Преследуя мечту

Глава 14

Дант уже вошел в кабинет, а Рольф еще несколько секунд молча смотрел вслед Кассии.

— Рольф, что-то случилось, дружище?

— Ничего такого, о чем следовало бы рассказывать. Спасибо, что пришел так скоро, Дант. Прости, что сам не смог к тебе заглянуть, но, как я написал в записке, в эти дни я поневоле превратился в домоседа.

Дант усмехнулся:

— А очаровательная леди Зима случайно не с тобой тут домоседствует?

Рольф нахмурился:

— Ее зовут Кассия, Дант. Для тебя она леди Кассия, запомни.

— Понял.

Дант без лишних церемоний расположился в старом кожаном кресле напротив рабочего стола Сигрейва, благоразумно решив больше не использовать в своей речи придворных ярлыков, навешанных на Кассию.

— Вам вроде нужна была кое-какая информация, милорд, — проговорил Дант.

Он явно пытался развеселить Рольфа, но тот по-прежнему оставался хмурым.

— Что тебе пока удалось узнать?

Рольф передал Данту стакан бренди, а сам сел за стол. Он наклонился вперед, оперся о локти и стал ждать ответа на свой вопрос.

— Увы, должен признаться, немногое. Это смешно и весьма странно, но непонятно, почему наши словоохотливые придворные сплетники в последнее время стали что-то уж очень сдержанными. Короче говоря, ничего они мне не сказали, кроме того, что верят в ее виновность.

Дант достал из кармана камзола исписанный листок бумаги:

— Так, давай посмотрим, что у нас тут есть. Мне удалось узнать, что кузен леди Кассии Джеффри Монтфор за последние несколько месяцев умудрился влезть в серьезные долги. Что меня больше всего поразило, так это то, что еще не так давно он жил довольно скромно, исключительно по средствам. Играть, конечно, играл, но не на большие деньги. И всегда расплачивался с кредиторами вовремя. Однако примерно с того времени как у Кассии умерла мать, он вдруг стал настолько расточителен, будто знал, что у него дома растет дерево, приносящее вместо плодов одни золотые гинеи. Именно с того времени его карточные долги начали расти, Как снежный ком, пока не достигли настоящих, просто невероятных размеров.

— А именно? — уточнил Рольф.

— Я сказал бы так: если в ближайшее время кузену Джеффри не удастся подцепить какую-нибудь наивную и близорукую невесту или если у него вдруг не отыщется какой-нибудь давно забытый родственничек, и если этот родственничек не помрет и не оставит ему хотя бы тысяч тридцать, то скоро бедняге придется сменить свою роскошную квартиру близ Сент-Джеймс Парк на более тесную и менее уютную камеру долговой ямы, что на Флит-стрит.

Рольф сосредоточенно обдумывал только что услышанное. Значит, то отчаяние, которое было на лице Джеффри, когда тот надвигался на Кассию, отнюдь не показное. Ему очень нужны были деньги. Просто позарез. А его пятидесятифунтовое содержание в сравнении с размерами долгов превращается фактически в ничто. Что ж, его злость и отчаяние, а также желание отомстить кому-нибудь за свои неудачи можно было понять… Теперь Рольф понял, почему кузен был столь груб с Кассией. Это также подтверждало кое-какие возникшие у него подозрения.

— А как насчет той ночи, когда был убит Сигрейв? Тебе удалось выяснить, где находился в то время Джеффри?

— Именно это я узнал. Той ночью Джеффри видели на балу у герцога Мантонского. Там, между прочим, была и Кассия со своим отцом, а также, считай, вся лондонская знать. Да что там говорить, если даже я там был. Правда, недолго. Впрочем, я неплохо провел время в компании одной очаровательной блондинки, у которой груди были, как спелые дыни, а сама такая, знаешь, маленькая, изящная… — Он запнулся, увидев нетерпение на хмуром лице Рольфа. — Ну, впрочем, это уже отдельная история. Расскажу как-нибудь в другой раз. А что касается Джеффри, то все, с кем мне удалось на этот счет поболтать, в один голос утверждают, что он исчез вслед за маркизом Сигрейвом и Кассией. Это случилось вскоре после того, как последняя во всеуслышание отвергла Малькольма в ответ на его предложение руки и сердца.

