Предназначение Адхары

1 ПРОБУЖДЕНИЕ

Жарко. Что-то сырое впивается в спину. Пространство вокруг кажется сплошь красным. Нестерпимая боль во всем теле. Оно словно охвачено внутренним пламенем, и ноет каждая жилка в отдельности.

Где-то в отдалении существо ощутило свою руку. Слегка пошевелило пальцами и почувствовало, как они наполнились умиротворяющим теплом. Оно медленно открыло глаза и увидело белый ослепляющий свет. Это похоже на внезапное появление всех чувств сразу, на мгновенное погружение в объятия ревущего хаоса. А вокруг непрестанное гудение, пронзительный и клокочущий прерывистый грохот, а еще запах земли и травы, ощущение влажной росы под спиной. Существо чувствовало себя совсем подавленным.

Оно заморгало глазами и резко перевернулось на бок. В его теле ныл каждый мускул, отчего в горле перехватывало дыхание. В этой белизне постепенно начали вырисовываться очертания бледной руки, лежащей на траве, пара худых ног, белых и изящных, едва прикрытых грязной туникой.

Где я?

Вопрос, такой простой и ужасный, всплыл в его сознании. Но оно не смогло найти ответа. Оно посмотрело на руку, освещенную лучами солнца. Постепенно стали проявляться цвета. Бледная розоватость кожи, слепящая глаза зелень травы, непонятные оттенки туники, что была на нем.

Кто я?

Нет ответа. Виски сдавил холод. Существо коснулось груди, там, где сердце отстукивало время его тревоги. Маленькие и упругие груди.

Я — женщина.

Но это осознание не принесло облегчения. Существо огляделось по сторонам. Темно-синее небо без единого облачка. Окружавший его луг казался безграничным. Тут и там белели пугливые маргаритки и вызывающе розовели несколько маков.

И ни души.

Оно попыталось что-нибудь вспомнить, восстановить в памяти имя, лицо, какой-нибудь признак, который мог бы помочь понять происходящее. Но безрезультатно.

Лежа на земле, оно ощутило боль в боку, словно что-то сдавило его плоть. Существо снова развернулось и не без усилий поднесло руку к больному месту. Предмет продолговатой формы, довольно шершавый на ощупь, был привязан к его бедру полоской из некой материи, однако понять, какой именно, ему не удалось.

Ты об этом подумаешь позже, а теперь вставай, приказал ему внутренний голос. Существо положило ладонь руки на траву. Только тогда оно обратило внимание на красное сияние вокруг запястья. Существо инстинктивно дотронулось до него одним пальцем и сразу же отдернуло его. Это место невыносимо жгло. На запястье другой руки был тот же самый знак.

Это не важно, тебе нужно подняться, не унимался голос. Существо и другой ладонью оперлось о землю. Невыносимо ныли мышцы обеих рук, равно как и ног. Оно стиснуло зубы: с губ вырывались глухие стоны. Существу с большим трудом удалось подняться. Оно задыхалось всякий раз, когда острая боль с новой силой пронзала его тело. Оно заметило, что и на его щиколотках были все те же отметины с красным свечением.

Живая кожа. Она что-то означает. Но существо не смогло бы сказать, что именно.

Шатаясь, оно наконец встало на ноги. Оно находилось посреди луга, но это открытие ни о чем не говорило ему. У него не было не малейшего представления о том, что с ним приключилось, где оно находится и даже кто оно такое. Оно осмотрело грудь, руки, ноги до самых ступней. Его поразило, что все это было его телом. Существо не узнавало его, оно было ему чужим. И даже осознание того, что оно было существом женского пола, ничего для него не значило. На нем была длинная туника, запачканная травой и кровью. Никакого нижнего белья. На бедре — полоски ткани, которые оно уже успело заметить прежде, и продолговатый предмет под ними. Существо неуверенно коснулось рукой рукояти предмета. Сжав ее пальцами, оно подняло предмет вверх. С легким свистом появилось нечто, искрящееся на солнце. Прищурив глаза, существо внимательно рассмотрело предмет: теплая коричневая рукоять как влитая лежала у него в ладони. Продолжением рукояти была часть из другого материала, сверкающего и холодного на ощупь. Оно имело змеевидную форму и было украшено непонятными символами, которые существу так и не удалось расшифровать. Оно провело пальцем по холодному острию и сразу же почувствовало боль. Оно одернуло руку и увидело длинную красную полосу на коже. И в эту минуту его осенило.

Это — кинжал.

Предмет, который был только что им извлечен, служил для того, чтобы наносить раны и защищаться, — подсказывал его инстинкт. Но сейчас он абсолютно бесполезен. Оно вложило его обратно и вновь огляделось вокруг. Казалось, что лугу не было конца и края.

Иного не дано, сказало оно себе с тупой тоской. Затем прямо перед собой вдали оно заметило тонкую темную полосу. Деревья?

Вот туда и нужно идти.

Существо спросило себя для чего, но не нашло ответа. Оно знало только, что сделать это было крайне необходимо. Осторожно шагнуло вперед: это все равно что заново научиться ходить. Ему с трудом удалось удерживать равновесие, ноги ныли, мышцы спины гудели от боли. Быть может, нужно сесть и передохнуть.

Я сяду и подожду, пока кто-нибудь придет, возникла в голове утешительная мысль, и на мгновение ему показалось, что так и следует поступить.

Никто не придет, ответило оно себе с хладнокровной уверенностью. Тогда оно обратило свой взор на зеленую линию и неуверенно, шаг за шагом, двинулось вперед. А вокруг при каждом легком дуновении ветерка склоняли свои головы цветы и медленно колыхалась трава. Оно не позволило себе отдыхать. И в той пустоте, где пребывало его сознание, в этом тягучем ужасе, что его объял, у него появилась цель, и ему нужно было ее достичь.

Существо увидело деревья, которые при приближении постепенно становились все выше и выше. Коричневые стволы, ветви, простиравшиеся к синему небу, и странного вида бледно-зеленые листья. Оно смотрело на них как на мираж, а тем временем его шаги мало-помалу становились все увереннее. Когда наконец оно смогло коснуться шершавой коры одного из стволов, то с облегчением улыбнулось. Совсем обессилев, оно сползло вниз по дереву: зацепившуюся за кору и обнажившую ноги одежду удерживал только пояс. Существо посмотрело на пройденный путь. Оно не смогло бы его оценить и даже сказать, сколько на это ушло времени. Оно не знало ни в чем измеряется пространство, ни как обозначается бег времени. Его охватило уныние. Оно почувствовало, как что-то сырое скатилось по его щекам, и когда оно коснулось их, то ощутило, что они стали мокрыми. Это еще больше его опечалило. Раскрыв рот, существо предалось отчаянию, а тем временем из его глаз на живот капали большие капли, вырисовывая на тунике безукоризненно круглые темные пятна. Из его горла вырывались лишь неясные стоны.

После его пробуждения свет стал другим. Уже не такой ослепляющий, как во время его блужданий по лугу, но золотисто-красноватый. Похолодало. Существо даже не заметило, как уснуло. Оно коснулось щек и почувствовало, что они покрыты чем-то шершавым. Потерев их немного ногтем, сунуло палец в рот. Соль.

У боли вкус соли, сказало оно себе.

Оно вновь попыталось порыться в памяти. Быть может, отдых пошел ему на пользу, и оно теперь вспомнит. Ничего. Из его совершенно чистого разума всплывали с вполне твердой определенностью только те ощущения, которые оно испытало после того, как проснулось на этом лугу. Поначалу никаких воспоминаний, только неопределенная и мрачная магма. И снова страх, холодный и вкрадчивый. Но теперь его терзало нечто другое, что-то вроде внутреннего жжения, ощущение невыносимой сухости, раздиравшей рот и горло. Уши уловили ритмичный клокочущий звук, более напряженный, чем тот, что послышался ему после пробуждения.

Мне непременно нужно добраться до него. Вряд ли оно сумело бы ответить на вопрос, для чего ему это, собственно, нужно, но оно чувствовало вполне определенно, что это было правильное решение и что после этого ему станет лучше.

Существо подумало про ту ужасную работу, которую оно совершило прежде, заставив себя встать на ноги. Оно вцепилось руками в кору и приготовилось к боли. А между тем все оказалось менее сложным и мучительным. Конечно, мышцы все еще были в оцепенении и нестерпимо болели суставы, тем не менее оно уже чувствовало себя лучше. Существо оторвалось от ствола и пошло вперед. Теперь оно умело ходить и шаг за шагом переставляло ноги вполне уверенно, сосредоточившись на ритмичном движении и ощущая сухую листву под ногами.

Наконец оно различило сверкающую серебристую ленту, прокладывающую путь между деревьями, бросая в глаза розоватые блики затухающего солнца. Оно кинулось к ручью и, погрузив в него лицо, принялось жадно пить воду.

Жажда, хочется пить, решило оно. Холодная и такая сладостная вода проникала все глубже в горло, утоляя мучившую его сухость. Существо открыло глаза. Оно увидело перед собой черно-синие волосы, обрамлявшие его лицо. Его волосы. Глубоко вздохнув, оно подняло голову. У него возникла идея. Обследовав глазами окрестность, существо обнаружило на некотором расстоянии от себя нужный ему объект. Оно оценило отрезок пути, который требовалось пройти, чтобы добраться до цели. Нужно было пересечь ручей, перепрыгивая по целой веренице камней, и ненадолго погрузиться в воду. Ему по силам было справиться.

Существо заметило, что движется с особой ловкостью, без труда перепрыгивая с одной каменной глыбы на другую. Оно добралось до желаемой цели. В этом месте гряда лежавших по кругу камней удерживала ручей в углу, образовывая маленький родник с почти стоячей водой. Солнце светило ему в спину. Существо наклонилось. На мгновение оно остановилось в страхе и нерешительности. У него вновь сжалось все внутри от ужаса увидеть в воде незнакомое лицо. Но существо побороло себя. Быть может, оно знало, что увиденное поможет встряхнуть память.

Оно осторожно наклонило голову и посмотрело на свое отражение. Черные гладкие волосы обрамляли небольшой овал его головы. Тут и там ниспадали блестящие тонкие пряди темно-синего цвета. Вытянутое, худое лицо, но при этом с довольно круглыми щеками. Высокий лоб, вокруг которого волосы расходились в стороны, словно занавес. Маленький, хорошо очерченный рот с гладкими розовыми губами, заметно выделявшимися на фоне бледного цвета кожи лица. Прямой вытянутый нос. Тонкие брови. Как оно и опасалось, это было лицо чужака. Тень пробежала по его лбу и глазам, которые вмиг прояснились.

Вот как, оказывается, возникает страх на моем лице, подумало оно про себя.

Однако более всего его поразили огромные, несколько удлиненные глаза, один из которых был очень черным, а другой ярко-лиловым, чистым и каким-то тревожным. Не так много существует на свете людей с глазами разного цвета: по какой-то непонятной причине ему это было известно. Лоб отражаемого лица стал ровным. Добрый знак. Должно быть, теперь будет легче узнавать его с такой характерной чертой.

Существо встало на ноги, с решимостью, которой прежде у него не было.

Мне нужно идти.

Еще один приказ, смысл которого существо не понимало, но в категоричность которого слепо верило. Оно не узнавало собственного тела, но тем не менее с уважением относилось к его влиянию на свои действия: когда его мучила жажда, именно тело подсказало ему, что нужно делать. Существо понимало, что должно использовать неосознанную уверенность, которая время от времени мелькала в его мозгу. Именно эта уверенность до сего момента оказывалась для него спасительной.

Существо двигалось вдоль ручья, поскольку все еще хотело пить, и не знало, как можно унести с собой хотя бы немного воды. И потом, оно было убеждено в том, что если оно хочет кого-нибудь встретить, кто бы мог знать, кто оно такое, либо просто мог ему помочь, то следовало бы держаться реки.

Солнце описало на небе свой невидимый за верхушками деревьев полукруг. Янтарный свет сменился на розоватый, а затем окрасился в бледно-голубой. На какое-то время все стало фиолетовым, а чуть позднее в неизменном окружении тьмы медленно опустилась ночь.

Девушка не знала точно, сколько дорог прошла. Она знала только то, что было темно и она очень устала. Ей нужен был отдых.

Она взобралась на дерево. Каким-то странным образом она предчувствовала, что именно так ей следовало поступать. Она села верхом на одну из ветвей и спиной прислонилась к стволу. Ее мышцы изнывали от боли, но она сильно отличалась от той, которая мучила ее после пробуждения. Сейчас это была боль усталости.

Девушка подняла глаза к небу. Деревья позволяли ей видеть только небольшой его квадрат, черный как смола, сплошь усеянный десятками маленьких дрожащих белых огней. В воздухе пахло влагой и прохладой, и на мгновение она почувствовала себя почти умиротворенной. А вокруг дневные шумы уступили место новым звукам: далекое и протяжное завывание, осторожная поступь зверя в лесной чаще, умиротворяющее стрекотание насекомого, название которого она никак не могла вспомнить. Ей не было страшно. Ее отнюдь не путала сдержанная и осторожная жизнь в ночном лесу: страх был вызван скорее абсолютной пустотой в ее мозгу, бездной, которая, как казалось, ее и породила. Девушка увидела, как за плотной завесой деревьев выплыла огромная и чистая луна, и она почувствовала, как ее сердце стало наполняться мимолетной безмятежностью и хрупким спокойствием. Довольно большая птица с приплюснутой головой и маленьким крючковатым клювом стремительно пронеслась между нею и луной. Она услышала ее мрачный и торопливый голос. Девушка проследила за ее полетом, насколько смогла. Она так и уснула, пытаясь вспомнить ее название.

Все последующие дни превратились в одно беспрерывное движение. Время было ориентировано на солнце, встававшее и садившееся на всем протяжении пути, и на потребности ее тела.

Впервые, когда девушке захотелось есть, именно желудок направил ее внимание на красные плоды, висевшие на низких кустах. Она набила ими рот и набрала немного с собой в дорогу. Чтобы не поранить ноги, она обмотала их длинными полосками ткани, оторванными от туники, которая теперь стала заметно короче. Однако все это странствование казалось бесполезным. Окружавший девушку лес на всем своем протяжении выглядел совершенно одинаково, и ни единой тени подобного ей существа не встречалось на пути.

Быть может, кроме этого нет ничего, а мир — это один-единственный безграничный лес.

Но в один из дней она услышала далекие и непонятные голоса. Девушка помчалась вслед за ними, словно за миражем, по листьям папоротника и кустам ежевики, раздиравшим в кровь ее ноги.

Неожиданно она оказалась на поляне и увидела их перед собой: они были заметно моложе девушки.

Дети, подсказал ей внутренний голос. Девочка и два мальчика: один пониже, а другой повыше. Все трое, глядя друг на друга, замерли на месте на какое-то время, которое, как ей показалось, длилось бесконечно долго.

Заговори с ними. Скажи что-нибудь. Пусть они тебе помогут.

Девушка сделала несколько шагов вперед, попыталась открыть рот и протянула к ним свои руки. С губ слетел только бессвязный вой, который даже для ее собственных ушей показался мрачным и безумным.

Все рухнуло. Девочка поднесла руки ко рту, самый маленький из детей спрятался за ее юбку, а другой просто заревел. Все трое помчались из леса так быстро, как только могли.

Девушка побежала вслед за ними. Во время своих скитаний она только и делала, что ждала этого момента, пытаясь отыскать кого-нибудь, кто бы мог ее спасти. И она ни за что не упустит эту возможность.

Но дети были заметно ниже ее ростом и проворнее увертывались от папоротника и кустов ежевики. А вскоре она и вовсе потеряла их из виду. Тогда она побежала на звуки их тяжелого дыхания. Так продолжалось до тех пор, пока и они не стихли. Девушка снова осталась одна.

Она остановилась на мгновение: слепая ярость переполняла ее грудь. Она сжала кулаки и сдержала слезы. Нет, ей нельзя было останавливаться. Она продолжила свой путь, стараясь отыскать тропу, по которой направились дети.

Когда она уже потеряла всякую надежду настичь их, деревья неожиданно, как занавес, расступились, и ей открылась равнина. Ее взгляд, скользя вдоль линии горизонта, потерялся между сверкающей зеленью травы и неумолимой голубизной неба. Вдалеке, как раз там, где земля касалась облаков, она увидела нечто огромное. Оно казалось коричневым, но на таком расстоянии было довольно сложно определить цвет: это нечто, возвышавшееся над землей, было изящным и одновременно приземистым. Девушка от удивления раскрыла рот. Она не знала, что это было — может, гора, а может, что-то другое; по земле к нему вела коричневая лента.

Там есть люди, подумала она, много людей. И среди этих людей наверняка есть кто-то, кто смог бы ей помочь.

А если я окажусь там прежде, чем снова захочу есть и пить?

Она уже потеряла из виду ручей. Но у нее еще было время набрать с собой ягод и фруктов, и девушка снова ненадолго углубилась в лес. А некоторое время спустя она решительно направилась к строению.

Сначала девушка попыталась идти по коричневой ленте, но это оказалось намного хуже, чем передвигаться босыми ногами по траве, и поэтому она вскоре отказалась от этой затеи. Но при этом она продолжала идти вдоль нее, ведь это был самый прямой путь, по которому она могла добраться до цели.

Девушка увидела башню — вот как она называется, теперь она это припоминала, — которая мало-помалу становилась все внушительнее. Она была цилиндрической формы. К тому же с боков возвышались остроконечные пристройки и виднелись круглые купола и покатые крыши. А у подножия башни на равнине простирались кирпичные дома, словно этот огромный цилиндр был не в состоянии вместить их в себя и позволял им выйти за его пределы. От вида этого внушительного и ужасного зрелища сердце девушки затрепетало. Это был неизвестный ей мир, находившийся за пределами леса, мир, полный всего того, отчего у нее захватывало дух. В лесу, среди деревьев она была в состоянии распознать, что представляет для нее опасность, а что нет. А там? Теперь девушке не с чем было все это сравнить, а инстинкт, казалось, был не способен ей помочь.

Она продолжала свой путь весь день, не останавливаясь даже тогда, когда солнце скрылось за горизонтом. Тьма медленно опускалась, но девушке нужно было идти. Она, должно быть, очень боялась уснуть под открытым небом на обочине дороги.

Девушка пришла в город, когда уже наступила ночь. Оказавшись у подножия башни, она почувствовала себя подавленной и растерянной. Издали это сооружение казалось огромным, но вблизи оно выглядело прямо-таки беспредельным. Оно закрывало собой добрую половину неба, и казалось, что его высота беспредельна. Дома, примыкавшие к ее подножию, выглядели так, словно были приплюснуты к земле ее громадой. Девушка рассматривала башню, высоко задрав голову. И только луна на небе вернула ей хоть немного смелости. Прямо перед ней открывался целый лабиринт кривых улочек. А кругом ни травинки, только камень и немного соломы на крышах некоторых домов.

Девушка, оглядываясь по сторонам, рискнула пойти по одной из этих улиц. Рыжеватые кирпичи, белые камни, низкие жилища с закрытыми деревянными дверями. Внутри — слабые дрожащие огни и отзвуки мирно беседующих голосов.

Что ей теперь делать? Остановить кого-нибудь и объясниться жестами? Но вокруг нее не было ни души. В надежде натолкнуться на кого-нибудь, она пошла по первым попавшимся ей переулкам. Но и там ее встретил только холодный и неведомый ей мир.

Девушка свернула на улицу побольше, и наконец картина изменилась.

По обеим сторонам были открыты широкие двери, за которыми просматривались комнаты с сидящими в них людьми. На улицах тоже сновал народ: не слишком много, но движение было довольно оживленным. Девушка нервно сжала в руках подол туники, но потом немного осмелела. Она выбрала одну женщину, вызывавшую у нее большее доверие, и, вытянув руку, пошла ей навстречу. Женщина же, смерив ее неодобрительным взглядом, резко свернула в сторону. Девушка осталась стоять посреди улицы, наблюдая за высокой незнакомкой, удалявшейся прочь. Она повторила попытку, остановив мужчину в просторной тунике. Она протянула руку, чтобы привлечь его внимание, а тот в ответ пошарил в мешочке, висевшем у него на поясе. Девушка вздохнула с облегчением и снова открыла рот.

Но мужчина остановил ее, взяв ее руку, и сунул в ладонь что-то холодное.

— Купи лучше одежду, — сказал он и быстро удалился.

Девушка раскрыла ладонь. На ней сверкал круглый золотистый предмет, на котором были выгравированы странные символы и стилизованное изображение башни. Девушка пригляделась повнимательнее: символы мало-помалу стали обретать смысл.

«Пятьдесят скудо».

«Салазар».

Она попыталась прочесть надпись вслух, и ее губы зашевелились, но прозвучало что-то невнятное. Девушка сжала ладонь и растерянно огляделась по сторонам. Что такое скудо? А Салазар? Она заметила, что прохожие смотрели на нее, и инстинктивно кинулась прочь с середины улицы. Девушка прислонилась спиной к стене и глубоко вздохнула.

«Полкароля за хорошую миску супа».

Девушка резко обернулась. Прямо перед ней возникло румяное девичье лицо.

— Он у нас действительно очень хорош, — добавила она с улыбкой. — Послушай, я прибавлю к нему еще и кусок хлеба, потому что вижу, что твои дела совсем плохи.

Девушка попыталась заговорить. Ей очень хотелось спросить, где она находится, и объяснить, что ей очень плохо и что-то неладное творится с ее головой. Но вышло только невнятное бормотание.

Девчушка уставилась на незнакомку:

— Голова? Что с головой?

И ту осенило. Получается, что она произнесла нечто такое, что имело смысл! Она коснулась рукой головы.

— Болит… — попыталась она произнести наряду с другими бессвязными словами.

Девчушка подбоченилась с хитрой улыбкой:

— Ну так от боли в голове нет ничего лучше хорошего супа.

Она схватила руку девушки и потащила в одну из этих освещенных комнат, которые та увидела, едва оказавшись на этой улице.

И прямо перед девушкой развернулось зрелище, которое привело ее в полное замешательство. Это был просторный каменный зал с довольно высоким потолком, с массивными деревянными балками, поддерживающими свод. В углу внутри довольно большой ниши потрескивал огонь. В другом углу стоял широкий деревянный стол, уставленный мисками и стаканами, вокруг которого суетились двое вспотевших и довольно крепких мужчин. Впрочем, зал был полон людей, сидевших за длинными деревянными столами. В основном это были мужчины, у многих из которых сбоку висели предметы, похожие на ее кинжал, но только чуть длиннее.

Мечи, подсказал ей все тот же внутренний голос.

Девчушка продолжала тащить ее вперед до тех пор, пока они не оказались на балконе.

— Кел, суп для моей подруги, — сказала она.

Один из этих двоих мужчин, лысый, но с длинной бородой, обернулся и смерил чужестранку пристальным взглядом:

— А есть ли деньги у твоей «подруги»?

Девчушка мрачно улыбнулась. Она схватила руку своей спутницы и взяла у нее металлический предмет. Та попыталась было воспротивиться, но девчушка с силой сжала ее запястье.

— Не дури, а не то я украду их у тебя! — Она бросила предмет на стол. — Вот. По-твоему, я привожу в таверну клиентов без денег?

Лысый мужчина улыбнулся так, что девушке стало совсем не по себе.

— Суп так суп, — согласился он, принявшись хлопотать с тарелкой в руках.

— Я положу туда к тому же еще немного мяса, поскольку знаю, что тебе это нужно, — продолжила юная служанка, окинув девушку пристальным взглядом.

В ответ та попыталась выговорить еще какое-нибудь слово:

— Мне… помощь…

— А я, по-твоему, что делаю? — возмутилась девчушка. — Послушай, за такие деньги тебе ни за что не купить мяса. — С этими словами она уселась на край стола. — Сейчас я принесу тебе поесть. Хорошо? И к тому же меня зовут Галия, — добавила она.

В ответ девушка застенчиво улыбнулась. А ее? Как ее зовут? Она глубоко вздохнула и осмотрела других сидевших в зале людей. Мужчина и женщина, трое мальчиков в туниках, некто, одетый в железные доспехи, другой, пониже ростом, с лицом наполовину покрытым густой бородой, несколько здоровых мужиков с огромными ручищами. И наконец, двое щуплых субъектов, один из них был очень бледен. Они отличались от остальных, но девушка едва ли смогла бы объяснить почему. Может, причиной тому были своеобразные пропорции их тел или их необычное поведение. И к тому же она ощущала исходившую от них тревожную ауру.

Ее мысли были прерваны появлением Галии, которая с грохотом поставила перед ней миску.

— Суп с фасолью и парой колбасок. — Она склонилась над ухом девушки. — Я их бросила тебе тайком. Хорошенько помешай ложкой, и ты найдешь их. — Она хлопнула пару раз девушку по плечу и исчезла в толпе.

Девушка осталась наедине со своей тарелкой. Рядом на столе стоял какой-то прибор с длинной ручкой и с закругленной частью на конце.

Ложка. Она знала, как называется этот предмет, но в этом не было абсолютно никакого толку, потому что она не помнила, как им следует пользоваться. А между тем от исходившего из миски аромата у нее заурчало в желудке. Сначала она хотела окунуть голову в похлебку с приятным ароматом и съесть все сразу до самого дна, но затем увидела, как ест ее сосед: он погружал ложку в стоявший перед ним суп, вынимал ее обратно и подносил ко рту.

Вот как это делается.

Она крепко схватила ложку и попыталась сделать так же. После пары попыток ей это удалось. После первой ложки она чуть не лишилась чувств от удовольствия. После холодных ягод положить в рот что-то теплое было необыкновенно приятно. И потом, эта бархатистая густота супа, аромат мяса… Она торопливо ела, вылавливая кусочки колбасок, с жадностью впиваясь в них зубами. В конце концов она выпила суп прямо из миски.

Сидевший рядом мужчина рассмеялся:

— Что, проголодалась?

Девушка только кивнула.

Галия прошла мимо и небрежно бросила ей на стол что-то белое, с плотной темной коркой. От него исходил приятный запах. Девушка взяла его в руки и понюхала. Откусив кусок, она изумилась его аромату. А потом съела все за один присест. Наконец ее желудок перестал урчать. Она приложила руки к животу и выдохнула с облегчением. Продолжая сидеть в центре всей этой суматохи, она неспешно разглядывала посетителей. Девушка видела, как одни, закончив трапезу, вставали, а им на смену приходили другие. И так несколько раз. Она уже почти задремала, когда Галия тряхнула ее за плечо:

— Ты все еще здесь?

Девушка вопросительно на нее посмотрела.

— Послушай, я и так уже сделала тебе большое одолжение, положив мяса, не хватало мне еще неприятностей по твоей милости. — Служанка взяла ее за руку, вынуждая встать, и тихо шепнула ей на ухо: — Ты не можешь здесь оставаться. Сюда должны прийти другие посетители, а если я позволю тебе остаться — это вызовет подозрения у моего хозяина. Ну давай, уходи отсюда.

Девушка успела уловить в карих глазах Галии проблеск угрызений совести. И тем не менее служанка потащила девушку через всю таверну и вышла вместе с ней на улицу.

— Постой здесь немного, — бросила она, возвращаясь назад в заведение.

В голове девушки вспыхнул слабый проблеск надежды. На мгновение ей показалось, что тьма в конце концов рассеется и она найдет подсказку, кто она и откуда взялась. Галия вернулась и сунула ей в руку что-то желтое, покрытое темной корочкой, а еще немного того белого, что она ела вместе с супом.

— Больше не могу. А теперь иди, прошу тебя. — Сказав, она снова исчезла в таверне и больше не вернулась.

Девушка осталась стоять у стены с хлебом и сыром — да, именно так они и назывались — в руке. Та мимолетная искорка, еще недавно промелькнувшая в ее голове, исчезла. По крайней мере, теперь она была сыта. К этому времени улица стала темной и пустынной, а лабиринт переулков по обеим сторонам показался ей подобием мрачной пещеры, полной обмана.

И что теперь?

Ни единого деревца, под которым можно было бы прилечь, только голые камни.

Что-нибудь найду.

Она прижала хлеб с сыром к груди и пошла по примыкавшей к башне темной улочке.

2 АМХАЛ

Некоторое время девушка слышала только приглушенный шорох собственных шагов. Идти по камням оказалось делом совсем не приятным, даже несмотря на полоски ткани, которыми она вновь обмотала ступни. Поверхность мостовой была твердой и неровной. Края камней ранили ей ноги, и с каждым шагом из ее груди вырывалось слабое постанывание. Ей непременно нужно было как можно скорее найти место для ночлега. В лесу было значительно проще найти убежище. Там она устраивалась на дереве, влекомая своей интуицией, здесь же она ничего не чувствовала. Среди этих стен ее интуиция молчала. Странно, но теперь, когда к ней по крупинкам стало приходить осознание того, кто она и где находится, ее внутренний голос ничего ей не подсказывал.

Она бродила по узким пустым переулкам и по широким улицам, которые были также безлюдны, и ощущала, как за стенами домов вьется нить спокойного существования. Быть может, ей следовало постучать в одну из дверей и попытаться объясниться. Но какими словами? И потом, этим вечером она уже успела увидеть, что думают о ней люди. Нет, ей нужно искать другой выход.

Наконец она оказалась перед стеной наружной стороны башни. До этого момента она блуждала между домами, находившимися за ее пределами. Она коснулась рукой стены, выложенной из массивных камней квадратной формы, и посмотрела вверх. В стене было несчетное количество окон: в некоторых горел свет, другие были закрыты ставнями, а иные и вовсе пусты. Наверное, некоторые помещения в башне были нежилыми, и, вероятно, там она смогла бы найти себе пристанище.

Шагая вдоль стены, она попыталась разыскать вход. Первый охраняли двое вооруженных людей. На них были надеты железные латы с изображением какого-то символа, в такой темноте его было довольно сложно рассмотреть. Нечего было и думать, что они ее пропустят в башню. Девушка вздохнула и пошла дальше.

Ей пришлось идти довольно долго, ее ноги ныли все сильнее, а руки устали — она судорожно прижимала к груди свой сладостный груз — хлеб с сыром. Ей срочно нужен был отдых.

Но вот она набрела на дыру в стене. Здесь было выбито несколько камней, обнажая черную как смола бездну. Девушка прикинула, сможет ли она туда пролезть. Она оглядела свои худые бока и маленькую грудь и решила, что с этим проблем не возникнет. Скрепя сердце она, чтобы ничто не мешало ее движениям, положила хлеб с сыром с другой стороны лаза. Затем девушка влезла внутрь. Это оказалось проще, чем она предполагала. И снова девушка поразилась собственной проворности. Прошмыгнув в узкое отверстие, она, опираясь на руки, стремительно сползла на землю.

