Прелюдия: Империя

Глава 1. Оружейник Тор

Город Линья, стоящий на удобной и красивой бухте Внутреннего моря — самый старый из городов Империи. Он длительное время был Имперской Республикой, а сейчас стал второй столицей королевства Старквайи, сохранив сенат и своего консула, кандидатуру которого теперь рекомендует король. Город славен своими древними храмами и дворцами, мастерами, художниками и гетерами. В нем иногда ещё звучит старинный линьинский язык, но почти все уже перешли на старкский. Столичный Зоор и Линья с презрением относятся друг к другу. Каждый считает себя лучше, а других спесивцами. Гости из других стран обычно больше любят древнюю прекрасную Линью. А король и чиновники предпочитают Зоор.

Тёплым весенним утром к воротам Линьи подъехал мастер-оружейник из города Нотрана, глава местного цеха оружейников Сур Кристрорс. Как и полагалось не изнеженному гражданину достаточно высокого положения, он ехал верхом, на рыжем крепком коне, под стать рыжебородому хозяину. Мастера Мощных цехов носили бороды, в отличие от большинства старков. Сур был одет в дорожный костюм: льняную рубашку и длинные штаны. Голова оставалась непокрытой, потому что погода стояла хорошая, и ветер развевал его черные волосы. У пояса висел отличный боевой молот, выкованный мастером для себя. За спиной — арбалет. За ним на осле ехал его семилетний сын Тор, тоже в дорожном костюме и с деревянным молотом у пояса, а сзади на телеге, запряжённой мулом, вёз их вещи слуга Вингс. Перед городом они приостановились. Солнечным утром Линья предстала перед ними во всей красе.

Город стоит на невысокой горе, поднимаясь от её подножия до вершины. Наверху расположены три здания. Серый гранитный дворец консула самый маленький и самым невзрачный из них. С другой стороны высится громадный Великий Храм Двенадцати Победителей. По легендам, ему уже три тысячи лет. Его стены, облицованные розовым туфом, гармонируют с золотым куполом, на котором лазуритом выложены двенадцать семиконечных звёзд. Посредине стоит роскошный мраморный дворец за глухой стеной, украшенной прекрасными фресками, изображающими сцены из жизни самых знаменитых любовных пар. Это гордость Линьи, школа гетер.

Склон от вершины до первой террасы занимает Ярус Патрициев. Здесь в основном древние дворцы аристократических родов. Большинство из них по сути дела стали музеями и увеселительными заведениями для богачей и знати, поскольку обедневшим патрициям надо их как-то содержать, а потеря старинного родового гнезда означала лишение статуса для всего рода. В этом ярусе выделяется пара дворцов новых патрициев, стремящихся затмить старую знать. С северной стороны этого яруса в горе выдолблен громадный амфитеатр, государственный театр Линьи. В нем шли самые торжественные церемонии и праздничные представления. Изредка в качестве огромной чести автору разрешалось представить там свою пьесу. Театру тоже было уже пара тысяч лет.

Далее шла первая терраса. На ней возвышается здание Сената, а перед ним раскинулся форум, украшенный десятками скульптур и скульптурных групп. На этой террасе располагаются дома и дворцы нынешних хозяев жизни: богачей и Высокородных гетер.

Следующий склон занимают горожане среднего достатка. В частности, там кварталы благородных цехов. В этих кварталах выделяются мастерские Великих Мастеров, по размеру не меньше дворцов знати. Такой двор должен вместить более ста человек. Это семья самого Мастера, 24 подмастерья и 48 учеников, слуги и служанки, рабы и рабыни, да ещё два-три монаха-наставника. Но мастерским было неприлично щеголять роскошью и красотой убранства. Даже дворы ювелиров и шелкомодельеров выглядели демонстративно скромно и просто.

Во всех цехах имелись те, кто считался мастерами высочайшего класса. Их мало, попасть в их число очень трудно, почти единственный способ это сделать: стать Первым Учеником уже признанного Великого Мастера. Легче всего достичь этой ступени было художникам и гетерам. Но и здесь получить звание Высокородной или Высокородного означало пройти через тяжелейшие испытания и быть признанным другими Высокородными. Дома Высокородных художников частично тоже располагались на первой террасе, но они казались крошечными по сравнению с дворцами богатеев и гетер.

Вторая терраса в основном место рынков, таверн и харчевен средней руки, постоялых дворов для купцов. На ней заодно располагаются четыре театра. Театр Души: маленький зал для знати и их приближенных, где ставятся благородные пьесы про честь, героизм, любовь и веру. Театр цветов: большой и считающийся самым знаменитым в Империи. На его сцене через раз ставились представления постоянной труппы и приглашенной. Попасть в состав постоянной труппы было великой честью для артиста, а быть дважды приглашенной — такой же честью для театральной труппы. Театр кукол: создан специально для артистов с прекрасным голосом и актерскими данными, но неказистой внешностью. Пьесу разыгрывают большие, красивые, роскошно одетые или полностью раздетые куклы, а слова их произносят и песни поют актеры за сценой. Театр страсти: специализируется на любовных представлениях, зачастую весьма эротических. Но до порнографии он никогда не опускается. В этом театре иногда оказывала честь публике играть в понравившейся ей пьесе какая-либо Высокородная гетера. По актерским данным гетеры обычно уступали артистам, но их слава и красота привлекали зрителей.

