Преподобный Венедикт Нурсийский

Дальнейшая судьба братства преподобного Венедикта

Преподобный Венедикт написал свой Устав в 530–540 годах, а в 543 году (год его кончины) этот Устав был уже широко известен во всей Европе. Распространению Устава особенно способствовал святой Григорий Двоеслов, папа Римский (590–604), который в Риме познакомился с бенедиктинцами, бежавшими из разрушенного Монтекассино в 581 году. Впоследствии он вводил Устав преподобного Венедикта в тех монастырях, которые основывал. Особенно усилилось почитание преподобного Венедикта после того, как в 593–594 годах святой Григорий написал «Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души», кратко называемые «Диалоги». В этих «Диалогах», состоящих из четырех книг, святой Григорий рассказывает диакону Петру о чудесных событиях, связанных с жизнью великих христианских подвижников. Вторая книга «Диалогов» полностью посвящена деяниям преподобного Венедикта. «Ко времени деятельности Григория I латинский житийный жанр имеет уже определенные традиции, которые окончательно оформляются в его творчестве. «Диалоги о жизни италийских отцов и о бессмертии души» становятся популярнейшей в средние века книгой»[60].

Немногие книги имели такую популярность, как «Диалоги». В списках и переводах они расходились на Западе. В VIII веке появился даже, арабский перевод. Еще позднее английский король Альфред перевел «Диалоги» на саксонский язык. На Востоке «Диалоги» получили большое распространение в VIII веке после того, как Римский папа Захария I (741–752), грек по национальности, перевел эту книгу на греческий язык.

Начиная со святого Григория Двоеслова, римские папы с сочувствием относились к бенедиктинцам, и с этого времени распространение монашества на Западе проходило на основе Устава преподобного Венедикта. Франкская Церковь также благосклонно отнеслась к деятельности бенедиктинцев, и святой Мавр, любимый ученик преподобного Венедикта, еще при его жизни в 542 году смог прибыть в Орлеан и основать на Луаре обитель (st. Maure-sur-Loire), а также Гланфейльский монастырь (Glanfeuil) в местечке Анжу. И если раньше во Франкском королевстве большим влиянием пользовались правила ирландского монаха Колумбана, то впоследствии они начали вытесняться новым Уставом. «Устав Бенедикта во многих монастырях сочетался с какими-нибудь другими или ложился в основу новых правил монашеской жизни, подвергаясь изменениям и переработкам. Такова была общая судьба всех его предшественников. Существеннее, что он распространялся шире и быстрее других в чистом своем виде. Собор 670 года в Отёне говорит, касаясь монашества, только об Уставе Бенедикта; собор 813 года в Шалоне свидетельствует своими актами о его почти безраздельном господстве»[61]. «В конце VI века большая часть монастырей во Франции приняла тот же Устав; он стал общей дисциплиной монастырского порядка, так что около конца VIII столетия Карл Великий приказал разузнать в различных частях империи, не существуют ли другие монахи, кроме монахов ордена святого Бенедикта»[62].

Бенедиктинское братство особенно широко развернуло свою деятельность с конца VI века при святом Григории Двоеслове, который в 601 году на Латеранском соборе изъял бенедиктинские монастыри из юрисдикции местных епископов; от епископов теперь требовалось только согласие на постройку новых монастырей в их епархиях. «Этим монастырям предоставлялся весьма удобный путь для освобождения от епархиальной власти, в непосредственном подчинении Римскому епископу, и папы охотно даровали им эту привилегию. Крупные бенедиктинские монастыри составляли, таким образом, во всей Европе островки, входившие в состав епархии Римского епископа»[63]. Деятельность преподобного Венедикта имела большое значение и для развития женских монастырей. Его Уставом, впервые примененным к женскому общежитию сестрой преподобного Венедикта — святой Схоластикой, стало пользоваться множество женских обителей.

В конце VI века миссионеры, посланные святым Григорием в Англию, основали там ряд бенедиктинских обителей. Глава миссионеров — Августин, став первым английским архиепископом, основал бенедиктинский монастырь святого Петра в своей резиденции в Кентербери. Следующее поколение английских миссионеров также руководствовалось Уставом преподобного Венедикта, основывая монастыри в Вирмуте (674), Ярроу (682) и других местах. Медленнее проникал Устав в Испанию, где монашеские традиции были связаны с уже практиковавшимся там Уставом святого Фруктуоза (VII в.). Это относится и к Германии, где в VII веке господствующее положение имел Устав Луксея[64]. Но благодаря деятельности миссионеров, прибывших из Англии, Устав преподобного Венедикта к VIII столетию вытеснил уставы, существовавшие там ранее.