Внутри было совсем темно. Только на ощупь девушка смогла отыскать хлеб и сыр и в испуге остановилась посреди какого-то помещения. Она вытянула одну руку и, неуверенно двинувшись вперед, тут же ударилась о какой-то выступ и упала, приземлившись на что-то мягкое. Тяжело дыша, она оставалась лежать так еще несколько секунд. Ее обуял настоящий ужас. Она рукой провела по поверхности, на которую упала. Похоже, что это была ткань, огромный тюк материи. Девушка с трудом встала на ноги и принялась снова исследовать помещение. На этот раз она была более предусмотрительной и вытянула обе руки вперед, пытаясь касаться не только того, что находилось на уровне ее глаз, но и того, что было чуть выше или чуть ниже. Не сразу, но все же ей удалось мысленно составить довольно подробный план комнаты. Она упала на некое подобие низкого стола, на который были свалены разных размеров рулоны ткани. У стен на деревянном настиле стояли уложенные в штабеля тюки. Нащупав рукой холодную стену, девушка улыбнулась. Она шла вдоль стены до тех пор, пока не натолкнулась на деревянную дверь.

Девушка на мгновение остановилась в раздумьях. Она оказалась в укрытии, взаперти. Быть может, здесь она могла бы передохнуть и проснуться с первыми лучами солнца. Однако это место вовсе не казалось заброшенным. Все это сваленное в кучу добро, эта материя… И потом, в комнате не было ни одного окна и было жарко, даже слишком. Нет, лучше уж поискать пустую комнату.

Девушке удалось ухватиться за ручку и опустить ее вниз. Безрезультатно. Она снова повторила попытку, и пронзительный металлический звук заполнил все пространство вокруг. Девушку вновь охватила паника. И попала же она в переплет. Она прислонилась спиной к двери. Наверняка ей следовало бы покинуть эту комнату и поискать убежище в домах рядом с башней. Но потом девушку осенило. Ей нужен какой-нибудь заостренный предмет. Она улыбнулась своим мыслям: наконец вернулся ее старый друг — интуиция, которая вновь появилась для того, чтобы помочь ей.

Сначала девушка попробовала воспользоваться кинжалом, она достала оружие и попыталась вставить его кончик в замочную скважину. Но кинжал оказался слишком велик. Нет, здесь требовалось нечто более тонкое. Девушка принялась шарить по комнате. Она была уверена, что посреди этой кучи материи ей обязательно удастся найти какой-нибудь подходящий предмет. И действительно, ее палец укололся обо что-то острое. Девушка сразу же поднесла его ко рту и ощутила слабый привкус крови. На этот раз она осторожно ощупала находку рукой и медленно вытащила ее.

Слишком короткое, подумала девушка, касаясь предмета.

Тебе этого хватит, ответил привычный голос.

Она вернулась к двери и вставила иглу в замочную скважину. Игла и в самом деле оказалась коротковатой, но девушка не сдавалась. Кончиками пальцев она принялась ею манипулировать. Она не понимала до конца, что делает, и наблюдала за собственными действиями со стороны, словно это была не она, словно кто-то другой управлял ее руками.

Замок мягко щелкнул, и дверь отворилась, впустив в комнату луч света, показавшийся ей ослепительным.

И где я научилась этому? Быть может, это было частью моей прежней жизни?

Ловкость. Раны на руках и ногах. А теперь еще и это. Все эти признаки вели к вполне определенному заключению, которое было ей совершенно неведомо. Все они имели свой язык, равносильный коду, позволяющему расшифровать загадку.

Девушка осталась вполне довольна тем, что ей удалось открыть дверь. Она воткнула иглу в один из находившихся поблизости от нее рулонов ткани и выглянула наружу. Это был коридор с широкими окнами, освещаемый несколькими факелами. Должно быть, она оказалась во внутренней части башни.

Девушка осторожно вышла, не забыв прихватить хлеб с сыром. Коридор был пуст. Она закрыла за собой дверь и направилась к одному из окон. Оно выходило в большой сад, окруженный стеной. Добрую его половину занимали декоративные растения, подстриженные причудливым образом и высаженные вдоль аккуратных дорожек, в то время как на другой половине сада был разбит обширный огород. Она увидела всевозможные виды фруктов, пригодных в пищу, названий которых она не помнила, а также ряд невысоких растений с более или менее длинными листьями. Девушка подняла глаза кверху, и от увиденного у нее перехватило дыхание. Стены, окружавшие этот оазис, были невероятно высокими. А наверху — круглый кусочек неба, освещенный изумительным сиянием полной луны. При этом лунный свет достигал земли благодаря целой серии отражающих поверхностей, установленных вдоль стен. Девушка проследила за ними глазами, насчитав их по меньшей мере с десяток. Получалось, что это все находилось внутри башни.

Девушка вздрогнула. Она пришла сюда отнюдь не для того, чтобы наслаждаться этой красотой. Ей во что бы то ни стало нужно отыскать себе пристанище.

Она заторопилась вперед по коридору. По крайней мере, здесь не было той суматохи, что царила среди жилых кварталов; не было такого количества кривых улочек, связанных между собой странными закоулками. Здесь же она обнаружила кривой коридор с лестницей, которая вела вниз и заканчивалась другой, направленной вверх, опоясывавшей центральный двор по всей окружности. Оттуда в стороны расходились боковые улочки, совершенно прямые, оканчивавшиеся на внешней стороне крепостной башни. Девушка решила обследовать их все. Она натолкнулась на ряд запертых дверей, некоторые из них были даже замурованы.

Она не пала духом и продолжила свой подъем наверх. На каждом этаже размер и протяженность центрального коридора становились заметно меньше. Ей нужно было пройти их немалое количество, поднимаясь все выше, прежде чем она добралась до того из них, где, как ей казалось, она сможет найти пустое помещение. Наконец она нашла комнату с разломанной дверью. Девушка осторожно приблизилась и заглянула внутрь. Казалось, что в комнате царил полнейший мрак. Она вошла, стараясь не шуметь. На этот раз это было помещение, находившееся почти в самом сердце башни, оно освещалось одним-единственным окном без стекол, не было на нем и штор. Из окна открывался вид на залитую бледным светом луны равнину. Девушка выглянула из окна и посмотрела вниз. Она прикинула, что находится довольно высоко. Равнина казалась безграничной и была похожа на зеркальную поверхность воды, покрытую мелкой рябью от налетевшего легкого ветерка. Затем справа от башни ее глаза натолкнулись на мрачную черноту простиравшегося неподалеку леса. Девушка с тоской посмотрела в его сторону. Там ей было хорошо: среди деревьев и зверей она не чувствовала себя так одиноко, как теперь в этом сооружении, среди себе подобных. Лес был для нее загадкой, которую она умела разгадывать, город же не укладывался в ее сознании.

Комната была пуста. Почерневшие стены. Пара деревянных поленьев на полу, в углу — лист пергамента. Для нее не было лучшего места для отдыха.

Девушка уселась на пол, прижав к себе хлеб с сыром, прислонилась головой к стене и почти сразу уснула.

Неразборчивые голоса, судорожное дыхание. Девушка резко открыла глаза и тут же пришла в себя. Вокруг нее все оставалось без изменений. Должно быть, прошло не так много времени, потому что свет в комнате показался ей таким же, каким и прежде. В окно виднелся только краешек луны. Девушка сосредоточилась на шуме, который ее разбудил. Он доносился из соседнего помещения. Она медленно встала на ноги и на цыпочках приблизилась к дверному проему, из которого в комнату проникал золотистый мерцающий свет. Затаив дыхание, она припала к стене. Одна рука девушки стремительно скользнула к рукояти кинжала, другой она оперлась о стену. Это были те самые подозрительные типы, которых она встретила в таверне и которые теперь внушали ей смутное ощущение беспокойства. Они тихо разговаривали на языке, отличавшемся от того, что она слышала до сего момента. Тем не менее ей удалось понять некоторые слова.

Человек, прислонившийся к стене, казалось, плохо себя чувствовал. Он тяжело дышал, и на его лбу проступал пот. Капли пота стекали у него по щекам, неся с собой еще и маслянистую плотную субстанцию, покрывавшую все его лицо. Кожа его лица была сплошь испещрена длинными бледными линиями, то тут, то там прерываемыми внушительными черными пятнами. Другой, стоявший напротив него, явно чувствовал себя значительно лучше. Он положил руки на плечи своего спутника. Должно быть, он шептал ему слова утешения. Девушка смогла разобрать только некоторые из них:

— Крепись… миссия… мы справимся.

Его спутник отвечал ему с трудом:

— Ты уверен? Никто… плохо…

Тот второй дал ему в руки факел и вытер ему лицо куском белого сукна. Сейчас же бледная и изможденная физиономия первого человека оказалась почти полностью покрытой отвратительными черными пятнами. Второй человек достал из заплечного мешка склянку и извлек из нее розоватое вещество. Он смазал им лицо, покрывая и черные пятна, и казалось, кожа вновь становится розовой. Они продолжали разговаривать, но с каждым разом все тише и тише. Девушке не удалось разобрать слов, и ее сердце забилось еще сильнее. Она не понимала смысла увиденного, и это ей внушало страх. Было что-то ужасное в этом зрелище, в этом жутком цвете пятен, покрывавших лицо незнакомца, словно это было мрачное предзнаменование.

Наконец второй незнакомец вынул склянку, полную золотистой жидкости, и приложил ее к губам своего спутника.

Тот, отвернув голову в сторону, пытался воспротивиться.

— Нет… плохо…

Но его напарник не отступал и заставил его выпить все до конца. После этого он огляделся по сторонам. Девушка еще сильнее прижалась к стене. Если бы они вошли в комнату, то обязательно обнаружили бы ее. Она даже представить себе не могла, что могло тогда случиться.

В ужасе она обнажила кинжал, однако скрип клинка, вынимаемого из ножен, должно быть, привлек внимание незнакомцев.

Казалось, что время остановилось. Незнакомцы, неподвижно стоявшие на пороге — один опираясь о плечо своего спутника с мерцающим факелом в руках, — и она, с кинжалом в неподвижной руке, без единой мысли в мозгу. Затем оцепенение прошло. Девушка выставила вперед оружие. Но незнакомец застал ее врасплох, схватив девушку за руку и вывернув ее за спину. Кинжал со звоном упал на пол.

Дура, дура, дура! Тебе следовало быть более расторопной! — кричал ее внутренний голос.

Нападавший схватил ее за горло и ударил ее о стену. Одним движением он приставил к шее девушки свой меч. Девушка вздохнула.

— Кто ты?

Нападавший говорил с необычным акцентом: слова с трудом слетали из его губ. Девушка в ужасе посмотрела на него.

— Ты понимаешь, что уже мертва? — произнес он со злобой в голосе.

Девушка почувствовала, как что-то пробуждается в ее руках и ногах. Далекое воспоминание, некий отголосок инстинкта.

— Сейчас я пущу тебе кровь, — усмехаясь, продолжал незнакомец.

Словно в замедленной съемке девушка видела, как тип сжал в руках рукоять кинжала и приготовился нанести удар. Но теперь ее страх улетучился, к ней пришло осознание происходящего, а ее тело обрело холодную уверенность. У нее едва хватило времени пошевелить рукой, как вдруг черная молния отделила от нее нападавшего. Девушка увидела рассекавший воздух плащ и сверкание меча, возникшего из темноты комнаты.

— Сразитесь же с теми, кто может защищаться.

Это был солдат. На нем был просторный черный плащ, почти полностью закрывавший его тело. Из-под плаща виднелись только руки, крепко сжимавшие длинный меч.

Оба незнакомца довольно быстро пришли в себя от неожиданного поворота. Один из них, стоявший с уже обнаженным мечом, бросился на человека в плаще, другой, с трудом поднявшись с пола, отступил в угол. Схватка началась. Лезвия мечей отбрасывали мрачные блики на стены, скрежет металла заполнил собой все пространство. Девушка следила за тем, как оба противника набрасывались друг на друга, и увидела в этом смертельном танце что-то очень ей знакомое.

Остановись, увертывайся, прыгай.

Она была в состоянии предвидеть движения обоих сражавшихся. Девушка прижала руку к стене в надежде, что солдат одержит верх. Он был проворнее, сильнее, и его меч был неудержим.

Но затем краем глаза она заметила, как что-то промелькнуло за его спиной. Она сделала это, даже не задумываясь.

— Берегись! — выкрикнула она, насколько хватило воздуха в ее легких.

Солдат стремительно обернулся, пригнув голову. Кинжал второго незнакомца, воспользовавшегося схваткой, чтобы обойти противника и поразить его со спины, задел только плечо. Но тот не обратил на это никакого внимания и, вращая мечом, нанес второму нападавшему удар в живот. Затем, упав на колени, он сделал еще один кувырок и ударил первого по ногам. Незнакомец с воплем повалился на пол. Солдат в один миг оказался над ним. Он остановился на мгновение, чтобы рассмотреть своего противника. Казалось, что он посочувствовал его слабости, и сейчас же мрачная улыбка удовольствия возникла на устах победителя. Взгляд поверженного был полон отчаянной мольбы. На мгновение показалось, что солдат прислушивается к себе. Но потом он закрыл глаза, поднял лицо к потолку и медленно погрузил острие своего оружия в человеческую плоть.

Девушка была охвачена неудержимой дрожью, потому что на мгновение ей показалось, что солдат наслаждался этой смертью, неторопливо смаковал страдания, причиненные его противнику. Поверженный вскоре перестал дышать, и победитель припал к своему мечу.

Он поднес руку к лицу, оставаясь в таком положении несколько секунд, после чего одним рывком вынул из тела меч и быстро отошел от трупов поверженных.

Он приблизился к девушке, наклонился к ней, и она наконец смогла разглядеть своего спасителя. Он был немного выше ее ростом, с длинными всклокоченными каштановыми волосами, собранными в короткую косичку, которая во время поединка оказалась перекинутой ему на плечо. Он был худощав и бледен, но более всего девушку поразили его глаза. Во время схватки факел упал на пол и потух, поэтому свет был довольно тусклым, однако даже в этом полумраке было видно, как сверкали его зеленые глаза. У солдата был притягательный взгляд, озаряемый искренней озабоченностью. Тяжело дыша и сжимая в одной руке обагренный кровью меч, он спросил девушку:

— С тобой все в порядке? Ты не ранена?

Быть может, причиной тому был тон, с которым он произнес эти слова, или эти глаза, которые, как казалось, на самом деле выражали беспокойство о ней, но девушка почувствовала, как что-то шевельнулось в ее душе. Она бросилась солдату на шею и зарыдала на его плече.

— Спасибо, спасибо, спасибо… — бормотала она сквозь слезы.

Чуть позже она почувствовала, как его большая и теплая рука коснулась ее спины.

3 ПОИСКИ

Ветер, бьющий в лицо, ощущение пустоты в желудке — он летел. Весь мир проносился под его ногами: реки, леса, селения. Едва подняв глаза, он увидел огненно-розовую подвижную чешую. Сильный и мрачный рев привлек его внимание. Он посмотрел в сторону: раздувающиеся на ветру черные необъятные крылья то взмывали ввысь, то опускались вниз, удерживая в воздухе его и огромное тело, на котором он восседал. Он летел верхом на драконе. Закрыв глаза, он почувствовал, как что-то уносит его вдаль. Вновь открыв глаза, он увидел, что не сидит уже более на своем драконе, а просто висит в воздухе, будто невесомый. На его животном сидит кто-то другой, а он видит только его спину.

Он сосредоточился и попытался выглянуть из-за спины незнакомого наездника, чтобы сбоку разглядеть его лицо.

— Пиво?

Человек в черном вздрогнул и огляделся вокруг. Он сидел в окутанной дымом таверне, битком набитой шумными посетителями, по большей части солдатами. Его руки лежали на столе.

— Пива не желаете? — не унимался голос.

Человек обернулся: к нему обращалась дородная девчушка с лицом крестьянки. Она была совсем юной. Тогда он все вспомнил. Да, он пришел в эту таверну, чтобы встретиться с ним. Ведь он сам позвал его. Затем возникло это видение, как всегда внезапное, и унесло его отсюда прочь.

Человек в черном улыбнулся:

— Да. Одну пинту. Благодарю.

Девчушка улыбнулась в ответ и удалилась. Мужчина снова погрузился в свои размышления, пытаясь уловить смутные ощущения своих видений. Не так давно у него их было великое множество — явный признак того, что он близок к цели. Речь шла об одном и том же образе: юноша верхом на драконе с черными крыльями. Это определенно был он сам.

Та же самая девчушка принесла пиво. Мужчина слегка приподнял капюшон: он вовсе не желал раскрывать себя. Постепенно им стала овладевать усталость. В этих краях он блуждал по меньшей мере месяц, однако предпочел бы даже не ступать сюда ногой. Слишком много страшных воспоминаний с ними связано. К счастью, прошло уже много лет, и он теперь стал совершенно чужим в этой земле.

В любом случае, размышлял он, сделав большой глоток пива, миссия вынуждала его пойти на такую жертву, и он непременно выполнит ее. Миссия прежде всего.

Тот человек, с которым он должен был встретиться, появился внезапно и уселся за стол, не промолвив ни слова. Он также не снимал капюшона и был необычайно бледен. Он низко опустил капюшон на лицо, однако лучу света удалось проникнуть сквозь ткань и осветить пару его живых лиловых глаз.

— Тебе не кажется, что это место слишком людно? — произнес он.

Человек в черном улыбнулся:

— Расслабься. Это самое лучшее место. Здесь всегда полно подозрительных типов почти со всего света, и каждый занят собственными делами, не считая того, что большая часть пьяна или уже скоро будет таковой. — Он отхлебнул еще пива. — И никто не обратит на тебя никакого внимания.

Его собеседник озабоченно огляделся вокруг.

— Хотелось бы надеяться, — ответил он, не очень убежденный такими доводами.

Служанка снова возникла около их стола, поинтересовавшись у нового посетителя, что он хочет заказать.

— Сидра, — буркнул тот, отвернувшись в другую сторону.

— Если будешь придерживаться такой конспирации, то непременно начнешь привлекать к себе внимание, — подшутил над ним человек в черном.

Его собеседник не обратил внимания на это замечание и вытер платком вспотевший лоб.

— Твоя легенда еще в силе?

Человек в черном кивнул:

— Когда ты заболел?

— Пару дней назад.

— Ты намерен жертвовать свой жизнью?

Его собеседник бросил на него многозначительный взгляд:

— Всем нам с рождения известно, что это — наша миссия, и мы приняли ее.

— Я не об этом тебя спросил. Я спросил, вылечишься ли ты.

— Может быть. Но конечная цель значит больше, чем моя жизнь, и я готов умереть за это.

Новому посетителю принесли сидр, и тот с удовольствием опустил в кружку свое лицо.

— А как у тебя дела?

— Как никогда прекрасно. Ты же знаешь, я неуязвимый.

На лице его собеседника появилось гневное выражение.

— Ты думаешь, что мы шутим? Считаешь, что все это фарс?

Человек в черном потянулся:

— Вот именно. Но даже при выполнении самых сложных и опасных миссий можно позволить себе немного юмора, разве не так?

Собеседник не ответил.

Человек в черном вздохнул, а затем снова положил руки на стол.

— Полагаю, что сейчас я в хорошей форме, — заявил он.

Мужчина был весь внимание.

— Расскажи мне обо всем, — прошептал он, придвигаясь к человеку в черном.

Он отправился в путь, имея лишь слабые наметки и весьма размытые приметы, позаимствованные им из слов священника в храме: «Придет такой же, как и другие, полукровка, но он будет не из нашего рода. Его кровь изменится в воде, а его появление обратит воды мира в кровь».

Они долго обсуждали с Криссом смысл этих слов, но так и не сумели постичь его целиком. До тех пор, пока его не посетило первое видение.

Это был сон, навязчивый и повторяющийся, который изматывал его все ночи напролет.

Мирное селение, деревянные дома на сваях, словно повисшие над чудными чистейшими водами. А вокруг — леса, населенные прекрасными мимолетными созданиями, прятавшимися между деревьями, а иногда и превращавшимися в них. А еще имя — Кахир. Оно постоянно повторялось тысячами голосов и было начертано повсюду: на стеблях деревьев, на камнях строений, даже на воде.

— В его жилах наверняка будет течь кровь нимфы, — сказал однажды Криссу человек в черном.

На лице его суверена появилось странное выражение.

— Кого ты имеешь в виду?

— Ближе всего к пророчеству старика из храма подходит Марваш. И у него должна быть кровь нимфы. — Затем человек в черном рассказал ему о своем сне.

Крисс, погрузившись в раздумья, долго поглаживал свой подбородок.

— Что, по-твоему, это может значить?

— Все просто: кровь нимф — водянистая, следовательно, и у Марваша точно такая же. Вот почему в своем сне я видел селение из Земли Воды.

Услышав название Земля Воды, Крисс едва заметно вздрогнул.

— И потом, это имя, Кахир… Полагаю, что это название селения. Скорее всего, он оттуда родом.

Глаза суверена свирепо сверкнули.

— Ты утверждаешь, что мы можем разыскать Марваша и что ты знаешь, как его найти?

Человек в черном улыбнулся:

— Тот факт, что мне снятся эти сны, означает, что я начинаю чувствовать его. Он есть, он находится где-то во Всплывшем Мире. И он ждет меня.

— Ты должен его отыскать, — решительно заявил ему суверен. — С тобой и с ним, вставшим на нашу сторону, мечта может осуществиться. Вы — два оружия, которые непременно должны быть в моем арсенале, если я хочу возвратить моему народу то, что ему принадлежит по праву.

— Я могу объединиться с ним, а ты сдержишь свое обещание?

Крисс свирепо ухмыльнулся:

— Разве не в этом заключается твое предназначение, чтобы разыскать Марваша и стать с ним единым целым.

— Меня не волнует мое предназначение. Я пошел еще дальше: у меня только одна цель, и тебе она хорошо известна.

Повисшая тишина таила в себе множество подтекстов. В конце концов Крисс спокойно откинулся на спинку своего стула.

— Я дал тебе обещание и сдержу его. Ты вернешься вместе с Марвашем, и, когда Всплывший Мир будет возращен законным владельцам, ты получишь то, что захочешь.

Человек в черном поклонился.

С этого все и началось.

Он вернулся, вопреки собственной воле, хотя и поклялся, что никогда более не ступит ногой на эту землю. Когда впервые он шел по просторам Земли Воды, почувствовал, как от отчаяния сжалось его сердце. С тех пор прошло много событий, и вот теперь он снова здесь, в этом месте, которое отныне ненавидел.

Обнаружить это селение оказалось делом непростым. В Земле Воды было бесчисленное множество деревень, похожих как две капли воды на то, что пригрезилось ему во сне. При этом каждое оказывалось таким маленьким, что людям было довольно сложно упомнить их все. Ему нужно было исходить эту землю вдоль и поперек. Но он был уверен в том, что обязательно появится какая-либо случайная примета или слух и он найдет наконец дорогу, которую искал. Кахир. Четыре хижины у подножия крошечной башни. Его жители — рыбаки, жившие по большей части в окружении нимф, которые, перевоплощаясь в деревья из близлежащего леса, мирно соседствовали с людьми.

— Они называют это место Дамахар, что значит эксперимент, — рассказала ему одна из женщин селения, единственная, согласившаяся поговорить с ним. — Потому что мы ведь не так давно живем вместе с нимфами.

Человек в черном с недоумением взглянул на нее.

— А ты откуда родом?

Он неопределенно махнул рукой:

— Я — издалека. И не был здесь уже целую вечность.

Женщина со вздохом пояснила:

— Двадцать лет тому назад эти земли были поделены надвое: на севере — Болота, там жили люди, а на юге — Западный лес, принадлежавший нимфам.

— Да, это я помню, — ответил мужчина.

— Ну а потом мы решили снова попытаться создать единое государство, как много лет тому назад, еще при жизни Ниал. По правде сказать — это была больше идея короля Леарко, правителя Земли Солнца, благодаря которому мы теперь живем в мире. Он попросил нас попробовать, и правители наших земель прислушались к нему. Вот мы и оказались здесь, — объяснила женщина, опустив руки. — С появлением нескольких селений людей здесь, на юге, и стольких же селений нимф — на севере наши два королевства объединились. Но все не так уж удачно складывается. Считается, что это одно из немногих селений, в котором в действительности и нимфы и люди живут бок о бок.

— Странно, — произнес человек в черном. — Никто не знает о вашем существовании, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы разыскать вас.

Женщина коснулась мужчины локтем:

— Разве это не говорит о том, насколько действенным оказался эксперимент?

Эта женщина была женой одного из рыбаков. Человек в черном надеялся, что в этих местах наверняка найдутся таверны или торговые лавки, где бы можно было собрать сведения, не вызывая лишних подозрений. Но тщетно. Ему пришлось обращаться напрямую к одному из двух рыбаков, развернувших неподалеку свою деятельность.

Он заметил, что местный люд был довольно замкнут. В ответ он обычно слышал лишь недовольное ворчанье и предложение заняться своим делом. Так было до тех пор, пока он не встретил эту женщину.

— А в этих местах случался смешанный брак?

Женщина насторожилась:

— А для чего тебе это нужно знать?

— Я разыскиваю сына моего друга.

Лицо женщины приняло заговорщический вид.

— Союзы между нимфами и людьми не выставляют напоказ. Прошли времена супругов Галлы и Астреи, человека и нимфы, правивших этими землями. Тем более что здесь никогда не было такого, чтобы браки между двумя этими расами считались вполне нормальными.

Человек в черном не проронил ни слова. Ему хотелось бы услышать более содержательный рассказ, но мужчина не мог давить на свою собеседницу.

Теперь история, которую он приготовил, чтобы оправдать свое любопытство, трещала по швам.

— Как бы то ни было, — вздохнув, продолжала женщина, — а среди нас жила одна полукровка. — Для пущей важности она сделала паузу, но мужчина никоим образом не торопил ее. — Ее звали Герле. Мать — нимфа, а отец — человек. Она росла у нас на глазах. Мать девочки умерла при родах. А отец снова женился. На деле она была человеком, если бы не ее волосы… Видел ли ты когда-нибудь нимф? Они целиком из воды и совершенно прозрачны. Так вот, у нее такими были только волосы. И очевидно, кровь, прозрачная, студенистая, это действительно впечатляет.

Сердце замерло в груди у мужчины. «Ее кровь меняется в воде» — так говорилось в пророчестве.

— Как бы то ни было, но она росла вместе с нами. Однако потом приключилась скверная история. В первые годы воссоединения двух королевств возникла какая-то междоусобица. Ну, может быть, даже больше, чем обычная ссора. В общем, мы оказались на грани гражданской войны, вот поэтому сюда были присланы Объединенные войска в сопровождении разношерстной команды Всадников Дракона. Я всегда была уверена, что всадники — порядочные люди, поэтому даже не знаю, что тебе сказать; быть может, ей просто не повезло… Тем не менее, когда ей было только пятнадцать, она оказалась обманутой одним таким кавалером. Ну, знаешь, как обычно бывает в таких случаях: долгие ночи сидения под луной, прогулки рука об руку, почти все время они вдвоем проводили в лесу… Короче говоря, она забеременела.

— Мальчик или девочка?

Казалось, что женщина была несколько раздосадована, что ее прервали.

— А для чего тебе это нужно знать? — спросила она, удивленно подняв брови.

— Я ведь разыскиваю юношу, сына моего друга?

— Мальчик, — ответила она с подозрительным видом. Затем женщина вновь с удовольствием принялась за свой рассказ: — Ну, как водится, впоследствии все раскрылось. Потому что всадник сбежал, едва узнав, что его новая пассия ждет ребенка, а что касается девушки, то, само собой, все жители ее осудили. Позволять себе встречаться с незнакомым человеком, как гулящая женщина… Это неприлично, ты не находишь?

Человек в черном сдержанно кивнул. Он больше не слушал развитие этой банальной истории. Его интересовал только ребенок, в котором на четверть была кровь нимфы и который на самом деле оказался мальчиком.

— Где ее найти? Я имею в виду эту женщину с ребенком?

— Она ушла отсюда еще перед родами. Ей не нравилось, что говорили за ее спиной, и, потом, она хотела избежать позора для своей семьи. Однажды она вернулась сюда, только чтобы показать ребенка бабушке и дедушке, но они повздорили, и с тех пор ее здесь никто не видел.

— Где ее найти? — продолжал настаивать мужчина.

— Наверняка тебя интересует только то, как бы выследить этого бедного ребенка! Да ты, значит, друг того бесстыжего всадника! — воскликнула женщина со злобой в глазах.

Человек в черном и в самом деле терял терпение.

— Он мертв, но, прежде чем испустить дух, он раскаялся и попросил меня отыскать его ребенка, — сказал мужчина, чтобы заставить женщину замолчать.

Та покраснела. Быть может, в этот момент она размышляла о том, к кому первому пойти и рассказать про человека в черном.

— Говорят, будто она живет в Новом Энаваре.

Ну наконец-то! Мужчина резко встал.

— Ты мне очень помогла.

— Расскажи мне, что это был за человек? Он был твоим близким другом?

Человек в черном не стал попусту тратить время.

— Мне нужно идти. Дело очень срочное, — ответил он и отвернулся.

Пиво закончилось, а у его собеседника в кружке еще оставалась половина сидра.

— Это все, что тебе известно? — спросил он.

— Недавно у меня было еще одно видение.

Мужчина был весь внимание.

— У меня есть основание полагать, что этот юноша — Всадник Дракона и находится здесь или, по крайней мере, в Макрате.

— Значит, ты уже близок к разгадке!

Человек в черном только кивнул в ответ.

— Но ведь у тебя есть еще и другая цель, не так ли?

Человек в черном почувствовал, как дрожь пробежала по его телу.

Он поднял глаза на своего собеседника: тот свирепо ухмылялся.

— Запомни, его величество хочет быть уверенным в исходе дела, и он уже подумал над тем, как ты сможешь позаботиться сам знаешь о ком. — Он осторожно огляделся по сторонам.

— Я уже предупредил тебя о том, чтобы ты перестал играть в конспиратора, — с раздражением упрекнул своего собеседника человек в черном. Пришел черед второй, самой ужасной части его миссии. Прежде редко кому доводилось устраивать более кровавую бойню.

Другой мужчина сунул руку под плащ и достал какой-то предмет. Это оказалась склянка с розовой жидкостью.

— Это моя кровь. Я прихватил ее сегодня утром, и она определенно еще заразна. Полагаю, ты знаешь, о чем я говорю, не так ли?

Человек в черном сидел, словно загипнотизированный розовыми бликами флакона. Он некоторое время смотрел, не проронив ни слова, а потом отвел взгляд от склянки.

— Почему так? — спросил он почти растерянно.

— Потому что наш правитель уверен, что тебе никоим образом в одиночку не справиться. По некоторым долгам еще долго приходится расплачиваться, а ведь тебя тоже что-то еще связывает с этой землей, не правда ли?

Человек в черном заскрежетал зубами. Как бы ему хотелось сказать, что нет, это все не так. Но он не смог.

— Этот способ проще и чище.

— Это будет ужасная смерть.

Мужчина пожал плечами:

— Но ведь не обязательно тебе самому убивать, не так ли?

Человек в черном нервно проглотил слюну. Поколебавшись всего мгновение, он решительно взял склянку. И в этот самый момент напряжение, возникшее между ними с появлением яда, неожиданно спало. Оба расслабились и схватили в руки кружки.

— Я уже не увижу правителя. Расскажи ему, что я умер во имя нашего народа.