Следующий склон местные называли Падением. Тут живут горожане низкого достатка, и внизу он постепенно переходит в кварталы отребья. А у подножия, особенно в припортовых кварталах, царят шлюхи, воры, грабители, мошенники. Самые приличные места там — казармы для рабов, где владельцы кораблей оставляли своих гребцов, а купцы — партии рабов, привезённых на продажу. Но две улицы остаются чистыми и почти свободными от подонков общества от начала до конца: большие дороги, ведущие на форум от главных ворот (восточных ворот) и от порта. За пределами города расположены стадион, ристалище для поединков и воинских состязаний и Виселичное Поле, где не только вешают.

Подойдя к воротам, мастер Сур и Тор стали разглядывать красивую фреску, на которой изображён седовласый король с благородным и строгим лицом, повелительными глазами. Рядом с ним сидит красивая, несмотря на возраст, седовласая королева, само воплощение мудрости, чистоты и доброты. Она положила руку на плечо супругу, улыбается ему и кажется, что своими мудрыми словами смягчает сердце властителя, готового произнести суровое, хоть и справедливое, решение. За спиной у венценосной четы стоят три принца в парадных бронях. Внизу Высокими знаками, каллиграфическим почерком, на Среднем Языке написано четверостишие. Сур попросил Тора прочитать его. Тот на минуту наморщил лоб и произнёс:

Прекрасной Габриэли последнее прости,

Достиг великой цели, достиг конца пути,

Пришла пора с тобою из жизни уходить,

Всем показав, как верить, как жить и как любить.

— Так это же из Песни о Габриэли! Значит, это наш великий король Эу, королева — прекрасная Габриэль из Линьи, и три их сына!

— Все правильно, сынок!

Отец понимал, что сыну помогло так хорошо прочитать надпись то, что он вспомнил песню. Но все равно он невольно гордился сыном.

— Отец, а как хорошо здесь сделана городская стена! И на ней так много картин и надписей.

— Сынок, в Линье каждая знатная и богатая семья держит кусок городской стены. Этот кусок — лицо семьи, вот она о стене и заботится.

— Отец, давай объедем стену и всю её посмотрим.

— Сынок, ты ещё успеешь посмотреть её всю.

Тор не заметил, что отец сказал "ты", а не "мы".

В этот день отец нашёл приличную таверну, где можно было остановиться с сыном и слугой, а затем пошёл по базару, зашёл в харчевню и везде говорил, как будто подвыпивши, кто он такой и что он приехал к Великому Мастеру Хуру Оллорсу. Так поступить подобало по правилам вежливости. Прежде чем просить о встрече, надо было, чтобы Мастер узнал, кто к нему приехал. На следующий день мастер с сыном отправились наверх, поклониться в Великом Храме и помолиться за успех своих дел. Когда Тор увидел дворец Школы Гетер и фрески на стене, его окружающей, он спросил:

— А это дворец королевы?

— Нет, это школа гетер.

— А кто такие гетеры? Я слышал это слово, но не понимаю: вроде они красавицы, а вроде ведьмы.

— Гетеры — самые страшные из женщин. Они красивы, бесовски красивы. Своими взглядами, ароматами благовоний, сладкими речами и движениями своего тела они способны почти любого мужчину скрутить узлом и заставить себе пятки лизать. А ужаснее всего, что, если полноправная гетера меня захочет обольстить, а я вовремя не отвернусь и не ускользну, она имеет право вызвать меня на поединок любви. Если я откажусь, вся наша семья будет опозорена. А если я соглашусь, я на неделю поступаю в её распоряжение. За неделю она может сломать волю и превратить сильного мужа в своего позорного раба. А внешне он останется таким же, только душу потеряет. Так что, когда увидишь гетеру, старайся на неё не смотреть и незаметно уйти подальше.

Тору стало плохо. Он представил себя лижущим пятки чужой женщине, и ему было жутко и противно. А тут к дверям школы двинулась группа из четырёх женщин. Одна из них, постарше, блистала и красотой, и властностью, а за ней шли три писаных красавицы помоложе. Одеты они были прилично и очень богато. Но даже мальчик Тор почувствовал, какая притягательная сила от них исходит. Тор с отцом потихоньку ушли в соседний переулок. Мальчику было страшно: а вдруг одна из этих женщин положит глаз на отца и вызовет его?

— Отец, это были Высокородные?

— Высокородная с тремя ученицами.

— А почему они считаются равными Великим Мастерам?

— Они очень долго учатся, они действительно очень много знают и умеют. И поэтому они ещё страшнее.

— А ведь даже короли женятся на гетерах, я слышал.

— Даже Императоры. Но их с детства учат противостоять очарованию этих красавиц.

На третий день Сур послал к Оллорсу слугу с просьбой назначить день встречи, получил ожидаемый ответ, что может заходить в любое время, и в тот же день явился с визитом.

Мастер Хур уже был готов, поскольку не каждый день прибывает глава ремесленников соседнего города, и знал, кто заходит. Но, конечно же, он ещё не знал, зачем. Хур пригладил короткую чёрную бороду, оправил свою рабочую одежду, на вид из холста, а на самом деле из самого дорогого льняного полотна, и вышел к гостю.