— Значит, Джеффри вполне мог последовать за Кассией и ее отцом к ним домой и совершить убийство?

— Мог. Судя по всему, ты уже не веришь в виновность леди?

Рольф пристально посмотрел на Данта:

— Я тебе скажу это один раз и больше повторять не стану. Кассия не убивала своего отца. И рассматривать эту версию я больше не собираюсь. А вместо этого сосредоточу все усилия на поиске настоящего преступника. Так как нам быть с Джеффри?

Дант кивнул:

— Да, он мог убить Сигрейва. Но, если честно, Рольф… Неужели ты действительно думаешь, что он это сделал? Исходя из того, что мне приходилось о нем слышать — да я и видел его пару раз, — как-то не верится в то, что у него хватило бы ума совершить это убийство. Я уж не говорю о том, чтобы суметь устроить все дело так, чтобы подозрение пало на леди Кассию. Мне лично кажется, что у Джеффри на это просто не хватило бы мозгов.

— Возможно, но ты не видел его десять минут назад в этой самой комнате угрожающим Кассии изнасилованием. Дант потрясение уставился на Рольфа:

— И после этого молодому человеку удалось выйти отсюда живым?! Не узнаю тебя, Рольф. Стареешь, дружище. В прежние времена ты никому не простил бы оскорбления дамы.

— Тридцать лет — это еще не старость, Дант. Ты, кстати, младше меня всего на несколько месяцев, приятель. К тому же Джеффри едва не пришлось попробовать острие моей шпаги. К счастью, разум возобладал.

— Каким образом?

— Если бы я сейчас убил этого негодяя, то после этого мне было бы несколько несподручно доказывать его вину в убийстве Сигрейва, как ты считаешь?

Дант кивнул:

— Верно.

— Итак, вернемся к нашему другу Джеффри. С кем он поддерживает отношения?

— Его всегда несет туда, куда дует ветер приключений. Любит просиживать часы за карточным столом в компании детей представителей высшей аристократии. Играет с сыном герцога Мантонского Малькольмом, с сыном Дорсли ну и прочими. Тебе не надо объяснять. Как ни странно, замечено, что в последнее время Джеффри стал волочиться за леди Каслмейн. Убей Бог, не пойму, как это вышло. Честно говоря, я полагал, что у графини со вкусом дела обстоят несколько лучше, впрочем, про женщину никогда нельзя сказать, почему она поступает так, как поступает.

Именно это обстоятельство и заставляет нас считать их очаровательными созданиями.

— Дант…

— Посмотрим, что мне еще удастся раздобыть для тебя в этой связи.

— И разберись еще с финансовыми делами Сигрейва. Особенно начиная с военных лет. Известно, что за относительно короткий промежуток времени ему удалось нажить весьма приличное состояние. Каким образом? Вот что меня интересует.

— Считай, что ты это уже узнал. Латунные часы у камина пробили два часа. Дант поднялся:

— Ну что ж, Рольф, это пока все, что у меня к тебе было. Посмотрим, что мне еще удастся узнать до нашего следующего свидания, которое, как я чувствую, пройдет также под крышей этого гостеприимного дома?

Рольф утвердительно кивнул.

— В таком случае, если у тебя ко мне пока больше нет вопросов, я пойду. У меня в Уайтхолле назначена встреча с одной очаровательной юной леди, а я не хочу заставлять ее ждать. Женщины очень обижаются, когда их кавалеры опаздывают на свидания. Они считают, что только у них есть эта привилегия.

Рольф улыбнулся: Дант неисправим. Интересно, бывают ли в его жизни хоть редкие минуты, когда он не занят охотой за новой юбкой?

— Могу я узнать ее имя?

— Разумеется. Это не кто иной, как красавица Стюарт собственной персоной.

— Уж не подружка ли нашего короля Франческа Стюарт?

— Она самая, хотя, когда мы виделись с ней в последний раз, она еще не была его подружкой, несмотря на все его упорные старания завоевать её расположение. Но это упрямая девочка, которую не так-то просто поймать за поясок. Франческу все считают пустышкой и дурочкой за ее страсть к строительству карточных домиков и прочие подобные вещи, но лично я полагаю, что она, пожалуй, поумнее многих. Просто у нее такая тактика: пусть враги думают, что она безмозглая кукла, и пусть никому не придет в голову мысль считать ее коварной гарпией наподобие Каслмейн.