Человек в черном растерянно посмотрел на собеседника и также рассеянно кивнул. Его не интересовал ни план Крисса, который тот приготовил, чтобы прибрать к рукам весь Всплывший Мир, ни его оправдания этого обычного захвата земель — абсолютно ничего.

Значение имело только то, что ему предстояло выполнить в какой-либо из дней, а также конечная цель, до которой, к сожалению, было еще довольно далеко. Его собеседник выпил свой сидр.

— Ну, тогда прощай, — сказал мужчина, поднимаясь из-за стола и пожимая ему руку. — Я знаю, что ты это делаешь не ради нас, это видно из твоих поступков, но все равно спасибо. Наш род будет тебе вечно благодарен.

— Это — мой долг, — чуть слышно ответил ему человек в черном.

Мужчина вышел из таверны, смешавшись с толпой. Человек в черном следил за ним взглядом до тех пор, пока тот не исчез из вида.

Затем встал и он. Ему предстояло много дел.

4 ИМЯ

Юноша накинул на нее свой плащ и посмотрел ей в глаза с едва заметной ободряющей улыбкой. Он не спрашивал ее, кто она такая и что здесь делает.

— Тебе есть куда пойти?

— Нет… — Девушка была поражена быстротой и естественностью, с которой она ответила.

Молодой человек снова посмотрел на нее:

— Ночной Салазар — не место для одинокой девушки, особенно здесь, в башне.

Она сразу же поверила ему. Он оказался первым человеком, позаботившимся о ней. Когда он предложил ей руку, девушка мельком заметила на ткани его рубашки широкий порез, оставленный мечом противника. Странно, но материя, казалось, была испачкана не кровью, а просто была сырой, словно пропитана вязкой и прозрачной жидкостью.

Девушка не стала ни о чем спрашивать своего спасителя. Она устала, а еще испытывала отчаянную потребность довериться кому-либо.

Они шли по коридору башни: бледный свет, проникавший из внутренних окон, освещал их через равные промежутки времени. Когда она стала спотыкаться и прихрамывать, потому что силы ее были на исходе, юноша, не колеблясь ни минуты, нагнулся и взял ее на руки.

— Я… сама… справлюсь… — попыталась воспротивиться девушка, все больше удивляясь неожиданной способности говорить без затруднения.

Он покачал головой:

— На сегодняшний вечер с тебя достаточно.

Ее смущали ощущения, вызванные прикосновением его рук к ее телу. От раскачивающейся походки молодого человека и спокойного ритма его сердца усталость взяла свое: девушка обвила руками его шею и полностью, с головы до ног, отдалась во власть сна. В полудреме она увидела свет гостиницы, в которой они остановились, смутно ощущая скрип досок под его сапогами. А затем она погрузилась в спасительный мрак.

Молодой человек еще некоторое время продолжал смотреть на нее. Он уложил сонную девушку на свою кровать. Теперь она мирно спала, ее тяжелое дыхание постепенно успокаивалось. Созерцание ее спящего тела отвлекало его мысли, не позволяя думать о том, что произошло чуть раньше, когда он спас девушку. Но воспоминания упорно роились где-то на периферии его мозга. А вместе с ними и ощущения, испытанные им в тот момент: дрожь, пробежавшая по его спине, когда он вонзал меч в живую плоть, удовлетворение от последнего вздоха, испущенного его противником, удовольствие перед лицом нанесенной боли.

Он провел руками по лицу, и его внезапно охватило отчаяние. Он вскочил на ноги, взял меч и ушел, растворившись в ночи.

Один. Два. Три. Круг, круг, выпад. Один. Два. Три.

Юноша обливается потом, мышцы его рук ноют от изнеможения. Длинный двуручный меч сжимают пальцы, покрытые мозолями. Но он продолжает тренироваться.

Один. Два. Три.

Но сколько бы пота он ни проливал, сколько бы труда он ни вкладывал в это упражнение, несмотря на необходимость ощущения физической боли, вызываемой тренировкой, отчаяние и чувство вины остаются без изменений, лишая его сна и рассудка. Почему он опять, как и тогда, получил наслаждение от причиненной им боли. Почему снова, как и всегда, кровь и смерть влекут его за собой.

Ему шесть лет. Ему сказали об этом. Наконец ему сказали, что его отец не погиб с честью на поле брани. Его мать лгала ему все эти годы. Он — незаконнорожденный. У него нет отца. А его мать — проститутка. Именно так говорит ему другой мальчишка, постарше его.

«Твоя мать — шлюха!» И все вокруг смеются.

Он чувствует, как мир рушится за его спиной. Реальность тает у него на глазах. Слезы затуманивают взгляд. От ребячьего хохота кровь приливает к его голове. Тогда он с воплем выскакивает вперед. Он набрасывается на мальчишку и обрушивает на него всю свою ярость, бурлящую в его венах, и получает от этого удовольствие. Он бьет ногами, вопит, кусается, царапается. Он чувствует себя животным и ведет себя как животное. И если сначала он словно лилипут, сражающийся против великана, то постепенно, бог весть откуда, возникает его сила. Другие дети пытаются оттащить его от своей жертвы, но тщетно. Он побеждает. Он слышит стоны своего обидчика. И тогда, впервые в жизни, он ощущает тайное удовольствие.

Вкус крови, ее аромат и мрачное, упоительное осознание того, что он делает плохо и причиняет кому-то боль. Это его возбуждает. Это не имеет никакого отношения к ярости из-за того, что он стал объектом насмешек. Это — просто жажда крови, жажда смерти. И он погружается в это страстное желание, как в бездну.

Мальчик приходит в себя только после того, как кто-то из взрослых оттаскивает его от обидчика. «Ты что, сума сошел?»

Жизнь возвращается в свое привычное русло. На земле без движения лежит, раскинув бледные, залитые кровью руки, побитый мальчишка с опухшим лицом. Его грудь то бешено вздымается вверх, то опускается вниз. Наконец приходит чувство вины и ужас. Ребенок плачет. Взрослый говорит ему что-то, но он не понимает. Он просто испугался того, что натворил, а еще больше своих ощущений.

Этим же вечером, только уже дома, он нагишом убегает в лес, на холод. Потому что только так проходит отчаяние и стихает чувство вины.

Девушка проснулась, когда было уже светло и солнце сверкало высоко в небе. Поначалу ей показалось, что она снова оказалась на том лугу, где впервые осознала себя, и словно все то, что произошло с ней, было не более чем сон. Затем она вспомнила солдата, спасшего ее накануне вечером, и все постепенно встало на свои места. Мало-помалу в свете утра стали вырисовываться очертания комнатушки с каменными стенами и потолком, поддерживаемым огромными деревянными балками. В углу стоял стол, а рядом лежал мешок. На противоположной стене взору открывалось великолепное стрельчатое окно, сквозь которое ослепительно ярко сияло солнце. Девушка приподнялась, прикрывая глаза рукой. За окном расстилалась бескрайняя равнина, над которой возвышался лес.

Она сидела на мягкой и удобной кровати. Простыня, пахнувшая свежестью, пышная подушка за спиной и чистые полоски ткани на запястьях и щиколотках. Но одета она была по-прежнему в свои лохмотья.

Девушка осторожно встала с кровати. В комнате она была одна. Как знать, где он теперь. Боль разочарования изрядно подпортила великолепие всей картины. Быть может, он бросил ее. Впрочем, он ее спас, принес сюда, чего же больше она хотела? Он конечно же не мог быть все время возле нее, ведь он и так был слишком заботлив. Девушка зевнула, потягиваясь и наслаждаясь приятным солнечным теплом, греющим ее спину. За кроватью она заметила сундук. На нем она нашла хлеб и миску, полную белой жидкости с легкой пенкой наверху. Девушка улыбнулась своим мыслям. Даже если юноша и ушел, то напоследок он благородно подумал о ней.

Она уселась на полу, скрестив ноги, и принялась по чуть-чуть отщипывать хлеб, смакуя содержимое миски: оно было необычайно вкусно.

Во время трапезы девушка обнаружила вокруг себя множество признаков присутствия солдата. Прежде всего его мешок — он не мог принадлежать ей самой. Несколько книг в углу, одна из которых лежала открытой. И даже гусиное перо на пергаменте. И тут ее охватило ликование: он ушел не навсегда.

Она спрашивала себя, что ей теперь делать. Она была совсем одна и даже не знала, в каком городе находится. Судя по виду из окна, она находилась двумя этажами выше того места, где прошлым вечером на нее напали. Выходило, что девушка по-прежнему оставалась в башне: Салазар, так называл ее солдат. Впрочем, воспоминания о том, что произошло после ее спасения, были довольно смутными. Быть может, она находится в гостинице. Или ей следует дождаться его возвращения? А может, он дожидался ее ухода? Девушка, облокотившись об окно, подперла голову руками, закрыла глаза и стала наслаждаться солнцем, согревавшим ее кожу.

От звука раскрываемой двери девушка вздрогнула. Она резко обернулась, опираясь ладонями о подоконник, и виновато посмотрела на солдата. Он остановился в дверях. На нем был все тот же черный плащ, что и накануне, штаны из замши и просторная белая рубашка, торчавшая из-под кафтана из дубленой кожи с железными пряжками.

Но на этот раз капюшон плаща был надвинут на лицо. Из-за плеча виднелась длинная рукоять меча. Он быстро снял капюшон с лица.

— Это я! — произнес юноша.

Девушка успокоилась, смутясь своей реакции.

— Да… я… — И снова она не смогла ничего выговорить.

— Ты права, — перебил он девушку, снимая с плеча набитый чем-то вещевой мешок. — Этим утром я не должен был оставлять тебя одну, и, прежде всего, после того, что ты пережила, но я увидел, в чем ты была одета, и соблазн найти для тебя что-нибудь получше оказался сильнее… — улыбаясь, произнес молодой человек. — Меня зовут Амхал.

Улыбка юноши была искренней. Но на его лице лежал отпечаток страданий. Девушка взглянула на него и не нашлась что ответить.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Девушка хорошо запомнила их зеленое сияние.

— А я не знаю, кто я, — выпалила она и села на кровать, печально заламывая руки.

Ему не потребовалось долгих объяснений. Способность говорить вновь вернулась к девушке, однако у нее все еще возникали трудности, когда она пыталась согласовать слова и найти наиболее правильное определение для выражения своего душевного состояния. Она рассказала ему о луге, о блуждании по лесу, о своем прибытии в Салазар. Но прежде всего она попыталась объяснить ему, что ничего не помнила ни о своей прежней жизни, ни собственного имени и что ей казалось, что именно в тот самый день, лежа в траве на животе, она и появилась на свет.

Слушая рассказ девушки, молодой человек становился все более сосредоточенным: маленькая морщинка пролегла у него между бровями.

— Значит, ты не знаешь, на какой земле мы находимся?

— Что это — земля? — спросила растерянно девушка. — И что все это — Всплывший Мир? — Девушка смущенно отвела свой взгляд.

Амхал улыбнулся:

— Извини, я не хотел смутить тебя, а просто пытался понять…

— Именно это я и делаю все эти дни. Но так ни к чему и не пришла. Я умею… что-то делать, но не знаю, как это у меня получается.

— Например?

Она рассказала ему про замок, который она так ловко отперла, и про странное ощущение, возникшее у нее во время нападения.

— И потом, я понимала, что ты делаешь во время схватки. Я… — девушка попыталась подобрать слова, — предвидела все твои движения, — произнесла она наконец.

Молодой человек внимательно посмотрел на девушку.

— Кто были те двое, что напали на тебя вчера вечером? — спросила она.

Амхал помрачнел:

— Не знаю. Какие-то бандиты. Быть может, воры. Подозрительные типы либо просто постояльцы какой-нибудь гостиницы, — отрезал он.

Девушка попыталась рассказать ему о необычных пятнах на коже одного из них, о языке, на котором они говорили, но потом подумала, что, наверное, это нормально, что жители Всплывшего Мира разговаривают на разных языках, а пятна они, возможно, сами наносили себе по какой-то причине.

— А теперь я не знаю, что мне делать… — простонала девушка. — Мне бы так хотелось отыскать кого-либо, кто бы знал меня и смог бы наконец объяснить, откуда я взялась…

— Опиши мне место своего пробуждения.

Девушка стала рассказывать ему обо всех деталях, даже самых незначительных, и о том, как все эти дни она блуждала по лесу, так и не зная, где находится.

— Если по какой-либо дороге ты добралась до башни, то выходит, что ты пришла с востока, — пришел к заключению Амхал.

Девушка просияла:

— Тогда ты можешь сказать мне, откуда я пришла?

— На востоке находится Новый Энавар, а еще дальше — Земля Дней. Но ты похожа на человека, следовательно, ты, должно быть, пришла с той земли, где людей большинство. Однако твои глаза и волосы…

— Полагаешь, что это особый признак? — спросила она с надеждой в голосе.

— Безусловно. Я видел твое оружие. Думаю, что и в нем есть свой смысл…

Амхал в растерянности долго не мог вымолвить ни слова.

— Я принес тебе кое-что из одежды, — сказал вдруг молодой человек, схватив свой мешок. — Твою, скорее всего, мы оставим — она может пригодиться тебе, чтобы понять, кто ты, однако ты ни в коем случае не станешь так ходить. — Он принялся вынимать из мешка одежду всевозможных фасонов и цветов. — Она довольно старая — ее мне подарила хозяйка гостиницы. Но все же это лучше, чем то, что на тебе.

Девушка следила за тем, как молодой человек не переставая разговаривает с ней, продолжая шарить в своей сумке.

— Это, наверное, слишком маленькое… О, пара штанов — это мои.

Девушка сжала в руке одну из вещей огненно-красного цвета.

— Ты поможешь мне? — спросила она внезапно. Молодой человек, казалось, был в замешательстве.

— Я иду в Лаодамею. У меня миссия, поэтому…

— Я не знаю, куда мне идти, — перебила его девушка. — Мне бы хотелось… хотелось побыть здесь еще немного времени, чтобы попытаться понять… Ах, если бы ты мог направить меня… — Ее слова потонули в глухих всхлипываниях.

Амхал посмотрел на девушку и улыбнулся.

— Я говорю тебе, что должен идти в Лаодамею, и если ты хочешь пойти со мной, то я буду этому только рад. Не знаю, устроит ли это тебя, но… если ты не знаешь, куда идти…

Девушка вздохнула, а затем взяла из кучи одежды первое попавшееся платье:

— Это мне подойдет.

— Вот и хорошо. Я выйду, а ты примерь его.

Когда молодой человек снова стоял в дверях, девушка осмелела.

— Спасибо! — воскликнула она, поворачиваясь к Амхалу.

Молодой человек только улыбнулся:

— Кто-то сказал, что если спасаешь чью-то жизнь, то тебе следует взять на себя заботу о ней. Я в этом не сомневаюсь. — С этими словами он вышел.

Юноша прислонился спиной к двери, безотчетно прислушиваясь к шуршанию одежды и звукам шаркающих по полу босых ног.

Он спрашивал себя, почему сказал «да», почему согласился взять ее с собой. Его жизнь и так была непростой, и случай, произошедший прошлым вечером, ясно это доказывал.

Потому что она нуждается в тебе, мысленно ответил он. Потому что именно так поступает всадник.

Честь. Его давно преследовала эта мысль, с тех пор как он узнал, что является незаконнорожденным. Взять реванш, показать свою значимость и победить свою жажду крови.

И потом, она довольно симпатичная, подумал молодой человек, даже не сумев сдержать улыбки.

— Заходи! — позвала его девушка.

Амхал вошел, но остался стоять в дверях как вкопанный, затем и вовсе разразился смехом.

— Я что-то не так сделала? — спросила девушка.

— Дело в том… что это — мужская одежда и она немного тебе велика.

На ней были надеты брюки, которые были явно широки и к тому же еще и длинны, отчего девушка была вынуждена их подвернуть несколько раз с боков и подпоясать ремнем от кинжала. Затем она надела широченную рубашку, а поверх нее — еще и женский жилет, взятый от другого платья. Девушка была не в состоянии завязать все эти шнурки, и этот ее наряд на груди был в полном беспорядке.

— Эти вещи по сравнению с другими мне кажутся наиболее подходящими. Я пробовала надеть красное платье, но чувствую себя в нем не в своей тарелке… — произнесла она в свою защиту, указывая на лежавшие на кровати вещи.

— Ничего страшного, если тебе так будет удобно… Но позволь, я поправлю твой жилет.

Опытной рукой Амхал затянул несколько шнурков так, что жилет сел как влитой на миниатюрной груди девушки.

Затем он окинул ее внимательным взором:

— Быть может, позднее мы раздобудем тебе еще и пару подходящих брюк, что ты на это скажешь?

Девушка в ответ только покраснела.

Салазар встретил ее своей привычной суматохой. Девушка нервно ухватилась за плащ Амхала. А вокруг с улочек доносились возгласы торговцев, сновали дети, стоял невообразимый гвалт и оживленное движение озабоченной своими делами толпы. Она пыталась понять, сможет ли найти в этом ответы на свои вопросы. Слишком много людей, поглощенных собственными интересами, чтобы обращать внимание на какую-то странную девушку.

Было уже довольно поздно, поэтому они направились в одну из таверн, чтобы перекусить. В отличие от того заведения, в котором девушка оказалась в первый раз, эта таверна выглядела более пристойно, а ее посетители казались более воспитанными. Молодые, привлекательные официантки сновали между столами, и в зале было довольно тихо. Еду заказывал Амхал, и блюда он выбрал даже чересчур питательные. Но девушка сильно проголодалась: все еще ощущались лишения предыдущих дней, и ей нужно было восстановить силы. Она с жадностью проглотила всю пищу, наслаждаясь ароматом специй.

Молодой человек рассмеялся, увидев такую спешку:

— Да ты чертовски проголодалась!

И девушка рассказала ему, как в еде она довольствовалась тем, что находила в лесу.

Амхал подпер лицо рукой.

— Все это время ты держалась молодцом. Не так-то просто суметь выжить во враждебной среде. Подумай только, наше обучение в рядах Всадников Дракона также предусматривает занятия на выживание. А по окончании нас оставляют одних в лесу без пищи и воды. Это одно из самых тяжелых испытаний, и были такие, которые даже поплатились за это жизнью.

Девушка посмотрела на своего спутника:

— Что это значит — Всадник Дракона?

Амхал улыбнулся:

— Солдат. В мирное время он более чем просто обычный хранитель установленного порядка. Он что-то вроде стража, но при этом обучен военному искусству. И кроме того, всадники являются наездниками драконов, их неразлучных боевых спутников.

Заметив на лице девушки немой вопрос, молодой человек улыбнулся:

— Драконы — удивительные существа, у меня есть один такой. Ты увидишь его чуть позже.

Она, смущаясь еще сильнее, согласно кивнула. Она не имела представления обо всех этих вещах, потому что либо пришла откуда-то издалека, совсем не из Всплывшего Мира, либо она просто обо всем забыла.

— А как я пойму, кто я? — неожиданно спросила девушка.

— Как знать… — ответил Амхал с неуверенностью. — Я скажу тебе об этом, а теперь мне нужно отправляться в Лаодамею, выезжаем завтра утром, поэтому… Но я не думаю, что ты родом из этих мест. Ты ведь пришла сюда пешком?

Девушка кивнула, вгрызаясь в яблоко.

— Когда мы окажемся в Лаодамее, то поиски нужно будет начать, имея в виду твои волосы и глаза. Я никогда не видел ничего подобного. Быть может, ответ придется поискать в каких-либо книгах.

— Книгах?

— Да, это такая рукописная штуковина… — Амхал запнулся. — А ты умеешь читать?

Девушка застыла с куском во рту.

— Я не уверена, что знаю, что это такое.

Молодой человек порылся в своей дорожной сумке и достал оттуда пару золотых дисков, один из таких девушка оставила в прошлый вечер в таверне.

— Я их знаю. На них можно поесть.

— Это — монеты, — пояснил Амхал и показал девушке гравировку. — Понимаешь, что здесь написано?

— Конечно! «Салазар, пять скудо».

— Великолепно, — улыбнулся молодой человек. — Читать ты умеешь. Книги вмещают в себя записи на самые разнообразные темы. Даже о людях, у которых черно-синие волосы, а глаза разного цвета.

Девушка немного приободрилась.

Амхал, опираясь локтями о стол, выдвинулся вперед:

— Если ты хочешь, чтобы мы путешествовали вместе, то я не могу больше обращаться к тебе «эй, ты!» или «девушка», и точка. Тебе нужно имя.

Что-то екнуло в ее душе: имя, личность, уход от безвестности и маленький шаг навстречу существованию, которое не означает просто выживать, есть и пить.

— Своего имени я не помню…

— Я тебе дам другое. Какое тебе бы хотелось иметь?

Девушка попыталась вспомнить какое-либо имя. Но все ее усилия оказались тщетными. Даже теперь, когда она знала такие названия, как Салазар, Новый Энавар и Лаодамея, они ни о чем не говорили ей и оказывались просто звуками, возникающими из ничего, того самого ничего, которое удерживало ее воспоминания, словно заложников.

Девушка покачала головой:

— Я не знаю ни одного женского имени. — Она посмотрела на яблоко. — И, по правде говоря, мужского тоже. — Она призадумалась еще на мгновение. — Вчера вечером в таверне мне помогла одна девушка по имени Галия.

Амхал поморщился:

— Это слишком заурядное имя, имя прислуги. Тебе нужно что-нибудь получше.

Девушка с трепетом посмотрела на своего спутника:

— Что ты предлагаешь?

На лице Амхала появилась едва заметная улыбка.

— Адхара.

Адхара. Она не представляла, что означало это имя, равно как не могла сравнить его с другими, чтобы понять, нравится оно ей или нет. Но сразу же восприняла его как свое, ощутила свою предопределенность в нем. Адхара.

Обретение собственного имени, с которым можно бродить по свету, произвело на девушку странное впечатление. Она доела яблоко, мысленно еще раз повторяя свое имя. Адхара. Нет больше девушки без имени, которая бродила по лесам, не зная мира. Есть девушка по имени Адхара.

5 ЗАРАЗА

Проснулись они почти на рассвете. Амхал сказал, что хотел бы выехать как можно раньше.

— В любом случае нам необходимо найти тебе что-нибудь из одежды. В том, что ты для себя выбрала, ты похожа на чучело, — добавил он.

Адхара покраснела.

Они устремились на рынок, который представлял собой ряд навесов, прижавшихся к городской стене, с выложенными прямо под солнцем овощами, фруктами, кусками мяса и одеждой. Девушка была заворожена буйством красок и ароматов. Казалось невероятным, что имя до такой степени может менять положение вещей. Она все еще чувствовала себя чужестранкой в этой неведомой ей земле, но уже не такой растерянной, как это было днем раньше. Определенно присутствие Амхала рядом с ней имело к этому прямое отношение. Но дело было не только в этом. Теперь она стала личностью.

Молодые люди направились прямо к прилавку, заваленному кучей свисавшей со всех сторон одежды. Адхара издали боязливо рассматривала товар, а потом, немного осмелев, приблизилась к нему вплотную. Она протянула руку и коснулась пальцами замшевых штанов.

Девушка посмотрела торговцу прямо в глаза и робко, полушепотом спросила:

— Сколько стоит?

Она натянула их, укрывшись за маленькой ширмой, стоявшей в одном из углов, не уверенная в том, что никто не станет подглядывать за ней. Там было зеркало, Адхара обернулась, пытаясь рассмотреть свои ноги и зад. Штаны сидели на ней гораздо лучше, чем те, что она выбрала накануне. Девушка взяла еще и пару сапог. Из прежней одежды на ней оставались только рубашка и жилет. В последнюю очередь она затянула на талии ремень с кинжалом. Полностью одевшись, она почувствовала, что в этой одежде ей легко и удобно. Это был мужской костюм — так ей сказал Амхал. Тогда почему она так хорошо ощущала себя в нем? И почему висевший сбоку кинжал придавал ей такую уверенность в себе?

В этих маленьких деталях и кроется тайна моего происхождения, подумала девушка. Быть может, Амхалу удастся и в самом деле помочь ей распутать это темное дело. Он дал ей имя и наверняка сможет вернуть ей еще и прошлое.

Само собой разумеется, за все платил Амхал.

— Спасибо… надеюсь, я не слишком тебя разорила, — произнесла девушка, глядя на то, как молодой человек озабоченно шарил рукой в своей сумке.

— Нет, нет… эти вещи стоили недорого. И потом, они так хорошо на тебе сидят, — ответил он, оглядывая девушку с головы до ног.

Адхара вспыхнула и почувствовала себя польщенной.

При выходе из башни стражники, раздвинув пики, пропустили молодых людей. И вскоре юноша и девушка вновь оказались в наиболее удаленной и неизведанной части Салазара.

Амхал точно знал, в какую сторону им следовало держать путь, и Адхара уверенно скакала на лошади рядом с ним. В этих местах она была только ночью. А в темноте они ей казались жуткими и угрожающими. При солнечном свете эти кварталы все еще оставались загадочными, но уже не представлялись такими опасными. Девушка узнала некоторые улочки, по которым два дня назад бродила в растерянности. Молодые люди проехали также и мимо таверны, где работала Галия. Адхара сгорала от желания войти и показать себя.

Здравствуйте. Я — Адхара. Да, наконец я вспомнила все. Теперь я оруженосец молодого всадника. Приятная ложь, которую ей так хотелось поведать.

Молодые люди покинули город, но ехали они совсем не по той дороге, по которой Адхара пришла в Салазар. Через некоторое время они сделали остановку у целого скопления длинных деревянных построек. Амхал решительно вошел внутрь и остановился, заговорив с каким-то типом ужасной наружности. Тот был весь покрыт рыжеватой щетиной, из его выступающей нижней челюсти торчали два грозных клыка. Он был не высок ростом, но при этом у него были неестественно длинные руки. Неуклюже передвигаясь, он сгребал вилами солому.

Адхара машинально ухватилась за кинжал.

Амхал остановил ее:

— Ты не знаешь, кто это?

Девушка отрицательно замотала головой. Она попыталась сделать над собой усилие, однако ни одного воспоминания не выплыло из ее сознания.

— Это — фаммин. В этом хлеву хозяйничают только они.

Амхал сделал шаг вперед.

— Привет, Эташ, — произнес он с улыбкой.

Существо подняло глаза и что-то хрюкнуло в ответ.

— Как там моя Джамила?

Эташ пожал плечами:

— Как всегда. Никто не ухаживает за драконами лучше нас. Ты же знаешь. — Голос фаммина прозвучал резко; в нем послышалось столько гортанных звуков, что казалось, что он совершенно не приспособлен для того, чтобы говорить на этом языке.

— Мой учитель говорил, что вы лучшие наездники.

Эташ горько улыбнулся:

— Только у твоего учителя был оруженосец фаммин. А для других, ну ты знаешь, кто мы… отбросы, и причем самого низшего сорта.

— Все изменится.

— Так длится уже на протяжении ста лет. Говорю тебе, что все останется по-прежнему.

Эташ пошел впереди. Молодые люди последовали за ним по длинному коридору, в который выходило множество огромных бронзовых дверей. А за ними слышались жуткий рев, тяжелые шаги, от которых дрожала земля. Беспокойство Адхары нарастало.

— А я вижу, что ты предпочитаешь в качестве оруженосцев людей, — заметил Эташ.

— Да. Ее зовут Адхара, — ответил Амхал. — Ее история немного… необычна.

— Так же как и ее глаза.

— Ты уже видел нечто подобное?

Эташ покачал головой:

— Поэтому-то я их и заметил. Иногда у нашего брата такое встречается, но у людей я ничего подобного не видел. — Фаммин остановился возле одной из дверей. — Только после тебя.

Амхал взял за руку Адхару и приблизил ее к себе:

— Стой спокойно и не двигайся. Смотри ей в глаза. Возможно, что она захочет обнюхать тебя: не сопротивляйся. Если она начнет на тебя рычать, оставайся стоять на месте, договорились?

Девушка оцепенела.

— А что там внутри?

Амхал не ответил, а только, шагнув за порог, толкнул от себя створку двери.

Адхара почувствовала, как у нее от страха подкашиваются ноги: у нее возникло непреодолимое желание умчаться прочь.

Они находились в огромном деревянном хлеву высотой от пола никак не меньше пятнадцати локтей. Пол был устелен соломой. Посреди этого огромного пространства стояло невероятных размеров животное. У него была заостренная чешуйчатая морда, а позади глаз торчал усеянный острыми шипами гребень. Его стройное громадное тело, вплоть до самого кончика его длинного хвоста, покрывала чешуя. На уровне лопаток начинались два огромных прозрачных перепончатых крыла черного цвета. Остальная часть тела была ярко-красная с выделяющимися на ее фоне двумя изумрудными глазами. Едва молодые люди вошли в загон, как дракон поднялся на задние лапы и, касаясь головой крыши, заревел. Адхара в испуге закрыла уши руками.

— Ну что, Джамила, рада меня видеть?

Животное опустило голову до уровня Амхала. Его голова была чуть ли не вполовину роста молодого человека. Но казалось, что тот совсем его не боялся. Амхал положил руку на морду дракона и погладил. Затем он повернулся в сторону и рукой указал на девушку.

— Это — Адхара, она отправится вместе с нами. Она — мой оруженосец.

Громадное создание бросило на девушку свирепый взгляд, выпустив из ноздрей струи дыма.

— Не пугай ее, она никогда еще не видела дракона, — добавил Амхал.

Адхара стояла, не шевелясь от страха. Она подумала про то, сколько, должно быть, еще таких гигантов спрятано за каждой из этих бронзовых дверей, что она видела в коридоре, и чуть не лишилась чувств от ужаса.

— Молодец. Стой где стоишь, — шепнул ей Амхал, а девушка подумала, что даже если бы и захотела, то ни за что бы не смогла сдвинуться с места.

Джамила приблизила к ней свою морду и обнюхала девушку, а Адхара с трепетом ощутила всем своим телом огненное дыхание. Наконец животное толкнуло мордой девушку в плечо, отчего та даже покачнулась. Потом оно недовольно подняло голову и сосредоточило все свое внимание на Амхале.

— Молодчина, — похвалил молодой человек дракона, поглаживая его по морде. — Это животное из конюшен Дохора, помнишь? — добавил Амхал, на этот раз обращаясь уже к девушке.

Девушка, еще не придя окончательно в себя, смогла только покачать головой.

— Дохор был последним королем, попытавшимся пятьдесят лет назад завоевать весь Всплывший Мир. Он скрестил обычных драконов с черными, а получившихся отвратительных существ он позднее использовал в сражениях.

Адхара, все еще напуганная видом стоявшего перед ней животного, ничего не понимая, слушала рассказ молодого человека.

— Когда Идо сразил Дохора, Новый Совет принял решение умертвить всех этих существ. Джамила в то время была еще детенышем. От смерти ее спас один довольно странный всадник, забрав дракона вместе с собой. Несколько лет она росла в условиях полной секретности, в окрестных лесах Макрата. Потом ее обнаружили, но Джамила уже была обучена. Ее поместили вместе с остальными драконами и оставили там, так и не отваживаясь использовать в сражениях. Когда я стал учеником Всадников Дракона, мой учитель позволил мне взять ее под свою опеку и сделать своим драконом.