— Приветствую тебя, почтеннейший Мастер Хур! — начал нотранец, рыжебородый кряжистый мужчина в гиматии из тонкого шёлка, в сапогах из оленьей шкуры и с чароитовой серьгой в ухе. — Рад поклониться тебе в твоей мастерской.

— Привет и тебе, уважаемый глава оружейников славного города Нотрана! Чем я могу служить моим товарищам по молоту и наковальне? — ответил Хур.

— Не по делам цеха я прибыл сейчас. У меня личное дело к тебе, Великий Мастер.

— Излагай. Я всегда готов поделиться секретами с уважаемым товарищем, — как и полагалось по ритуалу, ответил Хур.

— Тор мой второй сын. Но я за шалости понизил его до третьего. Он все время лезет ко мне в кузницу, интересуется, как, что и, главное, зачем я делаю. И вот поэтому я хотел бы отдать тебе его в ученики, поскольку, может быть, он превзойдёт в мастерстве меня.

Хур посмотрел на черноволосого кареглазого мальчика в тунике и сандалиях, который не выглядел особо сильным, и отметил его живые глаза, смотревшие на приборы в этой первоклассной мастерской. У Великого Мастера были не просто наковальни, горны и слесарные верстаки. Тут стояли и алхимические тигли для нагрева при постоянной температуре, и перегонные устройства, и гальваническая батарея с сосудом для гальванопластики. На полках лежали какие-то диковинные инструменты, которых не было у отца. Мальчик заметил из знакомого только кристалл исландского шпата и батарею, которой отец раньше пользовался у соседа-ювелира, а недавно наконец-то поставил свою.

— Редко я беру учеников…

— Но, Великий Мастер, страшнейший грех будет на тебе, если ты не найдёшь достойного, чтобы передать своё мастерство.

— Знаю, знаю, — раздражённо ответил Хур. — Оставляй своего третьего сына на пару дней, а потом приходи вновь, я посмотрю, достоин ли он быть моим учеником.

Мастер Хур через два дня с весьма кислым выражением лица сказал:

— Беру я твоего сынка в ученики. Как ты желаешь: будет он рядовым учеником или ты заплатишь за обучение?

Мастер Сур прекрасно знал, что десять лет он даже не имеет права справляться о судьбе сына, если он будет отдан в обычные ученики Великому мастеру. Деньги у отца были, но он боялся и этого варианта: предложишь слишком много или слишком мало — Великий мастер обидится и откажет. Но стоило рискнуть.

— Пятьдесят имперских золотых за приём и двадцать в год, — с дрожью в голосе сказал он.

— Ещё чего? — хмыкнул Хур. — Сто за приём и пятьдесят в год.

Отец ученика втайне облегчённо вздохнул. Раз пошел такой разговор, то он угодил ценой. И он с радостью предался обычному для ремесленника делу: торгу. В итоге сошлись на 75 золотых за приём и тридцати в год. Из имевшихся у него денег мастер сразу же отвалил 105 золотых, поцеловал на прощание сына, а затем отправился побыстрее делать покупки и готовиться к отъезду, чтобы не отвлекать сына от ученичества. Перед отъездом он, пользуясь своим положением, ещё раз повидал сына, который уже понимал, что домой он вернётся очень нескоро. Но сквозь слезы Тор сказал ту вещь, что отцу вознаградила все:

— Вот это Мастер! У него под руками металл поёт!

Прошёл год. Отец не смог прибыть в Линью лично, и прислал своего младшего брата с годичной платой. Дядя, как обычно, был хмур: он так и остался запасным наследником, а теперь ему уже ничего не светило. Но он был как-то особенно хмур.

За этот год Тор стал свидетелем двух приятных церемоний, а также нескольких весьма неприятных. Оллорс имел право держать 48 учеников и 24 подмастерья. У него никогда не доходило количество учеников и подмастерьев до этой цифры, поскольку он был нелюдим и весьма строг. Однажды он пришёл с цехового вечера в подпитии и вместе с другим мастером-оружейником.

— Позови мне Хина, — велел он попавшемуся под руку Тору.

Хин был платным учеником и жил рядом с Тором. Тор даже подружился с Хином. Хин был физически послабее, и выдерживать нагрузки ему было ещё тяжелее, Тор его порою подбадривал.

— Хин, ты слабак! — прорычал Мастер. — Моего учения ты не выдержишь. Иди в ученики к мастеру Я Ирликону.

Хин со слезами на глазах собрал вещи, а Мастер отдал остаток платы за год обучения Ирликону. Естественно, плата за приём возврату не подлежала.

Но это был ещё не самый худший случай. Старший подмастерье Крин Сукинайтар беспощадно шпынял учеников, не скупясь на подзатыльники, трёпку за волосы и за уши по малейшему поводу. Однажды он побил ученика-платника Чиса за то, что тот на несколько секунд промедлил подойти по зову. Когда Чис закричал: "Несправедливо!", подмастерье добавил ещё колотушек и вдобавок сказал:

— Ты, сучий сын, молокосос, провинился и ещё права здесь качаешь!

Чис жил в одной комнатушке на двоих с Тором, Тору нравился этот смелый, ловкий и дерзкий ученик. Чис был старше Тора, и говорил, что в следующем году он уже, наверное, станет подмастерьем, Конечно же, такое обращение его смертельно оскорбило. Когда Крин с другими подмастерьями пил пиво, Чис подложил ему на скамью горячую болванку. Крин, не глядя, сел на неё и с воплем вскочил.