— Я слышал, что мисс Стюарт специально дает пока королю от ворот поворот, чтобы потом быть вознагражденной вдвойне, когда она наконец соизволит уступить его домогательствам. Некоторые даже полагают, что она метит никак не ниже королевского трона.

— Насколько мне известно, этот пост уже кое-кем занят. И потом у меня есть веские основания полагать, что ее сердце уже отдано другому джентльмену.

Рольф покачал головой:

— А как же быть с твоим правилом укладывать в свою постель только замужних?

— Эта малышка сама пришла ко мне, приятель. Что бы я был за джентльмен, если бы отказался выполнить желание леди?

— Ты затеял опасную игру, Дант. Будь осторожен. Дант рассмеялся, будучи больше не в силах дурачить Друга:

— Обо мне не беспокойся, Рольф, хотя спасибо, конечно, за дружескую заботу. Но на этот раз ты ошибаешься. На этот раз я выступаю лишь в роли почтальона, не более того. Я всего-навсего посредник на службе у человека, которому принадлежит сердце юной красавицы.

— Посредник?

— Да. Видишь ли, на днях наш друг король Карл — по наущению своей самой зловредной любовницы — нежданно нагрянул в дом мисс Стюарт. Дело в том, что в то утро она не появилась при дворе, сославшись на нездоровье. Представь себе лицо короля, когда он нашел эту прелестницу в полном здравии да к тому же в компании ни много ни мало как самого герцога Ричмондского, который небрежно сидел на краешке ее постели! Рольф закатил глаза:

— Боже правый, остается только удивляться тому, что яростный вопль короля не разнесся по всему городу. Подобное зрелище явилось жесточайшим ударом, нанесенным по его репутации «первого». Ведь до сих пор он гордился тем, что покорял всех, кого желал.

— Стоит ли говорить о том, что с тех пор Ричмонд не появляется в Уайтхолле. Он был удален от двора и из города. Бедняжка очень страдает. Именно в этом месте драматического действия и появляется твой покорный слуга. Я взял на себя обязанности ежедневно доставлять любовные письма от бедняги Ричмонда к даме его сердца.

Он достал из кармана камзола письмо, скрепленное красной гербовой печатью.

Рольф, качая головой, проводил друга до дверей:

— А ты еще спрашивал, с чего это я предпочел уединение Сассекса дворцовым интрижкам, Я просто потерял бы голову, общаясь при дворе со всеми твоими постельными подружками. Рад слышать, что по крайней мере эту леди ты решил пожалеть и не прикалывать, как бабочку, к своей обширной коллекции. И все же повторю свое предостережение, Дант: будь осторожен.

Тот усмехнулся:

— Кажется, не так давно я давал тебе ту же рекомендацию по поводу другой юной красавицы, которая проживает, между прочим, в этом самом доме.

— У меня совершенно иная ситуация, Дант, так что полегче на поворотах.

— Повинуюсь. Да, кстати, чуть не забыл! Меня попросили также передать тебе кое-что от одной красивой дамы, у которой волосы ярче огня. И примерно такой же нрав.

Рольф улыбнулся:

— Так передавай.

— Мара просит довести до твоего сведения, что если ты вдруг надумаешь покинуть город, не навестив ее и Адриана, лучше еще раз хорошенько все взвесь, прежде чем это делать. Иначе она попросит одну из своих служанок, сведущую в магии, навести на тебя порчу, в результате чего ты совершенно облысеешь. Так что, считай, что я тебя предупредил, дружище.

Рольф рассмеялся:

— Все понял, пожелание учту.

После того как Дант ушел, Рольф крепко задумался, анализируя все то, что тот ему рассказал. Решив, что отныне главным подозреваемым в убийстве маркиза Сигрейва следует считать Джеффри, Рольф захотел вновь поговорить с Кассией — во-первых, извиниться за свое поведение, во-вторых, расспросить ее хорошенько о кузене.

Он нашел ее сидящей за небольшим столом в гостиной. Вид у нее был сосредоточенный, рука выводила карандашом какие-то резкие штрихи на веленевой бумаге.

— Я пришел, чтобы принести вам извинения за свое поведение, — проговорил он без всяких предисловий, входя в комнату.

