нему ближе. Она опасалась Бру, как опасался бы любой на ее месте, но Грон не мог ее успокоить.

— Грон, — обратился к нему Бру, явно чувствуя себя неловко. — Я пришел извиниться перед твоей Королевой, — сказал он.

Грон не поприветствовал его так, как раньше. Он знал, что его отец подчинялся только Гриле, своей Королеве, что было обязанностью каждого самца, но Грон повиновался Рут, поэтому ее враги становились его врагами, кем бы они ни были. Грон не забыл, как Бру удерживал Рут, а она вырывалась из его хватки. Он не забыл безмолвную неприязнь своей пары по отношению к Бру. «Да, смотри, — подумал Грон. — Убедись, что мы Связаны, и никогда больше не сомневайся в этом».

— Ты же знаешь, что она тебя не поймет, — ответил Грон.

Бру пристыженно переминался с ноги на ногу.

— Я принес ей подарок, — сказал он и протянул гроздь сладких плодов, которые росли вдали от деревни племени, и время сбора которых давно подошел к концу. Они, наверно, из личных запасов Грилы.

Недовольство Грона чуточку ослабло.

— Мама знает, что ты их взял?

— Да.

— Она велела тебе принести их? — Грон внимательно наблюдал за Бру. Он хотел, чтобы его мать извинилась за то, что сделала, и Бру тоже. Он не хотел и мысли допускать, что Грила послала сюда его отца, чтобы получить очередную возможность пошпионить за ним и Рут.

— Это была моя идея. Я попросил их у нее, и она разрешила. Грила рада, что они будут у Грут, — заверил его Бру.

Грон тяжело вздохнул. Он знал, что не имел права требовать, чтобы Грила пожалела о содеянном. Он легко мог себе представить, какие чувства бы испытывал на месте Бру, окажись он в подобной ситуации. Рут была соперницей другим Королевам, естественно они не будут к ней доброжелательны. Предложение Бру ничуть не уняло тревоги Грона, стремившегося увести Рут из племени, подальше от других Королев.

Он отодвинулся от Рут, и Бру осторожно приблизился. Рут вздрогнула и шагнула за спину Грона, крепко сжав своими маленькими ручками мех на его спине. Грон обнял ее, но не подтолкнул вперед. Она была вольна оставаться там, где ей заблагорассудится, и решать, принимать извинения Бру или нет.

Старый самец был заметно огорчен ее явным недоверием к нему, и его досада, казалось, лишила его сил, когда он понурил голову под осуждающим взглядом Рут. Он протянул лозу с фруктами, низко поклонившись, чуть ли не согнувшись в три погибели. Рут долго смотрела на него, но, в конце концов, приняла у него лозу. Она опустила ее, не съев ни кусочка, тогда Грон погладил ее по спине. Он не хотел, чтобы она ненавидела его отца, и не хотел ненавидеть его сам, ради ее же блага.

Бру отступил на шаг и выпрямился, хотя настроение у него, похоже, не улучшилось. По всей видимости, он не удостоился той реакции, на которую рассчитывал, но Грон не знал, чего он ожидал после такого поведения. Рут их не понимала, никто не мог ей объяснить их мотивы. Грон хотел, чтобы она поладила с его племенем, но он прекрасно понимал, что был здесь для нее единственным, на кого она могла положиться, и если она неправильно истолкует то, что он делал, и решит, что больше не может ему доверять… Он не мог этого допустить. Он не мог потерять ее доверие, не только ради ее блага, но и ради своего. Он умрет, если она посмотрит на него так, как только что смотрела на Бру. Грон не мог винить самца за то, что тот так склонился перед ней. Если бы Рут посмотрела на него также, он бы пополз.

Внезапно почувствовав сострадание, Грон сказал:

— Спасибо, Бру. Увидимся на пиру.

Бру поднял голову.

— Я поговорю с Грилой. Сделаю все возможное, чтобы сегодня вечером все прошло хорошо, — искренне признался он.

— Спасибо, но мы должны опасаться решения Грасты, — ответил Грон. Бру глянул на него с сочувствием во взгляде, но они оба знали, что Грон прав. Граста была Королевой племени. Ее решение было окончательным и не всегда милосердным.

— Увидимся вечером, — сказал Бру на прощание. — Пожалуйста, помоги ей понять, что я не причиню ей вреда, — добавил он, кивнув на Рут.

— Ты можешь дать ей это понять лучше, чем я, — сказал ему Грон, и Бру понурил голову.

— Ты стал мудрее за время своего отсутствия, — сказал он.

— Теперь я Связан Узами. Я не могу вести себя как свободный самец, — ответил Грон.

Бру поднял на него взгляд.

— Я горжусь тобой, Грон. Кажется, мы с Гриссом вырастили тебя прекрасным самцом, и это согревает мне сердце.

Грон снова ощутил острую боль от того, что теперь принадлежал к племени Рут и был обязан оставить свою семью. Этот самец был важен для него. Он всегда думал, что будет заботиться о своих родителях, когда они состарятся. Теперь же эта обязанность, скорее всего, ляжет на плечи Мруина, поскольку Крану едва ли испытывал к кому-то нежные чувства.

— Спасибо, Отец, — сказал он. — Встретимся на пиру.

Вскоре Бру ушел, исчезнув из поля зрения, по-видимому, направившись обратно к навесной площадке Грилы, которая располагалась где-то под ними. Грон повернулся к Рут, и она снова подняла на него свой взгляд. Выражение ее лица было трудно прочитать, но она не выглядела счастливой. Грон попытался представить себя на ее месте, ведь она не понимала ничего из сказанного, поэтому погладил ее по волосам, чтобы успокоить. Это было лучшее, что он мог сделать, дабы показать ей, что угрозы нет, по крайней мере, пока. Пир — совсем другое дело.

Рут оскалила зубы в своей собственной манере, и Грон постарался воспроизвести тот же оскал. Она затряслась и издала странный звук, похожий на кашель, ее глаза сияли от счастья, когда она приложила ладонь к его щеке. Она подняла лозу со сладкими плодами и протянула ему. Не желая забирать их у нее, так как этот подарок был преподнесен ей, Грон сорвал с грозди один из плодов и поднес к ее губам. Рут с подозрением посмотрела на плод и отвела его руку, указав на него.

Грона постоянно озадачивали и очаровывали ее настойчивые попытки накормить его. Он предполагал, что Королевы обычно заботятся о своих самцах, но в его племени это означало сражаться, защищать племя и претендовать на территорию, Рут это явно не под силу, она не сможет противостоять такой Королеве, как Граста. Возможно, таким образом она искала баланс, убеждаясь, что он сыт. Возможно, в ее племени так принято. Он вспомнил, как она принесла ему часть своей доли из той странной пищи, которую им давали в камере. Неужели она заботилась о нем уже тогда, когда он отвергал ее? Она, наверно, хотела образовать с ним Связь вскоре после того, как увидела, и его шкура немного распушилась от гордости при этой мысли.

Однако, он не должен поощрять такое поведение. Если кто-нибудь из его племени увидит, что он ест до Королевы, они начнут негодовать, возможно, даже накажут его. Он внимательно огляделся по сторонам, пытаясь убедиться, что их не видно другим, но судя по звукам, большинство его соплеменников находилось внизу, готовясь к пиршеству. Он быстро засунул фрукт в рот и принялся жевать. Такого изыска у него не было уже несколько месяцев. Обычно ему доставалось только два или три фрукта в год в разгар сезона, когда они были в изобилии. То немногое, что удавалось собрать, доставалось Королевам и их самцам. Они были обычным подарком предназначенным самцам, когда их выбирали, чтобы присоединить к гарему Королевы, потому что они были связаны с удовольствием и плодородием. Дав им эту гроздь плодов, Бру одобрил их Связь.

Грон сорвал еще один плод с лозы и снова протянул Рут, на этот раз она, похоже, была счастлива взять его. Из-за своего странного плоского рта и выступающего носика ей пришлось запрокинуть голову назад, чтобы принять его. Она открыла рот, ожидая, когда он даст ей фрукт. Он осторожно положил его ей в рот, стараясь не задеть ее маленьких, но острых на вид зубов. У нее не было клыков, как у него, но все ее передние зубы были тонкими, как лезвия. Они никогда не причиняли ему боль, когда он играл своим языком у нее во рту, но тем не менее выглядели небезопасно.

Когда она сомкнула губы, по его коже распространилось теплое покалывание, будто его тело готовилось к спариванию, что было странно. Он стряхнул с себя это состояние, списав его появление на инстинкт доставить удовольствие своей Королеве. Она не инициировала спаривание, поэтому он решительно выбросил эти мысли из головы. Он не хотел, чтобы она подумала, будто он не умеет себя контролировать, похотлив или неуравновешен. До сих пор он прекрасно справлялся со своими желаниями и не хотел, чтобы сейчас она посчитала, что он нуждается в заботе, тем более, когда он был единственным, кто мог защитить ее от его племени.

Рут издавала приятные звуки, пока жевала фрукт. Им нечего было принести на пир, но Грон чувствовал, что их простят, ведь они только-только прибыли после того, как их привели сюда против воли. Он не принесет сладких фруктов. Было бы неуважением поделиться даром Грилы со всем племенем, это могло быть истолковано Грастой как подкуп для привлечения самцов на сторону Рут.

