Прекрасно в теории

Глава пятая

– И не забудьте, что срок сдачи работ до завтра, – сказал мистер Эллиот. Был полдень понедельника, и оставались считаные секунды до последнего звонка. – И никаких продлений без чрезвычайно уважительной причины. «Я слишком устал» – не одна из них. Пожалуйста, запомните, я не ваш папа и не люблю вас, поэтому призывать к моей человечности бесполезная трата времени, которое вы можете потратить на выполнение домашней работы. Всем понятно?

Послышалось несколько недовольных шепотков, но ни одного восторженного. Я оглянулась и поймала взгляд Брук, сидевшей впереди меня. Она состроила драматичную гримасу. Прозвенел звонок, заскрипели стулья, и все вскочили со своих мест, скрипя ботинками и зовя друзей через весь кабинет. Мистер Эллиот повысил голос, чтобы его было немного слышно сквозь эту какофонию.

– Это не упражнение на экономию бумаги, поэтому призываю вас считать слова. Как бы я ни ценил вашу заботу о том, чтобы дать мне меньше работы, которую, замечу, я делаю в свое свободное время после ужина. Если вы не можете написать больше половины страницы о символизме, я потеряю свое лицо. А я ненавижу терять лицо потому что миссис Джоржсон всегда замечает это и докапывается до меня на рождественской вечеринке. Вы хотите испортить мне Рождество?

Выйдя из класса, я остановилась и, пока ждала Брук, прижалась к стене, уклоняясь от загорелых учеников в темно-синей форме, хлынувших в коридор. Она предупредила меня перед уроком, что хочет задержаться, чтобы задать вопросы по эссе, и сегодня она должна была подкинуть меня до дома, так как мама оставалась на совещание, а у Эйнсли занятия шли до половины пятого.

Я немного залипла, пока ждала, и внезапно мое внимание привлекли Финн и Броэм, идущие по коридору вместе с друзьями, Хантером и Люком.

Броэм и Финн были неофициальными лидерами их стаи. Вместе они выглядели так как если бы щенок подружился с очень злым котом. Пока Броэм, едва реагируя на шутки и болтовню друзей, вышагивал по коридору, Финн подпрыгнул, хлопнув Броэма по плечу, выхватил телефон Хантера из рук и что-то прочитал вслух на радость Люку.

Я не собиралась пялиться так пристально, но не могла не задаться вопросом, что же, черт возьми, щенок увидел в коте. Затем кот заметил меня, и я застыла, пойманная на месте преступления.

Он смотрел мне в глаза, и я подумала, что, может, мне стоит помахать или что-то в этом роде? Но что, если Финн заметит и спросит, откуда мы знаем друг друга? И что, если Броэм признается, и Финн расскажет каждому встречному, и тогда моя жизнь будет разрушена?

Я не помахала. И Броэм тоже.

Я оторвала взгляд, когда кто-то обнял меня сзади, и все наполнилось духами Брук с ароматом мускатной ванили. Она качала меня из стороны в сторону, напевая мое имя.

– Да? – Я рассмеялась, вывернувшись из ее хватки, и повернулась к подруге лицом. Сегодня она выглядела особенно притягательной, с ее длинными темными волосами, падающими свободными волнами, подведенными глазами и озорным блеском улыбки. Мой желудок подпрыгнул, и улыбка расплылась настолько широко, насколько позволяли щеки. Ей не обязательно было прикасаться ко мне, но она это сделала. Это что-то значило? Хотела ли она обнять меня так же сильно, как я ее?

– Итак, – сказала она, наклонив голову и постукивая ногой о ногу, как делала всегда, когда хотела попросить об одолжении.

– Итак? – Я скрестила руки на груди и прислонилась к стене.

Она шагнула вперед, чтобы сократить расстояние между нами, и смесь надежды и восторга пронзила меня. В этот момент все вокруг исчезло, и единственным, что для меня существовало, была Брук.