Мастеру не составило никакого труда вычислить виновного по ауре страха и злобы. Чиса выставили за дверь немедленно, несмотря на то, что спустилась ночь, а вещи его вышвырнули ему вслед. Мастер сурово сказал:

— Уважение к старшему — основа основ. Если он несправедлив, стерпи и покажи ему потом, что он допустил несправедливость. Если он оскорбил тебя, уйди сам или дождись, пока положение станет примерно равным, и вызови его на поединок. Если бы этот сучий сын не стал мстить подло, а вызвал бы тебя, Крин, на поединок немедленно после того, как сам стал бы подмастерьем, я был бы только доволен, когда он забил бы твои слова тебе обратно в глотку. А теперь ты оказался вроде бы прав. Но больше язык не распускай. Остаток платы Чиса за год я вычту из твоего жалования.

И даже церемония возведения двух старших учеников в ранг подмастерий оказалась омрачена. Одного из них Мастер оставил у себя, а другому выдал десять золотых и велел через три дня уйти и самому искать себе места у другого мастера. Правда, место нашлось завтра же, даже три дня не пришлось ждать. Но у других мастеров подмастерья получали намного меньше, и гарантии стать мастером не было.

Ещё через год Мастер задержал Тора и наедине объявил ему:

— Я мог бы сейчас немедленно отправить тебя в твою семью, поскольку твой отец вляпался в дела, которые нам, ремесленникам, не по рангу. Он потерял все своё состояние и положение. Но ты, стервец, кое-чего стоишь. Поэтому я оставляю тебя на положении обычного ученика. Завтра переселишься из своей комнаты к остальным ученикам. Теперь будешь наравне со всеми выполнять работы по дому. И никаких тебе занятий с военным инструктором или с монахом, кроме тех, которые будут вести для всех учеников.

Даже у обычных цеховых мастеров ученики занимались с монахами, осваивая грамоту, математику, средний язык, валлинский диалект и священные тексты. Мастера также учили своих учеников основам боевых искусств. Но у Великих Мастеров, привилегированной элиты сообщества, занятия были намного более интенсивными, тем более, что попасть в ученики к Великому Мастеру и выдержать обучение означало прямую дорогу в полноправные мастера, причём уже с высокой исходной репутацией. В частности, Оллорс направлял своих учеников к помощникам знаменитого Учителя боевых искусств Суктраккита, а лучшие подмастерья учились у самого гуру рядом с принцами и знатными юношами (конечно, если тот их по уровню мастерства принимал в ученики; Суктраккита, как и Оллорса, невозможно было заставить взять кого-то в личные ученики без его воли). Тор, помимо основных занятий с монахом, занимался также индивидуально, осваивая Древний язык, классическую литературу, основы рудознатства и алхимии, а также проходя духовную тренировку. А с военным инструктором он тренировался в маленькой группе, в которую входили даже подмастерья, стремящиеся завоевать право заниматься лично с Суктраккитом. Конечно же, такая "привилегия" стоила Тору массы сил. Если бы не его гордость, он бы, наверно, плакал от болей в мускулах и синяков, полученных на занятиях по военному искусству, от необходимости помимо занятий каждый день по полтора часа уделять тяжелой военной гимнастике, от перенапряжения в голове, от того, что свободного времени практически не было. У Тора уже появилась мечта стать Великим Мастером. Огонь, металл и молот тянули мальчика к себе, и сомнений в том, кем быть, у него уже не было.

Правда, через пару месяцев индивидуальные занятия по военному искусству и по общему образованию возобновились (не столь уж был суров Мастер, и денег у Великих Мастеров было более чем достаточно; зато старший сынок Мастера был первоклассным балбесом, еле-еле умевшим ковать на уровне плохого подмастерья, а второй сын полным рохлей, да ещё и покалечившимся, лишившимся трех пальцев на левой руке, из-за чего уже не мог быть полноценным кузнечным мастером). Теперь стало значительно труднее, поскольку от работ по хозяйству Тор больше не был освобождён. Голода он не знал, поскольку учеников кормили очень хорошо, но страдал от хронического недосыпания, тем более, что выспаться в общей спальне было тяжеловато.

Другие ученики беспощадно шпыняли платника, неожиданно низвергнутого до их уровня. Да и приходилось Тору теперь трудновато. Урочной работы ему задавали больше всех, прислуживал он тоже чуть ли не больше всех, поскольку на презираемого всегда сваливают самую грязную работу. Тор еле терпел, и, если уж было невмоготу, убегал на заброшенный двор, там хватал тяжелую дубинку, воображая, что он держит традиционное оружие мастеров-оружейников — боевой молот, и дубасил гнилушки, называя их именами учеников, подмастерьев и служанок.

Но как-то раз Тора просто довели. Ложась в постель, он вдруг обнаружил, что она мокрая. Тор вскочил, а старший ученик Ванг, которому явно не светило остаться подмастерьем у Мастера, но который из-за своей громадной физической силы и самоуверенности был авторитетом у учеников, лениво пробормотал как бы через сон:

— Не хотелось мне до сортира тащиться, я подумал, что дерьмо с мочой сочетается, вот и намочил твою постель.

