Прекрасная спасительница

Глава 12

Солнце уже стояло высоко, когда Рейф объявил привал. Он отыскал уединенное место неподалеку от пенистого ручейка.

— Теперь мы можем спокойно отдохнуть и перекусить, — сказал Рейф, спешиваясь и снимая с лошади Анджелу. Он отвязал от седла мешок с припасами и вынул старенький котелок для кофе. — Пойди умойся, а потом набери воды. И не забудь наполнить флягу. Я разведу костер и поджарю бекон.

Анджела бросила на него свирепый взгляд, вырвала котелок и зашагала прочь. Рейф смотрел, как она идет к ручью, и тихонько фыркнул. Он забыл захватить ее шляпу, и теперь щеки у нее покраснели от солнца. Но Ангел скорее упадет в обморок от солнечного удара, нежели пожалуется. Он смотрел, как соблазнительно колышутся под юбкой ее бедра, и его улыбка стала шире.

Он вспомнил, как ее хрупкое тело выгибалось под его жадными руками, когда он гладил и ласкал ее. Особенно отзывались ее груди. От одной мысли о том, как ее соски твердели под губами, он пришел в возбуждение.

Увидев, как Анджела опустилась на колени у самой воды и плещет водой себе в лицо и в вырез блузки, Рейф судорожно сглотнул. Он был готов швырнуть Анджелу на спину и любить ее прямо здесь, на жесткой земле. Пришлось отвернуться. В теперешнем настроении, полагал он, она отвергнет его.

Тяжело вздохнув, он смотрел, как она пробирается сквозь кустарник, и вернулся к своим обязанностям. Когда костер хорошо разгорелся, он уединился за деревьями, потом умылся в ручье. Вернувшись, нарезал бекон и поджарил его на сковородке с длинной ручкой. Анджела подошла с котелком для кофе и повесила его кипятиться, а Рейф возился с костром.

— В мешке есть черствые бисквиты, — сказал Рейф. — Они сгодятся?

— Если из моей кухни, то они вовсе не черствые, — фыркнула Анджела. — Я только вчера их испекла.

Когда кофе сварился, они уселись на земле и приступили к своей скудной трапезе. Потом Анджела вымыла оловянные тарелки и сложила серебряные приборы, а Рейф все упаковал. Рейф снял с себя шляпу и надел ее на голову Анджеле.

— Это для чего?

— Я забыл твою шляпу. Не хочу, чтобы тебя хватил солнечный удар или чтобы твоя нежная кожа обгорела.

— А как же ты?

— У меня кожа уже загорела, да она и погрубее твоей. Я обойдусь. Возьми шляпу; в первом же городишке я куплю тебе новую.

Он помог ей забраться в седло, взял ее поводья и вскочил на своего жеребца.

— Я вполне в состоянии сама держать свои поводья, — запротестовала Анджела.

— Ты обещаешь мне, что не убежишь обратно на прииск? Она сжала губы.

— Этого я не могу обещать, Рейф Гентри, и ты это знаешь.

— Тогда я буду держать их до тех пор, пока возвращение назад не станет невозможным, — ответил Рейф и погнал свою лошадь. — Мы проведем ночь около Пуэбло, а рано утром снова двинемся в путь. Я хочу миновать этот город, пока его жители не проснутся.

За весь этот долгий день они больше не проронили ни слова. Когда солнце село и фиолетовые тени протянулись по земле, Рейф нашел превосходное место для стоянки рядом с мелкой речушкой, через которую они только что переправились. Склон обрыва укрывал и от непогоды, и от хищников.

— Можешь искупаться, если хочешь, пока я позабочусь о лошадях, — предложил Рейф, указывая жестом на реку. — Не медли и не заходи слишком далеко. Мыло и полотенце у меня в сумке. Анджела молча кивнула.

— Сколько еще времени ты будешь истязать меня молчанием? — спросил Рейф, подняв бровь и глядя на Анджелу. — Ведь, в прериях, чертовски одиноко, когда не слышишь человеческого голоса.

— Я все еще сердита на тебя, Рейф Гентри. Ты высокомерный, властный себялюбец. Ты не смеешь подчинять меня своей воле.

— Подчинять тебя? Если бы я на самом деле хотел подчинить тебя своей воле, я сорвал бы с тебя одежду и завалил прямо здесь. Потом мы бы с тобой занимались любовью до полного изнеможения.