Она съела еще один сладкий фрукт и отошла, чтобы положить их у ствола дерева к остальным вещам. Когда она вернулась к нему, он взял ее за руку и подвел к краю площадки, чтобы они могли спуститься на землю. Пир еще не начался, но он не хотел, чтобы Граста послала за ними одного из своих самцов. Их привели в племя так, будто они были в чем-то повинны, это не помогло бы делу, если бы тоже самое произошло вновь.

Глава 5

Пиршество было устроено на земле. На больших листьях были представлены фрукты, орехи и другие съедобные растения, разложенные в длинную полосу. Племя слонялось вокруг, принося запасы сорванных с деревьев плодов и складывая их в центре небольшой поляны, где должна была состояться трапеза. Грон позволил Рут выйти из-за его спины и взял ее за руку. Поскольку его народ продолжал пялиться на нее, он хотел, чтобы все присутствующие поняли, что они были вместе, одним целым.

Граста заняла свое место в середине одной стороны растянувшихся в длину угощений, подав знак всем остальным сесть рядом. Справа от нее сел Отец ее Прайма, пока единственный самец, которому она позволила стать отцом своих детей. У нее было два сына и дочь, еще не достигшие подросткового возраста. Дочь села рядом с матерью, в то время как ее младший брат сел рядом с отцом, поскольку ему было всего несколько лет и он по-прежнему нуждался в помощи с едой, а старший сын сел по другую сторону от малыша.

Для Королевы было необычно иметь только одного Отца Прайма и позволить ему стать отцом стольких детей, но это зависело от Грасты.

Возле дочери Грасты сидел любовник Королевы, молодой самец, которого она использовала в основном для сексуальных утех. В племени понимали, что время от времени она дает ему шанс зачать с ней ребенка, но он все еще не преуспел в этом деле. Если кто-то из них был заинтересован в продолжении рода, то это их личное дело, племя верило, что в конце концов он тоже станет Отцом Прайма.

По другую сторону от него сидел следующий на очереди супруг Королевы, по крайней мере, такой статус он носил в племени. Он был самцом, едва вышедшим из подросткового возраста, с которым Граста образовала Связь, но еще не коснулась, ожидая, пока он полностью созреет. Он был тихим и застенчивым парнем из другого племени, но, несомненно, хорошо сложенным, с удивительными светло-серыми глазами, и все понимали, почему Граста сделала ему предложение, несмотря на его возраст. По обе стороны от семьи Королевы находились два Связанных Узами с Грастой стражника, дополнявшие ее свиту.

Раньше Грила сидела напротив Грасты, по обе стороны от нее сидели ее самцы, а дети могли устроиться по их усмотрению рядом с отцами. Когда младшая сестра Грона росла, она занимала почетное место среди детей, но год назад покинула племя, чтобы основать свое собственное. После этого Крану обычно садился рядом с Бру, избегая Грисса, рядом с которым сидел Грон и Мруин по другую сторону. Это было общепринятое расположение, и у Грона осталось много приятных воспоминаний о трапезе с его семьей.

Теперь, когда Грон был Связан с Рут, которая тоже была Королевой, и это никто не мог отрицать, независимо от того, как она выглядела, схема рассадки была менее ясна. Грон был бы рад сесть как можно дальше от других Королев, но он знал, что этот пир был в значительной степени предлогом для изучения Рут и его Связи с ней перед всем племенем. Как бы ему ни хотелось, он знал, что им не следует прятаться.

Именно в этот момент Граста отыскала его в толпе и жестом подозвала к себе, выражение на ее лице было суровым, но не угрожающим. Было ясно, что она ожидает повиновения, и они могли либо согласиться, либо их могли заставить. Грон неохотно повел за собой Рут, чувствуя, как она прижимается к нему все ближе и ближе и снова прячется за его спиной, выглядывая из-за его руки.

— Садись, Грон, — сказала Граста.

Понимая, что у него нет выбора, Грон сел, поджав под себя ноги, и Рут последовала его примеру, усевшись рядом с ним. Это уже было ошибкой. Рут должна была сесть напротив Грасты, а не он. Грон убедил себя, что Граста просто ждет от него перевода отдельных фраз для Рут, но он знал, что если бы Королева считала Рут равной себе, то усадила бы ее на место Грона. Это было оскорблением, а Рут даже не могла на него ответить, у нее не хватило бы сил тягаться с Грастой и потребовать уважения, которого она заслуживала.

Грон старался не встречаться взглядом с самцами Грасты. Ее самцы не станут драться с ним, это не их прерогатива, а стражников… Если он проявит к ней неуважение, они бросятся на ее защиту, несмотря на то, что сидят далеко от них.

Внезапное движение вынудило его обернуться, и он стал наблюдать за тем, как его семья заняла свои места возле него. Его мать, Грила, села сбоку от него, что, как он надеялся, было проявлением солидарности. Бру подошел к Рут с другой стороны, удивив ее, но Грон знал, что у его отца были добрые намерения. Грисс сел по другую сторону от матери, возле него разместился Крану, а возле Крану Мруин. Судя по выражению их лиц, они были на его стороне и готовы были вести переговоры в его пользу, чего бы это им ни стоило. Должно быть, Бру все-таки поговорил с Грилой. Мысль о том, что он может рассчитывать на поддержку своей семьи, придала Грону сил.

Остальные члены племени расселись вокруг них. Не имело значения, где сядут те, кто не относился к королевской семье, большинство выбирали места рядом с едой, которой отдавали предпочтение, или держались того же круга общения, что и днем. На пиру не было никаких формальностей, все просто ели, пока не насыщались, а затем уходили, но Грон знал, что племя собралось, чтобы понаблюдать за тем, что произойдет между Рут и Грастой, и сомневался, что кто-нибудь обратит внимание на еду или уйдет пораньше.

Граста приступила к трапезе первой, выбрав несколько кусочков и открыв пир. Грила приняла это за сигнал и тоже начала есть. Племя не обязано было ждать Грилу, только ее самцы, но она не отличалась терпением, в отличие от чувства собственного достоинства, и обычно ела второй, словно это было ее право. Грон повернулся к Рут. Он был ее самцом, а значит, частью ее племени, не Грасты. Он должен был подождать, пока она поест первой, но Рут этого не знала. Если он поест раньше нее, то опозориться на глазах у всего племени и, вероятно, не сможет доказать, что он Связан с Рут. Если она не сразу приступит к еде, позволив другим самцам есть до нее, это ослабит ее статус Королевы.

Рут с интересом наблюдала за происходящим, но не сдвинулась с места, чтобы взять что-нибудь из еды. Грон понимал, что должен действовать осторожно, но основы уже были заложены сладкими плодами, за что он снова мысленно поблагодарил Бру. Грон потянулся к самой большой ягоде на ближайшей грозди, затем наклонился к Рут и предложил ягоду ей. Он прекрасно понимал, что позволяет себе больше вольностей, чем подобает самцу, но он шел на оправданный риск. Только фавориту, будущему Отцу Прайма, могло сойти с рук такое поведение по отношению к Королеве, с намеком на то, что его отношения с Рут были настолько сильными, что утверждения Крану об отсутствии между ними Связи и того, что Рут пребывала в неведении, оказались бы беспочвенными.

Рут посмотрела на него и оскалила зубы, выражение ее лица смягчилось. Она взяла его за запястье и осторожно зажала ягоду своими маленькими острыми зубами. Пока она жевала, уголки ее губ снова потянулись вверх, словно одобряя его действия. Грон почувствовал, как по телу разливается то же тепло, что и раньше, и на всякий случай положил свой хвост на колени. Он быстро развернулся, чтобы собрать для нее еду на один из листьев.

— Хм, — пробурчала Граста, завладев вниманием Грона. — Она не может есть сама?

— Грут выбрала меня служить ей. Я сделаю для нее все, что угодно, — тщательно подбирая слова ответил Грон, намеренно не позволяя своим движениям замедляться или ускоряться.

— Выходит, она и правда не может говорить? — спросила Граста.

— Грут может говорить. Я слышал, как она болтала все утро напролет. Она просто не говорит на нашем языке. Вот почему она нас не понимает. Грут слышит и разговаривает, но она совершенно другая, необычная, — подтвердил Грон, которому не нравилось к чему ведет разговор.

— Ты можешь заставить ее говорить? Я хочу услышать это, — потребовала Граста.

Грон замешкался. Рут здесь не для того, чтобы развлекать Грасту или стать ее домашней зверюшкой, но еще рано испытывать терпение Грасты. К тому же он не знал, как заставить Рут говорить. Он не мог просто попросить ее. Когда Грон положил еду на лист для себя и опустил его перед собой, он дал себе время подумать. Что заставляло ее говорить в прошлом? Судя по обрывочным воспоминаниям, которые сохранились у него после лихорадки, в пещере она говорила почти без остановки. В камере она тоже болтала без умолку. В обоих случаях они были наедине, а значит под пристальным наблюдением целого племени он не сможет воссоздать эту картину. Она обычно говорила, когда они спаривались, но он не мог инициировать их соитие сам, особенно, когда его Связь с ней оспаривалась.