– Я знаю, что вела себя паршиво и оскорбила твои навыки в написании эссе, – сказала она. Я чувствовала тепло ее тела.

– Да, это было очень обидно. С тех пор я плачу каждый день перед сном.

– Мне очень жаль, что так вышло. В любом случае я безнадежна. Еще не поздно принять твое предложение помочь?

Ну и дела. Если Брук признала поражение – или, по крайней мере, грядущее поражение, – она, должно быть, и правда в отчаянии. Я открыла рот, чтобы сказать «конечно, я помогу» прежде, чем она закончила говорить, но вспомнила, что не могу. Мы с Броэмом договорились встретиться после его тренировки. Я, конечно, могла отменить, но родители воспитали меня так, что отменять все в последнюю минуту считалось чертовски грубым.

Проблема была в том, что я не могла рассказать Брук о своих планах на вечер.

– Эм… я, это… Я занята, – сказала я вяло.

Лицо Брук вытянулось, и мир начал рушиться. Чертов Броэм, чертов, чертов Броэм.

– А, – сказала она.

– Я обещала Эйнс помочь с видео.

Я только что соврала Брук. Я никогда ей не лгала. И могла остановиться на «я занята». Но просто сказать, что занята, звучало бы так, будто я отшила ее, и я не могла допустить, чтобы Брук подумала, что я не хочу видеть ее, когда это далеко не правда.

– Все в порядке. Я справлюсь. Думаю, что мне просто нужно сесть и сосредоточиться. – Это прозвучало неубедительно. Но, видимо, она боялась не справиться. Она не стала бы просить о помощи, если это не было бы последней надеждой.

– Если тебе нужна помощь, в английском я разбираюсь великолепно.

Голос раздался позади меня, и мы с Брук подняли головы, чтобы посмотреть, кто это.

Это была Рейна. Она стояла, неловко глядя в пол и дергая концы своего слишком тугого хвоста. Это было на нее не похоже. Обычно она была решительной и уверенной в себе – когда она проталкивалась сквозь толпу, это немного напоминало бег быка. Здесь и сейчас она казалась неуверенной.

Если я была шокирована услышанным, то Брук и подавно.

– Эм… а-а. Привет, Рей.

– Привет. – Глаза Рейны на мгновение вспыхнули, но она даже не улыбнулась. – Ты читаешь «Бегущий за ветром», да? Мистер Эллиот задает это каждый год. Я не занята сегодня вечером, так что… Буду рада помочь.

Казалось, ей было больно произносить эти слова.

– Помочь… мне? – хлопая глазами, спросила Брук. Я не винила ее. Отношение Рейны к Брук варьировалось от легкого презрения до откровенного отвращения. А это? Это походило на перемирие.

– Зачем? – коротко спросила я.

Теперь Рейна смотрела ледяным взглядом прямо на меня.

– Потому что будет ужасно, если кто-то в школьном совете провалит важное задание, – сказала она.

Что ж, для Рейны это имело больше смысла.

– Я не провалюсь, – запротестовала Брук, но звучала она не очень уверенно.

– Так тебе нужна помощь или нет?

Брук растерялась. Отлично. Она не поддавалась ни на какие уловки. Мне так показалось.

– Мне сейчас нужно подкинуть Дарси домой, – сказала Брук.

– Ну, я все равно свободна. Если решишь принять помощь, можешь написать мне в директе в «Инстаграме».

Не дождавшись ответа Брук, она развернулась и побежала по пустеющему коридору. Мы уставились на нее.

– Не пиши ей, – сказала я.

– Думаешь?

– Да, думаю, что это слишком странно.

– Да?

– Не пиши ей.

– Ладно. Не буду.

Брук посмотрела на меня, а я на нее, и мы расхохотались над этой нелепостью. Рейна предложила помочь Брук без всякой выгоды для себя. А что будет дальше? Броэм станет мягким и пушистым?

Ничто не могло удивить меня сильнее.