Анджела раскрыла рот и попятилась.

— Я… я… — Она не могла ничего произнести.

Резко повернувшись, она бросилась к реке и побежала, хотя Рейф и не думал преследовать ее. Она опустилась у воды на колени и подождала, пока дыхание не выровняется.

Слова Рейфа разбудили видение, которое навеки запечатлелось в ее голове. Перед ее мысленным взором предстал Рейф, обнаженный, с переплетенными змеями мышц на торсе и на спине, Рейф в состоянии крайнего возбуждения. Она закрыла лицо руками и застонала; при мысли о том, как он овладевает ею, лицо ее вспыхнуло, и она плеснула в него холодной водой.

Ей страшно хотелось искупаться, но не хотелось раздеваться, потому что Рейф мог наблюдать за ней. И она пошла по берегу, ища укромное местечко. Изгиб реки предоставил ей желанное укрытие. Оглянувшись, Анджела сняла с себя всю одежду, кроме сорочки, и попробовала воду ногой. После жаркого дня, проведенного в седле, река казалась восхитительно прохладной, и Анджела, держа в руке мыло, направилась дальше, пока не погрузилась до пояса.

Наклонившись, она долго мыла и полоскала волосы. Поколебавшись, все же сняла сорочку и бросила ее на берег. Потом намылилась и села на усыпанное гравием дно, чтобы ласковые струи воды омывали ее. Она так долго нежилась в освежающей влаге, что потеряла всякое представление о времени. Если бы не голод, она могла бы не один час провести в воде.

Услышав неподалеку тихий звук, Анджела мигом очнулась от своих грез. Может, это хрустнул сучок? Панический страх охватил ее. Может, этот звук ничего не значил. А может, это индейцы. Или какой-то зверь пришел на водопой. В любом случае она подвергалась большой опасности. Она с тоской посмотрела на свою одежду, оставленную на берегу. Голый человек так беззащитен!

И тут она увидела индейца. Он не двигаясь стоял на противоположном берегу. Его приземистое мускулистое тело было раскрашено и слегка прикрыто набедренной повязкой. В коричневых пальцах он держал лук. Его темный взгляд нашел Анджелу, и она затаила дыхание. Ей хотелось закричать, но голос пропал.

На ватных ногах она медленно стала пятиться к берегу. Индеец смотрел на нее внимательно и испытующе. Это пугало и действовало на нервы.

— Не делай резких движений.

Немыслимая радость охватила Анджелу, когда она увидела на берегу Рейфа. Никого сейчас она не желала так увидеть, как его. Сердце у нее упало — она заметила, что на нем нет ремня с револьверами.

— Что мне делать? — дрожащим голосом спросила Анджела.

— Вряд ли он один. Наверное, где-то рядом находится in ряд его воинов.

Анджела бросила взгляд на индейца и задрожала.

— Может, он никогда не видел белой женщины.

— Голой, наверное, нет, — расхохотался Рейф.

— Сейчас не время шутить, Рейф Гентри.

— А я и не шучу, Ангел. Я пытаюсь придумать, как нам выбраться отсюда и спасти свои шкуры. Надеюсь, темнота сыграет нам на руку.

Анджелу колотил озноб. Тени стали темнее, и от ночного воздуха по коже у нее побежали мурашки.

— С-сколько мне придется стоять вот так?

Рейф посмотрел на индейца.

— Хватит. Я думаю, он один. Или слишком далеко от своих. Он, наверное, тоже не ожидал нас здесь встретить. Иди ко мне.

— Я голая.

— Тут ничего не поделаешь. Ну же, Ангел! Давай.

Анджела шла, сосредоточенно переставляя ноги. Индейцы убили преподобного Конрада и его жену. Неужели они с Рейфом станут их новыми жертвами? Преодолев страх, она направилась к Рейфу, молча благословляя окутавшую ее темноту.

Вода стекла с ее бедер, талии, колен. Теперь она доходила только до щиколоток. Анджела вышла из воды и протянула руку за полотенцем, которое держал Рейф.

— Возвращайся в лагерь. Сию же минуту, — приказал он. — Я принесу твою одежду. — Он не отрывал взгляда от безмолвного индейца, стоявшего на другом берегу.