Грон повернулся к ней. Ему нужна была всего пара слов. Она, по-видимому, заметила задумчивое выражение на его лице, потому что перестала ковыряться в еде и перевела взгляд с него на Грасту, ее длинная грива почти хлестнула его по лицу, когда она внезапно повернулась, чтобы посмотреть на Бру, сидящего позади нее. Затем она снова повернулась к нему, растерянная и обеспокоенная, и он положил свою руку поверх ее, чтобы успокоить.

Он указал на свое горло, прижав пальцы к центру гортани, затем то же самое проделал с ней. Она смотрела на него в замешательстве, поэтому он указал на Грасту, а затем на свое ухо. К счастью, даже если она его не поняла, она все же заговорила, выдав несколько предложений, вероятно, спрашивая, чего он от нее хочет. Когда она закончила, Грон отпустил ее, убрал руку и, повернувшись к Грасте, начал есть.

— Довольны? — сказал он.

— Да. Расскажи мне, как ты ее нашел, Грон, — произнесла Граста строгим тоном.

Грон знал, что это самая важная часть. Он должен был говорить за них двоих, жизнь Рут могла зависеть от того, какие чувства будет испытывать Граста, когда он закончит. Поэтому он рассказал ей все. Он начал с того, что его похитили из леса, когда он отправился туда один, затем он оказался в той непробиваемой комнате, не имея ни малейшего представления, как он туда попал. Его оставили совершенно одного на несколько дней, и каждый день его кормила раса крошечных зеленых человечков. Он рассказал Грасте, как он боролся с ними и как они обжигали его палками. Это звучало безумно.

Потом он рассказал им о том, как Рут бросили в камеру. Что на ней были одеяния, как сейчас, что она закричала, увидев его, и что он изо всех сил старался не напугать ее. Он рассказал Грасте, как она искала уязвимое место в комнате, в результате чего обожгла руку о прутья решетки, закрывавшую камеру сверху. Ему было стыдно рассказывать о своей неспособности уберечь ее от этого. Грон объяснил, что она отказывалась есть до тех пор, пока он не садился есть вместе с ней, и после этого она делилась с ним пищей.

Все остальные завороженно слушали его рассказ, никто из них не ел, пока он рассказывал о том, как другая раса вошла в камеру, и он снова не смог защитить ее, когда они уложили Рут на пол и забрали ее одеяния. Затем он отключился, но, очнувшись, обнаружил, что она ползет в его объятия. Он заверил Грасту, что пытался остаться верным ей и сопротивлялся формирующейся Связи, но ясно дал понять, что не чувствует вины за эту часть своей истории. Случилось то, что должно было случиться, и в глубине души он был рад, просто счастлив, что Рут выбрала его своей парой.

Грон рассказал им об их побеге в незнакомый лес, о том, как он пытался построить для них навесную площадку и как его тело готовилось к близости с ней. Как они спарились в той пещере и пытались прокормить себя. Как он укололся о ядовитое дерево и слег с лихорадкой, а она осталась с ним, гладила его по волосам и говорила, говорила, говорила, словно могла таким образом поддержать в нем жизнь.

Он не мог объяснить, как они вернулись в этот лес, оказавшись вблизи деревни племени. Ему было известно только то, что он проснулся там с Рут, на которой были новые одеяния и имелась сумка с едой и водой. Затем он поведал, как Крану, Тройи и Дренз нашли их и по настоянию Крану заставили вернуться в деревню. Продолжение этой истории его народу известно. Граста сама стала свидетелем той сцены, которую вызвало их появление.

По окончании истории Грона наступила тишина. Рут внимательно слушала, пока Грон говорил, и не перебивала. Сейчас же она положила руку ему на плечо, поглаживая по меху, и он сжал ее руку, чтобы снова успокоить.

— Вот это история, Грон, — сказала Граста, снова принявшись за еду. — Невероятно, если это правда. Теперь я понимаю, почему некоторые не могут в это поверить. Крану, не хочешь поделиться своими опасениями?

Все головы повернулись к старшему брату Грона, и он откашлялся. Другой самец на его месте занервничал бы, но Крану слишком долго ждал этого момента.

— Меня беспокоит то, что Королева не в состоянии сообщить о своих желаниях и потребностях. Мы ничего о ней не знаем. У нас нет возможности спросить ее — говорит ли Грон правду, находится ли она с ним по собственному выбору. Он мог найти ее в лесу и выкрасть для себя.

После этого заявления атмосфера в племени заметно изменилась. Мысль о том, что самец украл Королеву, была… Даже смерть не стала бы достаточным наказанием. Это выходило за всякие рамки.

— Она могла остаться с ним из страха, она могла быть растеряна. К тому же она маленькая, откуда нам знать, что она уже взрослая? На нем нет ее запаха. Я думал лишь о том, чтобы защитить Королеву, когда привел ее к тебе для вынесения решения, — закончил Крану.

— Это ложь, и ты это знаешь! Ты завидуешь Грону! Думаешь, раз ты старше, а он моложе, у тебя должно быть все, а у него ничего, ты всегда был таким, Крану! — яростно воскликнул Бру. — Ты понятия не имеешь, какую боль причинит им разлука.

Окружавшие их самцы позеленели, будто почувствовали кислый привкус во рту. Грила, судя по внешнему виду, была готова побить Крану и заставить его подчиниться. Предположение Крану было чудовищным. Если бы Грон поступил так, как сказал его брат, это вошло бы в легенду как величайшее зло совершенное в племени.

Граста выглядела безмятежной по сравнению с остальными, плохой знак.

— Преступления, в которых ты обвиняешь своего брата, очень серьезны, Крану. У тебя есть доказательства?

— Нет, но есть ли они у него? Спросите, где его доказательства? — парировал Крану, едва не перейдя на тон, который считался неуважительным по отношению к Королеве племени.

Граста перевела взгляд на Грона и Рут.

— Я не вижу в ней ничего, что указывало бы на то, что она боится его или не испытывает привязанности. Она прижимается к нему, прячется от нас за его спиной. Она ест из его рук, и он доказал нам, что она говорит на другом языке. Она здесь, среди его народа, речь которого не понимает. Мне кажется, она бы давно ушла, если бы Грон не был жизненно важен для нее. Да, она отличается от нас внешне, и я не вижу ни шкуры, ни хвоста. Это объясняет ее размер. Я никогда не видела никого, кто был бы похож на нее, но по ее груди видно, что она готова к вскармливанию потомства. Она может считаться взрослой для своего вида. Но она ведет себя не как Королева. Она послушна и покорна. Вполне возможно она молода или просто потерялась.

Напряжение, повисшее в воздухе, достигло своего пика, и Грон напрягся. Кажется, пришло время сражаться, или схватить Рут и бежать.

— Я не верю, что Грон мог совершить то, что ты предположил, Крану. До того, как его похитили, он был одним из нас. Мы все его знаем. Он всегда был хорошим самцом. И если бы он собирался выкрасть юную Королеву, как ты говоришь, где бы он мог отыскать такую странную самку? Почему он выбрал Королеву, которая меньше его, которая отличается от его рода? Если это был его выбор, то в нем нет никакого смысла, не будь он и правда в отчаянии. Она не сможет стать для него настоящей Королевой. Выходит, ее необычность — лучшее доказательство того, что его история правдива. Она явно из другого места.

— Но ты просишь доказательств, так позволь нам убедиться в их наличии. Все здесь присутствующие согласятся, что только зрелая Королева может подготовить тело самца к спариванию. Если история Грона правдива, а его тело оказалось готово к ней и они спарились, тогда она зрелая, и они Связаны, а значит никто из нас не сможет их разлучить. Согласны? — Граста окинула взглядом свое племя.

Со всех сторон раздался гул согласия. И только Крану что-то недовольно пробормотал.

Граста вновь повернулась к Рут и Грону, объявив:

— В таком случае, давайте проверим их Связь.

Глава 6

Рут уже привыкла к состоянию, когда понятия не имеешь, что происходит. Грон несколькими жестами, если она их правильно истолковала, попросил что-нибудь сказать, чтобы Альфа могла ее услышать, на что она ответила, размышляя вслух, почему он хотел, чтобы она говорила, когда ее никто не понимал. Однако, как оказалось, она поступила правильно, после этого Грон долго говорил, не прерываясь, и все внимательно его слушали. Рут воспользовалась этим временем, чтобы поесть, на этот раз не под прицелом их взглядов. Еда была неплохой. Она не знала с чего начать, понимая, что любая крошка может оказаться для человека ядом, но пока все было хорошо.

Многое из представленного могло сойти за фрукты на Земле. Ей не особо приглянулись листья, в которые всё заворачивали, в конце концов, они были просто листьями, но она заставила себя закончить с одним, прежде чем переходить к следующему. Больше всего ей понравилась маленькая бледно-желтая штучка в форме раздавленного шарика для пинг-понга. Она была более мясистая, чем фрукты с мягкой, пористой консистенцией. Ей понадобится несколько таких, если она хочет почувствовать себя сытой. Она также заметила, что нигде не было мяса, или, по крайней мере, ничего напоминающего мясо, что удивило ее, учитывая массивные клыки Гэндри.