У меня было около получаса до прибытия Броэма на вторую нашу встречу. Даже несмотря на то что он дал мне гораздо меньше времени на подготовку, чем мне бы хотелось, и одновременно испортил потенциально романтический вечер с Брук – по крайней мере, я успела взять блокнот из шкафа в учительской. Это только начало? Теперь за работу над персональным планом для Его светлости требований и высокомерия Александра Броэма Первого.

Я отодвинула ноутбук, чтобы освободить место для блокнота, и открыла его на первой странице. Немного подумав, я остановилась на титульном листе.

Я потратила несколько минут, чтобы разрисовать все сердцами, губами, искрами и звездами, пока не почувствовала себя виноватой, что продолжаю откладывать важное дело, занимаясь ерундой. Ладно, надо сосредоточиться. Я решила начать со списка того, что знаю о Броэме. Это показалось мне хорошей отправной точкой.

Немного подумав, я вырвала эту страницу и скомкала. Лучше Броэму этого не видеть. Но это немного помогло мне. Ну, помогло тем, что теперь я знала, чем мы будем сегодня заниматься: сбором информации. Анализ отношений или работа над ошибками, называйте как нравится. Я не могла начать помогать Броэму, пока не знала, что произошло и что пошло не так.

Воодушевленная, я ринулась в комнату Эйнсли. Как всегда, воздух здесь наполняли ароматы ванили и карамели. Эйнсли, окруженная ножницами, лоскутами ткани и выкройками, сидела на коленях на плюшевом ковре. Вероятно, вернувшись домой после занятий, она сразу начала работать над своим очередным творением.

Практически всегда ее дверь была закрыта, чтобы она в тишине и спокойствии могла записывать свои видео для YouTube. Однажды я ворвалась к ней во время замедленной съемки, и она так разозлилась, что наша соседка выглянула из-за забора, чтобы проверить, что никто не пострадал. Но открытая сейчас дверь дала мне зеленый свет, поэтому я вошла без колебаний, аккуратно ступая между разными материалами и разбросанными прищепками.

– Что ты сейчас шьешь? – спросила я.

Эйнсли уже наполовину закончила рисовать узор на бледно-голубом лоскуте хлопчатобумажной ткани, поэтому, отвечая, не отрывала от него глаз.

– Я нашла уродливое кружевное платье «У Дженни», – сказала она, имея в виду секонд-хенд «У Дженни», одно из своих любимых мест – думаю, из него получится отличный костюм с кроп-топом и юбкой. Сейчас делаю новую подкладку, потому что ткань практически прозрачная, и потом, – она схватила ножницы, – хочу сделать эластичную оборку внизу топа.

– Здорово. Это будет потрясающе.

– Надеюсь. Будешь моей моделью?

– Для кроп-топа? – Я съежилась. – Пожалуй, я пас. Не могу дождаться, когда увижу тебя в нем. Держу пари, ты будешь выглядеть восхитительно.

Внутри Эйнсли улыбалась, довольная комплиментом.

Она всегда была худой, высокой, с узкими бедрами, походя на отца и его родственников. За последние несколько лет изгибы ее груди и бедер стали более изящными, но по всем меркам она все еще была очень стройной, как наши тетушки по отцовской линии. Я тоже была высокой – сто семьдесят пять сантиметров, намного выше девочек моего возраста, – но у меня мамина фигура.

«Детородные бедра», – так говорила мама, когда я была еще одиннадцатилетним ребенком. У меня только начался менструальный цикл и мои бедра и грудь налились так, что вся моя старая школьная одежда трещала по швам.

Тогда мне было все равно, идеальны ли мои бедра для рождения детей – я просто не хотела стать единственным ребенком в классе, кто вырос за год во время полового созревания на два размера. И тогда мне нравились мои формы. Даже несмотря на то, что я не могла взять у Эйнсли ее одежду сорокового размера.