Внезапно тот испустил вопль, от которого стыла в жилах кровь, и плюхнулся в воду.

— Он идет сюда! — испугалась Анджела.

— Уходи! — крикнул Рейф. — Я сам разберусь.

Анджела повернулась и побежала, не обращая внимания на острые сучья и шиповник, раздирающие ее нежные ступни. Ей было страшно оставлять Рейфа одного с индейцем, но что же она могла поделать?

Вернувшись в лагерь, она достала чистую одежду и торопливо оделась. Движимая страхом за Рейфа, она принялась искать его оружие и заметила кобуру, лежащую рядом с его седельными сумками. Она осторожно вынула один револьвер. Не обращая внимания на боль в израненных ногах, она снова направилась к реке. Анджела плохо разбиралась в оружии, но знала, что сумеет выстрелить ради Рейфа.

Она замерла как вкопанная, увидев, что Рейф сцепился с индейцем врукопашную. Она подняла револьвер, но тела борющихся так сплелись, что она побоялась стрелять во врага, чтобы не задеть Рейфа. В слабом свете ущербной луны Анджела почти не видела, кто побеждает. Сердце чуть не выскочило у нее из груди, когда блеснуло лезвие ножа.

Мужчины покатились по земле, и различить кто где стало еще труднее. Анджела беспомощно опустила револьвер. Теперь она ничем не могла помочь Рейфу. Она казнила себя, не замечая, как слезы льются по щекам. Если бы она не отошла так далеко от лагеря, если бы не плескалась так долго, может, все бы и обошлось.

Сдавленный крик вырвался из ее горла, когда лезвие ринулось вниз. Не зная, у кого нож, Анджела опасалась худшего. Оба противника внезапно застыли; тяжелое дыхание и свирепые звуки ударов стихли. Анджела вдруг заметила какое-то движение; один из мужчин поднялся с земли. Из груди у нее вырвался вздох облегчения.

— Рейф! Слава Богу!

Рейф присел над мертвым индейцем, стараясь отдышаться. Он хотел сердито отчитать Анджелу за непослушание, но не смог. Индеец оказался невероятно мощным, его силы удесятерились от желания заполучить ее. Наконец Рейф выпрямился и раскрыл объятия.

— Рейф! Ах, Рейф, я решила… я боялась… слава Богу, ты цел и невредим, — повторила Анджела.

Он притянул ее к себе.

— Я велел тебе оставаться в лагере, — сурово сказал он. Но за показным гневом скрывалась радость от того, что с Анджелой ничего не случилось. Потом он заметил револьвер у нее в руке и тяжело вздохнул. — Надеюсь, ты не собиралась стрелять?

Она спрятала лицо у него на груди.

— Я только хотела помочь, — послышался ее приглушенный ответ.

— Ты когда-нибудь стреляла в темноте?

— Ну… нет, но я знаю, как это делается.

Он возвел очи горе.

— Значит, мне нужно возблагодарить небеса. Пошли поищем твою одежду и уберемся отсюда. Другие индейцы могут отправиться искать его.

— А он действительно мертв? Я так испугалась. Я не могла рассмотреть, в чьих руках был нож.

— Он мертв, — сухо отозвался Рейф.

Он не собирался рассказывать Ангелу, что был на волосок от гибели. Он чувствовал, что воротник его рубашки промок от крови, текущей из раны. Порез, уходивший наискосок от уголка правого глаза к уху, был неглубоким, но кровь текла ручьем. Рейф радовался, что Ангел этого не видит, потому что знал — перепугается до смерти.

Анджела села на камень и натянула ботинки, пока Рейф подбирал ее одежду. Потом они направились к лагерю. Рейф заметил, что Анджела хромает.

— Ты поранилась? — Она отрицательно покачала головой. — Почему ты хромаешь?

— Я… Ничего страшного.

Внезапно до Рейфа дошло, что Ангел проделала дорогу до лагеря и обратно босиком. Наверное, ноги у нее сильно изранены. Не дав ей возможности возразить, он обнял ее и взял на руки.

— Ч-что ты делаешь? — зашипела Анджела.

— Тебе очень больно? Твои бедные ножки, наверное, сильно исколоты.

— Я прекрасно себя чувствую. Это ты боролся с индейцем не на жизнь, а на смерть. — Она коснулась его лица и тут же горестно вскрикнула: — Ты ранен!