В 744 году по образцу итальянских бенедиктинских монастырей была основана обитель в Фульде (Германия). Уже в 751 году она была изъята из ведения местного епископа и подчинена непосредственно папе. Насчитывая в то время более 400 монахов, она быстро стала крупнейшим научно-богословским центром. Один из самых образованных богословов IX в., Рабан Мавр, был наместником Фульдского аббатства.

Таким образом, бенедиктинцы «обратили Англию в христианство и создали на севере новый центр христианской и латинской культуры. Саксонские монахи (наиболее известны из них Виллиброрд, Бонифаций и Алкуин)… обратили языческую Германию, реформировали Франкскую Церковь и заложили основы Каролингской культуры»[65].

Решения поместных соборов, созывавшихся в Германии и во Франции в VIII столетии, всё более настойчиво внедряли в монашескую жизнь Устав преподобного Венедикта, видя в нем средство для поддержания духовной жизни общества на должной высоте. К этому времени бенедиктинский Устав практически был единственным, которым руководствовалось западное монашество; он проник даже в Палестину. Бенедиктинцы по-прежнему обращали пустынные местности в пашни и сады, занимались миссионерством, учреждали монастырские школы и переписывали древние рукописи. Однако в VII–VIII веках монастыри начали попадать под власть королей и князей, что грозило повлечь за собой определенный упадок западного монашества. Один из известных деятелей ордена — Бенедикт Аннианский (750–821) при поддержке братии боролся за самостоятельность и независимость братства преподобного Венедикта, и это вызывало противодействие со стороны Карла Великого, ставшего во главе империи в 800 году. Сам же Карл считал свои действия соответствующими канонам Церкви и апостольским заповедям. «Распространение Устава святого Бенедикта, предписавшего (прав. 64) братии избирать начальствующих лиц из иноков своей обители… должно было вызвать невыгодное сопоставление с образом действий Карла. Когда ему был прислан из Монтекассино список правил святого Бенедикта по его собственному желанию, то аббат не преминул подчеркнуть право монахов на избрание своего настоятеля»[66]. И тем не менее Карл Великий одаривал монастыри, превращая их в культурные центры, покровительствовал монастырским школам и книгохранилищам и заботился о дальнейшем распространении Устава преподобного Венедикта. Таким образом, эпоха Каролингского возрождения в немалой степени обязана своим расцветом плодам предшествующего упорного труда бенедиктинцев.

К Каролингской эпохе относятся и первые попытки реформы монашеской жизни. На Аахенском соборе 817 года был утвержден так называемый «Монастырский капитулярий» (Capitulare monasticum), основной целью которого было единообразное и строгое выполнение всеми монастырями Устава преподобного Венедикта. Многие положения Устава (в частности об одежде, дисциплине, пище) на соборе были смягчены с тем, чтобы добиться успешного проведения реформы; зато другие, касающиеся трудовых послушаний, были дополнены и усилены. Попытка унификации монашеской жизни не получила большого распространения, ограничившись лишь югом Франции, но именно здесь обновленный Устав преподобного Венедикта был принят и в скором времени послужил основой для клюнийской реформы.

Стремление осуществить аскетический идеал в наиболее полной форме неизбежно вело к попыткам создать новый тип монастырской жизни. «Для Запада характерно, что монахи, которые с бесповоротной решимостью возвращались к греческому аскетизму, не могли надолго на нем успокоиться и спустя более или менее продолжительное время добровольно обращались к мысли о реформе ордена»[67]. Это стремление к духовному совершенствованию берет свое начало в X веке, когда из французского монастыря Клюни (Бургундия), основанного герцогом Гильомом Аквитанским в 910 году, раздался призыв к реформе. Этот монастырь стал центром особой конгрегации бенедиктинских монастырей, истолковывавших Устав преподобного Венедикта с аскетических позиций. «Исход X века, т. е. первого тысячелетия, вызвал у современников мысль о предстоящем конце мира и чрезвычайно усилил религиозное чувство в смысле аскетизма. Число монастырей и монахов так быстро возросло, что очевидец этого движения — монах Радульф Глабер — изображает это движение словами: «Казалось, как будто весь мир облек себя в белый покров Церкви»[68].

Период, предшествовавший началу крестовых походов (1096 г.), отмечен созданием новых монашеских орденов, также ведущих свое начало от братства преподобного Венедикта. В 1084 году был учрежден орден картезианцев (Charteux), а 14 лет спустя часть бенедиктинцев основала конгрегацию с еще более строгими правилами — цистерцианскую, центром которой стал монастырь Сито (Citeax, Бургундия) и главой которой был Бернар Клервоский (1091–1153). «В последовательном своем развитии монашеские ордена, от бенедиктинцев до францисканцев и доминиканцев, представляют ряд, начинающийся с умеренной воздержности до аскетизма, доведенного до границ самоуничижения. Основанное в 910 году Клюнийское братство старалось в строгости жизни превзойти бенедиктинские монастыри. Учрежденные в 1084 году картезианцы старались превзойти клюнийцев, а учрежденные в 1096 г. цистерцианцы — тех и других»[69]. Но, несмотря на большие изменения, происходившие в монашеской жизни, Устав преподобного Венедикта оставался основным законом для большинства иночествующих вплоть до XIII столетия. Картезианцы, цистерцианцы и представители других орденов, выделившихся из бенедиктинского братства, признавали этот Устав как основу для создания своих конгрегаций.