Все вышесказанное не означало, что я хотела быть моделью для кроп-топа на канале с тысячами подписчиков, но все равно спасибо. Любовь к своему телу не давала мне магический щит от страха сцены или комментариев о том, должна ли девушка носить открытую одежду, от мерзких незнакомцев с сексистскими наклонностями. Я не знала, как Эйнсли это выносит. Анонимность была теплым одеялом, укрывающим меня от нападок.

– Ну так как дела? – спросила Эйнсли, роясь в своей плетеной сумке, в которой хранила набор для шитья, в поисках сантиметровой ленты. – Как прошла встреча в Клубе?

– Она была вчера. Я тебе говорила, что в этом году из-за занятости мистера Эллиота встречи проводятся по четвергам.

– Ладно, но я против всяких изменений и всячески пресекала бы такого рода вещи.

– Отвечая на твой вопрос, они все безумно скучают по тебе.

– О да, я почти тебе поверила.

– Они поставили тебе памятник.

– Это меньшее, что они могли сделать.

– Так я и сказала. Эй, можешь одолжить мне свою доску для заметок?

– Конечно, она за столом. Зачем тебе?

Я переползла через ее кровать и просунула руку в щель, чтобы достать ее.

– Броэм скоро придет. Мне нужен инвентарь.

Эйнсли, знавшая о том, как прошла наша вчерашняя встреча, фыркнула.

– И какой же? Перцовый баллончик?

– Одной доски достаточно. Спасибо!

– Эй, я могу быть уверена, что вы будете вести себя тихо? – крикнула мне вслед Эйнсли, когда я удалилась с доской для заметок. – Через тридцать минут я буду записывать озвучку для видео.

– Без проблем.

Вернувшись в комнату, я прислонила доску к кровати и затем разложила на столе несколько чистых листов бумаги, несколько цветных маркеров и мой новый блокнот. Как только я закончила, в дверь постучали.

– Веди себя хорошо, Дарс. Без убийств! – крикнула Эйнсли из своей комнаты, когда я пошла открывать дверь.

Я проигнорировала ее.

Когда я распахнула дверь, чтобы впустить Броэма, первое, о чем я подумала, – как неуместно он выглядит на нашем эклектичном крыльце. Я думала, он придет сразу же после тренировки, но он все-таки заскочил домой, чтобы привести себя в порядок. Он выглядел чисто и опрятно, в зауженных брюках чинос и темно-зеленой рубашке с аккуратно подвернутыми до локтей рукавами. Его волосы были зачесаны на косой пробор и уложены волнами, такими пушистыми и небрежными, будто он использовал тонну средства для укладки. Пол скрипел и трещал под его наполированными коричневыми ботинками. Он был окружен кучей разбросанных садовых гномов, цветочных горшков и грязью, не убранной с тех времен, когда мама пыталась вновь заняться садоводством. Над его головой звенели колокольчики и висели вазы с цветами, некоторые из них еще цвели, а некоторые уже засохли и увяли. А за его спиной красовались перила нашего крыльца, украшенные множеством рождественских гирлянд, которые мы не снимали, чтобы не приходилось каждый год их вешать снова.

Броэм держал руки скрещенными на груди, и взгляд его казался более мрачным, чем обычно.

– Да, ты выглядишь так же здорово, как летний денек, – невозмутимо сказала я, и он, не дожидаясь приглашения, двинулся ко входу. Я отпрыгнула в сторону, чтобы он прошел. – Конечно, чувствуй себя как дома.

– Ага. – Он прошел в гостиную, осматривая все вокруг своим непроницаемым взглядом, и затем кивнул мне. – Идем?

Как будто он был хозяином этого проклятого дома.

– Моя спальня наверху.

Ну хотя бы он позволил мне проводить его до моей спальни. И как только дверь закрылась, я почувствовала себя немного спокойнее. Благодаря маме и Эйнсли в доме царил полнейший беспорядок, чего не сказать о моей комнате, которая единственная оставалась всегда опрятной и чистой. И казалось, что здесь нет того, за что Броэм мог бы меня осудить.

Я указала ему на стул.

– Присаживайся.