— Ничего особенного. У меня в сумках есть мазь. Перед тем как пуститься в дорогу, я намажу мазью ссадины на твоих ногах. Теперь здесь слишком опасно оставаться. Наверное, друзья нашего индейца уже хватились его и отправились на поиски. Когда они найдут его мертвым, они бросятся за нами.

— А как же твое лицо?

— Все в порядке. Кровь почти не течет.

Они пришли на стоянку. Рейф усадил Анджелу на ствол поваленного дерева.

— Посиди здесь, пока я поищу мазь.

Он скоро вернулся, снял с Анджелы башмаки и старательно втер в ее ступни успокаивающую мазь. Закончив, он сказал:

— Я загашу костер и соберу вещи.

— Я могу помочь.

Рейф затаптывал остатки тлеющих углей. Голос его прозвучал почти сердито:

— Я сам все сделаю. Когда ты наконец научишься подчиняться приказам?

— Когда ты разучишься их отдавать, — в тон ему ответила Анджела.

С нарочитым вызовом она проковыляла к своим седельным сумкам и принялась запихивать в один из карманов грязную одежду. Рейф скрипнул зубами и, ничего не ответив, начал торопливо седлать лошадей.

Ему следовало бы знать, что Ангел не станет его слушаться. Он велел ей оставаться в лагере, а она вернулась, подвергая себя опасности. Индеец мог использовать ее как щит и утащить с собой. И тогда Рейф уже ничего не мог бы поделать. При одной мысли об этом он содрогнулся.

Рейф в мгновение ока закончил сборы и приготовился к отъезду. Он помог Анджеле сесть в седло, потом отдал ей поводья.

— Навряд ли ты захочешь избавиться от меня, когда вокруг рыщут индейцы, — усмехнулся он, прыгнув в седло. — Я буду указывать дорогу.

— Куда мы едем?

— Как можно дальше отсюда. Может быть, нам придется провести в дороге всю ночь, чтобы оторваться от них. Мы заберем немного в сторону, но это гораздо лучше, чем оставаться здесь.

Они ехали до тех пор, пока солнце не поднялось над равнинами. Рейф понимал, что Анджела, должно быть, измучена, да он и сам страшно вымотался. Оглянувшись, он увидел, что Анджела клонится набок, сидя в седле. Придержав свою лошадь, он протянул руку и пересадил Анджелу в свое седло. Она легко вздохнула и прислонилась к Рейфу спиной. Никогда в жизни ему не было так хорошо.

Вскоре Рейф заметил скалы необычных очертаний; они могли бы послужить хорошим укрытием. Место походило на сад из камней, которые были как попало прислонены друг к другу.

Он направил лошадей в глубь скопления этих высоких камней и остался вполне удовлетворен своим выбором. Между двумя камнями бежал маленький ручеек, и Рейф решил, что им ничего больше и не нужно, поскольку в обеих флягах булькала вода.

Он осторожно спешился, удерживая Анджелу в седле. Потом опустил ее на землю и раскатал постели. Он подумал, что сначала следовало бы подкрепиться, но Ангел так крепко спала, что Рейф решил подождать. Отдых важнее.

Он осторожно уложил Анджелу, снял с нее башмаки и осмотрел ноги. При виде синяков и царапин он помрачнел, вынул из седельных сумок мазь и еще раз смазал все раны. Потом укрыл возлюбленную одеялом и улегся рядом, обняв ее.

Солнце клонилось к закату, когда Анджела проснулась. Она села и огляделась, совершенно не понимая, где она и как сюда попала. Она потянулась и тут же пожалела об этом. Каждая косточка в теле болела и ныла. Что случилось? Последнее, что она помнила, — ровная рысь кобылки и сильные руки Рейфа, сжимающие поводья. Она помнила темноту, потом свет, а после — ничего. Пустой желудок громко напомнил о себе, и она поняла, что умирает с голоду.

Бросив взгляд на Рейфа, она увидела, что тот все еще сладко спит. Его гладкий лоб еще не избороздили морщины забот и лишений, а темные ресницы, мирно покоившиеся на щеках, были слишком длинными и густыми для мужчины. Рейф пошевелился во сне, и Анджела увидела кровавую дорожку, сбегавшую от уголка его глаза к мочке уха.