Атмосфера, царившая в племени, была напряженной, и она была не настолько наивна, прекрасно понимая, что они говорили о ней с Гроном. Они произвели настоящий переполох, придя сюда, вероятно, потому, что она была инопланетянкой и к тому же женщиной, что, по-видимому, имело большое значение для этих ребят. Рут догадывалась, что они обсуждают ее судьбу. Учитывая то, как напряжен был Грон, он, скорее всего, пытался уговорить их вести себя дружелюбнее. Она даже думать не хотела о том, какой будет альтернатива. Неужели они ее убьют? А если они ее вышвырнут, сможет ли Грон сбегать и тайно навещать ее, обучая выживать на этой планете? Если нет, что ж, она успокаивала себя тем, что была готова к такому исходу. Это был его дом, его семья. Она не ожидала, что он все это бросит ради нее.

Если у нее был шанс вернуться на Землю без него… Она не думала об этом. Нет смысла принимать решение, в котором нет необходимости, это все равно ничего не даст. Она никогда не вернется на Землю. Т'Лакс мог бы забрать ее, но он не станет утруждаться. Если она захочет уйти от Грона, то должна сделать это сама. Хорошо, что она не хотела от него уходить. Нравится ей это или нет, но теперь ее дом был с Гэндри.

Грон продолжал говорить, его язык казался ей неразборчивым рокотом, бесконечным потоком рычания и фырканья, которые она даже не могла разделить на отдельные слова. Ей приходилось напрягать слух, чтобы по произношению уловить свое имя. Рут бросила эту затею и перестала прислушиваться, посмотрев на окружающих ее людей. Они сидели напротив огромной восьмифутовой альфа-самки, женщины, которая, вероятно, убьет ее, если они решат это сделать. Эту женщину окружало несколько мужчин, на одном из которых красовалось такое же деревянное ожерелье, как и на тех двоих, что приветствовали Грона, когда они только заявились в племя.

С ними были дети, но Рут старалась не пялиться на них. Два мальчика около девяти и трех лет, и девочка примерно семи лет. Они были очаровательны и выглядели как человеческие дети, за исключением тех различий, которые были у всех Гэндри. Тонкие хвосты, темно-бурый мех, украшавший их тела разрозненными кусками, выступающие вперед округлые зубы, плоские носы и большие темные глаза. Было немного неловко, что они тоже были голыми, но, по крайней мере, это не бросалось в глаза, когда они сидели. Младшему изредка помогал взрослый, сидевший рядом с ним мужчина с ожерельем, в то время как девочка в открытую глазела на Рут. Она не обращала на это внимания, поскольку все смотрели, на Земле дети тоже смотрели с любопытством.

Украдкой оглядевшись, Рут поняла, что они единственные дети на пиру, поэтому предположила, что только альфа имеет право на размножение. Разумеется, другой женщиной в племени была старшая, которая напала на Грона и теперь сидела рядом с ним. Вся эта группа сформировалась вокруг них после того, как они сели, включая мужчину, который насильно ее удерживал, усевшимся с другой стороны от нее, что ее не очень-то обрадовало. Ранее он принес ей немного фруктов и поклонился, что, как она догадалась, было извинением, но все же. Так легко она это не забудет и будет следить за этим парнем.

С другой стороны от Рут, рядом с Гроном, сидела женщина, суровый и угрюмый мужчина с седеющей шерстью в ожерелье, и мужчина, который встретил их в лесу и провоцировал Грона, но лишь мельком Рут могла разглядеть мужчину, который выглядел моложе всех остальных. По ее прикидкам, ему было восемнадцать или девятнадцать лет. Он был, наверно, всего на несколько дюймов выше ее, хотя трудно было сказать, ведь он сидел, но у него было гораздо более худощавое телосложение, нежели у взрослого Гэндри, поэтому он не отличался своими пропорциями от человека. Если он еще рос, то, похоже, габаритами их вид обзаводился в последнюю очередь. После столь долгого времени было как-то непривычно видеть кого-то размером и телосложением похожего на человека.

В общем, Рут предположила, что в племени было около тридцати Гэндри. Она попыталась представить себе, каково это — жить только с двумя женщинами. Хотя сидящие в отдалении мужчины, казалось, неплохо ладили друг с другом. Она заметила, как некоторые из них перекинулись между собой комментариями, и задалась вопросом, были ли они друзьями. Трудно сказать, ведь никто не улыбался и не смеялся. Придется научить Грона улыбаться, иначе она сойдет с ума. Если она собирается провести здесь всю оставшуюся жизнь, ей придется приложить усилия, чтобы выучить их язык. Т'Лакс говорил, что их переводчики не распознают язык Гэндри, но Рут полагала, что ей по силам освоить «да», «нет», «еда», «вода» и тому подобное. Ей нужно начать хотя бы с имен. Может, они ее не убьют, если она представится и покажет, что она дружелюбный и легко обучаемый человек.

Как только Грон замолчал, напряжение в воздухе сгустилось. Рут в знак солидарности погладила его по руке, надеясь, что он поймет, как она ценит то, что он, по ее мнению, делал ради нее. Он сжал ее руку в ответ, и она догадалась, что их мысли совпадают.

Альфа что-то сказала, но прозвучало это не радостно. Затем внимание переключилось на мужчину из леса, сидевшего через два человека от Грона. Он что-то пробормотал, в том числе имя Грона, пока мужчина, сидевший рядом с Рут, вдруг не выкрикнул что-то злобное в ответ. Рут не могла не обратить внимания на выражения лиц окружавших ее людей. Что бы они ни услышали, им это не понравилось. Они выглядели возмущенными и разъяренными. Все, кроме альфы, чье выражение лица оставалось абсолютно бесстрастным. Она что-то высказала и получила ответ, затем повернулась к Рут, которая старалась не ерзать и не отводить взгляд, когда альфа заговорила, указав на нее.

Грон обменялся с альфой комментариями, явно имеющими отношение к Рут, продолжая смотреть на нее и прикасаться к ней, словно успокаивая ее или себя. Затем Граста встала и, по-видимому, что-то приказала ближайшему к ней мужчине без ожерелья, который выглядел помоложе и сидел рядом с маленькой девочкой. Он подошел к альфе, которая прижалась к нему всем своим телом, а затем весьма красноречивой мимикой вкупе с жестикуляцией передала ей сообщение: «смотри».

Рут не знала, что сейчас произойдет, но подозревала, что ей это не понравится. Самец, казалось, не испытывал чувства неловкости из-за того, что его выставили напоказ, но Рут даже предположить не могла, что альфа хотела ей показать. Этот день не переставал шокировать, так что не было причин надеяться на лучшее.

Альфа расположилась сбоку от мужчины, который стоял лицом к Рут, но он повернул голову к альфе, и та нежно уткнулся носом в его щеку и шею. Ладно, выходит, они были парой. Рука альфы скользнула за спину самца, опускаясь все ниже и ниже, пока не замерла, видимо, что-то там проделывая. Другой рукой она погладила мужчину по животу и боку, и он тихо заурчал.

Рут была так занята, наблюдая за их лицами, что не заметила, что происходит внизу. Когда альфа прекратила свои манипуляции и отступила, указав Рут на промежность самца, она опустила взгляд, не задумываясь, а потом пожалела об этом. Мужчина был возбужден, но, похоже, его это не заботило.

Рут быстро отвела взгляд. Какого черта? Какого черта, какого черта, какого черта… Какие, нахрен, выводы она должна была из этого сделать? Какой смысл в этой демонстрации?

Рут почувствовала, как ее щеки вспыхнули от смущения. Ей не нравилось, к чему все это шло. Ее глаза, наверно, напоминали блюдца, когда она уставилась в землю. Ладно, значит, альфа довела свою пару до стояка, который хотела показать Рут. Может она таким странным образом одобряла отношения Рут с Гроном? Например, «теперь, раз у тебя есть мужчина, тебе нужно знать, что с этим делать»? Неужели она думает, что они еще не занимались сексом?

Альфа наклонилась к самцу с другой стороны от нее, положила руку ему на плечо и уткнулась носом в щеку, тихо что-то пробормотав, словно извиняясь или дразня его. В ответ он потерся щекой о ее щеку, и, похоже, она была прощена.

Рут почувствовала, как Грон взял ее за руку. Наверное, ей стоит перестать волноваться. Ведь никто кроме нее не переживал. Должно быть это как-то связано с их культурой. Хорошо. Ей удалось поднять на него взгляд, хотя она не могла скрыть своего потрясения. Он погладил костяшки ее пальцев своим большим пальцем. Грон беспокоился о ней. Он всегда беспокоился о ней. Ей нужно было взять себя в руки и успокоиться.

Альфа снова заговорила, после чего Грон начал медленно подниматься на ноги, пытаясь уговорить ее сделать то же самое.

О, нет.

В смысле, ни за что.

Черт, этому не бывать!

Она посмотрела на него с нескрываемым ужасом и вырвала свои руки из его хватки, крепко сжав их в кулачки и прижав к ребрам. Если демонстрация стояка на публике относилась к их культурной традиции, она не станет их осуждать, но Рут была не из тех, кто проявляет любовь на глазах у всех. То, что они с Гроном делали, было личным. Она считала это чем-то особенным. Если она выставит их отношения напоказ, превратит их отношения в спектакль, то они будут испорчены.