Рука Кассии тут же замерла. Она быстро перевернула рисунок и взглянула на него:

— За ваше поведение? О чем это вы, лорд Рэйвенскрофт?

«Значит, она решила притворяться, что между нами ничего не было», — подумал Рольф.

— По-видимому, мне придется несколько освежить вашу память, леди Кассия. Я говорю о том поцелуе, которым оскорбил вас в кабинете вашего отца всего полчаса назад.

— Ах, это… — Она деланно пожала плечами. — Ничего, все нормально.

Рольф не знал, обидеться ли ему или облегченно вздохнуть.

Он приблизился к ней:

— Я все думаю над тем, как доказать вашу невиновность.

Кассия подняла на него глаза:

— Я тоже над этим думаю и, знаете, пришла к выводу, что лично вам не следует более беспокоить себя мыслями о6 убийстве моего отца. Простите на грубом слове, но это не ваше дело. Со своими проблемами я как-нибудь сама справлюсь.

Рольф вынужден был признать, что его вежливо отшили. Пусть вежливо, но все-таки отшили.

— Я все же попрошу вас уделить мне минутку вашего времени и выслушать меня. Судя по тому письму, ваш отец имел основания полагать, что кто-то мог быть заинтересован в том, чтобы он умер не своей смертью.

Кассия пожала плечами:

— Все зависит от того, кто и как захочет толковать это письмо. Но в любом случае, на мой взгляд, все эти предположения не имеют практического смысла. Без того документа, о котором отец упоминает в письме, у нас нет никаких доказательств.

— Еще вопрос, если не возражаете, — проговорил Рольф, присаживаясь напротив нее. — Были ли у вашего отца враги, о которых вам что-либо известно?

Кассия отложила карандаш. В глазах ее промелькнул интерес.

— Он работал в офисе лорд-канцлера и был ближайшим помощником Эдварда Хайда, лорда Кларендона. Уже одно это предопределяло то, что отец находился не в самых лучших отношениях со многими придворными. Вы, наверно, знаете, что лорд Кларендон не пользуется большой любовью при дворе.

— Да, но при чем тут ваш отец?

— В основном функции моего отца состояли в том, чтобы решать судьбу прошений, подаваемых на высочайшее имя, еще до их рассмотрения его величеством.

Рольф подался вперед:

— Но я полагал, что решать судьбу подобных прошений — исключительная прерогатива самого короля.

— Необязательно. Если прошение подается на высочайшее имя, то это еще не значит, что оно будет рассмотрено лично королем.

— То есть вы хотите сказать, что предварительное решение по этим прошениям принимали лорд Кларендон и ваш отец?

— Да. Они производили отсев бумаг, отбирая лишь те прошения, которые, на их взгляд, заслуживали того, чтобы быть представленными королю. Если бы его величеству пришлось лично разбираться со всеми прошениями, поступающими на его имя, то у него уходило бы на это все время от зари до зари и не оставалось бы ни одной свободней минуты на занятия другими делами.

«Такими, как, например, посещения спален своих многочисленных любовниц, включая и твою», — подумал Рольф, а вслух произнёс:

— Ваш отец когда-нибудь обсуждал с вами свои дела?

— Нет, — поспешно ответила она и твердо добавила; — Никогда.

— Значит, вы не были посвящены в содержание прошений, которые он отклонял, наживая себе тем самым недругов?

Кассия чуть склонила голову набок и задумалась:

— Видите ли, у лорда Кларендона есть право окончательного слова даже по тем прошениям, которые получили одобрение короля. При желании лорд Кларендон мог сделать так, что прошение пожелтеет от времени, прежде чем на нем будет поставлен оттиск государственной печати Англии в знак его одобрения. А без этого оттиска решение не имеет силы, даже если на нем имеется роспись короля. Мое положение при дворе таково, что я посвящена почти во все слухи и сплетни, которые гуляют по дворцовым галереям. Так вот, известно, что прошения, подаваемые от некоторых лиц, никогда и ни при каких обстоятельствах не будут скреплены печатью. Особенно это относится к прошениям одной дамы.

— Которую зовут?