Ее испуганный крик разбудил Рейфа. Он вскочил и потянулся к револьверам.

— Что такое? Неужели индейцы обнаружили наше укрытие?

— Твое лицо! Что он с тобой сделал?

— А, это, — отозвался Рейф, пожав плечами. — Ничего серьезного.

— Этот шрам у тебя останется на всю жизнь. Разреши, я помогу тебе.

— Не суетись, Ангел. Шрамы украшают мужчину. Сейчас нам нужно позаботиться о более важных вещах. У меня живот просто прилип к спине. Давай сообразим чего-нибудь поесть.

— А где мы?

— Спрятались среди нагромождения камней. Это лучшее, что я сумел найти. Дальше ехать ты бы просто не смогла. Посиди спокойно, пока я соберу поесть. Поедим по-дорожному — боюсь, что костер пока разводить не стоит.

— Дай я помогу, — сказала Анджела вставая. Боль в исцарапанных ногах немедленно напомнила о себе. С жалобным стоном Анджела села обратно.

— Я же велел тебе сидеть спокойно, — сердито обернулся к ней Рейф. — Когда-нибудь ты научишься делать то, что Я говорю?

— Сомневаюсь, — фыркнула Анджела. — Намочи полотенце и принеси сюда, я оботру тебе лицо. Я не стану есть, пока не посмотрю, как там твоя рана.

С минуту Рейф буравил ее суровым взглядом, но решил не спорить.

— Ладно.

Он полил мочалку водой из фляги, подал ее Анджеле и уселся на стволе.

— Делай свое дело, женщина.

Анджела осторожно прикасалась к ране, смывая кровь и грязь. Закончив, она отстранилась и внимательно оглядела дело рук своих. Хоть рана и неглубокая, после нее непременно останется шрам, подумала Анджела. Но шрам скорее добавит капельку романтики грубоватой привлекательности Рейфа, чем испортит его красивое лицо.

— У тебя есть какое-нибудь снадобье для заживления ран?

— Может, та же мазь, которой я намазал тебе ноги? — предложил Рейф. И когда Анджела кивнула, он сказал вставая: — Сейчас принесу.

— Я хочу наложить парочку швов, — сообщила Анджела, когда Рейф вернулся.

Он попятился, делая вид, что испуган.

— Не желаю, леди, чтобы вы приближались ко мне с иголкой. Я проживу и со шрамом.

— Он ничуть не уродует тебя, — осмелилась заметить Анджела.

Рейф презрительно рассмеялся.

— Если ты хочешь подлизаться, этот номер не пройдет. Я чертовски сердит на тебя за то, что ты меня не послушалась, ушла слишком далеко от лагеря. Тебе повезло, что я вовремя отправился тебя искать.

— Мне хотелось уединиться, — робко возразила Анджела. — Мне и в голову не пришло, что здесь есть индейцы.

Рейф насмешливо ухмыльнулся.

— Уединиться? Да я видел тебя всякой, Ангел. Чего же ты стеснялась?

Он провел пальцем по ее щеке, и Анджела прерывисто вздохнула. Он посмотрел ей в глаза и обхватил ладонью ее грудь. Изучающе глядя ей в лицо, он потрогал твердый холмик и улыбнулся про себя, когда ее глаза закрылись и тихий стон сорвался с губ. Она не так неприступна, какой стремится показаться.

Господи, как он хочет ее! Прошло уже так много времени с тех пор, как он в последний раз ласкал Ангела. Нагнувшись ближе, он поцеловал ее закрытые глаза и мягкие дрожащие губы.

— Позволь мне любить тебя, Ангел.

Она подняла на него встревоженный взгляд. Его серебряные глаза казались полупрозрачными окнами, за которыми угадывались жажда и томление. Зачарованная Анджела была не в состоянии противиться.

Она неровно дышала и тщетно старалась успокоиться. Рейф наклонялся все ближе, так близко, что она уже ощущала жар, исходящий от его тела.

Ах, она совершенно теряла волю, когда речь шла о Рейфе. Он уложил ее на раскатанную постель и склонился над ней. Его руки нашли ее груди, его губы впились в ее губы. С тихим коротким стоном она бесстыдно выгнулась навстречу жаркому, влажному, жадному поцелую. Их языки встретились и переплелись.