Грон не стал ее принуждать, но выглядел огорченным. Выражение ее лица невольно смягчилось. Она не хотела причинять ему боль или наводить на мысль, что отвергает его, но она просто не могла наброситься на него перед тридцатью гигантскими инопланетянами, выступающими в роли судей, которые решали, оставить ее или нет. Рут должна была провести черту, она не могла позволить создать прецедент. Сегодня она должна подрочить хвост, а завтра, кто знает? Это может быть что угодно. Она должна дать им понять, что не станет устраивать для них представление.

Альфа в один широкий шаг пересекла импровизированный «стол» с блюдами, легко расчистив себе путь и встала рядом с ними. Альфа и правда была огромной, Рут чувствовала себя мышью рядом со слоном. Но она не позволит себя запугать. Да, альфа могла раздавить ее, разорвать на части, убить любым возможным способом, если она так сильна, как выглядит, но это будет чересчур бурная реакция на ее нежелание распалить Грона.

Альфа заговорила с Гроном, и к ним присоединились те, что сидели с их стороны стола, особенно тот говнюк из леса, который, как начала подозревать Рут, и заварил эту кашу, сводя свои личные счеты с Гроном. Рут постаралась отгородиться от происходящего, позволив выражению своего лица говорить за нее. Может тогда они забудут о своем намерении?

Она наблюдала за тем, как альфа сказала что-то еще, и Грон неохотно отодвинулся от Рут, выпрямился, но не отвел от неё взгляда. Альфа стояла слишком близко к Грону, и Рут прищурилась.

«Только посмей, сучка».

Она заметила, как рука альфы потянулась к хвосту Грона, выражение его лица ожесточилось в ожидании чего-то неприятного, и Рут вскочила на ноги. Не успев осознать, что сделала, она ударила альфу по руке и встала между ней и Гроном, другой рукой отодвинув его в сторону, оставив между ними небольшое пространство.

— Не прикасайся к нему, мать твою! — произнесла она. Эта женщина могла раздавить ее, но не могла понять, поэтому Рут оставалось, по крайней мере, высказать свое недовольство.

Альфа, казалось, была заинтригована такой реакцией, а вот зрители всполошились. Рут чувствовала, что ее поступок был непозволительным, но ведь альфа позарилась на мужчину Рут.

Грон подошел к ней сзади и обнял практически также, как касался разных частей ее тела. Она чувствовала себя окутанной его теплом, хотя на самом деле он едва ее касался. Рут не смела оторвать глаз от альфы, чтобы посмотреть на него и понять, испугался ли он того, что она натворила, или обрадовался.

— Он мой, — заявила Рут, предоставив своему лицу и интонации голоса четко донести до инопланетянки свое намерение, которое считала довольно простой для понимания концепцией.

Грон позади нее тихо и коротко рыкнул, звук, который она привыкла ассоциировать с его удовольствием. Альфа что-то сказала и указала на Грона, ясно давая понять: «тогда ты сделаешь это сама».

Грон взял ее за руку и медленно потянул ее себе за спину. Она знала, что он направляет ее руку к своему хвосту, и постаралась не сопротивляться, потому что он, казалось, хотел этого, но как только ее пальцы коснулись шерсти, она высвободила руку. Она не могла этого сделать. Она знала, что это просто хвост, а не его член, но она не собиралась дрочить ему на публике, хотя это казалось совершенно нормальным для этих людей. Она видела его лицо, когда касалась его хвоста во время занятий любовью, и это принадлежало ей. Его хвост выступал некой эрогенной зоной, Рут нравилось дразнить его, облизывая кончик, поглаживая мех и массируя основание, пока он пытался сдержаться, а она хотела, чтобы он кончил вместе с ней. Она не хотела вспоминать эти мгновения, когда прикоснулась к нему.

Похоже, они зашли в тупик. Было ясно, что Рут не собирается теребить его хвост на глазах у всех, даже если Грон не против. К тому же было ясно, что она не может вечно противостоять альфе. Если она откажется, Рут подозревала, что это негативно скажется на ее будущем пребывании здесь. Но она не позволит этой женщине прикоснуться к Грону. Он не игрушка, переходящая из рук в руки.

Грон за ее спиной тихо пророкотал ее имя, его руки скользнули по ее талии, а хвост обвился вокруг ее бедер, словно приглашая ее прикоснуться к нему. Ей пришлось остановить себя, чтобы как обычно рассеянно его не погладить. Она пыталась донести до них свою мысль, но альфа продолжала смотреть на нее сверху вниз, и Грон снова позвал ее, прижавшись к ее спине. Она рискнула отвернуться от альфы, чтобы посмотреть на него через плечо.

— Что мне делать? — сказала она, подняв руку, чтобы погладить его по волосам, когда он склонился над ней. — Я не хочу так с тобой поступать.

Он просто продолжал проникновенно и умоляюще смотреть на нее своими темными глазами с расширенными зрачками. Он хотел этого, она видела, но что если это разрушит что-то между ними? Там, откуда она родом, большинство людей занимались сексом за закрытыми дверями. Разумеется, как и она. Рут никогда не считала себя сексуальной или соблазнительной. Когда она училась в университете, то танцевала на столе в пьяном виде, но это было много лет назад. Она не была эксгибиционисткой. Ее учили, что секс — это нечто личное, то, чем дорожили двое людей.

Она взглянула на лица наблюдавших за ними людей, на которых отражался целый спектр эмоций: беспокойство, замешательство, снисходительность и нетерпение. Самец, который преподнес ей фрукты и сидел рядом с ней, выглядел наиболее обеспокоенным. Свирепая женщина, напавшая на Грона, выглядела рассерженной. Мужчина, который нашел их в лесу, выглядел самодовольным, и ей это не понравилось. Наверное, это плохой знак. Самец, которого возбудила альфа, все еще стоял, но не выглядел измученным.

Проклятье.

Какая перед ней стояла задача? Прикоснуться к его хвосту или добиться эрекции? Она не станет проделывать эти вещи с его хвостом. Но если по какой-то причине им необходимо увидеть, как она его возбуждает, и Грон не возражал… От этого может зависеть ее будущее, зависеть ее жизнь. До сих пор Грон защищал ее, и она это знала, поэтому хотела внести свою лепту, возможно, именно так она это и сделает.

Она посмотрела на него, все еще внимательно наблюдающего за ней. Он хотел, чтобы она это сделала, но она знала, что если скажет ему бежать, он послушается.

— Ты действительно этого хочешь? — спросила она, одной рукой поглаживая его по волосам, а другой рукой прижав его руку к своему животу. Он что-то пробормотал ей в ответ.

Черт возьми. Это ведь был его член. Он мог сам проделать с ним все, что хотел.

Но она не собиралась трогать его так, как им было привычно.

Бросив последний взгляд на альфу, Рут развернулась лицом к Грону, прижалась к нему всем телом и обвила его руками за шею. Он обнял ее в ответ, словно одобряя и обеспечивая поддержку, сжав ее своим хвостом сильнее.

— Вот так, хорошо? — произнесла она и еще раз посмотрела ему в глаза, чтобы убедиться. Он выглядел довольным, и она сдалась. — Ладно, надеюсь, ты не пожалеешь об этом.

Она нежно притянула его к себе и поцеловала. Сначала он казался нерешительным, а она по-прежнему ощущала на себе чужие взгляды. Что ж, тем хуже для них. Они хотели шоу, они его получат. Она попыталась забыть об их присутствии, дразня Грона приоткрытыми губами и проникнув языком в его рот. Их языки сплелись в страстном танце, и они углубили поцелуй. Его хватка на ее теле усилилась, он практически оторвал ее от земли. Она зарылась рукой в мех у него на затылке и царапнула ноготками так, как ему нравилось.

Она высвободила руку и запустила ее в мех на его спине, ощутив, как его мышцы послушно подергиваются. Она передвинула ногу вперед, осторожно просунув ее между его ног, но не почувствовала, что они могут на этом остановиться. Рут провела рукой по его боку и груди, чувствуя игру мышц, которая по-прежнему ее поражала. Она надеялась, он понял, что она планировала его возбудить, а не пыталась контролировать, иначе они застрянут здесь надолго. Она погладила его по бедру и выше, потом снова по спине. Ей показалось, что они близки к цели, что она уже что-то чувствует у своих ног. Еще немного и этого будет достаточно.

Крепко поцеловав его, она позаботилась о том, чтобы он почувствовал, как ее ногти скользят по меху на его спине, на этот раз спустившись ниже. Нет, она не будет хладнокровно и бездушно массировать основание его хвоста до тех пор, пока у него не встанет, словно это какая-то демонстрация для студентов медицинского колледжа или что-то в этом роде, так она могла прикоснуться к нему только, когда они занимались любовью, оба охваченные страстью и поглощенные друг другом. Она провела кончиками пальцев по основанию его хвоста, и его член дернулся, потянувшись к ней. Этого должно хватить.