Когда Амхал обернулся назад, то увидел, что Адхара, белая как полотно, стояла прислонившись к стене. Молодой человек разразился громким хохотом.

— Ну, все хорошо…

Девушка сползла по стене, усевшись прямо на пол.

Амхал подбежал к девушке:

— Ну давай, смелее, не стоит так бояться…

Девушка перевела дыхание.

— Сейчас мы полетим все вместе, и больше не возникнет никаких трудностей, вот увидишь. — Амхал обратился к фаммину: — А ты поднимай крышу.

Эташ кивнул и куда-то испарился.

Девушка, указывая пальцем на Джамилу, спросила:

— Она отправится вместе с нами?

— По правде сказать, это мы отправляемся с ней. Мы полетим на спине дракона.

Из груди Адхары вырвался стон.

— Это не так сложно, как кажется. Ты прижмешься ко мне, и все пойдет как надо.

Амхал протянул девушке руку, и ей ничего не оставалось, как встать на ноги. Она сжала в руке кинжал. Это помогло ей почувствовать себя немного уверенней.

Адхара услышала сильный скрип и подняла глаза. Прямо над ней, при помощи двух огромных зубчатых колес, установленных в верхней части стены, медленно открывалась крыша строения. Это приспособление девушка поначалу даже не заметила. В образовавшемся отверстии показалось абсолютно чистое голубое небо. Джамила, подняв голову кверху, снова заревела.

Амхал подвел Адхару к животному, встав сбоку от него, и похлопал дракона по животу.

— Вниз, Джамила, вниз.

Животное послушно опустилось на пол. Девушка увидела на нем упряжь: металлическое седло, закрепленное при помощи огромных кожаных ремней, поводья, также металлические, в виде крепкой цепи. Она вздрогнула, увидев, как Амхал одним прыжком вскочил на круп животного. Адхара инстинктивно попятилась назад.

— Все в первый раз испытывают страх, так всегда бывает. Ну же, смелее.

Адхара посмотрела на животное, на его желтое брюхо, сквозь кожу которого проступали очертания грудной клетки. Девушка была словно загипнотизирована его дыханием, тем, как раздувались, а затем сжимались эти громадные мех. Она сжала руку Амхала и сделала над собой усилие.

Молодой человек крепко схватил ее и усадил девушку в седло перед собой. Он сжал в руках поводья, обхватив Адхару со всех сторон.

— Сделай глубокий вдох, — посоветовал он девушке.

Поводья сухо щелкнули. Адхара зажмурила глаза, дракон взлетел, а ветер стал все сильнее теребить волосы девушки.

— Посмотри же, — шепнул ей на ухо Амхал, и девушка тут же открыла глаза.

Под ними деревянные строения становились все меньше и меньше, а башня Салазара, как скала посреди моря равнины, неслась им навстречу. Адхара от удивления разинула рот; страх улетучился, уступив место немому восхищению.

Адхара, ощущая с боков порывистые движения Джамилы, видела, как и башня постепенно стала уменьшаться в размерах, а затем опустила глаза вниз, на бархатистую поверхность леса, из которого она пришла в город, на серебристую полоску ручья, сопровождавшего ее в скитаниях.

Она поняла, насколько, оказывается, огромен мир, и почувствовала, как теряется в этих просторах. Откуда она взялась? Какое чрево ее породило? Была ли это лесная чаща либо зелень травы? Неужели она действительно была частью этого мира?

— В Лаодамею! — крикнул Амхал, и девушка очнулась от своих фантазий.

Джамила сделала вираж, и путешествие началось.

Они летели целый день без остановки. Под крыльями дракона простиралась бесконечная зеленая равнина. Солнце нещадно палило, и Адхара была вынуждена накрыть голову капюшоном плаща Амхала.

— Когда мы прибудем в Лаодамею, тебе нужно будет купить плащ, — заметил молодой человек.

Адхара все время сидела опустив голову. Она была подавлена этим чудом. Наблюдая за тем, как колыхалась внизу трава, она запоминала мельчайшее изменение пейзажа во время своего полета. Она жаждала все охватить взглядом, надеясь отыскать некие следы внутри себя, в своей измученной памяти.

Амхал время от времени рассказывал ей о том, что они видели. По левую сторону от них протекала огромная река Саар: именно она питала речушки и ручьи, над которыми они теперь пролетали. Города-крепости Земли Ветра, столицей который и был Салазар. Бесконечная равнина, усеянная нивами и деревнями.

Названия за названиями, великолепные пейзажи и ничего, что оказалось бы ей знакомым.

Первую ночь они провели под открытым небом, и, в общем, все прошло даже забавно. На равнине веял легкий летний ветерок, отдававший влагой и свежестью.

Во время второй остановки Амхал решил, что им нужно переночевать в одном из селений.

— Мы только что пролетели границу с Землей Воды, — заметил молодой человек, когда они стремглав мчались на своем драконе; огненно-красное солнце светило от них по левую сторону.

Адхара посмотрела вниз, и ее взгляд уловил густую сеть переплетенных между собой деревьев, в основе которой лежали извилистые русла рек.

— Это из-за водных потоков? — спросила она.

Амхал понял девушку с полуслова:

— Именно так. Чуть впереди находится селение людей, там мы и передохнем.

Они сели на небольшую поляну. Джамиле следовало быть очень осторожной, поскольку ее огромные крылья едва могли там уместиться.

— А тебе, к сожалению, придется дожидаться нас здесь. — Амхал, снимая упряжь, обратился к своему животному. Затем он повернулся к Адхаре: — В Земле Воды драконы не водятся, поэтому местные жители не могут управляться с ними. В Лаодамее все иначе, а пока мы вынуждены оставить его здесь.

Затем Амхал двинулся в путь. Небо медленно меняло свой цвет на лиловый, он постепенно распространился по всему небосклону. Адхара чувствовала себя удивительно спокойной, словно оказалась у себя дома. Она рассказала об этом Амхалу.

— Потерпи до Лаодамеи. Там ты сможешь отыскать все, что захочешь, — ответил молодой человек.

Небольшая часть их пути пролегала по лесу. Лиловый цвет неба полностью растворился в бледно-голубом, затем в более темном, а в это самое время между деревьями загорались крошечные огоньки. Адхара с изумлением разглядывала их.

— Это — светлячки, — объяснил Амхал. — Эти насекомые светятся. Много лет тому назад, когда в лесу зажигались огоньки, люди говорили, что это духи.

Девушка вопросительно взглянула на своего спутника.

— Такие крошечные создания ростом с ладонь, с огромными цветными глазами, с разноцветной шевелюрой и маленькими прозрачными крыльями. Ночью они излучали легкий свет, словно светлячки.

— Они, должно быть, были восхитительны…

— Говорят, что из них в живых остался всего только один и он живет в Великом Лесу Земли Ветра. Он, единственный из своего племени, обречен на бессмертие. По ночам одинокий печальный огонек освещает его медленное блуждание по лесу.

Адхара подумала про одиночество этого последнего духа и о путниках, которые шли на этот свет, когда сбивались с пути. Она, брошенная всеми, казалось, чем-то походила на них, а Амхал был словно дух, ее печальный свет в мире тьмы.

Молодой человек указал пальцем на что-то впереди себя:

— Эти огоньки из селения Чирсио. Там есть довольно милая гостиница, и к тому же я знаю ее хозяйку. Ты проведешь очень приятный вечер, вот увидишь, а быть может, пребывание там поможет отчасти вернуть тебе память.

Адхара улыбнулась. Было что-то завораживающее в этом воздухе, и, как знать, наверное, и в самом деле все возможно. Они направились по утоптанной тропинке, ведомые только светом месяца да этим мерцающим сиянием из леса. Спустя некоторое время перед ними предстала деревушка. Это было скопление деревянных строений с соломенными крышами, расположившимися вокруг водного потока. Некоторые из домов стояли на сваях. Адхаре показалось, будто это волшебное место находилось в самом центре заколдованного леса.

И тем не менее по мере приближения холод сковал все ее тело. Похоже, что Амхал испытывал те же ощущения, поскольку, едва приблизившись к домам, он крепко сжал рукоять своего меча.

Над главными воротами возвышалась деревянная арка, незатейливая, но выполненная добротно, с двумя металлическими опорами для факелов. Один из них находился на своем месте, в то время как другой лежал на земле и отбрасывал тлеющие искры, те самые, что виднелись из леса. Амхал замер на месте и рукой остановил свою спутницу. А вокруг вовсю стрекотали сверчки.

— Здесь что-то не так.

Окна в некоторых домах были темными и пустыми, словно глазницы черепа, другие же были наглухо забиты.

— В последний раз, когда я был в этом селении, здесь вовсю кипела жизнь.

Адхара машинально ухватилась за кинжал. Однако все выглядело так спокойно и так тихо…

Амхал, не вынимая меча из ножен, но и не выпуская из рук его рукоять, сделал первый шаг.

В деревне стояла гробовая тишина. Улицы были пустынны, одни факелы полностью истлели, другие просто валялись на земле. Адхара чувствовала, что за ней наблюдают. Некто шпионил за ними, желая оставаться незамеченным.

— Может, лучше уйти отсюда… — заикнулась она.

Амхал ничего не ответил. Он был весь в напряжении, и на его лице было то же выражение, что и в тот вечер, когда он спас девушку. Его движения были осторожны, но при этом четко выверены, словно он знал эту местность.

Молодые люди остановились напротив гостиницы с деревянной вывеской. Логово… а дальше неразборчиво. Часть вывески была уничтожена огнем.

— Это здесь? — тут же спросила его Адхара.

Амхал только кивнул в ответ.

Двери в гостинице не было, ее окна почернели от дыма и огня. Должно быть, после случившегося прошло не так много времени, потому что все еще чувствовался едкий запах гари.

Амхал вошел внутрь.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — попыталась предостеречь его Адхара, но молодой человек уже скрылся во мраке.

Девушка еще некоторое время постояла на пороге, а затем решила пойти вслед за ним.

Стены зала гостиницы были целиком покрыты копотью. На полу — толстый слой пепла и тлеющие угли. Некоторые оставшиеся невредимыми столы были опрокинуты наземь. От балкона осталось всего несколько почерневших деревянных обломков, а стоявшие на шкафах бутылки и кастрюли были разбиты вдребезги. Адхара подошла к Амхалу и сжала его руку.

Казалось, что он снова пришел в себя.

— Может, ты и права, что это была не самая лучшая мысль.

— В лесу лучше, — добавила девушка.

— В лесу лучше.

Молодые люди осторожно вышли из гостиницы и пошли назад той же дорогой, по которой пришли. Затем они свернули с прежнего маршрута, но только потому, что им показалось, что они нашли более короткий обратный путь. Наконец они оказались на небольшой площади. С одной стороны находился деревянный мост, под которым протекали воды бурлящего потока. Прямо напротив снова оказалось деревянное сооружение, но на этот раз более изящное в сравнении с теми, что они увидели до этого. Двери главного входа были искусно украшены. Наверху виднелась какая-то надпись. Адхара не смогла разобрать — то ли Теевар, то ли Тиинар. Одна из дверей была чуть прикрыта, из-за нее раздавался тихий протяжный стон. Девушка почувствовала, как мороз пробежал у нее по спине. Что-то говорило ей, что нужно было уходить отсюда как можно скорее. Но Амхал, похоже, так не думал. Он поспешно направился к строению. Девушка ухватилась за край плаща своего спутника, чтобы удержать его.

— Кому-то сейчас очень плохо, и он нуждается в помощи, — возразил он.

— Если бы так было, они наверняка покинули бы дом, чтобы прийти ему на помощь.

— Здесь никого нет.

Девушка подошла к Амхалу.

— Здесь полно глаз, что следят за нами, — прошептала она.

— Откуда ты это знаешь? — с некоторой усмешкой в голосе спросил ее молодой человек.

— Я это чувствую.

Амхал, простояв в нерешительности еще мгновение, повернулся назад и без промедления направился в сторону строения. Девушка, не переставая судорожно сжимать в своей руке рукоять кинжала, была вынуждена вопреки собственной воле последовать за ним.

Внутри было совсем темно: повсюду чувствовался тошнотворный приторный запах. Оба шли, закрыв рукой рот; Адхару едва не стошнило. Амхал достал из заплечного мешка огниво с затравочным порохом и зажег то, что осталось от факела в углу комнаты. Их взору предстало кошмарное зрелище. С боку валялись нагроможденные одна на одну лавки, которые, по всей видимости, были частью внутренней обстановки, а на полу лежало по меньшей мере пять или шесть тел. Завернутые в белые саваны с проступившими пятнами крови, они неподвижно покоились посреди комнаты, словно куча грязного тряпья. Стоны заполняли все пространство помещения, словно исходили из-под глинобитного пола или от стоявшей в самом его конце довольно грубой статуи, изображающей мужчину: его лицо выражало явное благодушие, его волосы развевались на ветру, в одной руке он держал молнию, а в другой меч.

Адхара с вытаращенными от удивления глазами и прижатой ко рту рукой застыла в дверях. Она догадывалась, что под тканью лежат тела мертвых людей. Но Амхал прошел вперед и склонился над саванами.

— Прошу тебя, уйдем отсюда… — пробормотала девушка, но ее спутник, казалось, не слышал ее слов. Он не успокоился до тех пор, пока не понял наконец, откуда исходил стон.

— Пошли!

Адхара не двинулась с места: казалось, что ее ноги отказывались слушаться.

Амхал обернулся:

— Ну!

Девушка, не отрывая глаз от пола, осторожно, стараясь не глядеть на трупы, пошла вслед за ним. Она подняла глаза только тогда, когда оказалась рядом с Амхалом. На полу у его ног лежало тело, похоже, это было тело женщины с искаженными чертами лица, неопределенного возраста.

Из ее рта, похожего на темный колодец, исходил непрерывный хрип, а от лихорадочного и неестественного дыхания веяло смертью. На лбу несчастной проступил пот, а вся кожа была сплошь покрыта черными пятнами, такими же, какие Адхара видела на двух напавших на нее субъектах.

Девушка попятилась назад:

— Нам нужно уходить отсюда.

Амхал не ответил.

— У тех двоих, что на меня напали… у них были такие же пятна, и одному из них было плохо.

Амхал внимательно посмотрел на лицо умирающей: казалось, что кровь сочилась сквозь кожу ее терзаемого муками тела.

— Амхал!

От крика девушки молодой человек наконец пришел в себя. Он поднялся и, не отрывая глаз от женщины, сделал пару шагов назад. Однако Адхаре этого оказалось вполне достаточно, чтобы ухватиться за него и увлечь его за собой прочь из этого дома.

Они выбежали на свежий воздух: с одной стороны от них бурлил водный поток, а с другой — слышалась непрекращающаяся трескотня сверчков. Не переводя дыхания, они промчались по улицам селения в полной решимости убежать как можно дальше от этих мест.

Два человека перегородили им дорогу.

У одного в руках была палка, а у другого — ржавый меч. На обоих были лохмотья, местами их кожа была покрыта черными пятнами. У одного признаки болезни проявлялись на шее, а у другого пятнами была покрыта половина головы. Их лица исказил гнев.

— Кто вы такие?

Этот вопрос застал Амхала врасплох. Он машинально ухватился за рукоять меча.

— Не двигайся и отвечай! — приказал ему человек, размахивая проржавевшим от старости мечом в руках. — Кто вы такие?

— Это вы принесли сюда эту заразу, ведь так? Вы пришли сюда, чтобы распространить ее повсюду, как тот проклятый чужестранец… — добавил другой, вооруженный палкой.

— Как нимфы, ведь нимфы не болеют… Если выпить их кровь, то станет лучше, — добавил первый.

Второй гневно плюнул:

— Будь они прокляты, прокляты…

— Дайте нам пройти, — обратился к мужчинам Амхал.

Адхара сжала его руку. Она испытывала безумный страх и оттого, что увидела в деревянном строении, и оттого, как Амхал несколько дней тому назад с наслаждением вонзил меч в грудь своего противника.

— Отсюда не уйти, — сказал человек с мечом в руках. — Селение охвачено заразой.

Адхара отчетливо услышала, как ее спутник заскрипел зубами, и почувствовала, как напряглись под ее рукой мускулы молодого человека.

— Не вынуждайте меня делать то, чего мне не хочется…

— Мертвые останутся с мертвыми, а вы через пару дней сгинете здесь. Или вам повезет, как нам, и вы избежите смерти. Но отсюда вам точно не уйти, — добавил с беззубой ухмылкой тип с палкой.

Амхал, ухватившись обеими руками за меч, направил его на незнакомцев.

— Амхал, нет…

— Говорю вам в последний раз: дайте нам пройти. Я не хочу причинять вам зла, позвольте нам пройти…

Адхара почувствовала, как его переполняли гнев и жажда схватки. Она чуть отступила, но человек с палкой оказался проворнее, ударив ее по плечу, отчего девушка упала на землю. Она едва успела заметить, как впереди промелькнул плащ Амхала, а затем она услышала пронзительный скрежет его меча, скрещенного с оружием обоих незнакомцев.

Он обезоружил их в одно мгновение. Но этого оказалось недостаточно. С яростным ревом он поверг одного из нападавших.

— Амхал, не надо! — закричала Адхара.

Но этот призыв оказался бесполезным, равно как и крик поверженного наземь незнакомца:

— Я сдаюсь!

Амхал вонзил ему свой меч в грудь и тут же вытащил его из поверженного тела. Он повернулся в сторону другого нападавшего: глаза молодого человека были полны дикой ярости и мрачного удовольствия.

— Амхал!

На этот раз отчаянный вопль Адхары заставил Амхала прийти в себя.

Он опустил меч, закрыв на мгновение глаза. Другой нападавший воспользовался этой заминкой, чтобы наброситься на него и ударить своей палкой.

Амхал схватил его за руку и вывернул ее назад.

— Пошел вон, — прошипел он.

Мужчина метнул на него гневный взгляд.

— Пошел вон, я дарю тебе жизнь, — с горечью повторил Амхал. Он еще сильнее выкрутил ему локоть, отчего палка выскользнула из его руки и упала на землю.

Сжимая свое запястье, нападавший с ненавистью посмотрел на Амхала.

— Все равно тебе не жить, — бросил он, прежде чем свернуть на одну из улочек.

6 КОРОЛЕВА И ПРИНЦ

В Макрате светило солнце. Стоял один из первых прекрасных летних дней с его прозрачным воздухом и чистым светом, при котором так явственно проступают очертания всех предметов.

Как и каждое утро, Дубэ приходила в сад. На ней была лишь просторная рубашка и штаны. Сжимая кинжал в руках, она тренировалась среди деревьев в одном из укромных уголков обширной территории, окружавшей королевский дворец.

В жизни Дубэ был непродолжительный период, когда ее регулярные тренировки казались ей смешными. Это пришлось как раз на то время, когда она начала ощущать свою старость. Королева была поражена тем, как внезапно этот факт поразил ее сознание. Однажды утром, разглядывая себя в зеркало, она вдруг заметила морщины, печать усталости на своем лице и седые волосы. К тому времени ей было пятьдесят пять, тридцать семь из которых она была королевой.

А может, мне пришла пора прекратить свои тренировки?

И на какое-то время она перестала ходить в сад.

Ее муж Леарко подшучивал над ней:

— Ну что, решила повесить свой кинжал на гвоздь?

— Я просто устала, — ответила Дубэ, и это была правда. В конце концов, старость не что иное, как смертельная усталость, которая мало-помалу увлекает человека к единственно возможному для него покою.

Но вскоре ее тело взбунтовалось. Ее все еще проворные ноги, мускулистые руки под кожей, уже не такой упругой, как еще несколько лет тому назад, остро нуждались в движениях. И ее мозг остро нуждался в этих каждодневных утренних занятиях, когда для ее работавшего как машина тела все теряло свои очертания. И тогда Дубэ возобновила тренировки, на этот раз избрав для них более укромное и удаленное место. И лишь немногие знали о ее местонахождении. И то на случай крайней необходимости.

Дубэ сделала последний выпад и, метнув кинжал, завершила упражнение. Ее оружие оставалось неизменным на протяжении долгих лет: это был подарок ее учителя Сарнека, который много лет тому назад обучил ее ремеслу убийцы и спас ей жизнь. Она время от времени еще вспоминала о нем, о том времени, когда без памяти была влюблена в него и винила себя в его смерти. На место прежней боли пришла сладостная ностальгия. С годами каждое воспоминание стало еще прекрасней.

Дубэ метко вонзила кинжал в ствол, находившийся в нескольких локтях от нее. Лезвие заскрипело, раскачиваясь из стороны в сторону, почти перед лицом тяжело дышавшего человека.

Дубэ резко вскочила.

— Тебе нужно было предупредить меня. Я же могла тебя убить, — сказала она холодно и направилась к дереву, чтобы вынуть кинжал.

Человек опустился на колени, склонив голову.

— Вы никогда не промахиваетесь, моя королева, — ответил он дрожащим голосом.

— Встань, — приказала Дубэ, и он подчинился ее приказу.

— Положение очень тяжелое, — объявил он мгновение спустя с выражением крайней озабоченности на лице.

Дубэ помрачнела.

— Пошли, — бросила она.

Штаб находился в подземелье королевского дворца. Именно Дубэ принадлежала идея его создания. Все начиналось как некое подобие игры. В первые годы вновь испеченная королева чувствовала себя не у дел в своей новой роли. Придворная жизнь, состоявшая из сплетен и тянувшегося бесконечно времени, торжественные выходы, скучные обязанности, соответствовавшие ее положению, — все это приводило ее в замешательство. Королева испытывала жгучую потребность в действии. Она начала медленно угасать.

И тогда Леарко подал ей идею:

— А почему бы тебе снова не вернуться к своему прежнему занятию? Ведь исполнять роль королевы можно по-разному. Придумай нечто такое, что удовлетворяло бы тебя в большей степени и не вынуждало бы тебя становиться тем, кем ты на самом деле не являешься.

И тогда Дубэ приняла решение создать службу слежения. В Земле Солнца еще не было ничего подобного. Обычно это дело доверяли наемникам, которым, очевидно, нельзя было довериться в полной мере. Дохор прибегал к услугам своих союзников в Гильдии убийц, и по этой причине королевство оказалось лишенным собственной сети тайных агентов.

— Да, сейчас мы живем в мире, а тебе не кажется, что мир нужно охранять? Ведь именно в такие времена, как сейчас, и возникают заговоры, — говорила она Леарко, стараясь убедить его одобрить ее замысел.

Но для этой цели ей не понадобилось слишком много усилий.

— Если от этого тебе будет лучше, я ничего не имею против.

И тогда Дубэ целиком и полностью погрузилась в это предприятие. Она обустроила все в обстановке относительной секретности: и отбор кандидатов, и подготовку штаба, проектированием которого занималась лично. Это был период чрезвычайной важности для нее. Дубэ вновь почувствовала интерес к жизни: она ощутила свою значимость и одновременно смогла найти применение всему тому, чему она научилась в мрачные годы своих странствий в поисках смысла жизни и своего места в мире.

Ее умения, которые некоторое время назад казались такими ужасными, теперь вновь стали полезными делу претворения в жизнь хороших идей и гарантии светлого будущего ее земли.

В первые годы после создания к услугам службы слежения прибегали крайне редко, поскольку Леарко расценивал ее не более чем один из способов времяпрепровождения своей несколько эксцентричной супруги. Однако впоследствии Дубэ добыла много весьма полезной информации о гражданской войне, охватившей Землю Воды, и положение серьезно изменилось.

— Ты оказала мне огромную услугу, — сказал однажды ей муж, когда все было позади.

— Я даже не думала о том, что моя идея может привести к подобным результатам, — согласилась Дубэ.

С тех пор служба значительно выросла, создавая все новые базы в других землях Всплывшего Мира и становясь очень полезным инструментом в руках короля и Совета. Иногда Дубэ лично участвовала в операциях. Тогда королева снова становилась эффективным орудием, каким она была много лет тому назад, однако теперь ее действия не носили прежний злобный характер, они служили великим целям.

При дворе понятия не имели о ее двойной жизни. Никто во всем Всплывшем Мире даже не знал ее агентов, которые, в свою очередь, редко появлялись во дворце и были малозаметными и весьма уклончивыми фигурами. Об их существовании было известно только Леарко и их сыну Неору.

Дубэ вошла в Директивный зал, ничем не примечательный с виду, только немного шире, чем все остальные, с низкими сводами, с большим столом из красного дерева посередине, стоявшим в окружении множества стульев. Она села на один из них, и ее агент, Джосар, сделал то же самое.

— Рассказывай.

Джосар тем временем успел перевести дыхание, однако не стал менее озабоченным.

— Я прибыл из Земли Воды. Там происходит нечто, вызывающее явную тревогу. — Агент замолк на мгновение. — Я и Кан, как обычно, объезжали селения севера страны. Согласно вашим указаниям, мы контролировали ситуацию между двумя расами в поисках возможных признаков напряженности.

Дубэ молча кивнула.

— Так вот. — Мужчина проглотил слюну, словно не решаясь продолжать свой рассказ. — Мы натолкнулись на одно селение… довольно странное.

— Нимфы и люди снова в ссоре? — со скучающим видом спросила Дубэ.

Тревога на лице Джосара предвещала что-то и в самом деле серьезное, но королева никак не могла понять, что именно.

— Нет, моя королева… А может, да, я не знаю. Просто все жители там мертвы.

Дубэ вздрогнула.

— В этом селении жило человек двадцать. Ничем ни примечательное место, существовавшее в основном за счет рыбной ловли. Мы отправились туда, потому что нам сказали, что уже на протяжении двух недель оттуда нет никаких вестей. Когда мы прибыли туда… я сразу понял, что там творится что-то неладное.

— Как это все мертвы?

— Заразная болезнь.

Дрожь охватила Дубэ.

— Это, должно быть, красная лихорадка. Ты же знаешь, что она время от времени снова возвращается.

— Да, но при этом она не убивает целое селение.

— Рассказывай дальше, — невозмутимо продолжала Дубэ. С годами она научилась пускать в ход холодную логику, которой ее научил Учитель, когда она еще только постигала искусство убивать: не позволять себе поддаваться на соблазны, сохранять ясность ума, рассуждать, не отвлекаясь на эмоции.

— В селение вошел один только Кан, а я остался за его пределами. Он вышел оттуда сильно взволнованным. Он сказал, что в деревне в домах полно трупов. Там стоял отвратительный запах гниения — верный признак того, что жители умерли несколько дней тому назад. Мужчины, женщины, дети — одни лежали на кроватях, другие на полу. И все были покрыты черными пятнами.

Дубэ откинулась на спинку стула. Красная лихорадка не оставляла темных пятен на теле.

— А это не могут быть обычные синяки? Может, это следы от побоев?

Джосар покачал головой:

— Эти пятна совершенно черные, и они совсем не похожи на синяки, моя королева. И потом, кровь. Она вытекала из носа, рта, ушей. Она была даже под ногтями.

— Речь идет только о человеческих трупах? И ни одной мертвой нимфы?

— Нет, моя госпожа. Только люди.

Дубэ глубоко вздохнула, а потом пристально посмотрела на агента:

— А как чувствует себя Кан?

— Я поместил его в карантин.

Дубэ немного расслабилась. У ее людей хорошая выучка.

— Я оставил его в Земле Воды, снабдив всем необходимым для жизни, а также постарался свести к минимуму общение с ним.

Королева, размышляя над услышанным, некоторое время сидела молча.

— Описанная тобой ситуация очень тяжелая, — заключила она наконец, вставая со стула. — Если и вправду это — новая зараза, то необходимо все как следует разузнать, а для этого следует получить соизволение у его величества.

Джосар кивнул. Он все отлично понимал.

— Пока оставайся здесь, и пусть тебя непременно навестит священник. Мы известим Кана, а заодно проверим и его самого. Отложим все до завтра.

Джосар встал и приложил сжатую в кулак ладонь к сердцу в знак прощания. Поднявшись с колен, он направился к двери.

Королева осталась одна. Она привыкла обдумывать положение вещей, опираясь на логику, но при этом она старалась не упускать из виду и собственные предчувствия. А ее инстинкт подсказывал ей, что вот-вот должно случиться нечто ужасное.

Дубэ осторожно постучала в дверь. Она знала, что ответа не последует, но это было нечто вроде ритуала: прежде чем войти, она стучала, тем самым давая о себе знать. Она подождала еще несколько мгновений, а затем открыла дверь. Он сидел за столом в центре комнаты. Сквозь витражи, со всех сторон окружавшие светом его сосредоточенный силуэт, в помещение падали золотистые блики.

Это был молодой человек лет тридцати, худой и бледный, с длинными редкими, завязанными в хвост волосами, такими светлыми, что они казались белыми. Черты его лица были довольно тонкими и несколько изможденными. Он сидел в небольшом кресле на колесиках, на его безжизненных ногах лежало квадратное покрывало из тяжелого сукна. Он склонился над листами бумаги и с интересом рассматривал их, поглаживая подбородок пером, которым делал пометки на полях.

Дубэ улыбнулась. Она медленно вошла в комнату, стараясь двигаться как можно тише. Ей доставляло удовольствие наблюдать за дорогими ее сердцу людьми, которые при этом уже давно вели самостоятельную жизнь. Это удовольствие еще более усиливалось в отношении ее собственного сына. Чувствовать его сходство с собой и в то же время его непохожесть, вспоминать, как ребенком она держала его на руках, а теперь наблюдать за ним, когда тот, уже будучи мужчиной, управлял делами королевства. Это был очень желанный и долгожданный сын. На протяжении долгих лет Леарко и Дубэ пытались подарить трону наследника, но что-то у них не клеилось: быть может, проклятие, которому до этого была подвержена Дубэ, что-то нарушило в ней, а может, просто им не дано было иметь детей. Неор родился, когда они почти совсем потеряли всякую надежду.

Они назвали его Неором в честь дяди Леарко, которого он так любил и который был казнен по приказу Дохора. Это все равно что найти наконец смысл своего существования и обрести пристанище после слишком долгого странствования.

Королева, продолжая все так же внимательно смотреть на сына, уселась напротив него, и в конце концов он улыбнулся, не отрывая глаз от страниц.

— Я слышал, как ты вошла и подошла ко мне.

Дубэ растроганно улыбнулась:

— Но ты казался таким задумчивым…

Неор был наследником престола, но все знали, что ему никогда не стать королем. Его парализованные ноги и слабое здоровье не позволяли ему стать достойным преемником. Или, по крайней мере, именно так он сам полагал. Какое-то время Дубэ пыталась убедить его в обратном.

— Чтобы стать королем, прежде всего важна не физическая сила. Здесь нужны иные качества, которыми ты обладаешь в полной мере.

— Во время войны король командует войском. А как, по-твоему, я смогу это сделать?

— Для этого есть Всадники Дракона.

Но Неор только покачал головой:

— У меня не королевское тело. Как, впрочем, и голова, — добавил он, постукивая указательным пальцем по виску. — Это скорее голова стратега, дипломата, чем правителя.