Он послушался, облокотился рукой о стол, закинул ногу на ногу и надел темно-коричневые очки для чтения, которые стоили, наверное, больше, чем машина Эйнсли. Квадратная оправа идеально подходила к его лицу, сглаживая его скулы, челюсть и линию бровей. Он открыл блокнот.

– Настоящая волшебница? – спросил он, глядя на заглавие страницы.

Я наклонилась, чтобы взять маркер. И так приблизилась к нему, что чувствовала его одеколон – одурманивающий запах муската и чего-то сладкого. Но не такой приятный, как парфюм Брук.

– Да.

– Так много рисунков.

Я прокашлялась.

– Ага. Ладно. Итак, шаг первый: твоя личность.

Броэм пробормотал:

– Прости, что?

– Ты, – я указала на его грудь, – не должен быть таким серьезным. Я не хочу звучать банально, но тебе следует больше улыбаться. Если ты хоть иногда улыбаешься, это заставляет твоего собеседника быть более открытым и чувствовать себя комфортно. Некоторые говорят, это очень уместно, когда встречаешься с кем-то.

Броэм быстро заморгал.

– Но Вайнона встречалась со мной.

– Да, и потом она бросила тебя.

Отлично, теперь мы видим его истинные эмоции. Точнее, теперь его кислое лицо выражало ненависть.

– Итак, давай потренируемся над тем, как заставить Вайнону чувствовать себя комфортно и открыто. Давай, расскажи анекдот, и я тебе покажу.

– У меня есть достоинство.

– Да ладно тебе, не обязательно что-то крутое, шутка типа «тук-тук» тоже пойдет.

– О, нет. Нет, спасибо.

– Ладно, хорошо. Я расскажу анекдот, а ты притворись, что я Вайнона.

– Мое воображение не такое богатое.

– Заткнись и представь!

Каменный взгляд и легкий наклон головы, по-видимому, являлись знаком того, что я могу продолжить.

– Броэм, какая любимая буква у пиратов?

Он уставился на меня.

– Ты серьезно?

– Слушай, мне тоже не очень все это нравится, так что просто подыграй мне, ладно?

Он громко и продолжительно вдохнул, давая мне понять, как он относится к этому упражнению, а после, закатив глаза, предположил:

– «П»?

Я подпрыгнула и захлопала в ладоши.

– А, можно и так подумать, но нет, любимая буква «Р»!

Мой пиратский голос отлично подходил для озвучки на Nickelodeon.

Броэм моргнул и скривил рот. Он не засмеялся.

– Типа «мор-р-ре», – сказала я.

– Не волнуйся, я понял.

– Броэм! Ты даже не пытаешься.

– Поверь мне, если девушка так шутит на свидании, то всякое желание флиртовать с ней исчезает.

– Но что, если она нервничает?

– Я не буду ее винить, – мягко сказал он. – Я пугаю людей.

– Тогда, когда ты смеешься, – я многозначительно вскинула брови, – ты можешь взять ее за руку и вести себя так, как будто это и правда смешно. Вот так, например.

И я показала ему, как можно себя вести, наклонившись немного вперед, обхватив его бицепс и фальшиво смеясь.

Он посмотрел на мою руку с легкой тревогой.

– Знаешь что? – спросил он, аккуратно убирая мою руку. – Думаю, что справлюсь и без флирта.

– Отлично. – Это было еще не все. Сегодня я основательно подготовилась. – Следующее, что мы сделаем, это график твоих отношений с Вайноной.

– Зачем?

Я закинула голову назад, и казалось, что из моих глаз сейчас полетят искры.

– Броэм, черт побери. Потому что я так сказала.

– Дарси, никаких убийств! – раздался голос Эйнсли из коридора.

Взгляд Броэма упал на дверь.

– Ладно, прости. – Но в его голосе не слышалось сожаления. – Продолжай.

– Хорошо. – Я зубами сняла колпачок с маркера. И его резкий запах ударил мне в нос. – Так, где вы познакомились?