Тор не выдержал и набросился на Ванга. Из-за тренировки в боевых искусствах ему удалось дважды сильно врезать Вангу, разбив начисто ему нос и ударив под дых. Но мускулы у Ванга были железные, тот, не обращая внимания на хлещущую кровь, вскочил. Поединка не получилось, Тору сразу же сзади подставили подножку и стали колотить всей кучей, пока его нос не оказался сломан. Тогда пришедшие на шум подмастерья растащили пинками кучу и позвали лекаря, который поцелил Ванга и Тора. Тор не стал говорить, из-за чего драка. Но подмастерья посмотрели на постель и строго сказали Вангу:

— Налил воды, а сказал: "моча"?

Оказывается, это была стандартная "шуточка" над низшими. За мочу в чужой постели Мастер немедленно выгнал бы, а тут выгонять не за что: обычная мальчишеская разборка. Правда, после этого случая Тора стали задевать чуть поменьше.

А Мастер соблюдал полный нейтралитет и не допускал никаких поблажек. Поэтому, как только кровь перестала течь, Тор опять отправился в кузницу, и (надо же, период невезения!) кусок раскалённого металла отлетел прямо ему в ухо, так, что даже загорелись волосы. Половина лица оказалась обезображена, а мастер приговорил: "Все в порядке, раз глаз цел! Да даже с одним глазом были прекрасные оружейники. Зато по девочкам будешь меньше бегать!" Лишь как-то за праздничным столом мастер обмолвился:

— Может, из парня толк и выйдет: характер у него есть и дар Судьбы тоже.

В пятнадцать лет Тор стал самым молодым подмастерьем у Великого Мастера, опередив Ванга, которого отправили искать счастья у других мастеров. Стало намного легче. Теперь уже было ясно, кто есть кто, уже через год Тору поручались самые сложные работы подмастерьев, а деньги появились сразу же. Подмастерья после возведения в новый ранг устроили в его честь небольшую пирушку (по обычаю с первого заработка Тор был обязан ответить им тем же) и, сказав, что Тору пора становиться мужчиной, отправились с ним вместе в публичный дом. Это заведение произвело на Тора ужаснейшее впечатление, а то, что он проделал с женщиной, вызвало у него просто физическую тошноту. Тор, чтобы не оказаться упавшим в глазах товарищей, выдул ещё чашку водки и выблевался как будто от винища.

А на следующий день пришло ещё одно испытание. Учитель военных искусств Суктраккит лично потребовал Тора к себе. Он сразу же напустил на него пару своих помощников, а когда Тор отдышался от полученных колотушек, лично скрестил с ним оружие. Потом Тор еще удостоился и поединка без оружия. Когда вконец измочаленный и избитый Тор поднялся на ноги, Суктраккит посмотрел на него своими острыми голубыми глазами и неожиданно ласково сказал:

— Вчера пил, небось?

— Конечно! Вчера меня до подмастерья подняли.

— Ну, после выпивки да гулянки умения твои совсем неплохие. И в драках настоящих уже участвовал, по морде вижу! Два дня передохни и приходи ко мне на занятия. Первые два месяца твой Мастер обещал оплатить, если ты мне подойдешь, а потом сговоримся о плате: с подмастерий и бедняков я лишнего не беру.

Суктраккит никого не учил бесплатно, но плату назначал сугубо индивидуально.

— Да, кстати, ты будешь в одном оружии тренироваться, или пройдешь полный курс воина? — выстрелил в спину уходящему Тору Суктраккит.

— Я буду не воином, а мастером, — обернулся Тор. Слово "мастер" он произнес с нажимом, так что при желании можно было понять: "Первым Учеником и Великим Мастером". Но можно было и не понимать так…

— Ну и хорошо! У тебя честолюбие нормальное, а не пижонское. Будешь у меня учиться искусству владения молотом, кинжалом и бою без оружия.

— Устраивает! — ответил Тор.

— Ну, спасибо! Оказал честь! — ехидно отреагировал на нарушение этикета Учитель. Тор покраснел.

— Не беда! Твое дело работать, а не болтать! — рассмеялся Суктраккит.

То, что Суктраккит взял его в личные ученики, помогло Тору уворачиваться от дальнейших непристойных приглашений, ссылаясь на страшную усталость от интенсивнейших занятий. Подмастерья понимающе говорили ему:

— Все так! Поэтому Суктраккит раз в пару месяцев дает вам, ученикам, роздых, а сам пьет и гуляет недельку. Но тебе эту недельку придется пока что отлеживаться и отсыпаться, разве что пива с нами выпьешь.

А ещё через три года Мастер-учитель предложил ему выполнять шедевр и становиться полноправным мастером цеха.

— Но у меня не хватит денег! — воскликнул Тор.

— Помогу, — кратко сказал Мастер.

Тор прекрасно знал, что это значит. Прыщавая и неряшливая дочь мастера давно уже перезрела, и Мастер видел возможность выйти из тупика, в который его загнала жизнь: Тор после такой помощи обязан был жениться на дочери учителя, а после этого можно было сделать зятя главным наследником всего дела. Лихорадочно зажужжали в мозгу мысли: что же делать? И вдруг, не продумав ещё до конца, он закричал:

— Наотрез отказываюсь!

— Что?!!! — заревел, как поднятый из зимней спячки медведь, мастер.