Таким образом, несмотря на то что Леарко уже перевалило за семьдесят, а Неору было чуть за тридцать, наследник престола все еще не стал королем. Однако в управлении государством он отвел себе особую роль, и всем при дворе было известно, что именно он был мозговым центром, определявшим политику Земли Солнца. Он был искусным дипломатом, человеком холодного и острого ума, который постепенно из обычного советника короля превратился в настоящего серого кардинала в королевстве. Он и его отец представляли собой два воплощения одного целого: Леарко был телом, его физической силой, а Неор — его мозгом. И именно поэтому его мать пошла прежде к нему, а не к его отцу.

Неор положил документы, которые держал в руках, и посмотрел на королеву.

— Рассказывай.

— От своих людей я получила тревожные известия, — начала она, сурово нахмурив брови.

Эти информаторы были хорошо известны Неору. Иногда он принимал участие в их собраниях и даже помогал матери руководить ее службой слежения.

— Дальше.

Дубэ передала рассказ Джосара как можно подробнее, стараясь не упускать из виду ни единой детали. Она знала, что для ее сына важна любая мелочь.

После ее рассказа в комнате на некоторое время повисла тишина. Так было всякий раз во время размышлений Неора: он сидел с отсутствующим взглядом, затерявшимся где-то в пустоте, а на его лице появилось такое выражение, которое для не знавших его близко людей могло показаться совершенно дурацким. Тем не менее именно в такие моменты его логика работала в усиленном режиме.

— Каковы твои соображения? — спросил он наконец мать.

— Недостаточно деталей. У меня есть только рассказ одного из моих агентов, в котором он информирует меня о том, что увидел его напарник. Где доказательства того, что в действительности причиной смерти всех этих людей стала болезнь? В то же время нам нужно быть особо осторожными при проведении дополнительного расследования. Если для проверки я отправлю туда других агентов и, не дай бог, они заразятся, то по их возвращении, если, конечно, речь действительно идет о неизвестной болезни, они могут заразить всех.

Неор улыбнулся:

— Скажи, ты пришла ко мне, чтобы найти подтверждение твоим выводам, которые ты уже для себя сделала?

Дубэ улыбнулась в ответ, но затем снова стала серьезной:

— Я не доверяю только собственным умозаключениям. Это очень неприятная история. Меня смущает то, что нет ни одного трупа нимфы. Быть может, это случайность, а если нет? Если мы снова оказываемся перед лицом обострения конфликта между двумя народами? Я оставила Кана в карантине, а Джосара отправила к священнику. А что дальше? Как, по-твоему, нам следует поступить дальше?

— Как ты сама говоришь, все должно быть предельно ясно, — ответил Неор. — И если в действительности мы имеем дело с новой заразой, то нам следует выслушать мнение священника. У меня есть на примете один очень хороший. — Принц многозначительно посмотрел на мать.

— Мне бы не хотелось беспокоить такую значимую персону по вопросам, которые вполне могут оказаться лишенными оснований для беспокойства, — заметила Дубэ.

— Я доверяю твоей интуиции. И потом, не обязательно обращаться к нему лично. Достаточно отправить к нему одного из людей Братства Молнии. Он наверняка знает, как уберечь их от вероятных рисков, не так ли? И конечно же намного лучше, нежели это можем сделать мы сами.

— А что потом?

— А потом я поговорю с отцом. Через месяц соберется Новый Совет. Это повод, чтобы поставить в известность правителей Земли Воды с тем, чтобы они могли принять контрмеры, способные воспрепятствовать распространению вероятного заболевания. А ты продолжишь свое расследование, касаясь в первую очередь взаимоотношений нимф и людей. На данный момент именно это вызывает наибольшее беспокойство.

Неор откинулся на спинку кресла. Дубэ слегка оперлась своей рукой о его ногу. Она никогда не позволяла себе чрезмерно выказывать свое отношение к сыну. Она совсем не так показывала свою любовь к нему. Их взаимоотношения были почти полностью лишены физического контакта, поскольку оба предпочитали иные способы выражения собственных чувств. Еще раз королева подумала о том, насколько Неор был на нее похож.

— Ты довольна? — спросил ее принц.

Дубэ отдернула свою руку.

— Вполне. — Дубэ встала, чтобы направиться к выходу. — А как поживает Амина? — добавила она.

Едва заметное беспокойство отразилось на лице Неора.

— Как всегда неугомонная, недовольная, и боюсь, что несчастная. — Он провел руками по лицу. — Но ведь и я был не простым ребенком?

— Неор, все мы отличаемся друг от друга. Твоя дочь… быть может, она как я, — со вздохом сказала королева. — Она пока молода и еще найдет свою дорогу.

— Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось ей помочь… Но эти государственные дела и обязанности… Да и потом, она сама не желает, чтобы ей помогали, вот в чем дело.

— Она знает, что ты желаешь ей добра. Этого уже достаточно.

Дубэ направилась к двери. Как и всегда, разговор с сыном действовал на нее успокаивающе. Она чувствовала готовность противостоять новому ненастью, которое, быть может, снова нависло над горизонтом.

7 ЛИКИ АМХАЛА

Амхал шел впереди, за ним обеспокоенная Адхара. Они покинули селение через те самые ворота, через которые прежде входили, и двигались без остановки, пока наконец не добрались до поляны.

— Ты останешься здесь, — приказал девушке Амхал.

Адхара попыталась воспротивиться, но он отвернулся от нее прежде, чем она успела вымолвить хоть слово.

Так она осталась одна рядом с Джамилой. Девушка снова вспомнила тот день, когда познакомилась с Амхалом, и тот вечер, когда увидела, с какой яростью и безумием он сражался. Быть может, ей следовало его опасаться или даже бежать, пока еще было время. И все-таки она не могла не доверять ему. Что-то снедало его изнутри, что-то очень страшное, но при этом не исходившее от него самого — это Адхара осознавала четко.

Девушка испытывала по отношению к нему бесконечное сострадание и острое желание хоть как-то ему помочь.

Она увидела, как он возник из лесной чащи, сжимая в кулаке какие-то травы. Молодой человек уселся на землю и принялся обрывать один за другим листья со стебля. Его движения были резкими и грубыми.

— Быть может, нам лучше уйти отсюда, — предложила Адхара только для того, чтобы нарушить нависшую между ними грозную тишину.

— Сядь.

Девушка продолжала стоять, не отрывая от него глаз.

— Все хорошо, ты всего лишь защищался…

— Замолчи и сядь! — раздраженно крикнул он девушке. Его глаза были полны каким-то таинственным отчаянием.

Адхара послушно последовала его приказу.

— А те типы, от которых я тебя спас, тоже были заражены? — спросил он девушку, измельчая руками листья.

Его спутница поспешила кивнуть:

— Я увидела их перед тем, как они вошли в комнату, где я находилась. Один был совсем плох. Мне очень не понравилось его лицо: кожа была чем-то намазана, но в какой-то момент вещество стекло вниз, и показались эти пятна. Они не говорили на нашем языке, но я понимала их.

Амхал строго посмотрел на Адхару:

— Почему ты не рассказала об этом?

— Потому что я не думала, что это важно, ведь, насколько я знаю этот мир, вполне нормально, когда кто-то маскирует пятна на своей коже.

Амхал продолжал смотреть на девушку с едва сдерживаемой яростью. Потом он снова вернулся к своему занятию.

— Ты здесь ни при чем, — сказал он тихо. — Ни при чем.

Адхара видела, как он, сосредоточившись, закрыл на мгновение глаза и, упершись руками в бедра, принялся что-то бормотать. Его руки стали горячими и окрасились в разные цвета, проливая на траву нежный свет. Он положил их на измельченную траву, передавая ей часть этого свечения.

Магия, подсказал ей внутренний голос. Что-то знакомое. Но она не смогла сказать, в чем это выражалось. Она знала только, что этот свет наполнял ее ощущением расслабляющего умиротворения, тем, в чем она в этот момент так отчаянно нуждалась.

Наконец Амхал остановился. Его руки снова стали такими, как прежде, а листья продолжали светиться еще какое-то время.

Он взял небольшую щепоть травы и протянул Адхаре:

— Съешь их.

Девушка в нерешительности взяла снадобье. Молодой человек стремительно засунул его Адхаре в рот. Девушка почувствовала приятный вкус трав.

— Если мы уже заражены, то этого будет явно недостаточно, но, по крайней мере, оно замедлит заражение. Тот человек сказал, что через пару дней заболеем и мы. Быть может, эти листья позволят нам продержаться чуть дольше.

Адхара похолодела от ужаса:

— Ты действительно считаешь, что мы заболеем?

Молодой человек отвел глаза в сторону:

— Не знаю. Но мы успели коснуться их, а нам неизвестно, как эта болезнь передается. Ты говоришь, что у тех двоих в Салазаре были те же симптомы, а мы оба были с ними в контакте. Это случилось четыре дня тому назад; если тот человек из селения говорил правду, то мы уже должны заболеть.

Адхара приложила руку к груди. Девушке казалось, что она горела и что ей не хватает воздуха. Адхару охватил ужас.

— И что нам делать?

— Ждать, — со вздохом ответил ее спутник. Затем он протянул руку. — Дай мне свой кинжал.

Девушка отдала свое оружие без слов.

— И твою руку.

Адхара какое-то время стояла в нерешительности. Она все еще помнила взгляд Амхала и то, каких трудов ему стоило контролировать себя. Дрожа от страха, она протянула руку. Амхал взял ее и нежно сжал указательный палец девушки.

— Будет немного больно, — сказал молодой человек и не мешкая уколол его.

Слабый стон вырвался из груди Адхары. Амхал сжимал рану до тех пор, пока на ее поверхности не показалась круглая и блестящая красная капля. Молодой человек высосал кровь. Странное чувство тепла охватило Адхару от прикосновения губ Амхала к ее собственному пальцу. Она в смущении резко отдернула руку.

Амхал закрыл глаза, пробуя ее кровь.

— В тебе течет кровь нимфы, — затем произнес он, глядя девушке прямо в глаза. — Во мне тоже есть немного.

Адхара непонимающе посмотрела на него.

— Тот человек из деревни сказал, что нимфы невосприимчивы к этой болезни. Быть может, поэтому ты и не заразилась.

Девушку вздохнула с облегчением, но затем новый приступ тревоги охватил ее.

— А ты?

Амхал горько улыбнулся. Он оголил предплечье, поднес к нему лезвие кинжала и одним движением сделал на теле глубокий надрез.

Адхара, зажмурив глаза, схватила его за руку:

— Довольно, довольно!

Молодой человек слегка отстранил ее и, обхватив руками лицо девушки, сказал:

— Смотри.

Адхара открыла глаза. Из раны вытекала густая, чуть розоватая жидкость, прозрачная, как вода. Девушка коснулась ее пальцем. От прикосновения к ней осталось ощущение свежести.

— Нимфы — это существа, состоящие из воды. Они прозрачны и прекрасны. В их венах течет не кровь, а ключевая вода. У моей матери была такая же, как и у меня, прозрачная и прохладная кровь. Она — полунимфа.

Он снова был ребенком и все еще жил в своей деревне. Это произошло только что: со временем тот образ не поблек в его памяти. Нет, наоборот, он был самым настоящим и вполне осязаемым.

Это была всего лишь игра — демонстрация перед друзьями силы, заключенной в его руках, совершенно невероятной, которая явно имела магическую природу. Разноцветные всполохи, поднятые в воздух предметы, мысленная передача приказов животным. Он и сам точно не знал, как это произошло. Мгновение назад он играл там вместе со своими друзьями, окружившими его и восторженно хлопавшими в ладоши. Затем вдруг появился луч, не похожий на все остальные, и его рука, вместо того чтобы нацелиться вверх, повернулась к одному из детей. Малыш без единого звука замертво упал на землю.

Амхал хорошо запомнил тот день. Именно тогда он поклялся себе, что никогда больше не будет заниматься магией. Он вспомнил испуганные глаза своих друзей, тумаки его матери и упреки сторожа, которого позвали на помощь ребенку.

— Больше никогда этого не делай, или дело для тебя кончится тюрьмой!

И теперь он снова там. Он стоит неподвижно в окружении притихших детей. Тот, кого он сразил, лежал на земле с открытыми закатившимися глазами, его лицо было смертельно бледным. Только спустя какое-то время он заметил фигуру в черном, расплывчатую и неопределенную. Лишенная лица, она стояла возле самого круга. С собой у нее был только прекрасный черный меч.

Фигура подошла к нему поближе и положила руку ему на плечо.

— Ты же знаешь, что в этом нет ничего плохого и что таково твое естество.

И хотя невозможно было разглядеть ее лицо, мальчик чувствовал, что она улыбалась, и от этой улыбки он успокоился и ему стало хорошо. Чувство вины постепенно улетучилось, страх исчез. И внезапно он испытал полное умиротворение.

— Когда мы снова встретимся, тебе все станет ясно, — сказала напоследок фигура и испарилась, оставляя после себя что-то вроде темной мягкой дымки, которая постепенно заволокла все пространство вокруг, скрывая от глаз место происшествия. Но ее голос остался: «Ты все поймешь, когда мы встретимся».

Амхал резко вскочил на ноги. Где он сейчас? Его глаза привыкли к темноте, и мало-помалу стали возникать очертания поляны, свернувшейся в огромный клубок Джамилы с одной стороны и спавшей прямо перед ним Адхары. Он вспомнил все: и селение, и болезнь, и убийства, и сон. Он закрыл лицо руками.

Такой сон снился ему не впервые. Молодой человек часто вспоминал тот эпизод из своего детства; впрочем, едва ли возможно было забыть такое, когда магией он едва не убил своего друга.

Не намеренно. Это произошло по ошибке, быстро добавил его внутренний голос.

Да. Но и на этот раз, так же как и прежде, он ощутил некоторое удовольствие, побудившее его раскаяться. Тогда он сунул руки в кипящую воду. Его мать смогла остановить сына прежде, чем тот натворил бы еще больших бед, и тем не менее несколько дней он пролежал в лихорадке.

С некоторых пор неожиданностью для него стал этот человек в черном. Он являлся ему во многих снах. Амхалу никогда не удавалось разглядеть его лицо, но от того человека всегда веяло спокойствием. В его фигуре было что-то умиротворяющее, что-то, от чего ему было хорошо. Амхал помнил только его черное одеяние и такого же цвета меч.

Существует ли и в самом деле кто-то, кто бы был в состоянии снять с моих плеч это бремя…

Молодой человек посмотрел на свою спящую спутницу и улыбнулся. Нет, конечно же это не она: девушка и сама нуждалась в помощи. А может, это беззащитное и хрупкое существо и есть тот человек, ведь всякий раз, когда он смотрел на девушку, он испытывал странное чувство покоя, как если бы перед ним лежал спящий ребенок.

Он снова провел руками по лицу.

Хороший же ты воин. Посмотри, куда ты ее завел и что, черт подери, там произошло.

Амхал подумал про мертвых, про обезображенное лицо зараженной женщины. И про мужчину, которого убил. Отчаяние вновь вышло из самых глубин его тела и дошло до головы, заставив мучительно пульсировать в ней кровь.

Молодой человек лег и уставился в небо. Он подумал про слова, которые постоянно твердил ему учитель: «Сражайся, Амхал, только это имеет значение, даже если тебе придется сражаться всю свою жизнь. Ты честный человек и великий воин».

И, сдерживая слезы, он закрыл рукой глаза.

Учитель…

Адхара проснулась на рассвете. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев, освещая то тут, то там зеленый ковер из трав, на котором она лежала. И снова лес, с самого первого дня остававшийся неизменным. Но при этом не было ощущения гармонии, только тревога.

Девушка провела рукой по глазам, пытаясь защититься от солнечного света. Что она увидела во сне? Адхара вспомнила только смутное волнение. Быть может, ей что-то и снилось. И она изо всех сил попыталась вспомнить.

Мрачное место. Кирпичи. Медленное и низкое, не прекращающееся ни на мгновение пение, похожее на стенания умирающей женщины, только еще более гипнотическое.

Адхара попыталась припомнить что-нибудь еще, но в ее голове всплывали только смутные беспорядочные образы, а также ощущение неудобства, и она толком не могла разобрать, было это связано с ее переживаниями прошлого вечера или со сном.

Девушка обернулась в поисках Амхала. Она увидела только лежавшую на траве морду Джамилы. Ее огромное брюхо медленно и величественно поднималось и опускалось. Животное еще не проснулось.

Адхара встала. Вещи ее спутника были сложены в одном месте. Значит, он не сбежал, а просто куда-то ушел.

Девушка огляделась по сторонам. Осознание того, что произошло, возникло в ее мозгу внезапно. Нужно посмотреть на землю и отыскать тропу: будь то следы, оторванные от деревьев листья или сломанные ветви.

Адхара, сама не зная почему, медленно и осторожно пошла по лесу.

На небольшой поляне она увидела стоявшего к ней спиной Амхала. На нем не было ни плаща, ни железных лат, которые он носил на протяжении всего путешествия. На его влажных от пота плечах была одна только рубашка. Он тренировался с мечом. Рубящий удар сверху вниз, затем по диагонали, в противоположном направлении и, наконец, по кругу плашмя, справа налево. И так по кругу, без остановки. Адхара видела, как, превозмогая боль, напряглись мышцы его покрытых потом рук. Похоже, что рана на предплечье, которую он себе нанес, снова вскрылась, поскольку повязка на ней была совсем сырой: она приобрела нежный и чистый цвет его смешанной крови. Из его кровоточащих ран по рукам стекали ручьи с прозрачной и вязкой жидкостью.

Амхал считал. Он, неистово бормоча себе под нос, отсчитывал каждый удар. Адхара почувствовала, как ее переполняет глубокая боль. Она сделала шаг вперед, и Амхал, вздрогнув, обернулся назад, а затем опустил свой меч и покраснел.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он девушку, и его вопрос прозвучал, быть может, чуть более грубо, чем он того хотел.

Адхара продолжала идти вперед, не останавливаясь.

— Довольно, — всего лишь сказала она.

Смущенный Амхал отвел взгляд в сторону. Какое-то время он стоял неподвижно, а затем в последний раз поднял меч и вложил его в ножны, висевшие за спиной. Он прошел мимо девушки, не промолвив ни слова.

Их еда снова состояла из хлеба и вяленого мяса. Амхал съел совсем немного, и Адхара протянула ему свой кусок.

— Дело не в этом, ты не беспокойся, я просто не голоден, — успокоил ее молодой человек.

Девушка бросила взгляд на раны, полученные Амхалом во время тренировки. Амхал, должно быть, заметил это, поэтому попытался скрыть свои руки.

Тогда девушка встала, вытащила рубашку из штанов и оторвала от нее несколько полосок.

— Но что…

Но Адхара не желала ничего слышать. Она смочила водой, что они принесли с собой, его руки, а затем принялась их перевязывать.

— Зачем? — прошептала девушка.

Повисла тишина, которая для обоих казалась бесконечной.

— Просто это — мой долг. За каждую ошибку нужно платить.

Адхара, не отрывая глаз от его рук, продолжала их забинтовывать.

— Только…

— Только этой платы никогда не бывает достаточно.

Амхал отвел взгляд в сторону.

— Это как… — Произнести эти слова стоило ему больших усилий. — Во мне как будто что-то не так, и это что-то ведет меня в направлении противоположном тому, по которому мне следует идти.

Адхара затянула последнюю повязку, а затем, усевшись на пятки, откинулась немного назад.

— В тебе нет ничего неправильного. Ты спас мне жизнь и помогаешь сейчас. Ты мой единственный наставник. Что может быть неправильного в человеке, который делает подобные вещи для чужестранки?

Девушка широко и искренне, как только могла, улыбнулась ему, и Амхал устало ей ответил, что его всегда преследует тень.

— Сегодня ночью мне приснился сон, — сказала Адхара, меняя тему разговора. Она попыталась рассказать своему спутнику о своих утренних ощущениях. — Тебе не кажется, что это могут быть мои воспоминания?

Амхал пожал плечами:

— Вполне возможно. Наверняка это знак, что к тебе возвращается память.

— А тот факт, что во мне течет кровь нимфы… Ты полагаешь, что я родом из этих земель?

— На самом деле в тебе мало что осталось от нимфы. Вероятнее всего, речь идет о каком-нибудь твоем далеком предке. Если уж говорить начистоту, то я никак не могу разобраться в этом.

Адхара опустила глаза:

— Все всегда оказывается слишком сложным, когда речь заходит о том, кто я и откуда…

Амхал встал:

— Тебе нужно потерпеть. Днем мы уже будем в Лаодамее.

Адхара наблюдала за тем, как ее спутник собрал свои вещи, и предложила помочь ему надеть доспехи.

Позади них, выпуская из ноздрей дым, сидела Джамила и с нетерпением ожидала возможности возобновить свой полет.

Они прибыли в Лаодамею ближе к вечеру. Солнце уже начало клониться к закату и отбрасывало янтарные отблески на тысячи рек, пронизывающих город.

Адхара посмотрела вниз. Казалось, что город почти полностью построен прямо на воде. Каменные дома, довольно массивные и просторные, красноватого цвета кирпичи, из которых были выложены стены, служили маскировкой столице Земли Воды среди окружавших ее лесов. Но наиболее ошеломляющим сооружением оказался огромный дворец, возникший прямо у края водопада. Вода стекала по его бастионам и частично по некоторым контрфорсам. Дворец был вырублен прямо в серой скале, на которую и обрушивались воды водопада. Любопытно, но добрая половина сооружения огибала скалу, вытянувшись вдоль ее гребня, откуда, в свою очередь, и падал водный поток. Эта часть здания, будучи ослепительно-белой, по всей видимости, была сделана из мрамора.

— С тех пор как Земля Воды стала единым государством, правление в ней осуществляется совместно: люди выбирают своего короля, а нимфы — своего. И оба правят вместе, — пояснил Амхал. — Ни одно из решений не может быть принято, если на этот счет нет обоюдного согласия. Это факт, что политическое управление в этом государстве несколько путано, но в мирное время, как сейчас, это не доставляет серьезных трудностей. Дворец был построен путем присоединения нового крыла к старой его части, которая принадлежит нимфам, где как раз и обитает их королева со своей семьей, а в новой, белой части расположился король людей.

Адхара с большим вниманием разглядывала простиравшуюся под ней панораму, изо всех сил стараясь понять, знакомы ей эти места или нет. Всем своим существом девушка стремилась почувствовать свою принадлежность к этой земле, но ничего из увиденного ею не вызвало в ее памяти и тени воспоминаний.

Джамила приземлилась в окрестностях королевского дворца, со стороны его нового крыла.

— У Ордена Всадников Дракона во дворце есть своя казарма, где, в свою очередь, имеется единственное место для возможного размещения в нем драконов. Сегодня мы остановимся там, а завтра отправимся в Новый Энавар. Но прежде я напишу рапорт, после чего мы отправимся на встречу со священником, — объявил Амхал.

Путешественники остановились на узкой мраморной площадке, которая выходила прямо к водопаду. Их встретил юноша в бледно-голубой рубашке и холщовых штанах. Оба путника спешились, а юноша взял в руки поводья дракона.

— Позаботься о ней как следует, — попросил его Амхал.

Таким Адхара его еще никогда не видела, теперь он выглядел непривычно воинственно. На нем были надеты все доспехи, свой меч он нес не за спиной, а сбоку, чуть наклонив вперед, чтобы не касаться им земли.

Молодые люди вошли в помещение с белыми стенами, битком набитое сновавшими туда-сюда солдатами. Амхал, выгнув грудь колесом и с важным выражением лица, двигался среди этой толпы. Адхара чувствовала его напряжение, которого она совсем не замечала в Салазаре. Девушка не знала, свойственно ли это всем людям, или это ей казалось, но Амхал непрерывно менялся в лице. Словно его душа была многослойной, он всякий раз менял свою, выставляемую напоказ всему миру, маску.

— Амхал, ученик учителя Миры, — представился молодой человек. — Мне нужно срочно встретиться с генералом.

Стражник задержал на мгновение на нем свой взгляд, а затем снова вернулся к своим делам.

— Мы ждем тебя, — сухо ответил он. — Йерав — там.

Амхал зашагал вперед, а Адхара вслед за ним.

Стражник остановил ее своим взглядом:

— Кто это?

— Это мой оруженосец, Адхара, — ответил Амхал.

— Оруженосцы ждут снаружи.

— Мне нужно обсудить вопрос, который требует ее присутствия.

Мужчина смерил девушку пристальным взглядом.

— Без оружия, — с раздражением сказал он наконец.

Адхара положила руку на кинжал. Она четко осознавала, что не имеет никакого желания расставаться с ним. Она помедлила еще немного, чтобы отважиться снять ремень и отдать его стражнику.

— Позаботьтесь о нем. Он мне очень дорог, — попросила девушка.

Мужчина презрительно ухмыльнулся:

— Ты принимаешь меня за разбойника?

Наконец оба вошли в зал.

8 ОТВЕТЫ

В довольно просторном зале было широкое распахнутое окно, выходившее к водопаду, посреди стоял только один мраморный стол, за которым сидел тучный мужчина. На его блестящей лысой голове не было не единого волоска. Он собирался написать что-то длинным гусиным пером. Амхал щелкнул каблуком и робко спросил:

— Господин…

Мужчина рассеянно поднял глаза, а затем без особого интереса посмотрел на обоих.

Амхал назвал себя и представил Адхару как своего оруженосца.

Йерав положил перо и потер переносицу.

— Подойди поближе, — сказал он.

Молодой человек послушно сделал шаг вперед. Адхара последовала за ним.

— Господин, Мира, мой учитель, сказал мне, что вам нужно отправить важные бумаги в Новый Энавар, и для этой цели он направил меня сюда.

Мужчина некоторое время пытался сосредоточиться, а потом, как показалось, все вспомнил.

— Ах да… замечательно. Я передам их тебе завтра утром.

Амхал слегка наклонил голову и добавил:

— Есть кое-что еще…

Его доклад об увиденном в селении, пораженном страшной болезнью, был предельно четким и лаконичным. По мере того как Амхал сообщал все новые подробности, Адхара заметила, как генерал становился все более раздражительным.

— А можно узнать, почему ты здесь? Почему ты не известил нас раньше? Ты должен был направить на зараженные земли священника! — выпалил он, вскакивая на ноги и отступая назад, едва молодой человек закончил свой доклад.

Амхал не смутился:

— У меня есть основание полагать, что я невосприимчив к этой болезни.

И он рассказал о своей теории про нимф и о том, что он узнал от двух больных жителей деревни.

Однако казалось, что генерал никак не мог успокоиться. Он снова сел, но при этом продолжал смотреть на обоих с подозрением. Генерал позвонил в колокольчик, и вошел один из солдат.

— Передай священнику, чтобы тот срочно спустился в камеру!

Солдат щелкнул каблуками и направился к двери.

— А ну, немедля в камеру, — приказал Йерав обоим.

— Я бы никогда не стал подвергать вас опасности, ведь если я здесь, то только потому, что у меня есть основания быть уверенным в том, что не представляю угрозы.

Генерал небрежно кивнул, но казалось, что эти доводы не слишком его убедили.

Молодые люди оставались в камере одни всего несколько минут. Амхал молчал, а Адхара нервно заламывала руки. Это была комнатушка с низким потолком, с покрытыми плесенью стенами, одна из которых была наглухо перекрыта железными балками. За дверью, держась от обоих на должном расстоянии, стоял с озабоченным видом стражник.

— Я предполагал, что все так и обернется, — улыбаясь, произнес Амхал.

Адхара резко обернулась:

— Ты же мог предупредить меня…

И в этот самый момент в камеру вошел молодой человек ростом чуть выше Амхала. Побледнев, он остановился в дверях. На нем была длинная белая туника с полоской из светло-голубой ткани, спускавшейся от шеи до самых ног. На его груди была вышита стилизованная молния, перекрещенная с мечом. На плече у него висел дорожный мешок, под тяжестью которого его фигура выглядела несколько сгорбленной.

— Я — священник, направленный сюда, чтобы проверить вас, — произнес он дрожащим голосом.

Амхал представил себя и свою спутницу, а затем пригласил его войти.

Адхара видела, как священник просеменил в камеру, положил на пол мешок и принялся нервно шарить в нем рукой. Ей очень захотелось расспросить Амхала о том, кто был этот тип, что значит быть священником и что это за вышивка на его тунике. Однако ей было неудобно показывать свое незнание перед лицом чужака, и она промолчала.

Девушка смотрела на то, как священник достал из мешка разнообразные склянки с травами и необычными жидкостями, пару веточек и несколько пиал.

— С кого начать? — спросил он растерянно.

— С меня, — ответил Амхал, вставая.

Это был довольно длинный анализ. Священник заставил Амхала снять рубашку и принялся ощупывать его живот. Он заглянул также в рот, долго рассматривал глаза, а затем перешел к малопонятным жестам. Он растер в одной из пиал немного принесенной с собой травы, окунул в нее чистую, без листьев, веточку и, закрыв глаза, принялся водить ею по телу Амхала. Свои действия он сопровождал монотонным пением.

Адхара следила за происходящим с любопытством и изумлением. Была ли это магия? Откуда исходила эта обладающая гипнотическим свойством молитва? Ее взгляд остановился на обнаженной груди Амхала. Контуры плечевых мышц, едва заметное переплетение шрамов на спине, плоский и упругий живот. Девушка, сама не зная почему, почувствовала смущение, а в это время все ее нутро охватило странное пламя. Адхара не без удовольствия рассматривала своего спутника, отчего ей было и хорошо и плохо одновременно.

— Все в порядке, — вдруг произнес священник, и Адхара снова вернулась в действительность. Едва встретившись взглядом с Амхалом, она быстро опустила глаза вниз. — Однако расскажи-ка мне лучше, что же там произошло?

И Амхал снова принялся описывать события того ужасного вечера.

Молодой священник молча выслушал его. При этом Адхара заметила, что, по мере того как Амхал приводил все новые подробности, его лоб постепенно покрывался мелкими капельками пота. Но никаких иных признаков своего беспокойства священник больше не выказывал. Хлопнув руками по коленям, он встал.

— А теперь твоя очередь, — обратился он к девушке.

Он подошел к ней поближе и принялся проделывать те же манипуляции, что и с Амхалом. Затруднительное положение возникло тогда, когда священник попросил девушку снять рубашку. Адхара бросила на своего спутника озабоченный взгляд, и тот покраснел.

— Достаточно того, чтобы она просто ее приподняла. Мне нужно проверить живот, — произнес священник, смутившийся не меньше Адхары.

Было очень непривычно ощущать на себе прикосновения чужого человека. Он едва дотрагивался до тела девушки своими дрожащими руками. Адхара не помнила такого, чтобы кто-то прикасался к ней прежде или, по крайней мере, делал бы это с такой нежностью. Было еще кое-что, что приводило ее в крайнее замешательство. Она чувствовала на себе, на спине и на худых боках взгляд Амхала. Казалось, он так же осязаем, как пальцы священника на ее коже.

Та часть обряда, которая предусматривала использование веточки, оказалась самой сложной. Адхаре нужно было завернуть рукава как можно выше, чтобы открыть руки, а также завязать под грудью рубашку на узел, с тем чтобы оставить открытой наибольшую поверхность ее тела. Девушка выдохнула с облегчением, едва процедура была завершена.