— Я хочу тебя голой, — прошептал Рейф.

Он быстро раздел ее, торопясь сорвать с нее всю одежду до единой. Она нетерпеливо извивалась, а он сидел на корточках и внимательно смотрел на нее.

— Твое тело — само совершенство, — пробормотал Рейф. — В тебе нет ни единого изъяна. Надеюсь, что когда-нибудь услышу, как ты своим дивным голосом поешь колыбельную нашему сыну.

Анджела замерла. Понимает ли Рейф, что сказал?

— Ты хочешь, чтобы мы с тобой оставались женатыми? И жили вместе как муж и жена? И ты перестанешь скрываться от полиции?

— Я что-нибудь придумаю. Помоги мне, — прошептал он, расстегивая брюки.

Анджела окинула его жадным взглядом. Его широкие Плечи и крупный торс, стройные бедра и длинные ноги вызывали у нее восхищение. Она опустила глаза ниже.

Рейф проследил за ее взглядом и улыбнулся.

— Потрогай.

Она для пробы провела по его вздыбленной плоти кончиком пальца сверху вниз и обратно. Рейф застонал, словно прося о большем. Анджела послушалась, обхватила его пальцами, крепко сжала.

Рейф заскрипел зубами. Дыхание его стало хриплым и затрудненным, кровь в жилах закипела. Он был вынужден взять себя в руки, иначе все кончилось бы слишком быстро.

— Хватит, — сказал он сдавленным голосом, убирая ее руку. — Мне хочется, чтобы все продолжалось как можно дольше.

Наклонившись вперед, он взял губами ее твердый сосок и начал его ласкать. Он сосал, щипал и лизал, пока Анджела не погрузилась в бушующее море наслаждения и боли. Его пальцы вцепились в шелковистое руно между ее бедер.

Анджела испустила громкий бесстыдный вопль, когда его палец скользнул внутрь. Она дрожала от головы до пят, сгорая на медленном огне страсти. Когда он наклонил голову и коснулся кончиком языка маленького вспухшего бугорка, ее желание стало нестерпимым.

— Рейф! Прошу тебя. Возьми меня. Сейчас же.

Словно не услышав, Рейф продолжал свое дерзкое вторжение. Когда Анджела решила, что сейчас рассыплется от невыносимо сладостной муки, он раздвинул коленом ее бедра и коснулся ее кончиком своей плоти. Он приподнял ее бедра и глубоко вошел в нее.

Из горла ее вырвался крик. Она пылко поднялась навстречу. Ничто не имело сейчас значения, кроме отчаянной потребности добраться до вершины наслаждения. Ни с чем не сравнимое блаженство охватило ее, она выгнулась и закричала.

Рейф услышал крик Анджелы, и это подстегнуло его. Теперь он позволил себе тоже получить удовольствие.

Рейф выждал, пока сердце его не забилось ровно, потом скатился и лег рядом с Анджелой. Глаза его закрылись, и он провалился в забытье.

Спустя столетия — а может, то было всего лишь несколько мгновений — Рейф почувствовал, как что-то коснулось его лица. Испуганно вздрогнув, он открыл глаза. И улыбнулся, увидев склонившуюся над ним Анджелу. Она легко провела пальцами по его ране и нежно поцеловала ее.

— Тебя ранили по моей вине, Рейф. Ты был прав. Мне не следовало уходить так далеко от лагеря.

— Не думай об этом, любимая. По крайней мере мне больше не нужно беспокоиться, как бы ты не сбежала. Вряд ли ты захочешь вернуться на «Золотой ангел», ведь теперь ты понимаешь, как это опасно.

— Наверное, ты прав, — с сокрушенным видом согласилась Анджела.

Рейф насторожился и внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Мне не нравится твой взгляд, Ангел. Что ты задумала?

— Я не собираюсь возвращаться одна, но ты можешь проводить меня. Мы не так далеко отъехали. За это время Энсон мог обокрасть меня до нитки. Он мог даже воспользоваться моим отсутствием, чтобы перевести прииск на имя моего отчима.

Хищный блеск загорелся в серебряных глазах Рейфа.

— Хм, это интересно. Если ты постараешься уговорить меня тем же, я, пожалуй, соглашусь. — И он потянул ее к себе. — Давай, милая, действуй. Я не могу больше ждать.