— А то, что я достоин тоже быть Великим Мастером, и я не буду держать экзамен на мастера, пока Вы, Учитель, не признаете меня Первым Учеником. Глаза учителя чуть потеплели.

— Всегда я говорил, что ты стервец! Но не имею права тебе отказать. Посмотрим, выдюжишь ли!

Мастером стал самый старший из подмастерьев, получив вдобавок ещё дочку в жены, а в приданое деньги на маленькую мастерскую по соседству. У Тора же пошли годы беспощадной тренировки. Заодно и годы жестокого дополнительного учения: ведь Великий Мастер, мало того, что обладает доступом к сокровенному знанию Монастырей и Мастеров, общается и с высшими иерархами, и с принцами, и порою лично с царями, а со знатью чуть ли не на каждом шагу. Приходилось не только переучиваться мастерству. Надо было изучать науки и этикет. Нужно было и приглядываться к тому, как ведет себя Великий Мастер, чтобы не нарушить этикет второго уровня: когда неотёсанный и мощный медведь-Мастер обязан, по мнению знати, нарушать обычный этикет. Теперь Тор, как старший подмастерье и кандидат на первого ученика, присутствовал на практически всех деловых встречах Мастера. Иногда он был вынужден вести переговоры сам, когда Мастер должен был отлучиться.

Через год после начала обучения, когда Мастер увидел, что ученик выдерживает суровый курс, Тору открылось ещё одно измерение: Мастер привел его в Храм Двенадцати Победителей, обменялся несколькими словами со священником, они вошли в служебную дверь, где был потайной проход на подвальные этажи. Там какие-то необычные светильники без открытого огня заливали все ровным светом. Тор и Мастер спустились на второй подвальный этаж, их впустили в довольно большую залу, где на столах стояли светящиеся плоские камни. Священник представил Тора монаху, и тот начал учить Тора знанию, хранившемуся в "древних книгах", как полагалось называть эти странные устройства.

Голова Тора просто трещала от того, насколько новое знание и новые умения трудно согласовывались со всем старым, но, когда удалось найти общую систему, стало удивительно легко и приятно думать: Тор почувствовал, что он перешел на совершенно новый уровень. Работать стало ещё на порядок интереснее и увлекательнее. Мастер теперь порою советовался со своим первым учеником по трудным вопросам, и Тор полностью осознал принципиальное отличие Великого Мастера от обычного мастера: Великий Мастер не должен останавливаться, если предстоит создать что-то новое, а уж старое он должен уметь видоизменять и сочетать всеми возможными способами.

Тор изменился и на вид. Первому ученику, поскольку он по уровню не ниже рядового цехового мастера, было прилично носить бороду. У Тора выросла черная окладистая борода. Он её подстригал так, чтобы она была раза в два короче, чем у Учителя, тем самым давая понять, кто старше. Из-за лет тяжелой работы и физических упражнений Тор раздался вширь, руки его можно было теперь назвать ручищами. Роста он стал выше среднего. Те же самые упражнения привели к тому, что при весе более чем шесть пудов он двигался быстро и легко. Характером он был нелюдимым, но в обычное время добродушным. А вот когда рассердится… За все это его прозвали Медведем.

В один действительно прекрасный день, когда все вроде бы шло нормально, случилось неприятное событие. Тора вдруг сильно разозлило, что младший подмастерье вроде бы не так, как надо, раскалил клинок для закалки. Он набросился на него с кулаками, а когда другие подмастерья попытались его остановить, кинулся и на них, войдя в какое-то подобие боевого транса. В этом состоянии он сбил с ног и самого Мастера. Тора оглушили, связали и как следует побили. Но больше даже упоминать об этом событии Мастер запретил. А вечером он вызвал к себе помятого Тора и сказал:

— Я виноват в случившемся. Я поговорил с другими подмастерьями, и понял, что ты не участвуешь в их "развлечениях" со шлюхами. Я рад, что ты столь же брезглив, как и я сам. Такое часто бывает среди Великих Мастеров.

— Учитель, я виноват! Как могло случиться, что я на тебя напал? Но какое это имеет отношение к шлюхам?

— К ним никакого, — улыбнулся Мастер. — Но к тебе прямое. Ты по горло занят, причём весь. И тело, и руки, и голова… Все в самом страшном напряжении. Суктраккит очень хвалит мне тебя, говорит, что, не будь ты моим лучшим учеником, он бы тебя перетянул к себе. Брат Ир из Храма тоже не нахвалится. Да и я почти доволен тобой.

— Что же здесь плохого?

— А плохо то, что от такого сверхнапряжения ты можешь взорваться, что с тобой и случилось. Ты знаешь, что наши Мощные Цеха очень холодно относятся к женщинам. Но женщины необходимы нам как хозяйки дома, как продолжательницы нашего рода и как средство для снятия напряжения. Особенно для таких, как мы с тобой. Обычному мастеру достаточно напиться…

— Так что же, к шлюхам ходить? — уныло удивился Тор.

— Зачем? Тебе нужна своя женщина. Знаешь Ирсинг?

Ирсинг была рабыней Мастера. Ей было лет 25, она была довольно симпатичная: пухленькая, черноволосая и черноглазая.

— Ну, знаю.

— Противна она тебе?

— Да нет.