— И у тебя все в порядке, — сказал молодой священник. Было очевидно, что он остался доволен.

— Я могу попросить тебя об одном одолжении? — Вопрос Амхала прозвучал неожиданно.

— Да.

— Мне нужно, чтобы ты еще раз осмотрел мою спутницу, — поспешил пояснить молодой человек. В нескольких резких словах он передал всю историю потери памяти Адхары.

Девушка почувствовала себя так, будто оказалась голой, и охватившее ее чувство стыда оказалось еще большим по сравнению с тем, когда она была вынуждена обнажиться, это было так унизительно — показывать свою уязвимость перед лицом чужака.

— Рыться в мозгу того, кто ничего не помнит, совсем не просто, и я даже не знаю, смогу ли я это сделать… — возразил священник.

— На данный момент нам будет достаточно самого простого, — успокоил его Амхал. — Ну, например, говорят ли о чем-либо тебе цвет ее волос, глаза…

Священник обхватил обеими руками худое лицо Адхары. Причем у девушки возникло желание вырваться. Когда тот пристально посмотрел ей в глаза, Адхара отвела в сторону взгляд.

Священник отстранился на мгновение и пошарил в своем мешке. Затем он достал из него нечто вроде примитивной головешки и поджег ее огнивом. Повеяло слегка дурманящим ароматом. Он взял руку девушки и принялся водить головешкой над самой ее кожей. У изумленной Адхары не возникало ни малейшего ощущения жара. Наоборот, лизавшее ее руку пламя было холодным. Через считаные мгновения рука девушки покрылась необычными светящимися знаками, возникавшими на ее поверхности, едва пламя касалось кожи, и исчезавшими, как только ощущение свежести пропадало. Амхал встал и принялся разглядывать эти символы. На его лице также читалось искреннее изумление.

Священник нахмурил лоб.

— Что… — прошептала Адхара.

Тот отпустил ее руку и, потушив уголек, глубоко вздохнул.

— Ну так что же?

Священник, указывая пальцем на синие пряди волос девушки и на ее глаза, произнес:

— Подобные физические свойства возникают спонтанно и, прежде всего, у тех, в чьих жилах течет смешанная кровь, и похоже, что таковая есть и у девушки.

— Да, она частично нимфа, — подтвердил Амхал.

— Я это заметил, но…

Адхара почувствовала, как сердце екнуло у нее в груди.

— Это довольно редкое явление, когда две подобные особенности так естественно присутствуют в одном человеке. И потом, синие волосы были у полуэльфов, которых уже нет на свете.

— Что это значит? — спросила Адхара. Девушка не понимала слов священника, равно как не была уверена в том, что, знай она, кто такие полуэльфы, смогла бы понять то, о чем шла речь.

— Такие своеобразные характеристики иногда встречаются у людей, являющихся объектами магии.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Амхал.

— Как известно, Тиранно проводил эксперименты по созданию человекоподобных созданий, не так ли?

Адхара вопросительно смотрела то на священника, то на Амхала. Кто такой Тиранно?

— Я слышал о нем.

— Он использовал Запретные формулы к их телам, чтобы попытаться создать новые расы. Так появились фаммины. Итак, у некоторых людей могут присутствовать черты, свойственные самым разным расам, — результат того, что по отношению к ним была применена магия. Иногда результаты таких экспериментов были просто чудовищными.

— Я ничего не понимаю, — неожиданно вмешалась Адхара. — Кто такой этот Тиранно? Во мне что-то не так?

Видя растерянный взгляд девушки, священник, казалось, немного смягчился. Он перестал обращаться к Амхалу и посмотрел прямо на нее.

— Такого цвета волосы, глаза… они были у тебя не с рождения. Кто-то наделил тебя ими при помощи магии. Я это сразу заметил. Ты обратила внимание на тот уголек, которым я водил по твоей коже?

Адхара кивнула.

— Это особая форма магического измерения, позволяющая понять, был ли человек и в самом деле подвержен волшебным чарам. А над тобой их проделано немало.

Адхара хранила молчание.

— А кто бы мог это сделать? — едва слышно спросила она спустя некоторое время. Это была единственная здравая мысль, возникшая у нее в голове.

Священник только покачал головой:

— У меня нет ни малейшего представления. Я даже не знаю, о какой магии идет речь. И потом, подвергать людей постоянному воздействию колдовских чар запрещено.

Все трое покинули камеру в полной растерянности. Священнослужитель дал молодым людям по пузырьку с голубоватой жидкостью.

— Это на случай, если вы неожиданно почувствуете себя хуже. Это мягкое средство вылечивает многие инфекции и может вам пригодиться.

Однако Адхара так и не смогла заставить себя подумать о болезни. Обеспокоенность девушки вызывали откровения, услышанные ею в камере.

— Лучше спроси меня о том, что тебе непонятно, — прерывая размышления Адхары, предложил ей Амхал.

— Мне все непонятно, — ответила она печально. — Вернее, с колдовскими чарами все ясно, но как это может помочь мне разобраться, кто же я такая?

Амхал посмотрел на свою спутницу.

— Мне очень жаль, — произнес он наконец. — Я надеялся, что смогу быть тебе более полезным…

Девушка слегка коснулась его руки:

— Ты и так много сделал. Даже слишком.

Адхара печально улыбнулась. И что теперь? А теперь она снова одна. Амхал пойдет своим путем, а она останется ни с чем; есть только имя — прощальный подарок ее спутника, чтобы предстать с ним перед всем миром.

— Послушай, — вдруг обратился к ней Амхал. — Есть еще кое-что, что до сих пор остается нам неизвестно. Вот это. — И он коснулся рукой кинжала, висевшего на поясе у Адхары. — Быть может, в нем заключен какой-нибудь важный знак.

Девушка неуверенно кивнула.

— Это очень странный кинжал особой формы, — рискнул предположить Амхал. — Наверное, он принадлежит какой-нибудь знатной и известной семье… Мой учитель — знаток фамильного оружия. Он — Всадник Дракона.

Оба инстинктивно остановились посреди дороги друг против друга.

— Нам необходимо встретиться с ним, — продолжал Амхал. — Быть может, он сумеет помочь нам понять, кто ты.

Адхара почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, но девушка не хотела предаваться обманчивым иллюзиям.

— А где живет твой учитель?

— В Новом Энаваре, следующей остановке на моем пути. Я отправляюсь туда завтра.

Девушка не решилась возразить ему. Она так и не произнесла ни единого вразумительного слова, только стояла, положив руку на кинжал и глядя Амхалу прямо в глаза.

— Мы отправляемся завтра, — поправил себя молодой человек.

Адхаре потребовалось время, чтобы обдумать сказанное и уловить в нем саму суть. Затем она опустила глаза и прошептала:

— Спасибо.

— Тебе вовсе не нужно меня благодарить, — ответил Амхал и снова двинулся в путь. — Однако уже пора ужинать.

Они молча ужинали в трапезной, сидя в стороне от остальных присутствующих. Амхал уставился в свою миску. Адхара размышляла над услышанными днем признаниями. В конце концов, у нее в руках было уже кое-что. Как бы то ни было, но некто незаконно навел на нее магические чары. Быть может, поэтому девушка была лишена памяти. Это — первый значимый шаг. Теперь она знала маленький кусочек своего прошлого.

— А кто был этот Тиранно? — неожиданно спросила Адхара, решившись нарушить молчание своего спутника.

Амхал, казалось, вздрогнул от неожиданности.

— Невероятно сильный и ужасный маг. Почти сто лет тому назад он попытался завоевать весь Всплывший Мир. Прибегнув к своей колдовской силе, он сумел создать войско. Помнишь того типа из Салазара, который ухаживал за Джамилой? Так вот это был фаммин. Эти существа были созданы при помощи магии, они оказались прекрасными воинами, лишенными души.

— И я такая же, как эти фаммины?

Амхал усмехнулся:

— Довольно привлекательная версия.

Девушка покраснела:

— Да, но ведь и я тоже оказалась подверженной магическим чарам, не правда ли?

— Так говорит священник.

Адхара проглотила еще немного супа.

— А что стало с Тиранно?

— Он был повержен великой героиней нашего времени, воительницей, единственной женщиной-Всадником Дракона — Ниал.

Это было равносильно удару. Казалось, время остановилось, и комната начала свое стремительное вращение вокруг девушки. Полуэльфийка Ниал. Девушка с синими волосами и лиловыми глазами, маг и воительница, Посвященная. Эта история заполнила собой сознание Адхары, словно воды весеннего паводка, дополняя ее образами, датами и сведениями.

— Астер…

Амхал запнулся от неожиданности.

— Да, Тиранно и есть Астер.

Адхара внезапно снова пришла в себя:

— Как ты сказал?

— Ты произнесла слово «Астер» — настоящее имя Тиранно.

Ложка Адхары застыла в воздухе, и на стол потекла тонкая струйка густого белого супа.

— Я вспоминаю… — произнесла девушка чуть слышно. — Я вспоминаю эту историю… Ниал родилась в Земле Дней, но жила в Салазаре со своим отчимом Ливоном. Она была из рода полуэльфов, уничтоженного Астером, который, в свою очередь, также был полуэльфом… Я это помню!

Адхара с силой сжала руку Амхала, и он посмотрел на нее с улыбкой.

— К тебе возвращается память? — В его взгляде промелькнул луч надежды.

Адхара отпустила руку своего спутника:

— Не знаю, но… я помню эту историю! Поначалу я ее не помнила, а теперь помню!

— Ну, дай бог тебе как следует выспаться, и чтобы это помогло тебе найти недостающие фрагменты, — сказал напоследок Амхал, отодвигая в сторону пустую миску.

Адхара была вне себя от радости. Наконец что-то стало проясняться.

На следующее утро на рассвете молодые люди отправились в путь. Ночь не принесла никаких изменений, тем не менее Адхара пребывала в приподнятом настроении. Она была счастлива оттого, что, будучи долгое время не в состоянии восстановить в памяти хронологию своей жизни, смогла наконец получить пусть и незначительные, но все же факты. Однако при этом девушка успела заметить темные круги под глазами Амхала. У Адхары возникло подозрение, что тот снова изводил себя упражнениями, но предпочла промолчать.

За целый день полета молодые люди почти не разговаривали. Под ними все так же простирались леса, изрезанные сверкающими полосками, и бесконечное водное пространство.

Вечером они приземлились на одной из полян: с одной стороны лежала, свернувшись в клубок, Джамила, а с другой стороны, разведя костер, сидели ее наездники. На ужин — неизменное вяленое мясо с хлебом и молчание.

Адхара первой нарушила это безмолвие:

— А что это за город, в который мы летим?

— Он называется Новый Энавар. В действительности это довольно древний город с многострадальной судьбой.

Адхара приготовилась слушать. Ей нравилось учиться у Амхала, нравилось смотреть на него и слушать его рассказы.

— В стародавние времена, почти сто пятьдесят лет тому назад, на том месте стоял город Энавар, который позднее был стерт с лица земли Тиранно. Ты это помнишь?

Адхара порылась в своей памяти.

— Кое-что, — ответила девушка.

— Прекрасно. Итак, во времена правления Дохора… ведь я тебе уже говорил про него, верно?

Адхара кивнула. Сказать по правде, она почти не знала, что это был за человек. В отличие от Астера и Ниал это имя ни о чем ей не говорило.

— Так вот, в то время как Дохор попытался наложить свои лапы на Всплывший Мир, место, где некогда стоял Энавар, продолжало оставаться в запустении. Тогда там были еще целы остатки Цитадели, дворца Тиранно. И задумал Леарко, новый король Земли Солнца, восстановить его. Вот так и возник Новый Энавар. Тебе это говорит о чем-нибудь?

В ответ Адхара покачала головой. Это было всего лишь беспорядочное нагромождение имен, почти ничего для нее не значащих.

— Быть может, когда мы попадем туда, моя память вдруг разом ко мне вернется.

Амхал улегся прямо на траву.

Девушка, все еще продолжая смотреть на своего спутника, спросила:

— Сколько же нам еще осталось лететь?

— Самое большее — дня три.

Тихий стрекот сверчков заполнил собой ночную тьму.

В пути они пробыли еще три дня. Вечером второго дня путешественники решились остановиться на ночлег в одном из селений Земли Воды. Молодые люди так и не смогли открыто признаться друг другу в том, что воспоминание произошедшего с ними на Земле Воды в тот роковой вечер все еще довлело над ними, отчего оба старались держаться подальше от городов и деревень. Адхара иногда, несмотря на заверения посетившего их священника, внимательно обследовала свое тело и украдкой щупала свой лоб в поисках вероятных признаков болезни. Амхал пару раз заставал ее за этим занятием, но оба так ничего друг другу не сказали. Все это походило на молчаливое соглашение, по которому оба умышленно не вспоминали про то происшествие, стараясь стереть его из своей памяти.

Однако их пребывание в деревне прошло вполне спокойно. Джамила ждала их в лесу, в то время как молодым людям был оказан гостеприимный прием в одном из постоялых дворов. Только однажды они оказались в затруднительном положении, когда поняли, что в единственной комнате, которую они могли снять, стояла всего одна кровать.

— Я лягу на полу, — предложил тогда Амхал. А Адхара не отважилась признаться ему, что почла бы за счастье спать рядом с ним. Она так и смотрела всю ночь на него, лежавшего на скрипучем полу, целиком закутавшись в свой плащ. Девушка думала о том, с какой радостью она разделила бы с ним узкий матрас, ощущая при этом рядом с собой его дыхание.

Вечером следующего дня молодые люди были уже на Большой Земле.

От встречи с ней у Адхары осталось самое приятное ощущение. Оба путника оказались в цветущем лесу, при этом земля в нем была блеклой и полностью изрезанной необычными темными прожилками. Она коснулась рукой одной из них и увидела, как вся ее ладонь покрылась тонкими переливающимися соломинками черного цвета.

— Черный кристалл — самый прочный материал во всем Всплывшем Мире. Это все, что осталось от Цитадели Тиранно. Похоже, что зло в какой-то мере все еще продолжает жить. — Амхал указал на окружавший их лес. — Всего того, что ты видишь сейчас перед собой, не существовало до прихода к власти короля Леарко. Это место было голым и безлюдным. Именно наш король задумал посадить здесь лес. Но земля оказалась бесплодной. Тогда настал черед магии. Эта проделанная сотнями магов гигантская работа оказалась беспримерной во всей истории Всплывшего Мира. Так и появился на свет этот лес. Сказать по правде, периодически все же приходится прибегать к волшебным чарам: земля все еще бесплодна, и потребуется еще не одно столетие, прежде чем все снова станет таким, как когда-то. Но год от года все меняется к лучшему.

Адхара огляделась по сторонам. Побуждаемая недавними успешными попытками, она попыталась отыскать в своих воспоминаниях мало-мальское упоминание об этом месте. Не найдя ничего, девушка тем не менее не пала духом. Она наслаждалась этой природой, которая в итоге одерживала верх над злом.

9 ВЕРХОВНАЯ ЖРИЦА

Воздух был наполнен ароматом ладана. Закручиваясь в неторопливые завитки, он охватывал в свои чувственные объятия колонны и скамьи храма.

Благовоние исходило из кадила Верховной Жрицы, стоявшей напротив статуи и в упор смотревшей в ее глаза.

Статуя представляла собой человека внушительного телосложения с хмурым выражением лица. В одной руке он держал меч, а в другой — молнию. Его лицо выражало сосредоточенную суровость, смягчаемую при этом некоей таинственной мудростью, отчего его черты не казались слишком строгими.

Верховная Жрица передала кадило стоявшей рядом монахине, а затем опустилась на колени. Она закрыла глаза и мысленно повторила те же самые слова, что на протяжении многих лет произносила всякий раз, когда храм наполнялся людьми. И хотя она давно их знала, они не стали для нее чем-то обыденным. Ее вера продолжала жить, оставаясь такой же, как в первый день, а может, даже еще крепче. Все потому, что она прошла испытание болью, закалилась за годы одиночества и окрепла в тяжелых трудах по распространению нового культа.

Она просила сил и терпения, оставаясь при этом не более чем посредником, и, как всегда, ее последние мысли были обращены к отцу.

Где бы я ни была, не покидай меня.

Верховная Жрица с трудом поднялась на ноги. Они уже не были такими крепкими, как когда-то, и с каждым днем вставать ей становилось все труднее. Помощница подошла поближе, но Верховная Жрица решительным жестом остановила ее. Уже вполне твердо стоя на ногах, она обернулась назад и простерла руки к переполненному залу.

— Подходите, пожалуйста, ко мне, как обычно, по одному, ибо все вы будете исцелены.

Толпа в едином порыве двинулась вперед, словно морская волна во время шторма. Верховная Жрица спустилась с алтаря и оказалась в окружении своих приближенных.

— Сегодня был также славный день, — заметила сестра-помощница, помогая Верховной Жрице снимать с себя церемониальное облачение. — Я чувствую веру людей, их участие… Служить в храме — это необычайная честь для меня.

Верховная Жрица горько улыбнулась:

— Очень часто я задумываюсь над тем, что все они приходят ко мне только из-за моего дара целительства. Ведь это что-то вроде вымогательства, подумать только: уверуйте, и я исцелю вас.

— Ваше святейшество! — возмущенно воскликнула монахиня.

Верховная Жрица небрежно махнула рукой:

— Не обращай внимания на мои слова. Иной раз я чувствую себя старой и уставшей; груз увиденного и пережитого приводит меня к слишком большому разочарованию.

Сестра встала напротив нее. Она была молода, может, даже слишком: волосы, собранные в обычный высокий хвост, пухлое лицо девчушки, еще не перешагнувшей порог зрелости. Ее серьезный взгляд любопытно контрастировал с все еще детскими чертами лица.

— До вас этот культ был попран Гильдией, которая очернила имя Тенаара и использовала его в своих мрачных целях. До вас люди дрожали только от одного упоминания имени нашего бога. А теперь посмотрите: сотни храмов по всему Всплывшему Миру, тысячи верующих — разгорелось пламя новой веры, объединяющей разные народы и расы. И все это — ваша заслуга.

Верховная Жрица улыбнулась. Прекрасно осознавать, что часть пламени, так вдохновляющего ныне эту девушку, было обязано своим возникновением ее неустанным усилиям по распространению учения катехизиса, а еще, а, собственно, почему бы и нет, благодаря ее знаниям медицины, которые, впрочем, она не рассматривала как свое единственное достоинство. Все братья и сестры Ордена обучались искусству врачевания. Конечно, никто не преуспел в этом деле так, как она, но ведь не в этом дело.

Переодевшись, Верховная Жрица с трудом уселась в кресло.

— Можешь идти, — произнесла она своей помощнице со скуповатой улыбкой на лице. Ей хотелось побыть наедине после этого буйства толпы в храме.

Сестра опустилась на колени.

— Всегда в вашем распоряжении, — сказала она, прежде чем удалиться.

Верховная Жрица осталась одна. В храме было очень трудно насладиться одиночеством: то верующие, которых нужно было исцелять, то совершение культовых обрядов, то обучение братьев и сестер, а потом еще и административное управление Братством. В действительности ей оставалось не так уж и много времени на себя и на свои размышления.

Она посмотрела в большое зеркало, прислоненное к одной из стен. Без церемониального облачения она снова становилась тем, кем была изначально: Теаной, девушкой, верившей в презираемого всеми бога. С тех пор прошло слишком много времени, и каждый прожитый год оставлял на ее теле свой след. И хотя локоны ее волос все так же блестели, теперь они были не белокурыми, а седыми. А ее девичье лицо уступило место сухому, изрезанному морщинами суровому лицу старой женщины. Ее тело отяжелело, его проступавшие в складках черной туники формы потеряли былую привлекательность: бедра стали слишком широкими, плечи костлявыми, а грудь обвисшей.

Это не столь важно, ведь теперь уже нет никого, кто бы мог возжелать это тело.

Теана провела рукой по своему темному одеянию. Она не снимала траура с того самого дня, как пятнадцать лет тому назад умер ее муж. Медленная и неумолимая болезнь постепенно лишала подвижности его суставы до тех пор, пока окончательно не перехватила дыхание в его груди. Теана не позволяла себе ни единой передышки в стороне от невыносимых страданий мужа и была с ним рядом до самого конца. А потом — пустота. Она умерла вместе с Лонерином, осталась только Верховная Жрица: ее вера была отныне ее единственной опорой, а Братство — единственным прибежищем.

Опершись локтями о стол, она принялась изучать документы. То были депеши, дарственные и сложные бюрократические акты, регулировавшие жизнь в этих местах. Теана вспомнила простую прямолинейность ее культа, его незапятнанность в то время, когда она была еще совсем одна и не существовало Ордена Братства Молнии. Тогда имя Тенаара вызывало ненависть, но ее вера была истинной. Но разве властная структура, в которую неизбежно превращалось Братство, не рисковала затмить собой такое простое и искреннее чувство?

То были бесполезные мысли, которые время от времени позволяла себе Верховная Жрица. А может быть, это всего лишь старость.

Теана просмотрела документы, некоторые из них подписала, а затем, когда стало смеркаться, зажгла свечу. И тут ее руки легли на куцый кусок пергамента. На вид всего лишь разъеденный обрывок бумаги, и не более того. Ей были очень знакомы подобные обрывки. В них — послания, которые монахи из отдаленных храмов ежедневно отправляли к ним с помощью магии. Лишь немногие попадали Теане прямо в руки. Большая их часть прочитывалась братьями, ответственными за организацию и распространение культа в других землях с тем, чтобы потом, как это бывало в большинстве случаев, осесть в позабытых всеми папках на пыльных полках шкафов. Но это донесение попало прямо к ней.

Сверху надпись — «Верховной Жрице».

Теана покрутила его в руках. Оно было кратким. Но почему тогда адресовано лично ей?

Верховная Жрица прочла послание, наспех написанное дрожащей рукой. Теане понадобилось прочесть его еще пару раз.

Но тут открылась дверь, и в комнату вошла та самая девушка, что прежде прислуживала ей. Теана вздрогнула.

— Моя госпожа, мне не хотелось вас беспокоить, — опустив голову, обратилась к Верховной Жрице сестра.

— Далия, не надо оправдываться… Я просто задумалась. Говори же.

— Госпожа, одна дама желает поговорить с вами.

Теана потерла переносицу.

— Не сейчас. Я устала и…

— Моя госпожа, это — королева, — кланяясь, пояснила девушка.

Тень изумления пробежала по лицу Верховной Жрицы. Дубэ не любила приходить в храм. Причиной тому, возможно, было мрачное воспоминание о временах существования Гильдии, когда Тенаар был не чем иным, как ужасным божеством, питавшимся человеческой кровью, либо сам факт того, что она не хотела верить в какого бы то ни было бога, вынуждал ее держаться на расстоянии от подобных мест.

Все их свидания проходили вне этих стен, как правило во дворце, и основным поводом к ним служили, пожалуй, какие-нибудь значимые церемонии. Они продолжали встречаться, памятуя особые отношения, возникшие между ними двоими во времена борьбы с Дохором. Но с годами их встречи случались все реже. К тому же Теана большую часть своей жизни проводила в храме. При этом ни уважение, ни дружба, ни искренняя привязанность обеих по отношению друг к другу не ослабевали.

— Тогда пусть она войдет! — поспешила ответить Теана.

Далия едва заметно кивнула и удалилась.

Теана сунула записку под стопку лежавших на столе бумаг. Она задумалась, а стоило ли ей рассказывать об этом Дубэ.

Сначала выслушаю то, с чем она ко мне пришла. Верховная Жрица попыталась восстановить в памяти дату их последней встречи. Но ей так и не удалось отчетливо вспомнить ее. Наверное, это событие имело место около года тому назад, когда королева вызвала ее по причине внезапного ухудшения состояния здоровья принца Неора. Поразмыслив, она решила, что подавляющее большинство их встреч, после смерти Лонерина, были предписаны придворным этикетом либо продиктованы необходимостью. Как знать, по какой такой причине Дубэ постучала в ее дверь теперь.

Королева была в своей старой одежде воровки; она всегда комфортно чувствовала себя в брюках и рубашке. И когда ей нужно было отправиться по делам Всплывшего Мира — а такое случалось довольно часто, — она с удовольствием закутывалась в свой старый плащ, тот самый, что когда-то давным-давно подарил ей Учитель.

Теана сразу поняла, что, как она и подозревала, в данном случае речь шла не о визите вежливости. Она была крайне изумлена тем, как молодо выглядела ее подруга. Да, седые теперь уже волосы Дубэ были завязаны в хвост, точно так же, как и в юности, а руки и шея сплошь покрыты мелкой сеточкой морщин. Однако благодаря ежедневным тренировкам ее тело было все еще полно сил. Кожа Дубэ выглядела еще довольно свежо, ее манера двигаться продолжала оставаться стремительной и элегантной, а ее ноги были такими, как и прежде, точеными и мускулистыми. Живые и беспокойные глаза королевы, как всегда, были похожи на два темных колодца. Они обе были почти ровесницами, но по сравнению с Дубэ Теана казалась дряхлой старухой.

Верховная Жрица встретила свою подругу улыбкой:

— Извини, что не приветствую тебя на коленях. Мои суставы не такие тренированные, как твои, и доставляют мне немало хлопот.

Дубэ небрежно махнула рукой и села.

— Ты же знаешь, что я никогда не придерживалась этикета.

На мгновение воцарилась тишина, но затем королева задала несколько традиционных вопросов. Она поинтересовалась, как идут дела у Теаны, не устала ли она, все ли в порядке с культом. Словом, те самые приличествующие встрече разговоры, которые только оттягивают момент, когда нужно бы перейти к делу.

— Скажи мне, почему ты здесь? — спросила наконец Верховная Жрица.

Дубэ лукаво улыбнулась:

— Разве я не могу просто захотеть навестить свою старую подругу?

Теана многозначительно на нее посмотрела:

— Здесь? В том самом месте, от которого ты бежишь как от чумы?

— Ты же знаешь, что небо для меня всегда было пусто. — Дубэ улыбнулась одной из своих искренних и открытых улыбок, которые она позволяла себе только в присутствии тех, кого действительно очень любила. — И потом, определенные скверные воспоминания никак не хотят покидать меня. Это место для меня навсегда осталось пропитанным духом Гильдии. — Затем королева осознала смысл сказанного и попыталась поправить себя: — Я отнюдь не намекаю на то, что настоящий культ Тенаара может иметь нечто общее с теми безумцами, но после всего, что Гильдия со мной сделала, считаю вполне естественным то, что я так и не смогла в него поверить.

Теана с трудом выпрямилась:

— Тебе не нужно ничего объяснять. Я тебя знаю и понимаю. Это — самое страшное наследие, которое Гильдия оставила после себя: несмотря на мои многолетние усилия, для многих имя Тенаара продолжает оставаться все еще чем-то очень мрачным. Многих из нас эта секта лишила веры.

Какое-то время она растерянно смотрела в пустоту впереди себя.

Слова Дубэ вернули ее в реальный мир:

— Как бы то ни было, ты права. Я здесь по вполне конкретному поводу.

Теана обратилась в слух.

Королева кратко рассказала ей об известиях, полученных ею от агентов, равно как и о беседе со своим сыном.

Теана выглядела очень озабоченной, ее сковал страх. Верховная Жрица пробежала по лежавшим на столе папкам с бумагами и, выхватив краткую записку, протянула ее Дубэ.

— Она попала ко мне только что. Я читала ее в тот самый момент, когда доложили о твоем приходе.

Дубэ пробежала сообщение глазами, отчего морщины на ее лбу стали еще глубже. История, о которой говорилось в записке, была ужасно похожа на ту, о которой она только что поведала Теане.

— Ты слышала об этом? — спросила Теана.

Дубэ помешкала с ответом.

— Нет, по крайней мере, об этом конкретном случае нет…

— Думаешь, речь идет об обострении конфликта между нимфами и людьми?

— У меня нет достаточных оснований, чтобы делать подобные выводы. Но, как бы то ни было, это — одно из предположений. В любом случае я согласна с тем, что ситуация требует изучения. Происходит что-то тревожное и вызывающее наше беспокойство.

В комнате вновь воцарилась мертвая тишина.

— Мне нужно взглянуть на тела, — произнесла Теана.

Дубэ улыбнулась:

— Собственно, за этим я и пришла. Но совсем нет необходимости тебе самой отправляться в путь. Ты можешь послать кого-нибудь из своих людей. Более того, я решительно советую тебе это сделать.

Теана едва кивнула. Она выглядела изможденной, ее пальцы нервно барабанили по столу.

— Ты чем-то встревожена? — спросила ее Дубэ.

Теана, не зная, что сказать в ответ, просто посмотрела на нее. Ей показалось, что такое уже случалось с ней; она вспомнила о своем выборе, сделанном много лет тому назад. Верховная Жрица покачала головой:

— Немного. Но в любом случае ты увидишь, что ничего страшного не случится.

— Надеюсь. И все же мне очень интересно, в чем же дело. Я уже поручила моим людям попытаться определить вероятные причины возникновения этой болезни и надеюсь, что в скором времени смогу сказать тебе что-либо конкретное по этому поводу. И конечно, предупреди своих о том, чтобы они предприняли кое-какие меры безопасности.

Теана согласно кивнула. На самом деле ее обеспокоенность была намного больше, чем она в этом сознавалась даже самой себе.

Дубэ встала.

— Я всегда рада встречам с тобой, — сказала королева.

Теана улыбнулась воинственным и поспешным жестам своей подруги. Годы безмятежной жизни не смогли изменить ее, и она всякий раз приходила в сильное замешательство оттого, что была вынуждена показывать свои чувства к кому-либо.

— Приходи ко мне во дворец. Пребывание в этих стенах, посреди ладана и больных, не идет тебе на пользу.

Теана небрежно махнула рукой:

— Это — моя жизнь. Если только иногда… почему бы и нет.

Еле заметно кивнув, Дубэ направилась к двери.

Оставшись одна, Теана попыталась убедить себя в том, что нет никакой опасности и что агенты доложат королеве, что те люди умерли от обычной красной лихорадки. Но что-то напоминало ей о ее давнишнем споре, имевшем место много лет тому назад, в самое смутное в истории Братства время.

«Мы ведь говорим о конце времен. О вечном круговороте, что правит Всплывшим Миром. Мы говорим о всеобщей и окончательной войне! Как во времена Астера!»

Эти слова принадлежали одному молодому члену Братства. Он, потрясенный своим открытием, просто обезумел: перед ним находился эльфийский текст, способный перевернуть их способ трактовки Всплывшего Мира, книга великая и ужасная.

В комнате были только Теана и молодой человек по имени Дакара.

— Попытайся взять себя в руки.

— Вы ничего не понимаете! И все же мы все узнаем, что случится, когда последний Разрушитель появится во Всплывшем Мире. Этот момент уже близок, и на сей раз мы должны быть к нему готовы.