На протяжении около полутора тысяч лет Устав преподобного Венедикта издавался огромное число раз, с комментариями и без них. Достаточно отметить, что только до 1595 года (начальный период книгопечатания) Устав выдержал уже более ста изданий[70].

Оценивая деятельность преподобного Венедикта в целом, прежде всего следует подчеркнуть, что наиболее впечатляющим является тот факт, что он сам, по-видимому, никогда и не догадывался о грандиозных последствиях понесенных им трудов. Ничто в его Уставе не указывало на то, что он написал его с целью распространения в других монастырях, помимо основанного им. Святые отцы Церкви замечали, что человек, начинающий дело, благословляемое Богом, почти никогда не осознаёт это. «Как Ромул, строивший первоначальную ограду Рима, не представлял себе, что он порождает одну из величайших наций древнего мира, так и Бенедикт не отдавал себе отчета в гигантском деле, которое должно было выйти из пещеры в Субиако и с вершины Монтекассино»[71].

С позиций современного православного богословия, деятельность братства преподобного Венедикта представляется как последовательное проявление великой идеи победы духовного над материальным, как ступени, по которым простые христиане постоянно стремились приблизиться к нравственному совершенству, имеющему своей конечной целью обожение человека. И чем дальше монашествующие уходили от мира, тем сильнее впоследствии обнаруживалось их воздействие на мир, и именно в этом заключается историческая роль монашества как на Востоке, так и на Западе. «Издревле значительна роль монашества в Православной Церкви, духовно питающего чад Христовых плодами смирения, терпения и любви»[72]. «Пусть верно соблюдается и изо дня в день более сияет в своем подлинном духе, как на Востоке, так и на Западе, древнее монашеское установление, которое в течение веков стяжало себе большие заслуги пред Церковью и обществом»[73].

Для того, чтобы стала очевидной объективность высказываний, принадлежащих Главам Церквей, в лоне которых доныне существует и развивается живой организм монашества, следует привести оценку, которую дал деятельности братства преподобного Венедикта один из протестантских исследователей Г. И. Готфрид (1744–1803). Его мнение, высказанное в далеком от экуменизма XVIII столетии, представляет особый интерес и заслуживает того, чтобы быть приведенным полностью: «Правила ордена, составленные не клириком[74] и не для клириков, вменяли в обязанность монахов трудиться, а благодаря этому орден принес большую пользу не одному пустынному и не возделанному уголку Европы. Как много земель во всех странах принадлежит бенедиктинским монахам, и часть этих земель впервые обработали бенедиктинцы. И в письменности, во всех ее жанрах, бенедиктинцы совершили всё доступное монашескому усердию; ученые мужи написали целые библиотеки, а целые конгрегации положили своим долгом издавать и комментировать многочисленные сочинения, относящиеся прежде всего к средним векам, и заброшенные места литературы они тоже хотят расчистить и превратить в плодородные земли. Не будь ордена святого Бенедикта, и, быть может, большая часть сочинений древности была бы безвозвратно утеряна, и если перечислить святых аббатов, епископов, кардиналов и пап, которые вышли из этого ордена, то их число, вместе с перечнем совершённых ими трудов, уже составит целую библиотеку. Один Григорий Великий, бенедиктинский монах, сделал больше, чем могли бы сделать десять светских государей и духовных владык; и сохранением древней церковной музыки, которая такое впечатление оказывала на души людей, мы тоже обязаны этому ордену»[75].

24 октября 1964 года во время своего пребывания в Монтекассино папа Павел VI огласил бреве «Pacis Nuntius», в котором преподобный Венедикт Нурсийский был объявлен покровителем Европы[76]. Таков венец земной славы подвижника, никогда о ней не помышлявшего, вся жизнь которого была подчинена одной цели, ясно выраженной им в предисловии к своему собственному Уставу: «С продолжением сего рода жизни в вере расширится сердце, и течение путем заповедей Господних пойдет с неизъяснимою сладостью любви, так что, если не оставим сего училища и в обучении его пребудем до смерти, то через терпение соделаемся причастными страданий Христовых, а затем сподобимся наследий Царствия Его».