— Леди Каслмейн. Дело в том, что лорд Кларендон терпеть ее не может. Они ненавидят и презирают друг друга. И он позаботился о том, чтобы ни одно прошение, подаваемое от ее имени, не принималось к исполнению. Это своего рода игра, в которую лорд Кларендон, насколько мне известно, играет с большим удовольствием. Леди Каслмейн не жалеет сил на то, чтобы убедить короля одобрить свои прошения, но, когда дело доходит до того, чтобы скрепить их печатью, они откладываются в сторону, и больше к ним никто и никогда не возвращается.

— Боюсь, такое положение дел не может ее радовать.

— Это еще мягко сказано. Ей как-то удалось однажды обмануть лорда Кларендона, когда король пожаловал ей титул графини Каслмейн, но с тех пор ни одно ее прошение не было удовлетворено. А леди Каслмейн хорошо понимает, что одним титулом с кредиторами не расплатишься. Ей нужна собственность, нужны деньги, но лорд Кларендон продолжает вести в отношении нее прежнюю политику, и она ничего не может с этим поделать.

— Почему бы ей просто не подождать отставки Кларендона с поста лорд-канцлера?

— Леди Каслмейн не настолько глупа, чтобы не понимать, что ей уже не так долго осталось пребывать в роли некоронованной королевы Уайтхолла. С началом увлечения его величества Франческой Стюарт положение Барбары стало быстро ухудшаться. Одно ей неподвластно — время. Его не остановишь. Увы, но вместе с возрастом от женщины уходит и красота. Леди Каслмейн можно называть как угодно, но только не дурой. Все последнее время она уговаривает короля даровать ей рентабельное поместье, которое поможет удержаться на плаву в то время, когда ее сместят с поста главной любовницы его величества.

Рольфу показалось странным, что Кассия так открыто обсуждает с ним постельных подруг короля.

— Значит, — проговорил он, — даже если леди Каслмейн в итоге удастся уломать его величество в отношении предоставления поместья, прошение опять упрется в вопрос о печати и застрянет в офисе лорда Кларендона? Короче говоря, дар не дойдет до адресата?

Кассия кивнула;

— Именно. Поэтому леди Каслмейн из кожи лезет вон, чтобы собрать состояние. В то время как казна государства катастрофически пустеет, ее шкатулки с драгоценностями, похоже, наполняются все больше. В этом смысле леди Каслмейн уже далеко обогнала законную королеву. Король всякий раз удовлетворяет ее материальные запросы, но они неизменно не скрепляются печатью. Бесчисленное количество раз леди Каслмейн пыталась маскировать свои прошения, чтобы лорд Кларендон не понял, что они исходят от нее. Лорд Кларендон занятой человек, и у него, конечно, нет времени внимательно изучать каждую бумажку и выяснять, не стоит ли за ней леди Каслмейн. Поэтому он специально поручил это дело моему отцу: сортировать все поступающие к ним прошения, выявлять среди них те, которые идут от леди Каслмейн, и либо откладывать в сторону, либо передавать их лично ему, что равносильно первому.

Рольф кивнул:

— Пожалуй, только лорду Кларендону позволительно вести себя столь дерзко. Любой другой вельможа немедленно попал бы в опалу, посмей он так обращаться с главной любовницей короля. Но лорд Кларендон имеет гораздо большее влияние на его величество, чем леди Каслмейн. Он был воспитателем короля, когда тот был еще ребенком. Именно Кларендон помог Карлу бежать во Францию, когда за ним охотились сторонники Кромвеля. Он последовал за Карлом в изгнание, вел его дела, строил его политику. Именно он убедил его в том, что необходимо вновь овладеть английским троном. Королю Карлу никогда и в голову не придет наказать лорда Кларендона за то, что тот не скрепляет печатью одобренные им прошения. Это все равно что наказать родного отца. А лорд Кларендон, по-моему, королю именно как отец. Тем более что настоящий родитель был казнен, когда Карл находился еще в нежном возрасте.

— Король часто советуется с лордом Кларендоном, — сказала Кассия. — Он во всем слушается его. Именно за это последнего так не любят при дворе и так ненавидит леди Каслмейн. Ведь лорд Кларендон единственный человек, который влияет на короля больше, чем она.

— И поэтому она никогда не рискнула бы посягнуть на жизнь такого человека, как лорд Кларендон. Другое дело — ваш отец. Он тоже был помехой на ее пути, но не такой заметной, как лорд-канцлер. И теперь, когда нет больше человека, который специально занимался тем, что выбрасывал в мусорную корзину ее прошения, ее шансы добиться своего резко повысились, не так ли?