— То, что ты предлагаешь, означает разрушение законов природы, ускоренное движение естественного круговорота, которым, однако, мы не в силах управлять. Ты же сам говорил о том, что Всплывший Мир так жил всегда. Разрушители сменяли Посвященных, в вечном круговороте времени всегда выживали расы, вне зависимости от того, кто вышел победителем в схватке. В этом — суть существования мироздания, и это общепринято. Нет ничего вечного.

— Следовательно, вы утверждаете, что мы должны сидеть сложа руки, следить за этим разрушением?

— Я говорю, что нам нужно сражаться, и, когда наступит такой момент, мы, как всегда, так и сделаем. В этом заключается наша роль.

— Вы полагаете, что мы всего лишь марионетки в руках богов? Вы считаете, что Тенаар именно для этого нас создал, чтобы мы, как куклы, играли в спектакле, написанном для нас?

Теана покачала головой:

— В мире есть вещи, которые нельзя изменить, они незыблемы. И чередование, которое ты обнаружил, — часть этого порядка вещей. Мы не можем и не должны изменять круговорот. Но это вовсе не означает, что мы не хозяева своей судьбы; это значит уметь верно реагировать на то, что неизбежно.

Но Дакару эти доводы не убедили, и, продолжая настаивать на своем, он описал будущий сценарий возвращения Разрушителя.

— Эльфийские тексты говорят нам, что он вернется! Будет война, смерть, разрушения. И болезнь.

Болезнь.

Ты бредишь. Насколько тебе известно, речь, должно быть, идет об обычной красной лихорадке.

Но с тех пор, как Дакара покинул Братство Молнии, Теану преследовала мысль о том, что она ошиблась. Быть может, он был прав, и в действительности следовало бы попытаться предвосхитить приход Разрушителя. Она долго твердила сама себе, что рассуждения молодого человека привели его к безумству и что он совершал ошибки, оправдывая себя желанием спасти Всплывший Мир от неотвратимого. Но она не могла запретить ему сомневаться. Это был его способ веры.

А если и в самом деле смерть тех людей из Земли Воды была знаком прихода конца времен?

10 ПРИЗНАНИЕ

Новый Энавар предстал перед ними в виде цветного пятна на фоне окружавшей его зелени лесов. Город возник вместе с разнообразной мешаниной цветов отполированного закатом неба. С высоты одни его участки казались бурыми, другие — ослепительно-белыми. Некоторые из них выглядели довольно грубо, другие, наоборот, необыкновенно изысканно. В самом центре города возвышалось непропорционально высокое здание из стекла, сплошь утыканное шпилями и заостренными гребнями крыш, отбрасывавшее в глаза путешественникам огненные блики. То тут, то там, как грибы на усыпанном пестрой листвой ковре, устремлялись ввысь просторные, внушительного вида дворцы. Амхал указал на них Амхаре:

— Здесь находится Совет Всплывшего Мира, в котором заседают короли из разных земель и избранные народом маги. Вот это — Дворец Объединенных войск, а там — Общий трибунал.

Адхара переводила взгляд с одного здания на другое, наталкиваясь на их помпезные очертания, сверкавшие золотом крыши, искусно выполненные своды.

— А почему все они так не похожи друг на друга? — спросила ошарашенная зрелищем девушка.

— Потому что для их возведения были приглашены архитекторы со всего Всплывшего Мира, и при строительстве каждый привнес в тот или иной участок города элементы, напоминающие им земли, откуда они сами родом. Да, действительно, ты права, получилась настоящая мешанина, — с улыбкой добавил Амхал.

Адхара не знала, что и сказать. По сравнению с элегантной Лаодамеей Новый Энавар производил довольно жалкое впечатление, уступая при этом массивной и аскетичной мощи Салазара. И тем не менее то была столица Всплывшего Мира, где находились самые значимые органы управления.

— Этот город совсем новый и не имеет своей истории, — заметил Амхал, словно предчувствуя мысли своей спутницы. — Он возник в короткие сроки, и в основе его возведения лежало желание создать сообщество людей иного типа. Так постепенно город стал заселяться жителями. Он был построен для того, чтобы перечеркнуть прошлое, поэтому, быть может, он и стал флагманом нового миропорядка. Людей всячески поощряли селиться здесь. Это — искусственно созданное поселение, место без прошлого.

Амхал вдруг резко умолк. Он понял смысл сказанных им слов, но было уже поздно что-либо исправить.

Этот город такой же, как и я. Это — мой город, с тоской подумала про себя Адхара.

Джамила задрала кверху голову, а в это время под ее широко расправленными крыльями стремительно проносились многочисленные дворцы. Путники приземлились на утоптанную площадку перед одним из таких сооружений. Вверх поднялась туча пыли, и Адхара разглядела в ней мельчайшие черные соломинки.

Возможно, этот город вовсе и не лишен прошлого, а просто он не в состоянии забыть собственные руины.

Очередной ординарец принял под свою опеку дракона, и Амхал спрыгнул на землю с крупа нетерпеливого животного. Адхара видела, как ее спутник взволнованно оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать глазами кого-нибудь рядом с собой или под видневшимися вдалеке арками.

Это был Дворец Объединенных войск, сооружение довольно массивное, не высокое, но длинное, которое позднее было утяжелено целой серией украшавших его шпилей, начиная от меандра под укатанными крышами до изваяний под портиком. Адхара, растерянно следуя за Амхалом, двигавшимся более чем стремительно, заметила, что вокруг дворца были еще и другие драконы. Зеленые, красные, среди которых попадались и совсем маленькие, с прозрачными крыльями и очень вытянутыми телами, но ни у кого при этом не было таких черных крыльев, как у Джамилы.

— Все еще ищешь материнскую юбку? Ты должен был научиться справляться самостоятельно. Вот поэтому я и отправил тебя в дорогу, — послышался хриплый, грубый голос.

Амхал вздрогнул, обернувшись в том направлении, откуда он доносился.

— Учитель! — воскликнул молодой человек и помчался к нему навстречу.

В тени навесов стояла мерцающая смутными бликами фигура, облаченная в то, что, должно быть, звалось доспехами.

Тень поглотила Амхала. Адхара с трудом догадалась, что ее спутник обнимал кого-то, и этот кто-то энергично бил рукой по его плечу.

Девушка медленно подошла к ним, нервно теребя пальцами прядь своих волос. Впервые между нею и Амхалом возник некто третий, и это обстоятельство производило на нее странное впечатление. Девушка чувствовала смутное раздражение.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она смогла наконец различить фигуру смотревшего на нее человека, имевшего к тому же весьма внушительный вид. По мере приближения отчетливее становились и другие детали: на мужчине были начищенные до блеска и сидевшие как влитые доспехи. На груди — выгравированный в виде круга символ с вписанными в него кругами меньшего диаметра, в каждом из которых, в свою очередь, были заключены разноцветные камни. Над латами возвышалась огромная лысая голова на бычьей шее. Это был громадного роста человек, обладавший, должно быть, недюжинной силой. Несмотря на гладко выбритый затылок, его лицо окружала окладистая борода и белесые усы. Небесного цвета глаза едва видны были из-под густых и суровых бровей.

Амхал всегда казался Адхаре худощавым, но в целом высоким и хорошо сложенным молодым человеком. Но рядом с этим великаном он казался мелким и хрупким. Глаза мужчины неистово сверкали.

— Это — Адхара, — произнес Амхал, указывая на девушку.

Адхара остановилась и скрестила руки за спиной: она вдруг с ужасом ощутила, что не знает, что делать с собственным телом.

Мужчина посмотрел на нее проницательным, изучающим взглядом.

— Я посылал тебя в дорогу не для того, чтобы покупать себе красивых девиц, — заметил он.

Амхал рассмеялся:

— Учитель, это длинная история…

— Ты расскажешь ее во время обеда, — парировал мужчина, а затем обратился к девушке: — Меня зовут Мира, было приятно с тобой познакомиться, Адхара.

Ошарашенная девушка не сводила с него глаз.

— Что, немного струсила? — спросил Мира, слегка улыбнувшись.

— Я же уже сказал вам, что это длинная история, — повторил Амхал.

Дворец Объединенных войск изнутри выглядел довольно сурово. Строгие с виду бочкообразные кирпичные своды, просторные залы, лишенные какого-либо убранства, за исключением целой серии внушительных статуй, стоявших по одной в каждой комнате. В большинстве своем то были изваяния воителей в иератических позах с поднятыми к небу мечами, а некоторые даже с коронами на голове.

— Короли получились особенно симпатичными, — шепнул Амхал на ухо Адхаре, заметив ее смущение.

Невероятная по своим размерам трапезная кишела людьми. Повсюду доспехи, звон мечей и ложек, погружаемых в глиняные тарелки. И шумная болтовня, смех и звон чокающихся бокалов. Почти все присутствующие были в полном боевом снаряжении.

Адхара еще никогда не была среди такого количества людей и в местах, подобных этому. О сутолоке, царившей на улицах Салазара, по сравнению с этим столпотворением, просто не стоило и вспоминать.

Все трое: Адхара, Амхал и Мира — уселись в углу. Вокруг них хлопотал молодой человек в холщовой рубашке. Его глаза прямо-таки искрились, когда он обслуживал Миру. Парень смотрел на него с восхищением и почтительно обращался к нему «мой господин».

— Еще супа, мой господин? Еще хлеба, мой господин?

Мира вежливо отказывался. Затем он, придвинувшись поближе к Амхалу, склонился над столом и шепнул:

— Я так тебе скажу: иногда такая учтивость доставляет неудобства. — Мира разразился хохотом, и Амхал, счастливый, как ребенок, засмеялся вместе с ним.

Очень часто Адхара задавалась вопросом: а бывали ли вообще моменты, когда печаль покидала Амхала и он, безо всякой иной мысли, мог бы чему-то искренне радоваться? Так вот, это был один из таких моментов. Он смотрел на своего наставника с восхищением, быть может не таким откровенным, как у молодого слуги, но гораздо более глубоким; казалось, что он вернулся наконец домой. Адхара кусала губы. Это выглядело глупо, но она сожалела о том, что с ней Амхал никогда не был таким простодушным и жизнерадостным.

Ты не можешь соперничать с ним, он же его учитель, и они оба с давних пор знают друг друга.

А между тем Амхал вводил Миру в курс дел относительно своей миссии. Он рассказал о своей поездке в Салазар, во время которой он, похоже, сопровождал одного преступника, а затем поведал о документах, которые получил в Лаодамее.

— А что насчет присутствующей здесь девицы? — спросил Мира.

Амхал в общих чертах поведал о случившемся, опустив наиболее щекотливые подробности истории спасения Адхары. Однако почти сразу разговор коснулся и болезни. Мира, не отрывая глаз, смотрел на Амхала.

— Так, значит, на тебя напали те типы? — спросил он девушку, когда речь зашла о том, каким образом молодые люди познакомились друг с другом.

В ответ Адхара смогла только кивнуть, и именно Амхал вместо девушки объяснил странности в поведении обоих нападавших.

Мира тем временем с задумчивым видом поглаживал бороду.

— А как по-вашему, кто это мог быть? — спросил его Амхал.

Мира какое-то время хранил молчание.

— Понятия не имею, — ответил он наконец, — но это все мне не нравится. Здесь есть очевидная связь с зараженной деревней.

— Да, но болезнь, похоже, свирепствует только там и с виду напоминает красную лихорадку… ну, то есть уже известную болезнь… как я полагаю.

Мира продолжал поглаживать бороду.

— Не знаю… Но я отправлю рапорт о необходимости обследования трупов и поговорю об этом с Феа. Однако нам следует держать ситуацию под контролем.

Амхал кивнул. Молодой человек, по-видимому, очень гордился собой, оттого что он принес своему учителю интересную весть.

— Как бы то ни было, — вновь отозвался Мира, — теперь мне очень не терпится узнать как можно больше об этой прелестной девушке.

Адхара вспыхнула — этот человек приводил ее в смущение. Амхал начал свое повествование с самого начала.

Но девушка ограничилась только тем, что принялась стремительно доедать свой суп. Ей непривычно было слушать рассказ о себе в присутствии чужака. Ее левая рука непроизвольно затеребила рукоять кинжала.

Мира внимательно слушал, время от времени бросая на Адхару проницательный взгляд. Девушка продолжала сидеть, не поднимая глаз.

— Я подумал, что она, вероятно, родом из этих мест. Я пятнадцать дней добирался отсюда до Салазара и могу сказать, что на юге лесов больше, — заключил Амхал.

Мира снова принялся теребить бороду. Он делал это всегда, когда над чем-нибудь размышлял.

— Все может быть, но даже если ты и узнаешь, откуда она, не знаю, право… что тогда ты станешь делать? Ведь луг она помнит лучше, не так ли?

Адхара согласно кивнула.

— Но если мое предположение верно, то получается, что она жила где-то в этих краях, — настаивал молодой человек.

— Это еще неизвестно, — заметил его учитель. — Ты сказал мне, что на ней была белая рубашка, и потом я заметил на ее запястьях отметины, словно она долгое время носила кандалы.

Адхара инстинктивно посмотрела на свои руки. Красные полосы становились слабее и постепенно превращались в едва заметные белесые круги.

— А это наталкивает нас на мысль о том, что она была в заключении.

Амхал от неожиданности привстал, а у Адхары замерло сердце в груди.

Преступница? Неужели нужно было пройти через все лишения этого пути, чтобы узнать, что она преступница?

Мира поднял руку:

— Но это объясняет также и происхождение ее навыков: к примеру, ее умение драться или ловко вскрывать замки.

Мужчина двусмысленно посмотрел на девушку, отчего та почувствовала себя уязвленной.

— Учитель, откровенно говоря…

— Ни в одной из тюрем Всплывшего Мира не носят робу в виде белой рубашки. В Земле Солнца предпочитают тунику из грубой холщовой ткани, в Земле Ветра — робу красного цвета. Здесь, на Большой Земле, носят в большинстве своем штаны и рубашки из зеленой материи. И потом, кандалы на руках и ногах отменены Советом лет десять тому назад, а что-то мне подсказывает, что у твоей подружки есть отметины и на лодыжках.

— Это так… — восхищенно прошептала девушка.

Амхал бросил на Миру взгляд, полный изумления.

— Не смотри так на меня! Она же почесывает ногу кончиком кинжала, и не говори, что ты этого не заметил.

Амхал отвел взгляд, и Мира позволил себе едва заметную улыбку.

— Нет, я думаю, что она была похищена. И это объясняет ее потерю памяти. Страх, ужасные воспоминания… Быть может, кто-то ее освободил, но тогда он забрал бы ее с собой. Более вероятно то, что она освободилась сама и, спасаясь бегством, несколько лиг была вынуждена ползти, затем на лугу она полностью обессилела и там же уснула. А наутро — паф! — все воспоминания улетучились.

Молодые люди смотрели на Миру с открытым ртом.

— Но, учитель, тогда получается, что прав именно я, ведь она не убежала слишком далеко, значит, она родом из Нового Энавара.

Мира поднял вверх палец:

— Дай мне закончить. Быть может, ее держали здесь, в Новом Энаваре, а откуда она родом, сказать невозможно. Пожалуй, что издалека. Рабство было отменено под давлением его величества Леарко. Но спешу тебе напомнить, что нелегальная торговля рабами все еще довольно оживленная. Нередки случаи, когда молодых девушек забирают из родительского дома и продают богатым господам, которые пользуются ими по своему усмотрению. Возможно, что она одна из них.

Амхал откинулся на спинку стула:

— Следовательно, Адхара может быть откуда угодно.

Мира пожал плечами:

— Однако здесь есть еще кое-что интересное. — Он пальцем указал на глаза девушки. — Такие глаза встречаются не так часто. А подобные волосы и того реже.

Амхал ударил себя кулаком по лбу:

— Учитель, я забыл одну очень важную деталь! — И он рассказал обо всем, что стало им известно во время встречи со священником.

— Это только подтверждает мою теорию похищения, — возразил Мира, не прекращая поглаживать бороду. — Но по некоторым причинам это еще хуже, чем рабство.

Адхара почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу.

— Покажи ему свой кинжал, — попросил он девушку.

Ошеломленная Адхара повернулась к Амхалу.

— Ах да, — сказала она, опомнившись, и, вынув из-за пояса свое оружие, положила его на стол.

— Когда мы впервые встретились, кинжал уже был при ней. Она говорит, что он был с ней с момента ее пробуждения.

Мира взял его в руки. Впервые Адхара внимательно рассмотрела свое оружие. До этого момента она считала его просто частью собственного тела и настолько привыкла к нему, что даже ни разу не удосужилась рассмотреть его как следует.

А между тем это было особенное оружие. Его рукоять имела форму двуглавой змеи, извивавшейся вокруг собственного тела. Одна из голов была белой, а другая черной. Рукоять без особых изысков — обычный прямой металлический прут, чуть изогнутый к нижнему краю, лезвие — заостренное, рифленое и необычайно острое. В верхней его части имелась гравировка, и Мира пригляделся к ней повнимательнее.

— Вы знаете кого-нибудь, кто бы умел обращаться с подобным оружием? — Амхал сгорал от нетерпения.

— Оно эльфийского происхождения, — прошептал его учитель, прищурив глаза. — Какая жалость, что я не могу его прочесть, — добавил он затем, положив кинжал на стол. — Мне никогда еще не доводилось видеть оружие подобного рода.

Адхара внимательно посмотрела на гравировку. А потом, прищурившись, прочла по слогам:

— Тенаар… там написано «Тенаар».

И Мира и Амхал были крайне изумлены.

— Ты знаешь эльфийский язык?

Адхара растерянно посмотрела на обоих:

— Нет… я его не знаю. Эта надпись гласит «Тенаар». А это так важно?

Мира ответил не сразу.

— Не настолько. Гравировки с именем Тенаара теперь не редкость.

Адхара медленно приходила в себя. Амхал был явно разочарован.

— И не нужно так на меня смотреть. Я же не могу знать все оружие мира. Порывшись часок-другой в библиотеке, мы наверняка найдем ответы на все вопросы. — Мира обратился к Адхаре: — А ты умеешь читать?

— Да.

— Хорошо. Мне кажется, что лучше всего начать поиски с библиотеки. Кинжал — это все, что у тебя есть, следовательно, сосредоточь поиск именно на нем.

Девушка согласно кивнула.

— Завтра у меня не очень много дел, и я смогу тебя туда отвести.

Адхара снова вспыхнула.

— Учитель, я ведь…

— А ты пойдешь туда, куда я скажу. У меня есть несколько знакомых информаторов, которые смогут дать тебе сведения относительно незаконной торговли рабами в этих местах. Будешь искать в том направлении. Я не возлагаю на это больших надежд, но потолкаться немного среди этой братии будет нелишним. Ты отлично справился с той миссией, которую я поручил тебе, но теперь пришла пора начинать действовать самостоятельно, без моей постоянной опеки.

— Да, учитель, — ответил Амхал.

Адхара старалась смириться с мыслью, что ей целое утро придется провести с незнакомым человеком, внушавшим ей страх и подсознательную антипатию. Но тем не менее она вынуждена была признать, что впервые с момента ее пробуждения на лугу прозвучали вполне определенные предположения относительно ее происхождения.

— Но должен предупредить тебя, что вся надежда только на то, что память снова вернется к тебе, — глядя прямо в глаза девушке, добавил мужчина. — Ты можешь быть родом откуда угодно, поскольку это всего лишь мои предположения и наверняка есть иное объяснение следам на твоих руках. И все эти поиски могут оказаться тщетными.

— До этого времени я только и делала, что путешествовала по незнакомому мне миру, целиком полагаясь на Амхала. Лучше искать и ничего не находить, чем продолжать бесцельно блуждать вслепую.

Мира улыбнулся:

— Ты мне нравишься. Мы что-нибудь отыщем, вот увидишь, — добавил он с почти отеческой теплотой в голосе.

И на мгновение Адхаре показалось, что она поняла, что Амхал находил в этом человеке.

Вечером они нашли для Адхары комнату в одной из гостиниц. Мира и Амхал жили в казармах Дворца Объединенных войск. Длительное пребывание посторонних в нем было запрещено. Но молодой человек решил снять в гостинице комнату и для себя.

— Мне не следует оставлять ее одну, — сказал он своему наставнику.

Мира улыбнулся:

— Эй, да ты настоящий рыцарь.

Амхар покраснел до самых корней волос.

Все трое направились в гостиницу, блуждая по пустынным улочкам ночного города. Они поговорили о том о сем, но, когда пришла пора расстаться, Мира неожиданно произнес:

— Ты можешь подниматься к себе. — Его слова были обращены к Адхаре. — А мы тут поговорим еще немного о деле.

Девушка посмотрела на обоих в недоумении. Но ей очень хотелось спать, поэтому она без возражений направилась в свою комнату.

— Я догоню тебя, — успокоил Амхал девушку и посмотрел вслед поднимающейся по ступенькам Адхаре, такой изящной и беззащитной.

— Выйдем-ка на улицу, — бросил ему Мира.

Амхал не имел ни малейшего представления о предстоящем разговоре, но он был очень рад тому, что смог побыть еще несколько мигнут с учителем. Ему очень нравилось обсуждать с Мирой миссии, в которых они оба принимали участие, и выхватывать в его взгляде лучик одобрения.

— Она тебе нравится? — напрямую спросил его учитель, едва они вышли за порог гостиницы и уселись на краю маленького фонтана.

— Учитель! — вскочил Амхал.

Мира рассмеялся от души:

— Ты еще молод, Амхал, и в твоей жизни должны быть девушки! Ты слишком серьезен, а тебе как раз нужна симпатичная и милая подружка.

Амхал уставился на носки своих сапог. Он считал, что женщины не для него. Его жизнь слишком запутанна, в ней столько глубоких и болезненных дилемм, стоит ли осложнять ее еще и сердечными проблемами.

— Она нуждалась в моей помощи, и я помог ей. Так поступают истинные рыцари.

Мира смотрел на него с отеческой улыбкой.

— Жизнь нужно воспринимать чуточку проще, Амхал, а иначе для чего жить. Так тебе она нравится или нет?

В одно мгновение Амхал вновь вспомнил стоявшую у прилавка Адхару, когда они покупали ей новую одежду. Он вспомнил ее маленькую упругую грудь, сдавленную узким корсетом, ее ягодицы в обтягивающих замшевых штанах.

— Быть может… но ведь не в этом дело!

Мира снова рассмеялся, и этот смех учителя воспринимался юношей как живительный бальзам на его сердце. Амхалу так недоставало этого смеха в дни его одиночных скитаний.

— Прекрасно, положим, что не в этом дело… А в чем же тогда, Амхал?

Мира в одно мгновение снова стал серьезным. От его былой безмятежности не осталось и следа.

— Да в том, что во время твоего путешествия случилось нечто такое, о чем ты не хочешь мне рассказывать, ведь так?

Амхал не смог выдержать взгляд своего наставника. Он почувствовал, как признание застряло в его горле, словно горькая пилюля.

— Твои руки все в мозолях, да еще и этот порез на руке…

— Я убил трех человек! — Амхал выкрикнул эти слова прямо в лицо учителю, словно его рот был более не в силах сдерживать эту ужасную правду.

Потом стало легче. Молодой человек рассказал о том, что случилось, о своем нежелании сдержать свое неистовство и о получаемом им удовольствии от убийства. Амхал, как всегда, почувствовал себя раздавленным и уничтоженным. Но при этом он испытывал и смутное облегчение: это было сродни освобождению от собственных грехов и поиску несуществующего прощения.

Мира позволил молодому человеку излить душу, а затем положил ему на плечо руку:

— Борьба, Амхал, это суть выпавшей нам на долю жизни. И ты должен говорить себе, когда тебе очень плохо, что ты борешься. Поражение тоже часть сражения, и ты должен уметь прощать себя.

— Не знаю, учитель, это словно… словно во мне что-то не так, словно… — Он не смог закончить свою мысль.

Мира крепко прижал к себе молодого человека, и щека Амхала оказалась на его кожаном жилете, под которым все это время билось сильное, энергичное сердце.

Юноша закрыл глаза и подумал про своего отца. Где он теперь? Не он ли посеял насилие в его сердце? Амхалу ужасно хотелось найти этого презренного человека, бросившего его мать и не пожелавшего ничего знать о собственном сыне, оставившего его, Амхала, один на один со своей участью, отверженного. И когда Мира, не говоря ни слова, так крепко прижимал его к себе, Амхалу очень хотелось, чтобы учитель был его отцом и заполнил собой ту черную дыру, что поглотила такую значимую часть его жизни.

Боль, отступая, становилась все слабее. Крупные слезы беззвучно скатывались по лицу, покрывая его щеки и кожаный жилет Миры.

Так они и стояли, освещаемые безжалостным лунным светом.

11 ВСТРЕЧА

Человек в черном проснулся, когда уже вовсю светило солнце. Великолепный солнечный день хлынул в комнату прямо из окна гостиницы, в которой он остановился.

Его раздражала хорошая погода. Он ненавидел лето и жару, предпочитая им унылые зимние дни, с их неподвижной и безмятежной атмосферой, безликую серость их небес и холод, что, проникая через плащ, пробирал до самых костей. Вдали от Всплывшего Мира ему больше всего не хватало зимы. Орва — место вечной весны, нескончаемой и невыносимой. И вот теперь, когда он наконец вернулся в земли с длинными и суровыми зимами, ему на долю выпало сразиться именно летом.

Человек в черном был зол на весь мир. Он быстро оделся, захватив с собой перед выходом со столика возле кровати склянку со сверкающей красноватой жидкостью. Он едва не забыл про подарок, сделанный его другом несколько дней тому назад.

Его раздражение вскоре переросло в скрытую злобу. Он не желал признаваться себе самому, что именно она была причиной его недовольства. Он не желал признавать то, что, несмотря на прошедшее время, на сделанный им выбор и осознание неотвратимой реальности, мысль об убийстве человека причиняла ему боль.

Он быстро схватил склянку и также стремительно сбежал вниз по лестнице. Бросив на балкон хозяина гостиницы условленную сумму, он, не промолвив ни слова, вышел на улицу.

Встреча проходила в одной из таверн, в месте наиболее удобном для того, кто хотел бы затеряться среди толпы. А человеку в черном крайне необходимо было оставаться неузнаваемым. Наступило обеденное время, и он нарочно позаботился о том, чтобы отыскать людное место, где бы никто не обращал внимания на его постоянно скрываемое под капюшоном лицо.

Последние два дня он только и делал, что безуспешно рыскал по этому проклятому городу в поисках женщины по имени Герле. У него не было ее точного описания, и даже видения больше не посещали его.

Теперь он решил разыскать юношу — Всадника Дракона совершенно особого образа.

В помещение вошел тип, с которым он договорился встретиться здесь, и остановился напротив человека в черном.

— Ты Маяр? — спросил он, смерив его пристальным взглядом.

Человек в черном кивнул, не оборачиваясь. Он называл себя Маяр, чтобы беспрепятственно передвигаться в этих местах до тех пор, пока не почувствует себя в относительной безопасности, и тогда он сможет назвать свое настоящее имя.

Пришелец сел и позвал служанку.

— Сидра и мяса, — заказал он.

Маяр посмотрел на своего собеседника, с виду довольно худого, в замызганном балахоне и изодранных штанах. Он подумал, что лучше общаться с кем-нибудь из низов, тогда не возникнет много лишних вопросов о том, кто он такой и для чего ему понадобились эти сведения. Молчание этого типа можно было купить. Кроме того, так он может оставаться на безопасном расстоянии от Дворца Объединенных войск, приближаться к которому для него рискованно.

Оба сидели, не проронив ни слова, до тех пор пока не принесли сидр и мясо. Бродяга с жадностью накинулся на еду.

— Надеешься, что я заплачу за тебя? — спросил его Маяр.

Тот едва оторвал голову от тарелки:

— Таковы мои условия.

Человек в черном раздраженно посмотрел по сторонам:

— Тогда давай отрабатывай.

— Во время еды я не разговариваю.

Человек в черном был вынужден наблюдать за тем, как его собеседник засовывал в рот один за другим куски кроваво-красного мяса и неторопливо, с наслаждением их прожевывал. Ему очень захотелось ткнуть его лицом в тарелку и держать так до тех пор, пока тот не перестанет дышать.

Бродяга вытер рот рукавом рубахи:

— Ну так что?

— Мне сказали, что ты служишь во Дворце Объединенных войск.

Тип кивнул:

— Я работаю в трапезной.

Маяр задумался над тем, а не слишком ли это был низкий для него уровень, чтобы получать определенные сведения.

— И что тебе известно о всадниках армии?

— Только то, что требуется для обслуживания их за столом. Они едят как свиньи и никогда не удостаивают меня даже взглядом.

— Я хочу знать, знакомы ли тебе те всадники, что служат по найму? Тебе известно, кто они такие?

Его собеседник погрузил нос в кружку с сидром.

— Я приношу им еду, а не занимаюсь их переписью. Однако похоже, что ты не имеешь ни малейшего представления о тамошних порядках.

Маяр раздраженно скрестил руки:

— И какие же там порядки?

— А такие, что если говорить по правде, то Объединенного войска не существует. Есть только отряд Всадников Дракона, которые, в случае войны, вступают в боевые действия, но при этом они не живут в Новом Энаваре постоянно. Они обязаны находиться здесь только определенное количество дней в году. И потом, когда собирается Совет, во дворец прибывают еще и другие всадники, а также солдаты, которые сопровождают царствующих особ. Вот поэтому-то, друг мой, довольно сложно сказать, кто здесь служит по найму.

Маяр посмотрел в лицо этого нелепого человека с поросячьими глазками и глупой улыбкой и почувствовал, как в его груди росло искреннее желание расправиться с ним. Человек в черном сжал пальцы в кулак.

— Тогда сделаем проще. Я разыскиваю юношу, но не знаю его имени. Он — Всадник Дракона и летает верхом на драконе с черными крыльями.

Тип запустил ногти между зубами, пытаясь вытащить застрявшие там остатки пищи. А затем, облизнувшись, вовсе затих.

Маяр потерял терпение. Он действовал молча и стремительно. Вытащив кинжал, он под столом схватил типа за рубашку и приставил к его бедру лезвие. Затем он придвинул к себе его лицо:

— С меня хватит. Мне достаточно мгновения, чтобы заставить тебя вывалить наружу все, что ты проглотил, тебе ясно? Так ты его знаешь или нет?

Смотревшие на него в упор глаза типа округлились. Возможно, что на таком близком расстоянии он сумел разглядеть под капюшоном нечто такое, что человек в черном так тщательно скрывал от посторонних с тех самых пор, как ступил на земли Всплывшего Мира.

— Кто ты? — спросил он дрожащим голосом.

Маяр еще сильнее сжал кулак на его груди и, пронзая ткань, надавил лезвием на бедро неудачливого осведомителя.

— Ты его знаешь или нет?

Тип в страхе зажмурил глаза.

— Время от времени такой дракон появляется, но я не знаю, кому он принадлежит. Я не служу на конюшне, и мне неизвестно, какие животные принадлежат тем, кого я кормлю. Он бывает здесь, но, клянусь тебе, я не знаю, кто он такой!

Маяр разжал кулак. Он спокойно положил кинжал на место, а затем встал и бросил на стол несколько монет.

— Хватит с тебя, — буркнул он сухо.