— Ну так вот. Я ей велел принимать тебя у себя, как только у тебя возникнет потребность. А тебе приказываю, как только почувствуешь, что накопилось внутри тебя напряжение, идти просить её объятий. Я тебя, если увижу, что ты на грани, буду посылать к ней тоже. Так что сейчас иди к ней.

Объятия рабыни действительно оказались не противными, сама она ласковой, и все это помогло снять внутреннее напряжение. Но Тор так и не понял, о каком же наслаждении от женщины говорят другие мужчины?

Когда Тору исполнилось 25 лет, Мастер собрал весь цех и на глазах у всех приколол к фартуку Тора собственноручно выкованный им и украшенный городским ювелиром платиновый знак Первого Ученика Великого Мастера Хура. Он заодно попросил Цех принять нового мастера и втайне дал Тору деньги на драгоценный шедевр, который кандидат на звание мастера высшей категории должен был создать, и на первоклассный банкет, который он обязан был закатить. Тор знал: такая помощь одновременно означала, что Тор обязан после инаугурации покинуть город и искать себе пристанище в другом месте, чтобы не соперничать с учителем. Как и полагалось по обычаю, на посвящении нового Великого Мастера были ещё двое Великих Мастеров, кроме его учителя. Они осмотрели созданный шедевр и подтвердили соответствие его требуемому уровню. На банкете Тора прямо спросили (естественно, сначала как следует выпив): куда он переселится? Кристрорс ответил, что выбрал стезю Мастера-Отшельника и просит дать ему месяц, чтобы присмотреть деревню, в которой он обоснуется.

Великие Мастера были наперечёт, и поэтому те из них, кто занимался благородными ремеслами (оружейники, бронники, ювелиры, портные по роскошным платьям — шелкомодельеры, парфюмеры) порою обосновывались в деревушках в стороне от дорог, чтобы городская суета не мешала развивать мастерство, и чтобы приезжали к ним заказывать изделия лишь истинные ценители. Тем более что Мастера имели право не принимать заказы сюзеренов от их слуг и вассалов, а требовать, чтобы знатный заказчик лично явился в мастерскую. Это распространялось даже на Императора.

Неизвестно, куда бы направился Тор, но помог случай. К Мастеру Хуру пришел очередной заказчик. Это был провинциальный барончик Тринь Таррисань из деревни Колинстринна, что в провинции Ломо возле гор. Хура в момент торговли осенила идея. Он позвал к себе Тора, который уже не имел права вмешиваться в дела мастерской.

— Слушай, барон, если у тебя денег нет, чтобы у меня заказать, то я тебе посоветую, как стать обладателем оружия от Великого Мастера бесплатно, да ещё и прибыль с этого получить.

Барона передёрнуло от столь прямой речи, но он навострил уши, соблазнившись возможностью.

— Я представляю тебе моего Первого Ученика нового Великого Мастера Тора Кристрорса. Он как раз ищет уединение для того, чтобы стать Мастером-отшельником. Сколько я понимаю, твой медвежий угол как раз для этого подойдет. И прозвище у Тора подходящее: Медведь.

Барон не произвел на Тора плохого впечатления. Человек среднего роста, с проседью в волосах, глаза хитроватые, но в целом производит впечатление нормального малого. Договорились встретиться вечером в таверне. И Тор помчался в Храм наводить сведения о баронстве Колинстринна.

Баронство состояло из девятнадцати деревушек в предгорьях и горах Ломо к юго-западу от кратерного озера Ломо. Места считались очень богатыми на леса, руды и минералы, а также на целебные травы. Все это Тору было приятно и нужно. А что урожаи там низкие, Тора не волновало. Не так далеко от Линьи и Зоора и вместе с тем на отшибе… Словом, место неплохое.

Барон тоже внес свою лепту, поскольку уж очень хотелось захватить Великого Мастера к себе. Ведь Мастеров-оружейников на все королевство было шесть. Так что Тор вернулся упоенный (через "е", а не через "ё") и убеждённый. Учитель встретил его на дворе мастерской. Видно было, что он тоже волнуется. Ведь, как правило, Первого Ученика разрешалось иметь одного за жизнь. Даже если Тор (не дай Судьба!) умрёт, не успев продолжить династию Мастеров, не факт, что нового Мастера разрешат учить именно Хуру, хотя он в этом случае и будет иметь чуть больше прав. Убедившись, что все вроде бы прошло хорошо, Учитель повёл Тора к себе и дал ему несколько советов. Один из них был взять в цеху взаймы по максимуму, а этот максимум был для Великого Мастера тысяча золотых.

Пара учеников Хура, и не худших, предпочла перейти к Тору, поскольку он, при всей своей нелюдимости, казался им лучшим учителем и более добрым хозяином. Подмастерьям было делать это неприлично. А Учитель преподнес Тору на прощание ещё один подарок. За пару дней до отъезда он позвал Ученика на ужин, и перед ними танцевала высокая молоденькая девушка с русыми волосами, практически девочка. Увидев, что она понравилась Тору, учитель сказал:

— Это мой подарок тебе. Ты уже знаешь, что тебе нельзя без наложницы. Я купил эту девушку в школе рабынь, она мне показалась самой симпатичной и заодно наименее шлюховатой. Я проверил, её хорошо обучили снимать напряжение.

— Спасибо, Мастер, — не зная, радоваться ли, промямлил Тор.