— Совершенно верно.

Рольф откинулся на спинку стула:

— Разбираться во всем этом нелегко, но вместе с тем удивительно занимательно. Итак, что же выходит? Леди Каслмейн стала нашей главной подозреваемой? Хотя я не сомневаюсь в том, что она позаботилась о том, чтобы не оставить никаких следов, которые могли бы привести от бездыханного тела вашего отца к ней.

Кассия кивнула:

— И потом вполне возможно, что она тут ни при чем. Нет ничего хуже, чем ложно обвинить в чем-нибудь человека.

— Верно. Убить мог кто угодно. Например, ваш кузен Джеффри. В сущности говоря, если не считать вас и леди Каслмейн, он наиболее вероятный кандидат в злодеи.

Кассия нахмурилась:

— Со времени его сегодняшнего визита мне и самой несколько раз приходила в голову эта мысль. Особенно мне не дает покоя то, как он отреагировал на суть отцовского прошения на высочайшее имя. Хотя он не мог знать о существовании этой бумаги до того, как ее огласил в нашем присутствии мистер Финчли.

— Тем больше оснований подозревать его. Он полагал, что унаследует основную часть состояния вашего отца за исключением той доли, которая предназначалась вам как дочери. Надеюсь, вы простите мне то, что я навел кое-какие справки со времени нашей встречи с мистером Финчли. Справки в отношении вашего кузена. Так вот, выяснилось, что Джеффри влез в большие долги. Сумма порядка тридцати тысяч фунтов. Если вы не сможете назвать мне имя человека, у которого имелся бы более серьезный мотив для совершения преступления, я буду считать вашего кузена основным подозреваемым в убийстве.

Кассия сидела задумавшись.

— Впрочем, я рассматриваю и другие версии, — продолжал Рольф, — которые вам, наверно, даже и в голову не приходили. — Чуть помолчав, он вдруг спросил: — Скажите, леди Кассия, у вас у самой есть враги?

Этот вопрос застал ее врасплох. Да, такого направления мыслей она от него не ожидала.

— При чем здесь это? Ведь не меня убили, а моего отца.

— Верно, но не будем забывать, что за исключением нас в глазах всего города основной подозреваемой являетесь вы. Если кому-то хочется навредить вашему положению при дворе или если кто-то просто желает вам за что-то отомстить, то вот вам прекрасный способ добиться цели: свалить на вас вину за убийство. И давайте не будем также забывать о той карете в Уайтхолле, которая едва не наехала на вас. Я отнюдь не поручусь за то, что это была досадная случайность.

Кассия опустила глаза, она вдруг почувствовала себя беззащитной, и ей стало страшно.

— Что же мне делать? Сбежать в деревню и скрываться там до конца своей жизни, тем самым дав повод всем думать, что я и есть убийца?

— Нет, конечно, ничего такого, леди Кассия, вам делать не нужно. Мы расследуем это дело, но вместе. Вот видите, по крайней мере в одном вы меня уже убедили. Теперь и я понимаю, что ваше удаление в деревню, мягко говоря, никак не поспособствует доказательству вашей невиновности. Возможно, кто-то даже очень рассчитывал на то, что вы уедете из Лондона. Зачем? Не знаю. Возможно, как раз для того, чтобы попытаться отыскать тот документ, о котором написал в своем письме ваш отец. Во всяком случае, сидя в сельской глуши, нам ни за что не узнать, кто же является настоящим убийцей.

— Что же мне делать?

— Для того, чтобы выследить преступника, вам нужно будет оставаться в Лондоне. И более того: вы должны быть на виду. Но поскольку список наших подозреваемых все растет, а я какое-то время не был при дворе, мне потребуется ваша помощь. Вы, так сказать, поможете мне как бы заново познакомиться с некоторыми наиболее заметными обитателями Уайтхолла, чтобы я смог начать свое расследование и искать среди них того, кто нам нужен.

— Каким образом я смогу помочь вам?

— Завтра вечером во дворце бал-маскарад. Очевидно, что большая часть наших подозреваемых — если не все — почтут своим присутствием это действо. Я предлагаю вам также посетить бал и прямо там начать поиски преступника. Или преступницы. Кто бы им ни оказался.