— Ты… ты…

Маяр ударил рукой по столу:

— Я — это я. И ты не обязан знать, кто я такой. — Сказав это, он направился к выходу.

Он был вне себя от гнева. Это провал, крах. Столько времени провести в этом городе, чтобы оказаться ни с чем. И что теперь делать? Спрятаться возле конюшен и ждать, когда появится этот сопляк на своем красно-черном драконе? И все же он был там.

Маяр вспомнил про свой уговор с Криссом, подумал про все те унижения, которым подвергался только для того, чтобы сдержать клятву и достичь своей цели. Он проклинал самого себя, как это уже было не раз на протяжении многих лет, за те давние дни безумства, приведшие его к своему теперешнему состоянию.

Непонятный шум за спиной.

Ты выбрал не лучший момент, в одно мгновение пронеслось у него в голове.

Испуганный юноша. Кинжал человека в черном пригвоздил часть его плаща к находившейся позади кирпичной стене.

Затем человек в черном выдернул кинжал из стены и приставил его к горлу юноши.

— Ну?

Юноша поднял руки и попытался что-то сказать.

— Я здесь, чтобы помочь тебе… — произнес он сдавленным голосом.

Маяр посмотрел в его полные ужаса глаза. Он ослабил хватку, но кинжал не убрал.

— А с чего ты решил, что мне нужна помощь?

Казалось, что юноша стал приходить в себя.

— Я слышал тебя там, в таверне…

— Ты подслушивал?

— Нет, нет! Я просто сидел рядом с тобой и не мог тебя не слышать!

Маяр подумал, что он уже довольно развлекся и что, быть может, у этого парня и в самом деле есть какие-нибудь полезные для него сведения. Он опустил кинжал вниз, но не стал вкладывать его в ножны.

— Потрудись поторопиться.

Юноша потер шею и замер на мгновение.

— Да, но ты ведь заплатил тому типу из таверны…

Маяр свирепо ухмыльнулся и вновь поднял свой кинжал.

— А ты заметил, что он почти ничего мне не сказал? Мы поступим так: ты рассказываешь мне то, что знаешь, а потом посмотрим, действительно ли ты заслуживаешь вознаграждения.

— Я слышал, что ты разыскиваешь человека, который летает верхом на драконе с черными крыльями. Я его знаю, но он, собственно, никакой не всадник.

Маяр почувствовал легкое головокружение — явный признак того, что он был в двух шагах от цели.

— И кто же он?

— Я когда-то учился вместе с ним в Академии.

— Ты — всадник?

Юноша ответил не сразу.

— Нет, я ее не закончил… Но, как бы то ни было, это здесь ни при чем. Мы учились вместе, и, насколько мне известно, сейчас он занимается с одним из Всадников Дракона.

— Как его зовут?

— Кого?

— Того юношу, кого же еще?

— Амхал.

Амхал. Как знать, какую бездну силы и разложения могло таить в себе это вполне заурядное и ничем не примечательное имя. Амхал и его двойник Марваш, объект поисков человека в черном. Маяр сердцем почувствовал, что это было одно и то же лицо, и его охватило странное умиротворение.

— Я точно не знаю, где он и чем сейчас занимается, но вообще всадники и их ученики живут либо в Земле Солнца, либо здесь.

— Он — незаконнорожденный, ведь так? Он — внебрачный ребенок, в жилах которого течет кровь нимфы, — произнес Маяр, и свирепая ухмылка отразилась на его лице.

Молодой человек не сумел найти объяснение этой злобной усмешке.

— Да… да… В Академии как раз из-за этого над ним и подшучивали.

Ликующий Маяр разразился глухим смехом. Сидевший перед ним юноша сжимался все больше и больше. Человек в черном похлопал его по плечу:

— А наш парень не промах.

Пошарив в своем мешке, он вытащил оттуда несколько монет и положил их ему в руку.

— Ты меня никогда не видел, и мы никогда ни о чем не говорили.

Молодой человек нервно сглотнул слюну, но, должно быть, он и на самом деле был змеенышем, поскольку отважился еще и возразить:

— За это нужно еще набавить.

Маяр молниеносно приставил кинжал к его горлу, слегка вонзив лезвие в плоть. Под своей прижатой к этой шее рукой мужчина чувствовал, как судорожно пульсировала кровь в его яремной вене.

— Не перегибай палку. Я могу убить тебя прямо здесь, и спокойствие мне будет обеспечено.

Насмерть перепуганный юноша тяжело дышал.

— Молчу, молчу! Я ведь даже не знаю, кто ты!

Как знать, быть может, даже знаешь… — подумал повеселевший Маяр.

Он чувствовал, как ярость текла по его венам и переполняла его жгучим желанием смерти. Но брошенный посреди улицы труп мог создать для него некоторые трудности. Как бы то ни было, он уже излил свои чувства. Человек в черном отпустил юношу, и тот, закашляв, упал на колени.

— Пошел прочь и забудь про меня, — сказал ему Маяр напоследок и погрузился во тьму.

Два дня потребовалось ему, чтобы разыскать Амхала. Достаточно было просто подружиться с одним из работников конюшни. Несколько каролей, и тот сказал, что черный дракон здесь. Амхал был в Новом Энаваре. Человек в черном трепетал от волнения.

— Но через пару дней он покинет город, потому что его величество Леарко возвращается в Макрат, а наставник Амхала, Мира, входит в число личной охраны короля.

Два дня. В его распоряжении только два дня, чтобы связаться с Амхалом и увезти его прочь. Но было ли иное, более разумное решение? Кто мог гарантировать, что юноша последует за ним?

Он — воспитанник всадника, а это значит, что он пытается сопротивляться своей истинной природе.

Маяр должен был все разузнать. Он не принадлежал к породе людей, предпочитающих последовательность и закулисные игры. Он был человек действия, и поэтому ему трудно было удерживать себя от порыва ворваться туда, где в это время был юноша, и силой увести с собой. Но предстоявшее сражение было очень трудным, и от его успеха зависело то, чего он хотел больше всего на свете и ради чего потратил долгие годы своей жизни.

Маяр расспрашивал о нем повсюду. Он интересовался о его детстве и о том, чем тот занимался теперь. Человек в черном снова отыскал юношу, который рассказал ему об Амхале. Но сделать это было не так-то просто. Едва завидев черный силуэт, юноша пытался скрыться, но на одной из улочек Маяру удалось схватить его за шиворот.

— Я никому ничего не сказал, клянусь!

— Глупец, я вовсе не для этого искал тебя. Мне нужно узнать кое-что еще о твоем друге-полукровке.

В конце концов Маяр убил его. Это произошло после того, как он снова пообещал юноше жизнь, сунув ему в руку несколько монет.

— За причиненное неудобство.

Он перерезал ему горло. Потому что ярость невозможно долго сдерживать, а желание убивать для него как наркотик.

Так же, как и для Амхала.

И человеку в черном удалось его увидеть, ведь теперь Маяр знал, кто он и где его найти. Безымянная гостиница. Он взобрался по наружной стене со стороны безлюдной улицы. Белоснежный диск луны отбрасывал четкие тени. Человеку в черном не было нужды узнавать, в какой из комнат остановился Амхал. Он его чувствовал. Теперь он был абсолютно в этом уверен. Амхал, в точности похожий на него самого, был подарен ему самой судьбой. Юноша был дверью, за которой сбывались его мечты. Маяр запрыгнул на подоконник распахнутого настежь из-за жары окна и остался на нем.

Амхал спал. Как истинный воин, свой меч он поместил в ногах, а кинжал положил под руку. Из одежды на нем были только штаны. Вспотевшее тело, рука под головой — его сон был очень тревожным.

Человек в черном задержал на спящем юноше свой взгляд. Совсем еще юный, почти такой, каким он и представлял его себе. Маленькая морщина, пролегающая между бровями, говорила о нем как о человеке беспокойном, что в точности соответствовало описаниям. Растерянное создание, мечущееся между импульсами, выходящими из его подсознания, и сумасшедшим желанием быть нормальным человеком.

Но мы с тобой не такие, как все, и никогда ими не будем. Мы предназначены для великих дел.

Потом Маяр почувствовал головокружение, и ощущение пустоты, словно клещами, сдавило его внутренности. Реальный мир исчез, растворившись в густом мраке.

Они оказались в безлюдном месте. Развалины, виднеющиеся вдалеке языки огня, запах гари. На земле — мертвые тела, кровь и поваленные деревья. Вокруг них едва осязаемый вихрь пепла.

Амхал и человек в черном: каждый из них ощущал присутствие друг друга. Человек в черном мог наконец увидеть лицо своего двойника Марваша, за которым гнался все это время и который завел его в эти края, куда бы он сам по доброй воле ни за что не ступил ногой.

Амхал видел перед собой только размытый силуэт человека без лица, одетого в черное.

— Кто ты?

Человек почувствовал его страх.

— Ты.

Амхал потянулся за мечом, вытащил его из ножен и приготовился к нападению.

— Кто ты? — повторил Амхал свой вопрос.

На этот раз человек в черном просто улыбнулся:

— Мы скоро встретимся, и тогда, со временем, ты все поймешь.

— Хватит преследовать меня, — не отступал Амхал, его голос дрожал. — Что тебе нужно от меня и что это за место?

— Это место назначено нам судьбой, — ответил человек в черном.

Наконец все прояснилось, и видение стало четким.

— Ты все поймешь, так же как когда-то, много лет тому назад, понял я, и примешь это, — добавил он.

Амхал набросился на человека в черном. Но тот остановил юношу, ухватившись одной рукой за его оружие. Лезвие меча больше не могло пронзать плоть.

— Так это ты мучаешь меня, разрастаешься в моей груди и вселяешь в душу испепеляющую меня ярость? — сквозь зубы спросил юноша.

— В каком-то смысле. — Человеку в черном удалось выкрутить меч Амхала и опрокинуть его на землю. — Когда мы встретимся, доверься мне, Амхал. Я — тот самый ответ, что тебе нужен.

Затем их окутало облако пепла, затуманивая видимость.

Человек в черном снова оказался на окне, одной рукой судорожно опершись о стену. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и вспомнить, где он находится: гостиница, окно, спящий Амхал.

Это было отчетливое и вполне осязаемое видение. Послышался стон, и Маяр увидел, как Амхал беспокойно заворочался в кровати. Без сомнения, то же видение было и у юноши. Они на какое-то мгновение встретились во сне.

Пора уходить.

Назад он двигался тем же самым путем, которым пробирался в комнату Амхала. Оказавшись на улице, он прижался спиной к стене. Человек в черном был явно взволнован. И хотя он с трудом в это верил, тем не менее видение поразило его сознание.

Он посмотрел вверх, на окно. Как бы то ни было, но эти переживания оказались весьма кстати. Теперь он это знал совершенно точно. Амхал был все еще очень далек от него, и не будет никакого проку, если он прямо сейчас заберет юношу с собой.

Нет, ему непременно нужно бороться за его душу, убедить его в своей правоте; только тогда он сможет увести Амхала, когда тот сам лично будет умолять его об этом.

Человек в черном улыбнулся. Да, теперь он знал, что ему нужно делать.

12 ПРИЗНАКИ НОВОЙ ЖИЗНИ

Амхал проснулся в странном смятении. Он спал плохо и мало; быть может, виной тому была жара. Но было кое-что еще. Он испытывал внутреннее беспокойство и лишь спустя некоторое время вспомнил почему.

Смутное видение медленно всплывало в его сознании. Сначала появился образ человека в черном, наполняя юношу двойственным ощущением холода и незыблемости одновременно. Амхал боялся этого человека и в то же время испытывал к нему странное влечение.

Юноша резко вскочил. Он хотел отделаться от этой мешанины чувств, и самым лучшим способом для этого было заняться делом. Амхал оделся и приготовился к предстоявшей ему в этот день миссии.

Когда Мира постучал в его дверь, юноша был уже наготове, одевшись так, как велел ему учитель.

— Не терпится начать? — спросил его Мира с улыбкой.

— В некотором смысле, — ответил молодой человек.

Адхара ждала их, сидя на кровати. Мира настоял на том, чтобы девушка потщательнее закрыла свое лицо.

— Твоя внешность бросается в глаза, и будет лучше, если ты останешься незамеченной. И в этом, — продолжил он, обращаясь к Амхалу, — ты также можешь кое-чем помочь.

Юноша сделал вид, что ничего не понял.

Мира подошел к нему поближе:

— Твое неприятие магии меня удивляет все больше и больше. Я уже говорил тебе, что это великолепное средство и что ты должен пользоваться им, вместо того чтобы скрывать его от всех.

Амхал покраснел, а потом приблизился к Адхаре. Он закрыл ей глаза рукой и пробормотал какие-то слова. Волосы девушки окрасились в ровный черный цвет, а ее глаза стали ярко-голубыми.

— Магия изменения внешности… — шепнула себе под нос девушка.

— Как ты сказала? — спросил ее Амхал.

Казалось, что Адхара приходила в себя.

— Инстинктивно… я знаю… магические чары, которыми ты воспользовался. Они действуют всего несколько часов.

— А ты сообразительная! — с улыбкой воскликнул Мира, когда все трое направились к двери.

Адхара посмотрела на него с тревогой, и Амхал впервые серьезно спросил себя, кто была эта девушка, встретившаяся ему на пути.

— Мы будем в библиотеке, — объявил Мира, а затем, обращаясь к Амхалу, добавил: — А ты тем временем займись своим делом. Вечером доложишь о том, что удалось обнаружить.

Молодой человек опустил голову в знак согласия и через мгновение растворился в толпе. Амхал надеялся, что это новое поручение избавит его от чувства беспокойства, переполнявшего душу, которое, в свою очередь, еще больше усиливали удивительные способности Адхары.

Новый Энавар был наводнен людьми, прежде всего военными. Мира пояснил Адхаре, что город выглядел так только по случаю проведения заседаний Совета, когда царствующие особы прибывали сюда со своими свитами. В такие дни столица Всплывшего Мира не сильно отличалась от любого другого города; она и в самом деле казалась обитаемым местом, наполненным такой приятной глазу повседневной неразберихой.

— А когда каждый возвращается к себе домой, город пустеет. Эти улицы вновь становятся безлюдными, как всегда: ни одного прохожего кругом, только черная пыль.

Мира, приложив руку к стене, указал на нее Адхаре: на его ладони сверкали мириады черных крошек.

— Истина в том, что это место следовало бы сохранить только в памяти: безжизненная пустыня как вечное напоминание о безумствах Тиранно, о безумствах Всплывшего Мира. Так нет, напротив, люди попытались задушить прошлое и основать искусственный город на месте настоящей трагедии. Но воспоминания возвращаются, отстаивая свое место в настоящем, и долетающая сюда из леса черная пыль покрывает собой все на своем пути.

Адхара огляделась и заметила, что пыль была повсюду. Она задумалась над тем, как выглядело это место прежде, когда это был лишь могильник лежавшего в руинах города. Но она так и не смогла выйти за пределы того образа, что был у нее перед глазами: внушительного вида дворцов, длинных, засаженных деревьями улиц, кажущегося порядка искусственного города.

Они переходили от квартала к кварталу, двигаясь вдоль неизменно широких и прямых улиц. Адхара плохо разбиралась в городах: ее знания ограничивались лишь Салазаром и Лаодамеей. Но она чувствовала, что все здесь какое-то неестественное. Было довольно странно, пройдя мимо прямоугольных дворцов, вдруг оказаться среди деревенских хижин из бревен и соломы, а каменные постройки неожиданно сменялись мраморными строениями. И это странное, чрезмерное, какое-то наигранное веселье и видимость жизни.

Амхал был прав, здесь не хватает истории.

Девушке на ум пришла ее собственная грустная история о том, как она из ниоткуда появилась на свет. Форма искусственной жизни, каким-то неведомым образом созданное существо — вот кто она на самом деле.

— А ты совсем ничего не помнишь? — спросил ее Мира, словно читая мысли девушки.

Адхара покачала головой:

— Первое, что я помню, — это луг. Время от времени появляются рассеянные сведения и умения, которыми я не в состоянии владеть как следует, и ни одного значимого воспоминания. Даже имя мне придумал Амхал.

Мира улыбнулся:

— Что ты о нем думаешь?

Этот прямой вопрос застал Адхару врасплох.

— Он — мой спаситель, — ответила она, хотя ей и показалось, что искренность этого заявления не могла вместить в себя все безграничное многообразие чувств, которые она испытывала по отношению к юноше.

— Это хорошо, что ты так говоришь. Амхал очень долго искал кого-нибудь, кто бы смог спасти его самого… И иногда мне кажется, что он еще не нашел.

Адхаре хотелось сказать, что она поняла это, что она это чувствует, но ей показалось едва ли не кощунством говорить об Амхале с человеком, который знал его намного лучше.

Что тебе о нем известно? Только потому, что ты провела с ним в пути не один день, ты полагаешь, что можешь судить о нем?

— Я верю в него, — добавил Мира, словно теряясь в разрозненных размышлениях. — Я всегда в него верил и хотел быть ему опорой. Но я осознаю, что мне это не всегда удается. Он ведь человек благородной души, ты согласна?

— Это безусловно, — ответила Адхара, пытаясь придать своему голосу больше уверенности.

Внезапно прямо перед ними возникло огромное здание библиотеки. Оно выглядело так, словно задыхалось от прижимавшегося к нему вплотную множества других строений. Это был утыканный шпилями стеклянный дворец, который Адхара видела еще по прибытии. Он был полностью построен из сатинированного стекла, почти непрозрачного снаружи. А там внутри едва просматривались размытые фигуры, маленькие цветные пятна, поднимавшиеся и опускавшиеся вниз либо стоявшие неподвижно, словно что-то рассматривая. Свет свободно проникал только сквозь отдельные отверстия в виде стрельчатых окон, проделанных в общей конструкции этого строения и покрытых прозрачным стеклом.

Адхара осмотрела все сооружение снизу вверх: его головокружительную высоту и упорядоченное многообразие шпилей, устремившихся в небо в виде закрученных спиралей.

— Красиво, не так ли? Это — подарок жителей Залении, — пояснил Мира и в противоположность сосредоточенному молчанию Адхары звонко ударил себя рукой по лбу. — Ну конечно, ты же не знаешь… Этот народ живет под водой в некоем подобии огромных стеклянных сосудов. Они много чего делают из стекла. Они долго были нашими противниками, а теперь, подумать только, дарят нам целые дворцы.

Мира усмехнулся, Адхара же была восхищена этим сооружением.

Мужчина вынужден был толкнуть ее легонько в спину.

— Можешь мне поверить, что внутри еще лучше, — шепнул он девушке.

Они подошли к высокой двери, похожей на резаную рану в громадном теле этого здания, и вошли внутрь.

Библиотека представляла собой бесконечное чередование коридоров и просторных помещений для консультаций. Книги стояли в шкафах из эбенового дерева, темный цвет которых контрастировал удивительным образом с сияющим окружением. Снаружи они были защищены стеклом, а иногда и решетками, и добраться до них напрямую в большинстве случаев не представлялось возможным. Мире и Адхаре потребовалось позвать одного из множества библиотекарей, каждый из которых, будучи закрепленным за своей секцией, приносил нужные тома и решал, за какое время они могут быть прочитаны. Адхаре показалось, что этот человек прекрасно разбирался в своем деле. Из-за постоянного пребывания среди книг его кожа стала цвета пергамента, а его худые хрупкие пальцы, казалось, предназначались только для того, чтобы аккуратно перелистывать пожелтевшие от времени страницы.

— Практически всем, что ты здесь видишь, мы обязаны одному-единственному человеку по имени Лонерин, личности почти легендарной в этих местах, — пояснил учитель Амхала, беря в руки нужные им тома. — Он сыграл очень важную роль в разгроме Дохора. Так вот, именно он собрал большую часть хранящихся здесь книг, и в первую очередь эльфийские тексты и рукописи Тиранно. Как жаль, что его работа была прервана так рано.

— А что с ним случилось?

— Он умер лет пятнадцать назад. Неизлечимая болезнь постепенно свела его в могилу. Жена Лонерина пыталась продолжить начатое им дело, но она слишком сильно поглощена религией. Она — Верховная Жрица Братства Молнии.

Мира замолчал на мгновение, но потом понял, что эти широко известные во Всплывшем Мире имена ни о чем не говорят Адхаре.

— Эта та самая религия, которую теперь исповедует большинство людей. Они поклоняются богу по имени Тенаар.

Дрожь пробежала по телу девушки. От этого имени что-то шевельнулось в ее душе, возникло ощущение тепла, а может, это было воспоминание.

— Шеврар… — пробормотала Адхара.

Мира резко обернулся:

— Как ты сказала?

Девушка посмотрела на него с недоумением:

— Не знаю… я вспомнила имя… Может, это мое? — спросила она с надеждой.

— Шеврар — это Тенаар на древнеэльфийском.

Но это открытие ни к чему не привело. Оно было подобно зажегшейся во тьме искорке, осветившей только очень ограниченное пространство вокруг себя.

Мира позаимствовал целую кучу книг. Страницы с геральдическими символами, исторические и религиозные манускрипты, перечни оружия. Им потребовалось не раз сбегать туда-сюда, чтобы сложить на столе все эти тома.

— А вы уверены, что сможете посвятить мне все это время? — спросила Адхара, как только они уселись за стол.

— Сегодня не моя очередь обеспечивать безопасность Дворца Совета, мы это делаем по очереди.

— И все же, вы очень любезны.

— Наверное, я это делаю не для тебя, а для моего воспитанника. У меня такое впечатление, что ты вызываешь в нем определенную симпатию, и только одному Богу известно, насколько ему это необходимо.

Адхара почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Ей очень хотелось стать хотя бы в какой-то мере полезной Амхалу.

— Это для тебя, — сказал Мира, пододвигая к девушке пару стопок книг. — А остальные — мне.

Адхара взяла одну и чихнула от поднявшейся с ее страниц пыли.

— А что мы конкретно ищем?

— Сведения о твоем кинжале. Я полагаю, что это необычное оружие принадлежит какой-либо семье или особой вооруженной группе. Следовательно, читать все подряд не нужно, а только то, что может заинтересовать нас в этой связи, понятно? В нашем распоряжении только один день — завтра мы уезжаем.

Адхара открыла лежавшую перед ней книгу. Ее смутил мелкий почерк, но она не отступила. Глубоко вздохнув, девушка принялась за работу.

Это занятие оказалось весьма изнурительным. Некоторое время спустя слова стали прыгать у Адхары перед глазами, вынуждая ее встряхивать головой. Бесконечные даты, неодинаковый почерк, то мелкий и четкий, то почти нечитаемый, и рисунки, подписи к ним, схемы… Адхара тонула в этих черных значках. Мира стоически погружался в чтение, ни единым жестом не выдавая своей усталости.

Весь этот труд для меня, поэтому мне нужно держаться.

Проникавший сквозь окна и стены свет стал приобретать иной оттенок. Неожиданно Мира подозвал Адхару:

— Пойди-ка сюда.

Адхара подняла голову, встала и, подойдя к Мире, заглянула в раскрытую книгу. Это был рисунок, увидев который она вздрогнула от неожиданности.

— Это — он!

— Точно, — спокойно сказал Мира.

— Что это?

— Ритуальный кинжал, используемый для обряда инициации в одной из сект под названием Недремлющие.

Адхара почувствовала, как сердце в ее груди забилось сильнее. Говорило ли это ей о чем-нибудь? Помнила ли она что-нибудь об этих людях?

— Однако здесь больше нет никаких описаний. — Мира обернулся к девушке. — Бросай все эти книги. Они больше не нужны. Нам надо разыскать сведения об этих Недремлющих.

Мужчина встал и, подойдя к библиотекарю, задержался возле него на некоторое время.

Адхара осталась наедине с изображением кинжала. Она прочла строчки с комментариями. Ничего сверх того, что рассказал ей Мира. Никакой информации о секте.

Недремлющие… Недремлющие…

«Я приду за тобой».

Девушка остолбенела. В ее мозгу, отчетливо и ясно, промелькнули эти слова. Теперь ее сознание стало заполняться. Она ощутила острую боль.

Темно. И я одна.

Новая стопка книг с грохотом обрушилась на стол, и это привело Адхару в чувство.

— Что еще? — спросил ее Мира.

Девушка с испугом посмотрела на него:

— У меня… было нечто вроде видения. Но я не знаю, что это… Какой-то голос сказал мне, что придет за мной.

— Быть может, к тебе в голову начинает что-то приходить. Давай продолжим. — С этими словами Мира уселся за стол. — Но прошу тебя, ищи только сведения о Недремлющих.

Адхара вернулась на свое место.

Они продолжили поиск.

— Библиотека закрывается.

Мира читал последние строчки последней книги, а у Адхары оставалось еще два объемистых тома.

— Мне очень жаль, но вам пора уходить, — настаивал библиотекарь.

Мира и Адхара скрепя сердце были вынуждены покинуть библиотеку. Адхара совсем выбилась из сил.

Они встретили Амхала в трапезной Дворца Объединенных войск; он также выглядел усталым.

— Что-нибудь нашел? — спросил его Мира.

— Совсем ничего, учитель. Я сделал все, как вы сказали, стараясь быть благоразумным. Никто ничего не знает об этом. Не было ни случаев бегства рабов, ни каких-либо похищений. В настоящее время в этих местах преступность процветает. Ну а вы?

Мира потянулся, а потом рассказал о своих весьма успешных поисках.

Амхал, казалось, воспрянул духом.

— Отлично!

Видя реакцию Амхала, девушка вновь воодушевилась. Она слишком устала, чтобы до конца осознать, что ей удалось отыскать еще одну деталь в мозаике своего прошлого.

— Неплохое начало, — заметил Мира. — Но почему у нее оказался этот кинжал? Она что, принадлежала к Недремлющим, кто бы они ни были? Или была похищена ими?

— Нужно продолжить поиски, — заключил Амхал.

Мира бросил на него неодобрительный взгляд:

— Завтра мы возвращаемся домой.

Эта короткая фраза положила конец их разговору. Адхару охватило уныние.

— Но… мы не можем останавливаться, — заметил Амхал. — Во всяком случае, не сейчас, когда все так хорошо начало складываться.

— Верно. Она не должна останавливаться. А у нас есть свои обязательства.

Адхара переводила взгляд с одного на другого. Она научилась ценить человека, который потратил на нее целый день. Что же это было на самом деле: некое подобие жестокой игры?

— Тогда почему мы ей помогали?

— Потому что у нас была такая возможность. Но у нас есть еще и обязанности.

Амхал откинулся на спинку стула. У него больше не было аргументов.

Мира повернулся к Адхаре:

— Ты же видела, как это делается, верно? Завтра ты можешь вернуться в библиотеку и отыскать книги, которые мы еще не просмотрели.

Девушка побледнела. Неужели ей придется остаться одной в этом городе? Где она будет жить? Где возьмет деньги на жизнь?

— Значит, вы закончили? — пробормотала она.

Амхал собрался что-то сказать, но Мира его опередил:

— Я этого не говорил.

Адхара прикусила губу:

— Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я очнулась на том лугу, а мое положение ничуть не улучшилось. Я вспомнила, что такое ложка и как ею пользоваться, вспомнила, как вскрывать замки и что Шеврар — это эльфийское название бога Тенаара. Но я ничего не помню о себе самой, о моем лице и о том, кто я такая. И теперь, когда замаячил проблеск надежды, след… — Девушка опустила ложку в тарелку с супом. — Это все равно что не существовать на этом свете, — повторила она слова, сказанные ею Амхалу несколько дней тому назад. — Будто бы я — пустое место. А мне нужно знать, кто я.

Мира невозмутимо слушал ее.

— Мы сделали все возможное.

Это справедливое замечание заставило Адхару устыдиться своих слов. Но она чувствовала, что в действительности никто не понимал всей глубины ее трагедии.

— Я не предлагаю тебе сдаться. Я говорю о том, что тебе нужно найти свой путь. У нас с Амхалом одни задачи, а у тебя другие. Конечно, прошлое очень важно, но самое главное — это устраивать свою жизнь в настоящем. Тебе нужно начать это делать. Мы должны уйти, а ты — выбрать, что делать дальше: найти работу и продолжать поиски. Пора выходить за пределы круга, в котором ты находишься. Ты не существуешь, потому что еще не обрела себя как личность.

Адхара опустила глаза в тарелку. Как обрести себя как личность, когда вокруг тебя только груда обломков?

Все оставшееся время они ели в полной тишине.

Амхал так и не смог заснуть. Его преследовало то неприятное воспоминание о тревожном сне, оставшееся после предыдущей ночи, и некоторое волнение по поводу предстоящего отъезда…

Но больше всего его беспокоила Адхара. На следующий день им придется расстаться. И это производило на него какое-то странное действие. Они вместе пережили самые значимые события их путешествия, и Адхара была… Он не мог выразить, кем она для него была, такая чистая, беззащитная… Но, главное, она нуждалась в нем.

Юноша встал, наспех натянул штаны и вышел. Помедлив немного, он постучал в дверь Адхары.

Девушка открыла почти сразу. Увидев ее красные глаза и растрепанные волосы, Амхал почувствовал, что его охватывает стремительно нарастающая волна нежности. Ему захотелось обнять ее.

— Можно?

Адхара молча позволила ему войти.

— Он делает это не специально. Он всегда знает, что говорит, понимаешь? Все, что бы он ни сказал тебе, — это ради тебя же самой. Он и со мной ведет себя так же.

Адхара нервно заламывала руки, сидя на кровати. Затем она подняла голову:

— Ты действительно его любишь…

— Он мне как отец, — не без гордости ответил Амхал.

Девушке вновь явственно пришла на ум вчерашняя сцена возле фонтана.

— Он просто хочет, чтобы ты нашла свой путь.

Вспышка ярости промелькнула в необыкновенных глазах девушки, вернувших себе свой прежний будоражащий цвет.

— И что мне теперь делать? У меня нет денег, я не умею ни о чем договариваться и чувствую себя просто выброшенной в неизвестный мне мир. А он говорит мне: «Выкручивайся сама». А что я делала до этого в лесу или в Салазаре? Но одна я не справлюсь!

— Тогда пошли с нами. — Эти слова слетели с его губ машинально, погрузив обоих в глубокое молчание.

Девушка посмотрела на Амхала, вытаращив от удивления глаза.

— В Макрате много хороших библиотек. Не таких, как эта, но все же довольно приличных. Библиотека принца, что находится в королевском дворце, очень богатая. И при дворе всегда есть возможность найти работу.

Адхара ответила не сразу.

— Ты говоришь правду? — прошептала она наконец.

Амхал решительно кивнул:

— Для тебя тот город будет таким же чужим, но, по крайней мере, там будем мы… и я.

Он чувствовал себя довольно глупо. Их обоих ничто не связывало. Он спас девушке жизнь, ну и что? В конце концов, это был его долг. Но тогда почему его тянуло к ней, почему он хотел быть с ней рядом?

Потому что она нуждается в тебе.

Адхара размышляла.

— А я не помешаю вам?

— Нет, конечно.

Потом наступила тишина, показавшаяся Амхалу бесконечной.

— А завтра в котором часу?

Юноша вздохнул с облегчением:

— Я разбужу тебя.