Так что через три недели после инаугурации Тор взял взаймы у цеха тысячу золотых и уехал в деревушку Колинстринна, в дне пути от ближайшего города. Местный барон отдал ему участок земли, заранее проверенный священницей Эстар Охранительницы на возможность стройки, а в уплату потребовал сковать ему драгоценные меч, кинжал и щит. Металлический щит мечника, составлявший часть триады, был тоже специализацией оружейников. А вот обыденный щит был специализацией бронников.

Через пару недель после того, как Тор обосновался в Колинстринне, у него появились два первых подмастерья. Ун Линноган и Лун Урриган, оба из Ломо, обучавшиеся мастерству в Зооре. Прослышав, что у них в родных местах обосновался Великий Мастер, они быстренько направились к нему. Тор остался в общем доволен их подготовкой в ремесле, но общий уровень знаний и военная подготовка страдали: ведь они учились у обычного мастера. Ну что же, решил Тор, мне придется заняться ими самому как военному наставнику, а общая подготовка… Да здесь же есть церковь и священник, внесу туда пожертвование и он будет учить моих учеников и подмастерий! А потом приглашу монаха, когда построю часовню в мастерской.

Порадовало Тора, что местный кузнец Исс Линномор оказался хорошим мастером и интересным человеком. Да и его жена Эасса Ронартинс Каррина оказалась исключительно умной и добродетельной женщиной. Она происходила из знатного женского рода Каррина, а как она оказалась в таком захолустье, Тор предпочел не спрашивать. Исс Линномор даже немного помогал Тору по хозяйству, закупая для него рабов и рабынь. А его жена хорошо знала местных людей, поскольку многих лечила, и советовала Тору, когда к тому приходили проситься в услужение. Их дочь Эсса Линномор Каррина была стройной, высокой, черноволосой девушкой. Тору она казалась писаной красавицей, а себя он считал уродом, и никогда не допускал даже мысли об Эссе. Сын Сань был простецким и добрым парнем, и старательно учился мастерству. Словом, вся семья кузнеца нравилась Тору, а Тор ей.

Когда мастерская и первый дом были достроены, случилось событие. которое в родных местах Тора было очень редким, да и здесь бывало отнюдь не каждый год. Выпал снег и держался пару дней. В туманный вечер Тор с подмастерьями и учениками сидел на крыльце мастерской. Ун Линноган запел местную песню под аккомпанемент лютни:

Туман и снег на улице,

Кругом белым-бело,

Исчезли грязь и лужицы,

Тропинки замело.

Туманны крыши белые,

Расплылись огоньки,

О том, что с нами сделают,

Судачат дураки.

Туманны лица сонные,

И разнесет молва

Туманные, казенные

Холодные слова.

Туманны опасения,

И, всем чертям назло,

Ищи сам направление —

Тропинки замело.

— Это песня времен нашего рокоша, — пояснил Ун.

И домашние Тора стали петь старинные песни, Тор тоже играл на лютне и пел, а на душе у него было тепло. Имир тоже подпевала. Она мало что знала. В школе рабынь учили лишь одному, и то весьма грубо и даже жестоко. В этом доме ей было хорошо, здесь люди были сильные и добрые. Хозяин, конечно, был строгий и требовательный, но на то он и хозяин. А Тор привык к наложнице и вроде бы даже немного чувствовал к ней симпатию.

Еще не была достроена мастерская, когда появился первый заказчик, а через некоторое время они потянулись. Первоначально Тор брал на треть меньше других Великих Мастеров, но через полтора года поднял цену до обычной. Уже через два года Тор послал в цех извещение, что он готов отдать долг, и цеховые мастера приехали в его мастерскую, на бронзовой вывеске которой красовалась горделивая надпись серебром:

"Мастер-оружейник из Линьи Тор Кристрорс"

Чуть ниже, помельче, зато золотыми знаками:

"Первый ученик Великого Мастера Хура Оллорса"

Еще ниже, мелким шрифтом, зато платиновыми знаками:

"Первого ученика Великого Мастера Трона Кустарка, Первого ученика Великого Мастера У Киланора, Первого ученика Великого Мастера Чона Чоллиларса, Первого ученика Великого Мастера Усса Тронараринса, Первого ученика Великого Мастера Лина Элитайя, Первого ученика Великого Мастера Унгса Кангрангса, Первого ученика Великого Мастера Лингса Канрангса, Первого ученика Великого Мастера Ора Клинтогора, личного оружейника Императора Арсана Великого".

Так что титулатура и родословная у Великих мастеров не уступала титулатуре и родословной знати.

Процентов цех формально не взимал, но при возврате долга нужно было закатить цеховой банкет и одарить всех мастеров. Поэтому мелких займов никто там не брал. Тор устроил шикарный банкет и щедро одарил всех, начиная с Учителя. На сей раз всем было ясно, что деньги Тора. На следующий день прошла торжественная церемония отпуска Тора из цеха как Великого Мастера-отшельника. Тор по традиции заплатил последний добровольный взнос в сто пятьдесят золотых и поклялся соблюдать и крепить правила цеха. Вот теперь Тор стал хозяином сам себе.

Словом:

Строгий учитель

Ученику нужен был

Чтоб стать мужчиной.

В тяжком ученье

Можешь достичь мастерства.

Старквайя