– Мы вместе были на экскурсии. Я случайно скинул ее рюкзак.

Я кивнула, немного наклонилась и стала рисовать человечка-палочку, подкидывающего вверх рюкзак, и рядом недоумевающего человечка, вцепившегося в то, что отдаленно напоминало сиденье автобуса.

– Было совсем не так, – сказал Броэм.

– Это называется художественный вымысел, Броэм, смотри. – В конце я добавила росчерк и прикрепила его кнопкой к доске. – Идеально. Что насчет первого свидания?

– На самом деле мы были в компании, и мы…

– Это не считается. Настоящее первое свидание.

Броэм окинул меня взглядом так, будто надеялся, что я вспыхну от бешенства.

– Мы ходили в боулинг.

Я снова нарисовала две фигуры человечков-палочек, смотрящих друг другу в глаза, в то время как они держат один шар для боулинга.

Увидев законченный рисунок, Броэм вздохнул.

– Окей. Прикрепляй его.

И тот оказался на доске.

– Как долго вы были вместе?

– Около шести месяцев.

– Так что же вынудило тебя обратиться ко мне? Кажется, какое-то время вам было хорошо вместе.

Броэм немного помедлил с ответом, и в это время его лицо слегка смягчилось. Когда он сбросил маску невозмутимости, его глаза показались мне голубее. Их цвет сменился с темно-синего на лазурный. Так они выглядели более выразительно, а не как обычно, отвлекли своей выпуклой формой. Неосознанно он коснулся пальцами уголка рта.

– Нам было весело, – сказал он. – Рядом с ней я иногда чувствовал себя ребенком. Иногда мы ездили к океану и просто проводили на пляже часы напролет, болтая, валяли дурака и всякое такое. Лазили по деревьям, играли в правду или действия, ну и так далее.

– Это твое самое лучшее воспоминание о ней? Сгонять на пляж?

Его взгляд устремился куда-то вдаль. Что он там увидел?

– Нет. Нет, самое лучшее – когда мы поехали в Диснейленд.

– Правда?

– Угу. – Его голос был тихим, переходящим в шепот. – Мы приехали туда к открытию и провели там весь день. У нас было соревнование, у кого получится самая смешная фотка в фотобудке. И когда мы смотрели ночное шоу «Мир цвета», я признался ей в любви.

Экскурсия, которую могли продлить или сократить, в зависимости от того, как она проходила. Множество вещей, которыми можно заняться вместе. Воспоминания, вызывающие ностальгию. Масса возможностей поступить по-другому и сделать что-то, что разрядило бы ситуацию, если возникнет неловкий момент или беседа увянет. Так много шансов для физического контакта и близости.

Идеально.

Я опустила ручку. Нет необходимости помещать на доску эти записи. Они для того, чтобы я могла все представить. И в голове у меня уже был план.

– Когда в последний раз ты разговаривал с Вайноной?

Броэм снова уставился в пустоту. Когда он ответил, то говорил медленнее, чем обычно, четко выговаривая все слова.

– Возможно, я был слишком мелочным.

– А можно поподробнее?

– Я думал, что если снова поговорю с ней, то ей придется пойти мне навстречу. Ну, потому что она меня бросила, понимаешь? Сначала я думал, что она блефует и потом все-таки расколется или пожалеет. Но затем я понял, что этого не будет, и, скорее всего, я все испортил, замолчав на месяц, поэтому и попросил тебя помочь мне.

Обычно, когда я получаю письмо, то принимаю все написанное за чистую монету. Благодаря анонимности создавалась особая свобода, которая помогала говорить обо всем, и часто люди признавались в не очень хорошем поведении. Но общение один на один – совсем другое. И что-то не складывалось в версии событий Броэма. У него и Вайноны были замечательные отношения, потом ни с того ни с сего она бросила его, и в ответ он не общался с ней месяц? Ну нет. Мой датчик бреда зашкаливал.

Здесь крылось только одно объяснение.