Она медленно завершила поцелуй, положила руки ему на грудь и отстранилась, снова обретая опору на своих двоих. Поначалу Грон не выпускал ее из своих объятий, выглядя ошеломленным, но она легонько оттолкнула его, чтобы между их телами образовался небольшой зазор. Рут повернулась, чтобы заслонить Грона от остальных членов племени, после чего подала знак альфе приблизиться. Рут это совсем не радовало. Ей было невыносимо показывать кому-то Грона в таком состоянии, ведь она считала, что он принадлежал ей одной, но она позволила альфе заглянуть в промежуток между их телами и убедиться в возбужденном состоянии Грона.

Грон что-то сказал альфе, и та ответила. Рут надеялась, что на этом все закончится, и, похоже, так оно и было. Огромная женщина отошла в сторону и что-то объявила племени. Рут обернулась, чтобы посмотреть на их реакцию. Большинство из них, казалось, обрадовались или, по крайней мере, испытали облегчение, но Рут не упустила из вида мрачного выражения лица того самого самца из леса, на которого рычал Грон.

Глава 7

Альфа выглядела удовлетворенной и вернулась на свое место, устроившись между дочерью и, как догадалась Рут, отцом ее детей. Рут предположила это из-за того, как он вел себя с детьми, и подумала, не это ли означает ожерелье? До сих пор Рут видела только трех Гэндри что-то на себя нацепивших, и это были трое мужчин, носивших длинные нити с деревянными бусинами, двое из которых, судя по всему, принадлежали старшей, второй женщине. Может, ожерелья означали, что они принцы или что-то в этом роде? Они, похоже, были отцами детей. Так где же дети старшей женщины?

Альфа снова принялась за еду, поэтому Грон последовала ее примеру и тоже вернулась к еде. Рут в замешательстве сделала то же самое. Во всяком случае, то, что сейчас произошло, похоже, закончилось. Как бы там ни было, дело было сделано, но Рут не могла просто забыть об этом. Она заметила, что Грон положил хвост себе на колени, так что, по крайней мере, за обеденным столом он вел себя прилично. Рут неловко поерзала. Она только что пережила самое сильное и публичное проявление любви в своей жизни, но сейчас все выглядело так, будто ничего не произошло. Она чувствовала себя странно, если не сказать больше.

Теперь их с Гроном, похоже, поздравляли, вернее, поздравляли его. Два ближайших к ним самца, один рядом с Рут, а другой рядом со старой самкой, откинулись назад, чтобы поговорить с Гроном, который выглядел расслабленным. Рут начала задаваться вопросом, не стало ли доказательство того, что она может его возбудить, своего рода свадебной церемонией? Она также задавалась вопросом, почему только эта небольшая группа так переживала. Все пялились на нее, но только двух женщин и мужчин, окружавших старшую, по-настоящему волновало происходящее.

Внезапно, Рут осенило. Конечно, почему она раньше этого не поняла, это же было так очевидно. Все встало на свои места. Она считала Гэндри племенем Грона, но это была его семья. Грон выглядел примерно вдвое моложе женщины и двух мужчин с ожерельями, возможно, он был их сыном. Теперь, когда Рут задумалась об этом, она заметила между ними сходство.

Она похлопала Грона по руке, чтобы привлечь его внимание, и улыбнулась, когда поняла что к чему. Когда он повернулся к ней, Рут поняла, что не подумала о том, как спросить его права она или нет.

— Эээ… — она указала на женщину, которая теперь наблюдала за ней с любопытством, как и все вокруг. Она изобразила большой круглый живот и указала на Грона. Она попробовала еще раз, но он явно не понял. Сменив тактику, она продемонстрировала, как качает ребенка вместо того, чтобы изображать беременную, указав на женщину и Грона, но не добилась от него реакции. Расстроенная и сознающая, что выставляет себя полной дурой, она взяла паузу, чтобы подумать. Ее взгляд упал на детей, сидящих напротив нее, которые помогли ей обрести новое вдохновение. Она указала на старшего мальчика, потом на пугающую альфа-самку, надеясь, что та не обиделась. Затем она снова указала на Грона и женщину, которую приняла за его мать.

На этот раз, похоже, сработало, и он отреагировал коротким всплеском радостной болтовни, положив свою руку на руку женщины, которую та не откусила. Тогда все в порядке. Это была теща Рут. Рут протянула руку, на которую женщина уставилась в недоумении. Ну разумеется, у них здесь не приняты рукопожатия. Это было глупо.

Рут положила руку себе на грудь.

— Рут, — отчетливо произнесла она, пытаясь представиться. Спустя секунду или две ничего не произошло, затем она почувствовала легкий хлопок по спине, подпрыгнула и обернулась. Мужчина, который насильно ее удерживал, возможно, отец Грона, как она теперь поняла, протянул руку так же, как она. Рут улыбнулась этому жесту и рефлекторно взяла его за руку, на мгновение сжав ее и слегка покачав. Мужчина был явно ошарашен и отдернул руку, его взгляд метнулся к женщине, словно проверяя, видела она или нет. Она что-то сказала, и он заметно расслабился.

Судя по всему, прикосновение к чужому мужчине тоже не входило в меню. Рут это запомнит. Она вспомнила, как отреагировала, когда Альфа потянулась к хвосту Грона. Раньше она не была собственницей, может, потому что Грон был ее единственной надеждой на будущее. Она пыталась убедить себя, что справиться со всем сама, сможет выжить в случае, если он когда-нибудь уйдет от нее или пострадает, как на другой планете, но было намного проще позволить ему заботиться о ней и вести себя так, как ему было привычно.

Что ж, первым шагом на пути к независимости было увеличение ее социальных связей. Ей нужны имена, она должна избавить Грона от необходимости говорить за нее. Она не ребенок.

— Рут, — сказала она, снова попытавшись ткнуть себя пальцем в грудь. Мужчина посмотрел поверх ее плеча на Грона, который что-то сказал, по-видимому, объясняя ее намерение, поскольку однажды они уже проходили это.

Мужчина повернулся к ней, явно воодушевленный. Он положил руку себе на грудь и произнес:

— Бру.

Рут задержала дыхание и перенаправила часть мозговой активности в уши.

— Ру? — попыталась она.

Боже, если ей предстоит пройти через это со всеми ними…

— Бру.

— Бррр?

Грон прислонился к ее спине, приблизив к ней свое лицо, и когда она посмотрела на него, очень медленно проговорил:

— Бру.

— Бру?

Мужчина, сидящий перед ней, что-то сказал и замахал. Ладно.

— Бру.

Затем Грон переключил свое внимание на Бру, что-то сказав, в том числе и ее имя. Он повторил сказанное, вытягивая букву «т» в конце. Бру боролся с произношением, но в конце концов осилил его, и Рут ему улыбнулась. Бру снова обменялся парой слов с Гроном, а потом они оба изобразили на лице подобие улыбки, нелепо оскалив зубы, вызвав у Рут приступ смеха. Она поцеловала Грона в щеку, чем спровоцировала новый раунд болтовни, и, судя по смущенному выражению лица Грона и игривому тону Бру, она предположила, что Грона дразнят. На всякий случай она провела пальцами по его шее.

Позади них послышалось больше голосов, и Грон развернул их лицом к остальным членам своей семьи. Вскоре Рут представили всем, начиная с его матери, которая явно пожелала быть первой, хотя и не выглядела счастливой. Насколько Рут поняла, мать Грона звали Грила, мужчину с седеющим мехом и ожерельем — Грисс, мужчину из леса — Крану, а молодого парня — Мруин. Имя Мруина было выговорить труднее всего. Парень оказался застенчивым и не особо разговорчивым, в то время как все остальные пытались научить ее правильному произношению его имени. Все это время Крану оставался угрюмым.

В конце концов Рут удалось выяснить, что да, Грила была в паре с Гриссом и Бру, хотя расспросы посредством мимики о том, кто из них отец Грона, были встречены растерянными и непроницаемыми лицами, пока Рут не сдалась. Она узнала, что Крану и Мруин на самом деле были братьями Грона, а он был их средним ребенком. Ей пришлось дважды перепроверить то, что Крану — брат Грона, поскольку он был тем еще засранцем, что, похоже, озадачивало семью. Думаю, парень обладал особой репутацией.

Альфа тоже была представлена. Ее звали Граста. Рут не могла понять, как Граста и Грила уживались друг с другом, поскольку Граста была альфой племени, но Грила явно управляла своей собственной семейной группой, включая ее супругов. Рут сомневалась, что две эти женщины сестры или связаны как-то иначе, так что понятия не имела какая там крылась история.

По мере того как сгущались сумерки, когда все ей представились и окружающие ее Гэндри начали в основном общаться между собой, Рут выпала возможность изучить нечто напоминающее большой лысый кокос. У всех был такой, но, насколько она могла судить, он был твердым, как камень, а под рукой не было никаких приспособлений, чтобы его расколоть. Почти вся остальная еда исчезла, и многие люди разошлись, когда дневной свет начал угасать.

В конечном итоге она дотронулась до руки Грона и с вопросом во взгляде подняла кокос. С минуту он не понимал, чего она хочет, явно ожидая, что она знает, что с ним делать. Затем, нахмурившись, посмотрел на ее рот. Грон забрал у нее кокос и вонзил в него один из своих огромных клыков, чтобы пробить скорлупу, как дырокол. Он снял кокос с зуба и услужливо протянул ей.