Когда я впервые прочитала о страхе обязательств, я удивилась, обнаружив, что он свойственен не одиночкам или ветреным людям. В действительности им страдают романтики, которые сначала считают, что он – тот самый, но в конце концов решают, что по их критериям это не тот человек, с которым можно построить долгие отношения. И потом ведут себя холодно и отстраненно, отталкивая своих партнеров. Но что еще более странно, в душе боготворят его, надеясь, что он прибежит после разрыва. Конечно, пока отношения снова не становятся серьезными.

Так говорилось в учебнике. Но я не психотерапевт Броэма. Он нанял меня, чтобы вернуть Вайнону. То, что он сделал, оставалось на его совести. Но он случайно сделал именно то, что я хотела, чтобы мы начали работать над тем, как вернуть ее.

– Ты ничего не испортил, – пробормотала я.

Глаза Броэма загорелись.

– Правда?

– Да. – Я вытащила из-под него блокнот и написала название на следующей странице.

Броэм нахмурился, наблюдая, как я писала, и играл с оправой очков.

– Ты хочешь, чтобы я опять туда съездил?

– С Вайноной.

– Прости, но, кажется, ты пропустила ту часть, где я рассказывал, что она меня бросила.

Я предпочла глубоко вдохнуть, а не реагировать на его раздраженный тон. Это был не Броэм. Он больше не сидел напротив меня, реагируя на мои слова так, будто глупее он ничего в жизни не слышал. Теперь это был человек, который бросил письмо в шкафчик. У меня имелась дополнительная информация. Передо мной находился отчаявшийся человек, нуждавшийся во мне.

– Веди себя как обычно, – сказала я, делая заметки. – Из-за того, что вы больше не общались с момента расставания, теперь можно начать все с чистого листа. Начни дружелюбную беседу, но не будь настойчивым. Своим тоном ты должен дать ей понять, что у тебя нет скрытых обид или мотивов. Если у тебя есть шутки, которые понимаете только вы, используй это. Типа «Боже, что-то случилось, и я подумал, ты это оценишь».

– Ее любимый участник в шоу «Холостяк» попал в финал?

Александр Броэм: богатый эгоист, грубый всезнайка и знаток реалити-шоу. Интересно.

– На самом деле, неплохой вариант. Используй это, чтобы наладить контакт. И будь любезен.

– Ты все время это повторяешь. Неужели ты думаешь, что я специально буду грубить?

Мы долго сидели в тишине.

– Я уверена, что все будет в порядке, – сказала я наконец. Честно говоря, я гордилась своей дипломатичностью. – Любовь делает людей мягче.

– А я жесткий? – спросил он со своим фирменным выражением.

Я продолжила, будто он ничего и не говорил:

– Как можно скорее поезжай в Диснейленд. Скажи что-то вроде «я давно хотел поехать» и спроси ее, будет ли это странно, если вы поедете туда как друзья, и скажи, что так будет гораздо веселее. Если у нее нет абсолютной ненависти к тебе, у тебя хорошие шансы.

– Сказать ей, что я хочу быть друзьями, когда я не хочу этого? – спросил Броэм, и его темные брови взмыли вверх из-за осуждения и ощущения превосходства. – Это манипуляция.

– Ну уж нет. Сейчас мы нацеливаемся на дружбу. И мы можем на ней и остановиться. Честно говоря, разрыв и полное молчание никогда не могут перейти обратно к здоровым и обновленным отношениям. Нужно пройти через что-то среднее.

Я дала Броэму блокнот, и он просмотрел все пункты, описанные в первом шаге. И после взглянул на меня, сжав челюсть.

– Знаешь что, Филлипс? Думаю, что смогу это сделать. – И тяжело выдохнул. – Когда я должен написать ей?

Я встретилась с ним взглядом и улыбнулась, переполненная восторгом. Уже не терпится увидеть, как сработает мой совет. И возможно, я смогу вернуть любовь в холодную и безэмоциональную жизнь Броэма.

– Сегодня. Напиши ей сегодня вечером.