Рут была потрясена.

— Ты издеваешься? — вскрикнула она. — Так вот для чего эти зубы?

Грон удивился ее вспышке, явно решив, что чем-то ее рассердил. Она взяла у него кокос и посмотрела на проделанную им дырку. Скорлупа была толщиной в дюйм. Она могла просунуть в образовавшуюся дырку палец, который стал влажным от жидкости, плескавшейся внутри. Даже если их зубы не предназначались для убийства добычи, они были устрашающими. Одной лишь сокрушительной силой челюсти он, вероятно, мог прокусить ей руку, если бы захотел. Может, клыки использовались для борьбы друг с другом? То, что пускали в ход их предки и то, что не кануло в лету?

Она услышала хлопок и, обернувшись, увидела, что Грон проделал то же самое со своим кокосом и теперь пьет из него, по-видимому, устроив ей демонстрацию. Он ободряюще посмотрел на нее, и она невольно улыбнулась. Рут немного отпила, чтобы успокоить его, жидкость была почти такой же как вода с привкусом сахарного тростника. Она надеялась, что это не единственный напиток, который они должны были употреблять, поскольку не хотела полагаться на то, что он будет открывать для нее напитки всю оставшуюся жизнь, хотя она знала, что он, наверняка, будет это делать до тех пор, пока у него не выпадут зубы.

Глава 8

Пир давно завершился, и Рут все это время терпеливо сидела рядом с ним. Грон опасался, что Граста или Грила могут бросить ей вызов, но этого не произошло. Хотя было очень близко, ведь Рут шлепнула Грасту по руке, когда Королева потянулась к его хвосту, но, к счастью, Граста отреагировала спокойно. Она искала доказательства того, что он и Рут были Связаны, так что собственническая реакция Рут оказалась весьма кстати. Граста была не права, когда попыталась прикоснуться к нему; он принадлежал Рут. Он не хотел, чтобы Граста касалась его, но заставил себя замереть на месте, полагая, что Рут нуждается в демонстрации. Но она спасла его от этого. Ему не следовало сомневаться в ней.

Грон почувствовал, что покраснел, когда вспомнил, как Рут прижалась к его губам на глазах у всего племени. После этого его забросали вопросами, но у него не нашлось для них объяснений. Да, Рут это делала. Да, это нравилось его Королеве, поэтому он не возражал. Он не сказал им, что ему это тоже нравилось. Они считали это чем-то довольно странным, было легче позволить им верить в то, что Рут это требовалось, а не убеждать в том, что они оба наслаждались этим.

Грон не понимал, почему Рут просто не дернула его за хвост, как показала ей Граста. Это было намного проще и эффективнее, и ведь она знала, как это работает. Но она повела себя чудно, на ее лице застыло тревожное выражение, которое Грон не мог понять, но хотел. Он хотел знать по-прежнему ли она расстроена. Он хотел взять ее за руки и объяснить на словах, чего хочет от нее Граста и почему. Дать ей понять, что это безопасно и ей не стоит волноваться.

Ему было интересно, все ли Связанные самцы так себя чувствуют, постоянно стремясь прикоснуться и обнять свою Королеву, утешить и порадовать ее? Если так, то ему было их жаль. Другие Королевы никогда не позволяли своим самцам нянчиться с ними и заботиться о них так, как ему позволяла Рут. Он считал, что ему повезло. Затем он стал размышлять над тем, что будет чувствовать, когда ему неизбежно придется позволить другому самцу прикасаться к Рут подобным образом, и подумал, что, возможно, он ошибался. По крайней мере, Королевы, к которым он привык, не так много позволяли своим самцам. Смотреть, как Рут позволяет другому столько же, сколько позволяла ему сейчас, было бы мучительно.

Она закричала на него, когда он проткнул скорлупу на ее плоде. Он продолжал совершать ошибки, а она продолжала его прощать. Ему нужно поговорить со своими отцами о том, как лучше угодить Рут.

По крайней мере, Граста признала, что он спарился с Рут, и объявила, что они Связаны. Теперь никто в племени их не побеспокоит. Даже Крану не пойдет против решения Грасты. Теперь Грон принадлежал Рут, а она была признана Королевой, с теми же правами, что имелись у Грасты и Грилы. Граста еще ничего не сказала об их статусе в племени. Было ясно, что Рут не сможет отнять власть у Грасты, но она могла забрать не Связанных самцов племени себе. Грон не смог бы ее остановить или как-то помешать. Рут нуждалась в собственном племени. Возможно, они пробудут здесь достаточное количество времени, чтобы переманить одного или двух самцов, прежде чем уйти и основать собственную территорию.

Грон был к такому не готов. Он мечтал о племени, друзьях и безопасности, которые оно в себе несло, но все же ему было неприятно представлять, как Рут гладит шкуру другого самца, дразняще скалит зубы и толкает того на землю. Но она не могла общаться с другими. Наверно, она рассчитывала, что он поможет ей найти подходящих самцов. Богиня, в каком положении он оказался. Его долг — помогать ей во всем, даже в этом. Он стал перебирать в уме, к кому бы мог подойти. Это было опасно, равноценно измене. Они будут изгнаны, если их разоблачат. Кому он мог довериться? С кем он мог разделить свою жизнь и свою Королеву?

Может быть, Тройи? Он был спокойным, рациональным, ответственным самцом. Он станет хорошей парой для Рут, хорошим братом для Грона. Он не был таким замкнутым, как Дренз. Возможно, он еще таит в себе тайное желание быть избранным, познать жизнь спаренного самца и подняться выше своего нынешнего положения. Если представится шанс, Грон спросит его об этом.

Как только наступила ночь, самцы Грасты отвели детей на ее навесную площадку, прежде чем они уснули на земле. Крану уже ушел, потопав прочь вскоре после того, как Граста объявила Рут и Грона Связанными и неразлучными. Грон был счастлив провести время с семьей, которую, как он думал, никогда больше не увидит, но Рут коснулась его руки и закрыла глаза ладонями в жесте, который означал, что ей нужно облегчиться. Прошло уже несколько часов с тех пор, как они прибыли в деревню, он должен был предвидеть ее нужду.

— Я отведу Грут на нашу площадку, — сказал он родителям, помогая Рут подняться. — Она устала.

— По-моему, ты не сильно устал и позволишь дернуть себя за хвост, — нахально предположил Бру.

— Продолжай в том же духе и он будет не единственным, кого сегодня дернут за хвост, — ответила Грила.

Грон оттащил Рут прежде, чем услышал что-то еще, краем глаза заметив, как Мруин крадется прочь. Грон вывел Рут из деревни в темноту леса, указал ей место и повернулся к ней спиной. Послушав, как она зашебуршала в кустах, а потом затихла, он отправился на поиски места для справления собственной нужды.

Когда они снова встретились, налетевший на них холодный ветер, побудил Грона взять Рут за руку. Они должны вернуться на свою площадку до того, как погода изменится. Он закинул ее себе на спину и запрыгнул на дерево. Так было быстрее, и вскоре он опустил ее на листья и ветви, из которых на данный момент был сооружен их дом.

Рут подошла к своей сумке и выпила еще немного воды, затем вытащила большой кусок материи, прихватив его с собой. Она села перед ним и похлопала по ближайшему к ней месту, так что он опустился рядом с ней, обняв ее, когда температура упала еще ниже. Он притянул ее к себе, когда они легли рядом. Рут накинула на них ткань, прежде чем устроиться поудобнее. Это было странно, но он позволил ей сделать это. Материя, должно быть, защищала их от холода или насекомых. Ее люди, наверно, нуждались в таких вещах, не имея шкуры, способной защитить их от холода. Грон накрыл своим хвостом ее талию, чтобы дать ей больше тепла.

Он ждал, потянет она его за хвост или нет, как дразнился Бру, но она зевнула и потерлась лицом о его руку, которую он предложил ей вместо подушки, и понял, что тоже устал. Достаточно было просто держать ее целой и невредимой в своих объятиях.

Он уже практически заснул, когда небо разверзлось. Послышался отдаленный треск, заставивший Рут ахнуть и резко подскочить, испуганно озираясь по сторонам. Через несколько секунд раздался продолжительный и тихий раскат грома. Гроза была далеко, но едва он успел подумать об этом, как услышал над головой танец заплясавшего на листьях дождя.

Грон сел и погладил Рут по спине. Она все еще вглядывалась в окружающую их темноту, пока не заметила струйку воды, которая капала мимо их площадки с ветки над головой. Она подвинулась и протянула руку, позволив дождю стекать по ее коже при каждом повороте запястья. Она посмотрела на него поверх плеча со счастливым выражением на лице и оскаленными зубами.

Грон присоединился к ней на краю площадки, подсев сзади нее и расположив ноги по обе стороны от ее маленького тела. Ему казалось, что он понимает, о чем она думает. О дожде. Если там, откуда она родом, он есть, возможно, ей не хватало его, когда их похитили, в камере и в другом лесу. В данный момент дождь действовал успокаивающе и был прекрасен. Она откинулась ему на грудь, и они сидели, слушая, как дождь барабанит по джунглям, наблюдая, как он стекает по листьям несметным количеством сверкающих нитей.

Глава 9

В конечном итоге они заснули, а когда проснулись, дождь уже прошел. Солнечный свет пробивался сквозь листву, высушивая джунгли и окутывая их туманом. Рут, судя по всему, проснулась первой, потому что Грон проснулся от того, что она позвала его по имени и нерешительно провела по его телу рукой. Она кусала губу и выглядела обеспокоенной, когда он открыл глаза, но расслабилась, как только увидела, что он проснулся. Неужели ее что-то напугало? Дурной сон, или их навестил кто-то из его племени? Может, она что-то слышала?

Он сел и огляделся, но ничего не увидел. Он слышал первые признаки пробуждения племени и передвижения на других площадках, но вокруг них все было спокойно. Ткань была скомкана и спутана вокруг талии и ног Рут. Он снова посмотрел на нее, чтобы убедиться в том, что она все еще взволнована, но она положила руку ему на грудь и на мгновение прижалась губами к его губам. Когда она отстранилась, у нее был тот ласковый, задумчивый взгляд, который обычно означал, что ее мысли заняты спариванием. Грон заурчал от удовольствия, надеясь подстегнуть ее, и завилял хвостом.

Рут наклонилась и снова прижалась к его губам, он приветствовал ее, обняв за талию и нежно прижав к себе, откинувшись на спину. Рут расположила ноги по обе стороны от его бедер, чтобы встать на колени и снять с него часть своего веса, обретя баланс. Но ей не нужно было утруждаться; для Грона она была легкой, как перышко.

Рут проводила руками по его груди, продолжая орудовать язычком у него во рту. Она скребла ногтями по его коже и нежно поглаживала. Грон никогда не видел, чтобы Королева проявляла такой интерес к телу самца. Обычно они просто дергали самца несколько раз за хвост, чтобы привлечь внимание, а затем толкали на землю. Рут всегда сближалась с ним медленно, осторожно. Она дразнила его, прежде чем впустить в свое тело. Для Грона это была самая настоящая проверка на терпение.

Он подтянул колено повыше, чтобы прижаться им к ее спине и создать опору, если он захочет пошевелить бедрами, и провел руками по ее бокам. Одеяние, которое она носила, скрывало ее кожу от него, но ее ноги были обнажены, и он прижал их ближе к своим бокам, наслаждаясь клеткой, которую она формировала над ним. Ее волосы упали ему на лицо так, что он мог чувствовать только ее запах.

Она извивалась, пока снимала одеяние с верхней половины своего тела, с нетерпением прижавшись к нему обнаженной грудью, напоминая, что ей нравится, когда он прикасается к ней. Это было еще одним отличием. В его племени грудь Королевы предназначалась для ее детей, а не для ее супругов. Грону никогда бы не пришло в голову сосредоточиться на груди Рут, пока она сама не прикладывала туда его руки.

В данный момент он переместил руки выше, оглаживая ее бока большими пальцами, но она немного отодвинулась от него, чтобы он мог обхватить ее груди и провести большими пальцами по маленьким и твердым соскам.

Она тихо застонала и впилась пальцами в шкуру на его животе, подавшись навстречу его прикосновениям и потираясь своим раскрытым лоном о его шерсть там, где над его возбужденной плотью ее было меньше всего. Во всяком случае, он ценил то, что она старалась пометить его. Он знал, что его запах перейдет от его шкуры к ней, но он ничего не мог с этим поделать, поскольку она хотела прикоснуться к нему. Даже если она будет пахнуть им больше, чем он ей, это все равно станет подтверждением того, что они спаривались. Другие Королевы могут не понять, что он Связан Узами, но он им обязательно скажет.

Ее влага коснулась его кожи, и он стал настолько твердым, что она могла его взять. Ее вес прижимал основание его хвоста к ветке, посылая по его телу дрожь всякий раз, когда она об него терлась.

Рут оттолкнулась от его груди и села, позволив ему полюбоваться ей. Она дышала тяжелее, чем обычно, но он знал, что мог заставить ее задыхаться, потеть и трепетать. Он обвил хвостом ее бедро, наблюдая за ее лицом, когда кончик коснулся ее лона. Она резко вздохнула, но выглядела довольной, поэтому он медленно протолкнул его между их телами. Он скользил и терся о ее розовые складочки, собирая ее влагу, подстраиваясь под ритм, который, как он помнил, подведет их к следующему этапу спаривания, когда она оседлает его возбужденную плоть в поисках собственного удовлетворения.

Рут впилась ногтями в мышцы на его животе, закрыв глаза и на мгновение откинув голову назад. Грон скользнул руками вверх по ее бедрам, подтолкнув ее, чтобы миновать оставшуюся часть пути к ее животу, а затем устроил их так, чтобы выписывать круги в ложбинках по обе стороны от ее лона. Он водил кончиком своего хвоста по ее входу, а она прижималась к нему, лаская его тело своим.

Рут передвинулась и приподняла свои бедра. Он обвил хвостом свое возбужденное достоинство, поставив его так, чтобы Рут опустилась на него и приняла его в себя. Какое-то время она сидела неподвижно, они оба просто наслаждались ощущением их соития, несмотря на все препятствия и нападки. Его племя, возможно, не понимало, как и почему они были вместе, но Грон знал, что Рут понимала. В эти мгновения они были одним целым. Все остальное отходило на второй план.

Богиня, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этому чувству? К мягкому, влажному требованию ее тела? Вот для чего был создан самец, — чтобы удовлетворить эти ненасытные тиски. Он поднял на нее взгляд и обнаружил, что она смотрит на него сверху вниз с выражением откровенного желания на лице, со струящейся по плечам и ниспадающей на ее обнаженную кожу длинной гривой. Она снова погладила его по животу, словно предупреждая его о своих дальнейших действиях, затем медленно качнулась вперед.

Грон закусил губу, пока она набирала скорость, отталкиваясь от него все быстрее. Его хвост хлестал по площадке, упираясь в нее основанием при каждом ее движении, посылая импульсы вверх по его позвоночнику. Он обвил хвостом ее талию, крепко прижимая к себе, в то время как она устремилась навстречу своему удовольствию.

Она что-то сказала, и он понял, что ей хорошо. Она болтала только во время спаривания, по-видимому забывая, что он не мог ее понять, либо полагая, что он поймет ее, либо полагая, что слова все равно стоит произнести. Возможно, она обращалась не к нему, а к Богине, духам, небесам.

Грон приподнялся, чтобы быть ближе к ней, и она охотно обхватила ладонями его лицо и впилась в его губы. Переместившись, он обнял ее, удерживая в кольце своих рук. Он переходил границы дозволенного для самца во время спаривания, но его отношения с Рут были свободны от ограничений его народа. Она отличалась от него.

Она никогда не наказывала его, за исключением того первого раза, когда вытащила хвост из его пасти и прижала к груди, как будто он был чересчур жесток к одной из частей своего тела. Она осталась с ним, когда он заболел, делилась с ним своей едой, хваталась за его шкуру, чтобы почувствовать себя в безопасности. Благодаря ей он чувствовал себя важным и сильным. Она дала ему так много.

Он стал другим. Теперь он принадлежал Рут душой и телом. Каждая клеточка его тела принадлежала ей — он чувствовал это.

Рут не возражала против того, чтобы он позволял себе вольности, обнимал ее, а не лежал на спине, как следовало. Она избаловала его. В данный момент она удовлетворяла не только свои, но и его потребности, сжимая его влажное от пота плечо и слегка покусывая его губу. Мышцы, обволакивающие его внутри нее, начали сжиматься и затягивать его глубже, но он продолжал двигаться, поднимая ее маленькое тело, несмотря на то, что до его освобождения оставались считанные секунды, а он уже растерял всю координацию.

Рут вскрикнула, когда достигла своего пика наслаждения, немного болезненно уцепившись рукой за его шкуру, и он рыкнул, давая ей знать, что он здесь, с ней. Когда он излил в нее свое семя, его рык перешел в рычание, но он снова его приглушил, преобразив в тихий звук удовольствия, комфорта и обожания. Он приподнял ее и погладил по покрытой испариной спине, пока она переводила дыхание на его груди. Ее одеяния тоже были влажными, как и ее грива, которая теперь прилипла прядями к ее лицу и плечам.

Она уселась прямее и приложила ладони к его лицу, кончиками пальцев отведя пряди его темной гривы с лица. Ее рот растянулся в более простом варианте оскала зубов, и она провела губами по его щеке и рту. Даже приняв его семя, Рут не переставала прикасаться к нему.

И он должен был отказаться от этого? Поделиться? Нет, он будет неистово это оберегать. Пусть говорят, что он сумасшедший. Пусть говорят, что он не прав. Любой самец, пожелающий присоединиться к ее свите, должен будет пройти через него. Он не станет чинить препятствия, если она будет искать другого, но встанет между ней и своим племенем. Он защитит ее. Он будет стараться каждый день, лишь бы ей было достаточно его одного.

Рут, наверно, заметила что-то в выражении его лица, потому что провела большими пальцами под его глазами и между бровей, как бы разглаживая его беспокойство, и посмотрела на него с вопросом во взгляде. Ее тревога очистила его разум и изменила выражение лица, он уткнулся лицом в ее щеку, чтобы успокоить ее.